Текст книги "Чужие маски (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
По дороге Лиля нарвала сыроежек, у лесного болотца запаслась рогозом, и даже успела пригвоздить рогатиной шуструю гадюку. Тут уж Энтони не сплоховал, и рассек змею на две части.
Потом Лиля отсекла ей голову, свернула без всякой брезгливости туловище кольцом, увязала в ткань и подвесила на палку. А как ее еще нести?
Привязать сверток на палку, палку закинуть на плечо – и вперед, по лесу. Удобнее всего получается.
– Выше нос, господин барон! У некоторых народов считалось, что змеиное мясо положительно действует на мужские качества. Так что вам повезло – бесплатно поднимете все, что должно стоять и не падать!
– У меня и так не падает!– Вот выйдете из леса и проверите на ком посимпатичнее, – подначила Лиля. Она знала еще одно правило. В походе самый страшный враг – тоска.
Мы не выйдем, мы не справимся, мы все умрем здесь... Есть такое?
Есть.
Что надо делать, чтобы справиться с этими пораженческими настроениями?
А кому как. Кому юмор, кому подначка, кому злость, кому любовь... для каждого есть свой пряник и свой кнут. Для господина барона ей предстояло отыскать их.
И дойти.
Гадюка?
Да она кого угодно сожрет! Лишь бы к семье вернуться!
Вечером Лиле больше всего хотелось упасть, вытянуть
ноги и ничего не делать. Нельзя.
Она помнила свой опыт и шла не до изнеможения, а до легкой усталости, еще ведь надо бивак обустроить, ужин приготовить, еще ночью дежурить...
Последнее – обязательно.
Это не Европа с ее ухоженными лесополосами, где даже грибы растут по ранжиру и строго в указанных местах. Это лес, которому до цивилизации, как... как барону – до Лешки...
Боги, сколько ж лет она не вспоминала любимого некогда человека.
А вот встал перед глазами как живой.
Они когда-то вместе ходили в походы, вместе пели под гитару... ладно, Лешка пел, Лиля предпочитала не травить слух людей своим «голоском», делили одну палатку, мечтали, строили планы.Все перечеркнула та авария.
Лилиан Иртон не ругала неизвестного подонка. Но теплилась и еще одна мысль. Если ей вот так повезло... может, где-то там, в других мирах, так же устраивают свою жизнь и мама с папой? И смерти нет, есть переход из одного мира в другой, просто не всегда душа помнит о своей прежней жизни? А ей повезло, она помнит...
Ладно, философия – философией, но привал нужен.
Барону было поручено устроить костер, это он умел, собрать и натаскать хвороста, а Лиля принялась за готовку.
Корни камыша можно отлично кушать, если их запечь, не хуже картошки получится, змей (по дороге не повезло еще двум гадюкам) надо выпотрошить и приготовить, а грибы – сыроежки, собранные по дороге, прекрасно можно насадить на прутики и поджарить сразу же, заморить червячка.
А еще нарезать лапника – это к барону и устроить правильное ложе, это уже к ней.
Разуться и осмотреть ноги, сделать массаж, сначала себе, а потом, позднее, и до барона доберемся.
Ноги – это все.
Лиля прекрасно знала, что такое мозоль в походе.
Ногу натер – ерунда?
Да, когда ты в новых туфельках топаешь на свиданку. Там можно домой прийти, промыть все и пластырем залепить. И походить в удобной обуви пару дней.
А если в походе, да грязь попала, да воспаление началось...
Лиля так рисковать не была готова.
Ноги сейчас – это жизнь.
# « *
Прошло больше двух часов, прежде, чем на поляне разгорелся и прогорел до углей небольшой костер, змеи последовали путем лягушек, то есть варились в котелке, гри-бы были уже готовы и даже съедены, а Лиля решительно усадила достопочтенного барона на кучу лапника:
– Садитесь, Тони. И снимайте сапоги.
–Я...
– Снимайте, не стесняйтесь, чего я там не видела? Голых пяток?
Барон пожал плечами, мол, сама напросилась, и сапоги снял. О чем Лиля тут же и пожалела.
– Кхе! Тьфу! Черт! Барон, вы чулки меняете? Или только на водку?
Вот тоже задача – научить благородного барона наворачивать портянки. В этих чулках он далеко не уйдет, определенно.
Лиля запихала брезгливость куда поглубже, и принялась за дело.
