Текст книги "«Заказ» на конкурента"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ТУРЕЦКИЙ И КОМПАНИЯ

Как Турецкий и предполагал, Генеральный и слушать не захотел ни о том, чтобы забрать дело об убийстве Коротаевой в ведение Генпрокуратуры, ни о том, чтобы в приказном порядке обязать Юсуфова поделиться с Турецким материалами, собранными на Вюнша по делу Попкова. Таким образом, злополучного первого замминистра продолжали разрабатывать по трем разным направлениям разные люди. И скоординировать усилия с теми же муровцами, работавшими по Коротаевой или с Гордеевым, можно было только путем бесконечных телефонных переговоров. Но ясной картины: кто чем располагает и что планирует в дальнейшем, так и не складывалось.

Да еще Меркулов с утра огорошил. Пришел ответ на запрос в кадры ФСБ по поводу Ефремова Семена Семеновича. Оказывается, Семен Семенович из ФСБ уволился в 98-м, а следовательно, за его противоправные действия нынешнее руководство ФСБ ответственности не несет. Открестились, короче говоря. Причем открестились не только от Семен Семеныча и Шаранина, который «…после увольнения в 97-м «за служебное несоответствие» ни к каким спецоперациям не привлекался…», но и от своего участия в недавнем наезде на Минфин. Таким образом, главная версия покушения на Вюнша: противостояние силы (ФСБ) и денег (Минфин), грозила попросту развалиться. И если Ефремов на самом деле больше не представлял ФСБ, то и его фээсбэшное прошлое могло ничего не значить, а следовательно, поиск заказчика нужно начинать практически с нуля.

Фээсбэшники даже были настолько добры, что поделились кое-какой информацией, сохранившейся в их архивах на Ефремова: выдали старую характеристику и адрес, по которому он проживал лет десять назад. Характеризовался Семен Семенович всецело положительно, служил и защищал, даже был удостоен двух правительственных наград, однако цена этой бумажке была – грош, а по названному адресу он перестал проживать через год после увольнения. Родственников не имел, так что у Турецкого была одна-единственная зацепка – любовь Ефремова к догам, но шерстить собачников в Москве можно годами, да и не дурак, наверное, Ефремов: узнав об аресте Шаранина, убрался уже наверняка из столицы.

В розыск его Турецкий, естественно, объявил, однако не слишком надеялся, что в случае поимки Ефремов будет столь же разговорчив, как Шаранин, а значит, надо продолжать искать заказчика и мотив.

Александр Борисович принял волевое решение: собрать на военный совет Грязнова, Грязнова-млад-шего и Гордеева и вместе пораскинуть мозгами. Место сбора он тоже выбрал сам – собственную кухню. По всеобщему согласию, решили ограничиться пивом и прочими слабоалкогольными напитками, чтобы раньше времени не потерять способность трезво мыслить.

Александр Борисович даже произнес вступительную речь:

– Итак, граждане-товарищи-бояре, предметом этого разговора будет являться несчастный Герман Александрович Вюнш, на которого вдруг, как из рога изобилия, свалились все беды одновременно. Я бы поверил, что его злоключения никак не связаны между собой и у него в жизни просто наступила черная полоса, если бы не такое количество повторяющихся во всех делах личностей…

– Слово предоставляется господину Гордееву Ю. П., – перебил просто сгоравший от нетерпения адвокат. – Оказывается, ФСБ не имеет никакого отношения к запугиванию свидетелей после ареста Попкова. Я буквально только что разговаривал по телефону с одним из них – Завьяловым, который уехал в Канаду. Он почувствовал себя в относительной безопасности вдалеке от Москвы и Минфина, поэтому был откровенен, хотя в суде, конечно, выступить не согласится. Так вот, Завьялов утверждает, что на самом деле его никто не избивал, что дачу Хомченко подожгла сама Хомченко с мужем (этот сарай все равно собирались сносить), а расписывали все они свои мнимые злоключения всем родным и знакомым по прямому распоряжению Германа Александровича Вюнша. И объяснил Вюнш свои требования так: против нынешнего руководства Минфина осуществляется крупномасштабная акция с целью свержения этого самого руководства, неугодного силовым структурам страны. «Русьнефть» – это только повод, Попков – всего лишь первый в ряду многих, кого, возможно, арестуют. И в сложившейся ситуации главное – лишить Генпрокуратуру и ФСБ возможности продолжать проверки. Дескать, лучшая защита – это нападение, и если сфабриковать пару-тройку инцидентов, раскрывающих недозволенные методы ведения следствия, то это следствие может вообще захлебнуться в бесконечных разбирательствах: кто, кого и за что. А для пущей надежности всем, кто может быть привлечен по делу «Русьнефти» в качестве свидетелей, лучше вообще уволиться и исчезнуть. В свете всего вышесказанного, Александр Борисович, я думаю, что и вашем случае ФСБ может оказаться ни при чем.

