Текст книги "Подвиг (Приложение к журналу "Сельская молодежь"), т.6, 1985 г."

Автор книги: Габор Йожеф

Соавторы: Д. Фалуш,Душан Калич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Они углубились в лес метров на пятьдесят, когда Миллс вдруг остановился. На одном из вековых деревьев, на высоте добрых двух метров от земли, виднелось дупло.

– Вот оно, – указал пальцем Миллс. – Подойди, помоги мне забраться. – Он обернулся и увидел в руке Сааса пистолет.

Саас стоял в трех-четырех шагах, готовый выстрелить в любой момент.

Тогда Миллс подошел к дереву и попытался вскарабкаться к дуплу сам, без посторонней помощи. Не получилось, он сорвался.

– Иди же, подтолкни меня!

Толстяк переложил оружие в левую руку, а правой стал подталкивать вновь полезшего на дерево сообщника. Когда ноги Миллса оказались на высоте головы его «близнеца», он внезапно со всей силой пнул Сааса каблуком в лицо, спрыгнул на землю и несколькими профессиональными ударами окончательно уложил «близнеца», и без того почти потерявшего сознание от боли после удара каблуком в переносицу. Миллс вывернул ему кисть руки и завладел пистолетом. Расставив ноги, он стоял и ждал, пока поверженный сообщник придет в себя.

Минуты через две Саас очнулся, машинально отер кровь, сочившуюся из носа и углов рта, и открыл глаза. Первое, что он увидел, был пистолет в руке Миллса. Саас перевел взгляд на лицо соперника. Оно было холодным и замкнутым, как всегда. Поднявшись, Саас в ужасе отпрянул назад, но наткнулся спиной на дерево.

– Чего ты хочешь? – выдавил он из себя.

– За вчерашний вечер я отомстил! А теперь я тебя убью.

– Ты помешался?

Миллс положил палец на спусковой крючок.

– Не посмеешь, – прохрипел Саас. – Тебе придется отчитаться за меня там, дома.

– Перед кем? Кому ты нужен?

– О вчерашнем я буду молчать, клянусь!

– Молчать ты будешь, это точно. Записал я тебя на пленку для шантажа. Я хотел получить половину твоих денег.

– Получишь и так. Я дам тебе расписку! Если хочешь, вексель!

– Этого мало.

Саас выбросил последний козырь:

– Если ты убьешь меня, операция с Имре обречена на провал! Чтобы держать его в руках, нужны мои свидетельские показания.

– Теперь уже не нужны. Я говорил тебе, что все идет слишком гладко, и это мне не нравится.

– Но я же в этом не виноват!

– Если план шефа сорвется, плакали мои денежки. Я доложу, что операция не удалась потому, что ты добровольно сдался контрразведчикам. Пусть они попробуют найти тебя там, если смогут.

– Подлец, предатель!

– Не более чем ты, – холодно возразил Миллс и два раза, один за другим, нажал на спусковой крючок. Послышались два негромких хлопка.

Миллс нагнулся над телом, старательно вытер рукоятку пистолета платком, вложил его в руку жертвы и подержал несколько секунд, сильно прижав пальцы.

Внезапно перед ним по земле пробежала тень. Миллс вскинул голову – высоко в небе парил планер.

Миллс вскочил на ноги, бросился к машине, завел мотор, даже не прихлопнув дверь.

Планер кругами начал спускаться все ниже и ниже.

Электрические часы на углу показывали без пяти восемь, когда Миллс приткнул свои «Жигули» поблизости от дома, где жил Имре. Вид черного «мерседеса» у подъезда его успокоил. Это означало, что Имре еще не выходил из дома. Шофер, опершись о крыло, подставив лицо солнечным лучам и закрыв глаза, загорал.

Подъехала машина для сбора мусора. С нее попрыгали на мостовую рабочие, на место полных мусорных контейнеров поставили пустые и подняли первые краном в кузов.

Перед домом, где жил Имре, операция повторилась. Один из мусорщиков, одетый в оранжевый комбинезон и яркий желто-белый жилет, жестом показал своему коллеге, что ему срочно надо отлучиться к дворнику по малой нужде. Видно, ему здорово приспичило, и он пустился вприпрыжку к подъезду.

