Текст книги "Высший класс"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Покинув вокзальную суету, в которой большинство прибывших остались ждать открытия метро, Димон взял первую попавшуюся машину не торгуясь, хотя цену шоферюга заломил еще ту! Все мысли охранника были поглощены совсем иным – как он будет оправдываться перед своим грозным шефом за пусть и первый за все время службы, но зато существенный прокол?..

Димон и сам не понимал, какой дьявол его дернул при виде Нинки, поднимавшейся по лестнице с самым развеселым видом, сцапать девку, вместо того чтобы спокойно дождаться, пока она войдет в квартиру, а уж после проникнуть туда и разобраться со шлюхой по полной программе. Возможно, «дернуло» его как раз то, что Нинка даже не заметила Димона, стоявшего пролетом выше, улыбалась, сучка, каким-то своим приятным мыслям. А он при этом из-за нее вынужден был остаться в жутко не понравившемся ему городе и в одиночестве с ней разбираться – между прочим, вместо Кота, которого обычно шеф и отправлял на такие дела… К тому же ему припомнилась наглая ухмылочка этого садиста, с какой он пожелал удачи в спину коллеге…

Какова бы ни была причина Димоновой торопливости, лажанулся он прилично. И должен быть теперь благодарен Соплу по гроб жизни за то, что тот его вытащил из задницы, в которую Димон угодил исключительно по причине собственной глупости.

До особняка он добрался, так и не придумав себе ни единого оправдания. И, ткнув в кнопку звонка у знакомых ворот, не сразу сообразил, что ребятушки, видать, удрыхлись и на его звонок не прореагировали. Повторив свою попытку еще дважды, Димон раздраженно пнул ворота и – застыл на месте: та их половина, по которой пришелся пинок, медленно, словно нехотя, начала приоткрываться… Этого не могло быть, поскольку просто быть не могло!

Оружия при Димоне не имелось, и только поэтому, прежде чем, осторожно прижавшись к решетчатой ограде, проскользнуть на Соплову территорию, он некоторое время просто стоял на месте, чтобы рассчитать каждое свое движение и не попасть в случае чего под пули… Но вокруг стояла глубокая тишина: здешние обитатели в такую рань еще вовсю спали, даже обслуга появлялась позже…

Сообразив, что никакого смысла выжидать нет, Димон осторожно проскользнул через ворота и одним прыжком достиг будки охраны, резко пнув дверь и прижавшись рядом с ней к стене… Все та же тишина… И он уже не удивился, когда, заглянув внутрь, обнаружил младшего из охранников лежащим на полу в нелепой позе, рядом с ним виднелась подстывшая и потемневшая лужица крови.

Наконец Димон овладел собой настолько, чтобы наклониться к трупу и поднять валявшийся рядом с правой рукой жертвы новенький пистолет. Хотя в этот момент уже понимал, что вряд ли оружие ему в доме понадобится: кровь-то успела подсохнуть, следовательно, что-то здесь случилось как минимум несколько часов назад… Получается, его глупость, отколотая в этом затрапезном Ижевске, спасла ему, Димону, жизнь.

Все еще не веря в ужас случившегося и совершенно не понимая, что и как произошло здесь в его отсутствие, Димон двинул в особняк.

Трупы своих коллег он перестал считать после того, как наткнулся на Кота, застывшего со страшно выпученными глазами на пороге хозяйского кабинета… Разгром, царящий в особняке буквально повсюду, а в кабинете особенно, лучше всяких слов давал возможность представить хотя бы общую картину случившегося… Во всяком случае, в чем Димон не сомневался – так в том, что нападение на обитателей особняка было внезапным, никто, видимо, не ожидал его – начиная с Кота и кончая несчастной горничной Машей, тело которой Димон обнаружил в коридоре второго этажа… Рядом с ней валялся перевернутый вверх колесиками пылесос…

Несмотря на то что Димона, видимо, из-за предыдущей голодной ночи внезапно затошнило, он все-таки обошел весь особняк и убедился, что шефа среди мертвецов нет. Еще раз заглянув в кабинет, Димон обнаружил, что знаменитый сейф заперт, его явно никто не трогал, зато новенький компьютер хозяина, которым тот так дорожил, исчез.