– Это я уже и так понял, – отмахнулся Турецкий. – Осталось доказать, что Вюнш через посредников нанял Шаранина и фактически сам заминировал свою машину. Только не все так просто. Из вашего допроса Шаранина, – Александр Борисович кивнул Грязнову-старшему, – я понял, что люди из «Зари» покалечили Гмызу накануне взрыва вюншев-ской машины. Они его не пугали и убивать не собирались, они его спасали. Гмыза должен был ехать вместе с Вюншем в заминированном «БМВ». Не Вюнш же, в самом деле, так извращался? Если он знал о бомбе и не собирался в этой машине никуда ехать, зачем городить огород с ДТП?

В дверь заглянула Нинка и, недовольно поморщившись, исчезла.

– А что ты думаешь о шантаже? – поинтересовался Вячеслав Иванович. – Я лично вообще ни в какой шантаж не верю, но» может быть, шантаж не связан с убийством Маши Коротаевой, а связан с этой бомбой или, например, с делом Попкова, а ловкач Вюнш перевернул все с ног на голову?

– Требования шантажиста мне понравились, – хмыкнул Турецкий.

– Да, снова фигурирует «Русьнефть», – поддержал Гордеев. – Это и впрямь может быть как-то связано с Попковым. А по поводу того, что именно Вюнш убил Коротаеву, уже нет сомнений?

– У меня лично нет, – буркнул Грязнов-старший.

– Этот Вюнш хуже собаки на сене, честное слово! – в сердцах воскликнул адвокат. – На нем же убийство, что ему теперь о карьере думать. Взял бы и покаялся, кто и зачем подставил Попкова!

– Во-первых, ты зациклился, – усмехнулся Александр Борисович, – а во-вторых, размечтался. Так он тебе и расскажет.

Нинка опять просунула голову в дверь и просительно затянула:

– Пап, ну пап…

– Нин, я занят, видишь?

– Ты всегда занят, – парировала дочь. – Отвлекись ненадолго.

– А подождать не можешь?

– Конечно! – мгновенно накуксилась она. – Подождать!

– Потом, – решительно заявил Турецкий и, развернув дочь лицом к двери, попытался выпихнуть из кухни.

– Потом ты напьешься и заснешь!

– А! – воскликнул Грязнов-старший. – Какое поколение растет! Какая наблюдательность, логика! Нинка, хочешь, запишу тебя в сыщики?

– Хочу, чтобы папа немедленно помог мне с математикой!

– Не вопрос, поможем, – Вячеслав Иванович сграбастал Нинку в охапку и усадил себе на колени. – В чем проблема?

– Мы на прошлом занятии составляли задачи. Я захотела соригинальничать и запуталась, а учительница разозлилась и сказала, что раз начала, теперь надо досоставлять и еще решить.

– Ну и что за задача? – спросил Турецкий.

– Про тебя, между прочим, – Нинка обиженно надула губы. – Значит, я говорю: пусть в Москве каждый день совершается одно особо тяжкое преступление, то есть в год – 365 штук… преступлений.

Денис с Гордеевым, не сговариваясь, восхищенно присвистнули.

– И пусть срок раскрытия одного особо тяжкого преступления, – солидно продолжала Нинка, – 45 дней. А один следователь по особо важным делам может одновременно вести 5 уголовных дел. Спрашивается: сколько следователей по особо важным делам должно быть в Москве, чтобы искоренить особо тяжкую преступность?

Турецкий рукой подобрал челюсть, несколько отвисшую от удивления и, прокашлявшись, поинтересовался:

– И что не понравилось твоей учительнице?

– Она сказала, что задача некорректная.

– Что за училка? – возмутился Грязнов-старший. – Как фамилия?!

– … Наталья Петровна.

