Текст книги "Осака"

Автор книги: Галина Навлицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Всевозможные товары, поступающие в Осака, доставлялись в город по горным дорогам на лошадях и на плечах грузчиков, плыли на речных и морских судах. Порты Кавагути и Кавадзири в западной части Осакской бухты были так загружены, что передвигаться там можно было только «посуху», перешагивая значительную часть водного пространства с сайпана на плот, с судна на судно. Именно здесь и родилась тогда поговорка: «Семьдесят процентов богатства страны – в Нанива, и семьдесят процентов богатства Нанива – на ее кораблях».

В те же времена здесь создавались транспортные компании, в обязанности которых входила доставка товаров в Осака морским путем. Компании «Хигаки Кайсэн» и «Тару Кайсэн» обслуживали два самых крупных потребительских района того периода – Осакский и Эдоский. «Хигаки Кайсэн» везла на центральный рынок страны хлопок, бумагу, растительное масло, сахар, сушеную рыбу, железо, парфюмерию, воск. «Тару Кайсэн» транспортировала «горячительные» напитки – сакэ и рисовое вино. Третья из этих наиболее известных транспортных компаний – «Мацумаэ-бунэ» – стала связующим звеном между Осака и отдаленными районами страны. Само название компании свидетельствовало о том, что ее суда курсировали в районе Хоккайдо, известном в средневековье как Мацумаэ. Небольшие маневренные корабли этой компании плавали в бурных водах вокруг северо-западной части Хонсю – Хокурику – и даже поднимались по рекам. Значительную часть товаров, перевозимых судами «Мацумаэ-бунэ», переправляли с севера Японии сначала по морю, затем из Хокурику по рекам и озерам до Кидзу, которая, впадая в Осакскую бухту, вела через сеть рукавов и каналов тяжелогруженые суда прямо к стенам знаменитых многочисленных складов.

Книга «Нанива но кадзэ» («Ветер Нанива»), написанная Кусуми Сукэтоси, представителем известной торговой семьи, – своеобразное кредо коммерческого мира. Она полна дифирамбов в адрес осакских купцов. Если верить ему, то они, оказывается, были людьми и мужественными, и жизнестойкими, и честными, и беззаветно преданными гильдии и жителям города, нередко жертвующими во имя их интересов своими собственными. «В торговле они (осакские купцы. – Г. Н.) действовали прежде всего во имя будущего, даже если это приносило минимальную прибыль»[17]17
  Осака-фу но рэкиси. Токио, 1978, с. 35 (на яп. яз.).


[Закрыть].

Однако множество разнообразных документальных свидетельств, в частности о деятельности тех же вышеупомянутых компаний, вносят в этот несколько идеализированный образ купца весьма реалистические детали.

Обе компании не только осуществляли контроль над перевозкой основных товаров между Осака и Эдо, но и, по свидетельству Такидзава Мацуо, вели жестокую конкурентную борьбу. В 1772 г. компания «Тару Кайсэн» получила от сёгуната монополию на торговлю винно-ликерной продукцией. Предварительно представителями компании было сделано «подношение» (десять кусков серебра) самому сёгуну. На следующий год «Хигаки Кайсэн» тоже прибегла к подобной тактике, испросив монополию на перевозку всех остальных товаров, кроме основных семи статей (бумага, хлопок и хлопковые товары, лаковые изделия, татами, бобы и бобовые соусы, вина и сакэ).

«Тару Кайсэн» отреагировала на это увеличением количества судов, обслуживающих купеческие гильдии, и усовершенствованием процедуры транспортировки грузов. Компания попыталась даже выбить почву из-под ног конкурента, предоставив суда под товары, на перевозку которых «Хигаки Кайсэн» имела давнюю монополию. «Война» между компаниями все больше разгоралась. В нее включились две компании из Осака и Эдо, связанные совместными торговыми операциями. В Осака в объединение входило двадцать четыре гильдии, и называлось оно «Двадцать четыре гильдии», в Эдо – «Десять гильдий». Товары этих компаний перевозились «Хигаки Кайсэн», и мощные купеческие корпорации обратились к сёгуну с просьбой наложить запрет на нелегальные перевозки «Тару Кайсэн».

