355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фридрих Незнанский » Стрельба по «Радуге» » Текст книги (страница 7)
Стрельба по «Радуге»
  • Текст добавлен: 3 мая 2017, 02:00

Текст книги "Стрельба по «Радуге»"


Автор книги: Фридрих Незнанский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Он умеет убеждать без применения силы, и те не только ручонки, они даже и ножонки свои благоразумно протянут ему навстречу. Но только, чтоб без откровенного членовредительства, «Глория» все ж таки не милиция, и тогда тем нечем будет крыть…

Так о чем, бишь, речь-то у Кости? За раздумьями Турецкий пропустил, когда тот, выслушав обоих бизнесменов, заговорил сам.

Меркулов заявил, что намерен сегодня же обратится в следственную часть ГУВД Москвы с указанием немедленно произвести задержание всех подозреваемых в совершении тяжкого преступления и возбудить по фактам зверских избиений и вымогательств уголовное дело.

Закончив, Константин Дмитриевич в упор взглянул на Саню: понял, мол? Я пошел навстречу, но больше ничего сделать не могу. Оно и ясно: при нынешней ситуации в Генеральной прокуратуре, в руководстве которой сейчас много новых людей, в том числе и в Следственном комитете, они постараются спустить дело на тормозах. Или, во всяком случае, не сделать его «громким»: как-никак один из фигурантов – далеко не рядовой «конторский» товарищ. Говорят, бывший протеже одного из заместителей Директора, страстного коллекционера старинного оружия. Эти сведения уже из Меркуловских источников. Успел Костя разузнать после вчерашнего позднего разговора с Саней, вот молодец… Интересно, а по какой причине? «А вот это уже, Турецкий, твое дело выяснять…».

А в ГУВД есть толковые ребята, особенно в оперативно-розыскном отделе. Кстати, надо бы узнать побольше об этом Иване Рогожине… А может, и встретиться с ним. Александр Борисович, приняв для себя такое решение, ни на миг не задумался, какие последствия могут проявиться в результате такого его шага. Но… кто из ныне сущих способен внимательно прочитать книгу судеб? Да еще и понять прочитанное?..

Ну, что ж, вот и программа действий на ближайшие часы. А еще надо «прекрасных дам» отправить на Истру. Турецкий сам с удовольствием принял бы эту почетную миссию на себя, но… как говорится в старом анекдоте, «мама, не отвлекайтесь»… А Уткину с Гусевым тоже лучше всего сегодня ночевать снова вместе, чтобы не распылять силы охраны. Все равно конец дня уйдет на разговоры, уговоры и прочие разборки, а за полковников возьмутся, скорее всего, только завтра. Главное, чтоб им не «слили» информацию из Генеральной прокуратуры каким-то случайным, или, что гораздо хуже, далеко не случайным, образом. Вот тоже задачка…

Из Генеральной прокуратуры они вернулись в «Глорию», благо было недалеко. А потом мужья хотели увидеться со своими женами – может, у них свои проблемы какие-то.

Решение о пансионате на Истре было встречено с удовлетворением буквально всеми. И минут десять спустя Агеев вывел женщин через служебный выход, усадил в джип и укатил в направлении Ново-Рижского шоссе. Дороги туда и обратно было часа на два, не больше. И теперь, когда у мужчин руки, по существу, были развязаны, все уселись в кабинете Голованова, чтобы обсудить ближайшие действия.

Заменять собой работу оперативно-следственной группы, когда таковая будет сформирована в ГУВД, подменять собой никто из сыщиков агентства не собирался. Их дело – организовать защиту пострадавших. Но пока они заседали у Меркулова, Всеволод Михайлович успел навести необходимые справки по всем пунктам, оставленным перед отъездом Турецким. И вот какая стала складываться картина.

Алексей Петрович Кротов, который официально числился в списках сотрудников «Глории», но, являясь давно уже внештатным специальным советником в ряде силовых структур, время от времени выполнял задания этих организаций и был, естественно, вхож в их святая святых, то есть в кадры.

