Текст книги "Неидеальный (СИ)"
Автор книги: Галина Джулай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
56 глава
ЛИНА
Меня причесали и накрасили, родители с Ксюшей приехали часа два назад, чтоб потом мы вместе выехали в ЗАГС, где меня будет ждать Давид. Жаль, конечно, что сейчас зима, я бы хотела, выездную регистрацию, но, с другой стороны, важно ведь ни где, тебя ждут, а кто. Тигренок крутился рядом и все спрашивал, когда мы уже поедем. Когда ушла мастер, мама и Ксюша помогли мне надеть платье.
– Ты просто потрясная! – сообщила мне Ксю, отойдя на несколько шагов, чтоб лучше рассмотреть.
На мне было белое платье в пол, без рукавов, с вырезом лодочкой. Верх платья был расшит стразами, но так нежно, и аккуратно, что смотрелось очень гармонично. Изюминкой платья был шлейф, я даже не представляю, как кому-то пришла в голову эта идея, и как ее воплотили в жизнь. Шлейф был из другой ткани, более тонкой, но от одного взгляда на вышивку на нем, и сияние страз, дух захватывает. Очень нежное, простое, но, в то же время, шикарное и сексуальное. Сверху пришлось одеть белое меховое манто.
Лимузин нас доставил в ЗАГС за пол часа до церемонии. Меня отвели в комнату для невесты, где приглашенный фотограф устроил фотосессию. Когда пришло время, меня пригласили в зал. Впереди меня шел Тигран, чинно вышагивая, как научила его Анаит Вардановна, а я, затаив дыхание, шла за ним. Подумала, что это было отличной идеей, потому что я бы не смогла идти так медленно сама. Увидев у стойки регистратора ожидавшего меня Давида, мне хотелось бежать к нему. Какой же он красивый, в черном смокинге, белоснежной рубашке и галстуке бабочке, глаз отвести не могу. Он ждал меня и улыбался, а когда я подошла он взял меня за руку и тихо, но с восторгом в глазах сказал.
– Теперь я понял, это не просто вау, это ВААУУ!
Дальше все смазано, речь работника ЗАГСа, мы ставим подписи, обмениваемся кольцами, целуемся и даже танцуем первый танец. Потом идут поздравления, фотосъемка. А все, о чем я думаю, это о руке, что крепко держит мою руку, о мужчине, что теперь принадлежит мне.
Как и было обещано, гостей набралось немного. Родители Давида, брат Всеволода Петровича с женой, их сын Дмитрий Сергеевич с женой и сыном. Приехали друзья Давида из Австрии. С моей стороны были родители и Ксюша, она же свидетельница. Мамина сестра, тетя Наташа с мужем, их сын, по совместительству крестный Тиграна. И мои крестные. Маиса тоже пригласили, но он не пришел.
У нас был заказан небольшой зал в ресторане на двадцатом этаже, с панорамными окнами и потрясающим видом на город. Тиграну наконец-то было нескучно, он играл с сыном Дмитрия младше его почти на два года. И кайфовал, что он наконец-то старший, а значит главный.
– Я не нравлюсь жене твоего друга? – спросила я, когда натанцевавшись, мы присели за стол. – Весь вечер ловлю ее оценивающий взгляд.
– Не обращай внимания, Хельга, она очень добрый и светлый человечек, просто она подруга Евы.
– Это всё объясняет, – усмехаюсь я и гоню прочь мысли о сопернице. Хотя почему сопернице, Давид мой, теперь так точно. Улыбаюсь и кладу голову ему на плечо. Мне так хорошо, что думать о плохом совсем не хочется.
ЕВА
В субботу я не находила себе места. Меня раздражало абсолютно всё и все. Я нахамила дежурной акушерке, что с утра ставила мне капельницу. Поругалась с мамой, которая зачем-то пришла пораньше. Вроде как поддержать хотела, но только больше разозлила. Я даже написала гневное сообщение Олегу.
"Ты знаешь, что у них сегодня свадьба. Сделай что-нибудь"
Но сообщение так и осталось непрочитанным. Я как зверь, загнанный в клетку, ничего не могла изменить, и от бессилия впадала в ярость ещё больше. Все закончилось тем, что мое давление достигло отметки сто пятьдесят и меня уложили под капельницу, предварительно накачав валерьянкой. Остаток дня я провела, глядя в потолок, и даже не утруждала себя, чтоб поднять руку и вытереть слезы, что беспрерывным потоком текли по вискам, противно затекали в уши и впитывались в подушку.
