Текст книги "Принцип Троицы (СИ)"
Автор книги: Галина Манукян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
* * *
Врачи, наблюдающие из пульта управления МРТ за показаниями томографа, хором воскликнули:
– Ну и ну!
– Вы когда-нибудь видели подобную активность обоих полушарий, коллега? – причмокнул специалист кабинета МРТ, обращаясь к хирургу.
– Наверное, нет, – приник к экранам Семен Ефимович, – у вас случайно аппаратура не сбоит?
В разговор вмешался еще один наблюдатель в белом халате:
– Нет, только что тестировали бабушку. Все было в порядке. Интересный экземпляр, где вы его нашли?
– Собственно, попал к нам в состоянии комы. Пациент – физик с ученой степенью. Кстати, сын известной актрисы… Елизаветы Миллер. Помните фильм «Незнакомка» и этот еще… как его? – почесал затылок Семен Ефимович, – «Остановка для двоих»…
– Что вы говорите? – удивился эксперт. – Физик? Обычно у такого народа левое полушарие более развито, а у этого оба шпарят на всю катушку! Да, и еще посмотрите сюда, – мужчина в очках ткнул ручкой в экран, – лимбическая система также очень активна.
– Что это значит? – поинтересовался Семен Ефимович.
– Этот участок отвечает за эмоциональные проявления. Ваш пациент испытывает нечто невообразимое. Может быть даже влюблен, – хмыкнул второй специалист, – а вот эти пятна показывают, что вашему товарищу или сильно хорошо, или очень больно – ведь это отражает работа одного и того же ядра… Наверное, все же больно. Вы что ему анальгетики не даете? Ага, и нейроны правой лобной доли мозга проявляют чрезвычайную активность, – заметив непонимание на лице хирурга, тот пояснил, – она отвечает за концепцию личности. Забавно, люди склонны отождествлять свою личность с душой, но, как вы видите, все чистейшая анатомия, не более чем физико-химические процессы в головном мозге.
– Он пережил сотрясение мозга, оно могло так повлиять?
Первый эксперт задумчиво предположил:
– Не думаю. Здесь просто какая-то аномальная активность всех структур наблюдается. В голове вашего пациента творится черт знает что! Я бы рекомендовал ему серьезную дозу успокоительных. Вы посмотрите: у него не голова, а кратер вулкана – так и с ума сойти не долго! Хотя, коллега, вы абсолютно правы – любопытнейший экземпляр!
Семен Ефимович напомнил о предмете анализа:
– Господа, у пациента ранее была выявлена опухоль паренхимы шишковидной железы промежуточной дифференцировки. Давайте обратим все-таки внимание на эпифиз!
– Так-так, – присмотрелся к цветным изображениям на экранах аналитик МРТ, – опухоли нет, хотя сам по себе эпифиз непомерно велик. Норма – 4 миллиметра на 6, а тут вместо горошины, сами видите, железа с голубиное яйцо!
– То есть первоначальный диагноз не подтверждается?
– Нет, конечно, – снова принялся грызть ручку специалист, – но аномалия налицо. Несмотря на идеальную форму эпифиза, таких размеров не бывает. Причем, нет ни кисты, ни другого типа опухолей. У меня вопрос, – обратился он к Семену Ефимовичу, – удастся ли задержать этого молодого человека в больнице?
– Возможно, – предположил тот, – он пока и так лежачий, хотя рвется выписываться. А зачем вам?
– Для моей научной работы незаменимый образец! Я как раз исследую функции эпифиза. Есть версия, что этот орган – тот самый «третий глаз» в восточной философии. Декарт, к примеру, говорил, что эпифиз – это «седалище духа», а Блаватская, ссылаясь на оккультистов Востока, называла его Дэвакша – «Божественное Око». Если они правы, человек с такой шишковидной железой может быть чуть ли не вторым Буддой.
– Ну, вы даете! – скептически рассмеялся Семен Ефимович. – Что-то сейчас все в мистику ударились. Не понимаю я этой моды! Так что увольте, решайте этот вопрос с ним сами. И не сейчас. Вы же видите, мой пациент не в себе. Я заберу результаты.
– Конечно, – кивнул очкастый. – Замечательно интересный пациент! К вашему физику я еще наведаюсь!
– Только не в ближайшие пару дней, – строго предупредил хирург, – он еще после автокатастрофы в себя толком не пришел.
