Текст книги "Операция «Катамаран»"
Автор книги: Габор Йожеф
Соавторы: Д. Фалуш
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Венский отель «Тигра» относится к тому разряду фешенебельных гостиниц, которые своей роскошью и помпезностью служат скорее для того, чтобы поражать воображение простых смертных, нежели служить для них кровом и приютом. Разумеется, среди смертных также имеются исключения: господа миллионеры, аристократы, дипломаты высоких рангов и всемирно известные жрецы искусств.
Один из пятикомнатных апартаментов в третьем этаже занимал Гордон Бенкс. В соответствующей графе гостевой книги было обозначено: «дипломат». Высокий, атлетического телосложения, коротко подстриженный, седой мужчина лет шестидесяти, со скупыми жестами и повелительной манерой говорить, он являл собой тот тип людей, которые привыкли повелевать и не терпят ни возражений, ни малейшей фамильярности. Серо-голубые глаза его смотрели холодно и пристально, и, когда он по привычке их щурил, казалось, что из-под тяжелых век поблескивают две льдинки, таким жестким и беспощадным был взгляд.
Все окна в огромной гостиной, служившей Бенксу одновременно и кабинетом, были наглухо задернуты тяжелыми портьерами, которые не пропускали ни посторонних взглядов, ни солнечного света. Бенкс сидел во главе небольшого стола для совещаний, напротив него помещался Каррини, а по бокам от итальянца еще двое. Справа – Нандор Саас, тот самый свидетель обвинения, который настрочил донос на Белу Имре и потом внезапно исчез, даже не явившись в трибунал. Слева – массивный, широкоплечий мужчина с угрюмым, словно вытесанным из грубого камня, лицом. Его звали Стенли Миллс.
На столе была навалена груда крупно увеличенных цветных фотографий – добыча Каррини, привезенная им из Будапешта. Бенкс внимательно их рассматривал, не пропуская ни одной.
– Хорошая работа, – изрек наконец Бенкс, откладывая в сторону последний снимок. – Здесь есть все, кто нас интересует?
– Все люди, которых мне заказали, сэр! – отчеканил Каррини и несмело добавил: – И кроме них, еще кое-какие людишки, которые, по моему скромному разумению и с вашего разрешения, сэр, смогут пригодиться.
– Правильно. Теперь покажите мне всех главных действующих лиц. – Бенкс обратился к Саасу и Миллсу: – Вы оба подойдите. Да поближе.
Каррини приступил к объяснениям:
– Вот это Бела Имре перед зданием своей конторы. Называется «Энергетика». Ездит он на черном «мерседесе», на этом снимке хорошо виден номер. Бывает в министерстве, вот здесь он подписывает соглашение о сотрудничестве...
– Постойте, – прервал его Бенкс. – Кто эти люди, женщина и мужчина, которые подписывают тоже, рядом с ним?
– Женщина – Елизавета Городкова, руководитель родственного института в Ташкенте, а мужчина – Рудольф Зингельбаум, директор института «Зоннерг» в Восточной Германии.
Каррини вынул из внутреннего кармана маленький магнитофон и включил его.
– Вы слышите голос телевизионного репортера...
От волнения Каррини включил запись в середине, послышались слова:
«...подписали программу «Солнце-12», которая имеет целью использование солнечной энергии в мирных целях...»
– Выключите! – приказал Бенкс. – Этого достаточно. Остальное я прослушаю сам. – Он откинулся на спинку кресла.
– «Солнце-12»! – повторил он с раздражением и повернулся лицом к окну. – Значит, эта опубликованная программа носит номер двенадцать. Но, по нашим сведениям, готовятся уже тринадцатая и четырнадцатая программы под тем же кодом! Вот что нас интересует сегодня. И с полной документацией.
После короткой паузы он кивнул Каррини:
– Продолжайте. Что это за человек? – Бенкс поднял со стола фотографию, на которой были изображены Нора и Рона.
Каррини взглянул на номер, написанный карандашом на обороте фотографии, и стал листать свой блокнот.
– Балинт Рона. – Он пожал плечами. – Какой-то приятель Белы Имре.
– А яснее?! – прикрикнул на него Бенкс. – Вы, я вижу, ничего о нем не знаете. А вы?