На сон грядущий мне дали какое-то успокаивающее и я заснула.
В воскресенье, ближе к обеду, ко мне пришла Хельга. Она смотрела виновато. И мне очень хотелось сорвать на ней злость, но сил не было, а точнее, я погрузилась в апатическое состояние, и лишь лёгкое шевеление внутри меня заставляло, иногда, слегка улыбаться.
– Ева, ты как себя чувствуешь? – присев на край кровати и взяв меня за руку, поинтересовалась подруга.
– Никак, – честно отвечаю я. – Как свадьба?
– Ты правда хочешь об этом говорить?
– Она тебе понравилась?
– Если честно, то мы очень мало общались, чтоб сделать какой-то вывод. Но… Ты, конечно, прости. Но видно, как Давид изменился рядом с ней. Он так много улыбается, я такого со студенческих лет не помню. И Кир тоже говорит, что он изменился, расслабился что ли…
– Ясно, – так же безжизненно, и безразлично. – Фото есть?
– Зачем?
– Может я мазохистка? Так, есть?
– Ева, – мнётся Хельга, но видя мое лицо, бормочет какое-то ругательство и достаёт телефон. Открывает галерею и подаёт мне.
Фото немного. Она с Кириллом. Кирилл с Давидом. Зависаю. Он словно мечта, ему безумно идёт черный смокинг. Потом идут фото, где они втроем. Давид счастливый, широко улыбается в камеру. Мое сердце сжимается, и грудную клетку тоже словно что-то сдавливает. Не хочу признавать, но Давид, действительно, выглядит по-другому. Вспоминаю наши фото, всегда серьезный, хмурый, или просто безразличный. Листаю следующие фото и мне словно удар наносят прямо под ребра. Там Давид танцует со своей уже женой. Они смотрят друг на друга словно и нет никого в этом мире кроме них. Не замечаю, как начинаю плакать.
– Ева, – Хельга обнимает меня и начинает гладить по спине.
– Я все равно его люблю, – признаюсь сквозь слезы. – Он все равно не будет принадлежать только ей. У нас сын, Хельга, он не может нас бросить, не может.
Хельга молчала, просто гладила меня и давала возможность высказать и выплакать все, что меня душило. Она пробыла у меня почти весь день, так как завтра они уже улетали. От Хельги я узнала, что Давид со своей новой семьёй улетает на неделю в Ереван. Почему туда, она не знала, я так думаю, возможно к родственникам по материнской линии.
Ну, что ж сынок, нам остаётся только ждать. Когда ты родишься все будет по-другому.
57глава
ЛИНА
С Маисом мы встретились в аэропорту. Почти все время, пока мы ждали, он провел с Тиграном. А тот и рад стараться, раз ему столько внимания. Давид только сжимал мои пальцы каждый раз, замечая, с какой грустью я смотрю на Маиса с сыном.
– Мы ведь правильно поступаем? – спрашиваю я.
– Когда он вырастет, ты сможешь ему рассказать. А сейчас, я уверен, что мы все делаем правильно. Да, и неизвестно, это он сейчас на эмоциях весь такой, а потом может снова исчезнет, и что объяснять потом Тигру, куда он делся?
– Наверное, ты прав.
– Я прав, – улыбаюсь, всё же это так замечательно, иметь человека, на которого можно положиться, которому можно довериться. Который скажет, я прав, и ты ему веришь.
В Ереване мы разъехались в разные стороны. Мы поехали к родной сестре Анаит Вардановны и договорились с Маисом встретиться завтра.
Встречали нас как самых дорогих гостей, стол накрыли как на свадьбу, правда, потом оказалось, это и была свадьба. Дубль два, с армянскими родственниками. В этот раз гостей было больше, здесь, кроме родни, были ещё друзья и соседи. Мне было сложно, язык я не понимала, а хозяева об этом постоянно забывали. Самое важное переводил Давид, остальное превратилось в гул голосов. Спать мы ложились за полночь, я жутко устала. Вот уж никак не ожидала, что попаду с корабля на бал, в нашем случае, с самолёта на собственную свадьбу.