Димон не был дураком и понимал, что как раз наличие мозгов изредка раздражает в нем Сопло. Сопоставив отсутствие компьютера с нетронутым сейфом, а также причинами ижевской эпопеи, он пришел к единственно верному выводу. А кого, спрашивается, кроме посланцев Бороды, могли впустить сюда так беспрепятственно, да еще наверняка как минимум троих, если не больше?.. Иначе настоящую бойню, в которую превратилась территория особняка, объяснить было нельзя…

А ему в данный момент точно так же нельзя было медлить. Молнией метнувшись на третий этаж, где находились личные комнаты охранников (одно из условий службы у Сопла предполагало почти постоянное проживание охраны в особняке), Димон в считанные минуты покидал в сумку свои вещи – счастье, что их было немного! Большую часть «добра» он держал в доме невесты, о которой не знал никто. И так же поспешно покинул особняк, запретив себе даже глядеть по сторонам.

Какие-то мгновения Димон колебался: не взять ли ему в гараже одну из наверняка оставшихся там машин? Но, взглянув на часы и поняв, что вот-вот появится электричка, мысль о машине отбросил и поспешно зашагал в сторону станции. Единственное, что он сделал, – поменял пятнистые камуфляжные штаны на цивильные и натянул черное пальто, в котором обычно отправлялся в выходные к своей невесте. Вряд ли его в таком виде узнают знакомые… Да и не было у него особых знакомых ни здесь, ни в Москве. Димон был родом из Питера и в столице обзавестись связями просто не успел, поскольку мешала «служба»…

Уже садясь в электричку, почти совсем пустую по раннему времени, он с некоторым сожалением подумал о своей невесте. Однако сожаление мелькнуло – и пропало: ничего, через пару денечков позвонит ей из Питера…

Прежде чем пристроиться у окна в позе дремлющего пассажира, Димон внимательно оглядел из-под надвинутой на лоб кепки, которую предпочитал всем головным уборам в любое время года, вагон. После чего успокоенно прикрыл глаза.

Ни толстая тетка с битком набитой сумкой, очевидно, отправлявшаяся в столицу с целью приторговать содержимым своего подвала, ни какой-то явно похмельный подросток, похрапывающий на скамейке в конце вагона, опасности для него не представляли.

Декабрь 2004 г. Адвокат

1

– Что скажешь, Коля? – Юрий Петрович Гордеев вопросительно поглядел на своего спутника, с задумчивым видом уставившегося в окно купе. За мутным, плохо вымытым стеклом уже проплывали пейзажи, разительно отличавшиеся от пейзажей средней полосы России: среди холмов и перелесков мелькали чисто выбеленными боками хаток крохотные деревеньки, казавшиеся призрачными в рассветной утренней мгле.

В купе единственного вагона СВ поезда «Москва – Ивано-Франковск» Гордеев и Демидов были вдвоем. Чтобы пообщаться с Христиной Лучко, Юрию Петровичу пришлось тащиться через несколько вагонов в самый хвост поезда. Впрочем, общение с хмурой, неразговорчивой проводницей ничего нового адвокату не дало. А решить, правду ли говорит проводница, утверждая, что ее «левой» пассажиркой никто, кроме грязновских оперативников, не интересовался, глядя в замкнутое некрасивое лицо женщины, было невозможно.

Но на сей раз речь шла вовсе не о Христине. Демидов в ответ на вопрос адвоката пожал плечами и покачал головой:

– А хрен его знает, Юра… На мой взгляд, обыкновенный новорусский… то есть, тьфу!., «новоукраинский» богатей… Он ведь в Киеве сел?..

– В Киеве… Меня его эскорт беспокоит: обычно у таких типов в качестве охраны обыкновенные бандюки с тупыми харями. А эти двое напоминают, скорее, сотрудников МИДа… А? Как думаешь?..

– Думаю, Юра, что ты зря волнуешься! Между прочим, если ты подзабыл, нас тоже частенько нанимают для охраны… Тебя наши рожи чем-то не устраивают?..

