Текст книги "Тайна залива Саутгемптон"

Автор книги: Фриман Крофтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Френч был готов пройтись, и по дороге задавал вопросы.

Детонаторы не должны быть сырыми, иначе они не сработают. Если они находились в воде, детонация от запала невозможна, но электрический разряд может быть использован. Детонаторы поставлялись с подводящими проводами, во влагозащитной упаковке. Для использования детонатора с одного конца патрона снималась влагозащитная упаковка; деревянным шилом в гелигните делалась выемка, куда и помещался детонатор с подводящими проводами и вновь закрывался сорванной оберткой. Гелигнит взрывался при прохождении тока низкого напряжения.

Перед осмотром склада десятник послал за одним из рабочих, который, как он объяснил, был ответственным за взрывчатые вещества. Этот человек присоединился к ним. Френч обнаружил, что лишь у этого человека есть ключ от склада. Он спросил об этом.

– Действительно,– ответил десятник,– мы очень внимательны к этому. Существует лишь два ключа: один у этого человека, другой хранится в сейфе в офисе. Здесь никто не имеет доступа к взрывчатке, кроме ответственного. Он никогда не оставляет склад незапертым.

Это было важно, и Френч осведомился о деталях. Поговорив с рабочими, он убедился в следующем:

1. Склад может открыть лишь ответственный либо лицо, имеющее доступ к сейфу.

2. Ответственный никому не передает свой ключ и никто не может им воспользоваться без его ведома.

3. Ответственный никогда не оставляет склад незапертым.

4. На склад заходит только ответственный либо кто-то с его разрешения.

5. Ответственный выносит необходимое количество взрывчатки; выдача полностью контролируется им}

6. Ответственный был весьма надежный человек, и Френч убедился, что на его показания можно положиться.

Второй момент, который интересовал Френча, так и остался недостаточно проясненным. Он спросил ответственного: если склад откроют вторым ключом и возьмут один патрон и один детонатор, заметит ли он эту убыль?

Сначала тот ответил утвердительно, но затем его уверенность поколебалась. Патроны и детонаторы никто не пересчитывал, и убыль патрона и особенно детонатора – они же такие маленькие – могла пройти незамеченной.

Френч уезжал из карьера, уверившись в трех моментах. Во-первых, если такая кража имела место, ее мог совершить лишь человек, имеющий доступ к запасному ключу в сейфе офиса. Второе: почти наверняка Таскер, Брэнд и Кинг могли взять ключ и ночью наведаться на склад. И наконец, если они или кто-то из них сделали это, шансы доказать это практически равны нулю.

Не слишком довольный своим визитом, Френч решил, что завершит эту часть расследования на следующее утро поездкой на карьер "Шале".

Здесь повторилась та же история. Взрывники "Шале" работали со взрывчатыми веществами точно так же, как в "Джоймаунте", и безусловно, лицо, имевшее доступ к сейфам "Шале", могло взять запасной ключ и незаметно добыть взрывчатку.

В случае с "Шале", однако, следовало принять во внимание следующее. Некто сделал слепки ключей сейфов "Шале". Возможно, с тех пор Хэвиленд сменил замки, но если были изготовлены дубликаты старых ключей, то почему бы не изготовить дубликаты новых? Это предположение расширяло область поисков до неопределенных размеров, и Френч отогнал от себя эту мысль.

Ощутив уныние, он позвонил в полицейский участок в Ковесе, чтобы посоветоваться с Ханбури перед возвращением в Саутгемптон.

Глава 19

Френч использует свои аналитические способности

По приезде в Саутгемптон Френч не узнал ничего утешительного. Отчет Ханбури не содержал ничего позитивного. Он не только не разузнал ничего нового, но и не представлял себе, где искать новые сведения. Френч ощутил, что он и сам этого не знает.

Трудность состояла не в отсутствии проблем, которые требовалось разрешить, а в том, что он не видел путей и средств к их решению. С какой стороны за них браться? Был ли процесс украден? Если да, то связан ли взрыв лодки с этой кражей? У него даже не было уверенности, что дело Клэя как-то связано с процессом или взрывом.

