Текст книги "Направленный взрыв"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Сначала мы вышли из столовой. Я это помнил хорошо. Потом пошел в туалет. Но в туалет я пошел только потому, что за мной увязался Пивоваров. А мне не хотелось, чтобы он знал, куда и зачем я иду, и поэтому я сказал, что иду в туалет. Я вошел в дверь и… И тут я почувствовал удар. Нет, я не почувствовал удар… я сначала увидел доски. Неструганые доски. Это были козлы. Я прошел под ними… Нет, я не проходил под ними. Это Пивоваров говорит, что я пролезал под ними и на меня что-то свалилось. Удар пришелся по затылку. Если бы удар был нанесен ведром, то была бы ссадина или кожа была бы рассечена… Удар был направлен сверху вниз. Поэтому и следов никаких, кроме шишки, не осталось. Значит, меня кто-то ударил. Но кто? Голова болит, словно мне какой-то гадости вкатили… А может, и вкатили? Сколько времени я был без сознания?

– Коля, сколько сейчас времени? – спросил я Пивоварова.

– Одиннадцать тридцать, – отозвался подполковник.

– Спасибо.

Итак, я без сознания провалялся около часу. Многовато. Чтобы Пивоваров так поздно меня хватился? Не поверю…

«Черт возьми! – неожиданно я разозлился на самого себя. – Сам попал в идиотское положение, а теперь пытаюсь найти виноватых!»

– А кто его нашел? – слышу я вопрос белобрысого майора, который тоже что-то прикидывает, пока мы едем.

Хорошо, майор! Вопрос нужный.

– Да эти двое борзых, что следом за Турецким поссать пошли…

«Вот так номер! – подумал я. – Хоть я теперь и слаб на головку, но не до такой же степени, чтобы начать путать последовательность событий. „Борзые“, как их довольно метко назвал товарищ Пивоваров, вышли раньше меня, и я направился за ними». Я почувствовал себя буквально в объятиях спрута – огромного животного с головой где-то в Вюнсдорфе, до которого мы до сих пор не добрались, зато со всей полнотой ощущаем хватку его щупалец.

Во что бы то ни стало нам нужно было вырваться из этого городка.

– Полежать придется денек-другой, – сказал участливый майор. – Сотрясение, похоже, у вас.

«Откуда он взялся?» – подумал я.

– Нет, лежать никак не получится, – возразил я майору. – Не затем я сюда ехал. Покрутил головой – нормально. Немного кружится, немного болит, но тошноты нет.

Я посмотрел на Пивоварова и кивнул ему:

– Так что там с Васиным, Коля? Где он пропал? Здесь? Или там?

– В каком смысле?

– В смысле – попал он в Германию или нет. Или его в Вильнюсе похитили? В смысле – кто им будет заниматься.

Пивоваров, как мне показалось, бросил беспокойный взгляд на белобрысого майора, суетливо повел плечами.

– Ты столько вопросов задаешь, что на них просто не ответишь сразу, – пробормотал он.

Грязнов стоял у чугунной решетки, окружающей красивый, под старой черепичной крышей двухэтажный особняк с подземным гаражом и аккуратным небольшим садиком, в котором краснели дорожки из битого кирпича.

Слава еще раз сверился с бумажкой, на которой был записан подробный адрес Васина.

– Твою мать! Живут, как Штирлицы, – пробормотал Грязнов и нажал кнопку на переговорном устройстве.

Через какое-то время щелкнул динамик и приятный женский голос спросил:

– Вер ист дас?

Грязнов растерялся. За то короткое время, пока он добирался до Вюнсдорфа, он познал прелесть общения с немцами. Поэтому Грязнов выпалил первое, что ему пришло на ум:

– Ист ми.

– Что-о? – удивилась женщина. – Вы к кому?

– Мне нужно видеть полковника Васина, – решительно сказал Грязнов.

– Его еще нет, – сказала женщина. – А вы откуда? Из Союза?

– Из МУРа! – Грязнов начинал сердиться. Хорошее гостеприимство: вместо того чтобы впустить в дом земляка, его полчаса маринуют перед домом. – Московского уголовного розыска!