– Не обижайся! – Юрий Петрович улыбнулся. – Сам знаешь, сотрудники «Глории» – скорее исключение, чем правило…

– Ну, может, и у них в Киеве такое исключение есть! Да нет, с этим бизнесменом все чисто: сам слышал, он на весь коридор возмущался насчет нелетной погоды… Ну, приспичило мужику встретить Новый год и Рождество с его мамочкой на исторической родине… Что, по-твоему, этот городишко не может быть родиной бизнесмена?..

– Я этого не говорил, – возразил Гордеев. – Странно только, что возмущался он именно в коридоре, а главное – по-русски… С какой стати?.. Турецкий утверждает, что русские, так же как и наш язык, здесь, мягко говоря, не в чести. И я ему, знаешь ли, верю – особенно после полутора суток в этом поезде… Помнишь, как нас в ресторане обслуживали?..

– Да уж… – вздохнул Демидыч. – Лично я думал, что, может, мы случайно шапки-невидимки напялили, и нас этот хиляк-официант просто не видит… А их знаменитый борщ?.. Почему, спрашивается, у соседей он был горячий, аж дымился, а у нас…

– Да черт с ним, с борщом! – перебил Демидова Юрий Петрович. – Я что хотел сказать? Что этот наш новый сосед мне не нравится, и, как видишь, не только интуитивно…

– Вообще-то по-украински он тоже тарахтел… Да и сейчас стоит в коридоре и что-то со своим, как ты выразился, «мидовцем» балакает по-ихнему… Между прочим, ни слова не понятно… Ладно, лично я тебя понял: глаз с этой троицы не спущу… Прямо сейчас и начну: схожу-ка я, пожалуй, в туалет, а?..

– Сиди! Забыл, что туалеты после Черновцов закрыли?

И Гордеев, и Демидов чувствовали себя вполне бодро, поскольку проводник разбудил их еще полчаса назад, незадолго до прибытия поезда в Черновцы, оказавшиеся, если судить по вокзалу, огромным городом чисто европейского вида.

– Кстати, пора тебе цеплять на себя камеру, не забыл, что ты мой фотокор?.. – спросил Юрий Петрович своего спутника. – Нам с тобой выходить через десять минут…

– Забудешь тут…

Демидыч достал с антресоли упомянутую Гордеевым камеру и повесил ее на плечо как раз в тот момент, когда дверь купе отъехала в сторону и в образовавшемся проеме показалась улыбающаяся физиономия проводника.

– Прыихалы, панове! – сообщил он, демонстрируя пассажирам длинные, как у мерина, желтоватые зубы. – Прошу вас до Коломыи!.. [5]5
  «Приехали, паны! Пожалуйте в Коломыю!..»


[Закрыть]

И, словно подтверждая его слова, медленно ползущий поезд дернулся и замер на месте. Спустя минуту, распрощавшись с проводником, Гордеев и Демидов, преодолев высокие ступеньки вагона, оказались на перроне удивительно цивильного на вид вокзальчика.

В отличие от Дианы, Юрий Петрович, также настигнутый «дежавю», распознал природу этого ощущения почти сразу. С искренним восхищением окинув взглядом вокзальчик и перрон, он поинтересовался у хмурого, как ненастный день, Демидыча, стрелявшего глазами по небольшой толпе высадившихся из поезда пассажиров:

– Слушай, Коль… Тебе это ничего не напоминает?

– А?.. – Демидыч безразлично глянул на здание вокзала. – А дьявол его знает… В Австрии таких городишек – пруд пруди, был я там как-то…

– Да нет, я не про Австрию… Помнишь, был такой замечательный фильм «Безымянная звезда»?.. Его и сейчас время от времени по телевизору катают.

– Не-а, не помню.

– Жалко… Там Вертинская просто прелестна.

Но дело не в ней! В фильме по сюжету гимназисточки есть, а главное их развлечение – прогулки по перрончику в ожидании экспресса, проходящего через городок, где разворачивается действие… Очень напоминает Коломыю!..

Но Демидыч его не слушал: все внимание Николая было приковано к тому самому «новоукраинскому» господину, который, с точки зрения Гордеева, был весьма подозрителен… Теперь, пожалуй, и он готов был присоединиться к мнению адвоката. Несмотря на то что господин, о котором шла речь, внешне производил впечатление типичного наскоро разбогатевшего бизнесмена, не успевшего обзавестись хорошими манерами.

