Текст книги "Опасно для жизни"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Понимаешь, у меня почему-то все время получается кристаллическое вещество, – нервничал Ветров. – А ведь исходный материал был жидкостью.

– Ну попробуй еще раз, – отвечал Вано.

«Сколько же он будет пробовать? – тосковала Наташка. – Так вся жизнь пройдет».

Видимо, бесконечные опыты утомили и кого-то главного в этом деле, потому что два дня тому назад, Наташка слышала это отчетливо, Вано приказал очистить кристаллы для испытаний. К сегодняшнему дню. Доцент два дня колдовал на кухне, совершенно загоняв бедную Наташку. То ему заготовь кучу льда, то немедленно подай фильтровальную бумагу. Пропади он пропадом, Доцент этот! Однако Наташка сама втянулась в процесс и ждала неведомых испытаний. Все какое-то разнообразие!

Однако увидеть ей ничего не удалось. Днем приехал Вано с каким-то бугаем. Вано, радостно улыбаясь, сказал, что Наташка за свой безупречный труд награждается путевкой в дом отдыха на уик-энд.

– На выходные, Брошка! Позагораешь, покупаешься, а то совсем мы тебя замучили, бедняжка!

– С тобой? – размечталась простушка.

– Нет, – грустно ответил Вано. – Я бы и рад, но не могу – дела. А с тобой Славик поедет, – кивнул он на бугая. – Будет тебя охранять и развлекать! Ну что, рада?

Нельзя сказать, чтобы общество Славика прельщало Наташку, но что ж поделаешь! Плохой отдых все равно лучше работы. К тому же она действительно безбожно устала. И мысль о песчаном пляже и теплом озере примирила Наташку с недолгой разлукой.

Бугай галантно усадил девушку в «БМВ», Ванечка помахал ей рукой, и автомобиль скрылся за поворотом. Вано вернулся к Игорю.

Вечером в квартиру-лабораторию пожаловало сразу несколько человек. Два «качка» с бритыми затылками ввели в квартиру тщедушного, трясущегося человечка. Кроме них пожаловал респектабельный рыжеватый мужчина лет сорока с небольшим. Мужчина за руку поздоровался с Ветровым, однако имени своего не назвал.

– Так вы чего, ребята? – трясясь, еле выговаривал слова мужичонка. – Мне только одну дозу, и все.

Он пугливо озирался.

– Будет тебе доза, отец! – приговаривал один из «качков», крепко держа мужичонку в руках.

Игорь услышал этот разговор из кухни, куда увлек его рыжеватый мужчина, подробно расспрашивая Игоря о ходе экспериментов.

– А что это он? – испуганно спросил Игорь, кивая на комнату.

– Ничего, ничего, коллега, не отвлекайтесь. А как вы проводили перекристаллизацию?

Игорь начал подробно объяснять.

Между тем в комнате происходило следующее: Вано развернул крохотный пакетик кристаллического вещества, высыпал несколько крупинок в маленькую мерную колбочку, добавил туда кипяченой воды. Вещество растворилось, придав жидкости чуть желтоватый цвет. Затем юноша достал одноразовый шприц и, подумав, набрал полкубика раствора. Рот мужичонки был перетянут полотенцем, он сотрясался крупной дрожью в руках «качка». Второй детина завернул рукав грязной рубахи, обнажив тощую руку мужичонки в синих кровоподтеках, перетянул ее выше локтя жгутом. Вано деловито оглядел руку, поморщился, наконец выискал подходящий участок вены и ввел иглу. Жгут распустили. Жидкость перетекла в синюю жилу. Несколько секунд в комнате стояла абсолютная тишина. Парень выпустил мужичонку из рук. На пороге комнаты стоял Сергей Николаевич. Все внимательно смотрели на человечка. Тот тоже сидел смирно, прислушиваясь к себе. Через минуту лицо его порозовело, глаза заблестели. Он радостно оглядывал окружающих.

Сергей Николаевич жестом приказал развязать подопытному рот. Мужичонка тут же радостно забалагурил:

– Ну спасибо, спасибо, вот кайф-то!

– Что вы чувствуете? – внимательно глядя на человечка, спросил Сергей Николаевич.