Нандор Саас нерешительно приблизил к глазам фотографию.
– Балинт Рона... Он здорово постарел.
– Но вы его знаете?
– Еще бы! Этот Рона пытался выгородить перед судом Имре еще тогда, в сорок шестом, выступал свидетелем защиты. В то время, помнится, он служил в народной полиции. Имел звание, кажется, лейтенанта.
– А теперь? – глаза Бенкса сузились.
– Не знаю.
Бенкс нетерпеливо выхватил фотографии и протянул их Миллсу.
– Немедленно узнать, кто этот Рона сейчас! Контрразведчик? Следователь? Резидент?
– Слушаюсь, сэр. – Миллс вскочил и быстро вышел.
Бенкс продолжал рыться в куче фотографий, выбирая то одну, то другую.
– Нора Имре? Хорошенькая. А это ее муж?
– Да, Габор Жакан, – подсказал Каррини. – Он инженер, руководитель отдела на химическом комбинате.
Бенкс отмахнулся.
– Понятно. Ага, вот он – Иштван Додек! – Бенкс разложил перед собой все фотографии, на которых фигурировал Додек. – Совсем старик, развалина. – Внезапно он смешал все фотографии и пододвинул их к Саасу. – Рассмотрите внимательно. Потом доложите, знаете ли вы кого-нибудь из этих людей.
Саас напрягся, словно обнюхивая лица, изображенные на фотографиях.
– Нет, сэр, я никого здесь не знаю. В этом я абсолютно уверен.
– Так ли уж уверены? Взгляните лучше еще раз. Очень скоро вы встретитесь с ними, и, наверное, вам будет не очень приятно, если кто-нибудь из них узнает вас в лицо прежде, чем вы его.
– Это мне ясно, сэр. И все-таки я утверждаю: не знаю никого.
– Хорошо. – Голос Бенкса вновь звучал холодно и однотонно.
Вернулся Миллс. Он доложил:
– Ваше поручение передано, сэр. Проверка пойдет по третьему каналу. Обещали провести максимально быстро.
Бенкс сделал вид, будто эта сторона дела его уже не интересует. Он пододвинул к себе те снимки, на которых Бела Имре держал в руках портфель-«дипломат».
– Операция связана с риском, но игра стоит свеч. Во всяком случае, мы должны ошеломить Имре. Со времени разбирательства его дела в народном трибунале прошло тридцать два года. Так что этому Имре сейчас даже во сне не может присниться, чтобы вдруг перед ним вновь возникли оба обвинявших его свидетеля. А произойдет именно так. Имре был оправдан за отсутствием доказательств, но преступления против человечества не имеют срока давности. Это отлично знает и он сам.
– А он не обращался к властям с просьбой о полной реабилитации? – спросил Саас.
– Возможно, намеревался. Но в потоке событий и суматохе тех лет просто не имел для этого времени. А позже и вообще забыл об этом. Белу Имре нужно заставить сотрудничать с нами. И мы сделаем это! Для вербовки используем документацию программы «Солнце», которую мы из него выжмем. Но это лишь повод. Нам нужен он сам. Все, что он знает, и все, что будет знать, должны знать и мы. У Имре много друзей и знакомых, высокопоставленных и имеющих влияние в их государстве. Кроме того, сейчас он выше всяких подозрений и хорошо информирован. Надеюсь, вы поняли?
Все трое мужчин, как по команде, наклонили головы.
– Роберт Хабер, второй свидетель обвинения, находится у нас и тоже готов к активным действиям.
Бенкс неожиданно замкнулся. В его памяти всплыл давнишний инцидент.
Стоял пронзительный, холодный март сорок шестого года. Роберт Хабер в обществе капитана союзных войск Томаса Форстера пересек западную границу Венгрии. Они тряслись на открытом «джипе» военной администрации.
Потирая замерзшие руки в помещении пограничного поста, Хабер сказал:
– Ну вот теперь я уже никогда не смогу обвинить этого подлеца Имре перед трибуналом!
– Как знать, господин Хабер, – равнодушно ответил ему Форстер.
