Текст книги "Маруся. Попасть - не напасть (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ну и пусть!

Они бы меня точно не пожалели.

***

– Ааааа...

Я повернулась к Марии. Магия схлынула волной, и вряд ли я смогу вызвать ее снова. Вердикт был печален и прост.

Все, конец.

У девушки характерно заострилось лицо, запали глаза. Она была без сознания, стонала, не приходя в себя, даже скорее, не стонала – какой-то внутренний, утробный звук... А по темной ткани платья стекала, капала на пол гадкими темными пятнами кровь...

Сволочи!

Будьте вы прокляты!!!

Стало ужасно обидно.

Вот за что?

Почему из-за каких-то грязных политических разборок гибнут такие девчонки, как эта? Случайно угодившие под чьи-то 'гениальные', мать их, планы? Убивала бы подонков!

Вот ни минуты, ни секунды не жалею, что убила! Сейчас я даже рада этому! Поделом мразям! Надеюсь, они перед смертью еще и помучились как следует!

А ведь наверняка, это простые исполнители. А есть и заказчик.

Но этим пусть полиция озаботится.

Мария больше не стонала. Изо рта девушки ручейком текла темная кровь. Голова бессильно свесилась.

Запах... соответствующий .

Конец.

И мне почему-то было больно и тошно.

Случайность, всего лишь случайность, и я жива, а она умерла. Так выпали кости...

Я смотрела на девушку, и думала... да, это гадкая мысль. Но...?

Последний раз ее родственники видели в пятнадцать лет. Сейчас ей за двадцать. Сильно меняются люди за такое время? Хорошо забываются?

Вполне.

Может быть, никто и не поймет. Марию похоронят, как неопознанный труп... можно даже самой об этом позаботиться. Пусть проводник оправдывается, кого он там провез, если он вообще живой.

А мне – новые документы.

Новая свободная жизнь.

И можно даже не выдавать себя за Марию, не ходить к ее родным... ежь твою рожь! Позаботиться о них так и так придется, я обещала!

Ладно.

Можно и со стороны помогать. Дело житейское. Переводы посылать или еще что – придумаем, как будет лучше. А пока...

Я подошла и закрыла девушке глаза.

– Прости меня.

За что?

За то, что оказалась рядом. За то, что не смогла спасти и помочь.

За то, что уцелела.

Оставшиеся в живых всегда винят себя, и сейчас я это понимала. Несчастный случай – и только, коса смерти проходит рядом, и – вот.

Он вчера не вернулся из боя.

А ты вернулся, и вроде бы все осталось таким же, или вдруг стало совершенно другим.

Ты выжил.

А кто-то другой отправился домой грузом-200, и можно рыдать по этому поводу, а можно радоваться, что ты жив.

Радоваться мне определенно не хотелось.

– Прости меня, Мария. Я обещаю, я позабочусь о твоих родных. Не знаю пока, как именно, но я обещаю тебе – это теперь и моя ответственность. Я их не брошу. И... пойми меня правильно. Я возьму твои документы и твое имя. Но не ради денег. Думаю, сейчас ты там все уже знаешь – у меня нет другого выхода. Я просто очень хочу выжить.

Ни ответа, ни отзвука.

Может быть, душа сразу уходит. А может, и просто не отзывается, я ведь не некромант. Ну... могла бы. Как сказал Андрей Васильевич, шансы были. Но пробовать сейчас что-то?

Увольте...

И так голова кружится, меня подташнивает...

А что с моими силами?

Я положила ладонь туда, где видела огоньки. Медленно провела сверху вниз.

Оно пульсировало.

Смотреть на себя я не стала, не хотела перенапрягаться еще больше, но ощущение было такое...

Как это называлось в каком-то романе из тех, что обожали мои племяшки?

Раскачка, вот.

Чем-то это напоминает физические упражнения – чем больше ты качаешься, тем сильнее становишься. А я... я за последнее время выкладываюсь второй раз.

Первый – во дворце.

Второй – сейчас.

Лучший способ развития магического источника, выложиться, что есть сил. Это я еще не знаю, что именно утворила моя предшественница и почему попала в больницу.

Мне повезло два раза. Первый раз – чистое везение, второй – житейская смекалка и образование. Хорошо хоть что-то я про почвы помню. Немного, но мне хватает...

