Текст книги "Сыщик, призрак и тетка Евгения(СИ)"

Автор книги: Галина Зорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Зорова Галина А
Сыщик, призрак и тетка Евгения

Зорова Галина

СЫЩИК, ПРИЗРАК И ТЁТКА ЕВГЕНИЯ

(детективные и не очень приключения)

Аннотация: Старинный дворец в получасе езды от современного города. Шебутная компания, занятая экскурсиями, фольклорными праздниками и выяснением отношений. Бедолага-призрак, тайна которого в преданиях старины глубокой.

А ещё коварные и очень современные руки загребущие бесчестных бизнесменов, которым плевать на всю эту романтику.

Вполне подходящий антураж для очередного отпуска бывшей балерины, не так ли?

ЧАСТЬ 1

1

– Аквамарин, топаз редкой окраски, изумруд, а вот чистейшей воды сапфир. Древнеримская гемма, редкого исполнения молочник из мейсенского сервиза...

Голос Ярослава Сергеевича Борцова звучал непривычно сладко, как будто с Ириной говорил не декан факультета, а льстивый продавец, соблазняющий выгодную клиентку раритетеми.

Но она капризно мурлыкнула:

– А вот это почему не показываете?

Мурлыкала отнюдь не кошечка, а пантера или тигрица.

Маленький старичок-антиквар доставал из витрин и шкафов вещи и вещицы, раскладывал перед ними с Яриком.

– Да как же не показываю? – еще сильнее засуетился он. – Тут, видите ли, чеканка по платине и инкрустация бриллиантами.

– Но бриллианты носят старухи или глупые девы! – привередливо заявила Ирина.

– Сердце моё, посмотри на работу, – уговаривал Ярик, а старик подпевал:

– Это же произведение выдающегося ювелира. Ученика Челлини. Какая работа... работа... работа.

Сквозь его завлекающий голос пробился нежный птичий щебет. В антикварном магазине наступила весна?

Ох!

Работа.

Самая настоящая.

Привычным движением Ирина хлопнула себя по карману, потом нащупала трубку на столе. Пыталась понять, чего хочет надоедливый абонент:

– Ирина Владиславовна, вы там в порядке? Я стучу и стучу...

Она села на диване, поправила тёмные кудряшки, вскочила, одёргивая спецовку. Кинулась к двери. Наяву худощавая бывшая балерина с прямой спиной и твёрдой походкой – в полусне ещё видела себя вихляющей пышным задом пепельной блондинкой чуть за двадцать лет с хищными губами и оценивающими глазами.

– Ребята, вносите, – скомандовал преподаватель Каменцев и с улыбкой спросил: – Куда?

Ирина вяло махнула рукой на ту часть мастерской, где стояли поломанные стулья. Студенты добавили к ним ещё десяток и ушли. Продолжая улыбаться, откланялся Каменцев. Она заперла дверь, продолжая переживать чудеса своего сна, который не собирался исчезать из памяти, как это обычно бывает. Настоящий сериал.

Вот так поверишь в переселение душ!

Стопроцентно непритворно чувствовала себя молодой стервозной супругой декана Ярослава Сергеевича Борцова, в кабинете которого недавно ремонтировала окно. Неужели она чуточку влюблена в этого... "Ярика"? Ведь таковское кино просто так почудится не может. Ах, каким во сне пользовалась успехом, к её ногам складывали драгоценности Голконды! Но... в жизни пережить подобное – благодарю покорно. Конечно, Борцов и красив, и приятен, только по уши занят своей карьерой и самим собой, и его первой и единственной жене, скромной женщине, не хватающей звёзд с неба, трудно будет бороться с молоденькой стервой, появись она на самом деле.

"А кстати, откуда у него деньги на драгоценные геммы и платину, облепленную бриллиантовой "росой"? Наш университет не из первых... Тьфу ты, это же сон, сон, полная чушь!"

В дверь опять постучали, очень похоже что ногой.

– Ты ещё здесь, Владиславна? – слесарь Семёныч как всегда запасливо тащил какую-то большую железяку, еле протиснулся в дверной проём. – Сегодня, перед отпуском, тебе можно и пораньше уйти. Топай, я, если что, отбрешусь.