Женщина ойкнула, в динамике снова раздался щелчок, и Грязнов увидел, как распахнулась дверь и по ступенькам в направлении железной калитки ринулся крупный ротвейлер.

Грязнов испуганно отшатнулся.

– Мадо! Назад! – скомандовала показавшаяся в дверях женщина в вязаном платье.

Ротвейлер, ворча, затрусил к дому.

Женщина отворила калитку и выжидательно посмотрела на Грязнова. Тот достал из кармана удостоверение и показал хозяйке:

– Майор Грязнов.

Женщина криво усмехнулась и, пропуская Грязнова, ворчливо сказала:

– От МУРа нигде не спрячешься. Проходите!

– Бесполезное дело, – подтвердил Вячеслав.

В прихожей Грязнов какое-то время прикидывал: снимать туфли или не стоит? Хозяйка тапочки не предложила, и потому, тщательно вытерев подошвы, Слава двинулся в комнаты. Но тут же был остановлен гневным окликом хозяйки:

– Простите! Вас в уголовном розыске что, туфли не учат снимать?

Слава немного стушевался, но туфли снял и в носках прошлепал в гостиную.

Гостиная была обставлена богато, но безвкусно. В углах стояли коробки с иностранными надписями и ковры, свернутые на манер солдатской скатки.

Хозяйка села на софу и закурила.

– Кофе не предлагаю, майор Грязнов, потому как тороплюсь. Поэтому давайте сразу по существу. По-деловому.

– Уважаю людей с деловыми качествами, – сделал неуклюжий комплимент Грязнов. – Простите, как вас зовут?

Женщина стряхнула пепел в массивную хрустальную пепельницу и выдохнула с дымом:

– Ольга… Ольга Николаевна.

Грязнов испытующе посмотрел на Ольгу Николаевну и задал вопрос номер раз:

– Ольга Николаевна, когда должен вернуться ваш муж?

– Вообще-то вчера. – Ольга Николаевна удивленно посмотрела на Грязнова. – Но мне позвонили и сказали, что он задерживается.

– Кто позвонил?

– Ну-у… Из штаба, наверное. Не знаю, – неуверенно произнесла Ольга Николаевна. – А почему вам это так интересно?

– Человек, который вам это сообщил, как-нибудь представился?

– Да нет… – уверенность Ольги Николаевны постепенно таяла. – А что? Что-то случилось?

Грязнов наклонился к Ольге Николаевне и тихо спросил:

– А когда ваш муж должен был вернуться?

– Вечером. Вчера вечером.

– А в котором часу был звонок?

– Около десяти вечера.

– Тогда почему Владимир Федорович не позвонил вам сам?

Грязнов видел, что женщина растеряна и обеспокоена.

Ольга Николаевна взглянула на него:

– Пожалуй, я приготовлю кофе.

Грязнов поднялся:

– Не стоит. Я уже ухожу. Все, что мне нужно было, я узнал. Спасибо.

– Подождите! – Ольга Николаевна вскочила. – Вы же не можете уйти просто так! Скажите, что с Володей.

В дверях гостиной Грязнов остановился и обернулся:

– Не знаю, Ольга Николаевна. Если тот человек, что звонил, не сказал вам, что Владимира Федоровича вчера похитили…

Ольга Николаевна упала в кресло, словно силы разом покинули ее.

– Я знала, что чем-то подобным все и закончится… – пробормотала она едва слышно.

Грязнов заинтересованно вскинул брови, но ни о чем расспрашивать не стал.

– Но вы-то, уголовный розыск, собираетесь что-то предпринимать? – Она в отчаянии взглянула на Грязнова.

Грязнов усмехнулся, потер кончик носа, что свидетельствовало о его крайнем замешательстве, и пожал плечами:

– Если за этим стоит уголовное преступление, то им, скорее всего, займется местная криминальная полиция, если это воинское…

– Что значит – воинское? – перебила Грязнова жена Васина. – Что вы этим хотите сказать?

