Текст книги "Новый дом с сиреневыми ставнями"
Автор книги: Галина Лифшиц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Медея
Медея… Вот в кого превратилась Таня.
Давайте, как положено говорить в таких случаях, перенесемся в далекое прошлое, за три тысячи лет от нас. В страну теплых морей, доступных по цене шуб и мрачноватого вида греков. Причем все сохранилось, заметьте, – и моря, и греки, и шубы. И страсти, со всем этим связанные.
Давным-давно описано, рассказано, оплакано. Влюбляются, клянутся, используют в своих интересах, предают, бросают… Но почему ни один – ни один! – человек, предавая любовь и веру другого, не думает, что происходит с преданным? Он просто немножко отвлекается от будничного течения, от быта. У него кровь быстрее бежит по жилам… При чем тут предательство, вообще-то?
Наверное, так же рассуждал и Ясон. Героический древнегреческий мужчина с непростой судьбой. С раннего его младенчества про него было известно, что ждет его что-то героическое. Его даже не человек воспитывал, а кентавр! Ну, это опустим… Замнем для ясности… Хотя почему бы и нет? А вот сказать бы древним грекам: Васю из второго подъезда дома номер 50, квартира 20, по улице Третьего Отряда Мукомольщиков из города Москвы, столицы Российской Федерации, воспитывал волшебный одноглазый герой. Звали его Телевизор (отчество опустим во избежание обвинений в черном пиаре). С помощью огромного светящегося голубого глаза Телевизор мог говорить, петь, рассказывать сказки. Что, не правда? Ну, родители Васи все время совершали подвиги… Пахали… И доверили Васю Телевизору. Интересно, поверили бы древние греки? Они бы – да. Вполне. Так что и нам про кентавра надо бы поверить. Но дело не в кентавре, который, кстати, учил парня с малолетства быть прежде всего честным и отвечать за слова и поступки.
Ясон, как известно, отправился добывать золотое руно. На корабле. Руно хранилось у царя Эета, который, в принципе, не собирался никому отдавать, дарить, уступать по сходной цене это свое знаменитое драгоценное меховое сокровище, воспетое всеми, кому только не лень, вплоть до наших дней. Но если ты хочешь сохранить какую-то драгоценность, остерегайся прежде всего самых близких тебе людей. Например, дочерей. На всякий случай. Они не плохие, но по глупости способны очень испортить жизнь близким в период своего цветения. Это установленный наукой факт. Но тогда науки не было, а была одна мифология и язычество.
Эх, приплыл Ясон за этим злополучным золотым руном. И век бы его не увидел, как своих ушей без зеркала, если бы у царя Эета не было бы дочери Медеи.
Только не надо ее винить. Она вообще совершенно не виновата.
Дело в том, что, по свидетельским показаниям древних греков, когда Ясон явился во дворец царя, с высот слетел невидимый шаловливый божок Эрот, притаился за спиной красавца юноши и пустил золотую стрелу в сердце Медеи. После чего она не могла уже не влюбиться в прекрасного чужестранца.
Разве это ее вина? Медея, кстати, была девушкой-волшебницей, обладавшей всяческими паранормальными способностями, о чем окружающим было хорошо известно.
Отец Медеи, не желая никаких ссор, поставил дерзкому парню условие, выполнив которое, тот получил бы свое вожделенное руно. Но выполнить поручение царя было немыслимо. Тут бы никакой одноглазый Телевизор не помог. И вообще, лучше было бы после такого заданьица собраться, сняться с якорей и поплыть домой без руна и всяких нехороших последствий. Задание было такое: Ясон должен был распахать поле, посвященное богу войны Аресу, железным плугом царя Эета, а в плуг запрячь медноногих, дышащих огнем быков.
От одного этого бизнес-плана голова может пойти кругом. Но это было далеко не все.
Потом надо было засеять это поле зубами дракона, а когда из этих зубов вырастут закованные в броню воины, сразиться с ними и перебить их.
И кто бы это смог?
Ясон в смятении чувств возвратился на свой корабль по имени «Арго» и стал держать совет с командой. Команда решила просить помощи у Медеи.
Бедная влюбленная волшебница испытывала страшные терзания. Во сне ее посещали видения одно ужаснее другого. Но любовь…
Вот опять… Это слово с неопределяемым значением.
