Текст книги "Чара силы"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тревога за оставленную на произвол судьбы Марену не давала Даждю покоя, но, видимо, та змея и вправду мстила ему за что‑то и действовала наверняка не одна – через два дня на их след напали наемники Кощея, и пришлось свернуть с прямого пути, путая следы.

Даждь уходил от погони, таща за собой остальных. Несколько дней они лазили по болотам Невриды, отсиживались на крошечных островках посреди непролазных топей. Заглянули в пещеры Святогора, сейчас стоявшие заброшенными и пустыми, и через тайные ходы вышли сразу в Дикие Леса.

Дальше путь их пролегал аж до самых Вогезов, чащ друидов, но в последний миг словно что‑то остановило Даждя, и он повернул к югу, направляясь в Рипейские горы. Однако и до них беглецы не добрались – свернули назад, когда впереди уже вставали синие отроги.

Даждь метался, скрываясь в первую очередь от себя. И в пещерах Святогора, и в болотах Невриды, и в Вогезах, где жили его старые знакомые и соученики по искусству магии и чародейства, и тем более в священных Рипейских горах он мог легко укрыться от преследователя Кощея. Укрыться сам и спасти доверившегося ему Агрика – но никак не Марену. Думы о ней с каждым днем становились все навязчивее, он уже повторял во сне ее имя, как в горячечном бреду, и в начале осени не выдержал – повернул к Пекленским горам.

* * *

Склоны Пекла обступили его со всех сторон. Впереди поднимались гладкобокие горы со снежными шапками на вершинах. У их подножия курчавились кусты, росли деревья и звенели в траве ручьи. В лесах севернее уже пестрели в кронах золотом и медью осенние листья, а птицы тянулись к югу. Здесь же лето отчаянно цеплялось за каждый листик.

Впереди было ущелье, постепенно сужающееся вдалеке. По обе стороны его поднимались заросли. Несколько узких крутых тропок вело сквозь них к вершинам, но у подножия было достаточно места для целого табуна лошадей.

Даждь спешился и отвязал мешок. В нем были чара Грааль и припас на несколько дней. Из оружия он взял только трофейную саблю – она должна была служить ему пропуском.

Агрик, Гамаюн и даже Хорс внимательно следили за его приготовлениями. Даждь поклонился каждому в отдельности и потом – всем вместе.

– Простите меня, – сказал он, – но туда я должен идти один.

– А мы? – воскликнул Агрик огорченно.

– Вы подождите меня здесь, – непреклонным тоном ответил витязь. – Это моя жена. Я не видел ее семь… уже почти восемь лет, мы расстались не как добрые друзья, и я не знаю, захочет ли она со мной разговаривать вообще. Я не буду просить у нее помощи, – Даждь погладил сквозь мешок бок чары, – я иду к на поклон, просить прощения. Мне не нужны лишние уши.

– Так хоть коня возьми. Путь‑то, чай, неблизок!

– Нет. – Даждь взмахом руки остановил шагнувшего вперед жеребца. – Я должен прийти к ней пеший – иначе она не согласится меня выслушать, а мне нужно предупредить ее об опасности. И потом… – замялся он, – меня что‑то тянет к ней. Тянет против воли. Я не в силах с этим бороться. Прощайте!

Гамаюн все это время просидел на валуне с отрешенным видом, но тут встряхнулся.

– Мне что скажешь, хозяин? – воинственно спросил он. – Я тебе жизнь спас, у меня дар предвиденья есть…

– Присмотри за парнем, —. кивнул Даждь на Агрика. – Хорс и без тебя выживет, а вот он… Жаль будет, если что случится!

– Так ты что, надолго туда собрался?

– Не знаю, дня три–четыре путь туда, там одним днем не обернешься, да обратно, с нею… – подсчитывал Даждь вслух. – Месяц точно, а больше или меньше того – кто скажет! Ждите, до зимы вернусь! Прощайте!