Войдя в подъезд, он вдруг остановился и оглянулся. За ним никто не шел, снаружи доносился лишь глухой рокот компрессора, втягивавшего мусор в трубку машины. Тогда мусорщик взбежал по ступеням на второй этаж и нажал кнопку звонка у двери квартиры Имре.

Дверь отворилась мгновенно – на пороге стоял Имре. При виде мусорщика глаза его округлились от удивления. Парень приложил палец к губам в знак молчания и вытащил из-под жилета конверт. Директор едва не расхохотался: он узнал в бравом мусорщике Салаи.

– Письмо вам от подполковника, – шепнул Салаи. – Он просит вас ответить вашим противникам так, как сказано в этом письме. Настаивать на этих условиях категорически. Об остальном после обеда, вас найдут.

В прихожей показался и Ладани.

– Что, обмундировали тебя, голубчик? – с усмешкой спросил майор.

– Не завидуй, твой мундир тоже неплох. – Он оглядел с головы до пят почтенного связиста, облаченного в шоферскую робу. – Главное, чтобы на этом маскараде первый приз выиграл Рона!.. – С этими словами он круто повернулся и сбежал вниз.

Тереза была уже на месте, ожидая директора. Придирчиво осмотрела результаты работы уборщицы, налила воду в две вазы и поставила в них букетики полевых цветов.

– Здравствуйте, я так за вас волновалась, – с неподдельной искренностью сказала она, провожая директора в кабинет. – Очень рада, что вы вернулись целым и невредимым!

Взгляд Имре прежде всего остановился на письменном столе. Все оставалось как будто нетронутым. «Дипломат» лежал на том самом месте, где он его оставил перед отъездом.

– Благодарю, Терике! – Директор осмотрелся. – Красивые цветы. Это ведь ваши заботы, верно?

– Вы встретились с Норой? – вместо ответа спросила девушка. – Как они там?

– Сносно, – довольно сухо отозвался Имре.

Тереза поняла, что директор не настроен для разговора, особенно на эту тему. Она повернулась и пошла к двери, но директор остановил ее.

– Будьте добры, дайте распоряжение, чтобы технический отдел подготовил мне всю документацию по программам «Солнце-13» и «Солнце-14».

– Простите, но ведь эти программы...

– Прошу сделать все быстро и с предельной точностью, по состоянию на сегодняшний день. Проверю описание процесса и все расчеты лично, предупредите товарищей! Спасибо, вы можете идти.

Девушка молча вышла.

Имре вынул из кармана конверт с письмом от Роны. Внимательно прочитав его, положил в папку на столе.

Стрелки часов показывали без одной минуты девять.

Он встал и зашагал по кабинету, похрустывая пальцами. Имре нервничал. Остановившись перед коварным «дипломатом», он оглядел его со всех сторон, но ничего примечательного не заметил. Знал, что придется непременно нести его домой, и притрагиваться к портфелю сейчас ему было противно.

Раздался наконец звонок прямого телефона.

– Я слушаю, – сказал он в трубку.

– Двадцать седьмого июня вас ждут, вы не забыли?

Имре удивило, что вместо привычного уже писклявого голоса Сааса он услышал совсем другой мужской голос, с заметным иностранным акцентом.

– С кем я говорю?

– Нандор Саас болен. Я его коллега. Прошу сообщить, будут ли готовы материалы и собираетесь ли вы ехать? – Неизвестный коверкал венгерские слова.

– Я вас не знаю. Скажите мне что-нибудь такое, о чем знаем только Саас и я!

После небольшой паузы голос продолжал:

– Вчера вечером вы вернулись из Мюнхена. Перед тем как начать переговоры с фирмой, вы ездили в загородный замок. Там вы разговаривали с высоким седым господином. Там же вы встретились с вашей дочерью и зятем. Этого довольно?

– Довольно! Можете сообщить вашему шефу: я выеду точно в срок. Распоряжение подготовить документацию я уже дал.

– Это мне известно.

Имре с неприязнью взглянул на «дипломат».

– Кроме того, сообщите следующее. – Раскрыв папку, он стал читать письмо Роны. – Первое: я выеду на автомобиле, но не в Мюнхен, а в Австрию. Именно в Австрии я встречусь с вашим представителем. Второе: прежде чем передать что-либо кому-либо, я хочу видеть мою дочь и моего зятя. Это мои условия.