Массаж.
Надо бы вчера вечером, но вчера руки не дошли. А вот сегодня она уже была в состоянии заниматься и собой и спутником.
Можете смеяться, можете не смеяться, а первое дело в походе. Лиля и собой потом решила заняться, себе массаж делать неудобно, ну да ничего, переживем! Вот как права была мама, заставляя маленькую Алечку учиться всему подряд.
Попадешь в сложную ситуацию, а умение уже здесь...
И на массаж Аля ходила, занималась, курсы были прямо при мединституте организованы, без отрыва от учебы. А как еще?
Это физиотерапия, это поднимать на ноги больных, это – пригодится...
Не эротический массаж, не тайский, для этого на другие курсы надо и в другие места, а вот такой, самый простой и доходчивый. Размять мышцы, как следует промять ступни, щиколотки...Барон сидел молча. И только когда Лиля стряхнула ладони, потерла об траву, ополоснула и принялась тщательно вытирать их листом лопуха, решил поинтересоваться.
– Откуда вы это знаете, Ваше сиятельство?
– Это меня Тахир Джиаман дин Дашшар научил, – Лиля даже и не подумала покраснеть, вот еще! Это не вранье, это для дела. – Они у себя такое практикуют в Ханганате, если кого на ноги поставить.... У них же калекой быть стыдно, знаете?
– Калека не может вести за собой род, да, это я знаю.
– Вот. А это чтобы человек быстрее на ноги встал, чтобы двигался лучше... как ноги?
– Сейчас проверю, – барон взялся за чулки.
Лиля отобрала у него бяку, решив постирать в ближайшем же болоте, и решительно оторвала две полосы от своей юбки.
Хорошо, что они в этом времени такие пышные, на все хватит!
– Смотрите, как это надо делать.
– Ага...
Первую портянку навертели совместно с Лилиан, вторую барон наворачивал сам под ее чутким руководством.
Носки, чулки – это хорошо, когда на тебе берцы. Или гриндерсы. Или еще какие высокие ботинки специфического образца.
А если сапоги из мягкой кожи? С нефиксированным голенищем? И вообще, черт его знает...
За свою обувь Лиля была спокойна, ее сапожки легко выдержали и купание в море, и переход выдержат – сказалось перестроечное детство.
Тогда они не могли себе позволить многое, и мама покупала одну вещь, но качественную. Чтобы выдержала все грозы и беды, чтобы десять лет сносу не было. Пусть не так красиво, но денег-то нет каждый год новую покупать!Мода?
Да плевать на моду три раза, когда на хлеб и то не хватает!
С тех пор Лиля привыкла, что обувь должна быть хорошей и качественной. И в Ативерне своим правилам не изменила.
Удобная колодка, голенище, вставочки из жесткой кожи...
А вот с бароном было хуже. У него сапоги были красивые, но с практичностью было похуже.
– М-да...
Ладно, развалятся, тогда и будем думать. Хотя лапти Лиля плести не умела. Вообще. Тут ведь свои тонкости, своя технология... но вот не довелось как-то столкнуться. Липа здесь есть, лыко надрать можно бы, а дальше как? Это не макраме, это сложнее...
Пара идей у Лилиан была, Буссенара она в детстве почитывала, но... где здесь взять бизона?
Негде...
Лилиан вздохнула и принялась за свои ноги. А то завтра хромать будет, как утка, так далеко не уйдешь...
Уй, больно-то как...
Господин барон, а вы куда смотрите? Женских ног не видели? Отвернитесь и делом займитесь!
Альдонаааааай! Как же больно-то!
* ❖ ❖
Вторая ночь прошла куда как спокойнее.
Лиля отбывала первую вахту, барон честно не спал с двух часов ночи и до утра.
В этот раз он ходил, сидел у костра, превозмогал дрему... да и выспался.
Ноги почти не болели.
Честно говоря, после первого дня ломило и ступни, и икры... да все ломило!Что чувствовала графиня, он не знал, но не жаловался только потому, что рядом с ним была Лилиан Иртон. Стыдно как-то...
Благородная дама, а делает больше него, справляется, не плачет, ничего не требует...
Даже подумать о таком страшно, а вот!
А массаж?
Энтони вспомнил руки Лилиан Иртон.
Красивые руки.