– Я хочу сказать одно, – твердо сказал Грязнов, – если к полковнику Васину проявила интерес чья-нибудь военная разведка…

Он не договорил, женщина схватилась руками за голову и простонала:

– Боже мой… Какой ужас! Разведка… Чья?!..

Грязнов удивленно посмотрел на Ольгу Николаевну.

– Да погодите вы расстраиваться-то. Может быть, не все так мрачно пока, как кажется.

– Я сразу могу сказать, что ничего не знаю о его… связях… – Ольга Николаевна запнулась.

– Вас никто пока и не спрашивает, – ответил довольно резко Грязнов. – Где у вас телефон?

Ольга Николаевна показала на большой японский аппарат с множеством кнопок, но когда Грязнов поднял трубку – не услышал ни малейшего признака жизни телефона.

– Он что, не работает?

– Почему, недавно все было в порядке. – Женщина взяла трубку, послушала, удивленно вскинув брови, и виновато улыбнулась. – Может быть, отключили? Такое бывало раньше…

– Хорошо, проводите меня, пожалуйста, а то ваша собачка…

Женщина направилась к ротвейлеру, взяла его за ошейник и втолкнула в боковую комнату:

– Посиди пока там!..

Они в молчании дошли до калитки. Ольга Николаевна тронула Грязнова за рукав:

– Подождите, э-э…

– Вячеслав, – подсказал Грязнов.

– Вячеслав, скажите, а при чем тут уголовный розыск?

Грязнов с шумом выдохнул воздух, достал пачку «Столичных» и закурил.

– Он подозревается в совершении тяжкого преступления. В покушении на убийство. У меня есть постановление на его арест. Вот так-то, значит…

Ольга Николаевна схватилась за сердце и тихо застонала:

– Я не верю… Он не может…

– Прошу вас, никуда не выходите. Я скоро вернусь, – потребовал Грязнов.

Ольга Николаевна закивала, а следователь зашагал прочь по улице, оставив женщину в полной растерянности. Когда Грязнов поворачивал за угол дома, он не обратил внимания на «джип-чероки», который остановился неподалеку от коттеджа Васиных.

Трое офицеров выскочили из «джипа» и подбежали к калитке. Один из офицеров толкнул ее…

Грязнов быстро шел по идеально чистой немецкой улочке. Мысли его были заняты всем происшедшим за последние сутки, но взгляд поневоле отвлекался и блуждал по сторонам. Взгляд ласкали идеально чистые витрины магазинов, идеально чистый асфальт, и это среди слякоти европейской зимы!

Вдоль тротуара у самой дороги стояли игрушечные скамейки, выкрашенные розовой краской, они походили на нитку погремушек ребенка-великана. Скамейки приютились под голыми ветвями деревьев, обвешанных паутиной гирлянд маленьких светящихся лампочек.

Эта идеальная чистота, асфальт, словно вымытый с мылом, будоражили душу Грязнова. Он вспоминал Москву, в которой сейчас непролазная грязь, такая, что черт ногу сломит. Обувь и корпуса автомобилей разъедает вездесущая соль, которая засыхает на башмаках белой коркой.

Ну когда же у нас в столице будет хоть какое-то подобие Европы? Или никогда? Это судьба у России такая – быть полунищей, полуголодной, заброшенной на задворки Европы сверхдержавой?

Слава помотал головой, чтобы отогнать мрачные мысли, и стал взглядом искать вывеску ближайшей почты.

Скоро он был на почте, где заказал переговоры с Россией на ломаном, вперемежку с английскими словами, немецком. И уже через минуту он услышал хмурый голос Кости Меркулова:

– Меркулов слушает.

– Это Грязнов… – На том конце провода повисла пауза.

– Слава, это не шутка? Ты где?

– В Германии, где же еще. Слушай, у меня мало марок, так что буду краток. Тут такие дела… ты в курсе?

– Какие дела? – послышался тревожный Костин голос.

– Васин пропал.

Снова повисла пауза, и после паузы жесткий Костин вопрос:

– Где?

– Его предположительно похитили в Вильнюсе.