Костлявый, с водянисто-голубыми глазами, торчащими в стороны ушами и осыпанным веснушками длинным лицом, Роберт Хабер рассчитывал, вероятно, на более теплый прием. Если не на почетный караул или фейерверк в свою честь, то по крайней мере на похвалу и признание его заслуг. А заслуги были, уверенность в этом сквозила далее в выражении глаз Хабера, и холодный прием, ему оказанный, обидел его, даже оскорбил.
Форстер не обратил на это внимания. Хабер был для него только человеческим материалом, который можно использовать теперь для любых целей. Ведь у Хабера просто не было другого выбора, кроме как работать на них, вывезших его на Запад. Между тем у Форстера выбор тоже был невелик. Кроме подонков типа Хабера, более ценный и стоящий материал почти не попадался. Приходилось работать с тем, что есть. И Форстер работал, работал и платил, но он не имел приказа свыше уважать кого-то вдобавок.
Роберт Хабер был из местных немцев, состоял членом «Фольксбунда». В октябре сорок четвертого года добровольно вступил в СС. В те дни уже не так много внимания уделялось соблюдению ритуала, и ему забыли вытатуировать знак и номер под мышкой.
Фронт между тем вплотную придвинулся к Будапешту. Хабер с другими эсэсовцами оказался на передовой и вскоре был ранен в плечо. Так в конце декабря он оказался в казарме, где действовал Бела Имре. Ранение Хабера было легким, и, дожидаясь полного выздоровления, он от нечего делать слонялся по коридорам и двору. Вот тогда-то он и встретился с переодетым партизаном. Вытянувшись в струнку, он отдал честь молчаливому лейтенанту.
Это случилось утром тридцать первого декабря.
В течение всего дня Хабер видел Имре несколько раз. Ему бросилось в глаза, что лейтенант избегает разговоров, держится замкнуто и уклоняется от контактов с другими офицерами, отделываясь двумя-тремя словами только по необходимости. Он, как и другие, объяснил эту манеру держаться надменностью чистопородного арийца, человека действия, а не пустой болтовни.
Тем не менее о странном лейтенанте Хабер доложил одному из своих начальников. И с этого начался тернистый путь Белы Имре.
Вербовка Нандора Сааса была заслугой того же Хабера. Нагловатый, с иголочки одетый, с ниточкой-пробором, молодой еще человек, Саас занимался спекуляцией на «черном рынке» процветавшем тогда на площади Телеки. Хабер подсунул ему партию краденого «товара» для продажи по указанию Бенкса. Сделка обещала большие прибыли, и король черной биржи, потеряв всякую осторожность, легко попался в расставленную западню. Его прижали в угол и предложили сделать выбор: либо передать его в руки экономической народной полиции, либо подписать обязательство и работать на Бенкса.
Не колеблясь, Саас выбрал последнее. Одним из первых его заданий было выступление в качестве свидетеля против Белы Имре в народном трибунале. Этой операции предшествовала, конечно, основательная подготовка.
Учитывая свои заслуги, Хабер надеялся, что новые хозяева здесь, на Западе, будут относиться к нему с уважением. Бенкс, однако, его просто презирал.
– Что сказал вам господин полковник в Будапеште? – сурово спросил он Хабера при первой встрече на пограничном посту.
– Приказал убираться и перейти границу, – пролепетал Хабер. – Сейчас, мол, нецелесообразно давать показания против Белы Имре.
– Вы лжете, – рявкнул Бенкс. – Если будете продолжать в том же духе, я посажу вас за решетку!
Разрумянившееся от мороза лицо Хабера стало серым.
– Прошу прощения, но я могу повторить приказ полковника дословно! Он объяснил мне, что Имре видный коммунист, а поскольку он умен и образован, то наверняка будет выдвинут на высокий пост, если коммунистическая партия победит на выборах и придет к власти. Вот тогда, мол, и настанет время его разоблачать.
– Дальше!
– До того дня, сказал мне полковник, может пройти пять лет, а может, и десять, двадцать, тридцать. Пока же я обязан находиться в вашем распоряжении, что-то делать, но выступить с разоблачением должен только тогда, когда наступит критический момент. Когда игра будет стоить свеч, сказал господин полковник...
Бенкс сложил все фотографии в стопку и положил их на край стола.
Все трое молча ждали его решения.