Но был а агентстве и еще один человек, который мог бы и соперничать с отставным полковником Кротовым, это – Максим, или Бродяга Макс, компьютерный бог и хакер-ас, для которого еще не создали пароля, который он не смог бы взломать. Случалось, что даже коллеги из МВД, стыдливо пряча глаза, просили Голованова посодействовать в добыче тех или иных сведений. Чекисты знали, естественно, о феномене из «Глории», но что они могли поделать с истинным талантом? Ничего противозаконного Макс не совершал. А если даже и влезал туда, куда никому не положено, так кто это видел? Или, может, ловил за руку?..

Сева поставил задачу перед обоими. Кротав обещал уже к вечеру доставить более или менее подробное досье на полковника Ловкова. А Бродяга ничего конкретного не обещал, но молча кивнул, махнул нечесаной своей бородой, за которую и имел прозвище Бродяга, потом распечатал новую пачку чипсов и заварил кофе, что говорило о серьезности его ближайших намерений. Вот, что имелось пока по первому вопросу – по Ловкову.

Второй касался ОРБ и роли в той организации Григория Грошева. Начальник МУРа Яковлев, не прекращая разговора с Головановым, по внутренней связи дал задание срочно найти ему информацию по вышедшему в отставку полковнику Грошеву. Об эфэсбэшнике Ловкове Сева не стал подробно информировать Владимира Михайловича, лишь упомянул о возможных контактах обоих полковников. Но генерал ответил, что такие связи прослеживать он не может, нет лишних сотрудников. «Вы уж сами как-нибудь, ребятки», – посоветовал он.

Третий вопрос – с нотариусом – пока завис. Неизвестна фамилия. Голованов разговаривал с Петуховым, и тот сказал, что, вероятно, от полной растерянности, даже не взглянул на подпись нотариуса. Или взглянул, но не успел запомнить. Что-то вроде фамилии известного композитора на букву «С»… Сарафанов, вроде, но точно не эта, хотя и похожа. Тут уже все агентство полтора часа головы ломает, разгадывая кроссворд.

– Не Игорь Саруханов? – небрежно бросил Турецкий.

Все уставились на него, как на небожителя.

– Ну, ты даешь! – воскликнул Сева. – Слушайте, господа, срочно звоните вашему Петухову и уточняйте фамилию. Если это тот самый, мы его немедленно найдем. Макс обнаружит голубчика. И тогда уже пойдет ниточка раскручиваться… Звоните по тому, который мы вам выдали! – строго напомнил он Уткину, который взялся было за трубку городского телефона. – И заодно спросите, что там у вас, на фирме, происходит, и имеются ли хотя бы копии тех документов, что вы вчера втроем так дружно подписывали? И не обижайтесь, – добавил он, заметив, как нахмурились оба клиента, – я не с целью оскорбить вас, а просто констатирую факт. Трое ведь подписали, да и не один, видимо, документ, но никто ничего не запомнил. Как же так? Нет, физическое состояние, да и моральное, тоже можно понять. Но нам необходимы конкретные факты. Когда следственная группа начнет работать, мы ей, естественно, передадим все материалы, поскольку в нашем с вами договоре сказано, что агентство не только обеспечивает вашу охрану, но и безопасность, как вы изволите помнить, вашего бизнеса. И это обстоятельство дает нам право изучать материалы и документы, которые имеют незаконный характер. Это понятно?.. А если все ясно, работайте… – И он поднялся. – Сан Борисыч, сегодня в наличии, на случай острой необходимости, Щербак с Демидычем, можешь ими полностью располагать по своему усмотрению. А я – в финорганы, будь они неладны…

– Я думаю, мы сейчас кое-что подберем, а потом подъедем на фирму… Да, кстати, Сева, извини, задержись на минутку. Мне такая мысль пришла… Слушайте, Павел Степанович, вы же, как генеральный директор производственного объединения, от должности которого вас никто не отстранял, имеете полное право отдавать необходимые распоряжения, не согласовывая их ни с фиктивным владельцем предприятия, ни с советом директоров. Я имею в виду кадровые вопросы. Разве не так? Или вы вчера подписали также и свой смертный приговор?

– Нет, ну что вы! – воскликнул Уткин.