– Вильнюс – это не совсем у нас, – мрачно отозвался Меркулов. – Где Турецкий?

– Он сейчас трескает водку, а мне удалось сбежать.

– От кого?

– От военных ребят, которые пасут нас обоих. Шагу без них не можем ступить.

– Немедленно возвращайтесь, и никакой самодеятельности, ты понял, Слава?

– Понял. Возможно, это из-за нашего здесь присутствия поторопились убрать Васина с глаз долой.

– Все возможно. Где Фролов? Вместе с вами?

– Нет. Он куда-то испарился, похоже, его тоже заблокировали. Ведь ничего не боятся, хозяйничают, как у себя дома.

– Ладно. Покупайте шампанское, новогодние подарки и первым же рейсом вылетайте. Завтра жду вас у себя в кабинете.

– Подожди, Костя. А может, небольшую самодеятельность, а?.. Хотелось бы прощупать замов командующего, его самого, если удастся, как смотришь? Допросить кое-кого следует…

– Хватит, я сказал, Грязнов! Хватит с меня ваших приключений. Все, я кладу трубку! – И действительно, из трубки послышались короткие гудки.

Грязнов вздохнул, покусал нижнюю губу и отправился восвояси. «Ну и бестии эти вояки. Ловко водят за нос, крутые ребята… – думал Грязнов, подходя к дому Ольги Николаевны. – Нужно будет забрать жену Васина с собой в Москву…»

Собака, почуяв в доме чужих, залаяла и стала скрести мощными лапами дверь, требуя, чтобы ее выпустили.

Дверь чуть приоткрылась, собака рванулась в щель и в то же мгновение была сражена наповал выстрелом из пистолета. Негромкий хлопок услышали только те, кто находился в комнате, – хозяйка собаки и три офицера в полковничьих погонах.

Ольга Николаевна широко раскрыла глаза от ужаса и закрыла рот кулаком, чтобы не закричать. Потому что один из военных предупредил ее, что если она закричит, то… Он выразительно показал ей пистолет с глушителем.

– Где кабинет Владимира Федоровича? – вежливо поинтересовался молодцеватый полковник с седыми висками, по-видимому, главный в группе.

– Вы что, с ума сошли? – наконец смогла выдавить из себя Ольга Николаевна. – Кто вы?

Полковник усмехнулся и сказал с ленцой:

– Ольга Николаевна, давайте сразу договоримся: вопросы буду задавать я. Если после нашего визита вам будет кто-нибудь задавать вопросы по поводу того, что здесь произошло, вы на эти вопросы отвечать не будете. Если, конечно, вы хотите жить сами и хотите, чтобы ваш сын Васечка тоже остался жить. Я достаточно ясно выражаюсь?

Ольга Николаевна испуганно кивнула.

– Прекрасно, – удовлетворенно отметил полковник. – Итак, подскажите, где кабинет вашего мужа?

Ольга Николаевна молча показала на дверь комнаты, в которой стоял компьютер мужа, его письменный стол и шкафы с книгами. Туда немедленно направился румяный полковник, которого Ольга Николаевна мысленно окрестила Губошлепом. Третий – Язвенник, с желтым, нездоровым лицом, – отправился в чулан, где лежала застреленная собака. Через какое-то время оттуда раздался грохот: начался обыск.

– Можно все же узнать, что вы ищете? – спросила Ольга Николаевна. В уме она пыталась вычислить, когда должен вернуться сын, и молила Бога, чтобы тот остался у кого-нибудь из своих немногочисленных друзей. – Может быть, я вам сама все отдам и вы не будете устраивать в доме бардак?..

Моложавый достал сигарету, закурил и только после этого обратил внимание на Ольгу Николаевну:

– Мы же договорились, что вопросы буду задавать только я. Но если уж вы задали свой вопрос, я вам отвечу: вы нам поможете только одним – молчанием. А что касается того, что ищем, я не думаю, что полковник Васин посвящал вас в интимные стороны своей жизни…

Ольга Николаевна захлебнулась на вдохе и откинулась на спинку кресла, словно кто-то невидимый изо всех сил ударил ее в грудь.