– Так что положено, только еще лучшее, – радостно заржал мужичонка. – Вот кайф-то, – все повторял он, что-то замысловатое выделывая руками. Ему явно хотелось двигаться.

– Вы что, на нем порошок испытываете? – изумился выглядывавший из-за плеча Висницкого Ветров.

Сергей Николаевич неспешно обернулся к ученому.

– Да, а что? Надо же на ком-то испытывать. Чем он хуже какой-нибудь лабораторной крысы? Или, если угодно, чем он лучше?

Ветров потрясенно молчал, не находя, что ответить.

– Да вы не волнуйтесь, коллега! Пациент себя прекрасно чувствует. Вы просто вернули его к жизни. Введи еще кубик, – бросил он сыну, снова увлекая Ветрова на кухню.

На этот раз мужичонка с готовностью сам протянул руку, похрюкивая и облизываясь.

И снова желтоватая жидкость перетекла в его вену.

Вдруг тщедушное тело свела жуткая судорога, мужичонка свалился с дивана, забился на полу. Лицо его побагровело, на губах пузырилась пена. Это жуткое зрелище продолжалось несколько секунд. Затем лицо несчастного резко побледнело, тело в последний раз выгнулось дугой и рухнуло на пол. Человек замер, глаза с огромными зрачками бессмысленно смотрели в потолок.

– А-а-а, – дико закричал Игорь, увидевший эту жуткую картину из-за спины Сергея Николаевича.

Тот резко обернулся, схватил Игоря за рукав, бросил своим подручным:

– Разберитесь с ним!

«Качки» набросились на Игоря, повалили его на пол, зажимая рот. Тут же Ветрову ввели сильную дозу героина.

Наташка не вернулась из загородной поездки. Славик получил соответствующее распоряжение в первый же вечер Наташкиного отдыха, в тот самый вечер, когда в квартире-лаборатории разыгралась трагедия. Славик молча выслушал приказ, бросил трубку на песчаный берег, около своих ног. Наташка в это время выходила из озера, очень красивая в лучах заходящего солнца. Славик заботливо накинул на плечи девушки махровую простыню, откупорил бутылку шампанского и под ее веселый смех наполнил шипучей влагой пластиковый стаканчик. Наташка, потряхивая мокрыми волосами, приняла стаканчик из рук Славика, подождала, когда он наполнит свой.

– За что? – весело спросила девушка.

– За хороший отдых, – сказал Славик.

Надо отдать ему должное, Славик постарался, чтобы последние дни Наташи были лучшими в ее жизни.

В этом она и призналась своему спутнику, когда «БМВ» возвращалась в столицу.

– Как не хочется возвращаться! – воскликнула Наташка, подставляя руку навстречу теплой тугой струе воздуха, бьющей в открытое окно.

Славик посмотрел на девушку и отвернулся. Автомобиль остановился на участке дороги, огражденном густым лиственным лесом. Что-то нашептывая Наташе и обнимая ее за плечи, Славик увлек девушку в лес. К машине он вышел один.

Безвестный бомж, жертва неудачного эксперимента, был похоронен в свежевырытой могиле на одном из городских кладбищ. По иронии судьбы, в этой же могиле на следующий день упокоилось тело известного врача-нарколога.

Игорь Ветров был «посажен на иглу». Первая неудача не остановила клан Висницких. Сам Сергей Николаевич, относившийся сначала к этой затее скептически, почуял вкус скорой победы. И чутье не обмануло его. Могучий интеллект Игоря Ветрова, в полной мере зависящего теперь от строго, как по талонам, выдаваемой дозы героина, справился с задачей. Через полгода технология нового «китайского белка» была полностью разработана.

Испытания препарата, проведенные на нередеющей армии столичных бомжей, прошли блестяще.

Пришло время разворачивать лабораторию.

Часть третья
ЛАБОРАТОРИЯ

Табачный дым извивался причудливыми узорами.

– Открой окно, Дима, – не выдержал хозяин кабинета.

Дима Чиртков поднялся из-за стола, распахнул высокие створки окон, вернулся на свое место. Свежий вечерний воздух полился в кабинет начальника МУРа. Сидевшие за столом мужчины одновременно глубоко вдохнули его, затушив в пепельницах окурки.

– Продолжай, – кивнул Диме Грязнов.