– Устала?
– Не то слово, – опускаюсь на кровать. – Я думала, это никогда не закончится.
– Представь, что было бы, разреши я маме устроить свадьбу, так, как хотела она. Я думаю, мы бы до сих пор за столами сидели.
Утром созванившись с Маисом, мы собрались навестить его отца. Брат Давида согласился быть нашим водителем, так что мы без проблем добрались по указанному адресу в назначенное время.
Сказать, что я волновалась, это ничего не сказать. Встреча с несостоявшимися родственниками вводила меня в ступор, ужас и вообще, мне кажется, я скоро в обморок рухну.
Мы подъехали к дому, окруженному высоким забором. Ворота открылись сразу же, нас здесь явно ждали.
– Успокойся, я с тобой, – сжимая мои пальцы, шепчет Давид, я лишь молча киваю. И мы выходим из машины.
– Барев, дядя Маис, – первым поздоровался Тигран, чем вызвал улыбку Маиса.
– Барев, Тигр, рад видеть тебя в гостях. Здравствуйте, проходите, – это уже нам.
Большой дом, встретил нас тишиной, здесь не было той живой атмосферы, что царила в доме родственников Давида. На встречу вышла женщина лет пятидесяти, может немного старше.
– Здравствуйте, – с акцентом, но по-русски обратилась она. Ее взгляд сразу же перешёл на Маиса, который держал за руку Тиграна.
– Мама, познакомься, это Ангелина, ее муж Давид и Тигран, – на имени сына голос дрогнул.
– Барев, – тут же поздоровался он. Женщина присела на корточки и, улыбнувшись Тигренку, сказала.
– Я очень рада с тобой познакомиться, меня зовут Ерануш, или можешь называть меня просто бабушка, – Тигренок кивнул, и женщина перевела своё внимание на нас. – Проходите, обед скоро будет готов.
Очень хотелось сказать, что мы не обедать приехали, и вообще хочется поскорее отсюда уйти, но я лишь вежливо улыбаюсь. Нас провели в гостиную, где на диване сидела худенькая молодая женщина. Стоило нам зайти, она встала.
– Это Лилиана, моя жена, – представил ее Маис, а потом представил ей нас.
Лилиана оказалась красивой, с копной темных, слегка вьющихся волос, и большими, очень грустными, глазами. Она поздоровалась по-армянски, а затем все ее внимание перешло к Тиграну, который по-прежнему держал за руку своего отца.
– Извините, – с акцентом, и она выходит из комнаты.
– Подожди, малыш, – говорит Маис Тигренку и спешит за женой.
Чувствую себя неуютно. И, если бы не Давид, наверное, развернулась бы и ушла.
– Не обижайтесь на неё, – говорит Ерануш. – Она очень переживает, что не сможет родить ребенка.
В комнате, наступила гнетущая тишина. Которую нарушил появившийся мужчина. Очень худой, но видно, что когда-то он был красивым, даже сейчас он держал ровно спину, а смотрел на всех с каким-то превосходством.
– Амаяк, – обратилась к нему женщина. – Познакомься с нашими гостями, – мужчина тяжело опустился в кресло. А мама Маиса нас представила. Ожидаемо, все его внимание было направлено на Тигренка.
– Подойди ко мне, малыш, – попросил он, Тигран несмело подошёл, прежде получив от меня кивок. – Ну, здравствуй, – он протянул руку Тиграну.
– Барев, – ответил он, и мужчина улыбнулся.
– Приятно слышать, что ты умеешь здороваться на армянском.
– Бабушка Ани сказала, что тут со всеми так здороваться надо.
– Правильно сказала, а меня зовут Амаяк. А можешь, просто дедушка или папик, это по-армянски. Расскажи мне, сколько тебе лет.
– Четыре, но почти пять, – важно отвечает Тигран.
– А фамилия твоя как?
– Григарян. Но папа сказал, что я буду Миронов, как он и мама, – мужчина перевел на нас свой тяжелый взгляд, но сказать ничего не успел. А может решил при Тигране промолчать.
