Текст книги "Высший класс"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Но из «сейчас» ничего не получилось: проклятая развалюха, как они ни старались, заводиться не пожелала. Очевидно, испытание сельскими дорогами надорвало у «жигуленка» последние силы. Вернувшись в комнатенку несолоно хлебавши, Диана с Вениамином, посоветовавшись, решили завтра же свалить отсюда и попытаться найти другое пристанище, бросив ставшую ненужной машину там, где она и заглохла – по-видимому, бесповоротно.

Связываться с поисками мастера было опасно: не к чему светиться лишний раз. Да и вообще: нужна им эта машина? Она хоть и оформлена на Венькиного отца, а вычислить, что они дунули из Москвы на колесах, тем же ментам – раз плюнуть. Ну ее от греха подальше!

– Жалко вообще-то, – вздохнул Венька. – Папаша из меня за эту телегу душу вытрясет…

– Душу из тебя вытрясет не твой папаша, а Сопло, – пообещала Диана, – если накроет нас из-за этой телеги! Бросать ее надо по-любому!

– Ну, тут тоже опасно, – рассудительно сказал Кротов. – Давай я ее вечерком еще раз попробую завести, в крайнем случае подпалюсь у кого-нибудь… Если получится – отгоню куда-нибудь подальше и припрячу.

Диана косо глянула на жадного Венчика и махнула рукой: в конце концов, все равно им тут торчать до завтрашнего утра, даст бог – пронесет…

– Делай что хочешь! – махнула она рукой. – По ту сторону шоссе лесопосадка, если сумеешь завестись, можно туда отогнать… Ладно, я жратвы накупила, если хочешь – лопай, а я, пожалуй, подремлю…

К мысли о еде окончательно проснувшийся Вениамин отнесся заинтересованно. А Диана, которую и впрямь потянуло в сон, тщательно разложив поверх лысого одеяла свою дубленку мехом наружу, постаралась улечься так, чтобы не касаться отвратительно грязной чужой постели. И уснула вопреки собственным ожиданиям сразу – как в колодец провалилась.

Разбудил ее Веня, успевший за это время не только поесть, но и еще раз поспать.

– Хватит дрыхнуть, – толкнул он вздрогнувшую от его прикосновения Диану. – Пойду попробую завестись, а ты давай продирай глазки: кто эту бабку знает, заглянет сюда – и сопрет чего не надо… Любопытная ведьма…

Диана неохотно села на раскладушке и потрясла головой, окончательно стряхивая с себя сон. Венька прав – оставлять комнату без присмотра нельзя…

– Ладно, – пробормотала она, – только долго не старайся, не заведется, и хрен с ней… Подумаешь, лимузин!.. Провернем дело – сто таких купим…

– Вначале провернуть надо, – рассудительно произнес практичный Кротов. – Ладно, вернусь, покажешь, чего ты там наперла у своего Сопла… Я недолго, ночь уже, на хрена мне здешних тараканов движком хлюпающим будить?

Диана согласно кивнула и, зевнув, поглядела на окно, лишенное занавесок. Окно было черным и, словно зеркало, отражало часть ободранной стены и облупленный потолок с висевшей в его центре голой лампочкой. Девушка поморщилась и приготовилась ждать, решив, что Веньке, когда он вернется, покажет только третью папку – самую непонятную. Про Рыбца расскажет на словах, а там… там видно будет!

Но Венька так и не вернулся. И не будь Диана по своей натуре такой нетерпеливой, за что ее ругали взрослые с детства, и для нее эта жуткая съемная конура наверняка стала бы последним в жизни пристанищем…

Прождав своего бойфренда минут двадцать, Диана начала злиться. Потом, сообразив, что окна комнаты выходят во двор, как раз на брошенную ими машину, девушка выключила свет, подождала, пока глаза привыкнут к полутьме, и, подойдя к окну, выглянула наружу…