Ежь твою рожь!

Где все справочники заклинаний, книги по прикладной некромантии, мастера Шаолиня и прочие радости-гадости? Даже элементарного Хагрида – и того мне не полагается!

Ничего.

Никто меня учить, озадачивать и благословлять на подвиг не собирается. Как хочешь, так и крутись. Самостоятельно.

Не нравится?

Можешь благородно помереть. Уже раза три как могла.

Первый – еще в больнице, ну и два других... нет уж! Обойдемся без похорон. Я готова только к смерти от старости, лет через сто. А лучше – двести.

И хорошо, что надо мной нет никого, кроме Бога. Я сбежала от ответственности, от титула, от жениха – от всего. И не жалею ни минуты.

Я прислонилась виском к прохладной стене и прикрыла глаза.

Выбраться не получится, так хоть немного передохнуть и восстановить силы. Подремать-то вряд ли, рядом с трупом это гиблое дело, а вот посидеть с закрытыми глазами я могу.

Снаружи так и продолжали доноситься вопли и ругательства. Словарный запас у налетчиков оказался на редкость богатым.

Когда же прибудет помощь?

***

МЧСа на вас нет, паразиты плюшевые. И это еще самое мягкое, что я могу сказать.

Сволочи, гады!

Три часа прошло, прежде, чем явилась помощь.

Три.

Часа.

И кто явился?

МЧС?

Отряд медиков на марше?

Маги?

Ни-фи-га!

Десяток человек. Из них четверо железнодорожных служащих, пять полицейских и один врач.

Здорово, правда?

Кто-то еще удивляется, что здесь такие наглые налетчики? Я вот, удивляюсь, как тут еще не всех перебили!

Зыбучего песка, как я и предполагала, надолго не хватило, но он начал возвращаться в прежнее состояние. То есть – затвердевать.

Налетчики плавали по поверхности, как пельмени. Основательно дохлые. Если у них и были сообщники, то они сбежали куда подальше. И отлично!

Услышав конский топот, я высунула голову из окошка. Осторожно, чтобы пулю не получить, осмотрелась и чертыхнулась.

И что толку с этой помощи?

Считай – никакого.

***

Не одна я оказалась такая умная.

Народ сообразил то же самое.

Просто никто не рисковал вылезать из вагонов, потому как налетчики оружия не лишились и могли выстрелить. А кому хочется помирать во цвете лет?

Сошел поезд с рельсов?

Плохо.

Смотрим дальше.

Все живы?

Вагоны второго и третьего класса набиты более плотно, там людей побольше. Есть те, кто умер, есть. Но и уцелевших много, скооперировались, оказали помощь друг другу, а услышав выстрелы, конечно, сидели тихо. Кому оно надо – под пулю подставляться?

Авось пронесет!

Заберут негодяи то, за чем пришли, и свалят подальше. Тогда и вылезти можно будет.

Или помощь придет, тогда тоже можно выходить.

Организовать сопротивление и напасть на налетчиков?

Да вы о чем!?

Это же не спецназ ехал, обычные люди. Старики, женщины, дети...

Что ж. им действительно сегодня повезло, хотя я не настаиваю на благодарностях. Мне даже известность не нужна, я без нее прекрасно обойдусь. Пусть меня только отсюда вытащат, из этой мышеловки!

Но снаружи начался такой шум и гам, что даже высунь я голову в окошко и заори благим матом, меня бы не услышали.

Что ж.

Посмотрим, как цирковое представление.

Я подошла к окну и высунулась наружу уж вовсе нагло. Выпрыгивать на землю я пока не собиралась. И багаж с собой взять надо, пусть даже чужой, и здесь-то диванчик и крыша над головой, а там голая земля и солнцепек. И неясно, сколько ждать придется... лучше уж я тут, хоть с трупом, но в комфорте.

Снаружи разворачивалось настоящее цирковое представление. Хотя – организованное. Один из полицейских, с эполетами побольше и покрасивее, принялся распоряжаться хорошо поставленным командным голосом. И все ожило, засуетилось, зашумело...

***

Полицейские первым делом бросились к налетчикам.

И не сильно-то обрадовались. А что поделать?