– Хорошо. Но если это так, то вы имеете полное право прямо сегодня, приехав в свой офис, написать приказ об отстранении от должности начальника отдела безопасности господина Грошева. Причем немедленного, с изъятием у последнего удостоверения и права прохода на территорию предприятия. Не так?

– А, в самом деле! – воскликнул и Гусев, болезненно поморщившись при этом.

– Хорошая идея, – похвалил Голованов. – Ты представляешь, что будет? Приказ по объединению… Основание: уголовное преступление, совершенное по признакам статей Уголовного кодекса: 111-й – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, 163-й вымогательство и 286-й – превышение должностных полномочий. Хороший букет. И добавить, что материалы по делу переданы в следственные органы. Отличная идея! Молодец, Саня. Нечего с ним церемониться.

– Вот и я тоже так думаю, – сказал Турецкий.

– Что он может предпринять в этих обстоятельствах? – спросил Голованов, и сам же ответил: – Кинуться за помощью к Ловкову. А что может Лов-ков?

– Ничего не может, – усмехнулся Турецкий. – Может, как якобы хозяин, потребовать созвать совет директоров, там выступить и попытаться всех убедить, что ничего не было. Своей реальной власти в производственном объединении он не имеет. Может обратиться в суд. А что сделает суд? Примет к рассмотрению. Господа хорошие, – Турецкий в упор уставился на клиентов, – пока они будут бегать, увязая в своих мелочах, пойдет время, которое теперь уже работает против них. Но они этого еще не понимают, хотя за Ловкова я не ручаюсь, он, вероятно, умней своего подельника, и поэтому они будут пытаться даже силовыми методами восстановить свой статус кво. А мы – на что? Охрану руководителей мы обеспечим. Кроме того, позвоним, куда надо. И на предприятии установится временная напряженная тишина. Скажите, разве они ждут от вас такого хода?

Уткин с Гусевым переглянулись.

– А ведь это же действительно так, – выдавил из себя Уткин. – Никто не может запретить мне уволить человека, совершившего преступление.

– А если Грошев попытается поднять свою службу безопасности? – спросил Гусев.

– Тогда можно, в конце концов, бросить клич, и народ просто вышвырнет их всех за проходную. А мы пригрозим им поголовным увольнением за невыполнение приказа директора, – уже увереннее ответил Уткин.

– Ну, вот и слава богу, – вздохнув, улыбнулся Голованов. – Первый конкретный шаг сделан. Борисыч, руководи, я поехал. Щербак перезвонит, он на задании, ты знаешь. У него ключи от обеих квартир, их дали жены наших клиентов, но они уже уехали, поэтому не забудьте вернуть. И отыщите адрес вашего нотариуса, нельзя исключать, что этот тип может стать ключевой фигурой в нашем расследовании.

– Пока, Сева, до вечера. А мы пошли в приемную, там никого нет, и можно заодно кофе попить. И давайте работать. Сейчас заглянем за новостями к Максу и звоните своему Петухову… по поводу композитора…

Глава пятая
СТЫЧКИ

Уткин с Гусевым решили, что попали в какую-то странную, не совсем даже и реальную обстановку, когда Турецкий пригласил их зайти в комнату Макса. В большой темной комнате на дюжине столов, поставленных по кольцу, работали компьютеры. Раздавалось ровное гудение, выдохи вентиляторов и размеренное чавканье. Это сам хозяин кабинета перемалывал зубами хрусткие картофельные чипсы, осыпая крошками безобразно нестриженную бороду большого мыслителя. Но и в темноте он видел, как кошка. Разглядев вошедших и сообразив, вероятно, кто они, Макс широким жестом указал на диван в углу, на котором сам спал, когда оставался в агентстве на ночь.

Турецкий тем же жестом повторил его приглашение, а сам подошел ближе и, на всякий случай, пояснил по поводу гостей:

– Привет, Бродяга, что нового? А это наши клиенты по делу, которым ты сейчас, в частности, занимаешься.

Макс кивнул в пустоту и засопел, но хрустеть перестал. Потом нажал на клавиши, обернулся и вытащил из принтера парочку листов с распечатанным текстом.