…То, что там, посреди чужого темного двора, смертным боем бьют Вениамина, она поняла не сразу. Какое-то время тупо смотрела на представшую ее глазам картину и первым узнала не Веньку, валявшегося на снегу, свернувшегося беспомощным клубком и прикрывавшего окровавленными руками голову, а Димона, методично пинавшего его тяжеленными армейскими ботинками. Усилием воли Диана заставила себя отвести глаза от скорчившегося в позе эмбриона Кротова и поглядеть на оставшихся двоих бандюков. Один из них как раз присоединился к Димону, другой стоял чуть в стороне, на его лицо падал неясный свет тусклого фонаря, затерявшегося среди голых деревьев… Кажется, только в этот момент, узнав Сопло, Диана и осознала наконец, какая опасность грозит ей самой, во что она, дурочка набитая, вляпалась, заодно втянув и несчастного Венчика…

Но до Венчика ли ей было в тот момент, когда девушка поняла, что шансов спасти собственную шкуру у нее всего ничего?

Отскочив от окна, она поначалу бессмысленно заметалась по комнате. Но близкая и совершенно точно, как она почувствовала, смертельная опасность заставила Диану взять себя в руки. В считанные минуты она накинула дубленку, достала из тумбочки «дипломат» с деньгами и документами и, прежде чем покинуть комнату через маленькую и почти незаметную на фоне стены дверь, еще раз подбежала к окну – как раз в тот момент, когда Сопловы отморозки, с двух сторон вцепившись в Кротова, подняли его на ноги… Какое там «на ноги»?! Вениамин явно был без сознания, его тело безвольно обвисло между двумя амбалами, голова упала на грудь… Диана еще успела увидеть, как исказилась безумной яростью физиономия Сопелова, как, сжав кулаки, он самолично бросился к Вениамину… Смотреть дальше она не стала, метнувшись прочь из комнаты.

Наверное, ей просто здорово повезло, потому что именно в этом подъезде пятиэтажки оказался вход в подвал, идущий под всем домом. Главное – он был открыт. Поначалу девушка метнулась наверх – в надежде выбраться на чердак. Но, едва глянув на огромный навесной замок и прикинув расстояние между короткой лестницей, ведущей туда, и площадкой пятого этажа, поняла, что на чердак ей не попасть никогда. И тихонько поскуливая от ужаса, словно выброшенный на мороз щенок, моментально скатилась вниз, моля Бога, чтобы хоть подвал-то был открыт. Бог ли ее услышал, просто ли везение все еще не оставило Диану, но в темноту подвала, вход в который оказался сразу под последним лестничным пролетом, она буквально провалилась в тот момент, когда услышала голоса Сопла и Димона, тихо о чем-то переговаривающихся: они направлялись сюда, в этот подъезд! Несчастный Венька, видимо не выдержав побоев, судя по уверенно скрипевшим по снегу шагам бандитов, выдал их убежище…

Крепко прижав к груди «дипломат», Диана откатилась как можно дальше от входа в подвал, больно стукнувшись обо что-то вроде порога. Встала на четвереньки, попробовала выпрямиться и вновь ударилась – на этот раз головой: потолок оказался едва ли не вдвое ниже человеческого роста… В подъезде хлопнула дверь, и она вновь поползла куда-то в темноту, натыкаясь и больно стукаясь неизвестно обо что…

3

…Диана потрясла головой, отгоняя ужасные воспоминания о той ночи, и с трудом вернулась к своей нынешней действительности: к странной комнатке, наполненной чужим уютом, к пугающе глубокой тишине ночи.

– Надо успокоиться, – тихонько пробормотала она вслух и, спустив ноги на пол, соскользнула с жаркой, словно ее кто-то подогревал изнутри, перины и подошла к окну.

Окошечко было маленьким, наполовину задернутым такими же, как и скатерть, вышитыми занавесочками. За стеклом хорошо просматривалась часть абсолютно пустой улицы, два дома напротив – точная копия того, в котором сейчас находилась Диана. Девушка подняла глаза и едва удержалась, чтобы не ахнуть: такого количества звезд, какое сияло сейчас на абсолютно темном, почти черном небе, она не видела никогда в жизни! Картину дополнял тоненький, только что народившийся ноготок месяца… Если бы внизу при этом был снег – Диана наверняка вспомнила бы виденный в далеком детстве фильм «Ночь перед Рождеством». Но снега здесь не было – только кочки подмерзшей грязи по обочинам темной гравийной дороги…

– Тебе не спится?..

