Текст книги "Тайна залива Саутгемптон"

Автор книги: Фриман Крофтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Мейерс рассказал в подробностях об исчезновении денег. О том, как получал деньги в филиале Лондонского и Южного банка в Ковесе, о ключах и о том, как они хранились, подробно описал свои шаги, которые предпринял, чтобы ввести полицию в курс дела.

Арнольд Фишер, владелец гаража, рассказал о покупке машины, которая затем была найдена сгоревшей, и описал покупателя. Он объяснил, что покупатель, по описанию, был похож на Клэя, но он не в состоянии с уверенностью сказать, кто это был. Банкноты, полученные от покупателя, он сдал в саутгемптонский филиал банка Ллойда.

Были опрошены двое банковских клерков, один из банка в Ковесе – для установления номеров банкнот, которые банк выдал для выплаты зарплаты в "Шале", другой – из банка Ллойда в Саутгемптоне, он подтвердил, что они получили от мистера Фишера банкноты из числа выданных в "Шале".

И наконец, последним был старший инспектор Френч из Нового Скотленд-Ярда. Следователь спросил, что он может сказать об этом деле. Френч сказал, что был послан расследовать этот случай, поскольку у местной полиции возникло подозрение, что это дело "с двойным дном". Осмотр сгоревшей машины заставил его усомниться в том, что карбюратор был поврежден в результате аварии. Он сообщил о находке камня, сказав, что, по его мнению, это доказывает, что "несчастный случай" был подброшенной уликой, специально организованной для особой цели, относительно которой у него есть подозрения, к сожалению, пока недоказуемые.

Он также обратил внимание на травму, полученную пострадавшим: при ударе водителя должно было отбросить вперед, и тело должно было находиться именно в таком положении. Поэтому травма задней части головы не могла быть получена во время аварии. Поскольку этот удар сзади, как считает медэксперт, был смертельным, он, Френч пришел к выводу, что погибший был убит до того, как оказался в машине, и что дорожное происшествие было намеренно инсценировано, чтобы скрыть убийство. Но у Него пока нет конкретных подозреваемых.

Это заявление оказалось настоящей сенсацией, хоть и До этого не было недостатка в слухах об истинном положе ним дел. Френчу задали много вопросов, но больше он ничего не смог сообщить.

Когда Френч закончил, следователь обратился к суду, его речь приводилась полностью. Подводя итог всему сказанному, он уклонился от выводов.

– Мы не знаем, что же на самом деле произошло,– сказал он, обращаясь к суду.– Нет доказательств того, что погибший, Клэй, изготовил ключ и ограбил сейф в "Шале". Однако мы переходим на почву чистых догадок, утверждая, что это сделал кто-то другой. Если Клэй был убит, это означает, что кто-то еще был замешан в этом, и вполне может быть, что этот неизвестный или неизвестные лица также участвовали в ограблении. А может быть, кто-то, узнав об украденных деньгах, отнял их у Клэя и совершил убийство, чтобы скрыть свое преступление. Все эти предположения, однако, не имеют к вам отношения.

Далее он сказал, что суд должен просто констатировать личность погибшего и причину его смерти, добавив – если суд найдет это необходимым пункт о том, на кого они возлагают вину за его смерть.

Суд после короткого совещания вынес ожидаемый вердикт о предумышленном убийстве, совершенном неизвестным или неизвестными лицами.

С ужасающей ясностью Брэнд понял, что этот вердикт раз и навсегда отрезает для него с Кингом возможность представить дело как несчастный случай – если вдруг полиция до них доберется. Уже то, что они не заявили о случившемся, заслуживало резкого осуждения. А если станет известно, что они приступили к переоборудованию завода и украли секрет, ничто не спасет их от наказания.

С другой стороны, судебное разбирательство все же разрядило обстановку, показав, как мало известно суду о деле.

Похоже, они решили, что Клэй купил машину у Фишера, и если это действительно так и есть, то он и Кинг в полной безопасности. Конечно Брэнд слышал, что полиция не всегда говорит все, что знает. Но ведь в "Джоймаунте" никто из полицейских не появлялся. И до публикации материала о судебном разбирательстве дела он был уверен, что особенно беспокоиться нечего.