– Хабер пока с вами не поедет. Мы пошлем его только в случае крайней необходимости. Кроме того, он уже физически не способен для такого рода работы. Хабер изложит свои показания в письменном заявлении, заверенном нотариально. Этот документ вы сможете использовать. На личный контакт с Имре пойдете вы. – Бенкс ткнул пальцем в сторону Сааса.
– Слушаюсь, сэр.
– О деталях позже. Миллс, позаботьтесь о том, чтобы к вечеру была сделана точная копия вот этого «дипломата». – Бенкс пододвинул Миллсу нужные фотографии.
– Подкладка цвета спелых оливок с зеленоватым отливом, – оживился Каррини. – А вот здесь, сэр, на этом углу, имеется царапина длиной примерно в сантиметр.
– Вижу, – кивнул Бенкс. – И соберитесь с силами, ибо, когда «дипломат» будет изготовлен, именно вам придется выбрать его из тридцати подобных.
– Постараюсь не ошибиться, сэр!
– В «дипломат» будет встроен потайной микрофон с передатчиком. В автомобиле же, на котором вы поедете в Будапешт, специалисты оборудуют принимающее устройство. Мы хотим слышать все, что говорит Имре в тех случаях, когда он будет выходить из сферы наблюдения и непосредственного контроля. Незаметно подменить «дипломат» должны будете вы, господин Миллс.
– Будет исполнено, сэр.
– В детали нашего плана вас введет Томас Форстер. Все его указания выполнять, как мои. Мы сейчас доверяем вам такую ниточку, которая должна работать безотказно. Провал исключается. Надеюсь, это понятно?
Открылась дверь, вошел рослый полноватый мужчина. Это был Томас Форстер, тот самый офицер разведки, который когда-то вывез на своем «джипе» Роберта Хабера в Австрию. На фотографии, которую он держал в руке, были изображены Нора и Балинт Рона.
– Узнали что-нибудь? – спросил Бенкс.
– Да, сэр. Боюсь, сведения не очень благоприятные.
– Говорите!
Форстер положил перед шефом фотографию.
– Этот человек – подполковник Балинт Рона. Работает в контрразведке. В прошлом году именно он провалил нам операцию «Бутон», раскрыв линию связи, хотя она считалась абсолютно надежной.
Наступила неловкая тишина. Наконец ее нарушил хриплый голос Бенкса.
– Не беда, – сказал он. – Теперь мы возьмем реванш, и с хорошими процентами.
Бенкс продолжал совещание в своей обычной манере.
– Сейчас мы закончим, а вы, Форстер, ознакомите этих господ со всеми деталями нашего плана. Времени у нас мало. Сегодня четырнадцатое июня. Двадцатого дочь Имре с мужем прибывают в Мюнхен. К этому сроку наши действия в Будапеште должны дать результат. Господин Миллс, господин Саас! Задание в равной степени ложится на вас обоих. Два человека, одна цель, единое мышление, единодушные действия. Если покачнется один, его поддержит другой. Поэтому мы дали операции необычное кодовое название: «Катамаран». Надеюсь, вы поняли меня, господа?
– Поняли, сэр!
– Перед вашим отъездом мы встретимся. Помните: время торопит. Шестнадцатого, то есть послезавтра, вы должны быть в Будапеште! А теперь можете идти.
После полудня Бенкс снова вызвал к себе Форстера.
Усадив в кресло, предложил виски; долголетняя совместная служба – а она продолжалась уже более трех десятков лет – давала основание для таких вот более близких, непосредственных отношений. Отхлебнув из своего бокала, Бенкс сказал:
– Я доверяю Миллсу и тому, второму, но все равно хочу держать их действия под постоянным контролем. Поэтому одновременно с «Катамараном» вы тоже отправитесь в Венгрию, но они не должны и не будут об этом знать. Повторяю: я надеюсь на обоих, но в вас, Форстер, я просто уверен. Разницу вам не надо объяснять. Я уже распорядился, чтобы вам дали лучший автомобиль. В нем установлен приемник, работающий на фиксированной волне. Вы будете слышать и знать все, что творится и о чем говорят они в машине.