В гостиную вернулись Маис и Лилиана, она плакала, это заметно по красным глазам. Ерануш позвала нас за стол, Маис помог отцу, было видно, что чувствует он себя плохо, но старается, держаться. За столом говорили ни о чём. Но напряжение меня не отпускало. После обеда, мужчины остались в столовой, выпить по бокалу коньяка, мы же вернулись в гостиную. Мать Маиса ушла на кухню заварить чай. И мы остались с Лилианой одни.
– Я плохо говорю по-русски, – прервала она неловкое молчание.
– Я по-армянски вообще не говорю, – решила пошутить я. Она улыбнулась, но получилось как-то совсем нерадостно.
– Я бояться, что он не приедет назад, – призналась Лилиана. – Он любил вас, мне… твуме*, – так и не вспомнив русский вариант слова, заменила его армянским. – И сейчас любит. Я видела ваши фото в телефоне. Ты красивая, и сын ваш, – тут она всхлипывает. – Чудесный мальчик.
– Спасибо, – снова неловко, Лилиана быстро вытирает глаза.
– Извини, я просто боюсь, что однажды он уйдет, зачем ему бракованная женщина?
– Лилиана, прекрати, – услышали мы строгое от Маиса. – Помоги маме с чаем. Ангелина, отец хотел поговорить. Пойдем.
Я поднимаюсь и подхожу к нему, а Маис кладет мне руку на поясницу, вроде как, что б задать направление, но мне почему-то неприятно, и перед его женой неловко. Она же видит, не ужели он не понимает?
Маис отводит меня наверх, в комнату своего отца.
*Твуме – кажется
58 глава
ЛИНА
В комнате пахло лекарствами, хоть и слышно, что она проветрена, так как воздух тут прохладный. Амаяк сидел на кровати.
– Проходите, Ангелина, простите, что пришлось Вас звать сюда… Можно на ты? – я киваю. – Но я очень быстро устаю, поэтому больше времени провожу в постели. Сын, ты можешь идти, – обращается он к Маису, тот сверлит его взглядом, а потом смотрит на меня.
– Ангелина?
– Все в порядке, – говорю ему, и Маис покидает комнату.
– Присядь, – просит меня мужчина, указывая на кресло у его кровати. Выполняю его просьбу. – Ты меня боишься?
– Нет, но мне не очень нравится здесь быть, – честно отвечаю я, не собираюсь лебезить перед ним. В конце концов он мне никто. Мужчина понимающе улыбается.
– С характером, это хорошо. Я редко бываю неправ, и редко жалею о своих решениях. Поэтому, хочу, чтоб ты понимала, насколько мне сложно признавать, что я был неправ. Тигран очень похож на Маиса в его возрасте. Зря я сомневался…
– Вы думали, я обманула Вашего сына? – громко возмутилась я, поняв к чему он ведёт.
– Была такая мысль. И я признаю, что был неправ.
– Поздновато, Вы не находите?
– Лилиана была сосватана сыну, когда ей исполнилось пятнадцать, а ему восемнадцать. Я знаю, он считал это формальностью, но я человек слова. Этот брак был оговорён и выгоден нашим семьям. То, что он завел интрижку… Он мужчина, и тут я ничего не мог ему запретить. Но жениться ещё и не на армянке…
– Я не пойму, это Вы так извиняетесь? – перебиваю я. – Для чего Вы вообще позвали меня?
– Я так понял, твой муж решил усыновить Тиграна, и дать ему своё имя?
– Вы правильно поняли.
– Я против, – нервный смешок сорвался с моих губ.
– Простите, но это не Вам решать. Тигран мой сын, и здесь я только потому, что меня просил Маис, и потому, что он согласился на наши условия.
– Я хочу упомянуть Тиграна в завещании. Но он может там быть только под нашей фамилией.
– Это всё, что Вы хотели обсудить? Тогда я Вас огорчу, от вашей семьи мне ничего не нужно. Возможно, когда Тигран вырастет, я расскажу ему правду, и он сам решит с какой фамилией ему жить. Но сейчас он будет нашим с Давидом сыном. Как видите, армянские корни он не потеряет, Анаит Вардановна с удовольствием научит и языку и привьет культурные ценности. А сейчас нам пора.
– Ангелина, подумай…
– Я подумала, поверьте, – поднимаюсь с кресла. – Вам я желаю прожить то, что осталось, сильно не мучившись. И надеюсь, что хоть в последние минуты, Вы поймёте, что сделали и искренне попросите прощения у сына. Прощайте.
