Текст книги "Сестра (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Итак, что надо делать?
Первое – команда. Свои люди, которые ценнее золота. Вот они с Володей были друг у друга, но они сразу подбирали себе и бригады, и управленцев, по институтам ездили… откуда тут институты?
Нет… и не будет еще долго. А уж про женское образование молчим. Старшая сестрица Евдокия… оценила Софья ту коровушку. Десять лет девке, шить умеет, а буквы едва выучила. Читать до сих пор по буквам пробуем. Аз да рцы – ар да буки – арб или абр…?
Не – ет, на родственников полагаться можно, но не нужно. Не тот народ… или тот? Если попробовать обработать кого‑то из младших? Алексея, например?
Кстати, а тот ли это Алексей?
Или уже у ее брата родится сын Петр?
Черт его знает…
Ладно. Будем исходить из худшего. Но своя команда нужна в любом случае. И… летучий эскадрон?
Софья остановилась. Мозги заработали на полную мощность. 'Летучий эскадрон' Екатерины Медичи, компания баб, которые в постелях могли выведать любую информацию… пройдет ли это здесь?
А почему нет? Только не в той форме, в которой их продвигала Катька. Придворные проститутки на Руси не нужны, а вот женщины, которые желают лучшего для своих детей… ведь голод, бунты, кровь… на что готова женщина, чтобы обеспечить своей кровиночке сытое будущее, качественное образование и хорошую работу – гарантию сытой и спокойной жизни?
Можно не отвечать.
А ведь еще можно то же самое и с парнями продвинуть. Жаль, что на Руси нет культа прекрасной дамы. Хотя местные красотки… м – дя.
Лицо белим в три слоя, поверх рисуем брови, губы и щеки, зубы вообще зачернить, чтобы лицо белее казалось – полный абзац. И травятся красотки совершенно самостоятельно. Составляющими данных косметических радостей. Еще и свинцовые расчески, а кое – где и посуда… красотень!
Радости времен Медичи и Борджиа, травить никого не надо, сами передохнут…
Софья нервно заходила по комнате. Вырисовывалась интересная картина, которую она вполне сможет сложить. Но!
На такие радости нужно согласие нескольких человек. И начать надо с братца Лешеньки и его воспитателя. Если получится ломануть этих, то потом можно будет добраться до папы и коллективом выканючить то, что ей нужно.
Да – да, именно ей. Не принято тут как‑то о финансах и политике думать в возрасте до пяти лет – и нигде не принято. А вот она – думает, да и кто б не думал, в сочетании с перспективой просидеть в заключении в тереме весь остаток жизни?
Итак – план действий прост. С завтрашнего дня беремся за братика Лешу и его воспитателя дядю Федю Ртищева. Хм – м, дядя Федор пес и кот весело идут в народ? А идея… Если получится приручить этих… хорошо и то, что отец пока в отъезде, лучше на всякий случай подготовить программу полностью. Софья еще не знала, что из себя представляет Алексей Михайлович Романов, но лучше ориентироваться на худшее – то есть дубовость и патриархальность. И проводить свою линию развития. А вот как?
Ничего, кое – какие наметки есть, с остальным разберемся.
Если бы кто‑то увидел сейчас девочку, то сильно поразился бы коварной, вовсе не детской ухмылке на нежных розовых губах. Но Софью никто не видел. Вот и не надо, ни к чему это…
Рано, пока еще рано…
Софья заснула с довольной улыбкой, чтобы проснуться и идти в церковь.
* * *
Идти – это и значило идти. Примерно половину пути Софья проделывала на своих ногах. Да, не слишком быстро, да Груне приходилось тяжко, потому что девочка то просилась на ручки, то требовала идти самой, ну да ладно, потерпит. Нельзя, чтобы ее везде на руках таскали и тетешкали. Так и ноги атрофируются за ненадобностью.
Молитва закончилась, потом возвращение в покои, завтрак, а потом…
Чем можно заинтересовать ребенка?