Еще раз поклонившись, он повернулся, вскинул мешок на плечо и решительно зашагал по ущелью.

Гамаюн слетел с валуна и ловко приземлился в опустевшее седло Хорса.

А сколько до той зимы? – пробурчал он себе под нос.

* * *

Рыскающие по горам оборотни давно, чуть не десять дней назад, сказали Марене о том, что в Пекло пробирается одинокий путник, но чародейка не придавала значения этим слухам. Она и в мыслях не держала, что бывший муж явится к ней, а потому появление Даждя было для нее неожиданностью.

Сбитая с толку Марена бегом бросилась к нему навстречу с крыльца и, не сдержавшись, повисла на шее, пряча лицо у него на груди. Все‑таки соскучилась по мужу! Но в тот миг, когда Даждь обнял жену, привлекая ее к себе, Марена овладела собой.

– Вернулся, – прошептала она, не поднимая глаз. – А я‑то уже извелась вся! А ну, как убили тебя, и некому слезу проронить! Где ж ты был‑то?.. Ну, идем, идем в дом. Устал, верно? Где конь?.. Ну, сам скажешь потом, как время придет!

Обняв его за плечи, Марена повела Даждя в дом. Там слуги, подглядевшие ее встречу с гостем, уже суетились вовсю.

Даждь с удивлением косился по сторонам. Он оставил жену в маленьком скромном домишке, сиротливо прилепившемся к скале, а сейчас перед ним были княжеские палаты со множеством слуг, что так и прыскали в стороны, ровно мошкара на лугу. Марена вела его в покои, ласково заглядывая в глаза и зазывно улыбаясь. Ее взор мягчел, и Даждь невольно таял в сиянии глаз Марены.

Только один раз он очнулся, словно облитый в жару ушатом ледяной воды. У входа в покои самой Марены на страже стоял юноша в дубленой куртке и коротком плаще жителя Пекла. Черты его лица, цвет глаз и волос изобличали коренного уроженца Пекла из числа тех, – кто никогда не поднимается на поверхность. Он охранял потайную дверь, ведущую в подземелья, и Даждь бы прошел мимо, если бы не полный ненависти взгляд, которым юноша окатил Марену и задел самого Даждя.

– Кто это? – Даждь остановился.

Под его пристальным взглядом пекленец отступил в тень, но и оттуда блеснули его глаза – на сей раз с нескрываемым презрением.

– Так, один. – Женщина небрежно махнула рукой. – Из приграничных селений. Здесь недавно война была – мятежники решили князя свергнуть, да ничего у них не вышло. Часть совсем изгнали, а часть вот прибилась. Они служат только за кров и пищу, но совершенно дикие… Чего уставился? – прикрикнула она на сторожа. – Живо беги и прикажи, чтоб баню затопили!

Юноша гордо вскинул голову, отсалютовал саблей и покинул пост.

– Видишь? – усмехнулась Марена. – – И как я его терплю?.. Надо будет выгнать. Пусть убирается обратно в Пекло!

Ее слова о мятеже напомнили Даждю о собственных врагах. Уж не верховодил ли мятежниками тот самый Кощей? Но Даждь‑то при чем?

Он уже собирался заговорить об этом, но Марена решительно пресекла его попытки и увлекла дальше.

* * *

Марена сама помогала Даждю отмывать в бане пыль и грязь дорог, растирала его когда‑то столь любимое тело и чувствовала, что теряет голову от желания. Чтобы не поддаться, она все время повторяла про себя другое имя, но желание пересилило, и, когда Даждь, вынырнув из облаков пара, привлек ее к себе, отыскивая ее губы, она не стала сопротивляться…

А потом Даждь, раскрасневшийся, помолодевший, счастливый, сидел за столом, и Марена сама, не дозволяя служанкам и холопкам, потчевала его. Он ласкал ее взглядом, касаясь глазами ловких рук, по–прежнему высокой и упругой груди, тонкой, хотя и утратившей гибкость талии, крутых бедер. Марена млела под его взглядом – давно он не смотрел на нее так, с самой брачной ночи. И чародейка ловила себя на мысли, что еще немного – и она не сможет сделать с ним то, что задумала. Все‑таки когда‑то она любила его.