– Это что? – задал совершенно бессмысленный вопрос Турецкий, на что Макс лишь махнул в сторону бородой, не отрываясь от компьютера.

Александр Борисович наклонился с листами ближе к свету низко опущенной настольной лампы и удовлетворено крякнул:

– Молодец, старина, ты истинный Бродяга, преклоняюсь.

– С тебя кофе, – немедленно откликнулся Макс. – У меня кончается.

– Будет, распоряжусь. Слушай, Бродяга, а про другого полковника у тебя еще ничего нет?

– Найдем, если Бог пошлет.

– Макс, он обязательно тебе пошлет. Но у меня промежуточная просьба к тебе. Личная, в порядке, так сказать, дружеского одолжения. Еще одна пачка гарантируется, называй сорт.

– Возьмешь «Карт нуар», ее все время телик рекламирует. У меня, тебе известно, традиционная ориентация, я колумбийскую «арабику» предпочитаю. Но попробовать и эту, немецкую арабику, можно.

– Я знаю, будет тебе «Карта». Мы тут вспоминали одного нотариуса по фамилии, но она пока условная, – Саруханов. Ты не прикинешь по нотариальным конторам? Уж очень сильно нужен. Большая сука, доложу тебе.

– Точно говоришь?

– Точней не бывает. А координаты его перекинь Севе, он сам посмотрит, чем занимается наш композитор-нотариус.

– Ладно, «кликнем»… А вы не ждите тут, я позвоню Альке. Ты кофе займись…

– Слушаюсь, товарищ большой начальник, – засмеялся Турецкий и обернулся к клиентам: – Видите теперь, в каких непритязательных, но, по-своему, фантастических условиях работаем? То-то! А это, – он тронул Макса за плечо, – наш мозг. Без него мы – никуда. Ничто мы без него! – почти продекламировал он. – И многие наши коллеги, даже из других контор, к слову сказать, тоже. Пойдемте, почитаем, что нам расскажет о себе господин Грошев…

В принципе, послужной список полковника Грошева ничего примечательного собой не представлял. Типичный служака. Милицейская школа в Омске, служба на периферии, переезд в Москву, связанный, похоже, с женитьбой. Жена, кстати, моложе на пятнадцать лет. Рождение сына. Долгое и почти неприметное продвижение по службе, поскольку больше никаких образовательных плюсов молодой офицер милиции не имел. Наконец, переход в московский областной УБОП в чине капитана, хотя возраст для этого звания был почти предельный. И затем начался стремительный взлет. Майор, подполковник и, наконец, полковник. Уже в ОРБ ГУВД Москвы. Есть правительственные награды, медали за выслугу. И вот тот самый случай, когда вся благополучная карьера полковника Грошева едва не полетела под откос. В 2004 году было возбуждено уголовное дело, по которому полковнику инкриминировалась 286-я статья УК РФ – превышение должностных полномочий. Но расследование, очевидно, обрело другое направление, и полковник был оправдан, а двое его сотрудников осуждены и, соответственно, изгнаны из органов. В это же время Грошев в суде разводится с женой. До выхода в отставку ему оставалось всего-то год и три месяца.

Вот, собственно, и вся жизнь – в кратком переложении и исключая многочисленные, мало что добавляющие детали.

– Алечка, – он повернулся к Алевтине Григорьевне, – послушай, пожалуйста, тут и к тебе просьба будет, посмотри и ты материалы… Значит, у нас есть возможность, – заговорил Турецкий, когда все прочитали справку из отдела кадров МВД, – отыскать то его уголовное дело – это первое, и найти материалы судебного дела о разводе. И картина, точнее, портрет господина полковника, обретет свое трехмерное изображение.

– А это реально? – усомнился Гусев.