Люблю-люблю-люблю… Сплошная лапша на уши. Но не для тех, кто любит! В чем и заключается их трагедия. А Медея – любила.
Они встретились ночью. Медея передала Ясону волшебную мазь, которая должна была сделать его неуязвимым. Изложила все инструкции по применению. Попрощалась навеки. Но тут Ясон, тронутый ее любовью, влюбился сам.
Ну что сказать? Все прошло, как по писаному. Намазался мазью. Стал сильным, как незнамо кто. Ну, скажем, как трактор. Только гораздо красивее.
В общем, распахал, запряг, посеял, сразился и перебил. Потом похитил золотое руно (царю расхотелось его отдавать в нехорошие руки), пришлось утащить, прихватив с собой и Медею, на которой он позже и женился, принеся ей клятву верности, какую тогда полагалось провозглашать при бракосочетании.
Дальше ее ждало много приключений, не менее впечатляющих, чем история с руном. Но если говорить о ее внутреннем душевном состоянии, то оно оставляло желать лучшего. Все-таки без родины, семьи, среди чужих и с грузом вины за плечами, который с годами легче не становится, счастье почему-то выглядит не совсем полным. Тем не менее любовь жила в ее сердце. Она родила Ясону двоих детей.
Однако через определенное время, когда дети подросли и приблизился кризис среднего возраста, Ясон затосковал с Медеей. Он напрочь забыл, сколько всего она для него сделала и чем пожертвовала. Это ведь уже было прошлое. А он устремился в будущее. К радости! К молодости, ушедшей на добывание золотого руна, будь оно неладно.
Неприятно говорить, стыдно почему-то за него, хотя дело житейское и происходит повсеместно. Но никуда не денешься, раз уж зашел об этом разговор. Ну… Мы же и так все понимаем, да?
Влюбился Ясон в дочь царя Креонта. Царю эта пара, дочь и героический добытчик руна, вполне пришлась по душе. И он согласился отдать свою Главку (так ее звали) в жены Ясону.
Крошечная просьба по ходу повествования.
Не надо удивляться, почему вдруг речь зашла о Медее, которая жила в мифах еще тысячи три лет тому назад и знать не знала, ведать не ведала ни о какой Тане с ее нешуточными проблемами.
Все гораздо ближе, чем кажется. Потому что меняется антураж. Исчезают кентавры. Колесницы. Мушкетеры. Кареты. Шпаги. Даже трамваи. Даже – дирижабли. Но чувства людей не меняются. Никуда не деваются золотые стрелы любви, жертвенность любящего и предательство любимого. При этом всегда полезно знать, что происходит с преданной женщиной. И не ставить ей это в вину. Просто усвоить в качестве полезной информации.
Когда Медея узнала об измене Ясона, отчаяние охватило ее. Понемногу неистовый гнев овладел всем ее существом. Дух ее был неукротим, и смирение было ей неведомо. Она представляла, как издеваются над ней, чужой для всех, ее враги, как смеются Ясон и Главка. Страшны планы Медеи. Страшен ее гнев. Она уже не просто женщина. Она – одержима злым духом, жаждой мщения.
А тут к ней заявляется Ясон. Он-то счастлив и от своего счастья абсолютно слеп. Он перестал ориентироваться в реальности. Забыл, что всеми своими победами обязан не себе, а Медее. Что будет, если она, перестав быть ему другом и союзницей, станет его врагом? Но ему, по ослеплению его, кажется, что он все замечательно может устроить. Сладит как-нибудь дельце, уговорит, заморочит мозги. И вот он начинает уверять несчастную женщину, что женится на Главке для блага ее, Медеи. Главка все-таки дочь царя. У них родятся дети. И дети Медеи найдут опору в своих младших братьях.
Хорошо намечтал! Главное – убедительно.
Но Медея почему-то не верит ему, теперь он ей ненавистен. Она планирует и осуществляет жестокую месть. Молодой невесте мужа посылает отравленную одежду и корону как бы в знак своего смирения с ситуацией. Но корона впивается в голову счастливой соперницы, а одежда разъедает ее тело. Бросившийся на помощь дочери царь тоже гибнет, отравленный.