Оба помолчали. Потом Бенкс заговорил снова:
– Главное, Форстер, будьте осмотрительны. Осторожность прежде всего. Учтите, что наш агент под шифром «шестой» не будет знать ни об операции «Катамаран», ни ее участников, ни конечной цели. Информация, которую мы от него получаем, должна поступать, как поступает. Во всяком случае, «шестой» надежно прикрыт и готов к действию. Если я сочту необходимым подключить и его, он получит приказ отсюда и сам выйдет с вами на связь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вокруг стола для совещаний в директорском кабинете сидели трое – сам Имре, Янош Клонга, главный инженер, и Пал Лиска, заведующий опытной лабораторией.
Толстяк Клонга сопел и обливался потом – было жарко. Положив перед собой на стол руки с толстыми волосатыми пальцами, он откинулся в кресле, изредка попыхивая почти погасшей сигарой.
Худенький и подвижный Лиска в соответствии со своей должностью был облачен в белый халат. Он принес на суд начальства подробный отчет о ходе опытных работ и теперь терпеливо ждал приговора. Таблицы с длинными колонками цифр и расчеты, а также чертежи были аккуратно разложены перед ним на столе, готовые подтвердить его ответы на любой вопрос.
– Ну что же, результаты вполне убедительные, – наконец сказал Имре. – Я полагаю, работы по программам «Солнце-13» и «Солнце-14» в лабораторной стадии закончены. Можно начинать серийное производство. – Он взглянул на главного инженера.
– Согласен, – отозвался Клонга хрипловатым басом завзятого курильщика. – Но при одном условии: если мы будем иметь аккумулирующие пластины соответствующего качества.
– Об этом мы уже говорили, – возразил Имре.
– Но пластин-то нет!
– Будут. Наши партнеры-поставщики никак не могли рассчитывать на то, что товарищ Лиска и его команда уже в этом году справятся с испытаниями. Ведь ты присутствовал на переговорах, не правда ли?
– Какая была палинка, чудо! Аромат как в хвойном лесу. – Толстяк мечтательно вздохнул.
– Убирайся к черту, нашел что вспоминать, – рассмеялся Имре. – Речь идет о пластинах, а не о банкете. Это я говорю тебе, товарищ Лиска, поскольку Клонга по причине жаркой погоды сегодня недееспособен. А он отлично между тем знает о наших переговорах с западногерманской фирмой «Штальблех». Она уже сейчас производит такие пластины, которые мы сами смогли бы выпускать года через два-три, не раньше, не говоря уже об экспериментальной разработке, которая обошлась бы в несколько миллионов.
– Когда же фирма обещала дать ответ? – поинтересовался Лиска.
– Я передал туда нужные нам параметры, их технологи изучают документацию. На днях жду ответа. Послушай, Клонга, проснись на минутку! Сегодня утром я имел разговор с государственным банком. Там товарищи идут нам навстречу. Поскольку солнечные батареи на аккумуляторных пластинах с нашим покрытием имеют чрезвычайно высокую эффективность, рынок для них обеспечен. Трезво оценив наши экспортные возможности, банк предложил нам целевой кредит на пятьсот миллионов форинтов. На эти деньги мы сможем построить целый специализированный цех!
Клонга стряхнул наконец пепел со своей сигары.
– Бела, ты великий человек! – воскликнул он, сразу оживившись,
– Подготовь, пожалуйста, текст предложения и все предварительные расчеты. Во вторник будем докладывать вопрос в Комитете по развитию техники при Совете Министров.
– Позвольте, но для этого нам нужно иметь ответ от фирмы «Штальблех»! – вставил Лиска.
– Ты прав. Правда, конъюнктура на рынке стала для нас благоприятной, но формальный ответ иметь все же надо. – Имре подошел к письменному столу и нажал кнопку на пульте. – Терн! Зайдите, пожалуйста. Есть что-нибудь от фирмы «Штальблех»? – спросил он, когда секретарша возникла на пороге.
– Пока ничего.
– Поторопите их, пожалуйста. Запросите по телексу. Так ведь быстрее?
– Да, товарищ директор.
Тереза уже повернулась, чтобы уходить, но Имре остановил ее:
– Подождите минуту! – Затем подошел к коллегам. – Итак, если ни у кого больше замечаний нет, будем считать, мы закончили. За предложение о новом цехе ты, Клонга, садись, не откладывая, ответ фирмы приложим потом.