– Спасибо, Иван Семёнович.

За оставшиеся сорок минут она могла починить пару-тройку стульев, за отпуск они – увы! – никуда не денутся. Но из-за недавнего сна почему-то хотела выбросить из головы всю эту поломанную мебель, выйти на свежий, пахнущий опавшими листьями воздух и – что? Посетить мерцающий драгоценными камнями магазинчик?

Какой сон!

Ирина сменила рабочую робу на юбку и свитер, из шкафчика забрала куртку и сумочку, прошла к двери профессиональной походкой "балетной", которую никак не удавалось искоренить. Пять секунд верила, что за дверями мастерской её ждет большое-пребольшое приключение... но там капал сентябрьский дождь, студентки, хохоча, бежали к воротам, на стоянке мокли пустые машины.

Она вздохнула и раскрыла зонт. Какой сон! Только вот Каменцев улыбался ей наяву, а она даже не соизволила ему кивнуть. Совсем одичала в мастерской, забыла о кокетстве, словно пасмурная мымра.

2

Как и подозревала Ирина, отпускных заплатили всего сорок процентов, и банкомат выплюнул четыре банкноты.

Остальные через неделю. Или через две. Короче говоря – потом. У неё было кое-что отложено, но всё же финансы пели грустные романсы. Провести отпуск у родителей? Четыре недели бродить по родному городу, который давно стал ей чужим? Ездить с мамой на дачу за поздними овощами, вечерами выслушивать жалобы отца на легкомыслие внучки, которая плохо моет салон старенького УАЗИКА? И придётся Ирине делать это самой.

И скучать, скучать, скучать.

Нет, не сейчас, как-нибудь поближе к концу отпуска!

Но позвонить всё же нужно.

– Нинуля, это я. Как ты там? Как учёба? Кушаешь хорошо? А почему мама не отвечает... то есть, бабушка?

– Да, мама, кушаю. Всё в порядке. Оценки хорошие и отличные. Бабушка с дедушкой пошли в гости, телефоны не взяли, чтобы не быть "под колпаком"... Ой, мне нужно бежать на семинар. Па-па-па!

– Па, – ответила Ирина в замолчавшую трубку. "Нас разбросало по разным городам, и мы общаемся: "Всё в порядке – да-да-да – мне нужно бежать – па-па-па!" Вот кто-то звонит. И опять: "Всё в порядке, да-да-да", и так без конца..."

– Ирочка, будь ангелом. Нужно перегнать машину, то есть, "рено". Совсем крохотную, практически детскую коляску.

Кто это? Тётя Жанна? Ирина видела её на родственных сборищах по поводу юбилеев, свадеб и более печальных событий. Возможно, она была не её, а мамина или папина тётя. А еще тётя Жанна приглашала...

– Совсем крохотную машину, Ирочка.

– Какую?

– Роксанину. Ты же умеешь водить, твой папа хвастался.

– А он не хвастался, что врезался в дерево? Между прочим, посреди главной городской площади. В единственное там дерево. И не на гонках, а когда приезжал меня навестить. И мне пришлось его выгораживать, изобразить глупую блондинку за рулем и потерять на год права?

– Да, твоя мама мне писала, – жалобно сказала тётя Жанна, – но с машиной тебе дадут права Роксаны. На фотографии вы как две капли воды, только она сейчас занята по горло. Ирочка, будь ангелом, это всего двести километров.

Слова о фотографии Ирина расценила как комплимент, ведь сколькотоюродной племяннице Роксане только две недели назад исполнилось тридцать лет. Но сама Роксана её раздражала, с тех пор, как выиграла в лотерее, носилась с мыслью о большом доме, как дура с писаной торбой. А ведь если бы не Ирина, не видать бы Роксане этих денег, как своих ушей.

В один прекрасный день молодой человек продавал на улице лотерейные билеты. Он так строил Роксане глазки (ясно же, что из корыстных соображений), что под пылкие взгляды и страстные вздохи лотерейного красавчика та купила десять билетов. Весь тот вечер звонила и чирикала, какой Миша замечательный и как её любит. Ирина скрипела зубами, но на следующий день ей пришлось скрипеть ими ещё сильнее, потому что на том же месте Роксана продавца билетов не встретила и надоела до одури вопросами, что теперь делать. Она приклеила билеты на дверь в спальне и любовалась ими, вздыхая о своей утраченной любви. Там и увидела их Ирина.