Диана, совершенно не ожидавшая, что кто-то может войти к ней в комнату посреди ночи, испуганно вскрикнула и развернулась в сторону двери.

– Ох, прости, я тебя напугала… Думала, ты спишь, хотела угля в печку подбросить, у нас по утрам холодно…

Милана – а это была она – легко проскользнула в глубь комнаты и включила маленький ночничок, оказывается, находившийся над Дианиной кроватью. Ночничок тоже был какой-то необычный: то ли стеклянный, то ли пластмассовый цветок величиной с чайное блюдечко, со множеством острых треугольных лепестков, которые тут же начали светиться одновременно и красным, и зеленым светом. В этом странном освещении Элькина сестра в затрапезном байковом халатике, накинутом поверх простой ночной сорочки, казалась совсем юной.

– Правда напугала, – сделав над собой усилие, Диана улыбнулась, – и мне в самом деле не спится… Видишь ли, у нас на «телефоне доверия» часто бывают ночные дежурства, так что по ночам я сплю редко, все больше днем отсыпаюсь…

Выдумка насчет «телефона доверия», отлично прошедшая с отцом, пригодилась Диане и здесь. Идея, правда, была не ее, а неизвестно чья. Поскольку девушки «Техаса» пользовались ею задолго до Дианы.

Ничего не ответив, Милана подошла к печке и, открыв дверцу, поворошила тускло мерцавшие угли узким металлическим совком, потом подбросила новую порцию топлива, закрыла дверцу и лишь после этого повернулась к Диане:

– Можно с тобой поговорить?

– Конечно, – пожала та плечами, – все равно ведь не сплю.

Диана слегка поежилась – в комнате стало прохладно – и вернулась на свою кровать, забравшись под одеяло. Милана, думая о чем-то своем, присела у девушки в ногах и немного помолчала, прежде чем вновь заговорила.

– Послушай… – Она пристально глянула на Диану своими огромными зелеными глазищами: – Скажи мне правду насчет Элечки…

– То есть? – Диана попыталась изобразить удивление и отвела глаза.

– Ну, не надо так… Я же не мама, я давно догадываюсь, чем Эля занимается в этой вашей проклятой Москве, почему ни разу к нам не приехала за столько лет… Скажи мне правду!.. Я, кстати, не дура и прекрасно знаю, что ни на каком «телефоне доверия» столько денег не заработаешь!

Диана вдруг почувствовала какую-то совершенно запредельную усталость.

– Зачем тебе правда? – неожиданно охрипшим голосом поинтересовалась она и холодно глянула на девушку: – Сколько тебе, кстати, лет?

– Немало. Двадцать пять исполнилось… А правда мне нужна, потому что она всегда лучше лжи…

– Двадцать пять?! А я-то думала…

– А тебе сколько?

– Девятнадцать…

– Ну, я тоже думала, что тебе больше.

– Почему? – Диана почувствовала обиду. – Я что, так старо выгляжу?..

– Нет, – Милана покачала головой, – выглядишь ты отлично. Все дело в глазах, во взгляде… Понимаешь?

– Что-то не очень… При чем тут взгляд?

– Ты никогда не замечала, что актрисы, которые… ну, омолаживаются… В общем, все равно видно, сколько им лет?

– Н-нет… И что?

– Взгляд! – уверенно произнесла Милана. – Взгляд немолодой женщины, прошедшей огонь, и воду, и медные трубы, и чертовы зубы, никуда не денешь, его не омолодишь. Теперь понятно?

– Ты хочешь сказать, что мой взгляд…

– Я хочу сказать, что взгляд выдает возраст души… Или ее опыт…

Диана закусила губы и невольно опустила глаза.

– Надо же, какая ты умная, – нервно усмехнулась она. – Прямо ясновидящая… Ну и какой же у меня опыт?

– Я не ясновидящая. – Милана покачала головой. – Но когда Эля уезжала в Москву, я еще тогда поняла, что ничего хорошего с ней там не будет… Почувствовала… Понимаешь?..