Пожимая руки собеседникам, Имре на секунду задержал руку главного инженера в своей. «В последнее время наш толстяк что-то слишком много пьет. Даже переговоры с фирмой ассоциируются у него с запахом спиртного. Это не годится». Имре долгим взглядом проводил главного инженера до дверей.
В кабинете осталась одна Тереза.
– Скажите, Терике, нет ли вестей от наших новобрачных?
Девушка вынула из кармана халатика и протянула директору телеграмму.
Имре ее распечатал и стал читать вслух:
– «Все прекрасно. Завтра едем в Рим. Недостает только тебя. Нора, Габор».
Имре рассмеялся:
– Бедные детки! Надеюсь, они все-таки переживут мое отсутствие. Как вы думаете, Тери?
– Надо надеяться, – с улыбкой ответила Тереза.
Имре взглянул на перекидной календарь.
– Уже семнадцатое! Как быстро летит время. Почти неделя, как она уехала. – Он подавил вздох и поинтересовался: – Мне кто-нибудь звонил?
– Да, подполковник Рона. Он потребовал, чтобы я записала для вас телефонограмму слово в слово. Вот что он продиктовал: «Несчастного отца, оставшегося в одиночестве, намереваются немного развлечь его друзья. С этой целью сегодня в пять вечера они отправляются в лес к Иштвану Додеку и надеются, что товарищ директор не станет возражать, если они заедут за ним на своей машине втроем. Так будет безопаснее для жизни всех участников дорожного движения. Точка».
– Шутник! В прошлый раз, когда я сидел за рулем, он критиковал меня за то, что я управляю машиной так же, как вы, Терике: «Лихач, гонщик ралли, подражаешь своей знаменитой секретарше!»
– В самом деле? А в глаза он мне говорил только комплименты.
– Лицемер! Пожалуйста, позвоните ему и выскажите свое мнение на этот счет, а попутно сообщите, что я жду их к четырем часам, и поскольку я суеверен, то осмелюсь сесть в их машину только потому, что сегодня не тринадцатое число, а семнадцатое.
Миллс и Саас благополучно пересекли границу. Уже по дороге Миллс после короткого раздумья твердо решил, что руководителем операции станет он.
В Будапеште они разыскали прокатную контору «Волан», и Саз о, предъявив паспорт на имя Амадео Зексо, гражданина республики Аргентина, взял напрокат «Жигули» цвета бордо. Отъехав в безлюдное место, они ловко вмонтировали в ящичек для перчаток на переднем щитке компактную рацию. Собственный автомобиль марки «фольксваген», на котором они приехали из Вены, был оставлен на стоянке возле отеля «Хилтон» в Буде.
С помощью карты и описания, полученного от Каррини, найти лесную дорогу, которая вела к домику, где жил Додек, не составило особого труда. Съехав с шоссе, они загнали автомобиль в придорожные кусты и отправились дальше пешком напрямую через лес.
Черепичную крышу сторожки они увидели уже издали среди деревьев. Миллс вынул из кармана фотографию, сделанную итальянцем.
– Похоже, здесь, – сказал си.
Саас тоже взглянул на снимок.
– Подойдем ближе.
На краю поляны, окружавшей сторожку, они остановились и замерли. На небольшой террасе, служившей также для входа в дом, опершись на перила, стоял человек.
– Это Додек, собственной персоной, – прошептал Саас.
Это и в самом деле был Иштван Додек. Старик, задумавшись, стоял и смотрел куда-то в сторону долины, неподвижно, словно был вырезан из дуба, подобно столбам, подпиравшим навес. Казалось, жизнь покинула его.
Миллс вынул пистолет, Саас поправил висевшую на боку сумку. Они вышли из-за деревьев и медленно двинулись к сторожке. Додек не пошевельнулся. Пришельцы уже стояли перед ним, когда он наконец, продолжая смотреть вдаль, проговорил:
– Вы заблудились? Отсюда дальше дороги нет.
Ответа не последовало. Додек перевел на них взгляд.
– Что вам угодно? – Голос его звучал спокойно.
Увидев в руке Миллса пистолет, он пожал плечами:
– Денег вы здесь не найдете, у меня их нет.
Миллс одним прыжком оказался на террасе, схватил старика за плечо и подтолкнул его к двери.
– Идите в дом! – коротко приказал он.