* * *
Покой. Где его найти? Если его нет внутри – не будет и снаружи. Каталку, вернувшую Виктора из кабинета МРТ, встречал целый парад посетителей: элегантная мама, взвинченный Денис с каким-то листком в руках и группа студентов 2-го курса, неуверенно озирающихся по сторонам.
Подошедший Семен Ефимович возмутился:
– Товарищи! Больному нужен покой, – он попытался изобразить это жестом, – так что прошу его не беспокоить! Передачи отдавайте Елизавете Андреевне! Здравствуйте, – мягко и кокетливо улыбнулся он актрисе и опять принял суровый вид, – посещения пока отменяются.
Студенты зашептались смущенно, из толпы выделилась пухленькая блондинка с цветами. Прошагав, как пионерка перед торжественным возложением венка к могиле неизвестного солдата, она отдала букет матери Виктора. Ребята вразнобой пожелали:
– Выздоравливайте, Виктор Александрович! – и под суровым надзором врача отправились к лестнице.
– Спасибо! – только и успел сказать Миллер, растроганный неожиданным вниманием. Елизавета Андреевна поцеловала его в щеку:
– Привет. Как ты?
– В порядке, – как обычно, ответил сын.
– А вы, молодой человек? – доктор вопросительно взглянул на Дениса.
– Пусть останется, – попросил пациент.
– Ладно, но ненадолго, – кивнул Семен Ефимович и предупредил, – с вами я поговорю позже, а сейчас, Елизавета Андреевна, пожалуйста, пройдемте в мой кабинет.
Они удалились. Денис помог санитарам вернуть друга на кровать и, нервно покусывая губы, сел рядом.
– Ты говорил – Дина звонила… – начал он.
– Да, часа два назад, – согласился Виктор, – а тебе нет?
– Мне пришло сообщение с ее электронного адреса, – Денис махнул бумажкой. – Вот, я распечатал. Черт знает что! Я ничего не могу понять, что там происходит, и что она думает – просто взрыв мозга! Прочитаешь?
Мелкий шрифт расплылся, и физик вернул письмо другу:
– Прочти, пожалуйста, вслух.
«Денчик, милый мой братик! Это Дина! Чтобы ты не сомневался, что это и, правда, я, напоминаю тебе историю с попугаем, у которого ты оторвал хвост, а мне за тебя влетело от папы, помнишь? А еще я рисовала на стенке под кроватью, и только ты был в курсе…» – Денис сделал паузу и взглянул на изумленного друга, – Все так и было. Кроме нас двоих никто об этом не знает. Ладно, я продолжаю…
«Я не буду перечислять все наши с тобой приключения, хотя сейчас раздумываю, чего бы включить в письмо и улыбаюсь – славное у нас было детство, боевое! Ты всегда был Робин Гудом, спасал всех и вся! Помнишь, как за выпущенную в пруд черепаху тебе от Двужильного и его банды попало? Похоже, что настала моя очередь защитить тебя, Катю, Ванечку, всех наших и Витю, конечно. Я вас очень люблю!!!!!
Не бойся! Я не брежу! Я пока в здравом уме и при памяти. Ты был прав – камни лучше было отдать, но не уверена, что в этом случае все сложилось бы иначе. Меня похитили люди, всерьез практикующие магию. Их главарь называет себя Сетом, гипнотизер из парка (помнишь, я тебе рассказывала?) тоже тут, его зовут Михаил. Еще есть охранник Евгений. Других я не знаю. Сейчас я очень далеко от нашего города, и ситуация сложилась так, что совершенно неожиданно они меня отпустили. Но, на самом деле, Сет продолжает за мной следить. По его словам, им нужны не только камни, но и я сама, как „идеальный проводник энергии“. Я не совсем уверена, что конкретно им от меня нужно, но я решила не возвращаться домой, так как Сет – фанатик – и на деле очень опасен. Он читает мысли и может убивать на расстоянии. Он чуть не убил Витю! Если ты не веришь, расспроси его – он подтвердит мои слова». – Денис поднял глаза от листка, и Виктор сглотнул: – Было такое.
Денис нецензурно выругался.
– Там дальше еще есть что-нибудь? – спросил Миллер.
– Да.