– Вы не можете ставить условий!

– Ваше дело доложить то, что я вам сказал. Принимать решения не в вашей компетенции. Добавьте, что, если мои условия не будут приняты, я немедленно обращусь в соответствующие органы и расскажу там обо всем!

– Это грозит вам тяжкими последствиями!

– Вам тоже. Пока что и вы и Саас находитесь на территории нашей страны.

Наступило молчание. Миллс соображал. Он всегда был уверен, что попытка запугать Имре не более чем радужные мечты и Бенкса и Сааса. Не на того напали. А потом, ему было в высшей степени наплевать на то, удастся ли завербовать Имре. Собственная судьба интересовала его куда больше. Миллс боялся. Угроза Имре вплотную придвинула его к пропасти. Что бы потом ни сделал Бенкс с Норой и ее мужем, это его, Миллса, уже не спасет.

– Я продолжаю. – Имре повысил тон, диктуя свои условия. – В девять утра я перееду границу. В половине десятого я буду в Бруке. Недалеко от городка есть небольшая придорожная корчма, перед ней автомобильная стоянка. Там я остановлюсь, и туда вы должны доставить моих детей.

– Я понял.

– Поговорив с ними и убедившись, что вы не причинили им никакого вреда, мы сможем продолжать путь, но только до Вены! Дальше я не поеду.

– А как же фирма «Штальблех»? У нас с ними тоже дела, господин Имре.

«Господин Имре»! Внимания директора не миновала эта перемена в обращении. Пропустив мимо ушей замечание неизвестного, Имре продолжал:

– Если я не увижу в Бруке Нору и Габора, я проеду дальше до Вены и прямо обращусь в венгерское посольство. Там я изложу все и попрошу защитить меня и членов моей семьи.

– Вы угрожаете? – У Миллса мелькнула мысль: надо уничтожить этого Имре, только так он спасет самого себя. А дома, в Мюнхене, он сочинит для Бенкса подходящую версию, например об измене Сааса, который спелся с Имре, чтобы обелить себя перед венгерскими властями. Он не знал еще, что именно он скажет шефу, но отсюда надо бежать, бежать немедленно.

– Изложите мои условия вашему шефу, – услышал он словно издалека голос Имре. – Завтра в это же время я жду вашего звонка.

– Я не успею связаться, слишком мало времени! – пробормотал Миллс в трубку.

– Это уже ваши заботы! – закончил Имре и бросил трубку.

Миллс чувствовал себя неуютно.

«Покончить с Саасом надо было так или иначе, он тянул меня на провал, – оправдывал он себя, анализируя свой поступок, – но как поступить с условиями этого дьявола Имре?» Поворот событий застал его врасплох. Вот тут Саас явно пригодился бы.

Внезапно он вспомнил: запасной пункт связи, на крайний случай. ...Этот «крайний случай» наступил. «Да, конечно же!» Миллс оправился от нервного шока и устыдил себя за растерянность. Ведь его инструктировали в Мюнхене, как поступать в непредвиденных обстоятельствах или в критический момент: немедленно доложить обстановку через запасной тайник.

Агент вынул из перчаточницы кассету с записью телефонного разговора с Имре, положил ее в нейлоновый мешочек и прикрепил сбоку клейкий столбик-присос.

Успокоившись, он, как всегда, осмотрелся и поехал в сторону площади Героев, затем свернул на проспект Республики и стал смотреть на номера домов, съехав на узкую крайнюю полосу. Возле дома с сотым номером он остановился, вылез из машины и, пройдя еще немного, вошел в подъезд многоквартирного дома. Здесь жило множество семей: на стене громоздились один над другим ряды почтовых ящиков.

Выждав пару минут и не обнаружив ничего подозрительного, Миллс, поднявшись на носки, прилепил посылочку за карнизом над верхним рядом ящиков. Отступив несколько шагов назад, он убедился, что пакетик не виден прохожим, еще раз огляделся и вернулся к своему «фольксвагену».

«Кто придет за пакетом? – ломал себе голову Миллс. – И когда? А если вообще не придет?» Он влез в автомобиль. «Черт с ними, это уже не моя беда», – подумал он и сам удивился, насколько безразличен ему исход дела.