Игрой. А маленького? Простой игрой. Алексей сидел на руках у няньки и слушал сказку, что‑то ужасно занудное из жизни богатырей. Раз махнет – улочка, отмахнется – переулочек… комитета градостроительства на такого богатыря не было, факт. Они б ему прописали и улочку, и закоулочек…
Самая простая игра. Наперстки. Три наперстка кручу, бусину найти хочу… матчасть обеспечила Марфа. Откуда она что взяла – неважно, важно было другое. Заинтересовать…
Смешно, но вот эту игру Софья знала. В общаге когда‑то научилась, и как в нее разводят – тоже. И играла с Груней, которая неотлучно находилась при царевне, то угадывая, то промахиваясь, но рядом с Алексеем, поглядывая на него краем глаза. И – заинтересовался.
Софья едва не взвизгнула от восторга, когда Алексей почти перестал слушать няньку. А потом и выдрался из цепких ручек, и встал рядом.
– Тут.
Проиграл, естественно. И попробовал еще раз. И еще…
Дальше Софья умело чередовала проигрыши и выигрыши, так, что забавы хватило часа на два. Потом взялась учить братца, правда, поддаваясь – и так они продурачились до обеда. Инвентарь – наперстки с бусиной остался у Софьи, так что на следующий день Алексей опять попробовал поиграть с сестренкой. Софья, не долго думая, научила его еще и старинной игре 'камень, ножницы, бумага, грифель, пламя и вода…'.
Отлично получилось, кстати…
На очереди были классики и резиночки. Казаки – разбойники все‑таки пока перебор. А то, что резинок пока нет – тоже не беда. И тесемками обходились, когда надо было…
Софья приручала ребенка и мрачно думала, что это ей наказание свыше. Со своим сыном не возилась? С чужими детьми будешь заниматься! Да не по принципу 'продержаться до прихода родителей и спихнуть дитятко', а с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы ребенок к тебе привязался и полюбил. Не нравится? Ты бы лучше шесть раз смету на строительство торгового центра пересчитала? А выбора нет… не дают…
Пришлось ломать себя через колено и заниматься с мальчишкой. Играть, соревноваться, учить…
Одним словом, через неделю царевич был вполне ручным и с удовольствием то сам приходил к сестренке, то отказывался с ней расставаться. Какой главный ключ детей?
Интерес.
А с Софьей ему было интересно, вот и весь сказ. Былины надоедали, дядька, который пытался учить – тоже, няньки – злили, а девочка была источником новых забав.
Скакалочка. Несложно? А вот вы попробуйте то так, то этак, с перехлестом, с поворотом… это Софья уже могла. Алексей пока не мог, но уступать пигалице?
Царица, к счастью, принемогла. Беременность протекала тяжело, оно и неудивительно. Каждый год по ребенку – тут лошадь загнется, не то что женщина, а без нее никто к детям не лез.
Анна сидела с сестрой, когда приезжала, царевны – Михайловны тоже, к везению девочки, занимались своими делами – они вообще поделили сестер, и Татьяна опекала Марфу, а Ирина – Евдокию. Старших Софья собиралась им оставить, лишь бы не лезли, младшими занималась Анна Никифоровна, а вот они с Алексеем пока осваивали общество друг друга.
А потом, постепенно, Софья смогла и переключиться на дядю Федора.
Произошло это случайно, ну, как… почти закономерно, что если царевич и царевна много времени проводят вместе, то дядька, позвав учиться одного, наткнется на умоляющие глазки другой.
– Дяенька… мона?
И глазки кота из Шрека состроить, даром, что ли у Софьи в свое время такая заставка висела? Нагляделась… с секретаршей – кошатницей.
Что предполагал боярин Федор, Софья не знала, хотя и догадывалась. Впрямую царских отпрысков посылать не рекомендуется, даже более того – их надо слушать. Просто мелочь – она глупая и ее можно уболтать, подкупить сладостями, игрушками, погремушками… а если Софья уже не ребенок – она и действует не по – детски. И княгине Лобановой – Ростовской уже нет входа в ее покои, ибо чадушко каждый раз такой рев устраивает, что стены дрожат. А выходит княгиня – и тут же тишь, да гладь, да царевна улыбается солнышком… вот она и не заходит, чтобы не нарваться. И шпионок своих хоть и пытается подсунуть, но очень осторожно.