Но теперь на Брэнда накатила волна страха, который до этого таился где-то в подсознании. Теперь, подстегиваемый угрозой дознания, страх резко усилился.

Был и еще один вроде бы малозначительный повод для страхов: Кинг в последнее время выглядел крайне обеспокоенным. Его тревога явно нарастала день это дня. Он ничего не говорил, но Брэнд и сам догадался, что возникло какое-то серьезное затруднение.

Несколько дней спустя после судебного разбирательства Он наконец спросил об этом Кинга. Кинг с сомнением посмотрел на него, а потом сказал: "Давай прогуляемся вечерком, заодно и поговорим".

Оставшуюся часть дня Брэнд провел как на иголках, с трудом сохраняя самообладание. Что-то стряслось, это было очевидно.

Но когда Кинг наконец рассказал ему, в чем дело, Брэнд не принял это слишком близко к сердцу и даже слегка успокоился.

– Так в чем дело?– решительно спросил он у Кинга.– Что-то прошло не так?

– Все прошло как надо,– ответил Кинг.– Меня беспокоит не прошлое, а настоящее. Загвоздка только в этом.

– Расскажи мне.

– Ладно. Давай прикинем возможный ход событий. Когда детективы ездили в "Шале", Хэвиленд и Мейерс наверняка рассказали им о процессе. Спрашивается, с какой стати реальный мотив, скрытый за внешним ходом событий, ничуть не заинтересовал их? Мне это кажется необъяснимым.

– А что, если они докопались до него?– возразил Брэнд. Разве не на этот случай Кинг осуществил последние серии экспериментов?– Разве с этой стороны нам грозит опасность?

– Не спеши. Если они обратили внимание на процесс и предположили, что он был украден, первым делом они должны были задаться вопросом: а кому он нужен? Ответ очевиден: "Джоймаунту", единственному заводу в округе. Помни, наши коллеги из Медины их не интересуют, ведь процесс предназначен для быстротвердеющего цемента, который они не производят.

Брэнд кивнул и Кинг продолжил:

– Так вот, если они думали о "Джоймаунте", то прежде всего нацелились на меня, технического специалиста фирмы. А если они решили, что мне кто-то помогал, то это, разумеется, ты. Так что, Брэнд, ты видишь, нам нельзя рисковать, чтобы не вызвать подозрений.

– Но как нам этого избежать?

– Есть лишь один способ: мы не должны продавать наш Цемент по сниженным ценам и делать скидки. Иначе это сразу же навлечет на нас подозрения.

– Но мы получим прибыль и при стандартных ценах!

– Без сомнения. Но это будет нашим секретом. Скотленд-Ярд не должен знать об этом. А если мы введем скидки, они сразу возьмут нас на крючок.

Брэнд колебался.

– А пойдут ли на это директора?– нерешительно произнес он.– Ты же знаешь, они намереваются снизить цену и в четыре раза увеличить наш оборот.

– Вот именно!– сказал Кинг.– Это я и хотел с тобой обсудить. Таскер способен удержать их от этого. Похоже, нам придется рассказать ему все.

Это предложение было крайне неприятно Брэнду. Он сразу отверг его. Они не могут доверять ни Таскеру, ни кому бы то ни было. Хорошо известно: тайна, о которой знают трое,– уже не тайна. Кроме того, с чего они взяли, что Таскер поверит, будто смерть Клэя была чистой случайностью? А если он не поверит, с какой стати ему нас покрывать?

– Да, это серьезная проблема,– согласился Кинг.– Но думаю, нам стоит рискнуть. Если мы собьем цены "Шале", то уж точно натравим на себя Скотленд-Ярд. Уж лучше рискнуть, рассказав все Таскеру. Здесь у нас есть шанс. А ты что предпочитаешь? Другой вариант? Признать себя побежденными и выйти из игры?

Они спорили около часа. Наконец Брэнд признал, что его компаньон прав. Если не рассказать все Таскеру, то совет примет решение о демпинговых ценах. А уж Таскер сумеет представить дело так, чтобы этого не произошло. Из двух зол решили выбрать меньшую: рассказать все Таскеру.

