355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Галина Исакова » Салют, Варварята! » Текст книги (страница 4)
Салют, Варварята!
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 06:01

Текст книги "Салют, Варварята!"


Автор книги: Галина Исакова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Варвара никаких киношных попыток «переноса потеряшек за шкварник» не предпринимает. Спокойно лежит и смотрит. Нервы железные. Зато совершенно никакой выдержки не проявляет в еде. А проявляет, наоборот, невыдержку, невоздержанность и прямо-таки некультурную жадность. Робин-Бобин-Барабек, съевший сто сорок человек, по сравнению с моей собакой – просто дитя с плохим аппетитом.

Увеличила ей дневную норму до 2 кг, все время попрекая куском и со слезой вспоминая недавние дни, когда она отказывалась от еды, а я кормила ее с руки кусочками курятины и умилялась. Зря. Пообещала, что в следующий раз будем рожать, только прикомандировавшись к какой-нибудь полковой столовой. А лучше – дивизионной. Так я Варваре и сказала. Собака пожала плечами: она лично никому ничего не обещала и к размножению не стремилась.

Детки растут. Сужу об этом по привесу и увеличившимся в размерах какашкам. Самый толстенький – Димыч (Невидимыч, ха-ха), стесняюсь сказать, почти полтора кило в парне. Впрочем нет, чего стесняться-то, горжусь. Сломались весы, черт его знает, почему. Ребенок в чаше весов не помещается – вот они и сломались.

В пять дней дети уже не помещались на весы

Тискать Димыча – одно удовольствие. Толстенький, плюшевый, спокойный… Башка на бок свесится, из пасти – кончик розового язычка. На лбу собираются складочки – не мешай спать!

Да всех их тискать очень приятно. По виду щенки напоминают морских свинок. Такие же неострые кругловатые морды, большие головы, черные пипки носа… Дунешь – морщатся. Ухи висят, как на шапке у почтальона Печкина. Уже не «приклеены» к голове, но еще и не опустились. Приятно целовать бархатные морды, я говорила – они от этого зевают.

А Сумерки меня сегодня укусил за нос. Ну, не укусил, конечно, – прихватил. А чтобы в другой раз нос не совала!

Если кого-то не хватает – то Сафи. С вероятностью 95%. Любит поспать в одиночестве. Это именно она разведала, что можно спать, примостившись между маминой спиной и стеной загона. Разведала, рассказала всем, и… сама так делать не стала. А я каждую ночь раз в два-три часа вскакиваю от приглушенных воплей и вытаскиваю узника из заточения. Сафи-то изящная, а эти хомячки обратно пролезть не могут.

У Влада самая потешная мордаха. Он явно будет рыжим. А пока шуба у него странного коричнево-рыже-бурого цвета, а выражение лица как у недовольного общественника – озабоченное проблемами мирового масштаба. А иногда, наоборот, умилительно-наивное-детски-бессмысленно-улыбающееся. Вероятно, это все из-за язычка, который иногда высовывается из пасти.

Пожалуй, событиями дня можно назвать два таких: 1. Пытаются не то вставать, не то шагать. Лапы не слушаются, разъезжаются, координации никакой, но это уже не бездумное ползание, а попытки более осмысленного, что ли, движения. 2. Сосут все, что попадется под руку? В рот? Просто бригада минета какая-то… А я-то думаю, почему утром меня какой-то юнец по телефону доставал: «Это девочки по вызову?» Юнец, наверное, совсем ополоумел от гормонов, потому что звонил раз пять, пока я не проорала в трубку, что это налоговая полиция и звонок платный. А теперь думаю, а не мои ли это гаврики хвостатые подсуетились? Не они ли объявление тиснули? Приходите, мол, к нам… хм… «развлекаться»… и корова, и волчица…

Вчера засыпала – звери ели. Утром просыпаюсь – та же картина. Первая мысль – ОНИ ЖЕ СЪЕДЯТ МОЮ СОБАКУ!

Послеродовая «крысячесть» преобразилась в толстолапость, плюшевость и «человеческие лица», к тому же, дети в основном едят и спят – около мамашиной груди. Шарашатся в пределах загона, так что никаких особых забот и хлопот с ними нет, к тому же они еще дурики наивные, верят всему!