Не тоненькие пальчики и хрупкие ладошки светской дамы, которые к губам поднести страшно – сейчас раздавишь, нет. Лилиан была живая, настоящая...
Пропорциональные ладони, длинные сильные пальцы, красивые кисти рук...
Руки докторуса.
Не знатной дамы, а докторуса.
Сильные, чуткие, с ожогами, в шрамиках, с коротко подстриженными и опиленными ногтями... нет в ней ничего светского. Это руки человека, который возится с больными, не чурается никакой работы, который может и верхом, и пешком, и ребенка укачать, и за спиной своего мужчины встать – и пока она жива, ни один враг не подойдет.
Энтони даже головой потряс, от накативших мыслей.
И что это с ним?
Лиля спала, зарывшись в лапник, завернувшись в плащ, и во сне ее лицо было мирным и спокойным.
Золотая коса вилась змеей, выскальзывала из еловых ветвей, сбегала в траву... еще муравьи набегут... или кто... или от росы намокнет...
Энтони осторожно взял в ладонь золотистые тяжелые волосы, поправил косу, положил поудобнее.
Пальцы не хотели отпускать плотно свитую золотистую веревку.Интересно, как выглядит Лилиан Иртон с распущенными волосами? Если без одежды...?
Тони даже в жар кинуло. А одна часть его тела недвусмысленно продемонстрировала, что всегда готова на подвиги.
Барон подумал, как это может выглядеть...
Ваше сиятельство, я мужчина, вы женщина. Мы здесь одиноки... может быть, скрасим друг другу долгую дорогу?
Потом резко передумал.
Посмотрел на посох, которым Лилиан сегодня ловила гадюк, на саблю, на котелок... и как-то поубавилось энтузиазма.
Сильно убавилось.
Энтони был уверен, что ему ответят... неласково. Если вообще соизволят потратить время на разговоры, а не начнут сразу охаживать чем потяжелее.
Ему повезло, что Лилиан не вмешалась в их драку с Алексом. Очень повезло. Интересно, почему? Надо будет завтра спросить, Лилиан не похожа на женщину, которая будет сидеть, сложа руки.
Но ведь ждала?
Надо спросить, определенно....
И Тони опять зашагал вокруг поляны, стараясь отогнать неуместные мысли. Будем считать, что Лилиан не женщина, а боевой товарищ.
Так проще.
* * «
На завтрак были печеные корни рогоза.
– Было бы время, я бы корневища высушила да и растерла в муку. Ее можно заваривать и пить, очень вкусно получается, – помечтала Лиля. Но удовольствовалась малым.
Набросала собранные по дороге травы – земляника, малина, иван-чай, который рос и здесь, зверобой, калина(не трава, но раз уж куст попался?) в кувшин и залила их кипятком из котелка.
– Сахара бы. Ладно, камыш попадется – сделаю.
– Сахар? – удивился Тони.
– Да... надо взять стебли камыша, мелко нарезать, залить водой один к одному и час кипятить. Потом профильтровать – и кипятить до густоты. Вот и сахар будет. Конечно, не такой хороший и чистый, но все же... или пчелы бы попались. Дикие.... Вы умеете добывать мед, Тони?
– Нет.
– Вот и я – нет.
– Даже странно. Неужели есть что-то такое, чего вы не умеете? – съехидничал Энтони, ощущая себя болваном. – Мне казалось, что вы все можете.
– Это вам только казалось, – Лилиан грустно кивнула. – Плавать не люблю, море... пчел вот, не особенно люблю. Они кусаются...
Тони кивнул.
– Да уж... я знаю, их как-то дымом окуривают...
– Не с нашим счастьем, – махнула рукой Лиля. – Еще лес подожжем, а от лесного пожара я бегать не хочу. Страшновато...
Лофрейн медленно кивнул.
Да, пожар в лесу – это страшно. В доме, кстати, не лучше, ему однажды не повезло – чудом в окно выскочил. Вспоминать – и то неприятно. А уж заново поучаствовать...
Действительно – без него.
– Значит, без меда обойдемся. Лилиан, а почему вы не помогли Алексу? Когда мы дрались?
Лиля пожала плечами.
– Не успела.
– Разве?
И как тут правду ответишь?Боялась, что зацепите меня и повредите ребенку, вот и не лезла. И правильно сделала. Лиля выбрала второй вариант, тоже правдивый, но чуть сместила акценты.