Медея неистовствует. Она убивает и собственных детей. На это у нее две причины. Во-первых, чтобы на ее детях не стали отыгрываться подданные погибшего царя. А во-вторых, чтобы месть Ясону была полной и окончательной. Она уносится на огненной колеснице бога Гелиоса вместе с телами сыновей. Напрасно Ясон умоляет отдать ему сыновей, чтобы хотя бы похоронить их и приходить к ним на могилу. Медея уже не женщина. Это дух зла. А духи зла не верят человеческим слезам.
А как же кончил свои дни несчастный Ясон?
Скитаясь в одиночестве, забрел он на берег моря, где стоял рассохшийся, забытый всеми корабль «Арго». Ясон прилег на песок в тени славного когда-то судна. С треском упали на него сухие корабельные доски. Не стало ни корабля, ни героя.
Таня… Чем она отличается сейчас от Медеи?
Радуется грядущей смерти предателя мужа. Мечтает видеть, как будет гибнуть его молодая любовница. Собирается лишить жизни их с Олегом ребенка. Не рожденного, но живущего. У нее сейчас много сил. У нее по-другому работает мозг. Минута ее нынешней жизни стоит иных нескольких лет. Реакции ее обострены. Ей открывается многое. Гораздо большее, чем человеку в его обычных условиях существования.
За что ей все это? Она сейчас таким вопросом не задается. Но мы-то вправе еще раз, окончательно спросить: за что ей все это?
А за что человеку даются испытания? И надо ли ставить вопрос «за что?».
Может быть, лучше спросить – «для чего?».
Есть у каждого из нас, с самого рождения, долг, но в чем он состоит и какова его величина – уяснить сам для себя должен каждый живущий.
Можно впустить в себя демона, промчаться, сжигая все на своем пути. Нет ничего проще.
А можно… Ну, посмотрим, что можно…
Новые открытия
Про милых дам
Зачем Таня распечатывала все эти письма? Все ли действия женщины, превратившейся стараниями любимого мужа в демона по имени Медея, могут быть объяснены теми, кто смотрит на это со стороны? Вряд ли и она смогла бы объяснить самой себе, если б взялась это делать, зачем ей это надо. Она просто не могла усидеть за компьютером. Она хотела окончательно все понять, вчитаться, сопоставить, разобраться. Возможно, ей как человеку книжному легче было вцепиться в листы бумаги, видеть черные буквы на белом фоне, отчасти представляя себе, что все это не про нее. У нее и в мыслях не было как-то использовать этот бумажный ворох при разводе. Надо сказать, что и мыслей о разводе не было тоже. Да и какой развод, когда все они заражены?
Она с молниеносной быстротой прочитала не очень-то и богатую, но весьма содержательную переписку мадемуазель Ласки с господином ОК.
Потом, сказав себе, что с ними еще разберется, пробежала глазами пару писем от американской поборницы справедливости Айрин.
Та писала:
«Мой дорогой, любовь моя, свитхарт!» [17]17
Сладкое сердце (англ.).
[Закрыть]
У Тани душа оборвалась. Неужели и с ней, с этой сексуально озабоченной климактеричкой, у него что-то было? Надо будет Бусе рассказать. Пусть порадуется счастливо нашедшейся родственнице.
Так вот… «Мой дорогой»… и так далее…
«Я не понимаю причин твоих переживаний, мой дорогой. Ну, возникла у тебя небольшая, приятная тебе связь с девушкой. При чем здесь брак? Это вещи разного толка. У меня было полно связей на стороне. Брак – это не любовный союз, а деловой. Но мы же должны от жизни, в которой столько напряжения, трудов, волнений, и радости получать! Секс – это большая радость. Это, наконец, хорошая физическая тренировка с замечательным последующим релаксом. И что из этого? Жизнь коротка. В ней много грустного. Можно ли отвергать радость? Энергообмен с молодой, любящей тебя и готовой на все девушкой – это же замечательно! Кстати, энергообмен со зрелой женщиной тоже может принести много счастья. Странно… Таня – моя родственница, но близким человеком стал мне ты. Пиши почаще.
Все для тебя.
Твоя Айрин».