– Выиграли? – спросила, чтобы отвлечь Роксану от очередного монолога: "Куда, куда он удалился?"

– Я не проверяла, – ответил страдалица.

– А ты проверь, вдруг выиграли?

– У меня горе, а ты бессердечная.

Ирина всё-таки ревизовала номера и... оказалось, что один выиграл. Да какую огромную сумму! А у Роксаны появилась новая тема для стонов: "Ну почему я такая несчастная, билет к двери приклеен намертво".

– Раз плюнуть! – рявкнула Ирина, вместе они сняли дверь с петель и предъявили её в лотерейном агентстве.

На их появление сотрудники отреагировали хоровым ржанием. Но когда установили сумму выигрыша, то всем стало не до смеха, появились директор, кофе, пирожные и даже исчезнувший Миша. Роксана была на седьмом небе, а её родственники и подруги заключали пари, что она там не останется и закатится со своим лотерейным красавцем на Канары или – почему бы и нет! – на Таити...

Стоп, какие Канары? Это же тётя Женя всё ещё уговаривает Ирину ехать в какое-то Лаславское:

– Ангел мой, ты водишь, как гений автогонки, поэтому всё будет в порядке. Серафим встретит тебя, я клянусь!

На такие униженные просьбы невозможно было бурчать стервозным голосом бриллиантовой жены Ярика. Ирина вытряхнула из головы остатки антикварного магазина, сказала: "Хорошо, я согласна" и поехала к Роксане.

Тётя Жанна... Она уже раз десять приглашала в гости, а также обещала отдельную комнату, четырехразовое питание и живописную местность. Славная жизнь на всём готовеньком в дачной местности – что может быть лучше при теперешнем финансовом положении Ирины? Через три четверти часа Ирина уже сидела за рулём.

Сначала покружила на "детской коляске" по тихим улицам в окрестностях своего квартала, чтобы вспомнить приёмы вождения.

Потом проехала пару раз по улице более оживлённой.

И, уверившись в собственном умении и благоразумии, двинулась к выезду из города. Маленький "рено" слушался божественно, всё в ней пело от восторга и удовольствия, но, помня о чужих водительских правах, Ирина была сама осторожность, её вполне можно было снимать для рекламы: "Будьте осторожны на дорогах!" Только когда город остался далеко позади, она позволила себе целых шестьдесят километров в час. И не было ещё десяти вечера, когда, ориентируясь по карте и нацарапанному Роксаной плану, свернула вправо с трассы перед Лесогорском.

Проехала ещё сорок километров по хорошей асфальтированной дороге до Ключевого.

Пятнадцать – по плохой асфальтированной до какого-то густого леса.

А там ей, как и было договорено, встречающий помигал фонариком и представился уверенным баритоном:

– Добрый вечер, я Серафим.

– Очень приятно. Ирина.

Лес оказался парком. Под руководством Серафима она протащилась ещё пару километров мокрыми аллеями, которые были иногда асфальтированы, но чаще – скупо присыпаны щебнем. Всё-таки машинка нигде не забуксовала, и они оказались... перед дворцом.

Только привычные аккуратность, организованность и хладнокровие, выработанные в нелёгкой балетной деятельности, а затем и университетской столярной, не дали Ирине обалдеть, резко остановить машину и вылететь вместе с Серафимом и лобовым стеклом. "Рено" плавно двигался по широкой подъездной аллее, а при свете тусклого фонаря и окон: двух на первом этаже и одного на втором – из темноты выступали три этажа, колонны в центре, у входа, и пара башенок по обеим сторонам фасада. Что это?

Ирина так и спросила.

– Памятник усадебной архитектуры "Лаславское", – ответил Серафим.

Но на высоком мраморном крыльце их дожидалась не графиня в необьятных фижмах и шляпке с райской птицей, а тётя Жанна, заекуанная в шаль.

– Добрый вечер, детка, – сказала она и украдкой зевнула. – Добро пожаловать в "Лаславское". Твоя комната на втором этаже, – она опять подавила зевок.