Миллс боялся, боялся за себя.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Смерть наступила между шестью и восемью часами утра, – докладывал подполковнику Кути результаты осмотра оперативной группой обнаруженного трупа. – Его увидел сверху пилот пролетавшего планера, проводившего тренировочный полет. Он сообщил в райотдел милиции. Обыскав труп, на нем нашли два паспорта. Первый, венесуэльский, был выдан на его собственное имя, а второй – аргентинский, на имя Амадео Зексо.

Рона убрал оба паспорта в ящик стола.

– Они начинают делать глупости, – в раздумье высказался Салаи.

– Из чего это ты заключил? – Кути искоса взглянул на коллегу.

– На этот раз они тоже пытались создать видимость самоубийства. Но гораздо более примитивно, нежели в лесной сторожке. Если судить по следам, кандидат в мертвецы приехал на автомобиле, затем покончил с собой, а после этого опять сел за руль и уехал, в то же время оставшись бездыханно лежать в овраге.

– Сложно объясняешь, но понять при желании можно. – Капитан похлопал Салаи по плечу. – Кстати, только что звонили из оперативно-технического отдела. Они установили, что следы шин автомобиля, о котором ты говоришь, совпадают со следами от тех «Жигулей», что прятались в лесу неподалеку от сторожки.

– Нам известны три их агента, находящиеся в Будапеште, – вслух размышлял Рона. – Саас – жертва. Форстер под нашим постоянным наблюдением, значит, не он. Остается Стенли Миллс. Но почему он это сделал? По указанию из центра или по какой-нибудь другой причине?

– Может быть, Саас не захотел выполнить какой-то приказ? – высказал предположение Салаи.

– Или испугался провала, – добавил Кути.

– Вы оба, вероятно, правы, – кивнул Рона. – Не захотел исполнять приказ, потому что испугался. А таким приказом могут быть лишь какие-то экстремальные меры в отношении Имре.

Рона не мог знать истинных причин, побудивших Миллса застрелить Сааса, но вывод об угрозе жизни Имре он сделал правильный. Ход мыслей Салаи привел его к тому же заключению.

– Ты хочешь сказать, что жизнь Имре теперь в опасности?

– Да, теперь – да. До сих пор я полагал, что выжидание в течение тридцати двух лет, вся огромная подготовительная работа, затраты и прочее являются как бы гарантией того, что им нужен живой Имре. Но сейчас что-то застопорилось в их отлаженном механизме, словно сорвало один винтик, и все пошло наперекос. Теперь очень трудно предсказать, что они собираются делать.

– Со вчерашнего дня мы усилили охрану Имре.

– Я знаю. – Рона переменил тему. – Что удалось узнать о родственниках агентов, живущих в Венгрии?

– Пока выявлена одна-единственная родственница, – Салаи оживился. – Это тетушка Роберта Хабера, проживает здесь, в Будапеште, на улице Валленберга. – Сделав многозначительную паузу, он добавил: – У нее остановился Томас Форстер.

– Неплохо! – воскликнул Кути, оценив коллегу.

– Сколько лет этой тетушке? – поинтересовался Рона.

– Восемьдесят.

– Многовато.

– Что нам делать дальше? – спросил капитан.

– Охранять и беречь Имре как зеницу ока! – Помолчав с минуту, подполковник вздохнул: – Могу сказать лишь, что я затеял большую игру, но говорить о ней пока рано.

Серые доходные дома, известные с начала века как дома «феникс», и по сей день возвышались чужеродной громадой посреди одноэтажных домиков Липотварошского района столицы.

На четвертом этаже одну из дверей, выходящих во внутренний двор, украшала позеленевшая медная табличка: «Керекеш Балинтне, вдова».

В эту дверь и вошел Форстер, отперев и заперев ее собственным ключом. Он наложил стальную цепочку и обернулся – перед ним стояла сухонькая старушка, вышедшая из кухни.

– Это вы, голубчик? Наконец-то, – прошепелявила она. – А я уж заждалась. Вы поглядите, что я нашла под дверью. – Старушка вынула из кармана фартука конверт. – Я уже собиралась его вскрыть и вдруг заметила, что письмо не мне, а вам.

