Текст книги "Тайна залива Саутгемптон"

Автор книги: Фриман Крофтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Похоже, в этом вопросе Хэвиленд был неуязвим, и Таскер наконец сказал, что хотел бы переговорить со своими коллегами наедине. Перед тем как уйти, он предложил гостям виски и сигары и попросил их быть как дома.

– Пройдем в ваш офис, Брэнд,– серьезным тоном сказал Таскер.– Нам нужно уточнить некоторые цифры.

Когда дверь за ними закрылась, он сказал:

– Боюсь, мы у них в руках. Я склоняюсь к позиции Брэнда, что нужно принять их условия. Что ты скажешь, Кинг?

Кинг пожал плечами.

– Я и сам слегка растерян,– признался он.– Если Хэвиленд готов подтвердить, что именно я дал ему сахар, дело может обернуться скверно. У меня есть алиби на время смерти Клэя, но не на время поездки в поезде.

– Думаю, следует принять,– искренне сказал Брэнд. Происходящее крайне встревожило его.

– Не думаю, что мы должны принять их условия безоговорочно,– возразил Таскер.– Попытаемся добиться большей выгоды для себя. Но если они не пойдут на это, тогда согласимся.

На том и сошлись. Таскер предложил еще кое-что.

– Мне нужны некоторые цифры для обоснования своей позиции. Прежде всего – себестоимость нового процесса, предполагаемый объем продукции нового завода и наши предполагаемые прибыли. Они должны быть у меня перед глазами.

И Таскер погрузился в технические детали.

– Думаю, Брэнд,– заметил он,– им тоже надо было дать возможность поговорить наедине, вот почему я решил собраться здесь.– Затем он обратился к Кингу.– Кинг, а тебя я попрошу составить краткую бумагу о том, как ты по лучил процесс. Я имею в виду не твои вылазки в "Шале",– и он улыбнулся,– а краткую запись экспериментов, которые вывели тебя на правильный путь. Мне представляется, что такая бумага может сыграть свою роль. Сможешь ты быстро подготовить ее?

– За десять минут. У меня записан весь ход экспериментов, осталось лишь напечатать общую часть, из которой будет ясно, как они связаны.

– Хорошо,– сказал Таскер,– подготовь ее.

Кинг перешел в свой офис, который был по соседству, и оттуда донесся стрекот пишущей машинки. Таскер, как всегда, знал, чего он хочет, и запрашивал у Брэнда нужные ему данные. Он записывал их по мере того, как Брэнд находил их.

– Может, они мне и не понадобятся,– приговаривал Таскер,– но на всякий случай пусть будут.

Кинг тоже не дремал. Его пишущая машинка стрекотала непрерывно, он лишь пару раз прервался, и Брэнд слышал, как он открывал и закрывал сейф. Затем, по своему обыкновению, Кинг стал напевать Шуберта, немилосердно фальшивя. Брэнд, чьи нервы были на пределе, выругался.

– О боже, как ты допустил, чтобы этот проклятый марш был написан!пробурчал он.– Услышишь его разок – и он прилип к тебе навсегда.

Словно услышав сетования Брэнда, Кинг завершил "Военный марш" и раздался его голос.

– Даты вам не нужны, Таскер?

Таскер задумался.

– Нет, не утруждайся,– ответил он.– Только эксперименты.

– Хорошо,– откликнулся Кинг и опять принялся печатать.

Наконец он закончил и вернулся к ним.

– Думаете, этого будет достаточно?– спросил он Таскера, протягивая ему два листка.– Это сжатая сводка работы, связанной с экспериментами. А на этих старых листках, которые я добавил, подробности экспериментов.

Таскер, взглянув, сказал, что это как раз то, что ему нужно. Какое-то время они еще возились с Брэндом над статистикой, и Кинг ждал, пока они закончат.

– Ну вот, все в ажуре,– наконец сказал Таскер.– Попробуем использовать статистику и эксперименты Кинга.

Приготовившись к бою, троица вернулась на поле битвы.