Дима опять склонился к листу ватмана. В центре листа была обозначена красным кружком Москва. К ней от других, меньшего размера кружков тянулись синего цвета стрелки. Все это походило на схематически изображенный театр военных действий.

– Это поток наркотиков, идущих в столицу, – пояснил Дима. – Опий поступает из Афганистана, Пакистана и наших бывших братских среднеазиатских республик. Оттуда же следует марихуана. Нигерийцы поставляют кокаин из Латинской Америки и героин из тех же Афгана, Пакистана и Индии. Из Украины поступает маковая соломка. Синтетику привозят в основном из Западной Европы. Москва сегодня является крупным потребителем наркотических веществ. Но она, естественно, сохранила и свои транзитные функции. Движение наркотиков из Москвы в различные регионы страны обозначено красными стрелками.

– Ну, хорошо, хорошо, это все общие места, – нетерпеливо перебил подчиненного Грязнов.

– Александр Борисович просил сделать схему, я сделал, – обиженно ответил Чиртков, глянув на молча сидевшего Турецкого.

– Ну сделал – и молодец. Давай ближе к нашим баранам, – поторопил его Вячеслав.

– Вещества, следующие через Москву транзитом из-за границы, идентифицируются по характеру упаковки или расфасовки как заграничный товар. Если речь идет о синтетике, то ампулы – зарубежного производства. Интересующий нас «китайский белок» производится или, во всяком случае, расфасовывается на нашей территории. Об этом свидетельствуют ампулы, в которых находится препарат. Все они отечественного производства. Кроме того, используются ампулы из-под других лекарственных веществ, например из-под новокаина. Движение «китайского белка» по территории России показано на схеме зелеными стрелками. Дело дошло до того, что этим наркотиком пользуются и некоторые должностные лица в самом Кремле.

Турецкий молча пододвинул к себе лист ватмана, углубился в схему.

– Ты мне лучше скажи, что в казино Свимонишвили. Всех перетрясли?

– Допрашивали еще раз. Емельянов работал. Все по-прежнему: все были на местах, все друг друга видели.

– Всех допросили? До единого?

– Ну да, – неуверенно ответил Дима. – Точнее, нет. Не допросили только Татьяну Кветную. Она в тот вечер работала на входе в казино, встречала посетителей. Это был ее первый рабочий день. И последний. Девчонку так напугала смерть Горностаевой, что она больше на работу не выходила.

– Так почему не допросили? Адрес-то ее есть?

– Она в общежитии прописана. Библиотечного института. А тут ведь каникулы. Девчонка на следующий день домой уехала, в Старую Руссу.

– Старая Русса – это что, где-нибудь в штате Миссури? – сердито прищурился Грязнов. – Не добраться? Или в Ямало-Ненецком автономном округе? И не летят туда сегодня самолеты?

– Добраться, конечно, можно, – покраснел Дима. – Но мы пока другими делами были заняты. Потом, она всего один день проработала, скорее всего, и не запомнила никого.

– Ты мне это брось! Запомнила – не запомнила. Может, наоборот, во все глаза смотрела с непривычки. Кто ее в казино пристроил?

– Менеджер казино говорит, что он. Мол, случайно познакомился, подвозил на машине. Девочка симпатичная, решил помочь ей на жизнь заработать.

– Короче, ты мне эту Кветную найди. Если она действительно человек случайный, значит, круговой порукой не связана.

Дима кивнул:

– Хорошо, Вячеслав Иванович.

– Ну иди пока, – пробурчал Грязнов.

Когда дверь за подчиненным закрылась, Грязнов извлек из сейфа бутылку «Смирновской», тарелку с бутербродами. Налил Турецкому, не забыл и себя, любимого.

Приятели выпили, потянулись к бутербродам, приготовленным Галочкой, симпатичной секретаршей муровского начальника.

– Знаешь, Вячеслав, все-таки я стою на своем: производство налажено где-то совсем неподалеку. Может быть, в самой Москве.

Вячеслав хмыкнул.

– Ты смотри, – Турецкий указал на схему, сделанную Димой Чиртковым, – движение «белка» происходит из центра в регионы. Обратных стрелок нет.

– Не могу себе представить, чтобы это было в Москве. Уже полгода циркулирует эта дрянь по столице, мы ходим по пятам за курьерами и почему-то до сих пор не наткнулись на производителей!