В деле со взрывом лодки было три загадочных момента: где и как взрывчатка попала на борт лодки? Как ее взорвали в нужный момент? И наконец, кто это мог сделать?

Френч, сколько ни бился, не мог ответить ни на один из вопросов. Если бы найти разгадку хотя бы одного из них! Сразу стало бы легче продвинуть все дело.

Он стал анализировать, связаны ли оба преступления, и если да, то является ли их причиной кража процесса или что-то иное, случившееся в "Шале", о чем он пока ничего не знал. Весь вечер он прорабатывал различные версии, но лег спать, так ни к чему и не придя.

Но заснуть он не смог.

Его так "зацепило", что он не смог отключиться. Он должен найти решение, отыскать разгадку, иначе на следующий день он не сможет двигаться дальше. Может быть, следует исходить из того, что преступления не имеют отношения к процессу, и сосредоточиться на "Шале"? Что, если отправиться туда с утра и тщательно расследовать обстоятельства жизни Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона в надежде наткнуться на что-либо, проливающее свет на ситуацию? А если нет, то что ему делать?

Неожиданно что-то в нем сдвинулось, и он понял, что тормозило его все это время: ему казалось невероятным, чтобы два преступления не имели между собой никакой связи.

Он мысленно вновь вернулся к своей гипотезе. Не было никаких улик, подтверждающих связь обоих преступлений с процессом. Не было никаких доказательств того, что процесс украден. Не доказано, что сейф с формулой открывали. Формула была на положенном месте наутро после исчезновения Клэя и не было никаких следов того, что бумаг кто-то касался. И самое важное: ни одна из фирм не продавала цемент дешевле рыночных цен. Было не похоже, что процесс является отправным пунктом событий.

Несколько часов Френч ворочался в постели, измученный и раздраженный, напрягая свой ум в поисках решения. Но ничего не приходило в голову. Тогда он обратился к другим проблемам. Как же была подложена взрывчатка? Но здесь вновь его ожидал тупик. Напрасно он и так и эдак перебирал известные ему факты. Нигде ни малейшего просвета.

Он ощутил, что в конце концов должен хоть немного поспать, и здесь неожиданно новая идея пришла ему в голову. Сначала он даже не осознал ее истинную значимость, затем им овладело сильное возбуждение.

Да, было кое-что, что он упустил! И очень важное!

Это касалось возможности минирования лодки. Чем больше Френч думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что так оно и есть. Да, он был уверен, что нрав! Он решил основную проблему!

С чувством облегчения он выключил свет, немного поворочался и уснул.

Когда четыре часа спустя он сошел вниз, чувство облегчения лишь укрепилось в нем. Нередко случалось, что соображения, пришедшие в голову в ходе лихорадочных ночных раздумий, при свете дня теряли свою убедительность. Но на этот раз его новая теория выдержала утреннюю проверку. Он мысленно проверил свои доводы и убедился, что действительно нашел разгадку хитрой головоломки.

Он понял, что зашел в тупик, потому что противился фактам. Его сбила с толку собственная предвзятость. Он подошел к делу с готовым мнением, и это лишило его объективности. Что ж, это послужит ему хорошим уроком. Нужно опираться на факты и только на факты, отводя гипотезам подчиненную роль и использовать их лишь для поисков новых линий расследования.

Во время завтрака – молчаливый Картер не мешал ему – он обдумывал свою новую теорию.

Прежде всего, характер взрыва доказывает, что взрыв был не случаен; иначе говоря, он был спланирован с определенной целью. С какой же?

Он полагал, что целью было уничтожение Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона. Именно в этом и заключалась связь преступления с процессом. Предположим, "Джоймаунт" украл процесс, в "Шале" это стало известно и "Джоймаунт" решил избавиться от всех, кто обладает этой весьма нежелательной для них информацией.