Тоже месяцев восемь этому письму. Прагматично и разумно. Советы шлет, гадина заморская. Жить учит, авось и ей обломится. То-то летом в Берлине такая вся была воздушная. Думала небось, настал момент… Пора брать… А бедный Олежек в это время вполне довольствовался своей женой, причем с большим удовольствием. Энергообмен у них происходил. Примчалась Айрин на встречу с родственничком, аж через океан перелетела. По зову сердца и плоти. Еще бы! После таких откровений! Ну что ему стоило не только с Таней, а еще и с Айрин энергиями обменяться? Может, и обменялись тогда? Чтоб билет через Атлантику окупился приливом радости? Тогда еще непонятно, от кого этот ВИЧ…
Но вроде нет… Не было пока ничего… Так просто… Совращает. На будущее.
Таня злорадно представила себе открытую зубастую улыбку Айрин и сказала навстречу этой улыбке:
– Ха! А неплохо бы тебе, сволочина, устроить это счастье любви? Может, помочь? Ты столько ждала, летала туда-сюда… Получила бы свою радость… И ВИЧ в качестве приложения…
Но этим можно было заняться позже. Сейчас надо было вернуться к «родному малышу».
Ласка писала в дни расставаний. Писала много, нудно и долго. О чувствах и мыслях. О том, что ничего не надо, только любовь. Даже иногда рассуждала о политике. Вставляла слова на иностранных языках, чувствуя, очевидно, что Олегу нравятся образованные девушки с широким кругозором. Многое Таня просто пропускала – бездарные общие места. Но были и интересные факты. Например, письмо о том, как Ласка посетила Танину квартиру в ее отсутствие. О том, как она счастлива, что Олег доверился ей, что она увидела его среди его родных стен, книг… Одно только печалило любящую душу: повсюду были следы его прошлого! Таня даже сначала не взяла в толк, о каком прошлом Олега идет речь в квартире ее, Таниных, деда и бабки, а потом догадалась и сказала сама себе вслух:
– Прошлое – это же ты, родимая!
И правда: далее чистое сердце сетовало, что повсюду слишком явственно проступали следы другой женщины. Она, конечно, уважала свободу Олега, целиком и полностью, это – безоговорочно. Но – как же он может продолжать быть под одной крышей с чужим – фактически – человеком?
Вот это да! Что же он такого ей наговорил, интересно?
Жил с чужим человеком, спал с чужим человеком, завтракал, обедал, реже – ужинал, летал отдыхать с чужим человеком, то есть с ней, венчанной женой… А родная душа «малыша» томилась…
Ответные письма Олега всегда начинались обращением к «малышу»: «Добрый вечер, малыш мой родной», «Все прочитал, малыш мой, до встречи». А вот – стоп – интересное послание. Несколько довольно плоских анекдотов, последний: «Знакомьтесь, это – оборотень Наташа. Ночью она превращается в бревно». И комментарий Олега: «Это – печальные реалии моих последних супружеских месяцев». Такая фантастическая, подлая пошлость. Собственную жену обсуждать с чужой шалавой и еще глумиться! Да! «Оборотень Наташа» – это он про нее, Таню. Да, она уставала тогда нечеловечески. Бралась за любую работу, за любые поделки, лишь бы поскорее достроился этот дом. Он сжирал все ее силы. Не оставалось у нее энтузиазма на сексуальные игрища. На ней были работа, стройка и любимый муж. А она, оказывается, была в его глазах «бревном». А где же он был? Что он делал, чтобы «бревно» превратилось в прежнюю женщину, которую называл своим счастьем, своей единственной? Браво! Молодец! И тут предательство!
Но это все было месяцев десять назад. Дальше послания девичьи становились все горячее и замысловатее, а Олега – все немногословнее. Чаще всего он отделывался смайликами.
Однако – вот. Совсем недавно. Чуть больше месяца назад. Сравнительно длинное письмо. Несколько фраз от него – к ней. От голубя – к голубке. От лебедя – к лебедице. Или как там? К Леде?
Он пишет, батюшки, совсем не то, что раньше… Совсем как прежний Олег.