– Может, не совсем здесь, а где-нибудь неподалеку. Ладно, это пока версия. Но самый тщательный досмотр поездов, следующих в столицу из ближайших городов, надо организовать. Мы об этом уже говорили, Слава.

– Уже организован, – буркнул Вячеслав.

– А вот что есть из фактов, – невозмутимо продолжил Турецкий. – По окружению Свимонишвили. Знаешь, сплошная интербригада. И грузины, и русские, и даже прибалты. Вот из прибалтов есть у нее некий Альгерис Смакаускас. По национальности литовец, но родился и вырос в Риге. Этот период его жизни пока скрыт сиреневым туманом. Знаешь, как там сейчас к нам относятся, особенно к ФСБ? Я выслал прокурору Латвии отдельное требование, но пока – ничего. Но вот что наши фээсбэшники наковыряли про российский период жизни этого молодца. В восемьдесят четвертом году осужден за изнасилование. Было мальчонке девятнадцать. Судили в Риге, дело находится в местном суде. А срок тянул в Свердловской области, в Краснотурьинске. Вот, прислали документы на него из первого спецотдела МВД.

Турецкий протянул другу ксерокопию листа вроде тех, что заполняют в отделах кадров при приеме на работу. В верхнем левом углу было два изображения Альгериса – анфас и профиль, как положено.

– Так вот, – продолжил Александр, – не тебе рассказывать, каково с такой статьей в зоне. Но паренек себя опустить не дал. Более того, снискал благосклонность одного из авторитетов зоны. А сидел там в это время сам Отар Кахарадзе. Парень был при нем, грузинский язык даже на примитивном уровне выучил.

– У Кахарадзе и в Москве все куплено-перекуплено было, – вставил Грязнов, снова наполняя рюмки. Друзья выпили, запили остывшим в чашках кофе. – Эх, Галка ушла уже, придется самому кофе приготовить.

– Ладно, пей холодный. Кстати, что это у тебя за Галочка такая симпатичная завелась в приемной? Признавайся, старый хрыч!

– Отстаньте со своими гнусными домыслами, господин Казанова. Всех по себе меряете. А у девушки муж и ребенок. Исключительно порядочная женщина. Просто мне приятно видеть по утрам хорошенькое улыбчивое личико, а не…

– Ладно, ладно, – рассмеялся Турецкий. – Оправдываться в милиции будешь.

– Фу, какая дешевая шутка, – поморщился Слава.

– Это я от бесперспективности ситуации, – вздохнул Александр.

– Кстати, у Кахарадзе и в нашем славном ФСБ свои люди были. В частности, полковник Гурам Табагари. Но засветился полковничек, и убрали его. Было это году, кажется, в девяносто четвертом. А сегодня и самого Отарика уже нет.

– Ладно, мертвые сраму не имут. Давай продолжим разговор о живых. Так вот, после отсидки завербовался Альгерис в Грузию волонтером. Как раз было время грузино-абхазской войны. А кличка у него знаешь какая была? Охотник. Был он снайпером. И попадал в цель с одного выстрела – в глаз.

– Шутишь? – встрепенулся Грязнов.

– Нисколько. Оттуда перебрался в Москву. Был в одной из преступных столичных группировок. Стрелки хорошие всем нужны. А с девяносто четвертого года и по сей день Смакаускас уже в команде Свимонишвили. Вот и все, что накопали на него фээсбэшники. Я его допрашивал. Такой убьет как плюнет. Абсолютно холодный взгляд. Смотрит словно сквозь прорезь прицела, – объяснил Турецкий.

– Эх, пистолет бы найти!

– Ага, еще и видеопленку с записью убийства.

– Ну не могу я! День за днем ковыряемся – и ничего! Курьерша эта, Тото, совсем обнаглела. Словно сама на глаза лезет. Наши ребята засекли ее на днях около «Метелицы». Подъехала на «форде» с двумя молодцами, у каждого по сумке в руках, и – шнырь внутрь. В дверях еще обернулась и ручкой махнула нашей машине. Привет, мол, ребята! Бойцы вслед кинулись, пока с охраной разбирались, она уже исчезла. Всю «Метелицу» перешарашили – ни ее, ни парней, ни сумок. Зло берет!

– То-то ты уже на подчиненных рычишь.