– Ангелина, – строго позвал он, но я уже вышла из комнаты.
– Прости, – Маис ждал меня в коридоре. – Его характер становится только хуже.
– Где Тигран? Мы уезжаем.
– Он с мамой, дай им немного времени. Пойдем, – он берет меня за руку и тянет в какую-то комнату.
– Маис, к чему это?
– Возможно, это мой единственный шанс, поговорить наедине, и чтоб твой муж, – он выделил последнее слово. – Не помешал.
– Мне кажется, нам нечего обсуждать наедине, – отбираю у него свою руку, и складываю руки на груди.
Наступает молчание, Маис блуждает взглядом по моему лицу, спускается ниже, возвращается к глазам. Становится не по себе, переступаю с ноги на ногу.
– Маис…
– Я хочу тебя поцеловать, – он подходит очень близко. – Можно?
– Нет, – мотаю головой. Но он захватывает мое лицо в свои ладони, начинает гладить скулы большими пальцами.
– Я хочу попрощаться, – почти шепотом. – Я столько лет думал об этом, ведь был уверен, что вернусь, что у меня ещё будет возможность… – его глаза останавливаются на моих губах. – Ми ампюр*.
Я теряюсь, весь мой мозг кричит о неправильности ситуации, но, в то же время, мне и самой хочется поставить эту точку. Я смотрю на такое, когда-то родное лицо и словно возвращаюсь в прошлое. Меня замучает совесть, и я наверное буду об этом жалеть, но мои губы словно сами слегка приоткрываются и этого достаточно, чтоб Маис понял ответ.
Поцелуй вышел нежный, тягучий, но был наполнен горечью расставания. Наши отношения здесь и сейчас заканчивались окончательно. Ставилась жирная точка, мы прощались.
Он прервал поцелуй, но меня не выпустил из рук, провел большим пальцем по губам, прислонился лбом к моему лбу.
– Спасибо, за все. Я знаю, что не заглажу свою вину перед вами. Но я искренне желаю тебе счастья, пусть и с другим. Ты заслуживаешь его. Пообещай только, если вдруг, когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты обратишься ко мне. Я твой должник.
– Нет, не надо, – я отстраняюсь. – Я буду всегда тебе благодарна за сына. И не считаю тебя должником. Если хочешь отдать долг, отдай его Тиграну. Будь ему другом, человеком, к которому он сможет обратиться, у которого сможет найти поддержку. И чтоб, когда он будет готов узнать правду, он смог решить для себя носить твое имя или нет.
– Ты оправдываешь свое имя, – улыбается Маис. – Спасибо, я очень постараюсь стать для него другом. Вы долго здесь пробудете?
– Самолёт в пятницу.
– Я сомневаюсь, что ты захочешь снова прийти в этот дом, но хочу попросить позволить мне и маме видеться с Тиграном пока вы тут.
– А Лилиана?
– Если она захочет…
– У вас странные отношения.
– Нормальные, – пожимает он плечами. – Я ее уважаю, не изменяю…
– Но не любишь, – он не отвечает, снова пожимает плечами.
– Твой отец сказал, что о свадьбе договорились ещё до твоего отъезда.
– Ну, если быть точным, то после. Я уехал в августе, а в октябре узнал о том, что мне нашли невесту. Пятнадцатилетнюю Лилиану, дочку папиного друга и компаньона. Мы знаем друг друга почти всю жизнь… И я был уверен, что это всего лишь разговоры… Короче, неважно… Какой смысл сейчас об этом говорить.
– Но она тебя любит.
– Да, как выяснилось давно.
– А почему она не может родить?
– Первая беременность была замершей. А в прошлом году, была внематочная, но мы не знали, труба лопнула, был перитонит… Короче, ее еле спасли… И удалить пришлось обе трубы… Это случилось в ноябре. Она еле в себя пришла, в больнице провела месяц, с психологом работала… Была уверена, что я ее брошу… Она ведь знала про вас с Тиграном, я не делал из этого тайны… Да ладно, прорвёмся, – он грустно улыбнулся.
– Мне жаль.
– Да. Ну, что ж, пойдем, пока тебя не начали искать.
Мы провели в гостях ещё около двух часов. Попрощавшись, договорились встретиться завтра в торговом центре, сходить на каток.