Имеются один бассейн с песком и куча дохлых трупов мертвых людей. И с ними надо что-то делать.

Полицейские подошли к вопросу просто – начали вытаскивать тела и едва сами не провалились. Матюги полетели – вдохновенные! Лошади – и те ушами дергали, разве что не краснели. А может, и краснели, просто под шкурой не видно.

Полицию можно было понять. Им теперь заниматься то ли экстремальной рыбалкой, то ли...

Один из полицейских попробовал ногой зыбун, провалился по колено, плюнул и принялся отчищать штаны.

Нет, не пройти.

Вытаскивать по одному веревкой и складывать в сторонке. И никак иначе.

Этим они и занялись. Активно припоминая при этом родословную налетчиков, мага и суля им всем богатую и насыщенную половую жизнь в самом скором будущем.

Ну, с налетчиками им только некромант поможет. А вот что касается мага...

М-да, не буду я признаваться. Такого эротического режима ни одна 'светская драная кошка' не выдержит, не то, что я, скромная. А какие мечты о встрече со мной... правда, они предполагают, что маг – мужского пола!

Вот и ладненько.

Женщины здесь магией не занимаются, им еще детей рожать. Я полностью разделяю и поддерживаю это мнение. Я – не маг. На том и стоять будем.

А, вот, один из полицейских явно отправился за помощью.

Это правильно, такими силами здесь не справиться. Да и всю толпу надо доставить до города, не ночевать же людям среди чистого поля?

Железнодорожники направились к вагонам.

Каким-то образом они по очереди отжимали двери, выпуская людей на свободу. И ими начал заниматься медик.

Бордель там царил – страшный.

Вопли, визг, стоны, крики, слезы... это еще не все перечислено, что происходило. Но народ компенсировал три часа тяжелой жизни и крушение, как мог. Если так дальше пойдет, бедному врачу самому понадобится помощь.

Психотерапевта.

Железнодорожники работали, как автоматы, отжимая двери вагонов, выпуская людей... где-то проводники остались живы, где-то, наверное, пострадали... маловато их было на такое число народа.

Полицейский с эполетами достал где-то рупор и орал в него, что есть сил, перекрывая толпу.

– Дамы и господа! Соберитесь семьями! Проверьте своих родных! Раненые – налево от меня, остальные – направо... Господа, успокойте дам! Женщины, позаботьтесь о детях!

Действовало плохо, но постепенно доходило даже до самых тупых.

Стадо организовывалось по кучкам.

Раненые – отдельно, женщины с детьми – отдельно, мужчины разбрелись по вагонам, и принялись вытаскивать лавки, одеяла... все, на чем можно было сидеть, чем можно укрываться... развели несколько костров, нашли еду.

Полицейские наконец закончили вытаскивать и складировать налетчиков, и включились в помощь железнодорожникам.

Очередь доходила и до моего купе.

Я огляделась по сторонам, достала Машины чемоданы, засунула туда свои нехитрые пожитки. Пусть так... оставлять ничего не стоит, кто его знает, кого и на какую мысль что может навести. А теперь...

Как же мне не хочется этого делать!

Как же гадко, подло и паскудно это и выглядит и ощущается!

Какой же гнидой я себя чувствую...

Только вот выбора нет.

Плащ Марии.

Документы есть?

Нет, здесь нет.

Мало проверить саквояжи, надо еще обыскать само тело. Противно дотрагиваться до свежего покойника?

Мне тоже, но это все равно сделают в морге. Лучше исключить разные случайности.

На юбке Марии нашелся маленький карман, в котором было несколько бумаг, какая-то фотография... сейчас все было подпорчено кровью, но не сильно. Ладно, спишем на аварию. А багаж ее я точно заберу, своего-то у меня нет. Пусть потом полиция голову ломает, кто тут, что тут...

Метки на одежде есть?

М-да, так я их не высмотрю, а раздевать труп...

Нет уж.

Если что – отоврусь.

Я еще раз тщательно обшарила тело. И правильно сделала.

Карман был еще и на панталонах. Там лежало портмоне с какими-то документами. Видимо, девушка не доверяла чемоданам... логично.

Я помню, дарила подруге 'трусы путешественника'.

Трусы, совершенно обычные, но с внутренней стороны на них был пришит карман на молнии. Ага, как раз спереди.