– Я? Да ты что? Я им отец родной.

– Рычишь, рычишь.

– Зарычишь тут, – признался в своей вине Слава, – когда эти крысы хлопковые все хвосты обрубают. Взять хоть Висницких. Не знаю, как старший, а на младшего уже накопано – будьте любезны. А не ухватишь – все через подставных лиц. А в «Целителе», в его собственной фирме, все чин чинарем. Ни к одной бумаге не придерешься. Налоги исправно платит. Обогащает государственную казну. А я его нюхом чую – клейма ставить некуда. Видно, хорошие юристы на них работают.

– Юристам тоже кушать надо, – вставил Александр и, вздохнув, добавил: – Ну, поработаем этими, таксами. Они, кажется, на крыс охотятся. Будем рыть носом землю. Чего-нибудь нароем рано или поздно. Впервой, что ли?

– Скажите, какие мы спокойные…

– Жениться тебе надо, Грязнов. Надежный тыл – вот что спасает от нервных перегрузок.

– Спасибо, что научил, – расшаркался приятель. – Как Ирина, кстати?

– Передает тебе неизменный привет. Поехали-ка к нам на ужин. Ирка сегодня грибной суп обещала сварганить. Из исключительно белых грибов. И плов из баранины.

– Ну уж это вообще. – У Грязнова заблестели глаза. – Да неудобно, поздновато уже.

– Ты что, совсем тут заболел? Когда это тебе у нас неудобно было?

Турецкий уже поднялся с места, но, уставившись на Грязнова, вдруг снова уселся на стул:

– Наливай!

Грязнов, хлопая рыжими ресницами, разлил водку и тоже уставился на друга.

– Вот что, поезжай-ка ты в Ригу. Пошукай там спортивные общества. Может, надыбаешь что-нибудь на Смакаускаса. А то эти запросы официальные нам лет пять жизни стоить будут. Знаешь, как они – три фразы в час: «Та, нет, мошет быть». А еще через полчаса: «Што-то я раскофорился…» Так же и в переписке. Положено через тридцать дней отвечать на мое отдельное требование – значит, ответят ровно через тридцать, даже если сегодня ответ знают.

Вячеслав Иванович рассмеялся:

– Ну наконец-то я вижу нормального Грязнова! Молодежь посылать – не уверен, что справятся. В сложной международной обстановке. А твоя обаятельная рожа открывает любые засовы. Что и требуется сделать без промедления.

– Ты что, серьезно? А как здесь без меня?

– Здесь пока ничего не происходит. Во всяком случае, по нашему делу. А в остальном тебя прекрасно заменит Погорелов.

– Да как я поеду-то? Пока официальное разрешение истребуешь на поездку в ближнее зарубежье, те самые пять лет жизни и пройдут.

– А мы тебя запустим как туриста. Загранпаспорт-то у тебя есть. Ну вот. Накрутим Ирку, чтобы она у своей рижской тетушки истребовала приглашение на твою персону. За деньги все делается быстро. Мы ей, конечно, возместим затраты. И поедешь как частное лицо. На рижаночек посмотришь… Делом конкретным займешься. А то ты без беготни как без витаминов.

– Это точно, – согласился Грязнов. – Что ж, как прикажете, гражданин начальник.

– Тогда за успех нашего безнадежного предприятия!

Мужчины выпили, пихнули в рот остатки бутербродов.

– Ну, давай в мою «Ладу». Я тебя, эх, прокачу!

– Нет уж, лучше я тебя, эх, прокачу. А то вы, гражданин начальник, выпимши. А уж мою-то машину никто не остановит.

Муровский «мерседес» мчался по уже темным улицам.

– Эх, неудобно: Ниночке ничего не везу, – огорчился Грязнов.

– Да она спит уже, не расстраивайся. Вот Ирине надо чего-нибудь вкусненького прихватить. И нам, само собой.

Остановившись у супермаркета, друзья взяли бутылку шампанского и «Смирновскую». Разумеется, литровую. На выходе из магазина был и цветочный отдел. Грязнов ухватил букет бледно-желтых игольчатых хризантем.

– Шикуете, полковник, – как бы укорил друга Турецкий уже в машине. – Впрочем, дама будет рада.