Форстер вскрыл конверт. В нем оказался еще один, заклеенный и поменьше, и машинописная записка.

«Спрячьте этот конверт, не раскрывая, и отправляйтесь немедленно», – начал он читать с конца. Взгляд его скользнул вверх, к началу распоряжения. Оно гласило: «В запечатанном конверте информация о том, что Б. И. согласен выехать в срок, но ставит условия. Обсудите их с шефом. Б. И. нервничает сверх всякой меры. Если мы хотим добиться результатов, целесообразно ему уступить. Вы должны быть завтра вечером здесь. Я устрою так, чтобы вы получили ответ от Б. И. завтра не утром, а вечером, но если мы примем его условия. Позвоню вам по телефону после возвращения. Условный знак – два звонка. Точно так же обозначу вам место встречи. Шестой».

Форстер взглянул на часы: семнадцать часов сорок минут. Чтобы успеть обернуться за сутки, придется мчаться сломя голову. Захватив небольшой дорожный несессер, он покинул квартиру вдовы Керекеш Балинтне, не прощаясь.

Немного в стороне от подъезда дома «феникс» на улице Валленберга стоял «ауди» с иностранным номером. Оба его пассажира заняты были чтением западногерманской «Вельтвохе».

Форстер показался в арке подъезда. Оглянувшись кругом, он не отметил ничего вызывающего подозрение, быстрым шагом направился к своему «остину» и дал газ с места.

Один из пассажиров опустил газету на колени.

– Дай команду нашим, пусть его проводят, – сказал он Салаи, сидевшему рядом, – и пусть они остаются на КПП в Хедьешхаломе и ждут там его возвращения. Завтра на рассвете он поедет обратно. Как только появится, доложить мне.

Салаи нагнулся к микрофону.

– «Воробей», внимание! Примите задание... – Закончив передачу, он повернулся лицом к подполковнику: – Откуда стало известно, что он выезжает и завтра вернется?

Рона не имел привычки утаивать что-либо от своих ближайших помощников. Но на этот раз он был вынужден от нее отказаться.

– Я уже говорил, что затевается большая игра. – Он положил руку на плечо Салаи. – Но сейчас пока что говорить о ней я просто не имею права, поверь.

Салаи понимающе кивнул.

– Куда вас отвезти? Домой? – спросил он без всякой обиды.

– Нет, мне надо еще повидать Кути. Я просил передать ему, чтобы он меня ждал. Поехали...

– Нам надо знать машину, на которой ездит Миллс.

– По-видимому, на тех же «Жигулях», – поторопился с ответом Кути. – Ведь следы шин у сторожки и на верхней дороге в Волчьей долине, где убит Саас, были от «Жигулей».

– Да, вероятно. – Рона осторожничал. – Однако у нас нет прямых доказательств, что вместе с Саасом на место его убийства приехал именно Миллс.

– Есть! – Кути положил перед подполковником еще одно заключение оперативно-технического отдела. – Вот оно: техники установили, что следы ног «третьего» у сторожки и возле трупа Сааса совпадают.

– Важная улика. Но только потом, позже! Пока же нам нужно знать машину, на которой ездит Миллс, и место, где он живет. – Рона неожиданно сдался: – Хорошо, согласен, ищи «Жигули».

– Разумеется, товарищ начальник.

– Самый верный путь обнаружить эту машину лежит через передатчик в «дипломате» Имре. По мнению Ладани, он действует в радиусе всего четырехсот метров, при особо благоприятных условиях – до километра. Но, поскольку все разговоры Имре записаны превосходно, надо думать, он подъезжает поближе, в пределах этих четырехсот.

– Это значит, что агент принимает передачи из автомобиля.

– По-видимому, такой вывод напрашивается. Обнаруженная в «остине» встроенная рация говорит за то, что этот метод считается у них проверенным и надежным.

Капитан огорченно вздохнул:

– Что же, пропало мое сегодняшнее рандеву. Впрочем, ничего. Подождет до следующего раза. Сейчас я возьму кого-нибудь в помощь и перепишу номера всех машин, стоящих в этом радиусе вокруг квартиры Имре, а завтра с утра – вокруг «Энергетики». Если два номера совпадут, да еще на «Жигулях», считайте, вопрос решен.