– Во-первых, я просто не успела схватить оружие. Во– вторых, без оружия, женщине, вмешиваться в драку двух мужчин? Да я бы раньше сама пострадала. В-третьих, Алекс слишком рано начал.
– То есть?
– Если бы он дал мне время... Лофрейн, я бы предложила вас просто отравить.
Энтони поежился.
– М-да...
– А вы как хотели? Чтобы я пожалела своего похитителя? И отравила бы, и пошли бы мы с Алексом вдвоем. Вряд ли далеко ушли, но... кто знает?
Энтони поежился.
– Сейчас вы меня тоже отравить хотите?
Корни приобрели неприятный привкус. Словно дерево жуешь...
Лиля махнула рукой.
– Сейчас – нет. Поживите пока...
– Пока?
– А там посмотрим на ваше поведение.
Доедали в глубоком молчании.
Ативерна, Лавери.
Миранда шла по дворцу.
Как же ей здесь надоело!
Это только говорят – королевский дворец! ДВОРЕЦ же!!! АХ!!!
И попасть сюда стараются, и пожить, и прижиться. А Миранде это с рождения принадлежит, ей тут уже надоело, хуже горькой редьки. На разминку с утра не выберешься, с вирманами не поболтаешь, собак приходится
*
*
112
112
113
113
в личных покоях держать, чтобы бедолаг на псарню не от– ? правили, да еще каждый день в Тараль мотаться...
Гррррр!
Настроение у девочки было ниже низкого.
Еще и о маме никаких известий... да что б того Лоф– рейна... что б его крокодилы сожрали!!! Медленно!!!
Почему – крокодилы?
Так им к падали не привыкать!
Злость помогала не отчаиваться.
Злость держала Миранду на плаву, злость и борцовский характер.
Как-то она спросила маму: что ты чувствовала, когда ; меня похитил Донтер? Это ■ же страшно, когда твоего ре– ! бенка крадут... ты ведь меня тогда любила?
Лилиан ответила честно, как и всегда.
Да, любила. И с ума сходила от страха. Но я поклялась себе – если с твоей головы упадет хоть волос, я Донтера на кусочки разрежу! Карманным ножиком!
Когда крадут твою маму, это тоже страшно. Очень– очень страшно...
Миранда давала себе слово каждое утро.
Если Лилиан не вернется...
Если с ней что-то случится...
Скоро ей выходить замуж за Амира. Осталось подождать всего пару лет...
Так вот.
В качестве свадебного подарка она попросит у мужа головы Лофрейнов.
Всех.
Она этот род пресечет! Вырежет подчистую, и только тогда сможет вздохнуть спокойнее.
Не спокойно. Чуточку спокойнее...
Мама, мамочка, где же ты!?
– Виконтесса...
Поклон – и рядом с Мири оказывается придворный в блестящем голубом наряде. Миранда улыбнулась в ответ.
Имени она не помнила, но лицо, кажется, видела...
– Лэйр?
– Виконт Леруа.
– Доброго дня, виконт. Простите, у меня отвратительная память на лица, – Миранда решила не лгать.
Отвратительная. Леруа... супруг Джолиэтт. А это, надо полагать, его сын или внук... она все равно их не помнила! Видела-то пару раз в жизни!
Можно бы и запомнить, но зачем? Если через пару лет все равно уезжать в Ханганат?
– Вы ранили меня в самое сердце, виконтесса.
– А выглядите вы вполне здоровым.
– Нет-нет, я убит и ранен. Я просто умираю... и только вы меня можете спасти, виконтесса.
– Да неужели?
Миранде быстро надоел этот разговор, но виконт шагал в том же направлении, что и она. Придется терпеть.
Ох уж эти дворцовые коридоры! Быстрее бы они заканчивались!
ЛА!
Мужчина вдруг оказался впереди, наклонился к Миранде.
– Неужели вы пожалеете раненному вашей красотой воину один крохотный поцелуй? Самый невинный?
Вот когда Миранда пожалела, что Ляля и Нанук в ее комнатах. Вот они бы сейчас поцеловали гада... навек бы зарекся!
Но...
Собак – нет.
Убивать – нельзя.
Драться нежелательно, мужчина тяжелее вдвое и вдвое же массивнее... что делать?