– Хорошо!– сказал Кинг, когда они приняли такое решение.– Ты договоришься с Таскером о встрече?

Брэнд кивнул и с тяжелым сердцем, предчувствуя недоброе, расстался с Кингом и вернулся в пансион.

Глава 13

Снова переполох в "Джоймаунте"

На следующее утро, когда пришла почта, Брэнд зашел к Таскеру.

– Кинг хочет поговорить с вами в связи с новым процессом,– сказал он.Хотим рассказать вам кое-что не слишком приятное. Приготовьтесь к плохим новостям, Таскер.

– И что же это?– пробормотал Таскер, не отрывая глаз от письма, которое он читал.

– Без Кинга не стоит говорить об этом. Но дело весьма серьезное. Есть повод для расстройства.

Таскер отложил письмо и внимательно взглянул на молодого человека.

– Я вижу, вы сами расстроены,– мягко сказал он.– Если это так важно, давайте поговорим прямо сейчас. Зовите его сюда.

Уверившись, что их никто не слышит, Кинг изложил всю историю. Он начал с напоминания Таскеру о том, как хот выбрал его для исследования причин падения продаж Джоймаунтской компании, и он нашел причину. Он очень живо обрисовал судьбу концерна и каждого из них в случае, если не удастся переломить полосу неудач, постигнувших их. Мало того что открытие процесса "Шале" – единственная надежда для "Джоймаунта", на чем он сделал особый упор, это открытие не должно нанести ущерба "Шале".

– Вам хорошо известно, и, пожалуй, даже лучше, чем нам, что мы не хотим нанести урона "Шале", но лишь защититься, чтобы "Шале" не нанесло урона нам,– убеждал он.

Таскер, который к тому времени сидел мрачный как туча, кивнул в ответ, и Кинг начал рассказывать, как он решил взглянуть на завод в Шале, как он заручился помощью Брэнда, как они совершили предварительную вылазку, обнаружив, что необходимы ключи. Он рассказал, как сделал слепки ключей и о второй вылазке в "Шале" с ее ужасающим финалом. Затем он изложил, что они предприняли, чтобы избежать той жуткой ситуации, в которой они оказались: сторож должен был исчезнуть и для его исчезновения требовался ясный мотив. Он описал, как осмотрел офисы, обнаружил деньга и решил, что это самое подходящее для его цели. Он сделал это, зная, что умерший был одинок и пятно на его имени никому не повредит.

Далее он описал свое отчаяние, когда после тех неимоверных усилий, которые они приложили, чтобы добраться До "Шале", оказалось, что все было напрасно.

Он рассказал о внутренней борьбе, которую выдержал с самим собой в "Шале" той ночью, с трудом удержавшись от бегства прочь оттуда, из этого внушающего ужас здания. Его удержала лишь мысль о том, что это его единственный шанс, который никогда не повторится. Ведь если он бросит все, "Джоймаунт", он сам и его друзья окажутся "за бортом".

В конце концов он сумел перебороть свое смятение и отпер оба сейфа. В сейфе Хэвиленда он обнаружил то, что искал. Сделав над собой колоссальное усилие, он заставил себя присесть и скопировать бесценный документ слово в слово.

И наконец, он рассказал, как они скрыли тело, спрятав его в гараже Брэнда; как он, переодевшись в одежду Клэя и напудрив лицо, изображал хромоту и говорил писклявым голосом, когда покупал автомобиль, как он ездил на нем целый день и наконец поздно вечером спрятал его в старом карьере; как они организовали дорожное происшествие и о серии последних экспериментов, проведенных, чтобы можно было продемонстрировать, как он открыл процесс, если такое объяснение окажется необходимым.