РАПОРТУЮ: мои щенки уже похожи на мопсят: бурые шубки, черные маски, складочки на мордашках и озорные хвостики, только не кольцом, а «саблей». Хотела по привычке написать: «маленькие комочки». А они уже и не маленькие, и не комочки – банда гангстеров, поедающих свою мать. Может, им «Курочку Рябу» почитать? Сколько можно есть-то? Пеленку не могу перестелить. Все жду, когда они отвалятся в счастливом младенческо-беззубом сне. Едят!

Я по наивности полагала, что к августу мы отстреляемся, и почти купила путевку в дальние страны. Мечтала уйти в нормальный отпуск, я уж пару лет не была – в нормальном. А сегодня мне сказали – и не мечтай. Пью джин, грущу и ищу лазейки.

Детям неделя!

Сафи и Сумерки не прибавляют в весе вот уже второй день. Остальная троица уже перевалила за полуторакилограммовый барьер. Подкладываю «мелких» к самым молочным соскам.

Сегодня у нас был день гостей, надарили нам подарков, принесли еды, фотографировали, говорили хорошие слова, например, что у нас очень чисто и что дети славные. На детей на всякий случай поплевала, постучала по деревяшке загона, перекрестила и решила не думать о всяких глупостях. Маленькие хорошенькие щенки вызывают умиление – это само собой!

А как они какают по-богатырски! Что и было без ломания продемонстрировано гостям. Деточки-конфеточки уже пытаются вставать на лапы, хоть и на пару секунд, смешно смотреть, как кто-нибудь из них стоит-качается, словно пьяный, отдыхающий на катере. Постоит, шлепнется и встает снова.

А когда едят, чуть поднимают хвостики. Эти хвостики аж подрагивают, видимо, от наслаждения теплым материнским молоком.

Потом все отваливаются, как на пикнике: где ели – там и завалились (правда, бывает, что расползаются по разным углам загона), можно рисовать картину «Сонное царство»: где кого сон застал, включая Варвару, на каком боку, в какой позе – так и спят. Посапывают во сне, покряхтывают, подгавкивают… и лапами перебирают – «бегут», дергаются немножко, значит, растут!

Мы с Варварушкой потихоньку возвращаемся к нашим прогулкам по окрестностям – далеко не ходим, но от осточертевшей придомовой лужайки стараемся отползать. Варвара с интересом нюхает траву, газоны, дорожки, подзабытые нами зеленые островки за школой, за стадионом.

Команды она выполняет почти безупречно. Если собака делает вид, что команда адресована, например, моим ботинкам, а вовсе не ей, я командую снова, добавляя слово «так». В нашем лексиконе «Так» – это предупредительный в воздух. Что может последовать за страшным «так», Варвара предпочитает не выяснять… А ботинки, кстати сказать, всегда идут со мной по команде «Рядом». И у дохлой рыбки не тормозят. Варе я их ставлю в пример.

Еще Варвара окрысилась на мужчин, на всех поголовно, не зависимо от возраста. Все они – сво… и хотят одного. А получается пятеро… И ты потом страдай с чужой рукой по локоть в своей многострадальной петле. Раньше мы обходили мелких собак, теперь мужчин. Которых нет только на пятачке у стадиона, зато там есть трава по пояс – свежая, шелковистая, почти изумрудная.

Когда вечером, после прогулки, мытья лап и сытного ужина, Варя возвращается к своим малышам, невольно прислушиваюсь… Она рассказывает им, как велик мир, сколько в нем красок, звуков и запахов… Одна тухлая рыбка там, на дороге, чего стоит!

Поймала себя на том, что звоню подруге и на полном серьезе рассказываю ей, кто как покакал и что это означает. Какашки – это же зеркало русского собаковзращивания.

Я, кстати, весьма берзливая девица, надо заметить, увы, но вот какашки и прочая – это же свое, родное. Конечно, розочка на торте – красивее, спору нет, но розочки – это так пошло! Если бы моя учительница по русскому увидела слово «берзливая», коим я тут хвастаюсь, она бы сильно расстроилась. Даже слово «брезгливая» уже не получается написать. Перевоспитываюсь!