А виконт уже наклонялся клицу Миранды...– Виконт, целовать девушку на людях – дурной тон, – мурлыкнула Миранда, указывая глазами ему за спину.
Такого изощренного коварства виконт не ожидал. И обернулся.
За что и поплатился.
Миранда не стала бить в пах. Вместо этого она со всей силы пнула негодяя по колену.
Получилось очень душевно. Попала она по опорной ноге, виконт мало того, что загремел на пол, так еще и взвыл от боли. А Миранда подхватила юбки – и ловко метнулась так, чтобы мужчина не смог ее поймать.
– Протянешь руки – протянешь ноги! – рявкнула она напоследок – и шаги виконтессы стихли в коридорах.
Мужчина кое-как поднялся на ноги, но о преследовании и речи не было. И о танцах забыть придется. И...
С-сучка!
* *
Миранда кое-как отдышалась у себя в покоях.
Так...
Чему мама учила?
Кладем в карман пакетик горького перца. Молотого, конечно.
В следующий раз негодяй получит его прямо в лицо.
И кастет.
Как мама называет его – явара. При правильном применении может доставить неудобства кому угодно. А выглядит этакой изящной палочкой, резной, деревянной...
Но кто бы мог подумать, что во дворце возможно такое? И ведь не пожалуешься!
В таких ситуациях почему-то всегда виноватой оказывается женщина! Неизвестно почему, но обидно, это уж точно!
Вот сын собаки легкого поведения!Авестер, лес в районе побережья
Они шли по лесу уже несколько дней.
Лиля знала, что восемь, отмечала черточками на кусочке пергамента. Потерять счет времени ей не хотелось.
По ее предположениям, километров пять – шесть в день они проходили. Может, больше, может, меньше...
Она бы шла и быстрее, и больше, но зачем рисковать ребенком? И зачем показывать барону свои истинные способности?
Нет, ни к чему.
Лучше чуток подольше. Заодно их, может, и искать перестанут.
Пока погода их щадила, но Лиля все чаще оглядывалась по сторонам. Не нравился ей сегодняшний день...
Если кто понимает...
Когда вроде бы и небо еще чистое, и солнышко светит, и птицы чирикают, но – давит.
Душно, тяжко, словно на тебя руку положили – и при– гинают к земле, и воздух тяжелый и невкусный, и в глаза словно песку насыпало, и давит, давит, давит...
Лиля чувствовала, что может сейчас лечь и уснуть. И отчетливо понимала, что с ней происходит.
Метеозависимость.
Видимо, от беременности. От возраста оно чаще бывает, но и от беременности тоже может быть. Организм становится чувствительнее иного барометра, улавливает малейшие изменения в атмосфере ну и реагирует.
Будет дождь?
Наверняка.
А у них-то ни зонтика, ни резиновых сапог, ни плащей– непромокаек... почему здесь еще не открыли каучук?!
Хочу!!!
Лиля даже способ помнила, которым пользовались первые изобретатели, проваривать каучук с серой... проблема одна.Гевеи нет.
А собирать сок одуванчиков? Трижды ха.
Оставалось только начинать искать укрытие. Лиля вертела головой по сторонам, озадачив тем же самым и Лоф– рейна, но повезло ей за полчаса до начала грозы.
Гроза в лесу...
Страшно?
Поверьте, это не то слово.
Когда сизые тучи в одну минуту затягивают небо, и день превращается то ли в вечер то ли в ночь, когда наступает сумрачное тяжелое безвременье, когда деревья шумят грозно и предостерегающе – не уйдешшшшшь!
Когда было тепло, даже душно – и мгновенно стано– | вится холодно, промозгло, так, что до костей пробирает
в единую минуту и хочется надеть на себя хоть шубу, лишь бы согреться!
Когда кусты цепляются за одежду, а организм чувствует грядущие неприятности каждой клеточкой.
Лиля отлично знала это ощущение.
И понимала, что если не найдет укрытие, вымокнет до нитки. А это чревато воспалением легких – считай, в данных условиях верная смерть.
Энтони тоже это понимал. Так что оглядывались они на пару, и подходящее укрытие заметили одновременно.
Дерево.
Здоровущее, в несколько обхватов, и что приятно – уже упавшее. Этакий матерый выворотень.
Корни врасхлест, воздетые, словно руки для призыва о помощи, вывороченный кусок земли, размером с телегу...