Невысокий, крепко сбитый, в плохо сидевшем на нем дорогом костюме, поверх которого теперь было накинуто черное кашемировое пальто с теплым мохеровым шарфом, он всего на несколько секунд задержался на перроне вместе с двумя охранниками безликого вида, прежде чем слиться с толпой пассажиров, бойко устремившейся к входу в вокзал. Но Николаю этого вполне хватило, чтобы заприметить растерянность, мелькнувшую во взгляде бизнесмена: так оглядываются по сторонам люди, попавшие в абсолютно незнакомое место… Отнюдь не те, кто прибыл, пусть и после существенного перерыва, в родные места…

– Вот что, Юрий Петрович, – повернулся Демидов к своему спутнику, – а ведь ты, похоже, прав! У нас – компания…

– Я и не сомневался. – Гордеев спокойно пожал плечами. – Думаю, и дядюшка твоего шефа, и Сан Борисыч тоже, потому ты и здесь… В качестве фотокора.

– И что теперь? – мрачно усмехнулся Николай.

– Ничего, друг мой, ничего! Кроме того, что сейчас мы с тобой отправимся в местный отель, после чего попытаемся связаться с другом детства нашего замечательного проводника, твоего, между прочим, тезки – Миколы… Надо же приступить к выполнению задания самой популярной здесь российской газеты?.. Ну-с, вперед! Надо полагать, такси здесь тоже имеется.

По сравнению с тем утром, когда Диана Гроднева прибыла в городок, привокзальная площадь изменилась мало: единственным добавлением к пейзажу стала новогодняя елка, выросшая рядом с пеликанами в маленьком скверике. С точки зрения москвичей, на фоне полного отсутствия снега выглядела она странновато.

Все остальное, включая несколько такси, возле которых покуривали водители, не изменилось за прошедшие дни ни на йоту. Одна из машин стояла распахнутой, топорщась всеми четырьмя дверцами: в нее, когда Гордеев с Демидовым вышли из здания вокзала, как раз загружался киевский бизнесмен со своей охраной. Один из охранников, скользнув безразличным взглядом по москвичам, вместо того чтобы усесться в машину, затеял какой-то разговор с водителем.

– Пошли, – фыркнул Юрий Петрович. – Не видишь – нас ждут?..

К стоянке они подошли с самым оживленным видом, и адвокат тут же, еще на ходу обратился к водителям, дружно уставившимся на них с откровенным любопытством:

– Привет, хлопцы! Как вы уже, наверное, поняли – из российской столицы. – И, не обращая внимания на полное отсутствие реакции со стороны шоферов, беспечно улыбнулся: – Нам бы вначале в отель, а после тем же заездом в редакцию здешней газеты… «Прикарпаття», кажется?..

– В редакцию? – Удивление выразил щупленький водила с темными усиками, как отметил про себя Гордеев, весьма подленького вида, с небольшими сметливыми глазками, в общем и целом напоминающий внешне юркого, изголодавшегося кота.

– Точно!.. Где ж еще нам собирать материалы о вашем народном герое Степане Бандере?.. – И Юрий Петрович ловким движением извлек из кармана удостоверение «НГ».

Машина, в которую грузился бизнесмен, бойко захлопала дверцами и, фыркнув, сорвалась наконец с места. На лицах оставшихся водителей теперь читался интерес уже совсем другого рода, но заговорил все тот же, напомнивший Гордееву кота:

– Ну, ты, Орэст, всэж-таки заробыш! Хиба зараз твоя черга?! [6]6
  «Ты все-таки заработаешь, Орест! Разве сейчас твоя очередь?» (укр.)


[Закрыть]– В разговор, правда на совершенно непонятном наречии, вступил еще один водитель, пожилой коротышка с рыжей шевелюрой. Орест ему что-то возразил, и некоторое время возникшая перебранка не позволяла Гордееву вставить хотя бы слово. Однако то, что он уловил в конце концов, заставило адвоката насторожиться: похоже, «коту» по имени Орест предъявлялись претензии за то, что он постоянно нарушал очередность, выхватывая пассажиров из-под носа у коллег.