– Ну, это смотря что считать хорошим… – начала было Диана, но, наткнувшись на требовательные зеленые очи Миланы, внезапно осеклась и махнула рукой: – А вообще ты права: ничего хорошего с ней там не случилось, да и со мной тоже…

Наверное, ей просто уже недоставало сил таскать в себе все это – и бесконечную ложь, и почти невыносимый страх, раздирающий душу, и кошмары по ночам, повторяющиеся с завидным упорством. А может быть, все дело было в самой Милане, совсем не похожей на коварную Эльку, и в какой-то невзаправдашней, словно нарочно придуманной, обстановке этого дома. Только Диана впервые за несколько лет взяла да и рассказала этой почти незнакомой девушке все, начиная с того момента, как встретила ее сестру сырым и неуютным вечером. Встретила вместо человека, которого так и не дождалась…

Милана умела слушать. И хотя Диана говорила никак не меньше часа, ни разу не пошевелилась даже, сидя на краю кровати, не отвела взгляда от невидимой точки в пространстве, в которую уперлась, как только Диана начала излагать ту самую «правду», которую та и хотела услышать.

– Я думаю, – завершила Диана свой рассказ, – что Венчика они точно убили… Но наверняка не знаю. – И, помолчав, добавила: – Они и меня убьют, если отыщут… Так что можешь, чтобы не рисковать, вытурить меня отсюда прямо с утра!

Милана впервые за весь разговор слегка шевельнулась и, моргнув, повернула голову к Диане:

– Я не собираюсь тебя гнать. Даже если бы захотела, как я объясню это маме?.. Значит, что с твоим хлопцем, ты не знаешь…

– С Венчиком? А-а-а… Ну, я почти уверена, что они его убили, видела бы ты харю Сопла, когда он на него бросился, – тоже бы так думала…

– Ну а с тобой потом что было? Как ты вообще додумалась сюда приехать?

– Знаешь, – вздохнула Диана, – когда человека припрет, он сразу умнее становится, – так вот и додумалась… Я из этого чертова подвала только на другой день к вечеру выползла. И сразу на электричку дунула… Видела бы ты, на что моя дубленка походила! Я ее в туалете в Химках только что не постирала… Слава богу, что она черная, в светлой меня за один видок арестовали бы первые же менты… Ну, пока ехала в электричке, от страха и придумала, как от Сопла свалить и следы запутать…

– Ты уверена, что все учла? Что Элю они не тронут?..

– Уверена! – Диана махнула рукой. – С какой стати им ее трогать, если она ни хрена не знает, где я?! Эльке и в голову не придет, что я на ее родину историческую свалила!

– Свои пятьсот долларов заберешь. – Милана зябко поежилась и соскользнула с кровати. – Не спорь!.. И я бы на твоем месте отослала эти документы вашему Соплу… Конечно, если его еще не арестовали.

– Да кто эту гадину арестует?! Ты даже не представляешь, какие у него связи и какая «крыша»!.. Я и то не представляла, пока эти документы не увидела… И никаких денег я назад не возьму! И ты мне их тоже не вернешь, потому что твоей маме тогда все станет ясно… Ты же этого не хочешь?

Милана покачала головой и бросила на Диану какой-то странный взгляд.

– Надо же, – покачала она головой, – говоришь, папа у тебя известный ученый… Как же он тебе не объяснил столько простых вещей, о которых ты не знаешь?..

– Каких еще вещей?

– Простых, – повторила девушка. – Помнишь детский стишок? Его всем в детстве читали: «Что такое хорошо, а что такое плохо»?..

– Слушай, – взвилась Диана, – если ты намерена читать мне нотации, я и сама уйду!.. Кстати, твоей Элечке, похоже, тоже кой-чего не объяснили?..

– Похоже, – спокойно кивнула Милана, не обратив внимания на иронию в Дианином голосе. – Эля – точная копия нашего отца, она только внешне на маму похожа… Отец у нас, между прочим, был алкоголиком, нас с мамой до последней минуты мучил…

– Ага! Значит, наследственность? Крокодилы-гены?.. Ну, так и у меня мать алкоголичка, и вообще… И тоже отца мучает, я-то плевать на нее и на свои «крокодильские» гены хотела… Тьфу! Ты меня совсем запутала… Чего ты хочешь? Чтобы я ушла, да?

– Я тебя не гоню. Но ведь вечно ты у нас отсиживаться не сможешь… Почему ты не хочешь отослать документы? Все равно рано или поздно тебя эти бандиты достанут.

– Не достанут! – Диана тоже вылезла из постели и заметалась по комнате. Казалось, убеждает она уже не столько Милану, сколько себя. – Говорю тебе, они ни за что не догадаются, где я… Не бойся, долго я у вас не задержусь! Вот созвонюсь с одним типом – и свалю…

– Тебе никто не говорил о том, что шантажисты долго не живут? – Милана неожиданно усмехнулась и посмотрела на Диану с жалостью. – Господи, какая же ты еще дурочка… Ладно, ложись спать, светает уже… Надо же, послезавтра Новый год, а тут такое…

Она поежилась и, круто развернувшись, вышла из комнаты. За время их разговора оконце, до этого совсем темное, сделалось мутно-серым. Диана растерянно посмотрела на закрывшуюся за Миланой дверь и пожала плечами.

Предрассветную мглу за окнами вновь прорезал резкий, заставивший ее содрогнуться петушиный крик.

Декабрь 2004 г. Сопло

1

Внешне особняк Бороды мало чем отличался от точно таких же новорусских строений, выросших здесь за последние несколько лет. Разве что вместо явно модных кованых оград обнесен был глухим забором из красного кирпича с металлическими, тоже глухими, воротами. Сбоку от ворот находилась железная дверь с небольшим окошечком, к которой и направился взволнованный Джек, выбравшись из своей машины.

Никаких кнопок, с помощью которых можно было бы позвонить, на двери не просматривалось. Кружков растерянно огляделся и совсем уж было вознамерился осторожно постучать в матовое стекло окошечка, но тут, как ему показалось, над самым его ухом рявкнул чей-то бас:

– Кто?

Едва не подпрыгнув от неожиданности, Джек углядел наконец маленькую камеру, приделанную прямо над дверью, холодно поблескивающий глазок которой уставился на него, словно прицел.

– М-меня ждут, Иван Ильич ждет…

– Имя? – снова рявкнул невидимка.

– Кружков… Евгений Викторович Кружков.

Возникла секундная пауза, затем что-то тихо щелкнуло, вновь вызвав в душе Джека нехорошую ассоциацию, на сей раз с затвором, и двери открылись. Стараясь преодолеть дрожь в коленях, Кружков перешагнул невысокий порог и очутился в абсолютно лишенном растительности, вымощенном дворе. Двор был большой, слева высился особняк, насчитывающий два этажа, в глубине – длинный кирпичный гараж и пристроенный к нему флигель. Будка охраны располагалась справа. И вынырнувший из нее амбал, молча ткнувший в сторону особняка здоровенной ручищей, хорошего настроения Джеку не прибавил.

Амбал между тем пристроился сзади Кружкова, и тому ничего другого, кроме как двинуться под конвоем к входу в особняк, не оставалось. Поднимаясь по ступеням довольно высокого крыльца, он отметил, что и здесь дверь металлическая, похоже, и вовсе бронированная. Его действительно ждали, поскольку, едва они с амбалом очутились на крыльце, вновь что-то щелкнуло, и Джек наконец очутился в святая святых – просторном холле, точной копии сопеловского…

Амбал из-за спины исчез бесшумно и моментально, словно его и не было. А вместо него откуда-то сбоку, к немалому удивлению Джека, возникла очаровательная девица, наряженная как горничная из какой-нибудь французской комедии прошлого, если не позапрошлого века. Нет, позапрошлого вряд ли: на белокурой, аппетитной на вид пышечке красовалась коротенькая юбчонка, едва прикрывающая попку, совсем уж крошечный кружевной фартучек и в пару ему такая же наколочка, державшаяся на ее локонах неизвестно как…

– Иван Ильич вас ждет. – Горничная улыбнулась, продемонстрировав Кружкову симпатичные ямочки на пухлых щечках, и он внезапно успокоился: вряд ли грозный Борода вздумает расправиться с ним за самовольность в присутствии такой лапочки!

«Лапочка» между тем, изящно покачивая бедрами, провела Джека через холл и, постучавшись в одну из дверей, расположенных одна за другой вдоль внутренней стены, молча распахнула ее перед Кружковым, отойдя в сторону.

Взбодрившийся Джек шагнул вперед и очутился в кабинете хозяина.

В отличие от своего друга Сопла, он с первого взгляда оценил по достоинству тщательно отреставрированную мебель карельской березы, составлявшую обстановку кабинета. Правда, произошло это не сразу, поскольку в первые мгновения все внимание Кружкова сосредоточилось на самом Бороде, восседавшем за резным письменным столом перед казавшимся здесь инородным предметом – монитором компьютера.

Так вот, значит, каков он – грозный легендарный Борода? Вроде бы и не столь грозный на вид. Сухонький, абсолютно лысый старикан… Действительно бородатый, хотя аккуратно подстриженная бородка почему-то навела Джека на воспоминание о виденном еще в школьные годы и давно, как он полагал, позабытом портрете Мичурина. Ничего грозного в облике Ильичева не просматривалось… ровно до тех пор, пока хозяин кабинета не оторвал взгляда от монитора и не уставился на Джека…

Куда было знаменитому «змеиному» взгляду Сопелова до этих посверкивающих опасными искорками, леденящими душу, неожиданно молодых на морщинистой физиономии, серых как сталь и столь же холодных глазок!.. Кружков физически ощутил укол от изучающего взгляда Бороды где-то в районе собственного «третьего глаза» и невольно привалился к косяку мягко захлопнувшейся за ним двери кабинета… Пауза, повисшая в воздухе, показалась ему бесконечной.

– Ну-с, присаживайся, коли явился. – Хозяин как-то нехорошо усмехнулся и кивнул на жесткий стул с высокой спинкой, стоявший по другую сторону стола, и, дождавшись, когда Джек последует его распоряжению, добавил: – Слушаю тебя!

Евгений Кружков именно в этот момент понял: от того, как он сумеет сейчас изложить. Бороде суть возможной катастрофы, нависшей над ними, целиком и полностью зависит его собственная дальнейшая судьба. И это понимание помогло ему сосредоточиться, вспомнить едва ли не дословно всю речь, обдуманную им по дороге сюда. Немыслимым усилием воли он заставил себя говорить как можно спокойнее, стараясь быть максимально кратким.

Понять, удалось ему это или не удалось, Джек, завершив свой рассказ, не смог: лицо Бороды оставалось абсолютно невозмутимым, а взгляд рассеянно шарил по монитору, словно ничего особенного он не услышал. И вновь наступила томительная и страшная пауза.

Чтобы пережить ее, Кружков заставил себя сосредоточиться на обстановке кабинета, как раз в этот момент и оценив ее по достоинству. Обнаружив же слева от стола хозяина старинную полку с полным собранием сочинений Шекспира, на мгновение и вовсе отвлекся от тяжести момента, искренне изумившись: Борода читает Шекспира?!

Очевидно, ему не удалось скрыть удивление от наблюдательного Ильичева, поскольку, как-то странно хмыкнув, тот заговорил совсем не о том, о чем, с точки зрения Джека, должен был:

– Настоящий гений, не правда ли? – В голосе Бороды звучала откровенная ирония. – Надеюсь, вы читали по крайней мере «Короля Лира»? Оч-чень поучительная история!.. Впрочем, и все остальное, вышедшее из-под пера знаменитого Вильяма, не менее поучительно!..

Джек сглотнул ком, образовавшийся где-то в районе адамова яблока, и стыдливо пробормотал:

– Я кино видел…

– «Кино»!.. – Борода насмешливо фыркнул. – Вот она, нынешняя молодежь… Ну-с, а тебе, голубь мой, известно, надеюсь, досконально, какие именно документы оказались в руках очаровательной Дианы?..

От неожиданности столь резкой смены темы Джек слегка вздрогнул и уставился на Бороду, словно удав на кролика.

– Н-не совсем… Гоша очень аккуратен, у него, насколько я знаю, хранились там, кроме финансовых документов… ну, расписок там разных, списки шлюх, э-э-э… сотрудниц… Но точно я не знаю, только он в курсе…

Борода немного помолчал – на сей раз его физиономия выражала глубокую задумчивость. Наконец, словно придя к какому-то решению, он резко выпрямил спину и снова пристально глянул на своего гостя:

– В делах «Техаса», надо полагать, ориентируешься лучше?

Джек молча кивнул:

– Я обоими клубами время от времени занимаюсь…

– Где могут быть дубликаты документов?

– Наверное, в Гошином компьютере… Точно не знаю… Часть – в «Техасе», часть – в «Квартете»…

– Сейчас поедешь в «Техас», – распорядился Борода. – Займешься делами по клубам, на точки пошлешь человека, которого я к тебе отправлю через пару часиков. Все «уличные» площадки передашь ему!

Ильичев поднялся из-за стола, давая понять Джеку, что аудиенция окончена. Кружков почувствовал, как его сердце дрогнуло и ухнуло вниз…

– К-как я узнаю в-вашего человека? – пролепетал он, заставляя себя подняться на ноги вслед за хозяином.

– Не горюй, узнаешь, – ухмыльнулся Борода одними губами, Джеку оставалось лишь, робко попрощавшись, покинуть кабинет, в котором он только что расстался со своей, возможно, последней в жизни иллюзией. Если бы он поверил Сопелову, если бы понял, что прав Гошка, а не он со своей наивной надеждой на помощь всесильного Бороды, разве бы поехал сюда?.. Разве бы заложил дружка собственными руками?.. А то, что заложил, то, что в жизни ему больше не видать Сопло живым и здоровым, Джеку подсказывала и реакция Ильичева на его визит, и его распоряжение насчет клубов, а главное – собственное, ухнувшее в бездонную пропасть сердце…

Кружков почти не обратил внимания на очаровашку горничную, поджидавшую его за дверью, вслепую пересек холл, вышел на крыльцо, точно так же достиг выхода с территории ильичевской усадьбы. Амбала он больше не видел, дверь словно по собственной воле щелкнула, выпуская его наружу. В себя он начал приходить уже за рулем «ауди», которую вел какое-то время автоматически, так же автоматически направляя машину нужной дорогой в сторону «Техаса».

2

Между тем хорошенькая горничная, закрыв за Джеком двери особняка, неторопливо покачивая бедрами, вернулась в кабинет хозяина. Кружков, вероятно, немало бы удивился, обнаружив, как изменилось ее поведение. Да и почтительный взгляд, которым его встретила девушка, тоже переменился: теперь ее ясные голубые глаза отливали, скорее, холодным, наводившим на мысль о льдине блеском.

– Я все слышала, – сказала девушка, спокойно проходя к черному кожаному креслу, стоящему рядом со столом Ильчева, и располагаясь в нем со всеми удобствами. – И что теперь? Получается, на этот раз права была я, а не ты!

Борода еле заметно улыбнулся и, слегка повернувшись к «горничной», глянул на ее хорошенькое нахмуренное личико:

– Чего ты хочешь от меня услышать, Маргоша? Я по-прежнему считаю, что ты меня всегда ревновала к Жорке.

– Глупо ревновать к «приемному братцу», будучи твоей единственной дочерью! – отрезала Маргоша. – Этот болван что, действительно так круто нас подставил?..

– Пусть тебя это не волнует… Лучше позови ко мне Красавчика. Круто или нет, времени терять не следует, его и так, судя по словам этого щенка, потеряно достаточно…

– Теперь ты и сам видишь, что был не прав, отстраняя меня от дела! – Девушка сердито сверкнула глазами и поднялась с кресла.

– Наоборот, малышка! Именно теперь-то я и вижу, как был прав… заранее избавив тебя от малейшей вероятности топтать зону!

Маргоша молча пожала плечами и покинула кабинет. И почти сразу на пороге возник Красавчик – крупный детина с физиономией, «украшенной» уродливым багровым ожогом.

– Вызывали? – Голос Красавчика, исполнявшего обязанности начальника ильичевской охраны, был глухим и начисто лишенным эмоций.

– Примерно через час сюда приедет Сопло, – проинформировал его Ильичев. – Сразу после этого бери команду и отправляйся в его особняк. Закроешь там всех до единого. Сюда привезешь все компы, какие имеются в доме. Все ясно?

Красавчик молча кивнул.

– И предупреди Красного с ребятками, чтоб был наготове. Это все.

Дождавшись, когда Красавчик покинет кабинет, Борода извлек из ящика стола мобильный телефон и, набрав нужный номер, стал ждать связи.

3

Визит Джека до такой степени окончательно выбил Георгия Сопелова из колеи, что ему оставалось единственное – продолжить начатую вчера пьянку. Однако и тут были свои препятствия: пить ему отчего-то категорически не хотелось. К тому же следовало наконец опросить Кота, что он и осуществил, вызвав того непосредственно в холл, где продолжал сидеть после ухода Джека.

– Все чисто, шеф, не волнуйтесь. – Кот преданно заглянул в глаза хозяину. – Девка по ходу уперлась, сучка, ну и…

– Димон не объявился?

– К утру будет, звонил…

– А может, она и впрямь не знала? – вернулся Сопло к мысли о Сорокиной. То, что Кот, как обычно, сработал чисто, он и так не сомневался.

В ответ охранник неопределенно пожал плечами и отвел глаза. Сопелов отлично знал, что Кот – прирожденный садист, получающий от страданий своих жертв немыслимое удовольствие, оттого и не умеющий вовремя остановиться… Предъявлять к нему за это претензии было глупо, именно для таких случаев и держал его Сопелов на службе.

Отпустив Кота, он вернулся обратно в спальню и, брякнувшись на так и не застеленную кровать, попытался думать. Следовало решить, возможно ли обойтись без Бороды и Рыбца в поисках беглянки… Только бы эта сучка не вздумала отзвонить поначалу кому-нибудь из тех, чьи телефоны и адреса указаны в расписках, – тому же Рыбцу… Вот тогда точно конец!

Сопло резко дернулся на кровати и перевернулся со спины на бок. Может быть, попытаться прижать ее обожаемого папашку?.. А что, это мысль!.. Сцапать и приволочь сюда этого хиляка-ученого – как два пальца… Исчезновение такой «птички» наверняка наделает достаточно шума, особенно если подключить знакомых журналюг. И тогда Диана, где бы она ни находилась, непременно всплывет… Черт возьми, почему эта мысль не пришла ему в голову сразу?!

Георгий Сопелов резко сел на кровати, забыв о своем тошнотном состоянии и головной боли, и, пошарив в кармане так и не снятого пиджака, достал мобильник. Но в этот момент телефон зазвонил сам.

При одном взгляде на определившийся номер у Сопла моментально пересохло во рту: неужели вездесущий Борода… Да нет, не может такого быть! Неоткуда ему прознать про случившееся, как есть неоткуда!

– Привет, сынок. – Голос Ильичева был спокоен и мягок. – Куда это ты пропал? Звоню, звоню… Дельце у меня к тебе есть!

– Да приболел я, – хрипло пробормотал Сопелов, – вот и… А что за дельце-то?..

– Хорошее дельце, а главное, срочное! – Как ни старался Георгий, но ничего угрожающего в голосе своего опекуна расслышать не мог. – Приболел, говоришь? Жаль… Ну, ничего, на машине доехать ко мне и больному можно! Не по телефону же нам с тобой дела решать, сынок? Так что жду!

Связь прервалась, и отмазаться от визита Сопло не успел. Впрочем, если уж Борода что-то затеял, спорить с ним было все равно бесполезно… Георгий вздохнул и стукнул кулаком по кнопке звонка, которым вызвал горничную. Следовало как минимум побриться и переодеться, а копаться самому в шкафу в поисках чистого костюма ему не хотелось…

4

Поезд из Ижевска с загадочным названием «Италмас», которым Димону пришлось удовлетвориться ввиду нелетной погоды почти над всем необъятным пространством Российской Федерации, прибыл на Казанский вокзал точнехонько по расписанию. То есть в самое идиотское время, какое только можно себе представить – в пять часов утра с какими-то несущественными минутами.

Сонный, так и не избавившийся от аромата, которым пропитался в «предвариловке» благодаря вынужденному соседству с двумя местными бомжами, Димон, ежась от мокрого столичного ветра, встретившего его на полутемном перроне, постарался как можно быстрее покинуть вокзал. Все деньги, которые у него имелись в наличии, ему вскоре после его звонка шефу вернули вместе с изъятым ремнем и шнурками от ботинок, когда «выписывали» на волю. Так что такси проблемой не являлось.