Варвара меня шантажирует. Усядется и сидит рядом, гипнотизирует остатки кекса в моей руке, говорит, что если я не поделюсь, она расскажет, как я по ночам нагло дрыхну в кровати под пуховым одеялом, а на форум пишу, что смотрю в три глаза за детьми. Я ей предложила толченой яичной шелухи…, то есть скорлупы, в которой много кальция. Варя поджала губы, сказала: «Ладно…» и пошла к своему ноутбуку…

Детям 8 дней

Чудеса на виражах: дистрофики Сафи и Сумерки прибавили за день 180 г и 160 г.! Оленька Стойкая весит 1580 г, Сафи – 1380 г, Димыч – 1680 г, Влад – 1540 г, Сумерки – 1540 г. Не иначе помог совет: подкладывать «отстающих» к самым «рассосанным» соскам.

Сегодня, в ожидании, когда передовики «рассосут», наблюдала прямо-таки натуральную драку за сосок. С воплями, кряхтением, отпихиванием лапами и штурмом вожделенного кормилища передовыми отрядами. Маленькие, но уже звери…

Малышня спит парами. 1+1, 1+1 и Сафи. Ей до лампы все эти парности, она ползет своим путем. Те, кто в парах, спят друг на друге. Один внизу, другой – положив на него голову, передние лапы и даже, если повезет, часть пуза. Потом меняются. Не думаю, что им холодно, просто, наверное, так интереснее.

Попробовала сучье молоко. Кажется, это так называется? Признаться, раньше думала, что это из серии «конфеты Птичье молоко». А тут вместо Птичьего – Сучье. Или по другому: Сучье, Барсучье… Оборот, обозначающий «Накось выкуси». Типа «А сучьего молока не хочешь?…» В общем и сама в оборотах запуталась, и вас запутала… А дело в том, что Варькиного молока попробовала – на палец и в рот. Молоко как молоко, как будто сильно разведенное. Тепленькое, приятное, без какого-либо специфического запаха.

Началось все с того, что Влад поел и отвалился… Смотрю – у него мордаха вся мокрющая, как корова языком лизала. А корова его не лизала, одна корова (Варя) спала, другая (я) рядом сидела, смотрела. Что такое с парнем? Вроде не писал на него никто: все попками «наружу», от сосков, лежат. Потом смотрю, а там, откуда он отпал, молоко из соска аж струится… Ну я и попробовала, раз больше желающих не было.

В загон положила несколько Варькиных игрушек: мячик с пупырышками, еще один мячик, резиновое кольцо и нечто, отдаленно напоминающее резиновый член, только с пищалкой внутри. Что создатели сего шедевра, именуемого в ценнике «игрушка детская резиновая эластич.», имели в виду – загадка. Может, ногу свиную без копыта, может, банан мутированный – не знаю. Теперь эта нога-банан вызывает нездоровый интерес у молодежи. Я положила игрушки для того, чтобы развивать у них осязание. А то – одно и тоже у детей: животиком по простыне, носом в материнский живот, мои руки и мои же жаркие поцелуи. Теперь у них есть выбор: мои губы или эластич. резиновый.

Ко мне они, кажется, привыкают. А может, воспринимают в картине мира как должное, как некую константу. Но мне такое объяснение не нравится, предпочитаю считать, что они меня ПОЛЮБИЛИ. Сегодня днем легла подремать (погода шептала), взяла Димыча, положила себе на грудь и механически гладила плюшевую шубку… А он (ой, без слез умиления не вспомнить!)… Он лапками меня обнял, в шею уткнулся и сопел… Такой милый!.

Еще ребятки изобрели новую игру. Когда не хватает соска, Олечка или Сафи (чаще всего девицы) забираются на материнскую спину и как с горки – только носом вперед – скатываются в гущу обедающих братьев. Братья кряхтят, к соску не пускают, смыкают ряды, но когда у тебя на голове лежит тяжеленькая тушка, поесть с комфортом не удается. Приходится либо уступать, либо подпихивать юркую сестрицу к соседу. Иди, мол, туда, там дадут! Не скажу, что такие забавы постоянно, но пару раз видела. Маленькие, а соображают.