«Привести за собой „хвост“ из этих личностей к моим близким я не хочу, поэтому остаюсь здесь. И, пожалуйста, не ищите меня! Если вы будете рядом, Сет сможет легко добиться от меня всего, что ему понадобится, угрожая вашим жизням и здоровью. Пока я одна, попробую разобраться с ситуацией. Не волнуйся! Я справлюсь. Что-то подсказывает, что выход есть. К счастью, мне встретился добрый человек. Благодаря ему, мне не приходится ночевать под открытым небом и голодать. Скажи, пожалуйста, Вите, что я его очень люблю!
Целую,
Дина
P.S. На всякий случай, чтобы ты не волновался, – я цела и невредима. Думаю, все так и будет…И отдай, пожалуйста, ключ соседке, Галине Павловне, чтобы поливала цветы».
– Никогда не думал, что Дуська на такое способна, – признался Денис, – всегда была такой слабой младшей сестренкой, а тут ее на геройство потянуло…
– Знаешь, я кое-что придумал, – перебил его Миллер, – только надо проверить экспериментально. Во-первых, допустим, эти мерзавцы действительно влияют на человека. Я убежден, что любое внешнее воздействие, будь то техногенное или биологическое, связано с излучением определенного типа волн. Не так давно мне по делу надо было прочитать массу статей о психотронном оружии. Профессор С. Турлыгин утверждал, что мозговые волны являются электромагнитным излучением с длиной волны около двух миллиметров. Любой человек представляет собой источник электрических и магнитных полей, обладая рентгеновским, гамма, радио, инфракрасным, СВЧ излучением и так далее.
– И что это значит? – не понимал Денис.
– А то, что любую волну можно экранировать, создав защитное поле, предусматривающее ее характеристики. Если мы хотим, в самом деле, помочь Дине, то у нас должно быть оружие и защита против внешнего воздействия. «Щит и меч»…
– А это реально сделать?
– Я думаю, у меня получится… – задумчиво произнес Виктор, – надо только выбраться отсюда.
– Вить, но мы все равно не знаем, где она, – неуверенно произнес друг.
– У тебя есть знакомые хакеры?
– Хакеры? – переспросил Денис. – Да нет. Как-то не довелось завести таких друзей…
– Значит, надо найти, – твердо сказал физик.
– Зачем?
– Опытный хакер сможет найти источник мобильного звонка и путь электронного сообщения, хотя бы до серверного центра, – сказал Виктор.
– Точно! – обрадовался Денис, а потом засомневался. – Может, это только в кино бывает?
– Да ладно тебе! Настоящий специалист сможет это сделать, я не сомневаюсь.
– Не лучше ли все-таки задействовать милицию? – не унимался друг, ерзая на стуле.
– Ты думаешь, этот низкорослый следователь примет участие в наших экспериментах?
– Он вроде – неплохой мужик…, – пробормотал Денис.
– Который готов обвинить меня в соучастии в похищении, лишь бы закрыть дело! – взорвался Виктор. – Хороша помощь! Ты вообще хочешь найти сестру?! Хочешь остановить этот бред?!
– Конечно! – вскипел в ответ Денис. – Как ты можешь сомневаться?!
– Тогда найди хакера и перестань миндальничать, – отрезал Миллер, – это только наше дело.
И без того взъерошенный Денис привычным жестом запустил пятерню в шевелюру:
– Не припомню, чтобы ты когда-нибудь так командовал…
– А я не помню, чтобы оказывался в такой ситуации…
В палате повисла неловкая пауза. Друзья смотрели друг на друга выжидающе.
– Уболтал, – наконец, нехотя сказал Денис, – поищу хакера. Однако, ты – фрукт! Не ожидал от тебя… Тебе еще долго вставать нельзя?
– Пару дней, наверное. Как раз чтобы доработать мою концепцию до конца.
– Ну, дерзай! – согласился Денис. – Я только я не пойму, Вить, а ты на костылях собрался за бандой бегать?
– Об этом я тоже подумал, – хитро прищурился тот, – есть версия, как ускорить процесс…
Денис посмотрел на друга задумчиво:
– Все-таки ты или гений, или псих…
– Думай, как хочешь, – равнодушно ответил Виктор, – только найди хакера.
– Найду, – протянул руку Денис, – бывай!
– До встречи!