Глава 16

В "Шале" вновь трагедия

На заключительном этапе переговоров Хэвиленд проявил неожиданную несговорчивость. Таскер произнес хорошо аргументированную речь. Он сказал, что у них одни и те же цели и задачи: во-первых, получить максимальную прибыль от процесса, и во-вторых, избежать неприятностей. Затем он обратился к цифрам, заметив, что хоть цифры и не так важны, как принципы, но приходится считаться и с ними. Он подчеркнул, что процесс, использованный в "Джоймаунте", запущен Кингом, который вел записи экспериментов, и пояснил, что они потратились на проведение экспериментов и приобретение всего необходимого для нового производства. Поэтому они рассчитывают на соответствующую компенсацию. В то же время они полагают, что "Шале" может помочь им в обслуживании, которое будет оплачено. Они полагают, что двадцати пять процентов, которые были предложены, вполне достаточно, но не желая ссориться с новыми коллегами и идя им навстречу, чтобы урегулировать вопрос, они согласны на равные доли.

Однако Хэвиленд с предельной учтивостью настаивал на семидесяти пяти процентах. Все красноречие Таскера пропало втуне. Семьдесят пять процентов, по их мнению, было вполне умеренной цифрой. Они не собираются вмешиваться в стратегические планы "Джоймаунта", но искренне надеются, что их новые коллеги найдут возможность принять их предложение.

В конце концов Таскер согласился. Он сделал все, что было в его силах. Таскер сдал позиции, но сделал это с большим достоинством. Кинг выглядел расстроенным и мрачным, а Брэнд был рад.

– Прошу прошения, что я не сделал копий,– сказал Таскер, когда генеральное решение было принято.– Вот что я предлагаю. Давайте подпишем этот экземпляр, а я сделаю две копии на хорошей бумаге, мы подпишем их и пошлем вам вместе с первым экземпляром. Вы сможете сверить их с оригиналом, подписать и вернуть первый экземпляр. Затем мы можем привлечь наших юристов для работы над окончательным документом.

По тому, как вел себя Хэвиленд, Брэнд ожидал, что тот предпочтет сделать копию прямо сейчас, но тот, видимо, посчитал, что подобная настойчивость будет чрезмерной.

– Остался нерешенным лишь один вопрос,– заключил Хэвиленд.– Слухи об этом деле просочатся наружу, о наших взаимных визитах известно, о них будут судачить. Вам, как и мне, хорошо известно, что таинственность – кратчайший путь к привлечению общественного мнения. Поэтому я предлагаю объявить, что мы разрабатываем рабочее соглашение между нашими двумя фирмами с целью урегулирования цен. Тем самым мы пресечем слухи и подозрения и, разумеется, никаких упоминаний об отчислениях или о чем-либо, относящемся к процессу.

Брэнд решил, что это прекрасная идея. Но Хэвиленд, не дав Таскеру ответить, продолжал:

– Так случилось, что первые пять пунктов договора уместились на первой странице нашего предварительного соглашения. Пусть эта часть будет официальной. Шестой и седьмой пункты на второй странице будут неофициальными. Я даже решусь предложить, чтобы существовало два соглашения. Одно, подписанное нашими юристами,– ваша первая страница. Второе – секретное соглашение между нами. Что вы на это скажете?

С этим все согласились, и обе страницы были подписаны Таскером и Хэвилендом, представляющими каждый свою компанию.

– Что ж,– продолжил Таскер,– деловая часть вечера завершена, пора перейти к более приятной части. Давайте выпьем за наши будущие успехи. В надежде, что мы придем к согласию, я прихватил из дома пару бутылок хорошего вина. Брэнд, коллега, откройте пожалуйста.

Брэнд открыл шампанское, и они выпили за новое содружество. Еще около получаса шла дружеская беседа, затем Хэвиленд сказал, что им пора отправляться.

– Мы проводим вас до пристани,– Таскер решил до конца выдержать марку, невзирая на печальный исход переговоров. Все шестеро вместе проделали путь из офиса через заводской двор на пристань.

Загрузка судна продолжалась, и хотя было полнолуние, пристань была ярко освещена фонарями. Автопогрузчики с цементом выезжали со двора, корабельная лебедка грузила цемент на борт. Стояла прекрасная ночь, правда прохладная. Начался прилив. Дул свежий юго-западный ветер, нагоняя волну. Небольшие барашки вскипали у причала, и лодка переваливалась на волнах. Брэнд знал, что в заливе и особенно на акватории Солента у Калшота волнение гораздо сильнее.