Так что Федор Михайлович собирался взять Софью с собой, а когда ей будет скучно и она поднимет рев или начнет шалить – выставить ее с полным правом. И впредь уже разводить руками – мала царевна, глупа. Что с ребенка взять, рано ей учиться… щаззз…
Софья с удовольствием осмотрела классную комнату. Интересные изукрашенные доспехи в углу, карта мира на стене, столик с книгами и удобным стульчиком, несколько полочек, лавку…
Туда Софья вмиг и залезла, заслужив первый одобрительный взгляд боярина – как же. Усаживать не пришлось.
А вот обучение местной азбуке заставило женщину изрядно загрустить. Каждой буквице соответствовала такая витиеватая картинка, что часто узнать ее потом в тексте было сложно, к каждой букве прилагался какой‑либо поучительный стих на тему христианства древних времен… тоска…
Азбука Бурцова девочку порадовала гравюрой ученика, которого пороли розгами. Букварь Ивана Федорова заставил призадуматься – и она взялась за учебу.
Да, псалтырь кое в чем помог ей. Но ведь не во всем, далеко не во всем…
Некоторые буквы как оставались ей неизвестны, так и… м – да, надо бы поработать…
И Софья принялась вслед за Алексеем достаточно четко произносить буквы, а потом на слух и учебные стишки. Картавила, конечно, безбожно, ну так никто ж толком не развивал. Это все еще впереди…
Сначала мальчишка косился, да и воспитатель тоже, но потом включился соревновательный элемент – и занятия пошли куда как веселее. Два часа промелькнули, как один и когда пришла пора царским чадам полдничать – Софья подошла к боярину сама.
– Моня завтья? Есё моня?
Колебания боярина были вполне ощутимыми. Но через пару минут он… кивнул!
Софья потерла руки (мысленно, исключительно мысленно) и предложила Алексею:
– Напейгонки?
Дождалась кивка и выдала уже вполне знакомое Алексею:
– На стайт! Вьимание!! Майс!!!
Бегать в длинном платье было неудобно, ну так юбку и подхватить можно. Главное другое. Чтобы Алексей начал воспринимать ее, как подругу, сестру, необходимый элемент декора… да хоть кого, лишь бы не выставили!
Потому что в углу классной комнаты Софья увидела очень знакомый предмет. Нечто, похожее на шахматную доску… и вот тут‑то начал складываться коварный план.
Так получилось – в детстве Софья виртуозно играла в карты. А вот выйдя замуж… Володя карты терпеть не мог. Зато обожал шашки, шахматы, нарды… пришлось им заключить первое супружеское соглашение и начать учиться друг у друга.
Карты Володя освоил сразу. И даже начал уважать преферанс, немного. Софье же пришлось намного хуже. Сквозь шахматные премудрости она продиралась, как медведь через кусты – оставляя на каждой иголке лоскутки кожи (времени) и клочья меха (самомнения), но выучилась. Идеальной ее игру назвать было нельзя, но в припадке вдохновения, она составила бы проблему даже для опытного шахматиста.
Поэтому дня четыре Софья сидела смирно, завоевывая сердце дяди Федора. Ну а заодно и осваивая азбуку, которая с ее помощью намного веселее пошла и у царевича. Чего стоило одно предложение – мол, я букву изображаю, а ты попробуй у
На востоке – Сибирь и Китай. Там пока ничего не ясно.
На юге – Речь Посполитая и Османская империя.
Гадость жуткая. Война за войной, за границы и территорию. Одним словом – звание почетного геморроя Российской Империи им можно было присваивать. Одно на двоих, ага…
Украина, кстати говоря…
Софья честно расспрашивала, что и как – и выяснилась печальная истина. Великой Украины, несмотря на все крики националистов не имелось. Увы…
Правобережная Украина, Левобережная Украина, Запорожская Сечь и Слободская Украина – вот таков полный список. Территория – минимальна, навыки владения оружием – максимальны. Жить‑то хочется, а от турков (османов) получать постоянно оплеухи – вовсе даже нет…
Воевали?