Зрачки у Додека расширились. Он не спеша повернулся кругом и вошел в комнату. Миллс последовал за ним. Саас, задержавшись у порога, внимательно огляделся по сторонам и тоже вошел в дом. Быстро заперев на засов дверь, он прошел к окну, положил на подоконник свою сумку и, прислонившись к косяку, стал наблюдать за поляной.
Старик остановился посередине комнаты, тяжело оперся о стол.
– Что вам угодно? – повторил он. – Я же сказал, денег у меня нет.
– Это мы уже слышали! – прикрикнул на старика Миллс и повернулся к Саасу: – Принеси с террасы пишущую машинку.
Саас повиновался.
– Ты только погляди, чем он занимается! – воскликнул Саас, наклонившись над листом бумаги, вставленным в машинку и отпечатанным почти до половины. – Сочиняет мемуары. Это уже сто восьмидесятая страница, а судя по содержанию, он добрался пока только до сорок второго года.
Миллс никак не прореагировал,
– Напечатай текст, который нужен, – отрывисто и сухо сказал он.
Саас присел к столу, вставил чистый лист и качал бойко стучать по клавишам. Додек было обернулся, чтобы взглянуть, но Миллс прикрикнул на него:
– Не поворачиваться! В свое время узнаете, о чем речь.
Миллс отошел от двери и стал так, чтобы видеть, что происходит за окном, и одновременно наблюдать за Додеком.
– Еще раз спрашиваю, что вам от меня нужно?
– Скоро узнаете, Иштван Додек!
– Вам известно мое имя! Но мы никогда не встречалась. Кто вы?
Саас вложил в машинку второй чистый лист бумаги и опять принялся барабанить по клавишам.
Его сообщник поднял руку в знак готовности.
– Теперь дай ему прочитать!
Саас поднес к глазам старика напечатанный текст таким образом, чтобы тот не мог вырвать лист у него из рук. Первый листок Миллс взял со стола и, не читая, положил на подоконник, рядом с сумкой.
Додек вынул очки, водрузил их на нос и стал читать текст, который держал перед ним незнакомец. По мере того как он понимал смысл, лицо его багровело от негодования. Губы дрожали, на виске набухла и запульсировала вена.
– Эту мерзость я не подпишу никогда' – Мускулы лица напряглись, подбородок выдвинулся вперед. – Я не знаю, кто вы и кто вас послал, но в одном абсолютно уверен: вы подлецы!
– Значит, не подпишете? – зарычал Миллс.
– Я уже сказал, – ответил Додек. Старик овладел собой и спокойно убрал очки в карман.
Миллс медленно поднимал пистолет. Старик смотрел на незнакомца с полным равнодушием.
– Вы можете меня убить, – холодно заметил он. – Я достаточно жил и видел на своем веку, чтобы бояться смерти.
Саас усмехнулся.
– Гляди-ка, сколько амбиции в этой старой калоше!
– Давай сумку, быстрее! – прикрикнул на него Миллс.
«Не слишком ли он задается, этот Миллс? Почему он мной командует? – подумал Саас. – Человек-робот, без капли фантазии». Сам он был отнюдь не прочь немного покуражиться над этим упрямым и гордым стариком. Поглядеть, что он запоет, если с него сбить спесь. Но для этого нет времени. Да и ситуация вовсе не подходящая для того, чтобы поставить Миллса на место.
Саас подошел к окну, вынул из сумки продолговатую металлическую коробку и положил ее на стол.
Додек взирал на все эти приготовления с полным равнодушием.
– Если вы не подпишете добровольно, мы заставим вас это сделать, – сказал Миллс.
Старик покачал головой.
Саас схватил Додека за плечи, втиснул его в кресло и, расстегнув пуговицу, закатал рукав на левой руке старика до самого плеча.
Миллс свернул с коробки колпачок и вынул оттуда блестящий шприц с набором ампул, наполненных желтоватой жидкостью. Наполнив шприц до половины, он подступил к Додеку, руку которого Саас прижал к. поверхности стола.
– Укол не причинит боли, не бойтесь, – бесстрастно промолвил Миллс, отыскивая взглядом место для иглы. Затем он воткнул иглу и впрыснул в вену содержимое шприца. – Зато действует эта штука безотказно.
Хотя шприц в грубых руках Миллса причинил немалую боль, Додек не дрогнул, далее не поморщился. Саас отпустил руку старика.