– Так, – Вячеслав Иванович потянулся к телефону. – Кто директор школы? Щас мы им позвоним и быстренько научим молодое поколение уважать!

– Не надо, дядь Слава, – вдруг почему-то испугалась Нинка.

– Что значит не надо?! Тут, можно сказать, молодежь стремится поднимать общественно-политические вопросы, живет проблемами страны, оторвалась от дурацких мультяшек и ринулась в бездну жизни, и что в ответ?! Непонимание? Кто директор?

– Лобанов Михаил Николаевич, – совсем сникла Нинка. – Но, может, вы мне просто с задачкой поможете или вообще я лучше потом к папе?..

– А почему некорректная? – справился Гордеев.

– Ну я тогда на уроке немножко не так сформулировала, я хотела, чтобы просто 365 дней поделить на 45, а потом на 5, а Наталья Петровна сказала, что от 365 тут вообще ничего не зависит и надо 365 убрать. А я теперь не знаю, как решить, если неизвестно, сколько у нас всего дней.

– Да подели 45 на 5 и все, – предложил Гряз-нов-старший.

– А лучше умножь, – буркнул Турецкий, – так больше на правду будет похоже.

Нинка окончательно сникла:

– Пойду я, наверное, про яблоки придумаю или про конфеты.

– И не думай даже, – взвился Турецкий. – Щас решим.

Сыщики как по команде почесали затылки и переглянулись. Само собой напрашивалось 45 разделить на 5, но что-то уж слишком тривиально, а главное, непонятно, как красиво все объяснить.

– Стоп! – Хлопнул себя по лбу Гордеев. – Знаю.

– Он знает, – повторил на ухо Нинке Грязнов-старший на случай, если она не расслышала.

– Скажем, у нас есть некая нулевая ситуация, – Юрий Петрович раскрыл блокнот и отобрал у Дениса ручку. – Точка отсчета. До которой не совершено ни одного преступления и нет ни одного следователя. День первый: одно преступление, и взяли на работу первого следователя. На шестой день надо брать второго, первый уже свои пять дел получил. На одиннадцатый – третьего, и соответственно на сорок первый – девятого. На сорок шестой уже никого брать не надо, потому что освободился первый. Итого, при условии, что они никогда не отдыхают, городу-герою Москве достаточно девяти следователей по особо важным делам. И конец особо тяжкой преступности.

– Какая идиллия! – восхитился Грязнов-старший.

Осчастливленная Нинка соскочила с Грязнова, чмокнула в щеку Гордеева и рванула из кухни.

– А меня чмокнуть?! – возмутился Турецкий.

– А тебя – потом! – она высунула язык и захлопнула за собой дверь.

– Н-да, дети… – задумчиво протянул Грязнов-старший. – Собственно, одно дите на всю честную компанию…

– Зато какое! – оборвал Турецкий. – Давайте вернемся к нашим баранам. Мы, собственно, пытались понять, есть ли такой человек или группа людей, которым было бы выгодно отсрочить собрание акционеров «Русьнефти» и которые стоят либо за взрывом «БМВ», либо за убийством Коротаевой?

– Собрание может помешать либо кому-то из руководства «Русьнефти», либо конкурентам «Русь-нефти», – заметил Гордеев. – Главный конкурент «Русьнефти» – «Тайганефть», то есть Найдич. Может ли он стоять за убийством Коротаевой, не знаю, а за взрывом, наверное, может вполне.

– Не может, – возразил Денис. – Либо взрыв, либо шантаж. Вспомните, свое требование шантажист выдвинул накануне взрыва. Если Найдич собирался пользоваться Вюншем, зачем бы он стал его взрывать, а если готовил на него покушение, значит, к шантажу он отношения не имеет.

ДЕНИС ГРЯЗНОВ 

1

«…В 16.40 Гмыза выписался из травматологического стационара ГКБ 67.

Продолжает носить гипс и, видимо, переведен на амбулаторное лечение.

Встречал Гмызу адвокат Фурцев на черном «мерседесе», номерной знак…

Последовал трехминутный разговор, содержание которого не установлено, но, если судить по лицам, оба были рады встрече. Далее, оба уселись в автомобиль, проследовали по Карамышевской набережной и далее к центру. Остановились на Большой Садовой у ресторана Пекин. Вошли внутрь (оба). Пробыли в ресторане 52 минуты. Затем у выхода вначале появилась многочисленная охрана, осмотревшая подходы к ресторану, подали лимузин, появился Гмыза, внимательно выслушивавший на ходу хозяина охраны (низкорослый, плотный, седой, 55–60 лет, кавказский тип лица). Гмыза был приглашен в лимузин, Фурцев уехал отдельно на своей машине.