– Вы вымокнете на обратном пути,– предостерег он шедшего рядом Сэмсона.

– Не тревожьтесь,– ответил Сэмсон.– Лодку не заливает. Там сухо как в доке. Это ведь моя лодка, она меня ни разу не подводила. Я сам ставил мотор, это предмет моей гордости.

Брэнд сказал, что тогда все в порядке, и с елейными напутствиями управленцы "Шале" отчалили.

Трое оставшихся на пристани молча следили, как моторка прошла вдоль судна и повернула в сторону Саутгемптонского залива. Брэнд был уверен, что они поступили правильно. В данных обстоятельствах лишь так можно было обезопасить себя.

И все равно он вздохнул, глядя, как моторка исчезает вдали.

– Что ж,– произнес Таскер, когда они вернулись,– дело сделано.

Ему никто не ответил. Этим все было сказано.

Хотя ситуация оставляла желать лучшего, у Брэнда с души словно камень свалился. Со времени первого визита Хэвиленда и Мейерса его снедала тревога. Теперь будущее рисовалось ему в более радужных тонах. Он подумал, что им повезло, и худшее уже позади. Теперь он мог спокойно смотреть в будущее. Оно сулило материальное благополучие и освобождение от страхов, которые было взяли над ним верх.

Бывает, однако, что такое состояние благодушия часто оказывается прелюдией к несчастью. К сожалению, так вышло и на этот раз.

На следующее утро их ожидал сокрушительный удар.

Дело показалось не таким уж и скверным, когда Брэнду передали о случившемся. И сперва весь ужас ситуации не дошел до него. Он осознал все возможные последствия потом, обсудив случившееся с двумя своими коллегами.

Утром он пришел на работу в обычное время и, как обычно, начал день с просмотра почты. Одно из писем было особенно важным, и Брэнд решил показать его Таскеру. Он тотчас отправился к нему. Таскер также разбирал почту и оторвался от нее, когда зашел Брэнд.

– Это по делу Хадсона,– сказал Брэнд, присаживаясь на стул для посетителей.– Письмо от самого Хадсона.

Таскер протянул руку, чтобы взять письмо, но в это время зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Да-да,– сказал он нетерпеливо.– Говорите.

Брэнд наблюдал за тем, как меняется выражение лица Таскера. Нетерпение тотчас сменилось удивлением, затем недоверием и наконец страхом.

– Боже милостивый!– сказал Таскер подавленно.– ужасные новости, офицер. Я с трудом могу поверить этому. Оба мертвы, вы говорите?

Брэнд вскочил.

– Что там. Таскер?– возбужденно воскликнул он.

Таскер покачал головой в знак того, чтобы тот пока помолчал, а потом, скорее для себя, чем для Брэнда, сказал подавленно:

– Хэвиленд и Мейерс! Утонули! Невозможно!

Брэнд представил их такими, какими запомнил вчера вечером: полными жизненных сил, здоровья и энергии, уверенно смотрящих в будущее, словно впереди у них вся жизнь. И вот... Они мертвы!

Должно быть, их опрокинуло по пути домой. А Сэмсон так гордился своей моторкой! Брэнд вспомнил свое замечание о погоде. А Сэмсон хвастался, что его лодку не заливает волной! Похоже, он ошибался.

Таскер опять заговорил.

– Да, так оно и есть,– ответил он в трубку.– Они были здесь, все трое, до половины одиннадцатого. Потом на моторке они отправились в Шале... Да, все было в полном порядке, насколько я мог судить... Да, мы их проводили... Совершенно трезвые, в полном порядке.

Затем наступила долгая пауза, после которой он произнес:

– Разумеется, офицер, мы будем здесь. Если кто-то от вас прибудет, мы все время на месте.

Таскер медленно положил трубку на место и с ужасом поднял глаза на Брэнда. Он ничего не говорил. Брэнд забросал его вопросами.

– Что там, Таскер? Скажите же. Они перевернулись на обратном пути?