Наконец 8 июня 1845 г. «Хигаки Кайсэн» (после непрерывной семидесятитрехлетней борьбы) добилась победы. Однако ненадолго. В отместку конкурирующая компания полностью дезорганизовала транспортировку грузов между Осака и Токио.

Такие конкурентные войны с крушением одних компаний и обогащением других не были редкостью для торгового мира Осака – «кухни страны». Немало «столкновений» происходило и в Мацумае-бунэ. Однако, как бы ни были длительны и суровы торговые сражения, в Осакский порт неизменно шли вереницы судов. Осака оправдывал славу города с тысячью «прибывающих и убывающих судов».

Осака – «держава» бога Дайкоку

Забитый судами порт, густая сеть рек и каналов придавали своеобразие городу. Жизнь здесь била ключом, словно повторяя пульс всей страны. Но не только они формировали яркий, самобытный облик. Самобытность городу придавали рынки. Весь Осака казался одним огромным рынком, переполненным шумной толпой. Каждый год, когда заканчивался сбор урожая, в «державе» бога Дайкоку наступал самый буйный и красочный сезон. В спокойной и наименее украшенной части рынка расставляли шеренгами и укладывали многоярусными баррикадами тысячи, миллионы аккуратно запечатанных светлых мешков с рисом. Именно здесь определялась конъюнктура года, решалась судьба страны: ждут ли даймё высокие прибыли и наступил ли для простолюдина голодный год или сытый.

Рынок занимал большую территорию в южной части города. В него входили десятки специализированных рынков. Весьма своеобразен архитектурный облик этого обширного района городской застройки – улицы, идущие с севера на юг, были густо застроены домами-лавками. Они так тесно примыкали друг к другу, что казалось, будто дома стоят под одной длинной черепичной крышей. По типу рынков крупных китайских городов одна из центральных улиц торгового района была перекрыта единой высоко поднятой над лавками крышей. Здесь располагались со своим товаром представители богатых ремесленных объединений – ювелиров, резчиков по металлу, ремесленников, занимающихся ткачеством и производством аксессуаров для национальной одежды.

Обычно осенью рынок был переполнен товарами, поэтому торговля шла даже с лодок. Их ставили в воде вплотную, таким образом получался единый помост.

И каких товаров тут только не было! На одной улице лавки выстроились в длинный ряд. Пестрыми грудами возвышались там изделия из лака. Долбленные из дерева, сверкающие глянцевитыми боками большие и малые чаши и чашки[18]18
  Длительный и сложный процесс изготовления таких чаш имел ряд строго установленных операций. Сначала шла заготовка определенного размера частей ствола криптомерий, затем дерево высушивалось. Острыми стамесками мастер выдалбливал углубление и путем удаления слоев дерева чаше придавалась форма, после чего ее покрывали лаком.


[Закрыть], красные и черные подносы, столики и шкатулки, ларцы и сундуки – лазурь и золото, расплеснувшиеся на черном и красном лаке. Каждое из искусно выполненных изделий, и дорогое и дешевое, отражавшее национальный вкус и техническую виртуозность традиционного производства, по праву могло стать и обиходной вещью в небогатой семье, и украшением в аристократическом жилище. На другой улице продавались изделия из бамбука. Это растение – символ долголетия, гибкости и упорства – весьма почитаемо японцами. Ветвями бамбука обычно украшались двери дома в праздники; молодые гибкие прутья шли для плетения корзин, шкатулок; стволы использовались как своеобразные ведра для воды, а также в качестве дренажных труб в очистительной системе города.