Лимузин выехал за город и проследовал по Рублево-Успенскому шоссе 20–25 км от МКАД до закрытого коттеджного поселка рядом с деревней Молоденово. Гмыза побыл в гостях 2 ч. 12 м. После чего был вывезен охраной на красном «форде», номерной знак… и доставлен домой.

Личность хозяина лимузина установлена – Найдич Михаил Моисеевич».

Рапорт Демидыча о вчерашних похождениях Гмызы вверг Дениса в состояние глубокой задумчивости. Значит, Гмыза, как и Фурцев, работает на Найдича. По словам Гордеева, Найдич не пользуется покровительством Минфина, скорее наоборот. Следовательно, Гмыза фактически являлся «диверсантом» на вражеской территории. Возможно, он и не устраивал там диверсии, но определенно снабжал Найдича ценной информацией.

Коротаева могла об этом узнать? В принципе очень даже могла.

А Гмыза мог узнать, что Коротаева знает? И это не исключено.

Шантажировала ли его Коротаева? Возможно.

Рассказал ли Гмыза Найдичу, что Коротаева все знает? Скорее всего.

И, скорее всего, когда она пропала, Найдич приказал ее найти и решить проблему ее знания.

Похоже. Но…

А что если именно Гмызу она послала подальше на любовном фронте?

Он как раз, в отличие от Вюнша, – паренц» со странностями. И если судить по письмам, на Коро-таевой он был просто помешан. Он мог убить и из ревности.

Будучи близким советником Вюнша, Гмыза, возможно, бывал у него на даче и мог позаимствовать нож.

Признался ли он в убийстве Найдичу? Или Найдич сам все и спланировал, а теперь шантажирует и подставляет Вюнша? Тогда зачем искали Коротаеву?

Могли искать не ее саму, а некий документальный компромат на Гмызу как шпиона Найдича.

Конечно, все это всего лишь вольная интерпретация фактов. Возможно, факты известны не все, и оттого интерпретация получается неверная. Но так или иначе, а потолковать с Гмызой по душам определенно пора.

2

Встретиться с Гмызой Денис решил без предупреждения, в противном случае слишком велик был шанс нарваться на Деркача, Фурцева или еще бог знает кого.

Около часа он прождал во дворе. Будучи на больничном, Гмыза тем не менее вышел на работу и даже, несмотря на то что рабочий день в министерстве заканчивался в шесть, вернулся с работы после семи. Прежде чем подойти, Денис какое-то время за ним понаблюдал. Гмыза нервничал или витал в эмпиреях, но о том, что делает в данный момент, совершенно не задумывался. Свой свеже-отремонтированный «фиат» он запирал четырежды: отошел, вернулся проверить, поставил ли на скорость, потом опять вернулся за папкой и, наконец, отключить массу от аккумулятора. По пути от стоянки до подъезда – метров пятьдесят, если не меньше, – дважды резко останавливался, разворачивался на сто восемьдесят градусов и смотрел, не идет ли кто-нибудь следом и не крутится ли рядом с машиной.

Дениса так и подмывало ради озорства подкрасться к нему сзади и что есть силы хлопнуть по здоровому плечу, чтобы полюбоваться, как он взовьется от неожиданности. Но в итоге, когда он просто шагнул навстречу и поздоровался, эффект вышел тот же самый:

– Ч-что вам еще?! – заикаясь, спросил аналитик, весь передернувшись и непроизвольно втянув носом воздух. – К-кажется, Маша нашлась!

– Вот именно.

– Что значит, вот именно?! Теперь этим занимается милиция.

– И пусть себе занимается. А я хочу знать, кто убил. И вы мне это сейчас расскажете.

– Во-первых, я ничего не знаю. Во-вторых, вам лично ничего не скажу.

– Придется.

– Да?! – Гмыза совсем осмелел и подступил к Денису вплотную, – а если все-таки не скажу?