Положил самое ценное, застегнул – и вперед. Не выпадет, не вытащат... сокровища короны так не перевезешь, но деньги и кредитку положить можно.

Все найденное засовываю к себе в чемодан. Уже – к себе.

Прости меня, Маша. Выбора нет...

Вроде бы все.

Снаружи начинают ломать дверь. Вовремя я уложилась... на пороге возникает полицейский.

– Сударыня?

– Синютина, Мария Петровна, господин капитан.

Повышенный в чине полицейский кивает.

– А это...

– Моя соседка. Ее тоже зовут... звали Мария. Она говорила, что к жениху ехала.

– А фамилия? Ничего не знаете?

– Нет, господин капитан. Не знаю.

– Давайте я помогу вам выйти, сударыня. Дверь перекосило, заклинило...

– Благодарю вас, господин капитан. А нельзя спросить у проводника, как зовут эту несчастную?

Взгляд полицейского уходит в сторону.

– Нельзя.

Поэтому он и не видит, как я облегченно перевожу дух. Еще одна ниточка обрублена. А как дать о себе знать Андрею Васильевичу, я придумаю. Главное, меня не опознают.

– А... как теперь?

– Теперь, сударыня, вы побудете вместе с остальными, потом из города приедет транспорт, и всех перевезут на вокзал. И по домам...

Я кивнула.

– Благодарю вас, господин капитан. Мне было так страшно...

Слезинку выдавить не удалось, но расчувствовавшийся капитан подхватил мой саквояж и помог вытащить наружу. И даже показал мне, к какой группе людей отправляться.

Всего в первом классе ехало-то человек десять-пятнадцать, нельзя сказать, что мы сильно увеличили толпу.

На улице мне стало плохо.

Затошнило, голова закружилась... из поезда выносили тела, складывали в ряд. Мужские, женские... несколько детских...

Господи, да за что? Им-то за что?

– Сволочи, сударыня, что тут скажешь...

Я вслух говорила? Да, наверное...

Тем более, из вагона вынесли тело Марии, чтобы присоединить его к печальному ряду тех, кому уже не помочь.

– Что случилось с нашим поездом? Я слышала, стреляли...

– Березовский, сударыня.

Мне это ни о чем не говорило. Я смотрела непонимающими глазами, и полицейский сжалился. Разъяснил.

– Рудники. В поезде взрывчатка была, оружие... потому и решились, наверное.

Я посмотрела в сторону опломбированных вагонов.

Ах, вот оно что.

Почему и поезд практически цел. Невыгодно устраивать серьезную катастрофу, может и сдетонировать раньше времени.

– А... охрана?

– Перебита.

– Кошмар какой! – ахнула я.

– Да уж... если б мы вовремя не успели, эти твари всех перебили бы, – подкрутил ус мужчина. – Но что-то у них не так пошло, сами видите... Где-то в поезде маг оказался, или печать так сработала, это специалист должен будет разбираться....

– Настоящий маг? – ахнула я. – Сейчас едет сюда?!

Черти б его взяли! Вместе с лошадью!

– Да пока он еще сюда приедет, – в сердцах буркнул капитан. – Дождешься... до завтра б явился!

Я мысленно поставила еще один плюсик.

Маг не явится. Не слишком быстро. И – отлично!

Кто его знает, сможет он меня увидеть или нет, определит, чьих рук дело – или нет...

Лучше не рисковать.

– Нам очень повезло, да, господин капитан?

– Не всем. Но – да. Повезло, сударыня. Вы пока во-он там побудьте, вместе со всеми. Скоро дрезина подойдет и всех отвезут в город.

– Благодарю вас, господин капитан.

Полицейский помог мне донести саквояж, и мы почти дружески распрощались.

Я уселась прямо на свои, да теперь свои вещи, и принялась обдумывать ситуацию.

Итак.

У меня есть деньги. Есть документы. Теперь у меня есть возможность спокойно прожить пару лет и решить для себя, и чем я хочу заниматься, и куда пойду...

Обещание, данное Марии.

Обязательно пообщаюсь с ее родными. А дальше будет видно.

***

Чтоб всех террористов черти до конца веков на сковороде без масла жарили. И вилами в зад пихали!