В нескольких торговых рядах торговали благородным серебром (черненым, узорчатым, в слитках), произведениями искусства, ювелирными украшениями – сверкающие груды, поглотившие блеск разнообразных даров подземных кладовых и огромный человеческий труд и фантазию. Эти ряды сменяли лавки, набитые медной утварью, посудой, светильниками, звонкими колокольчиками с чистейшими голосами и басовито рокочущими гонгами. Пожалуй, одним из интереснейших уголков рынка был тот, где покупателю предлагали изделия из металла и оружие.

Еще с первых веков нашей эры на Японских островах были известны приемы литья и художественной обработки металла. С распространением буддизма изделия из металла начинают занимать все более значительное место в художественной культуре Японии – создавались бронзовые статуи, отливались колокола и замысловато-сложных форм бронзовые и медные фонари. Для буддийских храмов по всей стране лили из бронзы храмовую утварь: вазы и курильницы, украшения к переносным храмам, ритуальные сосуды и шкатулки с резными металлическими застежками. Для декора культовых интерьеров использовались чеканка и резьба по металлу, инкрустация драгоценными металлами.

Широкому производству разнообразного холодного оружия с начала XII в. способствовали рост феодальных усобиц и борьба за власть между феодальными кланами. Из поколения в поколение в семьях кузнецов-оружейников передавались секреты изготовления боевых клинков, искусство ковки и закаливания мечей. Высоко ценилось также и художественное оформление оружия – короткие мечи вакидзаси (полуметровые) и длинные (полутораметровые), слегка искривленные двуручные катана, годные для фехтования двуручным мечом и для сэппуку. Клинки обычно украшались гравировкой по металлу, а рукоятки – драгоценными камнями. Наиболее декоративной частью боевого меча была цуба (гарда) – круглая или овальная пластинка с прорезями в центре. Благодаря ювелирному искусству оружейников на незначительной по размеру поверхности цубы создавались поэтические пейзажи и детально разработанные сюжетные композиции. Особенно этот тип декора был характерен для XV–XVI вв. Позднее поиски художественной выразительности приводят художников к использованию в декорировании рукояток и ножен оружия различных сплавов. Сочетание в одной композиции глубокого черного цвета сякудо – сплава меди, олова и свинца с золотом и сибуити – сплава меди и серебра давало возможность достигать необычайной выразительности и живописности в выполнении сюжета. Благодаря широкому спектру оттенков, получаемых в результате сплавов различных металлов, использованию резьбы по металлу, инкрустации золотом и серебром боевой меч становился высокохудожественным образцом прикладного искусства.

С развитием тя но ю (чайной церемонии) и распространением ее в стране в XV–XVI вв. появилась потребность в изготовлении специальной посуды – массивных литых котлов, железных и бронзовых чайников.

^{Лавка известного средневекового торгового дома Мацуя}

^{Средневековый костюм японского воина}

Эстетическая концепция чайной церемонии, превратившаяся теперь в четко разработанное действо, предполагала строгие формы и скупой декор изделий. Котлы и чайники, с одной стороны, напоминали обычную кухонную утварь в крестьянских хижинах, с другой – почти в каждом случае требовали новых форм и нового декора. Изысканная и нарочитая простота изделий из металла, к тому же нередко усложненных припаиванием отдельных деталей, в действительности была далеко не простым производством уникальных вещей.

В связи с широким развитием в XVII в. ремесел и торговли, распространением городской культуры еще больше расширилась и сфера действия оружейников-ювелиров, производящих богато декорированное, фактически потерявшее свое боевое назначение оружие. Вместе с тем для украшения интерьера стало изготовляться много художественных изделий из металла – бронзовых с чеканкой курильниц для сжигания трав, декоративных скульптур, ваз, кованых, инкрустированных драгоценными металлами, сплавами и эмалями, переносных и стационарных фонарей, декоративных скульптур, изображений божеств и т. д. На Осакском национальном рынке в изобилии были представлены работы знаменитых мастеров школы Гото из Киото и Kaгa, оружейников из Осака.