При таких обстоятельствах надоедать с расспросами было наглостью, да и устала Ирина с непривычки за рулём.

Серафим помог отнести чемодан и сумку в отведенную ей комнату, попутно показал, где в длинном коридоре с резными деревянными панелями расположены удобства. Что-то в его поведении говорило, что он не родственник, хотя во дворце человек не посторонний, но сейчас выяснять это было лень. Комнатка понравилась. Лёгкий ужин стоял на столике у окна, а постель выглядела как в сказке о принцессе на горошине.

Потирая слипающиеся глаза, Ирина поела и легла на высокую перину под стёганое одеяло. И провалилась. Не то в перину, не то в сон.

3

Проснулась она от пронзительного скрежета трамвая. «Откуда под окнами трамвай?» – лениво соображала в полусне. До ближайшего их маршрута несколько кварталов. Или пока она спала, по улице проложили рельсы? Вопросительно посмотрела на амурчика в углу, и он ответил ей приторной улыбкой.

Амурчик! Лепнина на потолке! Противоположная стена наполовину деревянная, наполовину оклеена какими-то даже на вид трухлявыми обоями! Что за художественные излишества в панельном доме? Только настольная лампа, которую Ирина забыла выключить, была строго современного вида.

Ах да, она в гостях! У тёти Жанны. Во дворце. Посреди большущего парка, по которому не трамваями ездить, а электричками...

Визг повторился. Не трамвайный, человечий, но истошный как скрип колёс на повороте. Где-то рядом надрывало горло вполне одушевлённое существо женского пола.

И тишина.

И никакого шевеления в ответ, словно все, кроме Ирины, оглохли или ночуют за километр отсюда.

Хотя сейчас два часа ночи, но всё-таки...

Хорошо, что она не погасила лампу. В темноте, думая, что спит дома, наломала бы дров: перевернула бы хрупкий столик с тарелками и чашкой от ужина, наткнулась бы на стул, свалила резную вешалку. Даже сейчас несколько раз ударилась о различные предметы и уже не испуганная, а разозленная выскочила в коридор. Что, она одна такая чуткая и чувствительная к звукам?

Визг раздался снова, хотя не с такой силой, как в первые два раза. Но всё же от неожиданности Ирина поскользнулась на дубовых плитах коридора и ушибла колено о вычурный архитектурный выступ в стене. Если бы сейчас ей попалось под руку полотенце или тряпка, с наслаждением заткнула бы визжащую пасть. Только до пасти ещё нужно добраться.

Звуки доносились из-за соседней двери, там было темно, кто-то тихо икал, а когда Ирина попыталась включить свет, то чуть не поломала ногти. И если бы не нашла выключатель возле двери с третьей попытки, то убежала бы к себе на перину и без всяких угрызений совести позвонила бы тёте. Гость, конечно, должен подстраиваться под хозяев, но не до такой же степени!

Судьба была милостива к тёте Жанне, выключатель нашёлся, свет зажегся.

Ирина стояла на пороге комнаты, красивой и очень похожей на ту, в которой ночевала она сама. Тут тоже были лепные украшения и резное дерево, хотя и без трухлявых обоев и амурчика. Зато мифологическую скульптуру вполне могла заменить бледная и красивая девушка, неподвижно сидящая на кровати и разинувшая рот в сторону Ирины. Та уже приготовилась зажать уши, но особа на кровати сказала очень тихим голосом:

– Его уже нет. Ушёл. Посветился и пропал.

Она замолчала. Была бледная даже при ярком электрическом свете, даже при том, что лицо её обрамляли очень светлые волосы. И тряслась, била её дрожь, отчетливо слышался стук зубов. Но, самое удивительное, бегло посмотрев на Ирину, она обернулась к окну и теперь не сводила с него глаз. Очень красивое окно с витражами, наполовину закрытое современными шторами в полосочку – но так долго им любоваться? Она же не только смотрела на него, но и что-то невнятно говорила в его сторону.

– Что случилось? – спросила Ирина.

– Что? Он... это он... он опять светился...

– Кто опять светился?

– Он...

– Уходите отсюда немедленно!