По мере развития повествования на лице обладающего железной выдержкой Таскера все сильнее проявлялись обуревавшие его чувства. Услышанное просто потрясло ею. На время он даже потерял дар речи. Наконец он справился со своими чувствами и, нахмурившись, с ужасающей педантичностью отметил, что если они попадутся, то ни один суд не усомнится в факте убийства. С ним хмуро согласились, и Таскер добавил, что теперь и он тоже определенно становится их соучастником. Но ему придется пойти на это, потому что ведь не может же он оставить Кинга и Брэнда на произвол судьбы. Он выслушал их историю, и даже безотносительно к его собственной участи и судьбе "Джоймаунта" он не может преднамеренно подвергнуть своих коллег риску быть схваченными за убийство, которого они, как он искренне верит, не совершали.

Молодые люди были слегка ошеломлены тем, что их шеф принял такое живое участие в них, но Таскер без церемоний отмел их выражения признательности. Обладая недюжинной деловой хваткой, он тотчас смекнул, в чем дело, когда Кинг заговорил о сниженных ценах.

– Мы сделаем это когда-нибудь в будущем,– сказал он с неожиданной решимостью.– Мы ведь выпускаем не так много цемента. А прибыли и без того будут вполне достаточными.

– Именно этого я от вас и ждал, Таскер,– сказал Кинг.– А вы сможете убедить в этом совет директоров, не посвящая их в нашу историю?

– О господи, конечно,– с пренебрежением сказал Таскер.– На что они способны? Брамвелл в отъезде, а больше никто не разбирается в бизнесе. Когда вы будете готовы?

– Через две недели.

– Ну что ж, нам ничего больше не остается, кроме как притаиться и держать язык за зубами.

С таким напутствием, достигнув полного взаимопонимания, они разошлись.

В положенное время собрался совет директоров. Директора последовали совету Таскера и решили, что продажная цена продукта останется неизменной. Все горячо поздравляли Кинга и по предложению Таскера решили выделить ему пять процентов прибылей от процесса плюс существенное увеличение жалованья.

Таскер настоял на необходимости соблюдения полной секретности, чтобы другие фирмы не перехватили процесс. Иначе конец их прибылям – резонно объяснил он. Он был очень рад, что директора приняли все его предложения.

Дела пошли своим чередом, узлы новых механизмов были доставлены и собраны Кингом. Шесть недель спустя после получения процесса новая линия была пущена.

Результаты превзошли все ожидания. Когда Брэнд подсчитал реальную стоимость продукта, оказалось, что экономия даже больше, чем выходило по оценкам Кинга. "Джоймаунт" тихо ликовал. Завод был спасен. Все сохранили свои рабочие места, и теперь оставалось лишь получать денежки. Запуск процесса знаменовал начало периода процветания, особенно для трех ведущих специалистов завода.

Полиция никак не проявляла себя. Сомнения и страхи Брэнда начали потихоньку таять и мысли об аресте и о том, что последует за ним, постепенно оставили его. Создавалось впечатление, что власти были вполне удовлетворены тем, что во всем оказался виноват погибший Клэй, либо дальнейшее расследование зашло в тупик.

Брэнд начал надеяться, что самый ужасный эпизод его жизни безвозвратно канул в прошлое.

Затем произошло новое событие, которое заставило его и двух его сообщников крайне серьезно задуматься.

Как-то ранним ноябрьским утром Брэнда вызвали в офис Таскера. Придя, он застал там Хэвиленда и Мейерса.

Брэнд был едва знаком с владельцами "Шале", он встречал их на деловых собраниях. Они никода не были в "Джоймаунте", а он и Таскер – у них в "Шале". Они вежливо приветствовали друг друга.

– Наши коллеги приехали обсудить с нами деловые вопросы,– пояснил Таскер,– и так как тема затрагивает нас всех, я подумал, что будет лучше позвать вас.

Брэнд пробормотал, что рад видеть гостей. Сначала шел общий разговор, затем Хэвиленд перешел к делу.

– Ныне время жестокой конкуренции и мы крайне внимательно следим за действиями наших конкурентов. Думаю, что и вы этим не пренебрегаете?произнес он.

Таскер подтвердил, что так он и есть.

– Мы постоянно следим за рынком,– размеренным тоном, как всегда, продолжал Хэвиленд.– Полагаю, что и вы делаете то же самое.

Он снова выдержал паузу, но Таскер просто кивнул, и он продолжал.

– Частью наших мер является периодический анализ состава цемента наших коллег, мы делаем это в течение последних трех-четырех лет.