Даждь поймал ее руку, наливавшую в кружку цеженый мед, и игриво потянул на себя. Марена неловко улыбнулась и мягко, но непреклонно высвободилась.

– Погоди, – остановила она его. – Я скоро вернусь… Я хочу сделать тебе подарок!

Улыбнувшись, она выскользнула за дверь.

Тут улыбка исчезла с ее лица. Не обращая внимания на холопов, Марена опрометью ринулась бежать.

У крыльца торчал оборотень – из тех бегунов, которые легко обгоняют летящую птицу. Увидев хозяйку, он завертел хвостом.

Марена бросилась на колени, обнимая лохматую голову зверя.

– Скачи к нему, к Кощею, – быстро прошептала она. – Скажи, что Даждь неожиданно явился сюда. Пусть поторопится, если хочет получить его – я долго держать его не намерена! Ну!

Оборотень вырвался из объятий чародейки и растаял в вечернем полумраке. Выпрямившись, Марена напряженно слушала тишину, пока ее не прорезал I жуткий вой – знак того, что гонец покинул границы Пекла.

О том, что привело его сюда, Даждь решительно отказывался говорить при посторонних, и Марена поспешила выгнать всех холопов. Весть о Кощее, который почему‑то охотился за ним, она встретила спокойно. Да, мятеж был этой зимой, но витязь Волхов его подавил. Марена своими чарами немного помогла ему, и в награду князь позволил ей взять в холопы кое–кого из мятежников. Большую часть она уже отпустила – кроме тех, кто добровольно решил остаться. А что до Кощея – сватался тут один, звали его так. Да только у Марены муж уже есть.

– Я ему так и сказала, – объяснила чародейка. – Он уехал, а за тобой охотился из ревности.

– Я теперь с тобой не расстанусь, – неожиданно сказал Даждь, пристукнув кулаком по столу. – И пусть только, попробует явиться!

Он выглядел весьма решительно, и Марена поспешила перевести разговор на другое:

– Пока он не приехал, может быть, расскажешь мне, где ты был эти годы?

Вспомнив о своем деле, Даждь достал чару.

Услышав историю о спящей девушке, что ждет в склепе своего возлюбленного, который однажды должен ее разбудить, Марена нахмурилась. Но дальнейший рассказ мужа убедил ее, что Даждь не любит незнакомку – в сердце у него по–прежнему Марена, а спасет он ее, только исправляя собственную ошибку. Он поведал ей о свойстве чары, о том, что с нею надо сделать и что уже сделано.

– Знал бы я, кто нареченный той девушки, родился ли вообще, сыскал бы его, передоверил чару и ушел, – закончил он рассказ. – Но где его найдешь? Одна надежда – ты сможешь сварить такое снадобье, чтобы могло ее в сон погрузить до назначенного часа. Снадобье твое чаре силу даст и само от нее силы возьмет. Девушка не погибнет, и совесть моя спокойна будет… Ты сделаешь это?

Марена потянулась было потрогать чару, но отдернула руку, словно коснулась раскаленных угольков.

– Сделаю, – согласно кивнула она. – Подожди до утра. Я знаю одно зелье – его только на рассвете готовить можно.

– Я подожду, – пообещал Даждь. – Хоть месяц!

Марена рассмеялась и взяла его за руки.

– Месяц не надо, – молвила она. – Я так долго ждать не могу!

Все еще держа его ладони в своих, она повела покорно следующего за нею витязя в изложню. Введя, остановилась на пороге, указывая взглядом.

Изложня была убрана с истинно княжеской пышностью. На мягких снопах и лебяжьих подушках раскинулись шкуры волков и медведей. Тонкий аромат трав струился в воздухе, завораживающе мерцали свечи. Словно во сне, Даждь подошел к ложу и опустился на него.