– А мы чаво? Мы в радостном предвкушении предстоящей деноминации запросто расстаемся с этими чуждыми нашему народу тысячами. Вот когда появится долгожданная копеечка, вот тут-то мы ее и прибережем! А тыщи эти пресловутые нам ни к чему.

Александр рассмеялся. Все-таки ему удалось изменить тяжелое, нервное настроение друга. Впрочем, его нервозность понятна: муровцы начали копаться в этом малоперспективном деле задолго до Александра и уже немного выдохлись. У Турецкого тоже для радости причин не было: результаты-то спрашивали с него, руководителя группы. И Саша чуть ли не каждый день слушал тяжелое сопение Меркулова в телефонной трубке. Но нельзя же всем поддаваться мизантропии одновременно!

Глядя в окно, Александр снова прокручивал в голове фигурантов.

– А фоторобот по последней фотографии Тото Чиртков сделал?

– Сделал, – отозвался Грязнов.

– Что младший Висницкий?

– Что… Сама любезность. Готов во всем сотрудничать.

– А сын его?

– Вызывали и сына. Прямо герой-молодогвардеец. Оба они только и думают о том, как найти негодяев, запятнавших светлое имя благородного заведения Нины Вахтанговны. Грузинка, та хоть не притворяется. Смотрит только своими очами звериными и нагло усмехается. Да ты ж ее видел.

– Видел, – вздохнул Александр.

– А старший букает своими мелкими глазками и твердит: «Я не очень приветствую род деятельности своей невестки, но ведь игорный бизнес официально разрешен. Нина Вахтанговна платит налоги, из которых поступают зарплаты бюджетникам». Только и слышишь от них про налоги, прямо благодетели Отечества! Поднять бы их, как того Буратино, вверх тормашками да потрясти хорошенько, представляю, сколько золотых бы насыпалось. На все наше необъятное поле дураков.

Турецкий помолчал, давая Вячеславу выговориться, потом задумчиво сказал:

– Знаешь, а на меня старший Висницкий произвел такое впечатление…

– Какое?

– Ну, порядочного человека.

Грязнов вылупился на друга, хмыкнул.

– Ну да, порядочный. Было у отца два сына, причем оба – фармацевты. Старший умный и хороший, а младший – сами понимаете…

– Бывает и так, – пожал плечами Турецкий. – Ладно, Слава, не заводись опять. Приехали.

Коля Емельянов вышел из автобуса, замершего на центральной площади городка, и отправился в районное отделение милиции отмечать командировку. Да и покалякать с коллегами.

Пожилой капитан в несколько помятой форме заметно засуетился, увидев служебное удостоверение Николая.

– С чем пожаловали, товарищ лейтенант? Аж из самой столицы? Чайку с дороги не хотите? Клавдия, поставь чайник, – крикнул он в приемную.

Коля Емельянов купался в лучах славы своего учреждения. «Только в провинции и почувствуешь себя человеком!» – с иронией поглядывая на суету пожилого капитана, подумал он. И основательно, с чувством собственного достоинства, расположился на стуле.

Вполне по столичным модам одетая Клавдия – молодая, дородная девица с длинной каштановой косой вдоль спины – внесла поднос со стаканами, дребезжащими о подстаканники. Она метнула в молодого человека оценивающий взгляд. Видимо, оценка Емельянову была поставлена вполне удовлетворительная. Потому что девица опустила выпуклые коровьи веки с подкрашенными ресницами и стрельнула в бедного Колю уже совершенно другим взглядом… Коля мужественно отвел глаза, подумав, однако, что можно и заночевать в этом городишке, когда тут такие кустодиевские красавицы пропадают.

– Так что вас привело к нам, товарищ лейтенант? – обеспокоенно повторил свой вопрос капитан, спустив Колю на землю.

– Вам звонили по поводу Татьяны Кветной.

– А, это шурин мой звонок принимал, я-то на выезде был. Здесь Танюшка, здесь. А что? Неужели натворила чего?

Дородная Клавдия явно не спешила выходить из кабинета, замедлив свои и без того плавные движения.

– Брысь отседова, – рявкнул на нее капитан.

Клавдия всполохнулась как курица, того и гляди закудахчет, и обиженно хлопнула дверью.

– Ничего ваша Татьяна не натворила, – громко сказал в спину с каштановой косой Коля. «До чего бабы любопытный народ!» – подумал он про себя. – Но мне нужно с ней побеседовать.