При звуке ещё одного голоса, теперь уже басовитого и зычного, Ирина не завизжала только потому, что была намного старше испуганной девицы, ну, и всё-таки приехала не в готический замок к мрачному рыцарю, а в живописное имение к двоюродной или троюродной тёте, возможно внучатой.

– Уходите, я останусь с Алисой, она быстро успокоится.

Высокая, крепкая и мускулистая тётка лет шестидесяти вполне могла сыграть роль борца или боксера, хотя и в белом халате, накрахмаленном настолько, что топорщился во все стороны и скрипел при каждом движении.

– Прошу вас выйти, так будет лучше!

Ну хорошо, когда с Ириной вежливо, и она становится приятной, как шёлк. Пусть медицина разбирается в том, что мерещится бледной чудачке. Ирина уже попятилась прочь из комнаты, но её втолкнула назад тётя Жанна. Выглядела так, словно понимала, что происходит. Тут же достала из кармана телефон и принялась разговаривать с каким-то Петром Несторовичем. Накрахмаленная особа поморщилась, но промолчала, а тётя Жанна обернулась к Ирине:

– Ирочка, ангел, ты не встретишь доктора Котикова? Нужно спуститься по лестнице на первый этаж, в двери торчит ключ, а ещё отодвинь засов. Будь ангелом! Только накинь что-нибудь на плечи, иначе простудишься.

Разумный совет, Ирина примчалась на визги Алисы в ночной рубашке и даже без тапочек. Она возвратилась к себе, обулась, надела халат и, окончательно приходя в себя, пошла к лестнице.

А в доме наконец-то началось шевеление. Недалеко от лестницы её чуть не стукнула дверью выскочившая в коридор рыжая женщина с знакомым лицом. Была немного выше Ирины и на несколько лет младше, ярко накрашенная, несмотря на ночное время, в длинном, декольтированном, переливчатом платье и шёлковом тюрбане. Когда-то и где-то они встречались, но степень родства с ней вспоминать было некогда, да и не очень хотелось. Рыжая тут же принялась напирать грудью на появившегося из-за другой двери полного мужчину лет сорока в простом махровом халате и сетке на волосах. Судя по тому что называл рыжую манюней и сердечком – имел несчастье состоять при ней мужем.

– Олег, что это всё значит?! Что в этом доме себе позволяют?!

– Мама, папа! И-и-и! – второе поколение семейки в длинных до пола ночных рубашках пронеслось мимо Ирины. – А что, а где?

Толстячок беспомощно развёл руками, но рыжая никак не могла угомониться:

– Который час, ты знаешь? Только полтретьего ночи! Я должна хорошо отдохнуть, иначе будут у меня такие же мешки под глазами, как вот у неё! – и обвиняющим жестом указала на Ирину.

4

Наглая родственница была в двух шагах от того, чтобы схлопотать серьёзное повреждение самолюбия, а возможно, и макияжа. Но тётя Жанна просила Ирину быть ангелом. Пришлось стиснуть зубы. За спиной остались претензии «манюни» и воркование толстячка.

– А мы уже посмотрели! А ничего, а нигде! А внизу? Мы посмотрим! – от радостных криков парочки близнецов, казалось, дрожали стены. Но всё было цветочками по сравнению с моментом, когда на плечо Ирины легла костлявая рука и замогильный голос произнес:

– Кес пас тиль иси?

– Пёти проблем, – машинально пробормотала Ирина.

– О фё? – настаивал голос.

– Алиса ён малез.

– Апле эн доктёр Котикоф! – приказал голос.

Ирина оглянулась.

Из-за дурацкого обмена офранцуженными любезностями, вполне приличествующими этому дворцу и его странным обитателям, она бы не удивилась, если бы увидела даму в высоком парике и в юбке одного края лестницы до другого. Но перед ней стояла тощая старуха, вкривь-вкось натянувшая на себя спортивный костюм, галстук из пёстрого шарфа, полосатые вязанные носки и шлёпанцы с кроличьими помпонами. При всём при этом у неё был настолько величественный вид, что Ирина покорно ответила: "Уи, мадам" и попыталась вырвать плечо из цепкой руки. Но не тут-то было, дама ещё не закончила расспросы, а Ирина вдруг вспомнила, что это старшая сестра тёти Жанны.