Да, собственно, и воюем. С Речью Посполитой. И ведь наших бьют!
Даром, что папаша такой недовольный. Вообще конец 1660 года ознаменовался чередой поражений в русско – польской войне и царь гневался. Сильно и метко.
Подходить к Тишайшему стало попросту опасно. От него доставалось всем, включая царицу и детей. Сестры и не подходили. И под это дело Софья решила провернуть свой личный план.
Какая проблема у всех российских государей?
Да опереться не на кого. А поддержка нужна. Свои люди нужны, нужна кузница кадров – и как это обеспечить?
Только школой. А пробить эту школу можно было только через царя. Только вот никто Софье не дал бы реализовать ее идею, Даже отец. Хоть упросись. Инерция мышления.
А вот Алексею, наследнику и любимцу…
На настройку брата и правильный подбор аргументов, на вложение их в разум царевича и объяснение всей замечательности и восхитительности идеи Софьи ушло несколько недель. Но в целом женщина не жалела.
Брат становился все более ручным и управляемым. Некрасиво? Простите, это не вас собираются запереть на всю жизнь в тереме с перспективой монашества. В такой ситуации своя шкура ближе к телу и дорога хозяину. Хозяйке.
И потом, если так посмотреть, а что она плохого делает?
Она зла брату желает?
Вовсе нет… Она желает добра себе. А попутно продвигает свои цели.
Начиналось все с крохотных капелек. И в некоторые игры надо играть втроем, а то и впятером. И вот если бы несколько их было, нельзя ли сестриц учиться заставить?
Предложение было отвергнуто царевичем с негодованием. Сестры казались ему безнадежно скучными. То ли дело – Софья! Которая и новую игру придумает, и сказку перескажет, и учиться с ней намного веселее, это и дядьки царские заметили…
Они, конечно, удивлялись способностям царевны, но тут уж и Софья не терялась. Подойти, похлопать ресницами, сказать что‑то вроде 'дядя, позяуйста! Ты так хоосё объясняесь…'. И кто и когда не велся на восхваление своих педагогических талантов?
Да и что страшного в уме царевны? Чай, не из рода глупцов произошла, прабабка, мать царя Михаила Романова, великая старица Марфа, говорят, вообще недюжинного ума женщина была. Почему б и царевне такой не быть?
И учат ведь! Развивают!
Недаром говорят – ребенка учат, пока он поперек лавки лежит.
Так что Софья прочно заняла место фаворитки царевича. Ей не запрещали проходить в его покои в любое время, учиться вместе с ним, единственное, что запрещалось девочке – выходить из терема. Церковь и садик – все, что было ей доступно. Мало, слишком мало… Алексей был свободнее в своих передвижениях. Ну да ладно, извернуться можно было всегда. Но пока были проблемы.
На улицу – нельзя. Если и разрешат, то так все обставят – не продохнешь от бояр и слуг. Переодеться в мужское платье тоже нельзя. Нарушение такое, что потом на попу неделю не сядешь. Ладно, пороть царевну не принято, но шлепать – вполне. И каяться долго придется.
Вывод был прост. Выбивать у царя субсидии на создание школы рядом с теремом. Пусть здесь строят, здесь селят – или в том же Коломенском! Софья его не помнила как таковое, но ведь жили они там летом?… Просто тогда она была еще трехлетним ребенком, который и не подозревал, что в него переселится чужая душа.
Но об этом – молчок, не то объявят одержимой.
Софья постепенно понимала, какую громадную роль тут играет религия и все ее обряды. Доходило до того, что царь клал до тысячи двухсот поклонов в день, во все посты не ел ничего по понедельникам, средам и пятницам, а в Великий и Успенский посты в остальные дни недели ел только раз в день.
С точки зрения Софьи это было ненормально, но кто б ее спрашивал.
Детям таких строгих ограничений не устанавливали – и слава Богу. У них организм молодой, растущий, вот если только патриарх наложит трехдневный пост на всех – тогда и детей не пожалеют. Но это когда война, беда, чума, мор…
Одним словом, если она хотела прижиться в Риме, она должна была стать римлянкой.