Неделя прошла очень быстро, Тиграна забирал Маис на несколько часов. И мы с Давидом просто гуляли по городу, обедали или ужинали в уютных ресторанах.
В пятницу Маис приехал в аэропорт с нами. Прощаясь он протянул руку Давиду:
– Береги их.
– Не сомневайся, – ответил он и пожал протянутую ладонь.
Меня он обнял молча, задержал в своих объятиях чуть дольше, а затем присел возле Тиграна.
– Ну что дружище, с тобой я не прощаюсь, если все будет хорошо, я прилечу к тебе на день рождения.
– Хорошо, – ответил он, а затем они обнялись. Маис крепко прижал Тигренка, зарываясь лицом ему между плечом и шеей. Мое сердце снова сжимается, а глаза начинает щипать.
Объявили наш рейс, и мы улетели домой.
Ми ампюр* – один поцелуй
59 глава
ДАВИД
Неделя пролетела быстро, и ее было чертовски мало. Надо весной устроить отпуск, на недельки две уехать куда-нибудь с моим Ангелом. Только мы, и чтоб никаких друзей и родственников. Чтоб все двадцать четыре часа не выпускать ее из рук. Тигренок с мамой побудет. Да, так и сделаем.
Когда мы вернулись домой, все пошло своим чередом. Вот только к Еве мне ехать совсем не хочется. Мама говорит у нее все без изменений. В среду я всё-таки поехал ее навестить. Ева была без настроения, смотрела обиженно, но выгонять не стала.
– Ты как себя чувствуешь?
– Правда интересно?
– Ева, давай без этого. Не хочешь нормально общаться, я могу уйти.
– Я просто устала, – вздыхает она. – Я здесь как в тюрьме. И на улице холодно, даже во двор не сходишь. Мне скучно, никогда не думала, что буду так скучать по работе, – потом ее лицо смягчается, она улыбается, и кладет руку на живот. – Иди сюда, скорее, – просит она. Подхожу, она хватает меня за руку и накрывает ей свой живот. – Слышишь?
В мою ладонь, что-то тихонько толкается. Легко, словно волна. Чувство странное, но приятное.
– Слышишь? – снова спрашивает Ева.
Киваю, почему-то не могу ответить. В голове происходит новый переворот. Тот самый маленький человечек, которого я видел на чёрно-белом экране, вдруг стал осязаемым. Словно доказывал мне, что, вот он я, живой и настоящий.
– Я тут подумала, хочу назвать его Богдан. Он ведь дан нам Богом. И звучит красиво Богдан Давидович.
Сглатываю ком застрявший в горле. Мой ребенок становится все больше реальным, вот и имя у него уже есть. Только вот радости я не испытываю. Скорее горечь, ведь его носит чужая мне женщина. Ева смотрит вопросительно, и я понимаю, что мое молчание затянулось.
– Да, звучит хорошо, – скорей пробормотал, чем сказал.
Домой я приехал с каким-то непонятным чувством, но скорее был расстроен. Лина сразу заметила мое состояние.
– Расскажешь? – спрашивает она, когда Тигран пошёл смотреть мультик, и мы остались на кухне одни.
– Ева придумала ему имя. А ещё я сегодня слышал, как он шевелится, – Лина отвела погрустневший взгляд. – Прости…
– За что? Я правда, считаю, что ты не должен бросать сына. Просто… Это…
– Ангел, – беру ее за руку. – Я просто жалею, что все это происходит не с нами. Я бы хотел, ждать нашего ребенка, и имя мы бы вместе выбирали, и я бы целовал твой живот, и среди ночи ехал в магазин, чтоб привезти то, что тебе хочется, и кайфовал бы от этого… А так, я чувствую только вину. И тебе больно делаю, и сыну как-то не рад. Это ужасно, да?
– Какой смысл теперь об этом жалеть. Ребенок не виноват, и никак не должен страдать в этой ситуации. А когда он родится… Поверь, ты будешь рад. Это не передать словами… Это что-то совершенно особенное, когда ты на руки берешь своего ребенка.
Мой ангел, как всегда, поражает своей добротой и пониманием. Чувствуя ее поддержку каждый день, мне кажется, что мы справимся. Совсем справимся.