Негуманно?

А гуманистов бы сюда! И мордой потыкать в раненых! В убитых!

И запереть с трупами. Пусть проникаются идеями всеобщего прощения и возлюбления.

Хорошо, я не пострадала, не считая слабости. И могла помогать.

Санитарка из меня, правда, не очень, в местных лекарствах я вообще никак не разбираюсь, разве что перевязать могу... этим и занялась.

Полицейские принесли откуда-то воду, таскали ведрами, и я активно взялась помогать врачу. Промывала раны, перевязывала, наорала на бабу, которая неудачно впала в истерику, и даже пару пощечин отвесила.

Всем плохо, ты тут еще орать будешь?

Умер у тебя кто? Нет? Ну и молчи, овца нестриженная! А то под ноль побрею!

Я понимаю, что это такая реакция на стресс, запоздалая, но выслушивать ее не обязана. Вот ни разу, ни два раза.

А если еще и все остальные заведутся... тут же кошмар начнется. Сейчас скулят потихоньку, а если впадут в громкую истерию, мы тут с ума сойдем. Или такого натворим, что уже сейчас думать страшно. Так что истерику я пресекла быстро и решительно, получив одобрительный взгляд от врача. Так их... народными средствами!

Второго эшелона спасателей пришлось ждать еще три часа. Видимо, нас подловили в сельской местности. Пока до города добрались, пока там колесо завертелось, пока сюда доехали...

Мы успели перевязать всех, раздать сухпайки, то есть хлеб, сыр, мясо, холодные закуски, найденные в вагоне-ресторане, а детям еще и сладости, обнаруженные там же.

Успели более-менее определиться с вещами, вытащить их и раздать законным владельцам. Не оставлять же пожитки в чистом поле?

Успели даже списки пассажиров найти. Это уже полицейские.

Последнее меня не обрадовало, но документы есть, предъявлю.

***

Обещанные дрезины меня порадовали.

Я видела, как это выглядит в нашем мире, платформа, на которой едва хватает места для четырех человек. Здесь они выглядели иначе.

Интересно, был ли здесь свой Карл Дреза?*

* барон Карл Фридрих Кристиан Людвиг Драйз фон Зауерброн, немецкий изобретатель мясорубки, пишущей машинки, велосипеда, прим. авт.

Здесь дрезины были рассчитаны изначально человек на десять, да еще к каждой крепился прицеп примерно на столько же человек.

На них приехало примерно сорок человек разного железнодорожного персонала и полиции. И тут же принялись наводить порядок.

Полиция занялась налетчиками и населением, железнодорожники бросились обследовать вагоны и паровоз. Все при деле, все заняты... вот и до нас дошла очередь, перецепили дрезины и принялись грузить пассажиров.

Раненых, женщин и детей эвакуировали первыми, и я не стала отказываться. Была охота здесь сидеть до завтра?

Полицейские сверяли списочный состав, помогая людям грузиться в прицепы.

Как полиция выглядит здесь?

Серые мундиры, эполеты, каски, сабли, пистолеты...

Мне понравилось.

А что сейчас они были усталые, запыленные, грязные, кое-кто и в крови... так работа! Не на параде стояли, а людям помогали.

– Паспорт?

Я молча протянула Машин документ.

Как выглядят паспорта в этом времени? Да обычная книжечка, похожая на наш паспорт, только обложка попроще. Картонная, грубая.

Внутри – голубые листки с гербом империи.

На первом листке имя – фамилия – отчество – год рождения – где и кем выдан документ.

На втором основные сведения.

Место регистрации, место проживания, дети, супруг...

Кстати – отметка о магии. Одаренная – или нет. Мария была неодаренной.

Ну и ладно, так спокойнее. Фотографий тут, конечно, не было. Приметы тоже не указывались. А какие? Цвет волос – штука индивидуальная, зависит от выбора красок по лавкам, цвет глаз разве что? Но и это субъективно.

У меня была подруга, глаза которой меняли цвет от серого до голубого. Красиво, конечно, но как тут укажешь?

Ладно, я не в претензии.

Полицейский проглядел мой паспорт, кивнул...

– Где остановитесь в городе, сударыня?