Когда за Денисом закрылась дверь, Миллер, превозмогая острую боль в сломанных ребрах, наклонился и втащил на кровать ноутбук, притаившийся возле тумбочки. Физик пошарил в карманах сумки и облегченно вздохнул – его походный набор инструментов и детали миниатюрного прибора, над которым он трудился, оказались на месте. «Молодец, Василий Игнатьич!» – порадовался молодой человек. Виктор открыл крышку Макинтоша и углубился в работу.
* * *
Медсестра вошла в палату. На одеяле лежала вскрытая серая крышка корпуса с блестящим названием «Полюс-2», возле которой на аккуратные кучки были разложены детали.
– Виктор Александрович! Что вы делаете? – закричала женщина, глядя, как пациент с деловым видом копается в аппарате для физиотерапии.
Миллер мельком взглянул на нее и буркнул: «Не волнуйтесь, все нормально!». Секунду медсестра стояла на месте, покрываясь пятнами от желания накричать на безобразничающего больного и страха быть за это уволенной, а затем метнулась вон с шепотом: «Это слишком…».
Вооруженный походными инструментами, Виктор с олимпийским спокойствием занимался усовершенствованием прибора. Через пару минут в дверях показался покрасневший Семен Ефимович:
– Э-эй! Молодой человек, зачем вы портите технику? – строго окрикнул он пациента, тыкая пальцем в сторону безнадежно разобранного аппарата. – Это ни в какие рамки…
Невозмутимый Виктор оставил на мгновение свое занятие и возразил:
– Извините, Семен Ефимович. Я не порчу, улучшаю.
Хирург прокашлялся, и его кашель больше напомнил львиный рык:
– Гм, может быть, вы все-таки объяснитесь?
– Этот аппарат примитивен, – снисходительно улыбнулся физик, – а мне надо срочно поставить себя на ноги. Я занимаюсь цепью смещения, чтобы предотвратить появление импульсов противоположной полярности при падении магнитного потока.
– «Понятно», – сказал Семен Ефимович, сожалея, что сразу не прописал Миллеру транквилизаторы.
– Дело в том, – продолжал объяснять Виктор, – что если воспроизвести электромагнитное поле, идентичное тому, которое выделяют здоровые ткани, и воздействовать им на поврежденные, процесс заживления должен ускориться. Переломы, как вы сами сказали, заживают в течение месяца, а у меня есть максимум неделя.
– Молодой человек, – возмутился Семен Ефимович, – но это же невозможно!
– Отнюдь, – сказал Виктор, – я высчитал, что электромагнитное поле с необходимой частотой следования униполярных прямоугольных импульсов и определенной амплитудой должно привести меня к нужному результату именно в недельный срок.
Рассерженный врач не понимал всех этих терминов и решил, что испорченный аппарат занесет в стоимость лечения, как бой посуды включают в счет ресторане. Доктор произнес недовольно:
– Я же сказал вам не подниматься.
Виктор скорчил поддельно виноватую мину:
– Как-то не лежится… Извините.
– Голова ваша. С сотрясениями не шутят. Рискуете заработать эпилепсию…
– Или сойти с ума от бездействия, – пробормотал Виктор. – Мне в любом случае обещан всего лишь год жизни. Я мало, чем рискую.
– Ваш диагноз – опухоль паренхимы шишковидной железы – не подтвердился, – сказал Семен Ефимович, – я только что рассказывал об этом вашей матери…
– Все гораздо хуже?
– Да нет, зачем так сразу? – подошел поближе хирург, опуская руки в карманы. – Скорее наоборот.
– Не томите! – вскричал Виктор. Его худое лицо исказилось от волнения.
– Я не могу сказать, что вы здоровы, – издалека начал доктор, – но МРТ показала, что опухоли эпифиза нет, однако железа у вас аномально большая.
– И что это значит? – Миллер нервно теребил в длинных пальцах крошечную отвертку.
– Мы пока выясняем, – сказал Семен Ефимович, – у вас уникальный случай. Нейрофизиологи хотят исследовать ваш мозг более досконально, – недовольно произнес хирург, решив, что посттравматический синдром налицо.
– Хорошо, – сказал Миллер, – мне надо закончить с прибором… – и повернулся к врачу спиной, пытаясь в неудобной позе орудовать над разобранным железом.
– И все же я настоятельно рекомендую вам лечь, – ответил доктор, покидая палату. Закрыв дверь, он предупредил медсестру:
– Я вызову к пациенту психиатра. Сегодня вряд ли он придет, скорее всего, завтра утром. Если я задержусь, расскажите ему об этом, – Семен Ефимович жестом указал в сторону Миллера, – на мой взгляд, пациент неадекватен. В историю болезни я пишу «посттравматический синдром».