И девочка послушно ходила в церковь, вызубрила все молитвы, которые нашла, под руководством царского духовника Лукиана Кириллова. Мужчина, конечно, был безумно занят, но время для царевны и царевича находить ему пришлось. Софья расспрашивала… хорошо быть трехлетним ребенком. Никто не удивится твоим вопросам: 'Почему?', 'Зачем?', 'Когда?', 'Как?'. Никто не покрутит пальцем у виска, никто не поймает на нестыковках или странностях поведения… трехлетние дети – они что угодно отколоть могут.
Софья до сих пор помнила, как пришла в гости к знакомой. Та продемонстрировала ей свое чадушко, а мальчик бодренько продекламировал поэму о Василии Теркине. 'Переправа, переправа, берег левый, берег правый…' Софья и половины не запомнила, а знакомая еще смеялась. Ребенок, мол, радио слушал, а там ее крутили регулярно, дело‑то еще в советское время было. Вот и…
Ребенку было три года.*
* достоверный случай, произошедший с автором, прим. авт.
Наконец, на новогодние праздники, Софья пришла к выводу, что пора. Царевич был накручен до нужного уровня, реплики продуманы, к тому же на рождество Алексей Михайлович размякал душой, как и на все остальные христианские праздники.
Торжественное богослужение, пир, вся положенная торжественная часть, а вот потом, когда царь и его семья остались одни… а все равно царем завладели остальные царевны. Пробиться сквозь них у Софьи с Алексеем не вышло бы, даже и пробовать не стали. Вместо этого сели тихонько в уголке, как две сиротинушки и принялись играть в морской бой.
И тактика принесла свои плоды.
Алексей Михайлович, обнаружив, что два чадушка (ладно бы Софья, а то ведь наследник!) сидят в уголке и не думают заверять его в своей любви, участвовать в суматохе и просить подарков, сам обратил на них внимание.
Подошел, встал рядом, пригляделся…
– А что у вас за значки странные?
Объяснять Софья и не пыталась. Алексей сам рассказал, что это – морской бой. Вот – поле, на нем надо назвать клетку… правила знают все. Единственное отличие было в том, что цифры здесь писались буквами с титлами. Сначала кажется сложно, но потом, зная счет и арабскими цифрами, и такими, приноравливаешься быстро.
Алексей Михайлович вытащил из‑за столика Софью, усадил к себе на коленки и попробовал сам разгромить сына.
Не получилось. Оно и понятно, царь эту игру увидел первый раз в жизни, а сынок в нее играл уже два месяца и кое – какие хитрости освоил.
Тишайший, впрочем, не огорчился. Порадовался за сына, потрепал по волосам, умница, наследник, герой… и перешел к самому важному.
– А тебе чего хочется, сынок? А то все кругом просят, просят, а вы с Сонюшкой молчите…
Отношение Тишайшего к Софье чуть потеплело за последние месяцы. Когда хвалят твоего ребенка, всегда приятно, хочется расправить грудь и заявить: 'да, чадо все в меня!'.
И вот тут Алексей выдал такую лихую фразу, что Софья мысленно завопила 'ДА!!!!!'. И для себя тоже. Она ведь ее вложила в голову брату, она старалась – и посмейте сказать, что она неправа в своих стремлениях!
– Батюшка, могу ли я что просить, когда на Руси столько детей без отцов и крова…
А ведь это она, она вкладывала мысль, что где война, там и кровь, там и безотцовщина… и она же…
Алексей Михайлович только вздохнул, услышав такое от ребенка.
– Разумен ты, сынок, не по годам. Да только что тут поделаешь?
И вот тут наступило время второй заготовки.
– Тятенька, а ты можешь ведь собрать их всех, дом для них построить…
– Да собрать‑то можно…
Ага, идея пока проходила по ведомству утопии. А теперь практическая польза.
– а потом учить их воинскому делу, чтобы были у тебя, а потом и у меня свои полки, верные да преданные…
А вот теперь и Софья могла вставить свои пять копеек.