В качестве же самого вопиющего примера упоминалась «та москалька», которую он, похоже, выхватил как раз на днях…

Быстро глянув на Николая, стоявшего с самым обалделым видом в явной попытке уловить смысл водительской тарабарщины, Гордеев решительно положил руку на плечо щуплого водилы, отодвинув наступавшего на него рыжего.

– Вы – наше везение! – воскликнул Юрий Петрович, как показалось Демидову, абсолютно фальшивым голосом. – Поехали, и немедленно, отель может подождать!…

Освободив рукав своей куртки, в который вцепился продолжавший возмущаться рыжий, Орест с торжествующим видом вытянул руку, указывая путь дефицитным здесь клиентам в сторону своей машины:

– Прошу вас, панове! – И, бросив последний торжествующий взгляд на коллег, бойко двинулся к ней впереди Гордеева и Демидова…

– А ты здорово говоришь по-русски, – вставил наконец свое слово и Демидыч, размещаясь на заднем сиденье.

– А то!.. Я в вашем Иваново служил, радистом был… Ну, и первая жинка у меня русской была… Сбежала, зараза, и дочку увезла… Во!.. Мы с вами сейчас как раз свернули на улицу имени Степана Бандеры! Во времена Советов улицей Ленина называлась…

– Погоди, друг, – повернулся Гордеев к говорливому Оресту, – не мог бы ты на минуту припарковаться?.. Да нет, ничего нам в багажнике твоем не нужно… Заработать желаешь?

– А кто ж не желает?! – Водитель уставился на Юрия Петровича с огромным интересом и даже подмигнул ему своим коричневым глазом.

Ни слова не говоря, Гордеев извлек на свет две стодолларовые купюры, при виде которых Орест перестал улыбаться и подмигивать и тихо присвистнул. Взгляд его моментально сделался серьезным, но никакой угодливости в нем заметно не было.

– И за что ж это вы, панове, намерены мне такие гроши платить?..

– Да не беспокойся ты, ничего ужасного мы от тебя не потребуем… Говорят, ты на днях какую-то москальку подвозил?.. Не эту, часом?..

В руках Гордеева рядом с купюрами появилась фотография Дианы. Орест некоторое время разглядывал девушку, затем взгляд его вновь скользнул по баксам.

– Ну, эту… Так я и знал, что дело с той дивчиной нечисто… Нашто она вам сдалась? Или стянула чего?..

– Если ты боишься, что мы ей зло причиним, – напрасно. – Юрий Петрович мотнул головой, уловив в голосе Ореста колебания. – Скорее, наоборот: за девчонкой охотятся головорезы, а мы… Коля, покажи-ка товарищу свое удостоверение!

Удостоверение Демидова Орест разглядывал не меньше минуты, с откровенным любопытством.

– Надо же, чего только в вашей Москве не водится! – наконец прокомментировал он, неохотно возвращая документ хозяину. – У нас-то еще до этого не дошло, чтоб частное охранно-детективное… Сыщик ты, что ли, на манер этого… Как его?..

– Шерлока Холмса, – подсказал Гордеев.

– Во-во, – согласился Орест. – Ну а от меня вам чего надо?..

– Адрес, по которому ты ее увез.

– И все?

– И все… Ну, возможно, если машина понадобится…

– Тысяча баксов! – неожиданно рявкнул Орест. – Знаю я, в кино видел, какие там у вас, сыщиков, догони и стрельба… Тыща, и ни центом меньше!

– Круто. – Гордеев посмотрел на водилу с невольным уважением. Вот тебе и западноукраинское захолустье – недурно сориентировался!

– Как хотите, – с наигранным безразличием отозвался Орест, – а только без меня вам не управиться и девчонку не найти. К тому же лучше меня тут никто не водит, я в армии самого командира части возил!

– Ты ж только что говорил, что радистом служил, – не утерпел Демидов. – Будет врать-то!

– Кто сказал, что я брешу? – Орест возмущенно дернул плечом. – Это я в Иваново радистом был, а поначалу в Переславле-Залесском водилой… Тыща баксов!

– Черт с тобой. – Гордеев не выдержал и усмехнулся. – И поехали… Куда, кстати, едем?