Марена плавным движением встала перед ним на колени и сняла сапоги. Глаза ее при этом скользили по лицу Даждя, и она увидела, как потемнел и отяжелел его взор. Одним рывком он сбросил рубашку. Марена поднялась и встала перед ним, опустив руки.

– Иди ко мне, – глухо приказал Даждь, протягивая руки.

Женщина не шевельнула и пальцем, и витязь, обхватив ее, с размаху бросил на ложе. Марена аж вскрикнула, когда он рухнул на нее, осыпая жадными поцелуями. Раздавленная его объятиями, она стала вырываться, но затрещала разрываемая ткань ее собственной рубахи, н в следующий миг Даждь овладел ею силой, лихорадочно и яростно, как дорвавшийся до пищи голодный волк.

* * *

Солнце не могло пробраться сюда, хотя Марена уже привыкла вставать с первыми его лучами. Но сейчас, еще не открывая глаз, она поняла, что проспала.

Чародейка приподнялась. Даждь и она, оба нагие, лежали на сбитых покрывалах и скомканных шкурах. Витязь крепко обнимал жену,'зарыв лицо в ее волосы и навалившись, словно чувствовал, что она может уйти от него во сне.

Марена сладко потянулась, с неохотой высвобождаясь из его объятий. Почти всю ночь они не спали.

Даждь оказался ненасытен. Он снова и снова овладевал ею, даже когда и сама чародейка поняла, что ее силы на исходе. А когда‑то он пасовал перед ее желанием, как позднее – сам Кощей. Даждь словно стремился насладиться ее телом за все прошедшие и последующие годы. Он набрасывался на нее, как дикий зверь, порой причинял боль, и даже заснул на ней, не разжимая рук.

После необычно бурной ночи Марена чувствовала себя немного утомленной. Тело повиновалось неохотно. Подобрав остатки разорванной мужем рубашки, она кое‑как оделась, прикрыла разметавшегося на постели Даждя и выскользнула вон.

Дом уже просыпался. Обычно Марена сама, поднявшись, будила слуг, иногда вместе с ключницей. Но сегодня, несмотря на то что где‑то хлопали двери и слышались голоса, чародейка не спешила оповещать о своем пробуждении холопов.

Грааль так и стоял забытый на столе. Марена хорошо помнила свою попытку прикоснуться к чаре, а потому оставила ее в покое.

Вместо этого она прошла к очагу. Пламя давно погасло, но чародейка снова разожгла огонь и поставила на камни котел. Она сварит требуемое зелье, но сначала приготовится к пробуждению мужа.

Травы, корни бузины и кора старой вербы, высушенные, истолченные и перемешанные, всегда были у нее наготове. В ладони чародейки перекатывались иссиня–черные ягоды дурмана и паслена. Полюбовавшись На них, Марена бросила ягоды в котел и добавила корни бузины. Оставалось положить совсем немного снадобий, чтобы зелье было готово, но их она достанет позже, когда смесь закипит.

Долгие годы Марена собирала снадобья в надежде, что однажды они понадобятся ей. Срок настал, и теперь она осторожно извлекла из‑под лавки небольшой глиняный кувшинчик, залепленный воском.

Жидкость в нем еще не выветрилась, и, ножом сковырнув воск, чародейка почувствовала знакомый запах, от которого кружилась голова и слабло тело. Напиток не потерял силы.

Громкое бульканье кипящего котла отвлекло Марену от раздумий. Отставив кувшинчик подальше и накрыв его тряпицей, чародейка бросилась перебирать травы. Она не пользовалась подозрительными средствами, вроде лапок лягушек или зубов черной собаки. В ее распоряжении были многочисленные травы, живущие на земле и под землею.

Торопясь, пока кипящее зелье не перелилось через край, Марена распахнула рубашку на груди и черпанула варево рукой. Сжав зубы, она плесканула горячей водой себе на грудь и стала растирать, омывая пот. Сквозь зубы цедя заговор–приворот, чародейка горячим отваром смывала его в котел. Напоследок она быстро омыла лицо в той же воде.