ЕВА
На календаре февраль. Я прописалась в этой больнице, и иногда кажется, что я не уйду отсюда никогда. А сколько стоит мое здесь пребывание, я вообще молчу. Да, оплачивает все Давид, но все же.
Сегодня понедельник, и я жду прихода своего врача. В надежде услышать что-нибудь приятное.
– Здравствуйте, Ева. Как самочувствие? – Наталья Францевна заходит в палату.
– Спасибо, все хорошо. Что с анализами? – не терплю этой формальности, пусть лучше сразу к делу переходит.
– Ева, Ваши анализы не радуют, белок перестал стоять на месте, он увеличивается. Это плохо. Я понимаю, срок большой, но нужно выбирать…
– Нет, – перебиваю врача. Я знаю, она говорила мне о том, что возможно, придётся избавиться от ребенка, если положение будет ухудшаться, но я даже думать об этом не хочу. – Мне нужен этот ребенок, – почти кричу я.
– Успокоитесь, и подумайте. Речь идёт о том, что Вы можете умереть раньше, чем доносите его, – строго говорит Наталья Францевна.
– Нет. Я плачу Вам огромные деньги не для того, чтоб Вы мне сказали, что я не могу родить.
– Во-первых, Вы платите не мне, а клинике. Во-вторых, Вы можете родить, но ни этого ребенка. При таком гестозе Ваши почки откажут.
– Делайте, что хотите, но вылечите меня.
– Вы у нас уже второй месяц. Конструктивное лечение не действует, белок растет. Давление тоже.
– Пробуйте ещё что-нибудь, – настаиваю я.
– Я не собираюсь брать ответственность на себя, – честно признается женщина. – Я скажу Вашему мужу, он должен знать, что Вам угрожает. Я понимаю, решение тяжёлое, и Вы вместе должны его принять.
– Нет. Не смейте, – она не знает, что Давид мне не муж и даже не жених. И, что я, потеряв ребенка, потеряю и его. А если он узнает, что может избавиться от нас, да он только рад будет на пару со своей секретаршей. Ему говорить нельзя. – Я подпишу бумаги, возьму ответственность на себя, – ищу выход, предлагаю вариант, только бы сохранить ребенка, и не говорить Давиду.
– Ева, я хочу, чтоб Вы понимали. Если Вы умрёте, никакая бумага меня не спасет. Я понимаю, Ваше желание сохранить малыша, но подумайте, я ведь не враг Вам. Моя обязанность сохранить Вам жизнь, а вторая беременность может протекать совершенно по-другому. Вы молодая женщина, у Вас все впереди, если Вы будете здоровы. А сейчас, Вы свое здоровье гробите, – я сдаюсь.
– Какая критичная отметка, сколько можно ещё подождать? – спрашиваю я.
– Не знаю. Если белок станет и дальше подниматься… Тут опять же, всё зависит от Вашего организма. Но, если он дойдёт до четырех… Это будет край, дальше я Вам ничего не гарантирую.
В среду приехал Давид, мое настроение было невозможно скрыть, но и рассказать ему правду я не осмелилась. Пока мы разговаривали, малыш начал шевелиться, и я положила его ладонь на живот, чтоб он тоже услышал. Я не отрывала взгляд от Давида, пока он прислушивался к шевелению, хотелось увидеть радость, но скорее он был в недоумении, но руку не убрал, даже когда я перестала ее держать. В груди расплывалось тепло, расползалось, отогревало, дарило надежду.
Я сдавала анализ мочи каждое утро, и каждый раз молилась, чтоб результат был другим. И когда, спустя две недели меня вызвала врач к себе, я так надеялась услышать хорошие новости. Но мне не повезло. Мой организм сопротивлялся. Он не хотел этого ребенка, он пытался от него избавиться всеми силами.
– Ева, больше тянуть нельзя, – начала серьезно Наталья Францевна. – Сегодняшний белок три и девять. Ваши почки могут отказать даже завтра.
– Что Вы предлагаете? – комкая край туники спросила я.
– Я предлагаю кесарево. Да срок маленький, всего двадцать шесть недель, но есть шанс, а главное, Вы останетесь живы.
– Когда? – охрипшим от волнения голосом.
– Сегодня, – глядя мне прямо в глаза. – Сообщите мужу.