– Весьма полезная практика,– любезно откликнулся Таскер.– Хотя боюсь, мы не уделяем ей должного внимания. Изменение цен и скидки – вот что нас волнует.

Хэвиленд согласился с ним.

– Мы не упускаем из виду и это, но считаем химический анализ крайне значимым. Сейчас мы анализируем образцы всего цемента, который появляется на рынке. Среди прочих мы исследовали и ваш цемент. Надеюсь, вы не против?

Таскер улыбнулся.

– Конечно нет,– сказал он.– С чего бы это?

– За нашими действиями, разумеется, не скрывается каких-либо происков, это чисто деловая акция. Но по поводу состава вашего цемента Сэмсон, наш эксперт, представил интересный доклад. Он обнаружил, что ваш цемент содержит значительно больше минеральных добавок, чем любой другой, и в связи с этим обладает особыми свойствами. Должен сказать, что такой цемент нам хорошо знаком: мы сами выпускаем его уже в течение довольно продолжительного времени.

– Это очень интересно,– заинтересованным тоном проговорил Таскер.– В нашем цементе нет ничего таинственного. Мы слегка изменили процесс, который был доработан нашим химиком Кингом. Так вы говорите, у вас что-то похожее?

– Точно такой же материал мы выпускаем уже около трех лет.

– Действительно, очень примечательно. Разумеется, прогресс движется в одном направлении. История учит, что одни и те же открытия совершаются разными людьми одновременно. Похоже, в мировой истории наступает период, когда все готово к появлению нового продукта – и он появляется, одновременно в разных местах.

Хэвиленд выдержал паузу.

– Действительно,– сказал он сухо,– это правда. Но это не единственный способ объяснить столь примечательное совпадение,– присовокупил он со зловещим акцентом, по крайней мере так показалось Брэнду.

Он сделал паузу и, не давая Таскеру заговорить, продолжал.

– Но мы пришли сюда вовсе не затем, чтобы тратить время на обсуждение проблемы случайных совпадений. Оставим совпадения в покое. Нам хотелось бы поговорить о более приятном деле. Не заключить ли нам – ввиду вашего открытия – определенный договор?

Во время этой преамбулы у Брэнда сердце буквально ушло в пятки. Он истолковал всю беседу в одном ключе: каким-то немыслимым образом стало известно, что они натворили в "Шале". И теперь партнеры явились к ним, взыскуя мести.

Однако последняя реплика Хэвиленда придала разговору совершенно неожиданный оборот. А ведь Брэнд мог бы поклясться, что их гость клонит к чему-то совсем иному. Ситуация развеселила его и в то же время на душе у него стало неспокойно. А может, гадал он, партнеры "Шале" подозревают о том, что произошло, и их предложение на самом деле искусная ловушка, расставленная, чтобы доказать их виновность?

Эти мысли промелькнули в мозгу Брэнда, но он не успел сосредоточиться на них. Таскер заговорил.

– Любопытное предложение,– сказал он,– и мы были бы рады принять его. В то же время я пока не знаю, о чем идет речь. Говоря напрямик, какого рода подразумеваемая договоренность?

– Мы оба, производя новый продукт, получали с него хорошую прибыль. А сейчас возникла ситуация, в которой мы можем начать сбивать цены друг друга. Это было бы прискорбно,– и он криво улыбнулся.

– Вы имеете в виду, что мы не должны играть на понижение наших цен?

– И это тоже.

Таскер встал и подошел к шкафу. Он достал ящик с сигарами и предложил гостям.

– Похоже, наша беседа будет более длительной, чем я Предполагал, давайте устроимся поудобнее,– предложил он и достал виски, содовую и четыре стакана.

– Очень любезно с вашей стороны,– откликнулся Хэвиленд, Мейерс тоже пробормотал что-то учтивое.

На некоторое время они упустили нить беседы, но Таскер не преминул вернуться к ней.

– Я могу сразу сказать,– начал Таскер,– что нам легко договориться о том, чтобы не сбивать цены друг друга. Да ведь вам известно, что мы и сейчас этого не делаем.