Таскер покачал головой. Он был не просто потрясен, но глубоко озадачен. Поэтому он заговорил не сразу.

– Нет,– сказал он медленно,– они не перевернулись. Лодка взорвалась!

Брэнд изумленно уставился на него.

– Прямо за Ковесом,– продолжил Таскер.– На пути Домой. Сэмсон остался жив, остальные утонули вместе с лодкой.

Брэнд чертыхнулся дрожащим голосом.

– Утонули вместе с лодкой?

Он изумленно смотрел на Таскера.

– Вы сказали, взорвалась? Она взорвалась? Но как это моторка могла взорваться?

– Это и хотел узнать офицер. Сэмсон не может этого объяснить.

– Где-то потекло горючее,– размышлял Брэнд.– работала на солярке. Сэмсон сам ставил мотор.

Вместо ответа Таскер кивнул.

– Вечером было большое волнение,– продолжал Брэнд.– Им особенно досталось, когда они прошли Калшот. Возможно, они налетели на топляк и пробили бензопровод.

– Похоже на то. Скверное дело!– поежился Таскер.

– Надо сообщить Кингу,– сказал Брэнд и заторопился в лабораторию.

Кинг был просто ошарашен новостью. Она его потрясла не меньше, чем Таскера, и еще более озадачила.

– Ты говоришь, лодка затонула?– повторил он.– Но как она могла затонуть? Она могла загореться от солярки, но не взорваться.– Помолчав, он добавил: – Но я думаю, это все равно. Наверное, лодка загорелась до того, как ее захлестнуло волнами.

– Если огонь охватил лодку, то они не могли управлять ею. Лодка встала бортом к волне и быстро наполнилась водой – если она сразу не пошла ко дну вместе с ними.

– Похоже на то,– согласился Кинг.– Да, видимо, так оно и было. Таскер знает?

– Это он сказал мне. Звонили из полиции, выясняли обстоятельства. Давай-ка заглянем к нему.

Все трое обсудили возможные причины несчастья, но не смогли предложить ничего более убедительного, чем версия Брэнда. Затем разговор обратился к умершим партнерам. Было очевидно, что последствия трагедии должны были сказаться и на "Джоймаунте".

– Вряд ли у нас возникнут какие-то трудности,– сказал Кинг.Подписанное соглашение забрал Сэмсон. Если бы погибли все трое, тогда другое дело. А так все остается в силе.

Таскер покачал головой.

– Боюсь, все не так просто. Возможно, придется осветить всю подоплеку наших отношений. Полиция захочет узнать, что делали здесь эти трое, и мы должны договориться о том, что мы им скажем.

Все оценили важность этого предложения. Брэнд, к которому вновь вернулись все страхи перед угрозой полицейского расследования, предложил рассказать полиции все начистоту, Но Таскер сразу категорически отверг это предложение.

– Ни при каких обстоятельствах мы не должны упоминать об отчислениях с прибылей,– решительно сказал он.– Как вы могли предложить такое. Брэнд? Только подумайте, что это может повлечь за собой. Мы говорим полиции, что договорились платить им процент от прибылей. Они, само собой, спрашивают: с какой стати? Тогда нам придется рассказать о процессе. Они говорят себе: "Ага, в "Джоймаунте" запустили процесс "Шале". Вот те, кого мы ищем в связи с делом Клэя!" Они начинают расследование – и мы в западне. Им достаточно просто пригласить эксперта, чтобы установить идентичность процессов. И помните, вы оба: после решения суда о том, что с Клэем произошел несчастный случай, уже не может быть и речи. А дело будет возобновлено, если мы проболтаемся об отчислениях. И тогда вас засудят.

– Ну а вы сами, Таскер?– спросил Кинг.– Вы же тоже соучастник дела, как вы сами говорили Хэвиленду.

– Я уже объяснял, что ничего не знаю ни о каком Клэе. Я получил подписанное тобой заявление, что ты открыл процесс, и я знаю об экспериментах, которые ты проводил в течение шести недель. А если меня спросят, почему я согласился платить проценты, я скажу, что думал, "Шале" причастен к этому, что мы использовали их процесс. Именно благодаря анализу их цемента мы получили новые ингредиенты. Мы же занимались их внедрением.