– Что вы хотите этим сказать? – бледнея, спросила она красавчика полковника.

– Если до сих пор вам были безразличны любовные приключения вашего мужа, то нам – нет. Мы ищем его любовные письма к одной особе. Вы готовы нам помочь в этом? – Полковник издевательски засмеялся. – Это всего лишь шутка, – сказал он. – Пусть злая, но шутка. А в каждой шутке, как известно, есть только доля шутки…

Из кабинета Васина опять послышался грохот. Губошлеп, который не смог войти в программу компьютера, решил вопрос радикально просто: с помощью разводного ключа необходимость в поиске пароля отпала. Все дискеты, которые он нашел в столе, Губошлеп бросил на дно огромного десантного рюкзака. Туда же отправились все мало-мальски интересные, на его взгляд, бумаги.

А Моложавый… Ольга Николаевна вдруг вспомнила, что давно, еще когда они только прибыли в Германию, когда по традиции офицеры представлялись сами и представляли своих жен, она видела тогда Моложавого среди прочих офицеров. Она знала наверняка, что служил он не в Вюнсдорфе, где она могла бы видеть его часто.

Моложавый полковник продолжал повторять ей, что она должна молчать, что бы ни случилось, кто бы ни задавал ей вопросы по поводу работы мужа.

Она догадывалась, что все это: и исчезновение мужа, и появление этого «милиционера», и последовавший за ним визит этих мерзавцев, – все это было взаимосвязано и замкнуто на одном – на тех таинственных ящиках, которые Володя ездил получать весной этого года. Эти ящики прибыли на адрес военно-спортивного общества, которое возглавлял ее муж.

Она помнит его нервозность. Она смогла из нескольких случайно оброненных фраз составить картину того, чего он боялся. Он боялся быть замешанным в тех махинациях, которыми были повязаны почти все наши военные в Германии. Все занимались бизнесом, а он не хотел. Он хотел служить, а не торговать ворованным. Возможно, именно это его и сгубило…

Ольга Николаевна с беспокойством вспомнила о том типе из уголовного розыска… Тоже мне, Глеб Жеглов! Если он и вправду из МУРа и вернется сейчас – он ведь обещал быть, – то его эти мерзавцы могут и убить…

– Полковник! – На пороге стоял Язвенник, сжимая в руках жестяную коробку из-под английских бисквитов. Она была набита бумагами. Похоже, письмами. – По-моему, это то, что мы искали.

Моложавый вскочил на ноги, подошел к Язвеннику, взял из коробки несколько листков и бегло пробежал их взглядом:

– Отлично! – воскликнул он. – Это то самое!

Он взглянул на Ольгу Николаевну, на его губах играла усмешка.

– Не желаете полюбопытствовать, уважаемая хозяйка? – спросил Моложавый, поднося к лицу Ольги Николаевны коробку с письмами. – Это от его любовницы, журналистки. Здесь есть и его неотправленные письма. Мы их вам вернем, вы сможете насладиться чтением на досуге. Убедитесь, что ваш муж оказался сволочью не только по отношению к офицерскому братству, но и к вам. Думаю, это вас убедит держать язык за зубами…

Когда они ушли, Ольга Николаевна сидела некоторое время в оцепенении, не в силах даже пойти и закрыть за ними дверь. В дом пришла большая беда, и что делать с этой бедой, Ольга Николаевна не знала.

С трудом заставив себя подняться, она пошла в прихожую, закрыла на ключ дверь и после этого заглянула в чулан, где в луже крови лежала ее любимая собака.

Ольга Николаевна сползла по стене на пол и зарыдала:

– Мадо! Мадо!..

Когда Грязнов вернулся в дом к Ольге Николаевне, с ней случился новый приступ истерики. Она не пустила его на порог, но прежде кинула в него свою туфельку с криком:

– Вон отсюда! Я вам не верю! И не показывайте ваши фальшивые документы! Вы виноваты в том, что… – Она в голос зарыдала.