Несколько кварталов в центральной части торговых рядов занимали лавки, представляющие разнообразные виды национальной одежды и аксессуары к ним. Здесь продавалась рабочая одежда преимущественно темных тонов: момпэ – узкие штаны с завязками у щиколотки (в них крестьяне работали в поле), хаори – накидки с расширенными рукавами, надевающиеся на кимоно, разнообразные дзори – сандалии на ремешках с соломенной или деревянной подошвой, высокие, как котурны, гэта – деревянные подошвы на двух высоких дощечках-подставках, домашние хлопчатобумажные кимоно. Всеми этими недорогими, скромными изделиями торговали в начале квартала. Они как бы предваряли парад красочных национальных одеяний. Дорогие кимоно для самураев, торжественные многослойные одежды для придворных из тончайших шелков со сложной расцветкой (орнамент наносился вручную), парчовые полосы твердой, слюдяно-мерцающей ткани для оби – пояса с большим бантом на спине (им подвязывается кимоно) – поражали покупателя разнообразием красок, размахом фантазии, изобилием.

Десятки лавок торговали только аксессуарами к национальному костюму – твердыми шнурами и лентами, длинными шпильками, с цветными шишками и набалдашниками на концах для украшения высоких причесок гейш, а также нэцкэ – пуговицами-брелоками и инро – тушечницами. В национальном японском костюме нет карманов. В XV в. с появлением пояса возникли и нэцкэ, при помощи которых к нему прикрепляли кисет, трубку, кошелек или коробочку с тушью, печатью. Постепенно нэцкэ становятся предметом украшения, самостоятельным видом прикладного искусства. Вырезанные из дерева, слоновой кости, лака, металла, коралла, янтаря и агата, нэцкэ часто представляли шедевры миниатюрной скульптуры. В конце XVII в. по всей стране уже было много резчиков-профессионалов. Особенно славились работы мастеров Осака, Киото, Нара, Нагоя. Мастер Сюдзаи Ёсимура родом из Осака. У него было много учеников и последователей. Изделия мастеров из Осака, так же как и из других городов, становились достопримечательностью торговой жизни города. В конце XVII – начале XVIII в. на смену первоначально заимствованным сюжетам из Китая в скульптуру нэцкэ пришли исконно японские образы.

Мастера изображали мифологических героев и поэтов, богов, духов, демонов, актеров, национальные символы, предметы быта, животных, растения, цветы. Например, цветок сливы был известен как знак весны и любви, персик – символ долголетия, тыква – эмблема целомудрия. Излюбленными персонажами нэцкэ стали «семь богов счастья» (прежде всего Хотэй – бог довольства и Дайкоку – символ богатства и счастья), мудрец Дарума, хранитель домашнего очага, зверек тануки (барсук), тэнгу– леший, лиса, поэтесса древности Оно но Комати. Инро (их часто подвешивали на шелковом шнуре к нэцкэ) были тоже предметами, демонстрировавшими виртуозное искусство средневековых ремесленников.

Искусство лаковой росписи в Японии имеет многовековые традиции. Уже в VI–VII вв. оно достигло значительного развития. На работы по лаку уходило много времени – простая, без инкрустации или росписи, лаковая поверхность требовала шестидесяти операций. Каждый слой лака просыхал во влажном воздухе не менее двенадцати часов. Получался изумительный глубокий черный цвет обычно путем прибавления солей железа к прозрачному лаку. Достигался исключительный эффект, если на прозрачный, еще не высохший лак сыпали через шелковое сито мелкий золотой порошок. В результате – гладкая или рельефная золотая поверхность. В хэйанский период, в эпоху господства аристократической культуры, лаковая роспись, лаковые изделия получили широкое распространение как в жилищах феодального класса (лаковые экраны и ширмы, столики и шкатулки), так и в храмах (алтари, потолки, створки дверей). Статуи расписывались лаком и инкрустировались перламутром.

С приходом к власти военной верхушки, а впоследствии с развитием городской культуры, когда огромное влияние приобретает сословие торговцев, лаковые изделия выходят за пределы использования их узким кругом аристократов и духовенства и становятся чрезвычайно популярными среди городского населения.