Несмотря на свое недовольством всем этим, Брэнд не мог не восхититься ловкостью Таскера.

– Однако если о существовании процесса станет известно,– продолжил Таскер, не давая Брэнду заговорить,– я, скорее всего, потеряю свой оклад и, кроме того, наживу кучу неприятностей. Поэтому я так пекусь о том, чтобы все было шито-крыто. Ну, теперь вы согласитесь со мной, что об отчислениях мы должны молчать как рыба?

Брэнду ничего не оставалось, кроме как согласиться. Кинг тоже утвердительно кивнул.

– Тогда я предлагаю,– продолжил Таскер,– то же, что предложил Хэвиленд: упоминать лишь о первом листе Договора, а о втором – молчок! Наша цель при заключении соглашения, как он сказал, снизить цены, и если нас спросят, как соглашение способствует этому, мы можем сказать, что надеемся, помимо увеличения товарооборота и тому подобного, что наши мощности могут быть использованы совместно и это удешевит продукт.

Брэнд и Кинг кивнули, соглашаясь.

– Конечно, ситуация щекотливая для нас,– сказал Таскер,– ведь мы не знаем, что скажет Сэмсон. Но в его интересах сохранить процесс в тайне и, скорее всего, он поступит так же, как мы.

– А что, если позвонить ему?– предложил Брэнд.

Таскер прохладно отнесся к этому предложению.

– Я думал об этом,– сказал он с сомнением.– Но я не уверен, что это целесообразно. В любом случае он, вероятно, уже дал показания полиции.

– Ну и что?– возразил Кинг.– Нам же лучше, мы можем точно узнать, что он сказал, и согласовать наши показания.

Таскер кивнул.

– Да, пожалуй, в этом есть резон,– признал он и поднял телефонную трубку.

– Можно попросить мистера Сэмсона? Если его не затруднит. Это мистер Таскер с завода в Джоймаунте.

Когда на том конце провода к телефону подошел Сэмсон Таскер заговорил:

– Сэмсон, я рад, что вы на работе. Мы только что узнали о случившемся, и я решил позвонить вам. Мы все очень расстроены и соболезнуем вам. В это просто не верится. Как это случилось?

Выслушав рассказ Сэмсона, Таскер воскликнул:

– Звучит совершенно невероятно! Что вы об этом думаете?.. Удивительно!.. Что ж, Сэмсон, знаете, мне не хотелось бы говорить о делах при таких обстоятельствах, но я полагаю, мы последуем совету покойного Хэвиленда и сделаем достоянием гласности наше соглашение из пяти пунктов?.. Да, я тоже так думаю. Хорошо, вы, должно быть, заняты, не буду вас задерживать. Сэмсон, мы рады, что вы избежали печальной участи и соболезнуем о судьбе ваших коллег.

Таскер положил трубку.

– Он говорит, что упомянул в своих показаниях соглашение из пяти пунктов, так что все в порядке. Но сам случай совершенно необъясним. Он говорит, что это был настоящий взрыв и он не в силах объяснить его причину.

Кинг пожал плечам.

– Мне это кажется совершенно необъяснимым. Если это была утечка горючего, как мы полагаем, оно могло натечь на дно лодки. При воспламенении оно могло взорваться.

– Сэмсон очень расстроен. Не думаю, что он сейчас в состоянии разбираться в причинах случившегося.

– Ничего удивительного,– воскликнул Брэнд.– И как у него еще хватило мужества выйти на работу!

Брэнд тоже был весьма удручен. Мало того что его потрясло случившееся, его следствием было неминуемое полицейское разбирательство. Сама мысль об этом уже вызывала у него холодный озноб.

– Не понимаю, почему вы сразу не позвонили Сэмсону,– сказал Кинг Таскеру.– Отчего вы решили, что это будет неосмотрительно?

Таскер беспокойно шевельнулся. Он выглядел очень подавленным.

– Меня удивляет, что ни один из вас не сообразил, о чем я подумал. Честно говоря, я понял, что за этим происшествием что-то кроется. Что же? Вам не пришло в голову, что если очевидного объяснения нет, то полиция может заподозрить в преступлении,– он невольно понизил голос,– нас?!