Утром проснулась от чьего-то надсадного душераздирающего опять же кряхтения. Ну просто агония! Я взлетела на кровати, шарю взглядом: кто? где? что случилось? Смотрю: все безмятежно спят, а парень Влад – один! – трудится над соском. И так кряхтит усиленно, что мы с Варей уставились на него, как на неведому зверушку. Лапами задними он в простыню упирается, скользит, пыхтит, сопит, сосет, ворчит, причмокивает, лобешник хмурит, передними лапками в бок мамку тычет… Хотела написать «аж взмок». Может, и взмок, но тут Варя его лизать начала, и все нажитое непосильным утренним трудом – навылет…

Когда малыши мерзнут, то прячутся мамусе под брыли. Она говорит: «Мммммммм» и трясет башкой. А детишки все равно прячутся. Укрываю их ватином, но у них нет ну никакой тяги к порядку! Кто-то залезает на ватин сверху, сразу начинается возня, тут же устраивается туалет, тут же спят зазевавшиеся однопометники. Варя подминает ватин под себя и уютно на нем спит. Подстилочка хоть и пованивает, но вполне ей нравится.

О! Отчетливо слышу подгавкивания. А вообще, они похожи. Дети и родители я имею в виду. Варя и крошки-хаврошки.

Сегодня на прогулке заметила: Варвара и голову склоняет прямо-таки как я, и движения чем-то напоминают… Насчет выражения лица и походки врать не буду, но сходство есть. Определенно. Как бы заставить ее прищуриться и так поползать? А то не могу понять – на нее дети похожи или на… меня?

Мы это… футбол начинаем смотреть. Парни у нас за португальцев болеют, а мы – за наших… Как они там без Мостового? И за что мы, женщины, их любим? А главное, прощаем все, даже проигрыш. Но, надеюсь, мы выиграем! Так, Оленька, Сафи, Варя! Не толкайтесь, берите стульчики, устраивайтесь. Влад! Не садись слишком близко к телевизору, потом всю жизнь будешь в очках ходить! Ты слышишь меня?! Сумерки, зайка, сбегай к холодильнику, там джин и яблоки. Нет, тебе пока нельзя… Вот тебе стакан молока. Только не засни опять как в прошлый раз… Димыч, иди ко мне, только не щекочи мне шею! Не щекочиииии! Давай, укладывайся поудобнее и – чш-ш! – начинается.

Друг на друга так похожи…

Как хорошо, что у детей пока не открылись глаза. Не видят этого позорного позора: 1:0. Комментаторы: «Кошмарное стечение обстоятельств!»

Разговор по телефону с такой же мамашей: «Ваши как?… А глазки когда открылись? Подстилку грызут? Значит, есть уже зубы? Не прикармливаете еще?… У вас тоже кряхтят? А мяукали поначалу?»

Времена меняются, дети будут всегда.

День девятый

Сафи меня огорчает, плохо прибавляет в весе. И еще постоянно оттаскиваю ее от петли. «Мама, забери меня обратно!..»

Новость дня: дети начали вставать, пошатываясь, и «ходить». В эти минуты они очень напоминают героев Парка юрского периода – динозавров. Помните, как гигантские ящеры опирались на хвост и задние лапы, а передними бушевали. Вот примерно так и у нас. Подняв голову, водят ею из стороны в сторону. «Ходят», пытаясь переставлять лапы, лапы не слушаются, не держат, а иди уже надо!

Пару неуверенных шажков уже вполне осиливают, но потом, не удержав равновесия, заваливаются на бок и на спину. Устав от первого опыта шатания на четырех лапах, падают и спят. Причем спят, как морские котики, выброшенные на берег: ластами назад вдоль тела.

Мастифоиды стали издавать странные звуки, которые трудно идентифицировать. Не то курлыканье, не то карканье, а иногда и натуральное жужжание. Еще были услышаны фырчанье, бормотание и бурчание. В кого они такие певуны?

Но если не хватает соска или кто-то более наглый его уже занял, то придуриваться и жужжать перестают – визжат, как обычные голодные младенцы. А когда младенцы сытые и от этого благостные, они засыпают – рядом с Варей. Если раньше спали вповалку, то теперь кто-то трогательно пристраивается к ней под бочок, кто-то ближе к теплой родной морде, а кто-то сладко обнимает большую сильную мамину лапу… Чтобы даже во сне ощущать ее защиту, поддержку и любовь.