На Осакский рынок с начала XVII в. хлынул поток лаковых чаш, наборов для еды, больших и малых столиков для трапезы, бутылей, подносов, коробок для косметики, инро, лаковых украшений для музыкальных инструментов, гребней, одежды, обуви и т. д. Широкую известность приобрели несколько семейств мастеров, работающих по лаку. Так, например, целая династия Кома из поколения в поколение создавала великолепные изделия из цветного лака. Произведения по лаку семейства Кадзикава на Осакском рынке во второй половине XVI в. занимали особое место. Своими живописными композициями из цветов, с разнообразной инкрустацией из металлов был известен Хоями Коэцу. Как непревзойденный мастер лаковой росписи прославился Огата Корин. Дошедшие до наших дней инро, шкатулки, ларцы и другие изделия работы Корина, по мнению японских исследователей, считаются шедеврами национального искусства, уникальными образцами лаковой росписи.

Наряду с произведениями прикладного искусства – миниатюрной скульптурой, изделиями из металла и лака – значительное место в ассортименте Осакского рынка занимали фарфор и керамика. Керамическое производство в Японии имеет многовековую историю. По свидетельству археологов, сравнительно высокий уровень мастерства демонстрируют изделия, найденные в слое раннего неолита – во II–I тысячелетиях до н. э. С V в. получает распространение гончарная техника. Она пришла на Японские острова вместе с переселенцами с материка (корейскими мастерами). В то время в центральной части страны и на острове Кюсю строилось много печей для обжига глиняных изделий. Все больше появлялось разнообразных изделий. Как правило, это были предметы домашнего обихода – кувшины, вазы (декоративные и для цветов), посуда, сосуды для сжигания трав и т. д.

Однако истинный расцвет для керамического производства наступил в XVI–XVII вв. Распространение ритуала чайной церемонии содействовало также развитию керамики, появлению ее новых форм и специфических черт. Эстетическим канонам церемонии, требующим простоты обстановки и атрибутов, обладающих неброской, скрытой, но истинной красотой, вполне соответствовала керамика с массивными, словно коваными формами, с глазурью густых и неярких тонов. Ценились чаши для чайной церемонии с небольшой неточностью овала, даже с отпечатками пальцев мастера на краях формы. Это как бы придавало дополнительную ценность изделиям.

^{Японская фарфоровая ваза. Средневековье}

С ростом городов, появлением богатых городских сословий, многочисленных рынков, в том числе и национального в Осака, изменился и характер керамических изделий. На смену простому и строгому декору приходит изощренный. Создаются дорогие, отделанные золотом, яркие керамические изделия со сложным орнаментом.

Вместе с тем мастера-керамисты продолжают искать новые сочетания красок, совершенствовать технику росписи. Великолепная керамика Сацума (феодальный клан на юге Кюсю) с надглазурной росписью эмалевыми красками, с яркими, четкими цветами и листьями, рельефно выступающими и свободно стелющимися по светлой глазури, – свидетельство этих поисков. Эта керамика обладала неповторимым очарованием. Огромную известность в стране стал приобретать фарфор, впервые появившийся в XVI в. Заслуженной славой пользовался фарфор арита (провинция Хидзэн, Кюсю) не только в Японии, но с конца XVII в. и в Европе. В начале XVII в. корейский мастер Лисан бэй обнаружил здесь белые глины, которые стали основой производства. В них в наибольшей степени воплотились черты национальной эстетики, особенности художественного восприятия японцем окружающего мира.