– Дивчина ваша на Театральной улице живет, туда, что ли, ехать? Дом точно не знаю, я ее только до своей знакомой жинки довез, но узнаем… Там все знакомые промеж собой, живут по соседству давно…

– Давай, пан Орест, побыстрее… Как там по-вашему будет «очень быстро»?

– Швыдко! – Орест завел машину, но, прежде чем двинуться с места, твердо поглядел Гордееву в глаза: – Ты, пан, конечно, человек приличный, сразу видно… Однако задаток все же требуется!

– Держи! – Гордеев положил двести долларов на панель управления. – Доберемся до места – добавлю еще триста… Но за такие бабки будешь у меня всегда под рукой!

– Домовылысь, – кивнул Орест, и машина наконец тронулась с места, в результате чего Гордеев и без перевода понял, что «домовылысь» означает «договорились»…

2

Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В чем Юрий Петрович Гордеев и убедился, едва они свернули на Театральную улицу. В точности такое же такси, как у Ореста, показавшееся в зеркальце заднего вида, они с Демидовым заметили одновременно. И одновременно среагировали, правда, по-разному.

– Дуй вперед, не останавливаясь! – резко распорядился Демидыч.

Гордеев же торопливо поинтересовался у водителя, куда ведет в конечном счете Театральная: к тому моменту, как вторая машина показалась в зоне видимости, каменные дома по сторонам улицы и островерхий готический собор успели смениться на два ряда частных домов, похожих друг на друга, как близнецы, серыми каменными стенами.

Вопреки ожиданиям Орест прореагировал на слова Демидова спокойно, можно сказать, даже удовлетворенно – в связи с тем, что его личные предположения оправдались.

– Так я и знал, – хмыкнул он, сосредоточенно глядя на дорогу. – Это машина Васыля с приезжими панами… Не забудьте, тысяча баксов, и ни центом меньше!.. Попали вы, господа… Да не суетись ты, детектив! Что я, по-твоему, дурень какой?.. Едем дальше, в село Подбривки, к моей тетке Оксане Ивановне! Чуете, как вам со мной повезло?.. У Васыля, к примеру, никаких родичей в Подбривках немае… то есть нету, а у меня есть! Так что едем себе спокойненько слушать про Степана Бандеру, а может, я вас и вовсе уговорил у Оксаны Ивановны в хате вместо отеля пожить… А?.. – И, подмигнув Юрию Петровичу, Орест слегка сбавил скорость: гравийная дорога кончилась, так же как и последняя городская окраина, сменившись довольно ровной, в отличие от российских сельских путей, но узкой дорогой, покрытой подстывшей грязью. Машина повернула налево, и смотревший вперед Гордеев невольно отвлекся на мгновение от маячившей в зеркальце заднего вида проблемы.

Вид, открывшийся перед ними, того стоил: прямо извивался, посверкивая мелкими холодными водами, Прут, через который был перекинут деревянный бревенчатый мостик не слишком надежного вида, – к мостику и направил Орест свою машину. Но главными в этой картине были, несомненно, внезапно взмывшие перед глазами путников горы…

Юрий Петрович видел Карпаты, да еще так близко, впервые в жизни.

Конечно, он, как большинство людей, слышал о том, что эти горы – синие. Но всегда полагал, что в данном утверждении кроется художественное преувеличение… Однако вздымавшиеся сейчас перед ними три громады с округлыми вершинами, закрывавшими горизонт, действительно были точно такого же цвета, как спелые сливы, да еще подернутые голубовато-сизой дымкой. Карпаты были настолько красивы, что куда больше напоминали блестяще выполненную театральную декорацию, чем настоящие горы. А их припорошенные снегом вершины до такой степени подавляли, сосредоточивая на себе взгляд и, казалось, душу, что несколько хаток, приткнувшиеся к подножию гор по ту сторону Прута, не сразу попадали в поле зрения…

– Ну, как? – В голосе Ореста слышалась гордость небожителя. – Вот это и есть наши Карпаты!.. Коломыю они окружают подковой, а та гора, что подальше, – Говерла, самая высокая вершина!.. Вот если б вы летом приехали, господа, то и не так бы еще поразились…

– Здорово! – с искренним восхищением произнес Юрий Петрович. – А, Демидыч?..