Полдела было сделано, но действовать нужно было наверняка. Оставив зелье кипеть, Марена выглянула на комнаты.

– Эй, кто там! Ко мне!

На ее крик на порог шагнул юноша–сторож, тот самый, что вчера провожал ее и Даждя ненавидящим взглядом. Он и сейчас глядел не очень дружелюбно, но почтительно склонил голову. Марена испытующе смерила его взглядом.

– Принес, что велела? – спросила она.

– Да, хозяйка, – безжизненным голосом отозвался он.

– Давай!

Юноша полез за пазуху и осторожно – Марена следила за каждым его движением – извлек чистую тряпицу. Аккуратно развернув ее, он показал вырезанный из земли отпечаток – след мужского сапога. С одного края след чуть отломился и рассыпался в пыль.

– Вот безрукий! – воскликнула Марена, увидев это. – Ничего доверить нельзя!

– Он был единственным, какой удалось вырезать целым, – стал оправдываться юноша. – Земля твердая и сухая, на ней и не отпечаталось ничего…

Он болезненно поморщился, очевидно ожидая наказания, но Марена приняла след.

– Я не сержусь, – сказала она, – хотя и надо бы тебя наказать. Но отпущу тебя на свободу, если ты исполнишь еще один мой приказ.

– Воля твоя, хозяйка, – покорно молвил юноша.

– Вот что… тебя ведь зовут Падуб, да?.. Так вот, Падуб, собери надежных слуг из числа воинов и будь начеку. Как позову – бегите все на мой зов. Исполнишь, что прикажу, – поговорим и о награде. Ступай!

Юноша убежал, а Марена, осторожно неся отпечаток следа, вернулась к кипящему котлу.

Теперь надо было действовать быстро. Чародейка достала непочатый кувшин меда и две одинаковые кружки. В одну она налила меда и добавила немного напитка из закупоренного воском кувшина.

Прежде чем наполнить другой, чародейка опять натерла себе руки и грудь медом и сцедила его в пустую пока кружку. Затем достала вырезанный след и с великим бережением свежий корень барвинка. Надломив корень, одну половинку она бросила в кипящий котел, а вторую мелко накрошила ножом и густо о сыпала крошкой вырезанный след. Все это Марена бросила в огонь, над которым бурлил котел.

Пламя жадно накинулось на сухой корень, охватило след. По комнате разнесся резкий запах. Наклонившись над котлом, Марена вполголоса зашептала, призывая Даждя. Это зелье должно было действовать только на него одного, и тянуть его будет только к Марене. Лгал он или нет о том, что не любит незнакомку, она его все равно не получит.

Даждь проснулся от будоражащих запахов, что разносились по всему терему и достигли изложни. Витязь улыбнулся, пробуждаясь от сладкого сна. Вспоминая прошедшую ночь, он потянулся к жене, но ложе подле него пустовало, и постель успела остыть.

Даждь проснулся окончательно и встал, потянувшись. Сразу стали понятны запахи – Марена, как и обещала, варила на рассвете зелье для чары. Витязь благодарно улыбнулся – похоже, годы изменили Марену в лучшую сторону.

Одевшись, он отправился искать жену. Холопы, попавшиеся на пути, указали ему, где найти хозяйку, и Даждь вошел в комнату как раз в тот момент, когда чародейка, сцепив до белизны руки на груди, в очередной раз произносила заговор, придающий зелью колдовскую силу. Сам чародей, Даждь в первую минуту остолбенел – такая сила не предназначалась для любовного напитка. Ею скорее можно было убить человека, нежели заставить полюбить, но потом он вспомнил, что ведь Марена не обещала ему приготовить любовный напиток.

Занятая своим делом, Марена не обратила на мужа никакого внимания, пока Даждь не подошел к ней сзади и не обнял.