Подглазурная роспись кобальтом, цветной мелкий рисунок уваэцукэ (он наносился на ослепительно белый фарфор, покрытый прозрачной глазурью), яркая роспись, основа, подвергающаяся обжигу, определяли специфику арита. Высококачественные изделия Хидзэн с орнаментом нисики («парча»), которая представляла собой подглазурную роспись кобальта с зеленым и красным цветами, были известны в Европе под названием «Старая Япония». Однако имелся в Хидзэн и такой фарфор, который вывозить запрещалось – он шел только на внутренний рынок, преимущественно на Осакский. Это был дорогой фарфор, и покупали его богатые люди. Чрезвычайно популярен с конца XVII в. стал кутани-яки – фарфор из провинции Kaгa. Местные керамисты, заимствовав из Хидзэн методы росписи, создали свой стиль – яркую цветовую палитру эмалевых красок, соединяющую сочный синий цвет с зеленым и желтым.

Однако, как ни велик был ассортимент керамических изделий, представляемых торговыми рядами в Осака, часть их вообще никогда не попадала на полки лавок. Изделия старинных керамических мастерских в Орибэ, Киото и его предместьях – Аваита, Отоваия и других, – работы известных мастеров, таких, как Нинсэй, Киндзан, в основном попадали к главам феодальных домов. Фарфор с острова Хирадо (местечко Миковаси) – белоснежные изделия с тончайшим черепком и необычайно живописной кобальтовой росписью – предназначался только для семьи сёгуна и крупных даймё. Работы, широко представляемые ремесленниками на рынки страны и на осеннюю Осакскую ярмарку, отличали мастерство, вкус и безупречная точность в исполнении операций. На рынки попадали изящные изделия высокого качества. Как правило, знания и практические навыки ремесленника оказывались выше уровня развития техники.

Надо сказать, что подобными качествами обладали и привозные изделия, в частности китайские, ввозимые японскими торговцами с материка. В Осака в 1641 г. прибыл первый груз из Китая. Его доставили китайские купцы. С тех пор китайские торговые суда стали совершать регулярные рейсы в Японию. Большую часть груза составляли фарфор и атлас. На китайский фарфор в Осака был огромный спрос. Кроме того, японские ремесленники внимательно изучали стиль китайских росписей и часто интересовались у приезжих китайцев техникой производства того или иного заморского изделия. В частности, это касалось тончайших фарфоровых изделий, чашек и колокольчиков, тонкостенность которых определялась спецификой исходного сырья – тонкостью и просеянностью помола, плотностью и выдержанностью фарфорового «теста» и т. д. Специфика производства этих изделий в отличие от европейской состояла в том, что их расписывали не обожженными, а слегка подсушенными на воздухе.

Своеобразен был и декор этих изделий. Монохромный, интенсивный цвет (например, так называемый «бычья кровь») глазурованных сосудов чередовался с многоцветьем различных росписей, особенно «потечных глазурей». До конца XVI в. изделия со случайными затеками считались браком. Вторую половину XVIII в. считают временем овладения китайскими мастерами сложной техникой – кусочки окислов металлов наклеивались на края черепка и при высокой температуре, во время обжига, текли по сосуду, создавая причудливые «пламенеющие» глазури[19]19
  См.: Э. П. Стужина. Китайское ремесло в XVI–XVIII вв. М., с. 10.


[Закрыть]. В то время в Японию попадали даже такие знаменитые изделия с монохромными глазурями, как «пьяная красавица», «одежда старого монаха», с легкоплавкими глазурями красного, сиреневого и белого цветов – «белая, как зубы», «сладкая белая», «белая, как рыбий пузырь» и т. д. Завозили сюда и разнообразные декоративные сосуды с полихромной росписью в стиле «тысяча цветов». На этих изделиях сложный цветовой орнамент размещался на бело-желтом, черном или золотом фоне. Большим спросом у богатых городских семей пользовались предметы китайского фарфорового производства, совмещающие подглазурный рисунок кобальтом с надглазурной росписью эмалями, а также посуда и декоративные вазы, на которых наносился рисунок, повторяющий картины известных художников или узоры шелковых тканей.

В Японии, как известно, огромной популярностью пользовался также китайский шелк. Здесь он стоил в десять раз дороже, чем на материке. В отдельные годы знаменитый белый шелк, узорные шелка, всевозможные виды шелковых тканей, шелковый вельвет, бархат и шелк-сырец занимали первое место в торговле с Японией, несколько оттесняя другие товары, такие, как фарфор, чай, ценные породы дерева и изделия из них, металлы и жемчуг.