– Я поняла, – вытянулось лицо полной медсестры, сменившей на посту милую Наташу.
– И добавьте в больничный лист пару инъекций феназепама: одну днем и одну на ночь.
– Конечно, – сделала себе пометку в тетради дежурная.
– Проследите, чтобы обязательно спал, – на ходу распорядился главврач, возвращаясь в свой кабинет к обеспокоенной матери Миллера, впервые услышавшей о страшном диагнозе, с которым один на один жил ее сын.
Когда врач вернулся, она, испуганная, сидела в кресле для посетителей.
– Елизавета Андреевна, мне неприятно вам это говорить, но нередко черепно-мозговые травмы негативно влияют на психику, – стараясь быть мягким, произнес хирург. – Анализ МРТ, как я уже вам говорил, выявил наличие аномалий в мозгу вашего сына. А только что Виктор Александрович разобрал очень дорогой физиотерапевтический прибор, доступный только для пациентов ВИП-палат, – преувеличивая ценность аппарата, бурчал в усы Семен Ефимович. – Я вынужден включить его стоимость в счет… и вызвать для консультации психиатра…
– Вы думаете, что мой сын сходит с ума?!
– Я ничего не хочу утверждать, но понаблюдайте за ним сегодня внимательнее, – шевелил хирург пышными усами, которые показались женщине приклеенными, настолько самостоятельно они выглядели на красноватом лице неравнодушного к выпивке доктора, – в любом случае, консультация специалиста лишней не будет. Вашему сыну нелегко пришлось…
– Да, – произнесла мать, вспоминая вчерашний день, – если надо, то надо. Но, Семен Ефимович, вы уверены, что рака нет?
– По нашим данным – нет, – развел руками врач, – хотя, судя по полученной из онкологического диспансера истории болезни, опухоль была. Смотрите сами, вот томограмма, сделанная почти две недели назад. Здесь отчетливо виден тумор на эпифизе, – Семен Ефимович хотел было показать пальцем, но передумал и воспользовался ручкой. Он обвел темное пятно опухоли на одном снимке, затем положил рядом другой и ткнул тупым концом ручки в изображение, похожее на крошечную сосновую шишку. – А здесь видите: опухоли нет, но железа увеличена до невероятных размеров… Кстати, анализ крови тоже изменился…
– Семен Ефимович, – взмолилась актриса, под шелковой блузой по спине катились ледяные капли пота, – только скажите! Это опасно для жизни?! Он будет… жить?!
– Я не знаю, – покачал головой врач, – не знаю. Всё неопределенно. Нужны обследования.
– Пожалуйста! – умоляла женщина, чувствуя себя раздавленной. – Семен Ефимович! Что угодно… делайте что угодно! Только спасите моего сына!
– Мы постараемся, – закряхтел врач, и снова усы пришли в самостоятельное движение, – но медицина не всесильна, особенно, когда мы не знаем, с чем бороться!
– Пожалуйста… пожалуйста! – повторяла безутешная мать. – Я прошу вас, сделайте что-нибудь!
– Успокойтесь, Елизавета Андреевна, рака нет, и это само по себе неплохо! – увещевал хирург. – С остальным как-нибудь разберемся. Хотите чаю? – внезапно предложил он.
– Нет, благодарю, – отказалась актриса, пытаясь взять себя в руки. – Я лучше к сыну пойду.
– Конечно. Ему нужна сейчас ваша поддержка, – согласился врач, – а я всегда к вашим услугам!
– Спасибо, – тихо ответила женщина и вышла в коридор. Прикрыв дверь, она прислонилась к стене, чувствуя слабость в коленях. В страшной реальности на женщину тяжелыми комьями навалилось чувство вины. У нее никогда не было времени на сына, а теперь, может быть, у него совсем не осталось времени ни на нее, ни на собственную жизнь. Надо сейчас идти и улыбаться, поддерживать Витю хоть как-нибудь, но, на самом деле, больше хотелось проснуться и узнать, что все это только привиделось, и тогда, вздохнув спокойно, включить воду в ванной, повторяя, как молитву: «Куда ночь, туда и сон!»…
Но нет, не убежать и не проснуться: вот больничный коридор, по которому снуют врачи и пациенты, а там, чуть подальше палата, в которую она должна зайти бодро и не показать, что ее разрывает отчаяние. «Сейчас. Сейчас, – уговаривала она себя, – еще минутку… Я соберусь».