– Нужно так нужно. Давайте, я командировочку вам отмечу.

– А из какой она семьи, Татьяна?

– Из какой? – подумал капитан. – Так у нее одна мать осталась да братья. Папаша-то спился. Но человек был золотой, слабохарактерный только. Он в обувной мастерской работал. Так бабы со всего города ему обувь несли. А когда у человека руки золотые, ему спиться – как мне пос… М-да, чего это я. Короче, спился мужик. Ну а жена у него, Марья, чего ж – баба как баба. Он ее из Грузии привез. Красивая была. Потом-то Васька из нее соки выпил, конечно. А так что – семья как семья. Трое ребят у них, все на моих глазах выросли. Старшие-то братья неподалеку живут. Ферма у них, телок взяли. Да только пока одни хлопоты да расходы. А Танюшка вон в Москву укатила. Хорошая девчоночка была. Только столичные-то города портят. Не знаю уж, что там с ней приключилось, чего вы по ее душу приехали, а так девчоночка хорошая была.

Емельянов отодвинул свой стакан, чтобы остановить разговорчивого капитана.

– Ну вы идите, вам Клавдия дорогу укажет, – понял капитан. – Клавдия! – окликнул он, и кустодиевская красавица тут же возникла в дверях. – Проводи товарища лейтенанта до Марьи Кветной. Да до самого двора-то не веди. Ишь, глазищами заиграла, бесстыжая. Товарищ лейтенант по делу приехавши. А не на твои выкрутасы смотреть. До угла доведешь – и дуй обратно. Там они сами найдут.

Клавдия презрительно фыркнула, молча вышла из кабинета. За ней последовал Емельянов.

– Хорошо тут у вас, – завел он светскую беседу, глядя на крутые бока Клавдии и змеившуюся по спине косу.

Клавдия не ответила, только махнула рукою небрежно. Дескать, чего хорошего?

– Воздух такой замечательный, запах…

Тут в нос ударил густой запах коровьего навоза. Мимо них проехал грузовик, нагруженный, судя по всему, натуральными удобрениями. Клавдия хмыкнула.

– Церкви опять же, смотрю, восстанавливают потихоньку, – сменил он тему, оглядывая небольшую церквушку, одетую по самые купола в деревянные леса. Девушка все молчала.

– Ну вот, – обернулась наконец Клавдия, когда они дошли до обширного района частного сектора. – Вот пойдете по этой улице, – она указала Емельянову направление, как бы ненароком прижавшись к молодому человеку. Тот замер, боясь шевельнуться. – Дойдете, значит, до колонки, – Клавдия явно к нему прижималась, не снилось же ему это! – А там направо свернете, это их улица и будет. Третий дом от угла.

Рука Емельянова сама собой потянулась к полненькой талии.

– Вы что это, лейтенант? – возмутилась девушка, отстраняясь. – Что вы позволяете-то себе? Думаете, здесь все можно? А дома жена небось…

Емельянов отдернул руку.

– Спасибо вам, – сухо поблагодарил он. – Извините, если что не так.

И зашагал в указанном направлении.

– Мы до шести работаем, – взволнованно крикнула ему вслед Клавдия. – Вы зайдите к товарищу капитану, он вас ждать будет…

«Непременно переночую», – окончательно решил Емельянов.

Третий дом от угла прятался в густых ветвях яблоневого сада. Тяжелые ветки, плотно усыпанные яблоками, склонялись к самой земле, Коля Емельянов, сам выросший в таком же небольшом городке, с удовольствием разглядывал через калитку эту красоту.

Вон «мельба», вон «осенняя полосатая», а в глубине «белый налив» и, конечно, «антоновка», как без нее! – перечислял Коля про себя известные ему с детства сорта яблок.

Почуяв незнакомого человека, во дворе громко залаял пес.

– Шарик, ты что это? – послышался девичий голос.

Из глубины сада на дорожку вышла девушка в коротком халатике. В руках ее было ведро, доверху наполненное яблоками. Девушка была повыше и постройнее капитанской Клавдии, но тоже довольно фигуристая.

«Ну и девки здесь вырастают на яблочках!» – подумал Коля.