Он обезоруживающе улыбнулся и добавил:

– А вот вы срезаете нам цены.

– Это так,– с готовностью согласился Хэвиленд.– Но это мы поправим. Если мы договоримся о главном, подобные мелочи урегулируются сами собой.

– Я думаю,– сказал Таскер осторожно,– нам нужно обсудить между собой пакет предложений, с которыми вы вышли на нас.

Он взглянул на Брэнда, и тот утвердительно кивнул.

– Разумеется,– сказал Хзвиленд.– Пока наши объединенные предприятия производят лишь малую часть быстротвердеющего цемента в стране, положение не столь серьезно. Но если объем производства увеличить за счет лицензий другим фирмам на наш процесс – это совсем другое дело.

– Я понимаю,– сказал Таскер, кивнув.– Вы думаете, что нам следует договориться о том, чтобы не распространять лицензии, не увеличивать производство путем покупки новых предприятий и расширения существующего производства?

– Это может быть тоже включено в соглашение,– кивнул Хэвиленд.– Но есть еще более важный аспект: это прибыль. Нам известны размеры нашей прибыли, и, учитывая, что у нас один процесс, мы вполне можем оценить ваши прибыли.

– Не думаю, что наши процессы идентичны,– тотчас ответил Таскер.– Вы утверждаете, что наш новый продукт такой же, как ваш. Вы провели анализ, и, если вы так говорите, я готов согласиться с вами. Но я лично не в курсе. И я не очень понимаю, как можно утверждать, что процессы идентичны. В Рим ведет много дорог.

– Таково мнение нашего инженера Сэмсона, который утверждает, что процессы должны быть идентичны. Однако давайте опустим этот вопрос. Если вы полагаете, что я не в состоянии оценить размер ваших прибылей, то далее я буду просто говорить о прибыли в общем смысле.

Таскер улыбнулся.

– Вот это вполне корректно.

– Что ж, хорошо. Вы сказали, что ваш химик Кинг запустил свой процесс сравнительно недавно?

Таскер на мгновение замялся.

– Не помню точно своих слов, но это правда. Он долго работал над ним, но лишь сравнительно недавно мы начали производить продукт.

– Прекрасно. Мы тоже сделали такой вывод. Итак, мы обсудили целый круг вопросов, но лишь сейчас подходим к наиболее важному пункту. Можно сказать, что мы говорили о кокосах, но пока не затрагивали тему кокосового молока. Вы выпускаете продукт недолго, а мы – уже более трех лет.

Таскер разыграл удивление.

– Что ж с того? Можно сказать, мы подхватили эстафету. Не вижу в этом ничего, затрагивающего наш престиж.

– Возможно, я не слишком ясно выразился,– вежливо произнес Хэвиленд.Исходя из сроков мы считаем, что наш процесс предшествовал вашему. И в этом мы фактически имеем перед вами приоритет.

– Что ж, разумеется,– согласился Таскер.– Об этом спорить не приходится. Хотя я могу предположить, например, что вы намеренно стали подрезать нам цены, узнав, что Кинг ведет исследования.

– Хорошо. Но у нас есть право первенства на процесс.

– Умозрительно – да. Но только умозрительно. Ведь вы не запатентовали ваш процесс?

– Нет. Но мы думаем, это вряд ли относится к делу. В действительности, мистер Таскер, мы не имеем в виду просто признание нашего приоритета. Мы думаем, что это влечет за собой отчисления с прибылей.

Таскер стал еще более учтив.

– Боюсь, что на этот раз это я выразился недостаточно ясно. Наш инженер открыл процесс, я имею в виду наш процесс,– в результате серий независимых экспериментов. Я думаю, это можно легко подтвердить.

– Дорогой сэр!– Хэвиленд просто-таки переполняли чувства,– не подумайте, пожалуйста, что я сомневаюсь в этом. Я уверен, что он готов продемонстрировать нам все стадии поиска от изначальной неопределенности до законченного процесса. Но сомневаюсь, что это меняет дело. Я настаиваю на нашем требовании о простом приоритете.