Но, может быть, эта основополагающая посылка неверна? И, опираясь на нее, Френч приходит к совершенно неправомочным заключениям?

С чего он взял, что целью преступления было убрать Хэвиленда, Мейерса и Сэмсона? Ни с чего. Это просто гипотеза. И теперь он ясно осознал, что именно эта гипотеза сбила его с толку, затемнив суть дела.

Как только он отбросил ложную посылку, сразу возникла возможность ответить на вопрос, как заложили и взорвали заряд.

Спрашивается: почему погибли не все трое? Лишь Хэвиленд и Мейерс, но не Сэмсон?

Да потому, что Сэмсон и был убийцей.

Такое предположение сразу разрешало все трудности. Все было подстроено Сэмсоном!

Сэмсон мог скрытно заложить в лодку что угодно. Она же принадлежала ему, и он мог, ни перед кем не отчитываясь, брать ее и возиться с ней в ангаре в любое время. Он мог легко заложить бомбу в корму и вывести провода в носовую часть, чтобы в нужный момент замкнуть контакты.

Что говорит в пользу этого?

Френч мог назвать несколько причин.

Первое: насколько он мог судить, лишь таким образом могла быть взорвана лодка. Это уже само по себе служило уликой, но был и ряд других фактов, подтверждающих его предположение.

Если Сэмсон не виноват, то казалось странной случайностью, что небольшой якорь или "кошка" сорвался с цепи и Сэмсону пришлось пройти на нос, чтобы закрепить его как раз тогда, когда происходит взрыв. Более того, лодка в этот момент как раз оказывается неподалеку от другого судна.

Френч представил себе происходящее так. Перед выходом из Шале Сэмсон закладывает бомбу, прокладывает контактный провод так, чтобы он был незаметен. В нужный момент он пускает в ход свою байку о якоре, проходит на нос, пригибается, чтобы ходовая рубка прикрыла его от взрыва, и соединяет провода. Бомба срабатывает, разнося в куски корму лодки. Лодка идет ко дну. Сэмсон заранее предусмотрительно держит под рукой спасательный круг, на котором он продержался до подхода шлюпки. Несомненно, он шел на риск: он же мог утонуть, но именно поэтому он уверен, что его не заподозрят в убийстве.

Картина показалась Френчу достаточно убедительной. Теперь встает вопрос о мотивах преступления. Была ли у Сэмсона причина желать смерти Хэвиленду и Мейерсу?

Об этом Френч ничего не знал, но ему запомнились необычные манеры Сэмсона. Тот постоянно выглядел недовольным, как будто что-то угнетало его, особенно он хмурился в присутствии Хэвиленда. За этим могло что-то крыться. Надо было этим заняться.

Среди рядовых подробностей, которые сообщил ему Ханбури, были имена адвокатов Хэвиленда и Мейерса Френч подумал, что пора навестить их.

И те и другие жили в Ковесе. Картер позвонил им утром и договорился о встрече. Френч и Картер прибыли на ближайшем пароме, отыскали фирму "Дакре и Джонс" и осведомились, можно ли видеть мистера Дакре.

Френч знал, как нелегко выжать из адвокатов нужную информацию, и решил действовать не как официальное лицо а просто попросить об одолжении в качестве любезности.

– Я хотел бы, чтобы наш разговор остался в тайне, мистер Дакре,доверительно сказал он.– Должен вам признаться, что имеются подозрения, и достаточно основательные, что это не несчастный случай, а преднамеренное убийство.

Мистер Дакре издал резкое восклицание, но Френч заговорил вновь.

– А раз так, то вы как адвокат покойного мистера Хэвиленда, без сомнения, должны быть заинтересованы не меньше меня в поимке убийцы. Имея это в виду, я решился задать вам несколько вопросов, и я очень надеюсь, сэр, что вы найдете возможность помочь мне, хотя, как нам обоим хорошо известно, вы вовсе не обязаны это делать.