Самая… стройная по-прежнему Сафи. Влад в данную минуту опять говорит что-то странное: что-то среднее между «ай-я-яй-яй-яй», «ахрмбрмбб» и «абырвалг» с убедительным звонким «А-а-а-а-в-ф!» в конце. Шариков. Молодые годы.

Прорезалась тема «продажи и предпродажи», черт! А этим заниматься мне совсем не интересно. Просто – не интересно. Поговорю с Олей, узнаю про букву и прочие формальности, и, может, буду искать агента-посредника, пусть продает за процент, а я останусь недоделанной заводчицей. Ну да ладно, долго ли коротко ли, поживем – увидим.

Впервые за много ночей легли спать без света. «Ночная» синяя лампа, которая была в загоне, перегорела, а ночник включать я сочла нецелесообразным. Выключили свет, все расползлись по своим углам, я смежила глазки и начала засыпать. И тут… Естественно, лучшего времени, чем 4 утра, для мытья детей не оказалось. Итак, в полной темноте сначала раздаются звуки смачного ритмичного вылизывания, такие – с придыханиями… Они сменяются тоненькими постанываниями. Потом – удовлетворенным сопением и причмокиваниями: чистые дети опять решили поесть. Как они едят – не видно, зато слышны звуки вкусного вылизывания, басовитого покряхтывания, довольного сосания и повизгивания. В конце кто-то протяжно и громко пару раз тявкнул. В качестве заключительного аккорда, Варвара, неловко повернувшись, придавила нашу милую игрушку – резиновый член, тот истошно запищал, Варя подскочила, я подскочила, дети, как спелые груши, с чмоканием поотрывались от сосков и обиженно заныли… Ночь любви.

Соседка за стенкой, наверное, все ногти себе обгрызла от зависти. Жесткое немецкое порно отдыхает. Куда таких красавцев отдавать? Самой нужны!

Детям 10 дней

Оленька Стоцкая – 1880 г (вчера 1660, прибавка за день 220 г), Сафи – 1600 г (вчера 1400, прибавка 200 г) Димыч – 2040 г (!) (вчера 1740, прибавка 300 г), Влад – 1880 г (вчера 1680, прибавка 200 г), Сумерки – 1880 г (вчера 1660, прибавка 220 г). Ну что, поздравьте нас, Димыч перешагнул двухкилограммовый рубеж! Я горжусь.

Веточка Сафи рванула вперед и вырвалась за полтора кило. Я счастлива.

Как раз сегодня консультировалась про нее и уже достала сучье молоко из волшебной сумочки – для прикорма, а она, Сафи, – молодец, сама пошла в рост. Деточки наши растут, спят и снова растут. Влад уже почти освоил непростую технику хождения и сегодня под восторженное улюлюканье немногочисленных зрителей (Варино и мое), даже протопал несколько шажков. Качаясь, с усилием подтягивая лапы, неуверенно, но шагал! Оленька Стоцкая, как всегда, поет и хитрит: вместо того, чтобы шагать, пытается одолеть расстояние прыжком: передние лапы переставляет, а задние подтягивает обе сразу и, наклонясь корпусом вперед, делает рывок. Головенка, конечно, перевешивает, но Оленька пытается держать равновесие. Сафи в своих путешествиях нашла себе новую подушку: мячик. Располагает себя на мячике и спит, свесившись.

Сегодня стригла детям когти. Ну, стригла – это громко сказано, на полмиллиметра аккуратно «откусывала» маникюрными ножницами острые царапки когтей. Совсем капельку, а то у Варьки исцарапанные соски, а у меня плечи, как после посещения зарослей малины.

Во время процедуры дети елозили, вырывались, как черти, и пищали. А я честно с ними разговаривала, давя на логику и призывая к пониманию: «Ну что ты вертишься? Ты посмотри, какие у тебя страшные когти! Как у Бармалея! Придет дядя врач и скажет: «Ай, какие острые когти, наверное, это дикий зверь, а не собачонок. Поставлю-ка я ему пару укольчиков»… Да не вертись, пожалуйста! Видишь, у меня ножницы, будешь вертеться – я же тебя пораню, дурачину такую… Посиди спокойно две минутки! Ну минутку посиди… Ну хоть секунду! А смотри, какой мячик! Ай, какой мячик… Будешь себя хорошо вести, потом в мячик поиграем…», – трещала я не без циничной ухмылочки. Мячик из них ВИДИМ только мы с Варварой, хе-хе.