Брэнд вскочил. Такая идея не приходила ему в голову. Кинг тоже вскинулся.

– Бросьте, Таскер,– возразил Кинг.– Вы это всерьез? Кто мог на это пойти?

– Это очевидно,– хмуро ответил Таскер.– Мы.

– Чепуха. Почему это мы?

– Я не имею в виду, что мы это сделали, но полиция вполне может так подумать.

Брэнд ужаснулся. Такое подозрение приведет к скрупулезному расследованию. А если так, едва ли им удастся сохранить в тайне отчисления. А если об этом станет известно полиции, то его с Кингом точно ожидает тюрьма! Нет, этого не может быть! Он даже на мгновение не мог допустить такую возможность.

Кинг думал о том же самом. Его дело затрагивало в той же степени.

– Нет, Таскер,– сказал он,– это чепуха. Предположим, что это преступление, хотя я не вижу ни малейшего повода так думать. Но положим, что это так. Тогда кто-то Должен был подложить в лодку взрывчатку. Но мы не подходили к лодке. Это можно легко подтвердить.

– Я знаю, что мы можем это подтвердить,– ответил Таскер,– что и будет свидетельствовать о нашей невиновности. Я опасаюсь вовсе не обвинения в убийстве. Однако совершенно очевидно, что полицейские ищейки перевернут весь "Джоймаунт" вверх дном. Боюсь, что вряд ли при этом от них удастся скрыть процесс.

Кинг не согласился с ним. Даже если такая дикая гипотеза возникнет, очень быстро станет ясно, что она ложная, и на этом все закончится. Он не понимал позиции Таскера. Паниковать – это было на него не похоже.

Брэнда вполне убедили эти аргументы, но он все еще тревожился при мысли о том, что их ожидает. Предчувствуя недоброе, он думал о том, что ему неизбежно придется давать показания.

Все трое были удивлены, что больше в тот день полиция их не беспокоила. Но затишье продержалось лишь до следующего утра.

Брэнд изрядно перетрусил. Прибыл не местный офицер, который им звонил, а тот самый детектив из Скотленд-Ярда, который вел дело Клэя.

Однако встреча с ним прошла мягко и доверительно. Старший инспектор Френч был вежлив и внимательно выслушал их показания. Все трое были уверены, что он и думать не думает ни о каком преступлении, а если эта идея и пришла ему в голову, то он тотчас отбросил ее. Он не проявил особого интереса к позициям предполагаемого соглашения с "Шале", просто приняв к сведению, что текст договора был вполне ординарным. Он ограничился расспросами о ходе визита и отъезда гостей, не задавая никаких посторонних вопросов. Уезжая, он поблагодарил их за помощь, сказав, что кому-то из них придется выступить на суде. Впрочем, дата разбирательства пока не назначена.

Брэнд испытал чувство облегчения, когда Френч и его сержант уехали. Хотя его визит прошел гораздо спокойнее, чем Брэнд представлял себе, все же это было суровое испытание – несмотря на доверительный тон их разговора. Таскер и Кинг были того же мнения.

По мере того как дни проходили за днями, в них крепло чувство безопасности. Дальнейших визитов полиции не последовало. Их не вызывали для дачи показаний по делу которое, как они узнали из газет, было заведено и отложено. Но никто из них не сомневался, что их вызовут позже.

Брэнд снова начал думать, что полоса неприятностей уже позади. Дело закончится, нет нужды чего-то опасаться.

Снова управленцы "Джоймаунта" пришли в себя и зажили припеваючи.

Часть четвертая

РАССЛЕДОВАНИЕ

Глава 17

Френч вновь берется за дело

Быстрое продвижение расследования дела Клэя и сгоревшего автомобиля вызвало у старшего инспектора Френча опасения: как бы это везение не вышло ему боком. Он замечал, что если все идет слишком уж гладко, то затем возникает какое-нибудь серьезное препятствие. Иногда происходило и обратное. Но явно неудачное начало вовсе не обязательно влекло за собой посредственный финал. Он редко терял надежду, видя, что чаша весов склоняется не в его пользу. Но в такие минуты, как теперь, его опасения представлялись вполне обоснованными. Дело Клэя так замечательно началось. За несколько часов он выяснил, что Клэй был убит, а авария подстроена. И почти сразу у него сложилась убедительная версия виновности двух работников "Джоймаунта", которая объединяла все известные факты.