– Лучше назад погляди, – буркнул в ответ Николай. – Компашка наша, похоже, притормозила…

– А чего им за нами тащиться-то, если Васыль знает, куда мы едем? – довольно ухмыльнулся Орест. – Небось успел своим пассажирам объяснить, что к Оксане Ивановне мы двинули, поскольку у тети моей лучшая горилка собственного производства на всю Ивано-Франковскую область, можно сказать! А моим друзьям, к примеру, тому же Васылю, она ее со скидкой продает…

Демидыч не выдержал и заржал, а Гордеев, усмехнувшись, признал вслух, что тысяча баксов за услуги Ореста – и впрямь нормальная цена… При условии, что и в дальнейшем он окажется для них незаменимым сокровищем!

Спустя несколько минут машина уже медленно двигалась широкой и удивительно чистой сельской улочкой с настоящими украинскими белеными хатками по сторонам. За невысокими плетеными заборами виднелись аккуратные, пустые по зимнему времени огороды и голые садики, из глубины дворов изредка доносилось блеяние то ли коз, то ли овец и возмущенное куриное кудахтанье.

– Чистое кино! – прокомментировал наконец увиденное в кои-то веки Демидыч, чем неожиданно почему-то обидел Ореста.

– Почему это кино? Обыкновенная наша жизнь! – возразил он, притормаживая машину возле крайней к городу хаты.

– Ну, не знаю. – Николай пожал плечами. – В Москве, например, сейчас все носятся, к Новому году суетятся… А у вас тут – тихо и пусто как-то для тридцать первого-то числа…

– В наших краях Новый год не очень чтут, – согласно кивнул Орест. – Вот если поживете тут до Рождества…

– Не дай бог! – торопливо перебил водителя Демидыч. – Ты что ж это, думаешь, мы сюда на ПМЖ, что ли, приехали?!

Они уже успели выбраться из машины и подойти к хате. Орест толкнул незапертую калитку:

– Прошу, паны… Опаньки!.. – Его взгляд, брошенный в окно хаты, неожиданно обострился, сам он на мгновение замер на месте, словно споткнувшись о невидимое препятствие.

– Что случилось?

Юрий Петрович быстро огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Улица была абсолютно пуста, если не считать соседнего подворья, на котором какая-то пухленькая девушка ловко управлялась возле колодца, вырытого у ограды, с самым настоящим деревянным «журавлем» – палкой в форме рогатки, к раздвоенной верхушке которой была привязана толстая веревка. Второй ее конец был опущен в колодец. Манипулируя «журавлем», девушка опускала веревку с привязанным, видимо, к ней ведром все глубже и глубже, пока тишину не нарушил тихий всплеск воды.

– Как ты там меня назвал? – Орест повернулся к адвокату, на его физиономии красовалась загадочная, торжествующая ухмылочка.

– Разве я тебя как-то назвал? – Гордеев слегка напрягся.

– А як же? Сокровищем, или мне послышалось?

– А-а-а… И что?

– Ты мне еще сто баксов сверху, я тебе – презент… Не пожалеешь, шеф!

– А ху-ху не хо-хо?! – разозлился Демидыч. Но адвокат, в отличие от оперативника, внезапно не то чтобы понял, глядя в хитроватую кошачью физиономию Ореста, – скорее, почувствовал, что от его реакции на требование этого хапуги, возможно, зависит успех всей операции…

Своей интуиции Гордеев привык доверять, тем более что именно в этот момент боковым зрением он засек показавшийся из-за угла нос следовавшего за ними такси… Что ж, пассажиры неведомого ему Васыля, похоже, уже не скрывали истинной цели своей поездки… Оставалось надеяться, что в этих краях, наверняка столь же чужих для них, как и для Гордеева с Демидычем, они хотя бы пока поостерегутся от резких телодвижений…

– Договорились, – спокойно кивнул Гордеев. – Открывай багажник, доставай нашу поклажу. Деньги отдам, когда получим твой презент… Вряд ли стоит делать это на улице!

И Орест, и Николай тоже заметили вновь притормозившее в отдалении такси, и вся компания дружно шагнула к массивной деревянной двери, ведущей в хату.