Елизавета Андреевна выпрямилась и направилась к палате. Она зашла в женский туалет, чтобы поправить у зеркала прическу и освежить макияж. Актриса растянула губы в улыбку, сначала искусственную, потом естественнее, тряхнула завитой головой и ровной походкой пошла к сыну, готовая к новой роли.
* * *
– А, мам, это ты? – обернулся на шум открывающейся двери Виктор. – Слава Богу!
– Я, Вить! Как ты? – улыбалась мама, заходя к нему. Внешне спокойная и подтянутая, она еле сдерживалась, чтобы не броситься к сыну и не схватить его в охапку, как ребенка.
– Я в порядке, – пробурчал он, продолжая привинчивать что-то, – тебе, наверное, уже доложили?
– Точно, – печально вздохнула она, – сказали, ты безобразничаешь.
Виктор поднял глаза, вглядываясь в лицо матери:
– Это целесообразно. Ты теперь знаешь…?
– Да, – Елизавета Андреевна коснулась руки Виктора, – ты, как и я, предпочитаешь все хранить в секрете.
Он пожал плечами, ничего не ответив.
– Ты еще на меня сердишься? – осторожно спросила мать.
– Да нет, – он чуть качнул головой и поморщился.
– Больно? – обеспокоилась Елизавета Андреевна.
– Не волнуйся, мне только что укололи обезболивающее. Сейчас пройдет, – Виктор снова отвернулся к аппарату, манипулируя над ним, как над старым знакомым.
Она погладила сына по плечу:
– Хочешь поговорить со мной?
Миллер долго молчал, а потом, наконец, попросил:
– Не говори бабушке.
– Хорошо, – согласилась актриса, – я и не собиралась.
– Как она?
– Прибаливает понемножку. Как узнала о твоей аварии, слегла с давлением. Все рвется сюда, но я не пускаю.
– Правильно, не нужно, – кивнул Виктор. И в палате опять воцарилось молчание.
Елизавета Андреевна навела порядок на тумбочке возле кровати, размышляя, как лучше вести себя. Но сын вскоре подал голос:
– Поможешь мне?
– Да, конечно, – подхватилась мать. – Что ты хочешь?
– Поставь крышку аппарата сюда, – указал он пальцем.
– Так? – уточнила женщина, выполнив его просьбу.
– Ага, – подтвердил Миллер, опустив длинные ручки аппарата физиотерапии с толстыми дисками по краям к загипсованной ноге. – Теперь включи его в розетку, пожалуйста.
– Ты уверен, что не сломал его? – обеспокоилась женщина.
– Мам, хоть ты можешь мне доверять? – раздраженно бросил Виктор. – Неужели я похож на идиота?!
– Не нервничай. Сейчас включу, – поторопилась она успокоить сына.
Прибор на высокой подставке тихо зажурчал, включаясь. Миллер отстроил тумблеры и с удовлетворенным видом лег, наконец, на подушку:
– Теперь пусть работает. Не выключай, хорошо? Даже если засну…
– Как скажешь, – не возражала она. – Ты не голоден? Может, тебе купить что-нибудь?
– Да, купить надо, – заметил Виктор и начал перечислять, загибая пальцы, – привези мне, пожалуйста, гарнитуру для телефона. Сейчас напишу, какую. Потом еще метра два тонкого кабеля, тоже пишу название, – размышлял вслух Миллер, – м-да, как раз то, что нужно! Еще портативный USB холодильник для пива… в компьютерном магазине спроси в отделе гаджетов. Потом у меня в комнате захвати все из второго ящика стола, ты не разберешься там сама. Просто привези все, что в ящике, хорошо?
Она вспомнила слова врача о психическом состоянии сына, и мелькнула фраза: «А может он прав?», и спросила:
– Что ты затеял?
– Как тебе объяснить? Есть идеи, которые надо воплотить. Зачем терять время, пока валяюсь здесь, как овощ?
– Ты бы не переутомлялся, – ласково попросила мама, все еще недоумевая по поводу странных заказов.