– Вот ты где, – прошептал он с улыбкой ей на ухо. – Я тебя обыскался!

Он поцеловал ее в затылок. Губы его скользнули по шее чародейки, разжигая уснувшее пламя, но она отвела его руки.

– Я выполняю свое обещание, – сказала Марена. – Ты просил зелья для своей чары – вот оно.

– Готово?

– Да, разумеется. Хочешь попробовать?

– Нет, – улыбнулся Даждь. – Я верю тебе и так. Ты настоящая колдунья!

– И все‑таки попробуй. – Освободившись из рук Даждя, Марена осторожно нацедила немного напитка в кружку.

– Не буду, – со смехом заявил Даждь.

Он по–прежнему был настроен игриво и воспринимал ее слова не иначе как шутку. Но Марена не была намерена шутить..

– Я дам тебе это зелье, – строго сказала она, – но прежде выслушай меня.

– Слушаю! – откликнулся Даждь.

Марена поставила перед ним две кружки. В одной был на вид простой цеженый мед, настоянный на травах, в другую она сама только что налила приворотного напитка.

– Слушай, – приказала она, и Даждь неожиданно перестал улыбаться и насторожился. – Слушай и думай, – продолжала Марена, наклоняясь к нему. – Восемь лет назад ты бросил меня. Бросил ради своих подвигов и приключений. Тебе было приятнее бродяжничать по свету, чем быть со мной. Брат позвал тебя в дорогу – и ты с радостью ухватился за эту возможность. Куда угодно – лишь бы подальше от жены!.. Я не буду вспоминать, что мы наговорили ДРУГ другу тогда – оба не понимали, что делаем. Но ты жестоко оскорбил меня – обвинил в том, что у нас нет детей. Ты сказал, что я бесплодна и вообще не способна любить…

– Ты любить можешь – я понял это сегодняшней ночью… – попытался перебить ее Даждь.

– Не мешай! – прикрикнула Марена. – Дай досказать – у тебя еще будет возможность выговориться… Тогда я позволила тебе уехать, но вспомни, что я сказала тебе вслед. Вспомни!

Даждь наморщил лоб, восстанавливая в памяти тот день. Ах, вот оно что!

– Ты сказала: «Не смей больше попадаться мне на глаза – пожалеешь!.. В другой раз я не отпущу тебя так легко…» Верно?

– Верно, – медленно кивнула Марена. – Ты знал, что я помню о том дне и вряд ли простила тебя, но ты все равно явился сюда. Так вот – ты мой пленник, и я вольна делать с тобой, что захочу. Эй, кто там?

Даждь вскочил:

– Марена, но ты обещала!

– Что? – Колдунья бросила нарочито небрежный взгляд на чару и указала на котел с зельем. – Это?.. Напиток ничего не меняет!

– Но, Марена…

– Это ничего не меняет! – отрезала чародейка и, легко подняв котел, вылила содержимое в чару.

Даждь следил за струей, затаив дыхание. От паров зелья у него кружилась голова, и он не сомневался, что сваренный Мареной напиток окажется нужным. В чаре что‑то бурлило, клокотало, разбрызгивая пену. Несколько раз плеснуло через край, чего раньше не было, и Даждь уже предвкушал конец пути, но весь трехведерный котел вошел в чару, оставив ее пустой.

Марена повернулась к витязю, вытирая руки о подол.

– Эй, кто там? – крикнула она громче.

За дверью затопали, и в комнату ворвалось человек десять пекленцев с обнаженными саблями. Впереди оказался юноша с горящими ненавистью глазами – Падуб. Он бросил быстрый взгляд на Даждя и уставился на Марену, ожидая ее приказаний.

Чародейка не смотрела на слуг.

– Я могу приказать им схватить тебя, – сказала она, – и ни твоя сила, ни твои чары не спасут. Ты полностью в моей власти, и тебе осталось лишь избрать для себя кару.