– Произойдет множество неприятностей. Например, как только следствию станет известно, что у вас был мотив, вас тут же арестуют по подозрению в убийстве. И примутся на вас это дело «вешать». Ибо такова практика. А в данном конкретном случае следователь просто из кожи вон будет лезть. Потому что, обвиняя вас, он тем самым выгораживает Вюнша.

– И какой же у меня мотив? – продолжал наступать Гмыза.

– Великолепный мотив. – Денис уперся пальцем ему в грудь и отодвинул на шаг от себя, – просто находка для следствия. Тесные, и что не менее важно, тщательно скрываемые контакты с такими господами, как адвокат Фурцев и господин Найдич М. М. – глава «Тайганефти». Иными словами, с веселой компанией, подозреваемой в покушении на убийство вашего дорого шефа – Германа Александровича Вюнша.

– А… Кто… При чем тут?..

Теперь Денис перешел в наступление и стал теснить Гмызу к скамейке.

– Не прикидывайтесь дурачком, Родион Арнольдович, у вас не получается. И дураков на должности аналитиков в Минфине не держат.

– Еще как держат! – иронически заметил Гмыза, медленно пятясь.

– Допустим. По блату. Но такие люди, как Вюнш, их к себе не приближают. А если хотите, чтобы я все разжевал, извольте: Мария Коротаева раскусила, на кого вы работаете, и за молчание потребовала денег, которых у вас не было. И еще потребовала, чтобы вы от нее отстали, так как она имела серьезные виды на Вюнша. Причем я не берусь судить, что для вас тяжелей было – раздобыть требуемую сумму или смириться с мыслью, что Мария предпочла Германа Александровича, который старше вас на пятнадцать лет.

– Вранье! Чушь собачья, – пробормотал Гмыза. Лицо его при этом сделалось серым от страха.

– Что вранье?! Что чушь?! – Денис почувствовал: клиент созрел до состояния технической спелости, еще одно небольшое усилие, и он расколется. – Что «Заря» искала Марию Коротаеву с вашей подачи? Что Деркач подстроил вам небольшую аварию…

– Какой Деркач?

– Обыкновенный. Глава частного охранного предприятия «Заря». Это ведь его люди подстроили ДТП, в котором вы сломали ребра. Такой ценный для Найдича человек, как вы, ни в коем случае не должен был оказаться двадцать пятого в одной машине с Вюншем. А как это провернуть, не вызывая подозрений? Да очень просто – покалечить вас заранее. Вы ведь должны были ехать вместе Вюншем на заседание бюджетного комитета в Думе, так?! Или, может быть, вранье, что Коротаевой вы надоели? Что она хоть и не была семи пядей во лбу, но разницу между настоящим, уверенным в себе мужиком, и дерганым хлюпиком понимала? Прекрасно она ее понимала! А вы, Родион Арнольдович, ей таки надоели. До смерти.

– Нет! – Гмыза попытался вырваться и встать, но Денис легко его удержал.

– А кроме мотива у вас, Родион Арнольдович, была и возможность. Вы ведь бывали у Вюнша на даче и могли выкрасть охотничий нож. – Тут, правда, была определенная логическая неувязка: почему Вюнш утверждал, что нож пропал одновременно с Марией? Неизвестно, знает ли об этом Гмыза, но в любом случае он дошел до состояния полного исступления, поэтому Денис продолжал смело лезть напролом.

– Нет! Когда ее убили?! Какого числа?

– В промежуток с восемнадцати часов седьмого и, примерно, до полудня восьмого.

– Вот видите! Это не я! Я седьмого весь день работал над докладом и ночевал в министерстве, а домой поехал только восьмого часов в семь или восемь вечера. И с утра пятницы до вечера субботы не выходил из здания. Ни на минуту! Это можно проверить на посту охраны. – Он плюхнулся на лавку, жадно дыша, словно преодолел полосу препятствий. – Все, отстаньте от меня! Вы мерзавец!!!

– Не отстану, – Денис уселся рядом и положил руку Гмызе на загипсованное плечо. – Допустим, Коротаеву вы не убивали, хотя ваше алиби я пока не проверил. Но допустим. Однако остается множество скользких моментов и скользких людишек: все те же Деркач, Фурцев, Найдич. Вам придется посвятить меня в детали или объясняться с Германом Александровичем, одно из двух. Хоть вы и назвали меня мерзавцем, но, думаю, со мной договориться куда проще. К тому же я на самом деле классный парень, вовсе не мерзавец. Так что выкладывай все как есть! И давай перейдем на «ты».