– Доротея с Алисой?

Вместо Ирины ответил седой, невозмутимого вида и тоже знакомый пожилой мужчина в старомодной пижаме с атласными отворотами, в которой он, тем не менее, выглядел, словно испанский идальго при дворе своего монарха.

– Да, Евгения, она с ней, и Жанна там.

Его слова избавили Ирину от необходимости выяснять, кто такая Доротея, и, одновременно, от костлявой хватки тётки Евгении. Та тут же переключилась на "идальго" и принялась, мешая французские и русские фразы, расспрашивать его о самочувствии дорогой милочки Алисы.

А Ирина побыстрей спустилась вниз, в холл.

Там уже с людоедскими криками нарезали круги близнецы. Из-за топота и воплей трудно было понять, звонит ли кто-то, стучит ли, поэтому она повернула ключ, отодвинула засов и приоткрыла дверь. А на аллее как раз появилась машина, приехал Петр Несторович Котиков, невысокий мужчина лет тридцати пяти. Он дружелюбно познакомился с Ириной, благополучно увернулся от близнецов, с лёгкостью прорвался сквозь град вопросов тётки Евгении и финишировал в комнате Алисы. Ирина следовала за ним, как говорится, в кильватере и мысленно восхищалась его ловкостью и бесстрашием. Он даже выставил за дверь накрахмаленную Доротею, которая застыла в коридоре, словно скорбная статуя.

– Что случилось с милой деткой? – между тем никак не могла успокоиться тётка Евгения. – Не знаю, эта её болезнь... Кес кё сэ? Наверное, ей стало хуже... Бедняжка, она сама не своя... Я знала, что так и будет... Наверное, хотела выскочить в окно... Жё нэ компран...

– Она закричала из-за кошмара, – возразила Ирина.

– Из-за кошмара? Вполне могла выскочить... Если бы ещё из ванной комнаты, там под окном газон, но под её окном каменные плиты. Ла контусион!

– Окно закрыто, – опять не выдержала Ирина. Была уже по горло сыта тёткой Евгенией, но та оказалась несгибаемо настойчива.

– Так она упала в комнате? Я давно говорила Жаннете, что бедняжку пора отправить в какую-нибудь санаторию. Да, знаю, это очень личное и деликатное дело... – Трудно было хотя бы на миг поверить, что тётка Евгения знает, что такое деликатность. – Если бы окно не было закрыто, милочка Алиса упала бы прямо на плиты, и это было бы уже слишком.

– Никуда она не падала, а испугалась светящегося привидения! – со злостью крикнула Ирина и тут же испугалась собственной выдумки, потому что раздалось всеобщее: "Ох!" Доротея широко раскрыла рот, словно хотела посоревноваться со своей подопечной, а тётка Евгения на целую минуту потеряла дар речи, что позволило "идальго" сказать:

– С Алисой всё в порядке, приснилось что-то. А тебе, Женя, в нынешнюю сырую погоду просто-напросто необходимо выпить стакан минеральной воды и лечь в постель.

Произнесено это было с таким нажимом, что тётка молча кивнула и исчезла в закоулках второго этажа. К счастью, доктор Котиков и тётя Жанна появились после того, как она отошла достаточно далеко и свернула за угол коридора, даже на ходу бормоча то громче, то тише французские восклицания.

5

Остальные родственники молчали, но с вопросительными лицами, и тётя Жанна поспешила сказать:

– Не беспокойтесь, всё в порядке.

– Алиса сейчас засыпает, – уточнил доктор Котиков. Этот никого успокаивать не собирался, лицо у него было озабоченное и, кажется, он даже сердился. Не на присутствующих, однако. – Думаю, она будет спать до утра, но нужно, чтобы кто-то возле неё посидел.

– Я, – коротко ответила Доротея и скрылась за дверью.

А Котиков посмотрел на тётю Жанну:

– Мы можем поговорить?

– Конечно, пойдемте в синий салон, – ответила тётя, с извиняющимся видом улыбаясь Ирине и "идальго".