– За что ты ему, Юра, собрался платить?! – возмущенно прошипел Демидыч, сердито глядя на Ореста, поспешно метнувшегося к багажнику и почти моментально доставшего оттуда синюю спортивную сумку, составлявшую их общий багаж.

– Сейчас увидим, – спокойно кивнул Гордеев.

Машина их преследователей по-прежнему не двигалась с места. Но вот Орест распахнул входную дверь хатки, и, едва переступив порог, мужчины очутились в той ее части, которая была отведена хозяйкой под кухню… Ощущение, что оба они – и Демидыч, и Гордеев – попали на съемки какого-то кинофильма из гоголевских времен, овладело московскими гостями окончательно и бесповоротно, как только они огляделись по сторонам…

Внутри хата не была разделена на отдельные комнаты, во всяком случае., с помощью стен – разделяла ее разве что большая, чисто выбеленная печь, в которой в настоящий момент жарко полыхал огонь. В «кухонной» части, куда попали гости, переступив порог, было довольно светло за счет двух небольших окон с раздвинутыми вышитыми занавесками-задергушками. Возле окон стоял чисто выскобленный стол, уставленный бутылками с прозрачной жидкостью, в каждой из которых плавал крошечный красный перчик. Возле стола, в свою очередь, стояли две женщины. Пожилая и полная – она-то и была теткой Ореста Оксаной Ивановной, как понял позднее Гордеев, – и создавала это ощущение нарочитости обстановки. Юрию Петровичу и в голову не могло прийти, что в начале двадцать первого века еще существуют в мире места, где женщины носят национальную одежду!..

Между тем на круглолицей, краснощекой Оксане Ивановне поверх длинной и тоже вышитой на рукавах белой рубахи красовались два полосатых тканых фартука вместо юбки и дубленая, расшитая бисером безрукавка… Позднее Гордеев узнал, что такие безрукавки называются киптариками. Но в тот момент он просто замер на месте, бессмысленно уставившись на колоритную тетку, моментально ахнувшую и просиявшую при виде Ореста.

Судя по всему, племянника она не видела довольно давно и тут же бросилась его обнимать, после чего оба заговорили почти одновременно, со скоростью, исключающей всякую возможность понять – о чем именно. А Юрий Петрович наконец перевел взгляд на вторую женщину, смущенно вертевшую в руках полулитровую бутылку с перцовкой… Перед ним стояла настоящая красавица, и, слава богу, не в фартуках вместо юбки, а в самом обычном зеленом пальтишке.

Огромные зеленые глаза мельком глянули на Гордеева, и девушка тут же поставила бутылку обратно на стол, вместо этого вцепившись в перекинутую на грудь толстенную косу совершенно обалденного золотисто-русого цвета. На щеках незнакомки начал проступать румянец: то, что ее застали за покупкой перцовки, девушке было явно неприятно… Похоже, дело это для нее непривычное…

– Привет, Милана! – Неожиданно перешедший на русский язык Орест возник рядом с Гордеевым. – Ты меня, наверное, не помнишь, сейчас напомню: это я привез к тебе гостью из Москвы… Ну как, вспомнила?.. – Повернувшись к потрясенному Юрию Петровичу и Демидову, издавшему какой-то непереводимый звук, Орест голосом популярного конферансье завершил свою эскападу: – Ну а это – лучшие друзья твоей гостьи… Прошу любить и жаловать!

Девушка, потрясенная не меньше адвоката и оперативника, побелела как стена и, машинально отступив на шаг, медленно осела на деревянную лавку, тянувшуюся вдоль стены.

– Здравствуйте! – Гордеев улыбнулся, как можно мягче. – Меня зовут Юрий, а это…

– Юрий!.. – Милана смотрела на Гордеева широко распахнутыми глазами, не отрываясь, словно его имя внезапно загипнотизировало ее. – Юрий… это… это – Георгий?.. – Во взгляде девушки полыхнул настоящий ужас.

За годы своей практики Юрий Петрович научился думать быстро, ясно и четко, особенно в экстремальных ситуациях: этому немало способствовал и предыдущий опыт работы в качестве оперативника и следователя. И, как ни удивительно, причину ужаса Миланы он понял тут же.