Но на этом все и закончилось. Версия осталась версией. Не то чтобы он отказался от нее, хуже она не стала. Но как он ни бился, так и не смог обнаружить что-либо, что доказывало бы его правоту.

Его построения покоились на допущении, что процесс был украден неким лицом или лицами, связанными с производством быстротвердеющего цемента. Но и здесь ничего не удалось разузнать. Если хищение имело место, следовало ожидать, что одна из фирм начнет продавать цемент дешевле, чем другие. Но, похоже, никто не делал этого. Он говорил об этом с Хэвилендом и Мейерсом, и они согласились с ним. Они даже утверждали, что если кто-то будет продавать цемент ниже установленных цен, то это свидетельство хищения процесса.

Они выдвинули важную инициативу, которую Френч одобрил: у них действовал отлаженный механизм слежения за рынком. Можно было сразу обнаружить изменение цен. Они собирались бдительно отслеживать цены и обещали Френчу тут же сообщить, если заметят, что кто-то продает цемент по Дешевке. Френч был доволен, что в "Шале" взяли дело под контроль, ведь их и его интересы в этом деле совпадали.

Однако полностью полагаться на "Шале" он не мог. Занимаясь текущими делами, он, как только у него выдавалась свободная минута, по своим каналам наводил справки о том, что происходит в области цен на цемент, также интересуясь скрытыми скидками на его продажу. Однако, насколько он мог судить, управленцы "Шале" были совершенно объективны, сообщая, что ничего подозрительного не замечается.

Тогда он обратил самое пристальное внимание на "Джоймаунт". Нельзя сказать, чтобы у него были веские основания для подозрений, но он не исключал их причастности к делу, прежде всего из-за того, что они находились недалеко от "Шале". Они вполне могли переправить труп Клэя на моторке с острова на материк. Однако не было никаких поводов думать, что они получили процесс. Другие подозрения Френча были еще более зыбкими. С равной вероятностью можно было подозревать работников любого производства такого профиля. И все же он по неофициальным каналам навел справки о том, что происходит в "Джоймаунте". В основном он получал информацию от рабочих. Он допросил ночного сторожа и членов команды двух небольших пароходов, которые были пришвартованы у причала Джоймаунта в ночь предполагаемого убийства Клэя. От них он получил информацию, которая, похоже, доказывала, что он на неверном пути.

У ночного сторожа он выяснил, что за месяц до трагедии на заводе проводились специальные исследования, в том числе в ночное время. В ночь трагедии Кинг и Брэнд были на заводе. Они пришли в десять вечера и ушли в три часа утра. Оба находились все это время в химической лаборатории. Уйти незамеченными сторожем было невозможно. Если доверять этим показаниям, то они никак не могли оказаться в Шале.

У Френча не было никаких оснований подозревать двух других работников "Джоймаунта", которые были на фото: ведь Фишер из гаража в Саутгемптоне никого из них не опознал. Это были Кэмпбелл, слесарь, и Армуар, истопник. И все же Френч посчитал необходимым выяснить, где они находились той памятной ночью. Оказалось, что оба провели ночь дома, и это было точно установлено.

Далее Френч исследовал вопрос с моторной лодкой или катером. Он заглянул в лодочный ангар Джоймаунта, где находились все суда работников завода. Он убедился, что крайне трудно, практически невозможно вывести лодку так, чтобы ее не заметили на пристани. Расспросы команды двух пароходов показали, что никто ничего не видел и не слышал в ту ночь. Кроме того, он выяснил, что в то воскресенье стоял густой туман, поэтому моряки в один голос утверждали, что в такую погоду вообще нельзя отходить от берега.

Все говорило за то, чтобы снять подозрения с "Джоймаунта". Он не слишком полагался на свидетельство сторожа, что Брэнд и Кинг не могли покинуть территорию завода ночью, но плавание в тумане в Шале и обратно показалось и ему достаточно невозможным предприятием.