Когда в Осакский порт приходили китайские суда, то и без того шумная торговая часть города становилась еще более оживленной от съехавшихся со всех концов страны покупателей. Рынки, торговые улицы и кварталы, как правило, были ярко украшены цветными гирляндами, пестрыми бумажными фонарями. Над всем этим медленно плыли в воздухе громоздкие и важные храмовые фонари-колоссы. А ниже, прямо над людским водоворотом, сталкиваясь, суетились фонари-«простолюдины». Ветер раскачивал их, швырял из стороны в сторону, а они, легкие оранжевые, голубые и синие, собирая в гармошку свои гофрированные стенки, словно лукаво подмигивали начертанными на них танцующей вязью иероглифами…

Хотя торговая часть Осака была огромна, тем не менее жилые кварталы ремесленников и простолюдинов занимали в нем немалую территорию.

В результате эволюции японского жилища в разных частях страны было создано несколько типов жилого строения. Даже в одной климатической зоне в разных местностях складывались разные типы городской и сельской застройки. Для Киото, например, характерно замкнутое жилище. Внешние, выходящие на улицу стены дома, как правило, не раздвигаются, но имеют разнообразные, часто идущие вдоль всего фасада решетки. Осакский вариант жилого дома иной – он более открыт, а тесно составленные в узкие улицы двухэтажные деревянные строения имели раздвигающиеся стены на обоих этажах. В восточной, окраинной части застройки, в кварталах, где жили простолюдины, нередко на первом этаже размещалась маленькая лавка или мастерская, а на втором жил сам хозяин с семьей. Рано утром стены раздвигались, и глазам прохожего открывалась вся внутренняя жизнь дома: сидящий на татами продавец и весь нехитрый набор товаров или семья мастерового с разложенными вокруг орудиями и предметами производства.

Улицы в таких районах были очень узки (часто всего в несколько шагов), а специфика влажного и жаркого климата требовала постоянного проветривания помещения, поэтому и в Осака, и в Киото, в районах, где жили ремесленники, сложилась практика ограждения внутреннего пространства дома деревянной решеткой. Окна, различные проемы в строении, раздвигающиеся стены в узких улицах, где дома шли вплотную друг к другу, закрывались – ставилась решетка в метре перед раскрытым фасадом, которая служила своеобразным экраном. Такая решетка называлась бэнгаранури. Дворец феодала, жилище настоятеля монастыря и богатого купца широко раскрывали свои стены в сад, примыкавший к дому и составляющий с ним одно целое.

В свою очередь, простолюдин, не имевший перед домом даже клочка земли, ставил, как и его соседи, деревянный экран. Он относил его на метр-другой (если позволяла ширина улицы) от раскрытого дома, и этот плотно сомкнутый ряд деревянных ограждений, идущих с двух сторон улицы, давал бедному горожанину единственную возможность проветривать дом, служил ему скудной заменой изысканного сада с деревьями и лужайкой, зелеными островами на зеркале пруда. Как правило, эти решетки были из аккуратно обтесанных деревянных планок или ветвей бамбука определенной толщины.

Поскольку дерево всегда было излюбленным строительным материалом в стране, сложилась своеобразная эстетика и тщательно разработанная технология сооружения деревянных ограждений. Наиболее распространенный тип решетки – секция длиной от девяноста сантиметров до метра восьмидесяти сантиметров с планками шириной до трех сантиметров. Почти всегда дерево в них имело красновато-коричневый оттенок. Дело в том, что оно масляными красителями не покрывалось, а в ходе многих операций пропитывалось определенными составами, создающими в конечном счете этот приятный для глаз японца оттенок. Решетки ставились вертикально и через определенные интервалы фиксировались. Ширина интервала могла варьироваться, но, как правило, для домов в пределах одного района Осака (рыночного, прибрежного, северного и т. д.) оставалась одинаковой и постоянной. Все инструкции по этому поводу представляли пример строжайшей канонизированности. Так, дамадо, выступающее окно, поднятое над татами на шестьдесят сантиметров, с внутренней стороны закрывалось вертикальной решеткой длиной в один метр восемьдесят сантиметров с планками пятнадцать миллиметров шириной и девятнадцать толщиной, расположенными через интервалы в пятнадцать миллиметров. Общая ширина такой деревянной «ставни» – шестьдесят семь с половиной сантиметров.