– Тятя, а Алешины полки меня будут защищать? А маму с сестричками?
Она, наконец, научилась разговаривать практически не картавя и вовсю этим пользовалась. Хотя иногда непослушное горло еще корежило некоторые звуки. Ну да ладно, разработаем…
Алексей Михайлович подумал. Потер лоб.
Идея явно заслуживала рассмотрения. Рядом со стрелецкой вольницей, которую ничем не приструнить, идея вырастить своих вояк показалась Алексею Михайловичу любопытной. Стрельцы‑то своевольны, как их не обласкай, а все довольны не бывают. Но требовала обдумывания. Софья и не торопилась.
Пусть чуть подумает. Главное – ежа подбросили, теперь надо сделать второй шаг.
Какой?
Так бизнес – план, разумеется.
Ладно, все и идеально посчитать Софья не могла. А вот пофантазировать с Алексеем на тему будущей школы, какая она должна быть, чем там дети должны заниматься, как жить, да еще и дядек Алексея привлечь…
Это для мужиков фантазии. А Софья твердо намеревалась обеспечить брату свои войска. А потом и себе тоже, случись что.
Как говорил товарищ Сталин: 'Ватикан – сильное государство? А сколько у него дивизий?'.
За дословность цитаты она не ручалась, но… ведь у них сейчас и одной дивизии нету! А если с первым годом набора хорошо пойдет? Там можно и второй, и третий, и вообще – янычар так в Турции и растили, нет?
Только там детей забирали насильно, а они возьмут тех, кто крадет на улицах, холодает, голодает, кто лишился родителей… такие за подаренную им сытую и надежную жизнь кому угодно горло перегрызут.
Только организовать все правильно. Скажем, десять лет выслуги – собственный дом, плюс премия. Можно жениться, детей завести, осесть в деревне. А захочешь остаться в войсках – никто препятствий чинить не будет, наоборот чтобы на жалование можно было семью содержать в достатке… это еще надо обдумать. Тщательно, серьезно, чтобы служить в армии стало престижно, чтобы в эту школу бояре рвались своих детей отдавать…
Армия – хребет державы! В любое время!
А еще мощный инструмент воздействия на сознание. И на политику.
Одним словом, первый вброс информации прошел успешно. Разговор опять свернул на морской бой, Алексей – младший вовремя сообщил отцу, что Русь должна встать на морях вровень с Англией, царь порадовался, Софья добавила, чтобы смягчить – жаль, что девочкам на корабль нельзя…
И!
Алексей Михайлович пообещал для нее построить кораблик. Не сразу, но как будет время и возможность.
Софья тут же замотала головой и указала на брата.
– Алёше. А я ему помогать буду! Чем смогу!
Выглядело это умилительно, так, что даже мать соизволила посмеяться и ребенка по головке потрепать. Остальные царевны, конечно, надувались лягушками, но Софья пока на них внимания не обращала. Сейчас ей надо пробиться самой, потом она и девчонок протащит! А что?!
Была же Анна Ярославна французской королевой! Точно такая книга у нее на полке стояла!*
* Антонин Ладинский 'Анна Ярославна – королева Франции', прим. авт.
Володя читать любил, в отличие от жены. В мире цифр и букв ему было спокойно. Так что выходили наши девчонки замуж в Европы, и там еще благодарны были. Почему бы и сейчас так не поступить?
Разбавим кровь разных Бурбонов и Стюартов.
И все затихло дней на десять.
Потянулись праздники, Софья бесилась от бесполезной траты времени на всякие глупости, но выбора не было.
А потом Алексей Михайлович опять пришел в покои царевича, когда Алексей – младший занимался латинским языком. Пока еще неуклюже, медленно, с трудом, но…
В свое время Софья поняла, что любой язык – это алфавит, грамматика и словарный запас слов так в тысячу. В обиходе нормальный человек и меньшим пользуется, и все его понимают. Так они с Алексеем и учились.
В планах было не меньше пяти языков. А чем тут еще заниматься?!
Одним словом, пришел Алексей Михайлович в тот момент, когда дети переводили считалочку (в изначальном варианте – стихи Маршака про Кота и про цифры) на несколько языков. Конечно, спорили и хохотали до слез.