– Не понимаю, почему тебе дались именно «Жигули»?

– Во-первых, хорошая машина. А во-вторых, именно «Жигули» бордового цвета видел сверху планерист, обнаруживший мертвого Сааса.

– Отправляйся! – Капитан уже стоял у двери, когда Рона добавил: – Пошли ко мне Клару.

В дверях тотчас появилась голова секретарши.

– Будете диктовать? Взять блокнот для стенограммы?

– Как можно? Опытного оперативного сотрудника использовать как стенографистку!

– Как, опять? Но я уже сдала черный платок и садовые принадлежности тоже!

– На этот раз вам не потребуется ни маскарадный костюм, ни реквизит. – Рона жестом пригласил Клару занять место возле стола. – Нужен только портфель, возьмите мой. Шариковая ручка и бумага в нем есть...

Клара недоверчиво поглядела на начальника, потом рассмеялась:

– Знаете, я была просто счастлива, когда вы поручили мне сыграть роль посетительницы кладбища. И сейчас у меня уже бьется сердце... Новое задание!

– Отличный вы человечек, Кларика! Садитесь...

В здании «Энергетики» светились только два окна – кабинета директора и приемной.

Имре изучал документацию по программам «Солнце», расположившись возле длинного стола для совещаний, на котором разложены были чертежи, схемы, графики и другие документы, связанные с проводящимися экспериментами.

Тереза Кипчеш сидела напротив с блокнотом для стенограмм и записывала указания начальнику технического отдела, готовившему документы.

В приемной зазвонил городской телефон. Тереза выбежала к аппарату, затем знаком показала директору, чтобы тот взял трубку у себя на столе.

– Не надо, я выйду к вам. – Прежде чем притворить дверь в кабинет, он бросил взгляд на «дипломат», лежавший на обычном месте.

– Привет, Балинт! – сказал он в трубку. – Да, из приемной, как условились... Понял, постараюсь не удивляться. Последнее время ты уже приучил меня к сюрпризам. Появилась закалка. – После следующей фразы, однако, Имре все же сдвинул очки на лоб и перехватил трубку. – Что такое?.. Понимаю... Но для чего все это?.. Хорошо, буду осторожен... Да, конечно... Если будут новости, звони! – Он медленно, словно в забытьи, опустил трубку, продолжая стоять у аппарата Терезы. Реакция наступила лишь минуту спустя. Голова закружилась, он побледнел и вынужден был опереться о край стола.

Тереза испуганно вскочила.

– Вам нехорошо? – Она налила воды в стакан и подала директору.

– Невероятно... – прошептал Имре. Он выпил воды.

– Что-нибудь случилось?

– Умер один мой старый знакомый. Его звали Нандор Саас! Вы его не знали?

– Не знала. – Убедившись, что минутная слабость директора миновала, Тереза вновь села к машинке и застучала по клавишам.

Имре вернулся к себе в кабинет.

Дома Имре застал уже не Ладани, а Салаи, сменившего майора на его посту. В гостиной горел лишь один небольшой светильник, окна были занавешены плотными шторами.

Имре поставил на стол бутылку белого вина «Серый монах» и два бокала.

«Дипломат» разместился рядом, на журнальном столике.

Салаи смотрел на него злыми глазами. Ему уже порядком прискучили это молчание и диалоги с помощью знаков. Имре вопросительно взглянул на него, показав: унести его к чертовой матери? Старший лейтенант с мученическим выражением лица развел руками: увы, нельзя.

Зазвонил телефон.

– Имре Бела! – сказал в трубку директор.

Салаи тотчас же на носках подошел к нему поближе, чтобы слышать, что говорит абонент.

– Мы не потерпим, чтобы вы говорили по телефону не из своего кабинета, а из других мест, слышите?

– Подите к черту! – рявкнул Имре. Салаи пожал ему локоть в знак одобрения. – Кроме того, я уже сказал вам, звоните завтра, сегодня я не настроен на переговоры, с вами тем более!

– Не смейте класть трубку!

Салаи сделал директору знак: слушайте дальше.

– Хорошо, я слушаю.