Однако этих указаний еще недостаточно. Так, особо фиксировался облик крестовины секции (на несколько десятых сантиметра отличающейся по размеру), подчеркивалось, что самый верхний уровень решетки имеет широкий интервал, для того чтобы создать достаточное поле обзора. Зато майра-до – решетка, закрывающая дверь, в большинстве случаев выглядела гораздо проще. Деревянные планки здесь являются креплением рамы, идут горизонтально через равные интервалы, иногда такая майра-до используется для разделения частей дома, причем четкий рисунок планок часто оттеняется стеклом, подставленным с обратной стороны. Разнообразные виды майра-до использовались в огромном количестве в торговых домах, крупных и мелких лавках. Перед майра-до, легко сдвигавшейся в сторону, посетитель обычно опускался на колени со словами:

– Гомэн кудасай! («Извините!»)

Одновременно это и извинение, и желание узнать, дома ли хозяева и можно ли войти. Поэтому посетитель ждет ответа:

– Охаиры кудасай! («Входите, пожалуйста!») Появляется хозяйка и, склонившись в вежливом поклоне, отодвигает скользящую по пазам ставню.

Однако широко бытовавшая в торговых и жилых кварталах решетка рождена не спецификой жизни средневекового Осака. Она, как можно предположить, имела свой ранний прототип в аристократических жилищах и императорских резиденциях хэйанского периода. Правда, тогда это была подвесная ставня ситомидо, качавшаяся на петлях, поднимавшаяся наружу и вверх и прикреплявшаяся в жару к крючку, приделанному к карнизу крыши. Постепенно ажурная ситомидо окончательно спустилась вниз. Она соединила нижнюю решетчатую часть с верхней, обтянутой вощеной бумагой, и стала ограждать в храмовых и торжественных резиденциях внутренние помещения, выходящие на энгава. Дальнейшая же ее эволюция, обусловленная характером национальных форм быта, особенностями климатических условий, привела к тому, что этот атрибут аристократического жилья обрел весьма активную жизнь на шумных улицах и в домах торговых районов, кварталах, где обитали ремесленники и бедный городской люд.

Традиционная японская решетка, как правило, никогда не закрывает неосвещенные части здания. Тем не менее, когда фасад перечеркнут легкими штрихами деревянного экрана, это не позволяет никому: ни идущему мимо, ни даже остановившемуся проникнуть взглядом вовнутрь. В то же время человек, находящийся в комнате, имеет большую дистанцию обзора улицы (до девяти-одиннадцати метров) и малую (до полутора метров), если кто-то стоит у решетки, поставленной перед домом.

Эта структура осакских домов отражала ставшие в средневековье характерными черты общенационального типа городского жилища на Японских островах. В то же время Осака был местом, где родился и свой стиль городского строительства, имеющий специальное название – Осака госи. И появление стиля, и его специфические черты были определены социально-экономическими условиями города, занимавшего особую позицию в истории развития страны. «Кухня нации», торговая столица, Осака породил стиль жизни, главные акценты которого формировал дух коммерции. Купечество, его интересы и идеалы, его жизнь с ежедневными конкретными проблемами создали Осака госи, что в переводе значит «решетчатый, торговый Осака». Примером строительства в этом стиле стал район Сэмба – сердце коммерческого Осака, где тесно прижатые друг к другу купеческие дома-лавки, деревянные двухэтажные строения, одновременно служили и торговым помещением, и жильем для купеческой семьи.