Тот кивнул и величественно удалился. Ирина улыбнулась и сделала вид, что уходит в свою комнату. Она гость и должна вести себя прилично. Но гости, обычно, хотя бы знают, куда они приезжают, и с кем им придётся общаться. Она ехала в тихий посёлок к тёте, а попала в старинный загородный дворец с витражами, салонами и кучей родственников. До сих пор Ирина не считала ночные истерики и консилиумы медиков обязательным условием отпускного отдыха, так что ей захотелось разведать, что же такое произошло с Алисой и чего от неё ещё ожидать.

Крадучись она пошла следом за тётей и доктором, те её не заметили, но плотно прикрыли дверь в синий салон. Неудача? Ирина уже собралась вернуться к себе, чтобы попробовать заснуть, как вдруг из тёмного угла возникла тётка Евгения с большой красной кружкой и набором очередных вопросов. Ирина перехватила инициативу:

– Я хотела почитать и успокоиться. Вы не знаете, где можно найти книгу?

К счастью, тема чтения перед сном показалась тётке Евгении настолько скучной, что она не соизволила сказать даже слова, только ткнула пальцем в сторону неприметной двери.

Полумрак, стеллажи, тихие голоса вдалеке.

Ирине повезло больше, чем она ожидала. Хотя в синий салон и в помещение со стеллажами, полными книг, которое она мысленно назвала библиотекой, вели разные двери, но это была одна комната, разделенная чем-то вроде тяжёлых занавесей с вытканными на них картинами. Драпировки приглушали голоса тёти Жанны и доктора Котикова, но слова всё-таки можно было разобрать.

– Жанна Сергеевна, вы должны что-то с этим сделать, – резким тоном говорил Котиков. – Возможно, вы к этому уже привыкли, но для Алисы всё может закончиться нервным срывом. Вы видели, что с ней творилось? Не могу же я закармливать её таблетками!

– Но я тоже не знаю, что делать, – жалобно журчала в ответ тётя Жанна. – Да, она спрашивала меня, кто ходит ночью по дому. Но вы понимаете, что я не могла сказать ей ничего внятного. Да и всем остальным тоже. Пока не увидят – не поверят. Мне так жаль, но что я могу? Будьте ангелом, Петр Несторович!

Они ещё немного поговорили о таблетках и о чьем-то радикулите – хорошо, если тётки Евгении! – и, наконец, ушли. Ирина для приличия взяла с полки книжку, но любопытство её разгорелось. Кто-то ходит ночью по дому? Пока его не увидят – не поверят? Интересно, интересно...

Как оказалось, не настолько, чтобы понадобилось читать. Заснула сладко и крепко, а открыла глаза, когда сквозь витражи пробивалось солнце. Девять часов! Она проспала завтрак? Быстренько привела себя в порядок и пошла искать тётю Жанну. Её голос услышала издалека, что-то говорила о тарелках и салате. Значит, завтрак на подходе, обрадовалась Ирина.

Но всё тут же испортили капризные стенания рыжей родственницы, которую тётя Жанна называла Леночкой. Теперь оставалось только дождаться воплей близнецов, воркования Олега, стрекотания тётки Евгении – и весь паноптикум опять в сборе. Может быть, лучше пока погулять в парке?

Мимо размашисто, словно гренадёр на параде, протопала Доротея. Мысли Ирины тут же вернулись к Алисе. Кто-то ходит по ночам? И это может довести Алису до нервного срыва? Подала себе беззвучную команду: "Кругом!" и рысцой вернулась на второй этаж.

Алиса действительно спала и выглядела уже не такой мертвенно бледной, как ночью, дело даже не в розовых отблесках витражей. Милая девушка, совсем не похожая на истеричную психопатку.

"Пока не увидят, не поверят", – мысленно повторила Ирина слова тёти Жанны.

6

Поразительно, но завтрак был подан в комнату. Доставила его черноволосая женщина, чуть старше рыжей Елены, но куда более радостно настроенная. На ней был белоснежный передник, такая же косыночка и платье почти до пят.

– Я Миля, горничная, – представилась она. – Буду приносить вам завтрак и ужин и прибирать в комнате.

Ну и ну... дворец с усадьбой, врач, приезжающий ночью по первому же вызову, горничная. Неужели тётя Женя и дядя Лёня выбились в олигархи? Или развелись, а тётя выскочила замуж за какого-нибудь князя?