– Вы же видели Макса? Я нарочно познакомил вас с ним, а для него, по моему твердому убеждению, нет ничего невозможного. Но если вдруг? Тогда нам придется снова поклониться в ножки Константину Дмитриевичу, чтобы он дал нам добро на изъятие того уголовного дела из суда. К примеру, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Хотя я уверен, ничего нового мы не откроем. Он сам избивал задержанных – иначе какие еще «превышения» у него могут быть? – а последствия, вероятно, сумел свалить на подчиненных. Такие ситуации, увы, далеко не редкость. Но больше всего меня иное сейчас интересует…

– Позвольте узнать? – изысканно как-то обратился к нему Уткин. Но Турецкий не обратил внимания на такой оборот речи.

– Позволю, разумеется, – озабоченно пробормотал он. – Вот здесь, – он ткнул пальцем в распечатку, – он быстро пошел в гору, и вдруг – полный афронт? Почему? Из материалов того дела мы можем узнать суть проблемы, а также выяснить, кто и кого обвинял, кто были свидетели, почему все обвинения с Грошева были сняты и он оставлен для продолжения службы. Странное дело. И почти одновременно он разводится с женой. Это, господа мои хорошие, не случайные совпадения. И я думаю, что Грошев очень не хотел бы, чтобы именно это его прошлое начали заново ворошить. Наверняка чего-то должен бояться. А вот чего, это мы и узнаем. Как узнаем, и почему именно в суде был развод, если к этому времени, вот смотрите сами, его сын давно уже стал совершеннолетним. А вы, Сергей, неужели ничего о тех случаях не знаете? Сами ж говорили, что он был добрым другом вашего отца… Кстати, а кто ваш отец? Чем он занимался?

– Тоже работал в милиции, только участковым. Хотел меня туда же, только я техникой увлекался, решил в автодорожный, но не прошел по конкурсу и подался на экономический. Закончил, а в девяносто четвертом остался ни с чем, машины ремонтировал. Пока вот Паша меня не выручил. Ну, это все – мелочи, главное, выплыли мы в начале века… А про Грошева? Не знаю теперь, чего говорить… Думал, что хорошо его понимал, он частенько у нас в гостях бывал с тетей Таней, своей бывшей женой и матерью Игоря. Она много моложе мужа. А с Игорем я никогда не дружил, он какой-то скользкий казался, в юридическом учился. Грошевы, помню, все время ссорились, даже в гостях, при посторонних, в общем-то, людях. Он был страшный бабник, и теть Таня его якобы несколько раз уличала. Но это было где-то у него на стороне, поэтому я до последнего времени не обращал серьезного внимания на его шуточки в отношении Ленки. А вон, как оказалось! Вот же дрянь поганая!

– А каким образом он в вашей-то второй квартире появился?

– Так развелись они, а их большая квартира на Остоженке изначально принадлежала теть Тане. И она вроде бы заявила, что если он не выедет, она у него на службе такое порасскажет о его делишках, что мерзавца – это ее слова – в тюрьму посадят. Причем, что странно, она при людях выражалась и похлеще, как только ни обзывала мужа, а он лишь смеялся и говорил, что никакого компромата у нее против него нет и быть не может. Вот я сейчас и думаю, что компромат-то, причем очень серьезный, вполне мог быть, вот разве что не у его жены, ну, у теть Тани, а у кого-то другого, о ком она хорошо знала. И Грошев об этом тоже знал, но ничего не мог предпринять. А к чему я это рассказываю? К тому, что он не поссорился с женой даже в суде, где она на него ушат всякой грязи вылила, а сразу, будто бы ничего и не слышал, подчинился ее требованию и согласился на развод. А то все возражал, кулаками махал, обещал загнать за Можай… Но после суда, чуть ли не в тот же день, съехал к кому-то из своих знакомых. Это уже потом он к нам, в ту «малогабаритку», попросился, говорил, по старой дружбе просит и временно. Уверял, распинался… А Игорь так и остался жить с матерью. Наверное, и сейчас там же, на Остоженке, живет. И с отцом он дружит, во всяком случае, Ловков его устроил к нам именно по просьбе Грошева-старшего. Мы не протестовали тогда, да и причин особых не было. Грамотный юрист, все-таки, хоть и совсем молодой, три года назад юридический закончил и сразу подался на «хлебное» место – в адвокатуру. Взяли мы его, несмотря на мое личное к нему не самое доброжелательное отношение. Но к деловым его качествам это прямого отношения не имело…

– Значит, бывшая супруга его жива?