«Здравствуй. Хотел кое-что прояснить. Моя жена – очень близкий мне человек. Я никогда не говорил, никогда и никому, о возможности развода со своей женой. Это полностью исключено. Я ничего никогда не обещал тебе. Были встречи. Была обоюдная радость. Я буду это вспоминать. Не хочу напоминать, с чьей стороны исходила инициатива. Это не важно. Что же касается темы бесплодия моей жены, это тема, которую не нам с тобой обсуждать. К тому же я далеко в этом не уверен. На одном враче свет клином не сошелся. Но, повторяю, это не может касаться третьих лиц. Это исключительно наше с женой личное дело. Прошу тебя, давай на этом поставим точку. ОК».
Потом ее многократное: «Прости-прости-прости, люблю-люблю-люблю». Письмо за письмом, каждый день. И – ни слова больше от Олега.
Что-то понял? Надоела?
Увы, поздновато понял…
Интересно, а в этот дом он ее возил?
Бесплодие какое-то выдумал.
Какое бесплодие? Откуда это – про бесплодие? Это что – Саша постарался? Саша… Зачем он придумал Олегу про бесплодие? Зачем ему это понадобилось?
Неужели никому нельзя верить? Нет друзей у человека? Весь мир – сплошная ложь? Вот интересно, зачем Саше говорить Олегу о ее бесплодии? А он говорил. Тут в письме ясно об этом сказано. Этот, муж, так сказать, видно, сгоряча поделился новостью с Лаской, а та принялась тему развивать при личных встречах. Как же! Такой козырь!
Но как он, доктор, смел? Как же врачебная тайна? Вот урод! Какое он имел право лгать? С мужем обсуждать ее проблемы, даже если это и правда бы была? Мужская солидарность! Далеко он зашел с мужской солидарностью, дальше уже некуда.
Ладно. Ей терять нечего. Сашу этого можно урыть за такое в два счета.
А все-таки что он хотел? Сам развелся, их развести хотел, все ясно. Ну гад!
Таня засунула листки в сумку, напялила куртку прямо поверх меховой безрукавки, на вид свой ей сейчас было совершенно наплевать, схватила ключи от машины.
Ничего! Сейчас она ему покажет! Она с ним разберется! Ей уже терять нечего!
Ласка
Хорошо иметь умную маму, да еще к тому же беззаветно любящую. Она с детства объяснит обожаемой дочурке, что им вместе нужно для счастья. Будет сама наряжаться и дочку наряжать. Научит всему-всему. Главное – беречь себя и любить. И если кого-то жалеть, то прежде всего – себя. Кто-то другой разве пожалеет? Вот именно. Можно не отвечать. Ясно и так.
– Ты моя принцесса! Ты моя куколка! Ласточка. Ласочка.
Какая мама не говорит это своей дочке?
Да каждая говорит!
Но далеко не каждая по-настоящему может научить жизни, тому, как правильно и умно устроиться в ней. Каждая принцесса должна хорошо продумывать каждый шаг. Только тогда она найдет себе подходящего короля, чтобы стать королевой. А то некоторые ходят с гордо поднятой головой, фыркают, а потом остаются ни с чем. Одни с ребенком на руках. И горбатятся всю жизнь за кусок хлеба. Растят себе подобных. Об этом даже думать страшно.
Женщину должен кто-то поддерживать, обеспечивать. Быть каменной стеной. А она обязана следить, чтоб стена стояла ровно, не прогибалась. И беречь свое место у стены любой ценой.
Мать с дочкой о многом говорили. Лучше подружек и не было, чем они. Идут, а все ими любуются: картинка. Такие обе миленькие! Такие хорошенькие!
А как же иначе? Как их можно не любить? Они для этого и появились на свет, чтобы ими любовались.
Конечно, безусловно, специальность должна быть. Мало ли что. Пути к отступлению. И мужчина больше уважает девушку со специальностью. Но разве специальность удовлетворит все потребности девушки? Никогда. Нужна стена. И думать о стене они начали в последнем классе дочкиной школы.
– Ты, Ласочка, главное, цену себе знай. Сейчас твое время. Упустишь – пожалеешь. До двадцати надо замуж успеть. За достойного и перспективного. Тогда и молодого возьмешь, не старше тридцати, и все успеешь. А если затянешь, будут проблемы. Все равно, конечно, свое возьмешь. Только семью тогда чужую бить придется. Дети могут быть у мужчины. Зачем нам чужие дети?