Ну-ка, что у нас тут на подносе? Две ложечки творожка со щепоткой зелёного лучка, три полупрозрачных ломтика ветчины, два ещё более тонких кусочка сыра, помидорчик, пол-огурца, два кусочка хлеба, два кусочка сахара и полулитровый термос с чаем. Не густо, Ирина с удовольствием съела бы в четыре раза больше: за время работы балериной наголодалась и теперь любила покушать. Скромный завтрак. Особенно, если вспомнить, что на ужин были крохотные бутерброды с маслом и сыром и чашечка чая.

А в остальном к еде не придерешься: всё аккуратно разложено на красивых тарелках, к термосу с чаем подана чашка с блюдцем. Но не слишком удобно. За столом человек может взять с общего блюда или налить из общего чайника столько, сколько захочет. А если тебе принёсли поднос, то принёсли порционно, и добавки не будет.

Завтрак растаял в считанные минуты. Вкусно, но мало. Очень мало. В первое же утро было как-то неловко спорить со здешними обычаями и требовать у Мили ещё один поднос, а ведь в кухне еды наверняка полно, хлеб с маслом вряд ли закончились, и если с улыбкой попросить повара...

Ирина решительно отправилась на первый этаж. Была уверена, что кухня должна быть где-то там, не таскают же сумки и ящики с продуктами по парадной лестнице. Хотя кто их знает, может, у них есть лестница для прислуги?

В холле по очереди начала открывать двери, и её безошибочный инстинкт указал ей, что вот эта, резная, светлого дерева, ведет к кухне или кладовой. Главным доказательством был запах свежего хлеба. От него у Ирины потекли слюнки, и ей показалось, что она завтракала пять, а то и шесть часов назад. Ничего нет душистее и аппетитнее свежего хлеба!

За дверью в широком коридоре стоял буфет, а в плетёной корзинке на полке буфета лежали румяные буханки. Но только Ирина успела отрезала пару ломтей, как дверь из холла отворилась, и появился "идальго". Не в роскошной пижаме, а в скромном сером костюме выглядел всё так же важно и чопорно, словно сошел с картины старинного мастера и только замаскировался современной одеждой. Ирина спокойно вынесла бы появление недовольной Елены, воркующего Олега, мегеры Доротеи, тёти Жанны с доктором Котиковым и даже крикливых близнецов, не говоря уже о Миле, Серафиме и Алисе. Но аристократический взгляд "идальго" смутил её до румянца, словно маленькую шалунью. Поэтому когда он без особого любопытства спросил: "Собираетесь кормить уток?", она бездумно и торопливо ответила: "Д-да, да, их" и даже кивнула два раза. А когда "идальго" кивнул в ответ и прошествовал по коридору к следующей двери, отрезала ещё один ломоть хлеба и торопливо вышла в холл, а потом на крыльцо.

Где находятся утки Ирина, конечно, не знала, да и не собиралась делиться с ними вкусной добычей. Поэтому сбежала с мраморного крыльца (на котором без тесноты разместились бы не только широко известные царь, царевич, король и королевич, но их придворные и весь дворцовый персонал), спряталась за пожелтевшие, но ещё густые кусты и слопала хлеб весь до крошки. Всё было мирно-спокойно, только близнецы (одетые теперь как девочка и мальчик) носились по аллеям на велосипедах. Потом она постояла перед мраморным входом, рассматривая эту часть здания при свете дня. Окна второго этажа выходили на фальшивые балкончики, с них свешивались вьющиеся растения; окна внизу украшали полукруглые эркеры. Ступени блестели молочной белизной, колонны соперничали со ступенями. Моют их каждый день, что ли?

Можно было погулять по парку, рассмотреть дворец со всех сторон и даже найти уток, но Ирина выскочила из дворца в джинсах, лёгком свитере и тапочках, а на солнце медленно, но неумолимо надвигались серые облака. Придётся надеть туфли и куртку.

Прогулка не состоялась – в холле Ирина встретила Доротею без халата, в длинном буром плаще, чёрной шляпке с вишневой лентой и с большим чёрным зонтом. Вот момент узнать у её подопечной, когда проснётся, что же произошло ночью и что может испугать и её саму, Ирину!