Софье повезло с великолепной памятью еще в той жизни, а в этой она еще улучшилась. И вспомнить считалочки и стишки своего детства она могла без особых усилий. Не все подходили к ситуации, но кое‑что – идеально. Чуть адаптировать – и вперед.
Дядька царевича наблюдал за этим процессом с отеческой улыбкой, подсказывая нужные слова.
Первым отца заметила Софья, но поскольку он стоял в тени и никак о себе не извещал, обращать внимания не стала. Потом царевичев дядька, который хотел было поклониться, но был остановлен движением царственной шуйцы. Доперевели считалочку на польский, а там и Алексей – младший заметил, что кто‑то лишний есть в классе. И бросился отцу на шею.
Софья чуть приотстала, но второй подошла, поцеловала отца в щеку и присела в реверансе, или хотя бы в его подобии.
– Тятя, а правда, что в Европах так королей приветствуют?
Алексей Михайлович ответил, что конечно же, правда. И Софья тут же воспользовалась случаем – попросила учителя европейских манер. Алексей Алексеевич присоединился, уже привыкнув, что сестра плохого не посоветует. И царь согласился.
Софья готова была прыгать на месте от радости. Да кого б ни дали – все равно лучше, чем ничего! Это не значило, что она полностью за импортные манеры и одежду, нет. Вот эту реформу Петра она считала откровенно неумной.
Люди носили то, что подходило по климату и удобству, так сложилось. Во Франции мороз в минус десять – страх Божий, у нас – минут тридцать повод погулять. И вообще – Мороз – воевода!
А уж про идиотские моды на корсеты и блохоловки – бэээ, гадость!..
Поди, переплющи себе все кишки этим пыточным сооружением – небось, при первых же родах загнешься. А парики, этот рассадник вшей?
Нет уж, не нужны на Руси такие пакости. Пусть катятся в Евросоюз, их не жалко!
А потом царь заговорил о том, о чем хотели и дети.
– Тятя, а ты думал, помнишь, я про бездомных детей говорил?…
– Помню, сынок. А ты еще что‑то измыслил?
– да, тятенька! – Алексей отца не боялся. Это кому другому он грозный государь, а ему любимый отец. – Мы с Сонюшкой тут все думали, как ее лучше обустроить и вот что решили!
Проект Софья, не долго думая, нарисовала сама. Ну как – сама? С Алексеем вместе, с постоянным повторением то вопросов, то классического: 'Алёша, какой ты умный! Ты молодец, братик! А давай тут вот так, а тут этак? А как ты правильно придумал…'. Одним словом, к концу проектирования Алексей был уверен, что все придумал он. А Софья просто помогала.
Почти по ГОСТу на листах бумаги была нарисована общага барачного типа, по сорок комнат на этаже. Два этажа, больше закладывать смысла не было, не терем. Софья могла бы и пятиэтажку посчитать, но зачем? Каждая комната на три человека. Кухня не предусмотрена, на первом этаже столовая, там же и готовить, а заодно от печей обогревать здание.
Рядом большая баня.
Школа – пока небольшой проект. Классы на сорок человек каждый. Лавки, столы, доски с грифелями. Пока классов немного – всего шесть. И спортивный зал. Большой и маленький.
Софья была готова, что первый набор будет небольшим, всего человек сто. Проверить идею, посмотреть, подумать… Но ведь строить надо с запасом! Сто в этом году, сто в следующем, так к шестнадцатилетию у Алёшки и тысяча человек наберется. Подготовленных, умных, преданных. А то и поболее.
Спортивная площадка, конюшня, подсобное хозяйство в виде курятника и свинарника.
– а это вам зачем? Неужто воины будут за свиньями ухаживать?
– Будут, тятенька, – Алексей, обсуждавший эту проблему с Софьей, даже и не смутился. – Ежели дисциплину нарушат или честь учебную запятнают. – Еще как будут!
– Так розгами‑то оно вернее будет?