– Мне надо чем-то заняться, чтобы с ума не сойти, понимаешь? – вскинул он на нее отчаянный, но полностью осознанный взгляд. Под искусственным освещением глаза его горели сине-зеленым светом морской бездны, совершенно нереальным, показалось матери. Она кивнула:
– Да-да, хорошо, привезу.
– Одежду какую-нибудь привези, удобную, и костыли…. нет палку. Выбери такую, чтобы была полой внутри.
– Тебе же вставать нельзя, – заволновалась Елизавета Андреевна.
– Скоро будет можно, – безапелляционно заявил он, закрывая глаза. – Не верь врачам. Я уже не верю. Все будет в порядке.
Она выходила, когда он вспомнил о еде:
– Привези мне шоколадку и печенья с орехами, пожалуйста! Что-то сладкого хочется.
Актриса улыбнулась:
– Хорошо, сынок.
Дверь за матерью закрылась, и Виктор, наконец, остался один в тишине, разбавленной журчанием аппарата. Еле слышное потрескивание убаюкивало, а с закрытыми глазами Миллеру вообще казалось, что ногу с двух сторон обнял огромными лапами теплый мурчащий кот. От этой мысли Викторуу даже стало уютно, и он позволил себе немного отдохнуть в ожидании своей посланницы.
Она вернулась нескоро, нагруженная, как вьючный мул:
– Ну, Витя! Твои заказы выполнять оказалось не так-то просто!
Виктор заулыбался виновато:
– Извини…
– Все нормально, – присела на стул женщина, – только со всем этим скарбом нас с тобой из больницы выгонят…
– Значит, выгонят, – растянул губы в дурацкую улыбку Виктор, – мне тут порядком надоело! Где мои железки?
– Сейчас, подожди. Тут целая мастерская. Я даже не знаю, куда это все выложить, – в замешательстве обернулась мать.
– А ты стул придвинь и поставь туда пакет. Сам разберусь.
– Ладно, – согласилась Елизавета Андреевна. – Я пока посижу, отдохну.
Миллер, обнаружив сверху конфеты, засунул одну себе за щеку и принялся увлеченно колдовать над массой инструментов, деталей и проводов, на вид которые матери казались грудой технического хлама. Тем не менее, она охотно подавала ему то одно, то другое, придерживала и откладывала, с радостью отмечая, что с лица ее сына сошла маска безысходности. Работа лечит. С короткими перерывами на процедуры Виктор возился над чем-то непонятным, а мама с удивлением для себя обнаружила, как ей хорошо рядом с ним. И, несмотря на то, что за все время они перекинулись почти невесомой горсткой слов, оба почувствовали, что никогда еще между ними не было такой близости. Елизавета Андреевна ушла поздно, когда двери в отделение уже запирали, взяв с сына обещание спать ночью.
* * *
Ранним утром стремительно продвигался по больничному коридору человек, отмечая взглядом номера на палатах. С покатых плеч свисал белый халат, просторный, как мантия, на щуплом вытянутом теле. Крючковатый нос, взлохмаченная голова и непомерно длинные руки вполне подошли бы мультипликационному злодею, но это был всего лишь психиатр. Остановившись у поста медсестры, медик взял историю болезни больного, к которому его вызвали. Сосредоточенно вчитываясь в желтоватые страницы, психиатр насупил брови. Наконец, он причмокнул губами и резко открыл дверь в палату. Никого не заметив внутри, он вернулся к медсестре:
– Вы сказали, Миллер в 5-й палате?
– Да-да, – услужливо кивнула толстушка.
– И куда он ушел? – недовольно спросил врач.
– Ушел?! Да он лежачий, с переломами и сотрясением… Пока не встает.
– Но в палате его н-нет! – возмущенно вскрикнул психиатр.
– Как это?! – не поняла медсестра. – Не может быть!
– Смотрите сами!
Она засеменила к палате. Осторожно заглянув, женщина повернула круглое лицо к приглашенному специалисту:
– Он здесь.
– Позвольте…, – взъерошенный психотерапевт протиснулся в палату и увидел лежащего на месте пациента. Доктор смутился и бросил сестре:
– Спасибо, я разберусь.
Виктор не смог скрыть улыбку, видя изумление врача:
– Здравствуйте.
– Доброе утро! – врач недоверчиво поглядывал на невесть откуда появившегося больного. Передернув плечами, он достал ручку. – Итак, как вас зовут?