Даждь бросил взгляд на окно – и тут же трое пекленцев оказались около окна. Двое других встали у двери во внутренние покои, еще двое – по бокам Марены. Пятеро остались с Падубом у двери, а сам он сделал шаг вперед, готовый сделать все, что прикажут.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил Даждь.

– Не догадался? Тебя!.. Я хочу, чтобы ты навсегда остался у меня – как муж, холоп, цепной пес, вещь – не важно. Я буду удерживать тебя подле, даже если мне придется убить тебя и обладать твоим трупом. Но все‑таки ты мне нужен живой – убить тебя в любой момент охотник найдется. Поэтому выбирай…

– Марена, – сделал еще одну попытку Даждь. – Марена, я ведь люблю тебя!

– Ты меня не дослушал, – ледяным тоном молвила чародейка. – Есть кое‑кто, кто требовал у меня твоей головы. Я не забыла старую обиду и обещала ему…

– Кощей?

Догадка вспыхнула как молния в ночи. Так вот откуда пек ленское оружие у его преследователей! И наверное, дело вовсе не в ревности – она могла сама нанять убийцу.

– Он уже знает, что ты у меня, – продолжала Марена спокойно, словно ее и не перебивали. – Скоро он будет здесь. Почему‑то Кощей пылает к тебе лютой ненавистью. Твоя смерть от его руки не будет легкой – мне даже жаль тебя, как подумаю о том, что тебя ждет… Но ты можешь облегчить свою участь. – Чародейка улыбнулась, и Даждя передернуло от ее улыбки. – В одной из этих кружек яд. Прими его – и тотчас избавишься от мук, что тебя ожидают.

– Не верю, – прошептал Даждь, не поднимая головы. – За что ты мстишь мне? Я ведь люблю тебя!

– Свяжи его, – кивнула Марена Падубу.

Тот решительно шагнул вперед, снимая с пояса веревку. Подойдя к замершему Даждю, который так и стоял у стола, глядя в пол, юноша рывком завел его руки назад и завозился с петлями. Остальные охранники подняли сабли.

– Готово, хозяйка, – сказал Падуб.

– Отлично. Проводите его в подвалы… В те самые, откуда ничего не слышно!

Падуб толкнул Даждя кулаком в спину, приказывая идти. Пленника немедленно окружили пекленцы с оружием наголо. Они смотрели на него так, словно он был в чем‑то виноват перед ними, и Даждь понял, что любой из них может его убить и сделает это с удовольствием.

Уже у самой двери он остановился и рванулся назад:

– Марена! Марена, ты…

На нем тут же повисли слуги, Падуб железной хваткой вцепился ему в горло, тыча ножом в шею, но чародейка вскинула руку:

– Стойте!.. Говори.

Руки разжались, и лишь Падуб упрямо продолжал цепляться за него.

– Твой яд… Марена, – запинаясь, выговорил Даждь. – Это правда?.. Ты хотела сказать, что я лично тебе нужнее как вещь, чем как труп… О боги, я хочу сказать… Ты не заставишь меня долго мучиться?

Он с надеждой вскинул на нее глаза и поразился, увидев на ее устах нежную улыбку.

– Ты просто уснешь, – ласково произнесла она, – а потом – проснешься… позже… может быть.

– Я согласен!

– Развяжи его, Падуб.

Скрипнув с досады зубами, юноша освободил его и толкнул обратно. Растирая запястья, Даждь вернулся к столу. Марена уже поджидала его.

– В одной из кружек яд, – повторила она. – Выбирай любую. Поскольку твоя судьба в моих руках, обещаю, что, если ты изберешь не ту или яд на тебя не подействует, я попытаюсь спасти твою жизнь.

Протянутая к кружке рука замерла в воздухе. Даждь пригляделся внимательнее. Внутренним зрением он видел, что в одной из них то самое зелье, что варила Марена, а в другой…

Чародейка улыбнулась. Последний раз взглянув на нее, Даждь промолвил:

– Налей‑ка мне вина напоследок.