Дакре был действительно потрясен услышанным. Оказалось, что он был близким другом Хэвиленда и его доверенным лицом. Было ясно, что ему и в голову не приходило, что здесь что-то большее, чем несчастный случай.

– Я буду рад помочь вам,– сказал он, приведя в порядок свои расстроенные чувства.– Но знаете, инспектор, в таких случаях лучше ничего не говорить. Но я готов выслушать ваши вопросы и ответить на них, если это будет в моих силах.

Френчу хотелось знать все о жизни Хэвиленда, особенно о ее финансовой стороне. Он хотел знать, каково его завещание. Имел ли тот врагов и если да, то каковы причины вражды. В действительности ему нужны были любые сведения, которые могли указать мотивы преступления.

Мистер Дакре понял суть вопросов, но выказал осторожность, присущую юристам. В конце концов он решил, что не способен сам обо всем рассказать. Вместо этого он мог бы отвечать на вопросы своего посетителя.

После беседы с Дакре Френч увидел, что узнал немного. Хэвиленд был устроен неплохо, жил довольно богато, хотя, конечно, как отметил Дакре, эти оценки относительны. Он был женат и все свои деньги, исключая небольшую часть наследства, завещал семье. Его единственный сын собирался стать врачом, так что не было никого, кто мог бы заменить его на производстве. Что же касается врагов, то мистер Дакре не мог никого назвать и не располагал сведениями, проливающими свет на мотивы преступления.

Мистер Левишам, адвокат Мейерса, с которым далее встретились Френч и его спутник, был не столь чопорен. Он без затруднений ответил на вопросы Френча. Выяснилось, что Мейерс не был женат и не имел близких родственников. Он завещал свое имущество, которое было небольшим, в равных долях Хэвиленду, Сэмсону и дальнему родственнику, капитану торгового флота.

Левишам отверг само предположение о том, что его клиент был убит, сказав, что тот был прекрасный человек и все его любили. Он был уверен, что у Мейерса не было врагов, и не верил в их существование.

Из расспросов Френчу стало ясно, что после смерти Хэвиленда и Мейерса Сэмсон не только получил часть наследства, но и практически стал хозяином завода. Это была не компания, и, выплачивая душеприказчикам Хэвиленда их долю прибылей, Сэмсон в остальном имел полную свободу действий. Ради этого он вполне мог пойти на мокрое дело.

Во время разговора с адвокатами Френч подумал, что ему следует заглянуть к Дагги и Тримблу, адвокатам фирмы "Шале". Офис был закрыт, их с Картером принял мистер Тримбл.

Он ничего не сообщил им, сказав, что теперь он адвокат мистера Сэмсона и в этом качестве должен получить инструкции мистера Сэмсона до того, как говорить с ними о бизнесе.

– Что ж,– сказал Френч,– на самом деле вы уже дали ответ на мой главный вопрос. Я хотел узнать, с кем теперь мне следует связываться по делу "Шале". Мистер Сэмсон один принял на себя бремя руководства или имеются другие партнеры, с которыми мне придется держать связь?

Тримбл, поразмыслив, решил, что вопрос вполне безобидный.

– Вам придется иметь дело с мистером Сэмсоном,– ответил он.– В настоящее время других представителей фирмы нет. Впоследствии появится представитель мистера Хэвиленда, но в данный момент мистер Сэмсон руководит предприятием.

Вот он, бесспорный мотив! В то же время Френч был недоволен. Во-первых, мотив казался не слишком значительным. Во-вторых, он не соответствовал тому душевному недовольству, которое вечно сопутствовало Сэмсону.

Френч подумал: а не поговорить ли с самим Сэмсоном?

"Попытка не пытка",– решил он и отправился в Шале.

Сэмсон тотчас принял их, и Френч, не теряя времени, перешел к делу.