– К родным поеду, господин... эээ... полковник? – я ткнула пальцем в строчку с адресом. Полицейский, которого я определенно повысила в звании, пригладил усы и кивнул.

– Не забудьте зайти в участок по приезде. В течение трех дней отметиться надо.

– Да, господин полковник.

Я уселась с края. Подобрала юбки, чтобы освободить побольше места... прокатимся с ветерком? Подозреваю, что я к концу поездки буду на черта похожа. Уже как кошмар выгляжу, чумазая, потная, растрепанная, а тут еще пыль добавится...

Ну и пусть ее!

Дрезина – не лошадь, шарахаться не будет. Главное убраться отсюда до прибытия мага. А уж в городе я себя приведу в порядок.

***

Угадала я точно.

Пока доехала до города... м-да.

Надо зайти на вокзал в туалет и привести себя в порядок.

Ей-ей, такое чудовище не то, что людям лучше не показывать – крокодилов им пугать можно. Покажи меня сейчас убежденному каннибалу, так он на всю оставшуюся жизнь вегетарианцем станет.

Но что творилось на вокзале!

За оцеплением из полицейских волновалась сотенная толпа. Тысяч человек тут не было, но пара сотен – точно.

Родные, близкие, просто зеваки, журналисты, всякая шушера...

Засверкали магниевые вспышки.

Я порадовалась, что плащ с капюшоном, натянула его поглубже и так прошла в здание вокзала. Погляделась в зеркало.

Жуть жуткая.

Ладно, вода, мыло и расческа творят чудеса.

Я вышла из туалета, чувствуя себя человеком, и тут же попала в нежные лапки полиции.

Вопросы были те же самые.

Кто, куда, зачем...

Я отвечала, благо, Маша снабдила меня полной информацией по своей жизни. Полицейский записывал. Потом поблагодарил меня и кивнул на выход.

– Там ваши родные приехали, сударыня.

– Мои родные?

В горле пересохло.

Меня резко замутило, не планировала я сейчас встречаться с кем-то... нет, не планировала. Не ко времени. Но...

Не удирать же теперь?

– Кто?

– Ваша мать.

– Где она?

Я оглядывалась по сторонам, словно не понимая, не видя...

– Я попрошу ее пригласить, сударыня.

– Пожалуйста, – кое-как выдавила я.

Лучше пусть все решится здесь и сейчас.

В зал ожидания ворвалась толстющая бабища в какой-то невнятной юбке и жуткой блузке с рюшечками.

– Доченька!!!

И стиснула меня в объятиях, щедро поливая слезами и обдавая вонью немытого тела.

– М-мама?

– Машенька, солнышко мое ненаглядное, я ТАК волновалась, ТАК ВОЛНОВАЛАСЬ!!!

Тетка активно загоняла себя в истерику. И что мне оставалось делать?

– Мама, успокойтесь. Я жива, я здорова, я здесь. Все в порядке. С кем младшие остались?

– А... Ванечка присмотрит. И за Аришей, и за Петрушей.

В способность шестнадцатилетнего парня присмотреть за девчонкой-подростком и десятилетним мальчишкой мне вот ничуть не верилось. Ни капли и ни разу.

Как бы ему самому присмотр не потребовался, а то и реанимация!

Помнила я, как попросила одного племянника приглядеть за другим.

Итог – вывих, выбитый зуб, подбитый глаз, разбитый нос... они решили покататься на качелях, потом их не поделили, потом... да много чего было. Так что не доверяю я детям.

Здесь шестнадцать лет уже взрослый?

Меня вы в этом не убедите.

– Пойдемте домой, матушка.

И проглотила следующие слова. Пока еще есть за кем приглядывать.

Тетка подхватила меня под руку и потащила к выходу, я едва успела саквояж прихватить.

***

Я поняла, в кого Мария такое трепло.

В мамочку.

Анна Николаевна болтала всю дорогу до дома.

Рот у нее не закрывался ни на минуту.

Я узнала про все, про что хотела и не хотела.

Узнала, что соседи – негодяи и доверить им детей никак нельзя.

Что дети отбились от рук.

Что сама Анна Николаевна раньше швеей работала, а сейчас, вот тяжко ей. И видит плохо, и руки уж не те, и заказчики какие-то кошмарные пошли, все им не так... вот, блузочку, к примеру, она сама шила...