– Ну, а как же? Ей сейчас всего-то лет сорок пять, наверное. Про нее нельзя сказать, что она красивая женщина, скорее, наоборот, мужиковатая такая, грубая. Однако тетка, тем не менее, славная. С ней легко было разговаривать, без присутствия мужа. Но когда она выходила из себя, о-о! Такое у них начиналось! Вплоть до битья посуды. Хорошо – не в гостях. А вообще, у меня ощущение было, что он ее действительно побаивался. Наверное, все же имелся компромат, иначе, при его сволочном характере, она бы недолго прожила с ним. А так ведь – больше двадцати лет. Она рано родила, чуть ли не в восемнадцать.

– Великолепно! – заявил Турецкий. – А я ломаю голову, как поймать его за хвост! Давайте все сведения на эту Татьяну… как ее?

– Татьяна Прокопьевна.

– Вот-вот, только надо, чтобы ей предварительно отрекомендовали меня, или кого-то еще из наших товарищей, вы, Сергей. А Игоря мы где-нибудь задержим, он не должен встрять в разговор не вовремя. Мало ли, какие у него с матерью отношения? Он ведь каким-то образом может связывать родителей – вопреки всякой логике. Такое бывает. А что, Сергей, у вас отличная подсказка! Звоните Петухову…

Николай Николаевич явно обрадовался звонку. Он сказал Уткину, что уже не раз пытался дозвониться до него, но всякий раз получал ответ, что аппарат заблокирован. Что случилось?

Генеральный директор, помня наставления Турецкого, медлить не стал, а сразу взял быка за рога.

– Что у нас делается?

– Затаенная тишина. Но работа в цехах идет, а здесь, в управлении, все шепчутся, и никто толком не знает, что будет дальше. Хоть снова собрание собирай. А у вас как? Что-нибудь прояснилось? Или продолжаем топтаться?

– У нас пока все неплохо. Есть серьезные подвижки. Коля, был у тебя разговор с Игорем Грошевым?

– Был, могу проинформировать. Мне было настойчиво предложено добровольно отказаться от своей должности, ну, во избежание дальнейших осложнений личного порядка. По какой причине? А вот ты, Павел, и не ожидаешь… По той причине, что на «Радуге» будет в ближайшие дни полностью заменено все руководство. Сказано было мне это настолько нагло, что я даже немного растерялся. А этот… «юрист» только улыбнулся и объяснил, что, скорее всего, он сам и займет мой пост. Как это тебе нравится?.. Да, и еще, он предложил мне передать ему мою служебную машину, поскольку мне она уже практически без надобности. Как тебе этот сукин сын?

– Все так, как и должно было случиться. Что у них там с охраной?

– Да ничего. Я утром приехал, все по-прежнему. Стоят, ухмыляются. А ты думаешь, они попытаются отрезать нас от коллектива?

– Есть такое предположение. Поэтому мы сейчас с Гусевым приедем. И с собственной охраной. Возьми на себя миссию, обзвони и попроси срочно собраться всех членов совета директоров… И узнай, – добавил он, увидев энергичный жест Турецкого, – где «юрист», надо бы, чтобы он оказался на службе. Никому ничего не говори, но мы сами сегодня примем кардинальное решение… Фамилию нотариуса не вспомнил? Не Саруханов?

– Ну, конечно! – обрадовался Петухов. – Точно, я еще мельком подумал, уж не родственник ли композитору? Он самый. А вы его нашли?

– Дело времени. – Уткин отключил телефон и сказал Турецкому: – Ну, вот. А вы не боитесь, что может случиться самое ужасное? Они нас опередят! Мы приедем, а они нам: «А вас уже уволили». – «Кто?» – «А новый хозяин. Сдайте пропуска, ключи и печати!» И что мы тогда будем делать?

– А вы считаете, что Меркулов слова на ветер бросает?