В первую очередь он с неподражаемой серьезностью призвал Сэмсона к молчанию. Затем рассказал ему, что его подозрения действительно подтвердились: взрыв лодки и в самом деле представляет собой организованное покушение на жизнь трех ее пассажиров. Однако расследование дела осложнилось из-за того, что Хэвиленд и Мейерс были люди доброжелательные, щедрые, прямые и великодушные. Все прекрасно ладили с ними, у них не было ни единого недоброжелателя.

Сэмсона слегка покоробили эти речи, но Френч продолжал лить воду на свою мельницу и разливался соловьем. Он намеренно провоцировал Сэмсона, расставляя ему ловушку.

– Не такие уж они святые,– наконец не выдержал Сэмсон.– Обычные люди. Такие же, как вы и я.

Френч подумал, что время еще не приспело, и продолжил свои дифирамбы Хэвиленду и Мейерсу. Сэмсона это задело сильнее, чем он мог надеяться.

– Все это чушь,– в конце концов сказал он, не выдержав.– Они проворачивали грязные делишки точно так же, как все прочие. Кто вам наговорил такого?

Это было уже что-то. Френч ухватился за реплику Сэмсона бульдожьей хваткой.

– Что мистер Сэмсон имеет в виду? Наверняка ему что-то известно. Тогда его долг сообщить об этом следствию. Иначе порядочный человек не станет так выражаться о своих коллегах.

Сэмсон тотчас пошел на попятный и попытался увильнуть от ответа. Но это было бесполезно. Френч настаивал, прижал его к стенке и в конце концов поставил инженера перед выбором: либо отвечать, либо нести ответственность за сокрытие важных для хода следствия фактов. И тот все рассказал.

Сэмсон имел зуб против Хэвиленда и Мейерса, особенно против Хэвиленда. Он считал, что с процессом его надули. Он дни и ночи вкалывал целых четыре года, тратил на исследования все свободное время, прихватывая и рабочее разумеется, не в ущерб своим обязанностям. Завершив исследования, он рассказал им о своем открытии. И что он получил взамен? Вместо благодарности владельцы завода занялись мелочными придирками, особенно Хэвиленд, который проявил двуличие – Сэмсон так и выразился – и сказал ему, что исследования проводились в рабочее время, в качестве экспериментальных материалов использовались их материалы и оборудование, так что и само открытие принадлежит не Сэмсону, а фирме.

Сэмсон с горечью обнаружил, что его изобретение попало в чужие руки.

У него не было средств, чтобы перенести свой процесс в другое место. Если бы он ушел на другое предприятие, Хэвиленд мог бы притянуть его к суду за продажу собственности "Шале".

Однако в конце концов Хэвиленд обошелся с ним не так уж скверно. Когда процесс был внедрен, Сэмсона сделали совладельцем завода, посчитав процесс его вкладом в общий капитан.

Но Сэмсон полагал, что эта концессия преследует единственную цель: удержать его от ухода с фирмы. Его чувство обиды лишь окрепло.

Френч видел, что перед ним налицо все мотивы, необходимые для выстраивания его версии дела. С одной стороны – неудовлетворенность, затаенная горечь и жгучая обида по отношению к обоим погибшим; с другой стороны – финансовая и материальная независимость, а также укрепление свободы и престижа, стоило лишь убрать их с дороги. Да, мотивы были налицо.

Здесь присутствовал и еще один существенный момент, усиливающий подозрения Френча. В случае с Сэмсоном имелись не только мотивы, но и реальная возможность осуществления всех его планов. Сэмсон мог добыть необходимый ему гелигнит и детонатор в карьере "Шале", у него были все возможности заложить его в лодку и в нужный момент взорвать ее, приняв меры предосторожности, чтобы обезопасить себя.

Что же касается улик, третьей важнейшей составляющей,– здесь позиция Френча была довольно шаткой. У него были доказательства лишь "от противного": он был уверен, что иным путем взрыв нельзя было подстроить. Однако такого рода соображения недостаточны, суд не примет их во внимание. А как раздобыть прямые доказательства Френч понятия не имел.