Я лишний раз покосилась на блузочку, которая не сходилась на объемной полужидкой груди, и подумала, что заказчиков понимаю. В жизни бы не сделала заказа человеку, который так одет.

Швея – это имя, стиль и вкус. Тогда к ней пойдут.

А такие чучундры...

Что-то я сомневалась, что Машина мать способна сшить нормально даже детскую игрушку по выкройке.

А Анна Николаевна трещала.

Про свои переживания, про материнское сердце-вещун, про то, как у нее с утра печень болела (к несчастью, точно...), про то, как она примчалась к вокзалу и уже три часа тут, на солнцепеке, и никто ничего не говорит, а они волнуются, и ей два раза плохо становилось, ни никому до этого и дела нет...

Отвратительно!

Я слушала, и все больше убеждалась в нехитром факте.

Эта тетка не пытается срубить денег, признав меня дочкой. Нет.

Она просто дура.

Она просто забыла, как выглядит ее дочь, или помнит приблизительно, и потому приняла меня за Машу. Хорошо это или плохо?

Пожалуй, что и хорошо.

Для меня – оптимальный вариант.

Думаю, месяца два будет идти расследование. Вот, и я проживу с 'мамочкой', как-нибудь потерплю. В общаге жила во времена оны и выжила. И всех, кого надо, построила. Что я – с одной дурой и тремя детьми не справлюсь?

Еще как!

Не одной левой, но опыт у меня есть. Есть племянники... были. Так что и разъясню, и построю, и наследство получу, и постараюсь сделать так, чтобы дети были обеспечены. А потом...

Замуж вышла и уехала.

Или просто уехала на заработки.

Или...

Вариантов я могу придумать много. Главное, чтобы они не вызвали никаких подозрений. Пока я полностью не освоюсь в этом мире, не разберусь со своей силой и не стану материально независимой, я буду сидеть тише мыши под веником.

Дальше – посмотрим.

– Матушка, а что у нас дома есть покушать?

Анна Николаевна оборвалась на полуслове.

– Ну... хлебушек есть. Молочко. Все, наверное...

Я посмотрела удивленными глазами.

Трое детей – и только хлебушек и молочко? Не поняла юмора? Денег в доме нет? Так Маша рассказывала, что переводила неплохие суммы, что, сложно овощей накупить? Даже если на мясо не хватит, мы вот, суп из овощей варили. И отлично шел! На ура!

– А чем детей на ужин кормить?

– Машенька, ты же знаешь, не люблю я готовить. И спина у меня болит.

Ежь твою рожь!

У тебя трое детей на руках, и ты готовить не умеешь?

Ну, знаете...

– Предлагаю сейчас зайти, купить что-то такое, что легко приготовить, – решила я. – Ту же рыбу, муки немного... идем?

– Машенька...

– Матушка, – надавила я голосом. – Я не готова сидеть голодной или на молоке и хлебе. Это вредно для желудка, да и детей кормить надо. Идемте, я уже успела забыть, где тут и что продается.

Анна Николаевна посмотрела мне в глаза. Не знаю, что она там увидела, но спорить не стала.

– Обжорный рынок как бы не до темноты работает...

Почему он обжорный я спрашивать не стала. Меня больше волновало, что там можно купить съестного. После пережитого на меня напал дикий жор.

Хлеб с молоком?

Я бы не отказалась от здоровущего куска мяса, тарелки борща, и на сладкое штуки три пирожных. Сегодня я заслужила.

Но...

Кормить меня собираются только баснями.

Я вам не соловей! Я существо плотоядное, я вас самих при таком раскладе раньше сожру! Где этот рынок?

Интерлюдия.

– Как – сбежала?

Игорь Никодимович Романов в гневе был страшен. А сейчас у него были все основания гневаться.

После покушения на цесаревича...

Император гневался.

А расследовать-то как?

Вы понимаете, что тут сплошь сливки общества, одна аристократия....

Во-первых, не все выжили.

Во-вторых, не все целы.

В-третьих, тут деликатно надо...

Да, содействовать-то они будут, но ты поди, надави на кого! Обязательно ведь зло затаят.

А еще есть такая поговорка: 'врет, как очевидец'.