– Мы приняли к сведению, что документацию для нас вы готовите и требуете от подчиненных качественных материалов. Но я не потерплю, чтобы вы говорили по другим телефонам.

– Меня не интересует, что вы терпите, а что нет! – опять вспылил Имре.

– Слишком много себе позволяете, директор. Если не уйметесь, вы можете разделить судьбу вашего друга Сааса!

Салаи поднял руку к губам, показывая, чтобы Имре, чего доброго, не проговорился.

– Судьба Сааса? Я не знаю, ни что с ним, ни где он, – спокойно сказал Имре.

– Саас умер сегодня утром! С вами это тоже может случиться.

– Значит, вы его убили и теперь настала моя очередь?

– Еще не настала, но может! Особенно если вы будете нарушать наши требования. А сейчас примите холодный душ и ложитесь спать, чтобы выспаться. По вопросу о ваших условиях я позвоню вам завтра, но не утром, а вечером. При всех обстоятельствах готовьтесь в путь! – В трубке щелкнуло и послышались короткие гудки.

Салаи схватил проклятый «дипломат» и вынес его в ванную, открыл кран, пустил душ и, потирая руки от удовольствия, вернулся в гостиную.

– Этот мерзавец дал нам хороший шанс! – сказал он весело. – Мы можем спокойно разговаривать, по крайней мере, с полчаса. Пока вы принимаете душ по его указанию. За ваше здоровье! – Он поднял свой бокал и осушил его до дна.

Волнуясь, как начинающая артистка, Клара позвонила у двери с табличкой «Керекеш Балинтне, вдова» в уже знакомом нам доме на улице Валленберга.

– Иду, иду! Сейчас иду, – послышался слабый голос за дверью.

– Добрый день, госпожа Керекеш! – как можно любезнее заговорила Клара. – Я к вам по важному делу!

– Вы, наверное, от Роберта? Насчет квартиры? – заинтересовалась вдова. – К сожалению, занято. Вы пришли так неожиданно. Мой жилец еще не съехал.

– Я из госстраха, страхую имущество, – объяснила Клара. – Не угодно ли будет впустить меня? Я могу предложить вам кое-что интересное.

Едва переступив порог, гостья принялась расхваливать убранство квартиры.

Восьмидесятилетняя вдова Керекеш чувствовала себя на верху блаженства.

– Моему покойному мужу удалось спасти всю мебель во время войны. Я очень ею дорожу и храню по сей день.

– Но и кроме нее, у вас тут настоящий музей, сокровище на сокровище. – Обходя комнату, Клара рассматривала полки, уставленные посудой и безделушками, потускневшие картины неизвестных мастеров, потерявшие цвет выщербленные вазы и прочий хлам. – Да, да, это и вправду состояние! Вы страховали когда-нибудь ваше имущество? Заключали договор? Клара обрушила на собеседницу поток слов.

– Теперь, знаете, все квартиранты заключают договора, все без исключения! – Клара все больше входила в роль. – И это очень дешево. За двадцать четыре форинта в месяц мы предлагаем шестнадцать видов различных услуг.

За это время они перешли уже из гостиной в спальню старушки.

– Бланки у меня с собой, можем подписать договор хоть сейчас, – продолжала осаду Клара.

– Сколько, вы сказали, надо платить в месяц?

– Всего двадцать четыре форинта, пустяки! – почти крикнула Клара в ухо вдовы.

– Что же, тогда давайте заключим. – Старушка с лукавой улыбкой похлопала гостью по руке. – Пусть, у меня еще никогда не было договора. А потом вы такая симпатичная, милочка, я не в силах отказать. Только с одним условием: вы будете приходить за деньгами каждый месяц сами. С вами так приятно поговорить! Обещаете?

– Обещаю! – выкрикнула Клара, и ей стало немножко стыдно и жаль одинокую вдову. – Позвольте тогда мне составить план квартиры и переписать вещи, чтобы приложить их к договору.

Клара присела к столу, быстро набросала план прихожей, гостиной и спальни, перечислив мебель и прочее. Покончив с этим, она подошла к двери второй комнаты и нажала рукоятку. Дверь была заперта.

– Вы подумайте, какой он странный! – посетовала вдова. – Всегда запирает.

– Жаль! Мне ведь надо осмотреть ее и переписать вещи.