Еще одно соображение пришло ему в голову. Оно не было доказательством вины Сэмсона, но полностью укладывалось в сложившуюся у него версию дела. Возможно, Сэмсон намеренно избрал для взрыва обратный путь из Джоймаунта, чтобы подозрения пали на конкурентов. Ведь он знал, что полиция обязательно заинтересуется их рабочими контактами. Достаточно ли этого, чтобы предположить, что он предусмотрел тот ход мысли, которым сейчас руководствуется Френч? Вполне достаточно. Но тогда он как раз и рассчитывает, что во взрыве лодки заподозрят "Джоймаунт", который сводит счеты со своими врагами.

Такое предположение вкупе с тем очевидным фактом, что сам Сэмсон едва спасся, снимало подозрения с Сэмсона и переключало внимание на "Джоймаунт".

И все же Френч был недоволен. Ему была нужна безусловная улика, что-нибудь, прямо связывающее Сэмсона с преступлением. Где ее искать? Он не знал.

Потянулись дни, когда Френчу казалось, что расследование окончательно зашло в тупик. Ему нужны были новые неопровержимые улики. Если они и существовали, то оставались скрытыми от внимания Френча. Он весь извелся, и бедный Картер очень переживал за него.

Нельзя сказать, что они провели эти дни, бездействуя. Наоборот, они работали не покладая рук, с утра до ночи. Но все было напрасно.

Френч набрал уже целое досье фактов, но они несли в себе отрицательный заряд и связывались воедино лишь "от противного", исходя из предположения, но иначе быть не может. Они вовсе не доказывали правильность его гипотезы, но и не отрицали ее.

Во время этого периода Френчу немало хлопот доставила помощь добровольных помощников и общественности. В этом деле, как и во многих других, многие люди искренне думали, что могут помочь ему, присылали ему письма, обещали сообщить важную информацию, которая приведет его к разгадке. Эта фаза реакции общественности обычно ярче всего проявляется, когда публикуют описание разыскиваемого человека. В таких случаях пропавший неожиданно обретает удивительную способность к созданию своих двойников. Его одновременно встречают во множестве мест, и подробности каждой встречи прилежно доводятся до сведения полиции. Беда состояла в том, что каждый сигнал такого рода тщательно проверяется: а вдруг за ним действительно стоит что-то важное? Френч и его помощник потратили немало сил на проверку сообщений подобного рода, поступающих от активных общественников.

Состояние полного тупика длилось около недели. Затем Френча осенила идея, которая, как он надеялся, сдвинет дело с мертвой точки и предоставит в его руки новые данные.

Вечером он зажег ночник у постели и, оставшись один, решил еще раз с самого начала просмотреть все известные ему факты по делу. У него была слабая надежда выявить какие-то скрытые моменты, ранее ускользнувшие от его внимания.

Он сосредоточенно просматривал свои записи, но не нашел никаких зацепок, пока не дошел до предполагаемого механизма взрыва лодки. Он считал, что существовал шнур, идущий с кормы, где была заложена взрывчатка, в носовую часть. Стоило дернуть шнур – и происходил взрыв. Теперь он подумал, что гораздо легче было сделать электрический контур.

Хотя на первый взгляд разница казалась незначительной, на самом деле это соображение было очень существенным. Как он полагал, именно это соображение легло в основу той линии расследования, которая увенчалась успехом.

Подумав об электропроводе, он решил, что шнур проложить намного труднее. Размышляя над этим, он понял, что попросту усложняет дело. Разумеется, можно было разработать устройство для взрыва с помощью шнура: например, привязать шнур к курку пистолета или к тяжелому подвешенному грузу, или к сжатой пружине, которая бьет, распрямляясь, по детонатору. Но все это вызывало возражения.

Ведь прежде всего такое устройство надо было изготовить, и его изготовление могло привлечь внимание, что повлекло бы за собой нежелательные расспросы. Затем, такое устройство требовало немало места. Пистолет, например, нужно было так спрятать, чтобы он не попался на глаза жертвам. Здесь имели значение размеры. В-третьих, устройство такого рода оказывалось экспериментальным и не опробованным, а это было крайне нежелательно. Френч теперь уверил себя, что шнур могли использовать лишь за неимением лучшего.