– Но ведь в случае, когда два человека независимо друг от друга сделали незапатентованное открытие, вы же не будете требовать, чтобы тот, кто оказался вторым, присягнул в верности первому?

– Боюсь, нам не стоит тратить время на рассмотрение отвлеченных ситуаций, наш случай вполне конкретный и весьма ясный, я думаю.– Хэвиленд натужно рассмеялся.– Это наш цемент. В этом случае у нас есть все основания думать, что мы можем претендовать на процент отчислений с ваших прибылей от процесса.

Таскера не удовлетворила такая формулировка.

– Полагаю,– он улыбнулся,– что это совершенно неприемлемая позиция. Не припомню, чтобы мне когда-то доводилось слышать о выдвижении подобных требований. Но возможно, мы говорим о разных вещах. Я вкладываю в слово "отчисления" нечто весьма существенное. А вы, без сомнения, подразумеваете некую номинальную сумму в знак признания права первенства?

– Боюсь, не номинальную. Чтобы понапрасну не занимать ваше время, скажу, что, по нашему мнению, обстоятельства вынуждают нас претендовать на семьдесят пять процентов прибылей от процесса.

Таскер опять улыбнулся, но Брэнд видел, что за улыбкой таится тяжелый холодный взгляд.

– Вы шутите, мистер Хэвиленд,– игриво сказал он.– Как я упомянул, простое признание, что вы были первыми, это одно. Но ваше предложение равнозначно нашей работе с процессом по вашей лицензии, названная вами цифра прямо говорит об этом.

– Да, именно в этом и заключается наше предложение. Вы не находите, что оно вполне резонно?

– Я никак не могу воспринять его всерьез. Те позиции, о которых вы упоминали ранее, действительно вполне разумны. Но отчисления в семьдесят пять процентов!..

Таскер рассмеялся, это его явно позабавило.

– Что ж,– сказал Хэвиленд,– жаль, что нам не удалось уладить это дело с глазу на глаз. Мы думали, что предлагаемые условия вполне приемлемы. Что ж, давайте пока прервем наши переговоры. Вы со своей стороны подумайте о том, на каких условиях вы готовы сотрудничать с нами. По крайней мере, я рад, что вы считаете наше сотрудничество желательным.

– Я тоже рад,– ответил Таскер.– Разумеется, вы понимаете, что наш статус различается. Вы – владельцы предприятия и можете поступать по своему усмотрению, а я подчиняюсь совету директоров. Однако могу вас уверить, что мы всесторонне рассмотрим ваше предложение. Не знаю,– тон его стал шутливым,– не окажусь ли и я включенным в эти семьдесят пять процентов отчислений.

– Мы не исключаем другие возможности,– добавил Хэвиленд с улыбкой.– Мы совершенно непредвзято подходим к будущим встречам с вами, готовые к любым предложениям. Разве не это является международной практикой? Пошли, Мейерс, не стоит целый день отрывать людей от дела.

Он обратил это в шутку, но глаза его не улыбались.

Соблюдая этикет, Таскер и Брэнд проводили их до пристани и помахали вслед ручкой словно добрым друзьям. Но когда они возвращались обратно, лицо Таскера было хмурым.

– Ну вот, Брэнд,– сказал он отрывисто.– Они знают!

Глава 14

Альянс с врагом

Во время ленча Брэнд выглядел озабоченным. Его одолевали мысли о своем благополучии, безопасности, надеждах на будущее. Ведь Таскер был прав. Вместо того чтобы навсегда кануть в прошлое, жуткое дело "Шале", похоже, только начиналось.

Невозможно было даже предположить, к чему может привести новый оборот событий. Они явно шантажировали их, но ограничивалось ли дело только этим? Означало ли предложение Хэвиленда лишь снижение их прибылей? Или Хэвиленд хотел получить доказательство их причастности к делу, чтобы предъявить обвинение в убийстве?

Брэнд страшно перепугался.

Такого страха на него еще не накатывало со времени начала этого отвратительного дела. Как же он жалел, что впутался в него, связавшись с Кингом! Он отдал бы что угодно за то, чтобы, проснувшись утром, обнаружить, что весь этот кошмар ему приснился.