Ласка во всем соглашалась с мамой. Ведь маме именно так и удалось устроиться. Папа их любит, старается для них, гордится ими. Мамой гордиться можно еще как! Выглядит как девочка. Их все принимают за сестричек. И так должно быть всегда. Пусть все всегда так и думают: вот какие милые молоденькие хорошенькие сестрички.
Ничто так не продлевает молодость женщины, как успешный, здоровый, любящий ее муж, живущий только интересами семьи.
Как-то гуляли они с мамой на даче по лесу поздней весной. Красота стояла неописуемая, все такое чистое, зеленое, душистое распускалось вокруг.
– Ку-ку! – услышали они голос кукушки.
– Спрашивай скорей, – велела мама.
– Кукушка, кукушка, сколько мне до богатого мужика осталось? – выкрикнула Ласка в сторону леса.
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку… – безостановочно отвечала подлая птица.
– Это она месяцы, месяцы кукует, – утешила мамочка. – Без нее разберемся.
Вариант подобрался быстро. И они были уверены, что это прямое попадание в цель.
Мужик, из наших, но живущий в Америке, красавец, тридцать два года, вернулся в Москву раскручивать дела. Деньги поперли сказочные. Тут ему и встретилась Ласка. Ах, какая девочка! Беленькая ясноглазая березка. Только-только восемнадцать. Студенточка. Скромная, но цену себе знает. Редкая девочка. Ничего не клянчит. Гордая. Чистая. Хороша.
Началась любовь. Мама одобрила вполне. Нет, знакомиться с родителями он не спешил, даже разговора об этом не было. Но, во-первых, мама знала все по рассказам: по делам судила, по подаркам, по всем материальным благам, которыми он окружил ее принцессу. Во-вторых, видела фотографии. Пара – загляденье. Она даже вполне спокойно разрешила дочке «пожить так» для начала, без регистрации. Возраст Ласочки позволял. Два года поживут, свыкнутся, а потом… Как раз к двадцати годам. Главное, учебу не бросать. Все можно успеть смолоду. На то и силы даются.
Он ее по всему свету возил, наряды покупал любые, какие ей хотелось. Не отказывал ни в чем. По мнению Ласки с мамой, дело медленно, но верно шло к свадьбе. Потому что проверочные два года истекли. Потому что за двадцать уже перевалило вполне. И почему бы и нет?
А потому бы, оказалось, и нет, что накукованный злыдней-кукушкой богатый мужик оказался все-таки женат, как распоследнее чмо болотное!
Просто в один противный ненастный день, когда она, решившись, завела разговор, что пора бы уж им и пожениться, пора бы деток, он просто и спокойно ответил, что деток ему вполне хватает, у него трое в Калифорнии. И пожениться они не смогут из-за жены. Его жена будет категорически против. А, кстати, чем плохо так? Разве мало она имеет для счастья?
Это был удар! Просто под дых удар! Он ее обманул!
– Почему обманул? – недоумевал «почти муж». – Ты меня не спрашивала. И я тебе ничего не обещал.
Все правда. Не спрашивала, потому что в голову не приходило, что с ней могут так поступить! Снять квартиру, зажить, тратить деньги немерено, совместные поездки планировать, говорить «мы», а не «ты» и «я»…
Полгода прошли в ссорах, слезах, упреках. Хорошо хоть учебу не забросила. Тут выдержала.
Через полгода кошмарных истерик ей велено было собираться и съезжать. Он снял другую квартиру, побольше, так как из Калифорнии к нему летело все многочисленное семейство, уставшее жить без любящего отца.
Тут было без вариантов. Она съехала. Вещей вместе с ней съехало… Не описать. На всю жизнь бы хватило. Но с вещами жизнь не проживешь.
Ласка отплакалась, пришла в себя, затаилась. Всех замужних баб она ненавидела лютой ненавистью. И ей на этот раз было совсем все равно, женатый ей попадется в следующий раз или холостой. Она это выяснит сразу. И если надо, «бить семью», как давно предупреждала мама, будет нещадно, всеми средствами и по всем фронтам, до полного уничтожения.
Она учла свои ошибки. Перестрадала.
И вскоре вновь вышла на охотничью тропу.
А на ловца, как известно, и зверь бежит.
Вот какая Ла. ска встретилась Таниному Олегу. Он ей, настрадавшейся, но целеустремленной, подходил по всем параметрам. Возраст, внешность, материальное благосостояние.