Тони хотел спрыгнуть в яму, потом опомнился и для начала сунул внутрь посох. Потыкал туда как следует, повозил палкой в яме на предмет нежелательных соседей....Соседей не нашлось.
Ни змей, ни мышей, если кто и был, то поспешил убраться подальше. И правильно сделал.
– Пробуем?
– Определенно.
Вдали послышался раскат грома, и путники заторопились.
Тони наломал веток и лапника, Лиля переправила под дерево все пожитки и попробовала сама слезть в яму.
Огляделась.
Отлично.
Почти землянка, кстати говоря. Ствол дерева послужил отличной крышей, с трех сторон они загорожены, а с четвертой сейчас что-нибудь придумают, чтобы к ним вода не заливалась, хотя бы плащ повесят. Какое-то количество все равно попадет, но намного меньше. Чай, не все грозовые волны им на голову прольются...
Громыхнуло уже поближе.
– Тони?
– Минуту!
В яму полетели еще ветки и лапник, потом туда же спрыгнул сам барон и принялся помогать обустраивать временное укрытие.
Сложил лапник у стены, ветки, жаль, для костра места не хватило. Ну и ладно, перебьемся.
Всухомятку пожуем...
По дереву забарабанили первые капли, пока еще редкие.
Лиля поежилась и укуталась в плащ.
Последнее время она постоянно мерзла, но старалась об этом не говорить. Да, так бывает. Вариант токсикоза, у кого-то тошнота, у кого-то головокружение, а ей, вот, становилось холодно. И спала она поближе к костру, один раз едва не спалив себе волосы, и просыпаться ей было сложнее...Увы, выбора не было.
Домой бы, в уютную кровать, и чтобы подушки ее любимые, с гречневой шелухой, и чтобы Джее был рядом...
Лиля вздохнула.
Дождь навевал грустные мысли, барабанил все чаще, гроза приближалась, раскаты становились все мощнее и мощнее, и Лиля принялась считать расстояние.
Молния.
Теперь начинаем отсчитывать секунды.
Один, два, три... двадцать два – есть! Гром...
Двадцать два умножаем на триста. Около шести с половиной километров получается.
– Что вы делаете? – заинтересовался Тони.
Пришлось объяснить ему, кое-как переведя километры в привычные ему перестрелы и переходы.
Тони задумался и принялся считать.
Вот взблеснула молния.
– Один, два, три... одиннадцать – есть!
Около трех километров. Три километра триста метров.
Молнии сверкали все чаще и чаще.
– Один, два, три – есть!
Гроза приближалась.
– Один... есть!
Жахнуло так, что Лиля чуть не оглохла.
И снова взблеск молнии, и снова удар, совсем рядом.
И двоих людей поневоле бросает друг к другу, Лиля, гордая и независимая, прижимается к барону, а тот гладит ее по волосам, в попытке утешить, закрыть от бушующей непогоды...
Это – внутри, там, где бушует гроза рядом с первобытными людьми, а они жмутся к кострам в своих пещерах. Глубинное, древнее, подсознательное...
Взблеск молнии – и тут же удар. Совсем рядом.
Лиля невольно запомнила направление Потом она обязательно посмотрит...
И снова молния, и снова...
И Лиля понимает – гроза уходит.
Постепенно она смещается в том направлении, куда надо и им. Оставляет за собой мокрый лес, поваленные деревья, молнии...
Кстати говоря!
Лиля не удержалась.
Когда дождь чуть-чуть притих, она вылезла из-под укрытия.
Огляделась.
И направилась туда, к месту предположительного удара молнии.
Долго искать не пришлось, поляна была совсем рядом. Шагов сто пройти – и вот она.
Деревья поломаны, на поляне обгорелый круг...
– Лили?
Лиля подняла руку.
– Минуту, Лофрейн!
Лес-то хвойный. Почва песчаная, что хорошо...
Была б она глиняная, им пришлось бы намного хуже, а песчаник хорошо воду впитывает. По глине к ним в укрытие лужа набежала бы мгновенно, а вот песчанка все в себя впитала, потом деревья выпьют эту воду...
А тут что?
А тут...
Лиля взяла первую попавшуюся палку. Обмотала ее конец тряпкой...
Вот не помнила она ничего из физики о проводимости, но подозревала, что если молния ушла в землю, она больше не опасна.
И только....