Как легко он теперь воспринял бы потерю работы и денег! Если бы он мог так же легко рассеять тот ужасный мрак, что сгустился над ним!

Его приободрил деловой тон Таскера.

– Нам следует всесторонне обсудить дело, Брэнд,– предложил управляющий.– Если мы не проявим бдительности, эти парни нас достанут.

Брэнд взял себя в руки.

– Давайте вернемся в ваш кабинет и позовем Кинга,– в свою очередь предложил он.

– Нет,– возразил Таскер.– Именно этого и не стоит делать. Если мы тут же соберем совещание, будет ясно, что для нас это крайне важно. Нет, Брэнд, ты возвращайся в свой офис, словно ничего не произошло, и не заходи к Кингу. А вечером вдвоем приходите ко мне домой.

Это было разумно. Брэнд последовал совету Таскера. Но вернувшись в свой офис, он понял, что не в состоянии заниматься делами. Он никак не мог сосредоточиться на работе и перепоручил свои обязанности одному из клерков.

Он увиделся с Кингом за ленчем, но лишь сказал, что случилось нечто весьма серьезное и вечером они собираются у Таскера. Лишь по пути к Таскеру он рассказал Кингу обо всем.

Кинг очень встревожился. Он-то был абсолютно уверен, что его план безупречно сработал, и новость, показав, что весь план пошел прахом, не только лишила его душевного равновесия но и больно ущемила самолюбие.

Управляющий ждал их в библиотеке. Брэнд успокоился, увидев, что Таскер ничуть не взволнован и выглядит как обычно.

– Холодная ночь,– заметил он.– Вы как раз успели к кофе.

Они расположились возле камина, Брэнд с Кингом достали сигареты, Таскер закурил трубку и заговорил о футболе, пока служанка не принесла кофе и не вышла. Лишь тогда он приступил к делу.

– Скверная штука,– сказал он Кингу.– Полагаю, Брэнд рассказал тебе?

– Да,– сдержанно ответил Кинг.– Дело просто дрянь.

– Насколько все скверно, нам не известно,– уточнил Таскер.– Можно только гадать, какими уликами они располагают и о чем просто догадываются.

– Думаете, они отчасти блефуют?– спросил Кинг.

Таскер кивнул.

– Да, но вот насколько? Именно это главный вопрос.

– Так блефовать довольно рискованно,– в голосе Брэнда слышалось сомнение.

– Думаешь?– Таскер покачал головой.– И как это выяснить?

– Никак. Предположим, что мы не были в "Шале". Мы можем привлечь их к суду за клевету.

– Нет, не можем,– сказал Таскер.– Во время разговора об этом не было сказано ни слова.

Кинг кивнул.

– Это правда. Похоже, они намеренно так провели встречу, чтобы, если мы решим, что у нас рыльце в пушку, мы приняли их предложение. Но в то же время они и словом не обмолвились о нашей подмоченной репутации, насколько я могу судить из того, что мне рассказал Брэнд.

– Они нас шантажируют,– предположил Брэнд.– Разве стали бы они рисковать, если бы у них не было надежных тылов?

– Они ведут себя так, чувствуя свою правоту,– ответил Таскер.

– Несмотря на то, что у них нет доказательств?

– Думаю, да.

– Я тоже склоняюсь к этому мнению,– заметил Кинг.– Здесь явно замешан Скотленд-Ярд. Трудно поверить, что Хэвиленд и Мейерс обнаружили что-нибудь, до чего не докопался Скотленд-Ярд. Но если бы Ярд до чего-то докопался, полиция навестила бы нас с Брэндом. Однако они не пришли. Поэтому я думаю, что на самом деле у них нет никаких доказательств.

Таскер жестом выразил свое несогласие.

– Я так не думаю. Мне представляется, что в "Шале" прекрасно все знают, но не хотят вмешивать полицию.

– Не похоже,– возразил Брэнд.

– Подумайте сами.– Таскер наклонился к ним, жестикулируя.– У них секретный процесс, о котором никому не известно и который приносит им большие прибыли. Пусть мы позаимствовали его. Тогда логично предположить, что в "Шале" захотят избежать огласки.