– Это псилоцибин. Он парализует волю и делает упрямого более послушным, – сказал Саас. – В Европе этот препарат неизвестен, добывается он из особого сорта грибов, которые произрастают только в Мексике. В ваших лесах таких грибов нет. Там, где ходите вы, растут только поганки да мухоморы!
Додек поднял уже мутнеющие глаза, взглянул на Сааса и плюнул ему в лицо.
От неожиданности Саас побелел и отпрянул назад. Он уже поднял кулак, чтобы ударить старика, но вовремя спохватился: Додек слабел на глазах. Агент вытер лицо платком и прошипел:
– У вас не хватит времени даже пожалеть об этом! А бумаги вы подпишете как миленький, потому что мы этого хотим. Укол сделает свое дело. Вы скажете и сделаете все, что мы вам прикажем. Нам нужны две ваши подписи, собственноручные, понятно? Мы их получим!
Додек, обессиленный, молча смотрел перед собой. Миллс бесцеремонным жестом отодвинул Сааса в сторону и стал на его место.
– Хватит уговоров. – Он наклонился над беспомощным стариком и, впившись взглядом в его зрачки, наблюдал, как гаснут в стекленеющих глазах Додека остатки воли. Поймав нужный момент, – а у посланца Бенкса, как видно, была изрядная практика в такого рода делах, – Миллс стал задавать вопросы один за другим, коротко, резко, грубо:
– Ваше имя Иштван Додек?
Додек взглянул на него и безвольно кивнул.
– Где вы прячете деньги?
– Под комодом...
– Сколько?
– Восемьдесят тысяч форинтов.
– Кто об этом знает?
– Мои друзья... Больше никто.
– Как зовут ваших друзей?
На лице Додека отразилось мучительное желание устоять перед этим напором, замкнуться, промолчать. Но он был не в силах это сделать.
– Бела Имре...
– Еще?
– Балинт Рона.
Миллс и Саас переглянулись. Саас подмигнул в знак того, что это как раз то, что им нужно выведать.
– Кто этот Балинт Рона? Чем он занимается? – Миллс продолжал свой допрос.
Напряжением всех сил старый Додек пытался воспротивиться чужой воле, задушить в себе слова. Молчать, только бы молчать! Но его мучитель с беспощадным упорством повторял свой вопрос еще и еще:
– Кто такой Балинт Рона? Кто такой?
Додек сник, голос его был едва слышен:
– Подполковник контрразведки...
Миллс распрямился и с удовлетворением констатировал:
– Совпадает с нашими данными!
Грузный Саас кивнул и с неожиданным проворством подскочил к комоду. Выдвинув верхний ящик, он сразу же нашел то, что искал, – оружие. Миллс тем временем положил перед стариком лист бумаги, который был напечатан первым.
– Подпишите! – приказал он.
Додек не пошевельнулся.
Саас поспешил к столу и сунул шариковый карандаш в руку несчастному.
– Подпишите вот здесь! – повторив приказ Миллса, Саас ткнул пальцем в конец страницы.
Додек дрожал от нечеловеческого напряжения. Нет, он не хотел. Но рука его начала подниматься все выше, выше... Наконец он подписал.
Миллс тотчас же сложил листок и убрал в бумажник. В это время его сообщник подсунул под руку Додека второй лист. Текст на нем занимал всего несколько строк. Осторожно взяв руку старика, он вложил в его пальцы выпавший карандаш и направил на место, где требовалась подпись. На этот раз Додек подписал машинально, без сопротивления. Карандаш покатился по столу, веки старика сомкнулись, и он, обмякнув, без чувств откинулся на спинку стула.
– Отпечатки пальцев! – скомандовал Миллс. Оба агента начали поспешно стирать специальными салфетками следы, оставленные ими на комоде, на клавишах пишущей машинки, на подоконнике, на других предметах. Такой же обработке подверглись оба листа, подписанные Додеком. Теперь «гости» работали быстро и согласованно, почти синхронно. Покончив с уничтожением следов, Миллс вытащил из кармана пару перчаток, натянул их на пальцы и взял в левую руку пистолет, принадлежавший Додеку. Протерев его особенно тщательно, он сбоку подошел к своей жертве.