На все уговоры через дверь Славы Грязнова отправиться в Россию он слышал лишь «нет» и глухие, сдавленные рыдания.

Уговоры были бесполезны.

2. Полковник Васин

Владимир Федорович Васин нервничал.

Он специально сделал себе командировку в Прибалтику по вопросам военно-охотничьего общества.

Но цель его командировки была совсем иная. В Прибалтике Васина ждал человек, который должен был отправиться в Москву с «дипломатом».

Васин действительно находился в лесу, но не на охоте. Он жил в маленьком коттедже одного отставного генерала, который любезно пригласил пожить его у себя дома, а сам отправился в круиз с семьей по Средиземноморью, оставив Васина в одиночестве.

Васин без дела слонялся по комнатам коттеджа, обвешанным коврами, на которых красовались головы молодых оленей, рысей; на подставках стояли многочисленные чучела уток и тетеревов. Отставной генерал был заядлым охотником…

Прошло три дня. Известий из Москвы все не было. Васин начал выпивать, чтобы как-то снять стресс от напряженного ожидания.

Звонить в редакцию Татьяна строго запретила, а дома никто уже который день не брал трубку. Не было звонка и от курьера.

Случайно включив телевизор, он услышал в «Новостях» о страшном событии – взрыве «мерседеса» и гибели Тани и Гусева.

Васин рухнул на диван и зарыдал, как ребенок. Но дело было сделано, и не без его участия, и уже ничего не изменишь.

Полдня Васин лежал без движения на полу, на ковре, пытаясь собраться с мыслями: «Что же теперь делать, теперь, когда все одним разом закончилось? И его карьера, не имеющая больше никакого смысла без Татьяны, и невольное сотрудничество с Вагановым – все одним разом прекратилось…»

Известий от человека, который должен был передать Татьяне «дипломат», тоже по-прежнему не было.

Зато возникло нечто иное: возле коттеджа показалась незнакомая машина, в которой сидели люди в штатском.

Полковник Васин понял, что его «пасут». Наверняка где-нибудь за досками забора, окружающего коттедж, расположились еще машины и еще товарищи в штатском. А кто они в действительности: люди Ваганова? Контрразведчики? Может быть, госбезопасность? Да не все ли теперь равно? Теперь, когда Таня погибла…

Васин, который страшно не любил телевизор, теперь не отрывался от него. Он попеременно включал все каналы, по которым транслировались московские новости.

В «Новостях» промелькнули короткие кадры и интервью с капитаном ГАИ, который говорил о произошедшем взрыве на Сущевском валу, и все. Больше никакой информации, не считая скудных комментариев политических обозревателей, которые сетовали на участившиеся в стране мафиозные разборки.

«При чем тут мафиозные разборки! – хотелось закричать ему. – Это я, я во всем виноват! Я! Полковник Васин, который трусливо прячется сейчас здесь, в лесу!»

Васин отнюдь не был трусом – прячься не прячься, а ему вряд ли удастся уйти из кольца машин с молодыми крепкими людьми, стоящими неподалеку от коттеджа…

Владимир Федорович ничего не нашел лучшего, как с горя запить. Он опустошил все, что было в подвале коттеджа.

Он пил в одиночестве, иногда рыдая, иногда грязно ругаясь, поливая на чем свет стоит себя, контрразведку, которая, похоже, находится в кулаке заместителя командующего ЗГВ Ваганова Андрея Викторовича. Полковник Васин давно перестал удивляться, как этот заместитель командующего смог за несколько лет приобрести такую огромную власть не то что в Германии, но, можно сказать, и во всей Европе, и в Азии. Тут не только торговля военным снаряжением и оружием, за этим стоит нечто другое. За политическими амбициями Ваганова – а у Ваганова амбиции были именно политическими, это полковнику Васину было ясно как Божий день – за политическими аппетитами заместителя командующего явно просматривалось чье-то очень мощное скрытое европейское или азиатское влияние; явно чувствовалась мощнейшая на всех уровнях поддержка. Возможно, генерал-майор Ваганов имел поддержку и на уровне спецслужб отнюдь не российского уровня.