Он был серый и страшноватый. Чем-то похожий на : корень, не слишком длинный и с отростками, словно червяк. Но...
* * *
* * *
мной.
мной.
1=
I
1=
I
наез– меня
наез– меня
1 Мечта всего детства автора. Но злые родители были против подобных поисков. – Прим. авт.
1 Мечта всего детства автора. Но злые родители были против подобных поисков. – Прим. авт.
Это была детская мечта.
Лиля давно хотела найти фульгурит, но не получалось. Это ведь не рядовая игрушка, это даже не янтарь, который ! тоже редок, но встречается намного чаще.
А фульгурит, замершая молния...
– Что это, Лили? .
Лиля подняла молнию на вытянутых руках.
– Это – молния.
Тони посмотрел удивленно, и Лиля не удержалась.
Рассказала и про молнии, и про то, как они бьют в землю, и....
Тони слушал, пока они шли обратно. Разглядывал фульгурит, вертел его в руках, безропотно убрал корявину в мешок. И только потом поинтересовался:
– Лили, а откуда вы это знаете?
По счастью, ответ у Лилиан был отработан. Еще со времен медицины.
– Вы не в курсе, как складывалась моя семейная жизнь?
– Нет. А при чем тут это?
– Когда я вышла замуж, я была иной, совсем Джее не хотел меня видеть.
На лице Тони явно прочитывалось: «ВРЕШЬ!!!».
Лиля рассмеялась.
– Честное слово, Джее отправил меня в Иртон и жал раз в полгода. Сделал мне ребенка и бросил в замке... мне стало скучно. И я начала читать.
– Читать?
– А что там было еще делать? Даже вышивать надоедает, если заниматься этим целыми днями. Я раскопала в библиотеке старый сундук со свитками – и увлеклась.
.• Там много чего было. По медицине, сказки... наверное, кто-то из предков Джерисона привез его в библиотеку, а разобрать поленился. Или не понял, какое сокровище попало ему в руки. Там и про фульгурит было. Помните, я рассказывала...
– И про медицину тоже. И про рукоделие...
– Я бы не удивилась. Может, кто-то из предков графа Иртон ходил в поход и сгреб в сундук все рукописи из библиотеки...
Тони задумался.
Это было возможно. Но чья библиотека так пострадала?
– Не верю, что вы не пытались ничего узнать... Лиля развела руками.
– Пыталась. Но не получилось. Увы...
Взгляд Лофрейна выражал подозрения.
Лиля мило улыбнулась в ответ.
Не выдам я военную тайну, не выдам. Перебьешься! Лучше посмотри, какой у меня фульгурит!1
– Каменная молния...
– Да. Красиво, правда?
–ф.
Лиля так и уснула в обнимку с фульгуритом, словно ребенок с плюшевым мишкой. А Тони сидел, сторожил / и смотрел на нее.
/ Такую... такую...
Какую?
А ответ-то был прост.
Настоящую женщину.ГЛАВА 4
Море в районе Авестера
Ивар Хелгдан оглядел море.
Солнце, ветер... и не скажешь, что скоро сезон штормов. Пока еще все прекрасно и корабль летит, словно птица.
Оседает на губах солеными каплями вода, играет, переливается под солнцем, словно драгоценные камни...
Море...
Жизнь и счастье вирманина.
– Парус! Впереди парус!!!
Орал впередсмотрящий так, словно его за известное место укусили.
Ивар даже команд не отдавал – все и так отлично знали, что кому делать.
Преследовать, понятно.
Они сейчас неподалеку от Авестера, так что...
Отребье с Лориса? Отлично!
Авестерцы?
Тоже неплохо!
Все в дело пойдут, все пригодятся!
Бирманская ладья расправила парус и буквально полетела по волнам.
Корабль задергался, попытался принять к ветру, уйти... Куда там!
От вирман в море еще никто не уходил. Началась погоня.
Час, два, три...А потом вирмане настигли корабль.
И...
«Танцующая русалка»!
– Олайв смотрит на нас! – рявкнул Ивар! – На абордаж!
* ❖ *
Джок только зубами скрипеть мог.
Вирмане!
Откуда их только Мальдоная принесла, волков морских?! Акула их закусай!
И ведь заметили, и уверенно нагоняли «Русалку». Джок отлично понимал – этих с хвоста не собьешь. Не сбросишь, не извернешься, не...