После множества деликатных допросов и расспросов выяснилось, что взорвала магическую бомбу баронесса Поликсена Семеновна Ковальская.

Род древний и знатный, но захудалый.

Прибыла она на бал вместе с дальними родственниками, Юрьевыми. Жила у них приживалкой, хотя старый Юрьев и собирался выдать ее замуж, но...

Всему свое время. Да и любителей на бесприданниц не так, чтобы очень много. А денег у юной дамы не было, только красота и титул. Связи... так себе. Средние.

Слуги показали, что последнее время баронесса была задумчива, рассеяна, кажется, у нее кто-то появился, но кто? Нет ответа...

Будем искать.

Его величество метал громы и молнии, требуя разобраться, и было отчего.

Цесаревичу невероятно повезло. Активировались старые, еще при постройке заложенные охранные системы дворца.

Его не убило, не придавило, а простое сотрясение мозга, когда рядом активируется 'Черный смерч' – это даже не везение. Это рождение с золотыми ложками во всех возможных местах.

А вот его невесте так не повезло.

Принцесса Александра получила тяжелые переломы ног. Обеих. Когда она сможет ходить, и сможет ли не хромать при этом... да, и женское здоровье тоже под большим вопросом. Камень угодил в живот, а тупая травма живота может и потом отозваться. К примеру, выкидыши будут, или дети больные родятся, или мать родов не переживет. Маги рядом с ней дежурят, но ведь магия тоже не всесильна!

Англичане сильно обиделись. Давят, требуя расследовать, найти и наказать. А Романов пока что выяснил одну интересную вещь.

Защитные системы дворца активировала княжна Мария Горская.

Нашлись очевидцы (несколько), опознавшие девушку.

Теперь бы с ней побеседовать. Как догадалась, как у нее так получилось... вроде бы княжна не маг? Или?

Романов затребовал информацию.

Оказалось, что княжна – маг земли, просто ее ничему не учили, а так сил хватает. Мать ее была магом, по слухам, земли, просто своим даром не пользовалась. Отец – тоже маг огня, правда, очень слабый. Князь Горский и не учился никогда, считал, что бессмысленно...

Одаренные вообще делились на три категории.

Первая – неактивная кровь. То есть те, у кого в роду были маги, но конкретно этим потомкам силы не досталось. Теоретически, если удачно выйти замуж или жениться, они могли родить магов. Естественно, велся учет этих людей.

Контроль?

Ну, сложно это назвать именно так. Скорее, благожелательное внимание со стороны той же церкви. Кому, как не попам и заниматься подобными вещами? Там посоветовать, здесь подтолкнуть, тут свести... государству – польза, людям тоже не во вред.

Вторая группа – слабосилки. Неофициальное название, конечно. А так... в эту группу входили женщины, у которых был дар магии, и мужчины, у которых дар хоть и был, но хватало его... допустим, у мага огня – чтобы зажечь сигарету. Фу, бесовская забава... Или маг воды, который максимум, что мог – наполнить водой стакан.

Вроде бы дар есть, он активен, его даже можно развить, но сделать с его помощью нечто серьезное? Не получится.

Третья категория – маги. Мужчины, у которых есть дар и достаточно сил для его реализации. Именно на них сделало ставку государство. Именно они идут в бой, именно они возводят стены и дамбы, они первыми появляются там, где нужна помощь.

Как правило, они принадлежат каким-либо юртам. Ибо – ценный ресурс.

Вот, князь, его вторая жена, его дочь – все относились ко второй категории. Или все-таки?

Романов дураком не был, и прекрасно понимал, что не использовать дар в полную силу – не значит, что он слабый. Княжна могла унаследовать силу от матери, все же союз двух магов, огня и земли мог дать потомство с сильной кровью и сильным даром.

Не проявляла способностей?

А кто бы их проявлял, при таком-то отце, да при мачехе?

Игорь Никодимович приказал собрать информацию о княжне, и знал о ней многое.

Родилась, воспитывалась, потом случайно, перед помолвкой... по словам князя – это был несчастный случай.

По словам лекарей – княжна активировала серьезный боевой артефакт, и могла вообще умереть. Чудом выжила, но дар не утратила. И лечивший ее доктор считал, что дар у княжны сильный.