Если бы "Джоймаунт" начал выпускать дешевый цемент, он бы тотчас решил, что эти трудности были как-то преодолены, но ничего не происходило, и его подозрения казались безосновательными.

Дело застыло на мертвой точке. Френч вернулся в город и представил отчет сэру Мортимеру Эллисону. Тот, выслушав его, лишь пожал плечами. В результате дело пока было отложено, а Френч переключился на другие дела. Однако было решено, что, если возникнут колебания цен на цемент, Френч тотчас продолжит расследование. Это, конечно, был наиболее неудовлетворительный результат, но ничего большего выжать из ситуации было нельзя.

Три месяца спустя, ночью, дело опять напомнило о себе, причем самым драматичным образом.

Было около четырех часов утра, когда зазвонил телефон: работа приучила Френча всегда быть начеку. Кроме того, он был уверен, что звонят из Скотленд-Ярда. И действительно, только что пришла телефонограмма из Ковеса. Может быть, Френч напрямую перезвонит им? Телефонограмму прислал его старый знакомый, старший офицер Ханбури. Он сообщил плохие новости. Хэвиленд и Мейере утонули вчера вечером в результате взрыва моторной лодки; Сэмсон спасся, едва не захлебнувшись. В деле были наводящие на подозрения странности, и Ханбури связался со своим шефом. Тот дал указание связаться с Френчем, чтобы он по возможности как можно скорее приехал. Старший констебль сам связался с начальством Скотленд-Ярда.

В результате Френч получил предписание вновь отправиться на место событий. За сержантом Картером, который поедет вместе с ним, уже послали.

Первый поезд на остров Уайт уходил с вокзала Ватерлоо в пять сорок утра, и если не мешкать, Френч мог успеть на него.

Он позвонил Ханбури, и тот ответил, что к их приезду будет готов завтрак. За завтраком он обо всем расскажет.

Они доехали до места без всяких приключений и около восьми утра были в Саутгемптоне, дошли до пристани пешком и успели на паром в восемь пятнадцать до Ковеса, где были через час.

Спустя несколько минут они уже пили горячий кофе закусывая ветчиной и яйцами, в то время как Ханбури начал свой рассказ.

Впрочем, о главном происшествии особенно рассказывать было нечего. Вчера вечером в одиннадцать сорок пять произошел взрыв примерно в миле от берега к северо-западу от маяка на Египетском мысу. Так вышло, что один из местных жителей, который жил на побережье, вышел перед сном на террасу подышать свежим воздухом и внезапно увидел пламя, неожиданно взметнувшееся от воды, вспышку, которая затем исчезла, а четыре-пять секунд спустя донесся звук взрыва. Полагая, что дело может быть серьезным, этот джентльмен тотчас позвонил в полицию. Из полиции перезвонили на пристань и оттуда выслали четыре моторки. Три из них ничего не обнаружили, зато четвертая получила определенные сведения.

Каботажное паровое суденышко стояло в этом районе на якоре, и мистер Локе, владелец и штурман четвертой лодки, подойдя к ним поближе, увидел, что они спускали шлюпку. Он поднялся к ним на борт. От шкипера он узнал, что это был пароход "Бенболт", судно, идущее из Кардифа в Госпорт с грузом угля. Примерно в миле от маяка на Египетском мысе шкипер заметил маломерное судно, приближающееся к ним. Оно должно было пройти в сотне ярдов от них. Когда лодка подошла поближе, стало видно, что это небольшая моторка. Ее изрядно потряхивало на волне. Он не обратил на нее особого внимания, но вышло так, что он как раз смотрел на нее, когда лодка взорвалась. Центр взрыва был на корме. Ему было видно, что корму буквально разнесло на куски. Тотчас пламя исчезло, повалил густой дым. Он остановил машину и спустил шлюпку. Шлюпка была на месте взрыва через пять минут. Она обошла вокруг и почти сразу обнаружила человека, вцепившегося в спасательный круг. Они переправили его на борт судна и вернулись посмотреть, не выжил ли еще кто-нибудь, но безрезультатно. Моторка затонула, видимо, унося с собой тела остальных пассажиров, бывших на борту.