Даже если сейчас уйти удастся, через пару часов все равно возникнут, словно из-под воды.
Словно Мальдоная им ворожит.
Но сдаваться?
После Ативерны?
Проще всем за борт попрыгать. Сразу и быстро.
А жить хочется...
Сен Релар делал все возможное и невозможное, но вирмане уверенно нагоняли «Русалку».
Шерт Дарен подошел к капитану.
– Что делать будем, кэп?
– А что тут сделаешь? – огрызнулся Джок. – они нас скоро нагонят.
– Это и так понятно. Драться будем?
– они нас в лохмотья покромсают, – Джок не питал иллюзий относительно своей команды.
Торговля, мелкая неучтенка, может, и контрабанда...
Если пограбить, то только как шакал – налететь на ослабленного противника, рвануть кусок мяса и удирать побыстрее.Но драться с вирманами?
Шакал может схватиться с волком, но кто при таком раскладе возьмет вверх?
Ох, не шакал.
Умирать никому не хотелось. Да еще было б за дело, а то...
За что!?
Уже и не за что, как бы... ни барона на борту, ни графини...
– Можем попробовать поторговаться, – скривился Джок от предстоящего унижения.
– Думаешь, получится?
– Хуже-то точно не будет.
С этим боцман был согласен.
– Тогда поднимай черный стяг.
Черный щит или черный флаг – хочу поговорить. Красный – бой до смерти. Разговоров не будет.
Джок отправился в каюту и принес черную ткань. Собственноручно прицепил – и поползло полотнище вверх, сопровождаемое зубовным капитанским скрежетом.
* # #
– Поговорить хотят.
– что делать будем, капитан?
Лойе, боцман, ожидал решения. Ждали и остальные.
И Ивар махнул рукой:
– Поднимай черный щит.
– А может...
– Убить их несложно. Но нам же не только добыча нужна... Да и корабль паршивый, и за команду много не дадут в Ханганате.
Это было верно.
И то сказать – были б у Джока деньги, к чему бы ему жизнью рисковать? Открыл бы лавку, да и торговал в свое удовольствие.На мачту медленно пополз черный щит.
Поговорим.
Олав Хардринг приказал – узнать. Вот вирмане и про– «чесывали мору в поисках не добычи, а информации. И сегодня Ивару повезло.
* * #
Когда на мачту поднялся черный щит, Джок порадовался. Умирать сегодня не придется.
А вот когда на палубу спрыгнул вирманин...
Было у Джока такое...
Никому он в этом не признавался, но когда в тебе чуть больше пяти футов и трех дюймов роста, когда у тебя лысина и пузико, поневоле начинаешь... нервничать.
И завидовать.
Стоит перед тобой этакий громила, выше тебя на две головы, мышцы такие, что хоть ты мачту голыми руками ломай, топор Джоку еще и не поднять...
Смотрит сверху вниз... вот почему одним – такое, а другим эдакое!? И девки, небось, к нему липнут, и отбоя нет, и никто сверху вниз не взглянет, и спину у него по ночам не ломит...
Где справедливость-то?! Альдонай!?
Почему вот эта морская скотина выглядит, как ожившая девичья мечта, даже с переломанным носом и шрамом на лбу, а он, Джок, сколько ни пытается, все равно – не то получается.
И в шитой золотом одежде, и в кожаном плаще, и в доспехах он все равно выглядит смешно. Даже если он отличный мечник, и капитанство ему не за красивые глаза досталось...
Все равно обидно!
Обиду пришлось проглотить и даже поклониться.
Ивара поклоны не заинтересовали.– Я сейчас скажу имя, – громыхнул вирманин. – И если ты мне не ответишь...
– Что я могу рассказать господину? – Джок решил не сопротивляться.
– Лилиан Иртон.
Вирманин внимательно смотрел на реакцию людей, произнося это имя. И не прогадал.
Джок-то собой владел, а вот его матросы...
Не бывает так... все слышали, и все удержали лицо. Нет, не бывает. Ивар тоже не был дураком.
– Где она?
Вирманин не повышал голоса, не бранился, не обещал ничего, но у Джока мороз по спине пробежал. Как-то он мигом понял, что говорить надо правду и только правду. Топор бывает весьма убедителен в качестве аргумента, а здоровущий детина, который на этот топор опирается – тем более.
– Э... мы можем пройти в каюту, побеседовать.