Женат. Да. Но что там бить? Детей нет, жена – его ровесница, если еще на год не старше. Засиделась замужем. Запылилась. Разнежилась. Пора освобождать дорогу перспективным молодым.
Это был шанс из шансов. Если его упустить, все! Тогда вообще грош ей цена.
Когда на охоту выходит такая девушка, устоять мало кто может. Потому что женщина создана, чтобы быть хитрее и изворотливее мужчины. Мужчина же иногда бывает вполне рад оказаться обманутым. Попробуй открыть глаза на объект любви мужчине в момент его затмения страстью – станешь главным врагом. Он верит любимой. И только. История такие случаи знает…
Но вернемся к изобретательной и истомившейся в поисках «надежной стены» Ласке. Едва увидев Олега, она знала, как поступит.
Он заехал к другу на работу после своей работы. Она была там. Ну, подвернула ногу. Ну, охнула, закусила губку. Ну, на глазках – слезы. Так уж им всем, идиотам, казалось, когда она судорожно задышала…
Естественно, он предложил помочь. Подвезти. Тут было без вариантов. Чуть ли не на руках донес до квартиры. Счастливое время года! Лето. Все на даче. Бережно поддерживая, вошел с ней в прихожую.
Она ему головой в грудь уткнулась:
– Не уходите!.. Не уходи…
Всю ночь он тогда от нее не отрывался… Как с цепи сорвался, дикий совсем.
И жене этой своей звонить и не думал, Ласка следила. Просто отключил телефон.
Это было хорошо. Это было правильно. Стопроцентное сочетание приятного с полезным. Очень-очень приятного с таким же очень полезным. Не хуже, чем с тем, первым. Во многом даже лучше. У того был циничный расчет. А у этого все спонтанно, искренне. Он вообще честный, ее Олежка. Цветы стал посылать. Тот цветы не дарил. Прагматичный был слишком. А в Олежке столько нерастраченно-юного.
И – нет худа без добра! Как хорошо, что тот, первый, всему ее научил. Она потом поняла, что он целенаправленно ее к себе приспосабливал, объяснял все подробно, как мужчинам нравится, как надо сначала, что потом. Повторял ей тысячу раз, что для мужчины секс – главное. Умелая женщина – это целое состояние. Ее собственный капитал и залог успеха. А потом и сам отмечал с удовольствием, что сделал из нее профессионалку. Она, конечно, в тот раз сама виновата. Могла бы перетерпеть. Не скандалить, не обижаться. Именно – профессионально себя вести. Доводить до полной отключки своими ласками. Ни в коем случае не скандалить. Не давать повода для неудовольствия. И фиг бы он куда делся. И семью бы из Калифорнии сюда не потащил.
А Олежек… Ну какая у него жизнь с этой взъерошенной? Один позор перед людьми. Ни подкраситься не умеет, ни причесаться. А белье… видела она ее белье. Белый трикотаж. Парад советских физкультурников. Даже в доме у себя прибраться не умеет, уюта мужику создать! Книги понаставила, думает, красиво. Подумаешь, она тоже книги читала. И запросто может грамотно написать интеллигентное письмо.
Задергался сейчас. Угрызения совести у него. А все равно с бесплодной не останется. Сейчас перебесится, все поймет. Вспомнит, как им хорошо было. Не то что с его «бревном». Сам же тогда анекдот писал…
Ласка потерпит. Переждет. Уроки жизни даром не прошли. Она на все готова. Способов есть масса. Голова у человека зачем? Чтобы думать и выход из ситуации находить. Если надо, еще и бабку найдет специальную. Но, говорят, бабки – это плохо. На потенции мужской, говорят, сказывается. А это было бы жаль. И потом, пару-тройку раз родить придется? Придется! А если через него детям потом что-то наколдуется?
Можно и так, без бабки пока. Мы сами с усами. Главное – терпение. Эту-то его она видела. Без слез ведь не взглянешь! Сама упустила такого мужика! Цеплялась бы за него, ублажала, рожала, каждое словечко подхватывала! Тьфу… На нее даже обижаться грех. Ее просто надо с достоинством перетерпеть. Переосилить. И перечеркнуть.
Терпение и труд все перетрут.