– Ладно! – подумав секунд десять – пятнадцать, ответил Гмыза, как показалось Денису, с явным облегчением, – Да, Маша как-то раз подслушала мой разговор с Найдичем. Но она меня не шантажировала, ничего подобного! Про покушение на Германа Александровича я понятия не имел и не догадывался. Мне Найдич сказал: «Тебе нужно на неделю взять больничный», – и все. Я думал, опять наедет Г енпрокуратура.

– А ты признался Найдичу, что Мария тебя раскусила?

– Да. Но я ему все объяснил! Я объяснил, что она меня любит и никаких проблем не возникнет.

– И что Найдич? Его такая ситуация устраивала? Прости, но как-то мне не верится, так не бывает – на кону большие деньги.

– Все всех устраивало! Пока Маша не исчезла. Тогда они, Фурцев по просьбе Найдича, конечно, засуетились, начали ее искать, но они ее не убивали. Ни в коем случае. Зачем это им?

– А ты не понимаешь? Чтобы не проболталась Вюншу!

– Но они же ее искали, – с жаром возразил Гмыза, – когда она уже была мертва. Я здесь ни при чем! Это кто-то другой!

– Хорошо. Расскажи, кто и зачем подставил Попкова.

– Вам… Тебе мед, да еще и ложку?!

– Не выделывайся, – сказал Денис назидательно, – ты не в том положении.

– С Попковым – это не ко мне! Я с ним ни разу не пересекался, никаких материалов для него не готовил, кто готовил, не знаю и знать не хочу. И узнавать не собираюсь! Можешь своим Вюншем меня не пугать, если я сунусь в это дело – мне крышка. В сто раз верней.

Врешь, поди! – подумал Денис, но настаивать не стал, зная по опыту, что из подобных типов информацию лучше выдавливать постепенно.

– Ладно, Попкова замнем, – объявил он великодушно. – Пока. Если расскажешь во всех подробностях, что это за два миллиона, которые Вяземская Евгения Павловна… Знаешь такую?

– Да. Одна дамочка… из «Русьнефти».

– Так вот, я хочу знать все про два миллиона, которые эта дамочка не поделила с господином Вюншем. Даю подсказку: деньги якобы предназначались для оплаты ремонтных работ на Павлоградском нефтехранилище.

– Ну, может быть…

– Ты уж узнай, пожалуйста! – попросил Денис самым смиренным тоном и, поднявшись, добавил: – Завтра после работы заедешь вон в тот магазин напротив, я там буду тебя ждать.

Не успел Денис доехать домой, как позвонил дядюшка и обрадовал:

– Шантажист таки объявился. Приезжай.

Через десять минут Денис уже был в МУРе.

– Шантажист все-таки существует, – выдал Грязнов-старший. Похоже, он пребывал в некоторой растерянности, так как до сих пор в факт шантажа не верил категорически. – И это не сообщник Вюнша. Час назад он снова позвонил Вюншу домой, и замминистра как законопослушный гражданин, во-первых, записал разговор на диктофон, а во-вторых, тут же поставил нас в известность. Послушать последний ультиматум хочешь?

Денис, конечно, хотел, и Вячеслав Иванович прокрутил пленку:

Неизвестный: Господин Вюнш, вы не выполнили мою просьбу. У вас остался последний шанс. Но если послезавтра до десяти утра Подорожный не объявит о переносе собрания акционеров «Русьнефти», пеняйте на себя.

Вюнш: Не надо меня пугать.

Неизвестный: Воспринимать меня всерьез или нет – ваше дело, однако если вы не хотите, чтобы у следователей появились новые вещественные доказательства того, что именно вы убили Марию Коротаеву, вам стоит поторопиться.

– Откуда звонили, конечно же не узнали? – спросил Денис.

– Почему же, узнали. Из автомата на Ярославском вокзале. Только узнали, когда ловить звонильщика было давно поздно. Санкцию же на прослушку Вюнша никто подписать так и не решился. Максимум, что удалось: снабдить его парой диктофонов и убедить, что в его же интересах задокументировать обращения шантажиста, если таковые будут. Он, как видишь, задокументировал. А на АТС выдали, откуда был звонок.