– Разрешите войти? – полуспросил он, уже отворив калитку и подходя к девушке. – Татьяна Кветная, если я не ошибаюсь? – Взгляд его сам собою устремился на глубокий вырез халатика, из которого выступала высокая девичья грудь.

– Да, – растерянно и чуть напряженно ответила девушка. – Шарик, да замолчи ты! – крикнула она в сторону собачьей будки. Коля только сейчас рассмотрел здоровенную псину, кавказскую овчарку, исходившую злобным лаем. Однако окрик девушки возымел действие – псина лаять перестала, только злобно порыкивала в сторону Коли.

– Ничего себе Шарик, – усмехнулся Николай.

– Взяли щенком, такой пушистый был, круглый. Нам сказали, что это лаечка небольшая будет. Вот и назвали соответственно. А вон чего вымахало!

Пес, чувствуя, что говорят о нем, снова сердито гавкнул.

– А вы по какому делу? – спросила Таня, рассматривая Емельянова.

Коля показал свое удостоверение.

– Я так и подумала. – Таня закусила губу. – Да я вас помню. Вы в ту ночь в казино были. И еще один такой симпатичный был молодой мужчина. С интеллигентным лицом.

– Мне поговорить с вами надо, Танечка. Да вы не бойтесь, – постарался успокоить девушку Николай.

– Ну, проходите в дом, если надо, – вздохнула девушка.

В просторной кухне, она же, видимо, столовая, хлопотала у печи сухощавая средних лет невысокая женщина.

– Мама, к нам из МУРа приехали, принимай.

Женщина распрямилась, испуганно посмотрела на вошедших.

– Вот, доигралась, – зашумела она, – милиция в дом пожаловала! Что соседи-то скажут, позорище-то какой! – причитала женщина.

– Хозяйка, а можно у вас молочка купить? – мирно улыбаясь, спросил Коля. – Уж больно молочка хочется свежего.

Женщина захлопнула рот, уставилась на Колю. Затем посыпала скороговоркой:

– Зачем же покупать, когда своя коровка есть. И молочка вдоволь. Неужто я кринку не налью, когда человек с дороги?! Сейчас я живо в погреб слетаю!

Коля подмигнул Татьяне, она улыбнулась.

– Ну, где присесть можно?

– Да вон в комнату пройдемте. В залу, как мама говорит.

В середине «залы» стоял стол, покрытый льняной скатертью. Над диваном висел ковер. В углу, на комоде, стоял японский телевизор.

– Это братья маме на сорок пять лет подарили, – торопливо пояснила Таня, указывая на телевизор.

– Да я и не спрашивал ничего.

Коля взглянул на Таню:

– Танечка, вы не бойтесь меня. Я делаю свою работу. Вот должен я всех, кто был в ночь гибели Горностаевой в казино, допросить, значит, должен! Начальство с меня требует. А вы одна у меня остались недопрошенная. Вот мне и попало от начальника.

Коля выбрал верный тон. Таня расслабилась и даже улыбнулась:

– Серьезно?

– Ну конечно! Так что давайте приступим. Я запишу ваши слова в протокол. И еще. Вот я диктофон включаю, а вы спокойно отвечайте на мои вопросы. Договорились? Не возражаете? Я должен по закону попросить вашего разрешения.

Таня кивнула.

– Ну, начали. Назовите свою фамилию, имя и отчество, пожалуйста.

– Кветная Татьяна Васильевна.

– Место работы или учебы?

– Студентка библиотечного института. Московского, разумеется.

– Когда вы устроились на работу в казино «Терек»?

– Да я и проработала там всего один вечер, вернее, ночь. Это было двадцатого августа.

– Кстати, у вас подписку о невыезде отбирали?

– Нет, только адрес записали, ну допросили там же. Не видела ли чего-нибудь подозрительного. Потом отпустили. Я сразу же утром и уехала.

– Почему?

– Испугалась.

– Чего?

– Ну как чего? Девушки этой мертвой.

– Вот-вот, я ведь ей писала – не суйся ты в логово это! Ног потом не унесешь! – Это подала голос мама Татьяны, неслышно вставшая в дверях с кринкой молока. – Вы молочка-то попейте! – обратилась она уже к Емельянову.

Тот, поморщившись, остановил запись, отложил бланк протокола допроса свидетеля в сторону.