А электропровод был идеальным средством. В этом случае не надо было ничего придумывать, ведь детонатор уже снабжен подводящими проводами, на складе в "Шале" их сот ни. И все это требовало минимальных затрат труда. Правда нужна была пара сухих батарей, но их необязательно было располагать в корме, где укромных мест немного. Батареи можно легко поместить в любое удобное место на лодке. При таком плане всякие эксперименты исключались. Ведь электрические выключатели – вещь бытовая, проверенная.

Френч окончательно утвердился в этой идее. Предположим, что использовался электрический разряд. Как тогда он работал?

Взрывной заряд с детонатором должен был находиться в корме. Об этом свидетельствует рапорт капитана "Бенболта" и оторванные ступни Мейерса. А выключатель должен был находиться в носу, где его и привел в действие Сэмсон, так что провода должны идти от носа к корме. Батарея, вероятнее всего, находилась где-то в носовой части, подальше от жертв.

Френч просмотрел описание лодки, сделанное Сэмсоном. Длина – пятнадцать футов; полностью открытая, за исключением пары футов на носу, где Сэмсон сделал навес на случай плохой погоды. Она была широкой и плоской – идеальная форма для моря. Сэмсон купил ее и поставил на нее мотор – сзади, по центру. Мотор защищен кожухом. Чтобы лодку не заливало волной, он поставил фальшборта. Фальшборт на корме был съемным – для доступа к мотору. Горючее хранилось в баке на носу.

Френч попытался представить себе, где могли проходить провода, и когда он сделал это, все тотчас встало на свои места. Их можно было крайне легко и быстро проложить по фальшбортам, закрепив гвоздиками или чем-нибудь подобным. Они не были заметны – разве что от качки могли выбиться из-под фальшбортов. Возможно, они проходили и по съемному фальшборту или под сиденьями в кормовой части лодки.

Если это было сделано, то провода до сих пор там. Конечно концы, подводящие к заряду, оборваны, но средняя часть и замыкающее устройство в носу должны сохраниться.

Френч подумал: а нельзя ли добраться до затонувшей лодки?

Если бы найти провода и выключатель, то это явилось бы безусловным доказательством вины Сэмсона.

На следующее утро после завтрака Френч рассказал о своих выводах Картеру. Ему не просто хотелось услышать мнение сержанта, но и – что было гораздо более важным – прояснить по ходу рассказа для себя самого различные обстоятельства дела. Обсуждение показало, что его соображения вполне резонны. После этого он позвонил Ханбури и попросил его договориться о встрече со старшим констеблем.

Глава 20

Френчу помогает море

Френч встречался с майором Консидином на рабочих совещаниях, ему нравилась его энергичность и жизнерадостность. Сэр Мортимер Эллисон сказал ему, что в определенных кругах полковника Трэссидера прозвали "хитрая лисица" за его безошибочный нюх, и что уж если тот за что-то зацепился, то будьте уверены, здесь что-то есть. Остается лишь тщательно проработать этот пункт. Френч подумал, что то же самое можно сказать и о майоре Консидине.

По счастливой случайности, тем утром майор как раз оказался на полицейском участке в Ковесе, и в одиннадцать часов он и Ханбури уже сидели по одну сторону стола в офисе Ханбури, а Френч и Картер – по другую.

– Ну что ж, инспектор,– начал майор Консидин,– я был рад услышать, что вы хотите встретиться и обсудить дело. Подготовка к решительным действиям, а?

Френч пожал плечами.

– Боюсь, сэр, это не те действия, которых вы ожидаете. Речь не идет о поимке преступника.

– Но все же достигнут прогресс?

– Да, но не совсем тот, о котором хотелось бы услышать. Речь идет о необходимости выделения на ведение дела крупной денежной суммы.