– Нет, но…

– Вот поэтому я и не боюсь. И вам не советую. Я-то думаю, как раз, что такой поворот дела еще большую пользу может принести. Это же незаконный захват! Бандитизм в чистом виде. Тяжкое уголовное преступление. И уже завтра обоим «новым руководителям» будут обеспечены места в «Матросской тишине». Или в «Лефортове», если вспомнить место бывшей службы господина Ловкова. Но мелочиться не будем. Собирайтесь, сейчас едем на «Радугу». Только я созвонюсь со Щербаком, что-то он долго у вас там возится, и возьмем с собой Владимира Александровича Демидова. Обещаю вам, что при одном только его виде у вашей охраны на производстве отпадет желание самовольничать… Однако, чтобы снять и у вас ощущение опасности, предлагаю такой вариант. Секретарша ваша – она как, верный человек? Можете на нее рассчитывать?

– Разумеется, могу.

– Тогда звоните ей и продиктуйте приказ: начальника службы безопасности П/О «Радуга» уволить в связи с привлечением его к уголовной ответственности.

– Но как это может быть?

– А очень просто. Вам сказали, что его привлекут, а вы не желаете иметь дел с преступником. Если произойдет ошибка и его не посадят за избиение руководителей предприятия, тогда извинитесь перед ним. Ну, и заплатите копейки за понесенный им моральный ущерб. Но эти объяснения могут звучать устно, в отличие от приказа. Приедете, подпишете и вывесите на доске объявлений. Или что у вас там, не знаю.

– Приказ отнесут в кадры… – подсказал Гусев.

– Тем лучше, – Турецкий ухмыльнулся. – Больше передвижений – больше неразберихи. А вам сейчас именно это и требуется: шум создать, неужели неясно?

Клиенты неопределенно пожали плечами: нет, с логикой у них далеко не все было в порядке…

Уже перед выходом Александр Борисович позвонил Агееву:

– Как там ваши дела?

– Устраиваются, оформляют документы, мне тут фактически делать уже нечего. Если у тебя не будет… хм, дополнительных поручений. Специально для дам-с… Как, ваше благородие? Предупредить о возможном ночном визите?

– Ладно, – засмеялся Турецкий, – не валяй дурака. Там тебе действительно больше нечего делать, а тут есть, и немало. Словом, Филя, когда ты убедишься, что у них все в порядке, бегом назад. Возьмешь у Али распечатку по Грошеву, ознакомишься и вместе с Алей отправишься в гости к одной мадам. Я хочу, чтобы Аля сегодня употребила весь свой драгоценный женский талант следователя и расколола бывшую жену Грошева до самого основания. Узнала все самое прекрасное из того, что той особо ненавистно в бывшем супруге. Ибо ни один, даже лучший, сыщик на свете не сумеет добиться в данной ситуации того, что может сделать наша Аленька. И на это я очень рассчитываю, – он взглянул на зардевшуюся девушку и подмигнул ей ободряюще.

– А моя роль? – спросил Филипп.

– Обеспечение полной безопасности младшего юриста. На случай неожиданного появления их сынка. А затем выйдешь со мной на связь, возможно, опять кое-кому потребуется физическая защита…

– Борисыч, у меня, если не возражаешь, есть встречное предложение.

– Ну, валяй.

– Нельзя немного переиграть?

– Что ты конкретно имеешь в виду?

– Оставь мне разведенную женщину, ты ведь знаешь мою слабость. Мне на них везет, нюх особый. Лена по пути рассказывала об этой Татьяне Прокопьевне довольно подробно, я даже для себя приличный фоторобот составить сумел. Она, если ты не в курсе, на пятнадцать лет моложе Грошева, не шибко красивая, но… обаятельная, то есть как раз в моем вкусе. А вот сынка ее вполне можно передать нашей Аленьке. Она тверда, как драгоценное черное дерево, и гибка, как лозинка, значит, самый для нее клиент, он обязательно клюнет. И Алька запросто его охмурит и раскрутит. Я подумывал уже, что с сынком Грошевым не столько сила нужна и не угрозы, сколько женская хитрость. Но это, сам понимаешь, мое личное мнение, и оно может не совпадать с мнением начальства. Тогда я готов соответствовать.