Но дальше работать на Ваганова, Васин твердо решил, не будет. Да это теперь и невозможно, после того как открылось, что редактору «Новой России» кто-то должен был передать массу компрометирующих документов… И этот кто-то – он, Васин.

И Ваганов прекрасно знал, что это Васин, который валяется на ковре в уютном, тихом прибалтийском коттеджике и, полупьяный, плачет…

Его взяли под утро без единого выстрела. Он просто спал, напившись до чертиков.

Полковнику быстро скрутили руки, надели наручники, накинули на голову черный мешок молодые люди в штатском и увезли в неизвестном направлении.

Нет, убивать его не стали, его увезли в «рафике»…

Меня, как получившего легкое сотрясение мозга, насильно заставили полежать сутки в уютной палате маленького чистого военного госпиталя, обслуживающего офицерский состав. Отношение ко мне было подчеркнуто предупредительным. Все-таки я не кто-нибудь, а следователь из самой столицы, причем «важняк», приехавший по делу и получивший в гостях пусть легкую, но весьма подозрительную травму.

Молоденькая медсестра поставила в мою уютную палату два букетика маленьких роз, она была до того мила и соблазнительна, что у меня не возникло и сомнений: эта медсестричка-милашка тоже не простая конфетка; она тоже приставлена к следователю Турецкому, но уже не затем, чтобы напоить, а по меньшей мере соблазнить… Или, может быть, еще зачем-то… Определенно я не знал целей медсестры Людочки.

Меня волновало, где Грязнов. Рассредоточились, называется, а итог… Неужели Грязнова тоже куда-нибудь засадили, если не в госпитальную палату, как меня, то в какое-нибудь менее уютное место, на гауптвахту, к примеру. По ошибке, которая в скором времени выяснится…

Я допытывался у пышногрудой Людочки, где Пивоваров, где Женя Фролов? Где все?! На это Людочка мне отвечала неизменно одно: «Не знаю…»

Тогда я потребовал лечащего врача, подполковника Федулкина, как он представился; пришедший военный медик пообещал, что, несмотря на мое недомогание, я сегодня же смогу встретиться с заместителем начальника штаба Курьяковым.

Я сказал, что к черту Курьякова, мне нужен Грязнов!

На мои вопросы подполковник Федулкин лишь разводил руками, мол, некомпетентен.

Тогда я потребовал встречу с командующим или хотя бы его заместителем.

Федулкин ушел. Через час он вошел сияющий и удивленный:

– Товарищ следователь, завтра вас примут сам командующий и его заместитель, генерал-майор Ваганов. Андрей Викторович еще раз очень извиняется перед вами, что так неудачно закончился банкет, устроенный в честь вас и вашего помощника Грязнова. Но сейчас вам нужно отдохнуть, я требую. Как врач я за вас отвечаю…

Я решил смириться, надеясь, что Слава Грязнов объявится ближе к вечеру или ночью, он должен меня разыскать, если, конечно, не случилось непредвиденное. Но я надеялся: со Славой ничего не произойдет, и поэтому решил поваляться в этой палате до завтра, наблюдая за соблазнительной походкой Людочки.

Однако Грязнова все не было. Меня свозили на рентген, с головой было все нормально. Если сотрясение, то пустячное.

Но все же мой военный врач настоял сделать мне несколько уколов в вену и задницу – для профилактики… Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

На ночь дали снотворного, как говорил Федулкин, для релаксации, чтобы я забыл про Грязнова и спокойно отдохнул ночью. Но как можно забыть про Славу, который сбежал и до сих пор не дает о себе знать! Я стал подумывать, не стоит ли мне тоже отправиться в бега из моего «санатория», не стоит ли повидать жену Васина?

Но решил: не стоит. Завтра, я надеялся, все выяснится. Завтра я встречусь с командующим. А мне просто необходимо было увидеть командующего ЗГВ, генерал-лейтенанта Уткина, мне хотелось посмотреть в его глаза, в которых, я уверен, мгновенно прочел бы ответы на многие интересующие меня вопросы…