– Мой племянник Роберт прислал мне квартиранта, он делал это и раньше. Но такого еще никогда. Этот угрюмый, неразговорчивый и всегда злой. Я ему сказала сегодня: будете злиться – скоро умрете.

– Ну уж, тетушка! – рассмеялась Клара. – Так и сказали?

– Так и сказала. И недоверчивый такой. Всегда запирает дверь на ключ, даже когда дома сидит. Запрется и сидит один, как сыч. Даже уборку нельзя сделать, да и телефон там у него. – Старушка разворчалась не на шутку.

– Что же нам делать? – На лице Клары отразилось огорчение.

– Как что? Войти, и все, – лукаво подмигнув Кларе, старушенция полезла в карман. – Вот второй ключ. Только поспешите, милочка, он может прийти.

Клара торопливо набросала план комнаты, расположение окон, различных предметов, мебели, расстояния между ними.

Закончив работу, она положила блокнот в портфель и взглянула на часы.

– Боже мой! Мы немного заболтались, мне пора, – сказала ласково Клара. – Я все сделаю начисто и на днях приду к вам опять. Тогда и подпишем, хорошо?

– Хорошо, милочка, хорошо. Я буду ждать вас! – согласно закивала старушка, провожая гостью в прихожую.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Тереза Кипчеш подтвердила по телексу получение телеграммы, оторвала бумажную ленту с текстом и выключила аппарат. Постучав, она отворила дверь в кабинет директора.

– Получена телеграмма от фирмы «Штальблех». Двадцать седьмого июня они ждут вас опять. Сообщают, что заказ выполнен в соответствии с вашими требованиями. Испытания прошли отлично.

Имре одобрительно кивнул.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы подготовили ваши выездные документы.

Через минуту ее голос раздался снова, на этот раз по внутреннему телефону.

– Прошу вас взять трубку! На линии товарищ Рона.

Подполковник включил динамик внутренней связи, чтобы Кути тоже мог слышать его разговор с Имре.

– Привет! Завтра я еду на дачу, – начал Рона, – черешня должна уже поспеть. Хорошо, если бы и ты поехал со мной.

– К сожалению, не могу, – ответил Имре. – Мне нужно присутствовать при лабораторном эксперименте. Двадцать седьмого я опять уезжаю. Все время в дороге.

– Что слышно от Норы? Как они там? – Голос Роны звучал так естественно и наивно, что капитан прыснул в кулак.

– Вчера получил открытку. У них все хорошо.

– Представляю, – отозвался Рона и выразительно взглянул на Кути.

– В прошлый раз я забыл спросить: есть какие-нибудь новости в связи с кончиной Додека? Бедняга...

– Ничего нового! Я полагаю, придется окончательно закрыть это дело. Исследования после вскрытия не дали никаких результатов, ожидаю разрешения похоронить.

Закончив разговор, Рона с довольным видом повернулся к Кути.

– Надеюсь, и эту беседу они прослушали и записали. – Помолчав, он добавил: – Имре в самом деле большой молодец, смотри, как держится! Ну а ты? Что ты успел разнюхать по поводу машины Миллса? Докладывай, но покороче, я жду кое-кого.

– Бордовые «Жигули» бесследно исчезли, не обнаружены ни в районе квартиры Имре, ни возле «Энергетики».

– Весьма любопытно! – притворно удивился Рона.

– Зато мы обнаружили новейший «фольксваген» с иностранным номером СУХ-4817. Судя по индексу, англичанин.

– Такой же, как я! – Рона усмехнулся.

– Ночь он простоял неподалеку от дома, где живет Имре, сегодня с двенадцати, после того как исчезли «Жигули», мы нашли его на стоянке перед зданием «Энергетики». Мое мнение: у них было две машины. От «Жигулей» отказались потому, что на ней везли Сааса к месту убийства.

– А теперь где-нибудь бросили. Что с «воланом»? Кто брал у них напрокат похожие «Жигули»?

– Ответа пока нет.

– Ты не вздумай только объявить их в республиканский розыск! – предупредил Рона. – Переждав, убийца может опять воспользоваться этой машиной. А если его где-нибудь задержат, весь наш план рухнет. Уяснил?

Вошел Салаи.