– У вас же история моя перед глазами, – усмехнулся Миллер.
– И все-таки… – настаивал специалист, – я попрошу вас отвечать на мои вопросы.
Виктор представился.
Психиатр присмотрелся к больному:
– Зачем вы надели наушник? Это ведь наушник? – уточнил он, показав пальцем на прямоугольную серебристую гарнитуру, торчащую возле уха Виктора.
– Да, к мобильному телефону. Так удобнее.
– Ясненько, – протянул высушенный медик и принялся задавать привычные вопросы о том, какое сегодня число, о работе и семье. Виктору было смешно и скучно отвечать, но экзамен он выдержал с успехом. Психиатр тщательно записывал что-то в истории только одному ему понятным почерком. Прощаясь, он опять внимательно посмотрел на Миллера, и, не заметив обещанных аномалий, вышел прочь, подметив только, что пальцем молодой человек поглаживал какую-то металлическую кнопку. Виктор закусил губы, чтобы не расхохотаться. Но как только дверь закрылась, он прыснул, кряхтя от тупой боли в ребрах. Виктор был доволен – эксперимент удался.
Медсестра расставляла по порядку склянки с прозрачной жидкостью, сверяясь с листами назначений, когда к ней подошел очкастый сотрудник больницы в зеленой форменной одежде:
– Девушка, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, куда перевели Миллера из пятой палаты?
– Никуда, он в пятой.
– Его там нет… – вежливо возразил доктор.
– Да на месте он! – недовольно воскликнула она. – Что это у всех сегодня с глазами?! Посмотрите еще раз! – и процедила по слогам: – Боль-ной-не-вста-ет.
Доцент вернулся и обнаружил Миллера на кровати. Удовлетворенно вздохнув, он подошел к необычному пациенту с деловым предложением об обследовании его выдающейся шишковидной железы. Недолго думая, Виктор согласился пройти МРТ еще раз. У него появились планы на излучающий магнитные волны аппарат.
* * *
Денис был раздражен, как никогда. Сегодня все шло наперекосяк: начальство скинуло безумные планы продаж на новый квартал. С такими цифрами бонуса никогда не получить, а на носу лето – не сезон, шоколад тает, и народ предпочитает пить не кофе, а пиво или холодную минералку. Московские аналитики с ума посходили, где их только учили статистике и планированию?! Сестра… ох, уж она точно сошла с ума! И Виктор, тот еще умник, потребовал найти хакера, а где, черт побери, его взять? Никто из знакомых ребят о хакере-интернетчике и слыхом не слыхивал, уже пару дней ушли коту под хвост.
Ровно в шесть часов Соболев сорвался из офиса, перед уходом отчитав ассистента за ошибки в отчете. Проезжая мимо любимого бара «Натали», Денис махнул рукой: «Мне тоже надо отдохнуть!» Серебристый Форд Мондео, взвизгнув, резко повернул на стоянку возле кафе в парке. Выходя из автомобиля, Денис набрал телефон подчиненного и велел не расслабляться сегодня: «Эдик, заберешь меня из бара часа через два. Я позвоню позже». Напиться Денис решил сам. С горя! Кто осудит?
Выложенная из искусственного камня арка пропустила старого знакомого в затемненное чрево питейного заведения. Официант приветливо поздоровался, и Денис с ходу заказал виски – снять напряжение по-быстрому.
Не церемонясь с первым стаканом, наполненным керосиново-крепкой жидкостью, разлитой поверх ровных кубиков льда, Денис заказал второй. И «закусить чего-нибудь». В этот момент он увидел, как за окном под стилизованным зонтом усаживается компания из нескольких мужчин, в одном из которых он узнал следователя. Потягивая виски, Соболев наблюдал за Руслановым и его спутниками. Чем-то он Денису нравился, хотя и толку от него никакого не было. Заканчивая третью порцию виски, менеджер подозвал официанта и велел отнести бутылку «Блэк Лейбла» за столик возле фонтана. Скинув пиджак и закатив рукава, Денис с усмешкой отметил недоумение на лице следователя, получившего неожиданный подарок. Русланов обернулся, но Соболев спрятался за колонну, оставшись незамеченным. Алкоголь сделал свое дело: зудящее напряжение ушло из затылка, и Денис, наконец, обратил внимание на отбивную, остывающую на большом блюде рядом с группой художественно нарезанных овощей.