Еще из глубин подсознания просилась фраза про «дядю милиционера», который «придет и заберет». Но я не дала ей ходу.

Очень не хватало погремушек, барабана и смирительной рубашки – с прорезями для требующих маникюра когтей.

Сумерки вообще закатил такой концерт, что Гринпис – если бы о нем узнал – просто с руками оторвал бы звукозапись измывательства над живой природой. Ребенок так вопил, дрыгался и отнимал лапы, как будто я ему зубы собралась лечить, а не отросшие когти подрезать. В результате, часть когтей так и осталась неподстриженной, пусть ходит как Фредди Крюгер, наплевать, по крайней мере, я это увижу своими, невыцарапанными глазами.

Думаю, не пойти ли работать в зоопарк после «декрета». Потому что мои малыши ассоциируются у меня с разными представителями животного мира. Вчера они напоминали мне лемурчиков, а сегодня хочется их сравнить… почему-то с джейранчиками. Ну, которые типа лошади. И у которых – главное – такая щеточка волос на голове… Не знаю, как называется. Как у зебры – от макушки и до спины гребешок волос. Так и у мастифчиков – гребешок. Шкура растет быстрее, чем тельце, поэтому, когда детеныш лежит, шкура, особенно за головой, лежит рядом – складкой, хохолком, гребешком, щеточкой. Особенно Влад похож на джейрана. Или на зебру, только без полосок. Да и без копыт. Копыта мы сегодня срезали (частично).

Только что лицезрела странное действо, которое, при определенной доле фантазии, можно расценить как «попытку вылизывания себя». Голова наклонялась к лапе, из маленькой пасти вытаскивался розовый, словно свежайшая ветчина, язычок; который пару раз касался лапы. И все. Что делать дальше обладатель ветчинного языка явно не знал.

Дети стали много писать. Не успеваю менять пеленки. Точнее, никак не могу вредным писалыцикам объяснить, что писать надо не после, а до того, как я постелю чистейшие мягчайшие отглаженные пеленки. Получается так: поели, потусовались, пописали, вроде засыпают. Я их аккуратненько перекладываю, протираю загон, меняю бельишко, кладу милые спящие, вроде бы не помышляющие ни о каких гигиенических безобразиях меховые комочки обратно и… начинается! Начинается, тудыть их в качель! Меняю опять… Получите – распишитесь! А если не менять – так лежат на мокром… Там у меня пеленок столько, что луж, конечно, никаких нет, но влажное пятно на простыне… – как это некрасиво… Да и жалко малышей. Что они, как бомжи. Что у них, нянечки нет? Есть ведь нянечка! С высшим образованием и цитатами из Сенеки. Хотя малышам, если честно, Сенека, нянечки и пятна на простыне – по большому барабану, которого нам так не хватает.

Сегодня решила проявить великий гуманизЪм и во время утренней уборки загона, переложила малышню вместо таза, который они терпеть не могут, на свою кровать, покрытую меховым пушистым покрывалом. Стираю его до сих пор…

Зато теперь имею бесценный опыт: чтобы головастики не попадали с кровати (а они хотели попробовать себя в парашютном спорте), откуда-то из закромов памяти всплыло – надо их обложить подушками. Обложила. И подушками, и добрыми словами. Двадцать минут покоя! Покрывало, правда, уже не с нами, ну да ладно. Знания того стоят. Но вопрос со сменой пеленок так и не решен. Памперсов нам не хватает!

С понедельника выхожу на работу.

Еще одна новость этого дня: Варя мне доверяет…, но проверяет. Проще говоря, «пасет», когда я куда-нибудь утаскиваю ребятенка. Ходит за мной и смотрит, что собираюсь делать. Делать что-то, как правило, очень сложно, потому что ребятенок в руках вертится ужом – боюсь уронить. Поэтому эксперименты с кинднеппингом заканчиваются быстро.

Хотя… Между нами говоря… Приписать Варваре горячие материнские чувства можно только из лести.

Нет, она, конечно, терпит, когда дети жуют ее нос, ползают по голове и катаются по спине. И моет она их – дай Бог каждому такого персонального банщика. Сразу хочется обкакаться от счастья. И спит в загоне с вечера до утра безвылазно, правда, выражение морды, как у монашки, прикованной к скале…

Зато днем, как только оглоеды засыпают, моментально из гнезда сваливает. И делает вид, что она ко мне в гости пришла. И не прочь, например, выпить чаю с пирогами.