Старший констебль покачал головой.

– Да, хорошего в этом мало. Однако за удовольствие надо платить. Что ж, мы вас слушаем.

– Необходимость этого вытекает из моей версии дела, сэр, которую мне придется предварительно изложить. Я проанализировал, как можно было взорвать лодку в нужный момент,– и Френч описал свою версию, по которой виновником выступал Сэмсон, с использованием электрического контура, сказав, что уверен в том, что переключатель и провода должны были уцелеть среди обломков лодки. Если их отыскать, они послужили бы доказательством виновности Сэмсона.

Консидин и Ханбури по достоинству оценили предложение Френча.

– Что конкретно вы предлагаете?– спросил майор.

– Разумеется, мне хотелось бы поднять лодку. Однако я полагаю, что это за пределами наших возможностей, и я хотел бы попросить у вас водолаза.

Консидин тяжело вздохнул.

– Боюсь, это нам влетит в копеечку. Во что это нам обойдется, Ханбури?

– Не так уж дорого сэр,– ответил тот.– Я случайно узнал, что у компании по подъему затонувших судов "Эврика" в Саутгемптоне сейчас период затишья. Я уверен, что они с радостью возьмутся за это и запросят недорого. Могу сейчас же связаться с ними и узнать.

– Так и сделайте.

Ханубри позвонил.

– Их менеджер говорит, что не может оценить стоимость работы, не зная, сколько времени она займет. Но они сейчас в простое и готовы взяться за минимальную плату. Видите ли, сэр,– доверительно произнес он,– сейчас он вынужден платить своим людям за простой, и если он займет их работой, это сэкономит ему деньги.

– Но мы не можем нанять его людей, не условившись о плате. Полагаю, он может назвать ежедневную плату?

Еще раз созвонившись, они согласовали сумму ежедневной оплаты.

– Когда они могут приступить?– спросил майор.

– Завтра же с утра, если мы готовы.

– Отлично. Оформите договор, я подпишу и можно тотчас же отослать его им.

После нового звонка договорились, что судно компании "Эврика" завтра в шесть утра выйдет из Саутгемптона на поиски лодки. Их менеджер предложил послать в Ковес человека, чтобы как можно более точно определить район поиска – это сэкономит время. Человек пребудет сегодня паромом 14.20, и менеджер попросил его встретить.

– Ей-богу, пожалуй, я присоединюсь к вам завтра,– предложил майор Консидин.– Давайте прикинем. У меня на завтра назначена встреча в Риде в одиннадцать. Я отправлюсь в Ковес, и если вы все еще будете там, поднимусь на борт и взгляну, как пойдут дела.

Френч с жаром заявил, что будет просто счастлив, если старший констебль сочтет возможным присутствовать. На этом совещание закончилось.

– Теперь, Картер, есть кое-что и для вас,– сказал Френч, когда они вышли из полицейского участка.– Как насчет ленча?

Картер в ответ заметил, что сегодня шефа просто-таки распирает от гениальных идей, и они завернули в ближайший ресторанчик.

Когда прибыла "Медина", они свели знакомство с мистером Тимом О'Брайеном, дородным джентльменом в фуражке и рабочих брюках из грубой бумажной ткани, с проницательным взглядом, чье произношение сразу выдавало его происхождение.

– Вы откуда, инспектор?– спросил он Френча, обращаясь к нему как к старому приятелю.– Да уж,– произнес О'Брайен, ни к кому конкретно не обращаясь,– одно время здесь была работенка,– и он ударился в воспоминания, которые Френчу пришлось прервать, чтобы все же выполнить свои профессиональные обязанности.

Они позвонили в полицейский участок, чтобы подключить Ханбури.

– Здесь мистер О'Брайен,– объяснил Френч.– Он прибыл, чтобы помочь нам определить район завтрашних поисков. Он говорит, что главное здесь – точно установить местонахождение лодки, а само погружение занимает не так много времени.