Алексей Михайлович явно подшучивал над сыном, но в каждой шутке…
– Так одно другому и не мешает, тятенька…
Алексей Михайлович собрал листы бумаги.
– дорого это обойдется, сыне…
– Тятенька, так лучше мне ничего не дари… нам с Сонюшкой! Лучше в дерюге ходить, но души детские спасти от холода и голода…
Софья закивала с такой надеждой глядя на отца, что Тишайший только вздохнул. Дети, иначе и не скажешь. И ведь не о себе думают, о детях… таких же, которые без отцов – матерей остались.
Наследник растет.
Опора и надежда. И идея эта очень неплоха. Да и денег не так, чтобы много потребуется.
– а ты сам бы, сынок, учиться в такой школе хотел?
– Так ежели эту школу в Коломенском или где рядом изладить, то лучшего и пожелать бы нельзя!
Алексей загорелся сразу же. Еще бы, если Софья эту идею подкидывала планомерно и целенаправленно. Может, потом он и перегорит. А может, и нет, если все пойдет как надо.
– Тогда придется тебе там круглый год жить… не тяжело будет?
– Так и приезжать буду, да и… ты же со мной Сонюшку отпустишь? Правда?
– в школу?!
Идея явно не прижилась. Дети дружно замотали головами. Конечно, не в школу! Просто жить в Коломенском!
Алексей Михайлович задумался.
– Посмотрим…
Теперь оставалось только сжимать кулачки на счастье. Ну и планомерно капать на мозги окружающим. А заодно – налаживать контакты и искать кандидатуру на роль надсмотрщика. Чтобы и в авторитете была – и управляема. Идеальным вариантом оказалась царевна Анна Михайловна. Та самая темная лошадка.
Она смирилась со всем, не бунтовала, ничего не требовала и тихо жила в своем тереме, угасая день ото дня. А Софье как раз такая и нужна была. Одну ее в Коломенское не отпустят, факт, а вот под присмотром старшей царевны – могут. Вопрос – кого выбрать?
Татьяна Михайловна не годилась. Она покамест племяшку не трогала, но пакость подстроить могла, дай только волю. Ой как могла…
Ирина Михайловна? Ей и тут неплохо, при брате.
Мать, естественно, не поедет. Оставалась царевна Анна. Оставалось решить, как познакомиться поближе. Но Audaces fortuna juvat, как говорил умный дяденька Вергилий. Кто это такой, Софья не помнила, а вот с принципом была согласна полностью. Смелому судьба поможет?
Да всегда и с полным нашим удовольствием!
* * *
После очередного воскресного богослужения, Софья и отловила царевну Анну. Специально ждала в коридоре, сбежав от служанок. Бросала мячик об стену, прыгала, а когда появилась царевна Анна, мячик совершенно случайно отскочил не туда, Софья подпрыгнула, но платье оказалось неудобным – и девочка упала. И заплакала, конечно…
И сердце женщины не выдержало.
Девочка была подхвачена на руки, слезки вытерли, утешили, а дальше Софья сама отказалась расставаться с доброй тетей. И попросила сказку.
Выслушала какую‑то ахинею об очередной замученной святой, попила у царевны чая – и таки получила приглашение заходить.
Несколько дней она ходила к Анне Михайловне одна. Приручала, успокаивала, влезала в душу, осторожно, исподволь выясняя, в чем причина изоляции. Все оказалось просто.
Анна сама по себе была довольно замкнута. И не самым любимым ребенком. С матерью не сблизилась, с братом тоже, честно слушалась старших, молилась, вышивала, опять молилась – и безропотно подчинялась этому однообразию. Понимала, что ни семьи, ни детей у нее никогда не будет, тосковала, ездила на богомолья, ждала смерти…
Софья ударила именно в то место, где помещалась нерастраченная материнская нежность. И вся любовь пролилась на нее и на царевича Алексея. Хотя на Софью – больше. Девочка специально старалась так устроить и вины за собой не чувствовала.
Да, она все делала специально. Да, она лезла в душу, буквально заставляя женщину выйти из спячки и полюбить себя и Алексея. А с другой стороны – разве от этого кому‑то хуже?