Когда же возня и вопли голодающих становятся совсем невыносимыми, со вздохом зашагивает в загон, крадучись пробирается в уголок и сидит, зажавшись, как девственница на приеме у гинеколога. «Кто-нибудь хочет есть? Не хотите – как хотите!» – и линяет обратно, за «забор», в тундру… Иногда дети оказываются быстрее, и слинять не удается. Тогда ложится и честно кормит, потом о своих страданиях забывает и засыпает. Да что засыпает! – храпит так, будто у нее дети от рождения глухие.

Зато не немые. Вчера играли в Шарикова: говорили «абырвалг» и все такое. Сегодня им не дают покоя лавры ехидны. И в нашей квартире раздаются то лисий хохот, то волчье подвывание, то енотовое подтявкивание… В общем, все у нас прекрасно. Мы движемся вперед и с песнями. Детское отделение хора распевается… Вчера была Ночь любви, а сегодня, видимо, меня ждут песни с танцами. Надеюсь, танцы будут медленными.

Детям 11 дней

Я сошла с ума. Включила телевизор, шел мультфильм, там Мамонтенок искал свою маму, я заплакала. Дожили!

Наши мамонтята растут и шагают, как дизонавры – качаясь. Самые «ходуны» – Влад и Сафи. Сафи вообще растет шустрой, сообразительной девчонкой. Где другие не пролезут, она – в первых рядах!

Думаю, на днях отроются глазки: они уже не так сильно, как раньше, прищурены, а чуть прикрыты, как бывает за минуту до просыпания… Кажется, вот-вот эти маленькие веки с тонюсенькими ресничками отроются и на тебя взглянут лукавые синие глаза. В том, что они будут лукавыми, ни капли не сомневаюсь. Откуда знаю, что синие? Интуиция!

На мокрые пятна на подстилке уже смотрю философски. Мы писаем, значит, мы существуем!

Смешные они… Одни «потягушки» чего стоят! Проснулся, зевнул, сла-адко потянулся на боку, спинку прогнул, лапы вперед вытянул… Можно и поесть! Мам, где моя большая ложка?

Еще вижу некие зачатки «взрослых привычек»: чесание задней лапой за ухом, мытье языком передних лап, кусание товарища… Именно зачатки, потому что рефлекс срабатывает, а навыков никаких. Вот и получается: задняя лапа рефлекторно дернется пару раз, вот и все почесушки. Сегодня днем мирно дрыхли в загоне все вместе: дети, Варя и я. Принесла свое походное одеяло, подушечку; детки сытые, теплые, кто-то на руке моей устроился, кто-то в ноги залез, под одеяло, Влад ко мне на подушечку, подставив под нос бархатное пузо и розовый островок кожи на толстеньком мягком животике… Варик мирно похрапывает, носики-курносики сопят, поскуливают и ножками во сне дрыгают. На улице дождик, а у нас сон-час… Ты, я и море.

Спали мы, правда, недолго. Дети захотели есть, проснулись, начали возиться. Все приковыляли к Варькиному животу, а Сафи замешкалась. Подходит к «столовой» – все места заняты. Она к одному тыркнулась – слушай, мол, браток, дай хлебнуть, с утра маковой росинки во рту не было! Тот в ответ, с набитым ртом: «Фамому мало!» Она к другому: «Слышь, друг, это ж я, сестра твоя родная, ну дай поесть, е-мое! Ну поддддвинься!» В ответ – невнятное бурчание. Тогда умница Сафи подходит сбоку, подныривает под груду тел и ползет ПОД НИМИ к другому краю, где был свободный сосок. И доползла-таки!

Через некоторое время, как несложно догадаться, толстопузы поели и отвалились. И спят, значит, кто-то снизу, кто-то сверху. Димыч оказался хитрее всех: голову положил на Сумерки, задние лапы на Оленьку, а переднюю лапу свесил на голову близлежащему Владу. Влад имел неосторожность то ли дернуться, то ли тактично возразить, за что и получил все той же лапой: «Лежи спокойно! Поспать не даешь!»

Оленька по-прежнему поет, ехидна из нее растет знатная. Вот, буквально только что наблюдала картинку: шагает Оленька к цели на предмет подкормиться. А на пути большая мамина лапа. Половина Оленьки лапу перешагнула, а половина застряла. Поиграла-поиграла Оленька в Тяни-толкая, туда-сюда, туда-сюда, нет, не получается. Как преодолеть препятствие? Правильно. Надо громко завопить. Тогда полуоглохшая мама сама лапу выдернет из-под Оленьки.

Маму-Варю, кстати, временами глючит. Не привыкла она еще к тому, что родила настоящих собачат, а не бомбошки от шапки. Например, уйдет из загона, развалится у балконных дверей да и заснет… А тут кто-то из малышни во сне начинает натурально тявкать. Варвара вскакивает и с бешеными глазами несется к загону: чужая собака! в моем доме! в моем загоне! Там же мои дети!

Подбегает – а нет никакой чужой собаки. Тогда Варя с укором смотрит на меня. Она думает, это я тявкаю.

Дети утешают маму, как могут. Сегодня Сумерки с такой нежностью вылизывал ее большой кожаный нос. Мы с Варварой аж прослезились от умиления: растет нам утешение в старости. Сумерки и слезки вытер розовым шелковым язычком. Ей – вытер. А я уж так, краешком походного одеяла.

Сумерки – не подлиза, просто он же младшенький, любименький, мамочкина радость. Когда другие не видят, можно по-кутячьи и поласкаться с мамой, он же втихаря, а то старшие засмеют, скажут: «Девчонка! Девчонка!» и будут ржать.

Детям 12 дней

Оленька Стоцкая – 2100 г (вчера 2000, прибавка за день 100 г), Сафи – 1700 (вчера 1680, прибавка 20 г), Димыч – 2240 г (вчера 2160, прибавка 80 г), Влад – 2040 г (вчера 2040, прибавки нет.), Сумерки – 2180 г (вчера 2000, прибавка 180 г).

Сафи оказалась мелкая, а остальные – более крупные. Однако не исключено, что более сильные отталкивают ее от соска и ребенок банально не доедает.

Пора думать о подкормке. Оленька стала вопить чаще обычного, может, детям маминого молока уже не хватает?

День посвятили переводу Вари на новую систему кормления: отдельно корм, отдельно молочное. Консервов ей почти не давала. Она продолжает есть много, часто и с жадностью оголодавшей за зиму гиены.

Я опять часть дня провела в загоне, читала и наблюдала за растущими собаками. С ними, ей-Богу, никакого телевизора не надо! Собачата «играли» друг с другом, ковыляли в пределах загона, а большую часть времени сладко спали, погрузившись в свои вполне взрослые собачьи сны.

Сафи научилась рычать и… делала попытки выглянуть из загона. Что уж там она ожидала увидеть своими неоткрытыми глазками – остается загадкой, но сам факт «обследования границ» очень нас с Варварой заинтересовал. Настолько, что мы, одна в полузастегнутом поводке, другая в одной кроссовке (собирались гулять), прискакали к загону посмотреть на эти чудеса.

Я научилась предугадывать, когда дети собираются писать и какать. В первом случае ребенок как-то по-особому замирает, затихает…, и мокрое пятно расползается под ним. А он – только что не щурится от удовольствия и почти очевидно вздыхает от облегчения и постигшего его счастья. С каканьем сложнее. Варвара бдит за этим строго, поэтому особого гербария я не насобирала, даже порой хмурю брови: а какают ли наши дети вообще? Но сегодня звезды на небе встали иначе, и явление хм… какашки народу произошло. Сначала услышала какое-то странное, незнакомое для уха, надсадное кряхтение. Наклонилась, смотрю. А ребенок просто какает. Нате вам, мамы и бабушки, получите! Очень занимательное зрелище. Да и звуки запоминающиеся.

Играют они забавно. Как в замедленной съемке. Сначала утыкаются друг в друга носами, потом ме-едленно поднимается одна лапа и еще ме-е-е-едленнее опускается в сторону товарища. Который за это время успевает уснуть.

По размеру сейчас они примерно с молодую кошку. И уже вижу очертания пусть еще курносых, но уже почти оформившихся собачьих морд.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю