Текст книги "Неидеальный (СИ)"

Автор книги: Галина Джулай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

60 глава

ДАВИД

Обычный день, хотя нет. Двадцать третье февраля, началось необычно. Лина, зная, что лучшим для меня подарком является именно она, подарила себя. Проснулся я от горячего дыхания на своем животе, в тот момент, когда ее пальчики пробрались под резинку боксеров. Вот это я понимаю, праздник начался.

Мы отвезли Тигренка в детский сад, и поехали на работу. Настроение мое, конечно же, было чудесным. И за дела я взялся с большим энтузиазмом. Когда около двенадцати на экране телефона высветилось «Ева», была даже мысль не поднимать. Но чувство долга оказалось сильнее.

– Да?

– Привет, – голос безжизненный, хрипловатый, словно она ревела.

– Ева, что произошло?

– Пока ничего, меня сегодня родаразрешать будут. Хотела, чтоб ты знал.

– Подожди. Как? Почему? Ты же в мае родить должна, – тревога заполняет внутренности. Как бы я не относился к Еве, зла я ей не желаю.

– Мой организм не справляется, – еле шепчет, ощущение, что снова плачет. – Врач говорит, если не кесарить в срочном порядке, то могут отказать почки.

– А ребенок?

– Надежда есть, но маленькая, – на этих словах ее голос дрогнул.

– Я сейчас приеду.

– Не стоит. В реанимацию тебя все равно не пустят.

– Позвони, как только сможешь, – прошу ее.

Настроение падает до отметки ноль. А руки почему-то начинают подрагивать. Прошу Лину зайти, и рассказываю новость.

– А какой у не сейчас срок?

– Точно не знаю. Но ведь родить она должна была в конце мая, – с какой-то глупой надеждой смотрю на Лину, жду, что она скажет, что все будет хорошо, и я ей поверю.

– Поедешь к ней?

– Сказала, сегодня не имеет смысла, – прикрываю глаза, чувствую как Лина меня обнимает.

День прошел в ожидании звонка, сосредоточиться на работе не получалось. В четыре мне пришло сообщение.

«Ты стал папой. Поздравляю.»

Я всё-таки собрался и поехал в клинику. Лина лишь понимающе кивнула, когда я вышел из кабинета.

– Я отменю встречи, и на завтра тоже.

– Спасибо.

Собрав по дороге все пробки, или это мне так просто казалось, к клинике я доехал где-то через часа полтора.

Зайдя в отделение, где лежала Ева, я прошел в ее палату. Все ее вещи были собраны в сумки, за мной в палату зашла медсестра.

– Очень хорошо, что Вы пришли. Вашу жену из реанимации переведут в послеродовое отделение. Вам нужно оплатить эту палату, и принести нам чек. И, если хотите, можете выбрать палату с совместным пребыванием в послеродовом. Берите сумки, я Вас отведу.

Сумок оказалось много. Но я умудрился взять их все сразу. Девушка отвела меня на второй этаж, где располагалось нужное отделение. Я выбрал палату повышенной комфортности.

– Я могу увидеть Еву? – спрашиваю девушку.

– Ее переведут сюда только завтра.

– А в реанимацию я могу попасть?

– Думаю, нет.

– Где мне найти врача? С кем я могу поговорить? – неизвестность пугала, раздражала, злила. Чувство беспомощности накатывало с новой силой.

– Сейчас только дежурный врач, могу позвонить ему.

– Да, прошу Вас.

Девушка оставила меня в палате, и попросила подождать. Время снова тянулось как патока. Я мерил палату шагами, пока меня не прервал вошедший мужчина.

– Здравствуйте, Вы хотели меня видеть?

– Ну, вообще-то, я бы хотел видеть Еву, но говорят к ней нельзя. Как она, как ребёнок? Вы можете мне что-нибудь сказать?

– С вашей женой все в порядке, – эта фраза режет ухо, но я его не поправляю. – Чувствует она себя хорошо, насколько это возможно. Конечно, послеоперационный период, все проходят по-разному. И какое-то время нужно будет контролировать давление. Но это уже мелочи. Что касается ребенка. Он в реанимации. Никаких прогнозов я делать не могу. Сегодня Вам тут делать нечего, идите домой.

ЕВА

Оперировали меня со спинальной анестезией, поэтому долго приходить в себя мне было не нужно. Моего малыша забрали сразу же, даже не показав мне. Сказали, что мальчик, и забрали в реанимацию для новорожденных. Я не могла себя заставить набрать Давида, поэтому просто отправила ему сообщение. Мама звонила, но и с ней я говорить не хотела. Чувствовала себя разбитой и опустошенной.

Утром меня перевели в послеродовое отделение. Как оказалось, вчера Давид всё-таки приезжал и оплатил мне палату в новом отделении.

– Когда я могу попасть к ребенку? – первым делом спросила я.

– Вас пригласят, – сухо ответила мне дежурная акушерка. – Обедать Вам есть ещё нельзя, а на ужин уже можете приходить в столовую, на уколы я Вас позову. Отдыхайте, – и вышла, оставив меня одну.

Телефон замигал входящим вызовом. Мама.

– Да, мама?

– Как ты, милая? – услышала я взволнованный голос.

– Уже в палате. Все хорошо. Жду, когда позовут к малышу.

– Хочешь, я приеду?

– Нет, – честно отвечаю. Не хочу никого видеть.

Где-то через час меня позвали в детскую реанимацию. И я увидела своего малыша.

Мой мальчик родился весом четыреста шестьдесят грамм. Его поместили в специальный бокс, и подключили к аппаратам. Смотреть на него без слёз было практически невозможно.

Врач что-то говорила, объясняла, но я ее почти не слышала. Мой взгляд был прикован к Богдану, моему сыну, который был меньше моего пупса в детстве. Наверное, если бы мне позволили взять его на руки он поместился бы в ладонях. Такой маленький он был.

Меня пускали в реанимацию только три раза в день. И все, что я могла, это смотреть на своего мальчика, и просить его выжить. А ещё просить Бога, чтоб он не отбирал у меня моего малыша. Наверное, только сейчас я поняла, как сильно я его люблю.

Давид приезжает каждый день, но я нахожусь в таком состоянии, что мне все равно. Все мои мысли находятся там, с моим мальчиком.

Сегодня утром ко мне пришел неонатолог. Я только успела умыться, и никак не ожидала, что ко мне придут. Но стоило увидеть врача, как мое сердце бешено заколотилось, словно я пробежала пару километров. Голова закружилась, а ноги вдруг стали ватными, и я, чтоб не упасть, присела на край кровати.

– Ева, состояние Вашего ребенка ухудшилось, мы делаем все возможное…

Дальше я не слышу, я даже врача почти не вижу, слезы застилают глаза, а из груди вырывается крик.

– Ева, так нельзя, – говорит мне врач, – Я Вас в таком состоянии не пущу к ребенку.

Эти слова, как пощёчина меня отрезвляют. Вытираю слезы, заставляю себя собраться. Я ему нужна. Я не имею права быть слабой сейчас. Вместе с врачом я пришла в отделение реанимации. На мой взгляд, мой мальчик выглядел так же, как и всегда. Крошечный утыканный трубками, окружённый датчиками с противными звуками. Мне разрешили остаться и побыть с ним.

– Сынок, – шептала я. – Богдаша, мальчик мой, ты мне очень нужен. Я так тебя люблю. Пожалуйста, живи. Мы с тобой всё-всё сможем. Я у тебя сильная, ты только не оставляй меня, родной мой. Мама тут рядом, слышишь, сыночек, нам с тобой никто не нужен. Мы сами справимся, ты только живи, – слёзы снова покатились по щекам, а грудную клетку сдавливали невидимые тиски.

Меня вывели из отделения, сказав, что сообщат об изменениях. А через два часа мне сообщили, что он умер.

Мой малыш прожил всего пять дней.

61 глава

ДАВИД

Субботу мы решили провести дома. Настроение по-прежнему было подавленное, и не только у меня. Лина выражала свою поддержку молча, не пыталась, абсолютно ненужными словами, как-то заполнить пустоту.

Ева очень изменилась, она была лишь тенью, той Евы, что когда-то пришла ко мне. Тихая, грустная, подавленная. Она старалась держаться, но потом могла рыдать на моем плече почти час. Нам не давали никаких прогнозов, а меня даже ни разу не пустили к сыну. Сегодня я тоже планировал поехать в клинику. Я уже даже оделся, когда на телефон пришло:

«Ты свободен»

Я долго смотрел, не понимая, что это значит. Но предчувствие чего-то неотвратимого, ползло по венам. Мой ступор заметила Лина.

– Что? – с тревогой.

Я не знаю, что ответить, поэтому протягиваю ей телефон. Она читает сообщение и поднимает на меня глаза. Я набираю номер Евы, но трубку она не берет. Набираю снова, но ответа нет.

– Поезжай, – говорит Лина. Я хватаю ключи от машины, на ходу одеваю куртку и бегу из дома.

Как добрался, не помню. Влетаю в клинику, меня останавливает гардеробщица, заставляя одеть халат и бахилы. И я поднимаюсь в нужное мне отделение, ловлю на себе какой-то неловкий, сочувствующий взгляд акушерки, сидящей на посту. Иду дальше по коридору в знакомую палату.

Ева, свернувшись калачиком, лежит на кровати, она смотрит в одну точку, и кажется, даже не моргает. На мой приход никак не реагирует.

– Ева, – подхожу ближе, присаживаюсь на корточки рядом с кроватью. – Ева, – касаюсь ее руки, но она по-прежнему не реагирует. – Ева, да, очнись ты, – несдержанно, но на этот раз она переводит на меня свой пустой взгляд.

– Зачем ты здесь? Я же сказала, ты свободен. Уходи.

– Ты можешь объяснить, что происходит?

– Его больше нет. Моего мальчика больше нет, – от меня не ускользает, что последние дни она говорит о нашем сыне "мой", а не "наш", как это было раньше. И только потом доходит смысл слов.

Я не удерживаюсь и падаю на задницу. Перевариваю услышанное, и не хочу в это верить. Меня накрывает чувство вины, ведь я не хотел этого ребенка. Но где-то в глубине души, я смерился с тем, что мой ребенок будет от другой. И я обещал себе, что не оставлю его без отцовского внимания. Он ведь не должен был расплачиваться за наши ошибки. А теперь его нет. Только я не чувствую облегчения и радости. Мне невероятно больно, там внутри, где-то за грудиной все сжимается, мешает сделать нормальный вдох. Я и не замечаю, как по щеке горячей дорожкой покатилась слеза. Не знаю, сколько проходит времени, я так и сижу на полу, когда в палату заходит врач.

– Ева, за Вашим ребеночком скоро приедут, можете подойти, – Ева поднимается, и идёт к выходу.

– А мне можно? – спрашиваю женщину, она колеблется всего пару секунд, а потом кивает.

– Только Вам маску одеть нужно будет.

Ева прижимает ладони к боксу, в котором лежит тельце нашего малыша, её плечи сотрясает мелкая дрожь. Я кладу ей руки на плечи и слегка поглаживаю. По щекам текут слёзы, но мне не стыдно быть слабым сейчас.

В отделение приходят какие-то люди и нас с Евой просят уйти. Мы молча возвращаемся в палату. Ева ложится на кровать и снова превращается в подобие человека.

В палату заходит врач и приглашает меня к себе. Рассказывает, какие должны быть наши действия дальше. Говорит, что Еву тоже может выписать, но ей придется через неделю посетить врача в консультации. А сейчас они дождутся психотерапевта, которого к ней вызвали. Выхожу из ординаторской, набираю Лину и рассказываю новость, предупреждаю, что дома буду нескоро.

ЛИНА

Звонок от Давида меня застал у родителей. Когда он уехал, я поняла, что ожидать его дома просто не смогу. Внутри все переворачивалось от какой-то неясной тревоги. Думать о плохом мне не хотелось. Поэтому, чтоб хоть как-то себя отвлечь, я собрала Тигрёнка, и мы поехали к моим родителям.

Телефон из рук я практически не выпускаю, в ожидании хоть каких ни будь новостей

Мы с Ксю сидели на кухне, когда раздался звонок, и Давид сообщил, что ребенок умер. Он положил трубку, а я сначала выдохнула, а потом разревелась.

– Лин, что? Не пугай, – просит Ксюша, а я рада, что мама с Тиграном пошли гулять, потому что сдержать рыдание была не в силах.

– Ребенок Евы умер, – прохрипела я.

– Ты только не обижайся, – говорит сестра. – Но ведь это хорошо, – говорит тихо, несмело.

– Знаешь, почему я реву? – сквозь слёзы говорю сестре. – Потому что, эта была первая моя мысль, – снова срываюсь и всхлипываю. – Я подумала, что это хорошо… Я просто ужасный человек. Это был ребёнок Давида, а я подумала, что хорошо, что он умер. Боже, Ксю, да я в глаза ему смотреть не смогу, – Ксюша подходит и обнимает меня.

– Лин, ну это же нормальная реакция, кому захочется делить своего мужа с другой. Не стоит так расстраиваться. Мне, конечно, жалко этого ребёночка, да и Еву тоже… Но тебя мне было жаль больше. Это только тебе казалось, что никто не замечает, как тебе плохо было, – смотрю на сестру и не могу поверить, что это говорит моя вертихвостка. Когда это она такой взрослой и внимательной стала? – Что? – непонимающе смотрит на меня.

– Что, так заметно было?

– Мне да, я же тебя хорошо знаю. А сейчас вытирай сопли и успокаивался. Ты мужику своему будешь нужна даже больше, чем раньше, они же это… Слабаки.

Грустно улыбаюсь. Ксю права, я нужна буду Давиду сейчас. Свои чувства и эмоции нужно засунуть подальше. Ему сейчас не до меня и моих терзаний.

Давид вернулся домой поздно, ужасно уставший, вымотанный физически и морально. Тигрёнка я оставила у мамы. И как только услышала щелчок замка вышла ему на встречу.

– Ты как? – спросила у него.

– Не знаю, – устало говорит Давид.

Вешает куртку, проходя мимо меня, целует в висок, скорей по привычке и идет в душ. Там он пробыл минут тридцать, а когда вышел, первым делом налил себе виски. Первую порцию выпил залпом, сразу налил ещё, но уже пил не спеша, уставившись в темноту окон.

– Я его видел… – прервал он молчание. – Он как котенок, в руку бы мне поместился… – замолкает, старается справится с эмоциями. – Ева завтра уезжает к родителям, они хотят похоронить его там.

– Как она?

– Подавлена. Словно неживая, – Давид допивает виски и наконец-то смотрит на меня. – Я этого не хотел, – в его глазах столько горя, отчаяния и вины. Подхожу ближе, обнимаю, сцепляю свои руки за его спиной.

– Этого никто не хотел.

– Ты не понимаешь, я не хотел ребенка от Евы, но я не хотел, чтоб он умер. Я так виноват…

– Нет, милый. Ты не причинил ему вреда, не ты лишил его жизни. Ты ни в чем не виноват, – мне его очень жаль, и очень хочется облегчить его боль прямо сейчас, но я понимаю это нужно пережить, принять и отпустить.

Мы ещё долго стоим, вот так, обнявшись, думая каждый о своем.

На похороны Давид не поехал. Из-за чего сильно переживал, но Ева очень просила не ехать за ней. А перед отъездом сказала Давиду: "Нас больше нет, прощай."

62 глава

ЛИНА

Ещё несколько недель Давид был погружен в свое горе, его мучило чувство вины. Мы много говорили о том, что произошло и потихоньку его стало отпускать.

На дне рождения Тиграна, который мы отмечали принимая гостей у нас в квартире, он предложил уехать куда-нибудь на недельку.

– Куда?

– Не знаю, чего бы тебе хотелось? Погулять по узким улочкам Италии, или понежиться на пляже где-нибудь на островах.

– Я не была ни там, ни там. Поэтому мне нравится обе эти идеи. Хотя тепла мне, наверное, все же хочется больше, – подумав добавила. На улице двадцатое марта, а весна словно заблудилась, даже снег еще не весь растаял.

– Решено. Мальдивы или Бали?

– Ну, ты даёшь, и как я должна определиться? – к нам подбежал Тигран, теперь уже Давидович. Он решил, что ему позарез нужно научиться свистеть и тренировался почти постоянно.

– Смотрите у меня получается, – довольный собой он издал тоненький короткий свист, который быстро перешёл в шипение.

– Ну, прям Соловей-разбойник, – усмехнулся Давид.

– Я не разбойник. Я Cоловей-геройник, – вздернув подбородок, сказал сын. – Пойду бабушкам похвастаюсь, – и убежал на кухню, где наши мамы готовили чай.

– Геройник, – усмехнулась я. – Слово то какое.

Маис на сам день рождения не приехал, он приехал только на следующие выходные. Не знаю, то ли не хотел быть в кругу нашей семьи, то ли хотел, чтоб все внимание Тиграна принадлежало ему… Они провели почти весь день вместе, ходили в кино и в развлекательный центр, потом обедали в кафе. У Тигрёнка впечатлений на несколько дней было. Я, если честно, очень рада была такому исходу.

Сегодня Давид принес мне конверт и положил его на стол. Я вопросительно подняла бровь.

– Открывай, – в конверте лежали билеты на самолет.

Когда я увидела пункт назначения, я бросилась ему на шею. Господи, если бы кто-нибудь год назад мне сказал, что я буду такая счастливая, а мой медовый месяц пройдет на Мальдивских островах, я бы громко рассмеялась. А сейчас это было реальностью.

– А Тигрёнок? – поняв, что билеты только для нас.

– Я думаю, что он не расстроится, и с удовольствием проведет время с бабушкой. Хочу побыть только с тобой.

Ещё через четыре дня, мы сели в самолёт и из ранней весны, которая все же проснулась в апреле, улетели в вечное лето.

Первые дни мы дальше своего бунгало и пляжа никуда не выбирались, наслаждаясь друг другом. Это был маленький рай, принадлежавший только нам. Утро начиналось с жаркого секса. День заканчивался им же. Откуда у Давида было столько сил, не представляю, но я не жаловалась. Я была счастлива. Быть настолько любимой и желанной, что ещё нужно женщине.

ДАВИД

Завтра мы улетаем домой. Лина давно уснула, а ко мне сон не шел. Я вышел на веранду нашего домика и уселся в плетеное кресло. Картина, что открывалась мне, была великолепна. На тихой водной глади отражалась лунная дорожка, лёгкий плеск волн умиротворял. Я думал о том, как круто изменилась моя жизнь за этот год.

– Спасибо, – тихо сказал я, в надежде, что кто-то там, наверху, меня услышит.

От Кира я узнал, что Ева, улетела к брату в Майами. А салоны продала. Перечеркнула жизнь до, и решила начать все заново, но только далеко отсюда. Хельга говорит, она все ещё очень подавлена, и даже посещает психолога. Я искренне желаю ей счастья. Ева сильная, она справится.

На мои плечи легли ладошки Лины:

– Ты чего не спишь? – тихо спросила она. Потянул на себя и усадил ее на колени.

– Как-то не хочется. Завтра в самолёте посплю. А ты чего?

– Не могу спать, когда тебя нет рядом. Кажется, у меня зависимость.

– Это хорошая зависимость. От нее лечится не нужно, – Лина улыбнулась и устроила голову у меня на плече. Так мы и сидели молча. Впитывали в себя красоту ночи, и этого места в целом.

Рассвет мы встретили на пляже. Улетать не хотелось, но в то же время, тянуло домой. А ещё мы соскучились по Тиграну. Он каждый день присылал нам голосовые сообщения, и кучу смайликов.

– Мама, – бросился на шею Лине Тигрёнок, стоило нам показаться на пороге дома родителей.

– Привет, мой хороший, – по традиции они стали зацеловывать друг дружку, кто куда попадёт.

– А что вы мне привезли? – отстранившись от Лины и сделав умилительную мордаху, спросил он.

– А мы разве должны были? – удивился я, и даже нахмурился для пущей убедительности.

– Конечно, я же хорошо себя вел.

– Ну, если хорошо, то тогда нужно проверить чемоданы, – улыбнулась ему Лина. – Но это потом, дома. – Тигран надул губки, ему натерпелось получить подарки.

Домой мама нас не пустила, мало того, позвала на ужин и родителей Лины.

Уставший с дороги, я наблюдал за всеми, сидя в кресле, не участвуя в разговоре, который активно вели родители. Тигрёнок, соскучившись по Лине, практически не слазил с ее колен.

Большая дружная, любящая и надёжная семья. Семья, которой я гордился, ради которой хотелось что-то делать, к чему-то стремиться. Моя жизнь обрела смысл, моя душа обрела покой, моё сердце было наполнено любовью. Я смотрел на Лину и уже не представлял себя без неё. Она подняла глаза и встретилась с моим взглядом. Красивая, нежная улыбка коснулась её губ. А мое сердце сделало кульбит. Интересно, это когда-нибудь пройдет? Когда-нибудь я перестану смотреть на нее с такой любовью? Хотя нет, пусть не проходит.

ЭПИЛОГ

САША

Первые выходные сентября. Мы с мальчишками приехали на день рождения Варвары. Остановились, конечно, у Даши. Варе исполнялся годик, и ей этот праздник был еще, в общем-то, не очень нужен, зато мальчишки и Алиска были в нетерпении. Осень радовала теплой погодой, и мы решили провести праздник в парке.

Накатавшись на аттракционах, и изрядно проголодавшись, мы заглянули в кафе, сделали заказ и устроились за столиком на улице. Варя, от переизбытка впечатлений, и в силу своего чудесного возраста, спала в коляске. Дети уже поели и побежали к фонтану, а мы наслаждались обществом друг друга.

– Мам, – ко мне подлетел Данька.

– Тише, Варю разбудишь, – шикнула на него.

– Мам, – уже тише заговорил сын. – Я в туалет хочу.

– Позови Диму, пусть тоже сходит. Алису брать? – обратилась я к Даше.

– Нет, – помотала она головой.

Я встала из-за стола и направилась с мальчишками в другой конец парка, где находился общественный туалет.

– Все, давайте бегите. Дим, присматривай за ним, и аккуратно там, и руки помойте. Дима, проследи, – давала я ЦУ.

– Мам, знаю я, – нахмурился Димка. – Пошли, – он взял за руку Даню, и они пошли в туалет.

Димке уже семь, он серьёзный, самостоятельный и ответственный, весь в Андрея. Я им очень горжусь, вот только никак не могу привыкнуть, что он уже у меня большой. Я отошла на пару метров и присела на скамейку, в ожидании мальчишек. Мой взгляд зацепился за девушку, которая прохаживалась туда-сюда, видимо, тоже ждала кого-то. На ее лице блуждала улыбка, а рукой она поглаживала свой живот, ещё небольшой, но уже хорошо заметный. Дверь туалета открылась, и из неё выбежал мальчишка, лет пяти, потом вышел мужчина. Он подошёл к беременной девушке, возле которой уже прыгал мальчик, приобнял ее за плечи. Так приятно смотреть на такие пары. Кажется, они транслируют свою любовь на сотни метров.

– Мам, Димка толкается, – вылетает из дверей и несётся в мою сторону Даня.

Своим шумным поведением он привлекает внимание семейной пары, и они оборачиваются на нас. Сердце пропускает удар, когда я узнала мужчину из моей прошлой жизни. Опять цепенею встретившись с его взглядом. Столько лет прошло, но ужас того вечера ворвался в меня, словно это было вчера. А потом он просто улыбнулся, так искренне, по-настоящему. Обнял свою, наверное, жену. Взял за руку мальчика, и они ушли.

Он больше ни разу не обернулся. А я вдруг почувствовала странное облегчение, никогда не задумывалась насколько та ситуация держала меня в напряжении все эти годы. А случайная встреча в прошлом году, словно под кожу запустила новую порцию липкого страха, сковавшего меня тогда на несколько дней. А сейчас я словно вдохнула полной грудью. Меня отпустило, я больше не чувствовала угрозы. Похоже, он нашел свое счастье. Я улыбнулась своим мыслям.

Мы с малышками вернулись к Маше и Даше.

– А что случилось? – спросила Даша. – Ты, что там возле туалетов в лотерею выиграла? Ты чего сияешь? – подруги пристально посмотрели на меня.

– Просто, все очень хорошо…