– А что? – Турецкий задумался ненадолго. – В твоих соображениях больше резона, чем у меня. Я согласен. Кстати, и за Альку можно не беспокоиться, она теперь, после занятий с вами, утихомирит кого угодно.

– Ну, конечно же, ведь наши уроки боевых искусств не прошли для нее даром, она и на татами запросто выходить теперь может.

– Это точно, внешность обманчива…

Турецкий весело уставился на девушку, и та, естественно, поняла, что у него с Филей речь идет о ней. Нахмурила бровки и поджала губы, но стала еще милей. Александр Борисович лукаво подмигнул ей и сказал:

– По плану Фили твое задание несколько усложняется. Сейчас объясню, – и он снова заговорил в трубку: – Значит, договорились?

– А у меня есть еще предложение. Это уже, скорее, просьба, давай обсудим, тут есть и «за», и «против». Лена просила. Она дала мне адрес квартиры, в которой проживает Грошев-старший, своей малогабаритной квартиры, которую тот не собирается освобождать и, как ты помнишь, потребовал, чтобы Гусев переписал ее на него. Так вот, Лена оставляет мне ключи от нее и просит приехать туда, спокойно войти, собрать чужие вещи и вынести их на лестничную площадку. А замки – это уже я ей предложил – в двери поменять. Работка плевая, а результат может оказаться кое для кого весьма болезненным и неожиданным. Не станет же он дверь ломать?

– Да вы там совсем уже в авантюристов превратились? С ума, что ль, сошли? Он же в суд подаст на них, по статье за самоуправство, и, что может показаться кое-кому большой неожиданностью, выиграет дело.

– Не уверен, что он станет выигрывать, находясь в камере предварительного заключения. А вот тут хорошо бы, чтобы Аленька популярно объяснила, например, сынку Грошеву, что вещи его папочки могут в одночасье оказаться на лестнице, и потому пусть-ка он позаботится и найдет им подходящее место. Квартирка-то чужая. А Грошев-старший там даже не квартиросъемщик – так, из милости проживает. И без прописки. И никаких соглашений у него на этот счет с хозяйкой нет.

– Погоди, Филя, не торопитесь, этот вопрос надо обсудить со знающим юристом, а то можно попасть впросак, так, с бухты-барахты подобные вещи не делаются. Давай договоримся пока не торопиться. Пусть папенька сперва сядет, и тогда можно будет через суд решить вопрос о выносе не принадлежащих хозяйке вещей к родственникам осужденного. Если таковое славное деяние еще совершится. Не будем преждевременно говорить «гоп».

– Жаль, – Филя вздохнул. – А такая мне рисовалась веселая картинка! Что ж, придется обходиться пока одной разведенной женой. Пусть и некрасивой. Зато, слышал, обаятельной. Знаешь, я почему-то больше верю обаятельным, чем красивым…

– И правильно делаешь. Хотя красивые, – Турецкий посмотрел на Алевтину, – гораздо лучше…

Они спокойно прошли через проходную. Охранник поднялся привычно, кивнув Уткину с Гусевым, и посмотрел на Турецкого и Демидова, ожидая предъявления пропусков. Но Уткин оглянулся на сопровождавших лиц и сказал:

– Они со мной.

Охранник кивнул и сел на свой стул.

– Ну, вот, а вы боялись… – негромко хмыкнул Турецкий, взглянув на Демидова, сохранявшего абсолютное спокойствие сытого слона.

Поторопился с выводом Александр Борисович. Он увидел быстро идущего к ним навстречу высокого лысеющего мужчину, в котором без труда узнал Грошева – по одной из последних фотографий из личного дела. Тот почти бежал навстречу, размахивая руками. И, приблизившись, раскинул их в стороны, словно перекрывая проход. При этом злобно закричал на охранника:

– Почему не исполняешь мое указание?! Я запретил пропускать на предприятие посторонних лиц!

Уткин беспомощно оглянулся на Турецкого, а тот громко захохотал, и все недоуменно уставились на него. Но Турецкий, ни слова не говоря, продолжал смеяться, даже изгибаясь и хлопая себя руками по коленям.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю