Текст книги "Колесо в колесе"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Как это «не довел», когда, по словам Энди, собирается приступить к производству?

Изли покачал головой:

– Он выпускает на рынок прототип врат, действующий исключительно вне критической точки гравитационного поля.

За шахматным столом во второй раз за вечер установилась мертвая тишина. Наконец ее нарушила Джо:

– Ларри, вы наверняка ошибаетесь.

– Уверяю вас, нет.

– Это просто бессмысленно. Он хочет выбросить на рынок довольно дорогое устройство, не имеющее реальных преимуществ перед бортовым генератором искривленного поля?

– Преимущества имеются, – возразил Изли. – Врата создают огромную кривизну, столь высокую, что корабль может одним прыжком перескакивать из одних врат в другие. Больше не надо входить и выходить из искривленного пространства, сверять координаты перед очередным прыжком. Корабль просто следует в подпространстве из врат во врата.

– Этого недостаточно! – не уступала Джо. – Главная проблема межзвездных перелетов в том, что на них тратится слишком много времени и врата Хааса, до которых надо добираться по нескольку дней, его не экономят. Да, прыжки в генерированном искривленном пространстве утомительны и неудобны, но практически не удлиняют общее время полета. Если Хаас сумеет исключить необходимость обхода критической точки в поле тяготения, то совершит революцию в межзвездных путешествиях, если нет – то просто изобрел дорогую игрушку.

– Ты хочешь сказать, дорогую для тех, кто его финансирует, – добавил старик Пит.

– Конечно, – согласно кивнула Джо. – Корпорация «Старуэйз» позаботится, чтобы он продал не слишком много врат.

– Каким образом? – уточнил Телла. – И почему?

Прежде чем ответить, Джо подала знак официанту, вновь заказывая напитки.

– «Старуэйз», как известно, крупнейшая в истории человечества корпорация, конгломерат с дочерними компаниями в каждом секторе освоенного землянами пространства. Все это знают. А благодаря чему она выросла до нынешних масштабов?

Телла вдруг понял.

– Ну конечно! Благодаря выпуску бортовых генераторов!

– Правильно. Врата представляют собой неизбежную угрозу продукции, составляющей экономический базис конгломерата. «Старуэйз» никому не позволит сбить спрос на свои генераторы, пока это возможно. Будет снижать цены до минимума, пока Хаас не сдастся.

– Врата Хааса, – заключил старик Пит, – обречены, если выйдут на рынок в нынешнем виде. В отсутствие конкуренции с обычным генератором искривленного поля имелся бы шанс – некоторые грузовые компании, возможно, потратили б деньги по мере выхода из строя бортовых генераторов, – но продажа шла бы очень медленно. Если кто-нибудь меня спросит, стоит ли что-нибудь вкладывать в мистера Хааса, решительно отвечу – нет!

Он предусмотрительно замолчал с приближением официанта и снова заговорил, когда они вновь остались вчетвером за столом:

– Тем не менее перед нами вопрос: что связывает Хааса с де Блуазом? У меня теперь нет сомнений, что Дойл Катера, говоря о техническом открытии, благодаря которому все планеты станут близкими соседями, имел в виду врата. Но почему ими так интересуются Перестройщики? Чего надеются достичь с их помощью?

– Ну, – пробормотал Изли, тщательно взвесив и осмыслив все, сказанное до тех пор за столом, – определенно не возмещения вложенных денег.

– Вы хотите сказать, что де Блуаз с компанией финансируют Хааса? – охнул старик Пит, чуть не захлебнувшись виски.

– На все сто процентов. И явно не желают, чтобы об этом кто-нибудь знал. Чертовски усердно стараются казаться непричастными к этому делу, не останавливаясь ни перед какими трудами. Я слышал, создали три-четыре подставные инвестиционные компании. Может быть, сам Хаас не догадывается об их причастности. Согласно моему информатору, похлопотали успешно. Никто никогда не сможет убедительно доказать существование связи между Денвером Хаасом и боссами Перестройщиков. Даже мой осведомитель заявил, что, если я когда-нибудь попробую на него сослаться, он все будет решительно отрицать.

– Звучит угрожающе, – признала Джо, бросив взгляд на старика Пита. – Ваша теория заговора с каждой минутой становится более правдоподобной. Хотя в данный момент я абсолютно не понимаю конечной цели.

– Цели я, пожалуй, тоже не понимаю, – сказал старик Пит, – а конец ясно вижу – конец свободному рынку.

Джо сморщила нос в откровенно скептической гримасе.

– У тебя такой вид, словно ты сейчас нюхнула куриные потроха, протухшие неделю назад, – усмехнулся старик Пит.

– Просто мысль совершенно абсурдная. Я имею в виду, как можно торговать без свободного рынка?

– Можно. Трудно, но можно. Торговцы всегда найдут способ. Самый изобретательный вид из всех живых существ. Если власть – чего ей часто хочется – попытается уничтожить свободный рынок, взяв под контроль поставку определенной продукции или ограничив свободный товарооборот, продавцы и покупатели сообща непременно откроют новые обходные пути. Если правительство опустошает свободный рынок, создают собственный. В таком случае он называется черным. – Старик Пит прервался, глядя на удивленные физиономии собеседников. – Я и забыл. Ваши экономические познания, приобретенные во внешних мирах, очень наивны. У меня перед вами есть преимущество – я вырос на Земле. Мне слишком хорошо знакомы такие вещи, как акцизные сборы, управления торговли, коммерческие комиссии, налог с оборота…

– Налог с оборота! Что это такое? – спросил Телла с изумленной улыбкой.

– Незнакомое выражение? О подоходном налоге вы, конечно, слышали. В том или ином виде он взимается почти во всех внешних мирах. Таким образом политики выуживают деньги, которые вы кладете в карман. А когда терпение населения доходит до предела, ищут способы отобрать оставшееся, когда вы его вынимаете из кармана. Это и называется налогом с оборота: при каждой покупке вы платите дань существующему режиму.

Джо недоверчиво затрясла головой:

– По-моему, невероятно, чтобы люди терпели подобное злоупотребление! На улицах Рагны вспыхнул бы массовый бунт, если бы кто-то попробовал с нами проделать такую бредовую штуку!

– Не надейся. Как давным-давно сказал знаменитый земной философ Мюниц: «Массы – ослы». И хотя я не разделяю эту циничную элитарную точку зрения, боюсь, что он прав. Никогда не перестаю удивляться, на какое дерьмо покупаются люди, если оно предлагается в красочной упаковке. Налоговым законам обычно предшествует пропагандистская атака или финансовый кризис, либо нарочно спровоцированный, либо разразившийся по вине самой бюрократии. Упор делается на «общественном благе», и ты глазом моргнуть не успеешь, как к тебе в карман снова лезет чужая рука. Со временем государству удается выкачивать все больше денег через мириады своих управлений, и в конце концов экономика целиком переходит в руки политиков.

Джо по-прежнему сомневалась.

– Какой человек в здравом уме позволит политикам руководить экономикой? Большинство из них – провинциальные юристы, занявшиеся планетарной политикой и пробившиеся в Федеральное Собрание. Прослушанный в школе годичный курс экономической теории, как правило, с одной и той же пленки – предел их квалификации в экономической сфере. Как у них хватает наглости планировать ход экономического развития, от которого зависит жизнь миллиардов людей?

– Не только хватает – они друг другу глотки перегрызают в безумной погоне за первенством.

– Хорошо, согласна, бывают такие. Возможно, найдутся и в Федеральном Собрании. Но их наверняка очень мало.

– Послушай-ка «первый закон Пакстона», – предложил старик Пит, подняв указательный палец. – Никогда не доверяй тому, кто выставляет свою кандидатуру на официальный пост.

– Возможно, – вставил Изли, возвращаясь к делу, – пора нанести визит мистеру Хаасу, получить кое-какие сведения из первых рук.

– Мысль хорошая, Ларри, – одобрила Джо. – Может быть, вы…

– Думаю, – перебил старик Пит, – нам с Джо лучше лично повидаться с мистером Хаасом. Явимся в качестве представителей КАМБа – у него есть товар, мы предлагаем продвинуть его на рынке. Это наше дело. Что может быть естественней?

Телла с Изли признали мысль разумной, а Джо отказалась:

– Извините, никак не могу. Слишком много работы.

– Ненадолго можешь отлучиться, – возразил старик Пит. – КАМБ без тебя не развалится. Подумай, какой эффект на мистера Хааса произведет личный визит главы КАМБа в его убогую берлогу. Да что там… Я уверен, он вывернется наизнанку и выложит нам все, что нужно!

Все рассмеялись, и Джо неохотно согласилась отправиться со стариком Питом на Дил. Она ненавидела межзвездные перелеты с нестерпимыми волнами тошноты при каждом входе и выходе корабля из искривленного пространства. Впрочем, Дил не так далеко, а КАМБ отыскал для служебного корабля первоклассного инженера, специалиста по прыжкам. Может быть, он уложится в два прыжка, что не так уж и плохо. Можно захватить с собой кое-какие бумаги, чтоб путешествие не обернулось пустой тратой времени.

Беседа переключилась на другие темы, и старик Пит с улыбкой и облегченным вздохом откинулся на спинку стула.

6. МЛАДШИЙ

Кто-то плескал в лицо водой… Хебер. Мрачно хмурясь, он помог Младшему подняться на ноги.

– Вот чего я опасался.

– Правда? Почему меня не предупредили?

Младший огляделся вокруг, стараясь определить, где находится. В последний запомнившийся момент стоял возле грузовика. Потом его ударили, потащили… сейчас вокруг выстроился пяток местных жителей… в воздухе пахло едким дымом…

– Грузовик! – крикнул он, вглядываясь через плечо Хебера.

Грузовик еще дымился, хоть и залитый толстым слоем шипящей пены.

– Дело рук двух парней Зела Неймера, – сообщил ему Хебер. – Выпили лишку, начали задираться, пошли вразнос. Мы их посадили пока под замок. Я только радуюсь, что им хватило ума оттащить вас подальше, чтобы не пострадали при взрыве.

– Я тоже, – кивнул Младший, осторожно ощупывая распухшее лицо.

Грузовик стоял в сотне метров от центра города. Наверно, местные услышали взрыв, прибежали с огнетушителями и прочими противопожарными инструментами. Взгляд Младшего остановился на знакомой фигуре: в сторонке стоял Билл Джефферс с дорогим огнетушителем в руке.

– Запомни, Финч, – я не имею к этому ни малейшего отношения, – сказал он. – Даже если ты, черт возьми, изо всех сил стараешься погубить мой бизнес.

– Знаете, Билл, – тихо ответил Младший, – я вам верю. И вовсе не стараюсь погубить ваш бизнес. Хочу лишь, чтобы вы чуть-чуть изменили политику.

– Принуждаешь кормить у себя в заведении шайку полукровок?

– Я ни к чему вас не принуждаю, – возразил Младший, сохраняя спокойный и рассудительный тон ради стоявших поблизости местных жителей, имеющих уши. – Решение, каким бы оно ни было, принимать вам, и только вам. Собираюсь только продемонстрировать, что выгоднее принять мою точку зрения.

Джефферс замешкался, подыскивая ответ. Не найдя подходящего, развернулся и пошел прочь.

– Ну, теперь не имеет большого значения, принуждаете или не принуждаете, – заключил Хебер, глядя вслед Джефферсу. – Без грузовика игра проиграна.

Младший медленно, угрюмо кивнул.

– Может, что-нибудь придумаем, – пробормотал Хебер, устремив к горизонту неподвижный взгляд.

– Например?

– Пока точно не знаю, – пожал он плечами. – Но всегда есть надежда, правда?

– Наверно. Впрочем, надежда сама по себе примечательно безрезультатна.

Хебер рассмеялся:

– Согласен. Ну, поскольку вам вряд ли удастся добраться до Зарико, надо где-нибудь переночевать. Пошли в контору, выдам матрас.

Они молча направились в город. В офисе Хебер полез в проем между столом и стеной, вытащил скатанную подстилку.

– Держу тут на случай, когда наверху слишком жарко.

– Неужели у вас нет терморегулятора? – удивился Младший.

Хебер хмыкнул.

– Пусть человеческая раса порхает со звезды на звезду, в этом доме, как и в любом другом в Данцере, терморегуляторов не имеется. Усвойте, мистер Финч, – здешний народ еле сводит концы с концами. Видя время от времени грузовой флитер, не принимайте его за лишнюю роскошь – это жизненная необходимость для фермеров. Мы здесь живем на том же самом уровне, на каком на старушке Земле жили люди до выхода в космос. Конечно, в столице дело другое, Данцер с Копией, можно сказать, почти на разных планетах. Кстати, о Копии… Мне надо позвонить.

– Куда?

– Потом узнаете. Пока лучше ложитесь-ка да поспите. Утром жизнь будет выглядеть повеселее.

Младший усомнился, однако согласно кивнул. Когда Хебер ушел, он улегся на матрас, заложил руки за голову, решив не засыпать до его возвращения. И провалился в сон через пару минут.

Кто-то его встряхнул, и он открыл глаза. Утреннее солнце, сменив окраску с оранжевой на желтую, заливало контору через окно.

– Проснитесь! – потребовал Хебер. – Репортер из столицы хочет с вами встретиться.

Младший рывком сел на подстилке:

– Репортер? Это ему вы вчера вечером звонили в Копию?

– Угу, – кивнул градоначальник. – Прямо взвился, когда я рассказал о случившемся. Кажется, чует громкий скандал. Просит немедленной встречи.

– Проклятье! – проворчал Младший, протирая глаза и поднимаясь на ноги. – Зачем вы это сделали? Сначала меня надо было спросить.

– А что? Я думал, вы обрадуетесь.

– Репортеру? Нет. От них одни неприятности.

– К сожалению, у нас уже полно неприятностей, – серьезно заметил Хебер. – Беглый взгляд в зеркало напомнит вам об этом.

Младший осторожно коснулся распухшей почерневшей левой щеки, а собеседник продолжал:

– Возможно, известие, что за происходящим в городе следят журналисты, предупредит повторение вчерашних событий.

Младший минуту подумал, потом пожал плечами:

– Может быть, вы и правы, хоть я сомневаюсь. Где он?

– За дверью. Пойдемте.

Выйдя из офиса, Младший увидел плотно сбитого мужчину в ярком фасонном, пошитом по мерке костюме, ошеломляюще неуместном в Данциге. Заметив его, репортер мигом выхватил и наставил записывающее устройство, далеко вытянув руку. Младший вдруг догадался, что выглядит адски – непричесанный, с неумытым, небритым лицом в синяках, в измятой после сна одежде.

– Мистер Финч? – затараторил репортер. – Я – Кевин Лютт из Джи-ви-эс. Если не возражаете, у меня к вам пара вопросов.

– Пожалуйста, – согласился Младший с плохо скрытым равнодушием. – Каких именно?

– Ну, во-первых, хотелось бы взглянуть на сожженный грузовик.

Младший пожал плечами:

– Пойдемте со мной, – и оглянулся на Хебера. – Попозже здесь встретимся.

Шагая вперед, пока репортер снимал место действия, Младший чувствовал себя неуютно. Не хочется, чтобы кто-нибудь любопытствовал и расспрашивал о его отношениях с ванеками. Это исключительно его личное дело, которое никого не касается, хотя Хебер, видно, считает, что интервью пойдет на пользу… В любом случае хуже быть не может.

Вернувшись к обугленным останкам грузовика, Младший отступил назад, глядя, как репортер готовит сцену для интервью. Тот снял погибший грузовик, наставил аппарат на Младшего.

– Как вы себя чувствуете, мистер Финч, едва спасшись от гибели? – начал журналист.

– Ничего подобного. Перед поджогом меня оттащили подальше от грузовика. Убивать никто не собирался, хотели лишь слегка припугнуть.

Лютт испробовал другую тактику:

– Зачем вы вообще ввязались в это дело? Младший только пожал плечами и ответил:

– Колесо в колесе.

Журналист ему не понравился, с каждой минутой все меньше и меньше хотелось ему помогать. Огромный внешний мир грозит вторгнуться в Данцер и уничтожить маленький городок. Во всем будет виноват он.

– Вам известно о предложенном в столице законе, непосредственно направленном против слепого фанатизма? – спросил репортер.

– Что-то слышал.

– Почему тогда вы считаете необходимым рисковать своей жизнью ради того, что вскоре вместо вас обеспечат законы?

– Во-первых, мистер Лютт, разрешите напомнить, что жизнь моя не подвергалась и, по всей вероятности, впредь не подвергнется ни малейшей опасности. Что касается заданного вопроса, я никогда не рассчитываю, что какие-нибудь законы что-нибудь обеспечат вместо меня. Фактически они должны работать для меня.

Лютт пропустил замечание мимо ушей.

– Вы вступили в борьбу с жестоким фанатичным городом, мистер Финч, что подтверждают события прошлой ночи. Неужели совсем не боитесь?

Младший чуть не вышел из себя. Хеберу вместе с прочими трудней было бы справиться с Люттом в журналистском угаре, чем с братьями Неймер.

– Катись отсюда! – рявкнул Младший, повернулся и направился к городу, но заметил что-то краем глаза.

Навстречу медленно двигалась процессия ванеков. Он стоял на месте, следя за ее приближением, заметив, что Лютт сменил позицию, высоко подняв камеру. Вся компания выстроилась в полукрут перед Младшим, главный старейшина вышел вперед, подняв руку. Сорок с лишним ванеков отвесили одновременный поклон и застыли в нем, а старейшина протянул Младшему чашку для сбора милостыни и резное детальное изображение фруктового дерева Джебинозы в полном цвету.

– Дома никто не поверит, – пропыхтел задохнувшийся Лютт, снимая сцену в разных ракурсах.

– Немедленно прекратите! – заорал Младший на ванеков.

– Бендрет, – заговорил старейшина, – мы лишь хотим отдать тебе долг чести. Ты пострадал из-за нас. Такого никогда не бывало…

– И теперь ничего не вышло, – оборвал его Младший. – Весь смысл этой маленькой кампании заключался в том, чтобы вы обрели уверенность в себе и потребовали от других уважения к своему собственному достоинству. И что? Я оглядываюсь и вижу, как вы лебезите и кланяетесь! Прекратите сейчас же и встаньте!

– Ты не понимаешь, бендрет, – начал было старейшина.

– Думаю, что понимаю, – тихо проговорил Младший, – и дары ваши буду ценить до конца жизни, но давайте пока позабудем о благодарностях и тому подобном. Главная наша забота в данный момент – найти грузовик на замену. Только продержитесь, пока не раздобудем транспорт. Одалживайтесь друг у друга, делитесь едой, любой ценой следуйте плану, ждите от меня сообщения.

Старейшина кивнул и собрался отвесить поклон, но вовремя спохватился.

– Хорошо, бендрет, – сказал он.

– И никому не кланяйтесь – никогда. Младший, быстро махнув рукой, пошел в город.

Лютт засеменил за ним следом.

– Мистер Финч, вы только что сделали меня знаменитым. Если не получу за эту запись журналистскую премию, то никто ее не получит. Никогда не сумею вас отблагодарить.

Младший прибавил шагу, не глядя на него. Простая искренняя благодарность ванеков во время торжественной демонстрации тронула его сильнее, чем он смел признаться, быстро шагая к городу с чашкой и статуэткой в руках, с полными слез глазами.

– Есть шанс, что проиграете, – бросил он Лютту.

Хебер выслушал краткий рассказ Младшего о событиях с улыбкой, качая головой.

– Собственно, не в чем их упрекать, – сказал он. – Земляне иногда заступаются за ванеков, но вас первого за них побили. Возможно, займете особое место на главной спице Большого Колеса, когда они будут рассказывать о вас своим внукам. – Он помолчал. – Как поладили с Люттом?

– Боюсь, не слишком удачно. Как бы вы себя вели, усталый, грязный, помятый, голодный, отвечая на дурацкие вопросы болтуна репортера, который сует вам в лицо свою камеру?

– Пожалуй, не очень-то дружелюбно, – признался Хебер.

– Причем даже в самой благоприятной ситуации вам едва ли понравился бы подтекст этих самых вопросов.

Хебер пожал плечами:

– Я ожидал многозначительных обобщений, но огласка, пусть даже неприятная, может вас уберечь от дальнейших побоев.

– Хорошо бы, – проворчал Младший, потирая саднившую челюсть.

На следующее утро Хебер вошел в контору со свежей газетой в руке. Младший только что расправился с утренним рационом.

– Вот! Читайте. Сейчас из столицы.

– Где вы ее взяли?

– Утром прибыли с полдюжины репортеров. Один из них дал. – Он просиял. – Вся первая страница наша!

И правда. Передовая страница печатного издания видеоновостей целиком посвящалась событиям в Данцере. Быстренько пробежав текст за подписью Лютта, Младший нашел свое описание в образе загадочного молчаливого крестоносца, борца с фанатизмом. Посреди страницы красовался крупный снимок ванеков, склонившихся перед ним в почтительном поклоне.

– Невероятно! Этот самый Лютт выставляет меня каким-то фантастическим киногероем!

– На Джебинозе ничего больше не знают, а вы, по-моему, вполне похожи.

Младший с отвращением швырнул газету на стол и подошел к окну.

– Где сейчас репортеры?

– Если я скажу, что за домом, куда вы пойдете?

– В другую сторону!

– Ну, в данный момент можете не особенно беспокоиться. Все столпились на улице у заведения Билла Джефферса. Наверно, задают ему довольно неприятные вопросы.

– Ох, нет! – Младший бросился к двери и выглянул.

Ему удалось разглядеть Джефферса в дверях универмага в окружении журналистов.

– А что? – спросил Хебер.

– Джефферс быстро заводится?

– Довольно легко кипятится.

– Тогда лучше мне туда пойти, – решил Младший и выскочил в дверь.

Спеша вниз по улице, он заметил, что Джефферс стоит в позе загнанного в угол зверя с побагровевшим лицом, горящими глазами, напрягшимся, как пружина, телом. Младший перешел на бег. Кто-нибудь из репортеров вполне может нарочно спровоцировать хозяина магазина на скандал, чтобы снять сенсационную сцену. Если средства массовой информации изобразят Джефферса дураком, слабоумным бандитом, это ничуть не поможет ванекам, а владелец универмага станет вдвое упрямее.

– Ух ты! Идет крестоносец, борец с фанатизмом! – размахивая газетой, воскликнул Джефферс, завидев подбегавшего Младшего.

Репортеры мгновенно забыли о нем и накинулись с вопросами на главного героя.

– Я потом с вами поговорю, – посулил он, расталкивая их локтями. – В данный момент надо кое-что обсудить с мистером Джефферсом.

Чрезмерно растолстевший журналист в ярко-зеленом джемпере преградил ему путь:

– Сначала мы должны задать вам несколько вопросов, мистер Финч, – и сунул в лицо Младшему записывающее устройство.

– Нет, не должны, – последовал краткий ответ.

Аппарат щелкнул, репортер приступил к интервью, не обращая внимания на возражения.

– Ну, во-первых, откуда вы? Ходят слухи, что из чужих миров, и, по-моему, вы обязаны открыть свою…

Младший без предупреждения выбил у него из руки аппарат, схватил обеими руками за блестящий свитер и спихнул с тротуара. Услыхав за спиной очередной щелчок камеры, развернулся, вырвал ее из другой вытянутой руки и тоже швырнул на дорогу.

– Я сказал, что хочу поговорить с мистером Джефферсом. Поэтому, если не возражаете, обождите на другой стороне улицы, пока мы не закончим. Беседа конфиденциальная.

– Наши зрители имеют право… – начал кто-то.

– Слушайте! Если вообще желаете получить интервью, обождите вон там!

Угроза по-настоящему их припугнула. С Джефферсом они общались недолго, встретив главным образом каменное молчание. Если стоило проделывать тяжкий долгий путь по жаре, то исключительно ради интервью с этим самым Финчем. Репортеры медленно, нехотя потащились через улицу, бормоча, что лучше было б улететь с планеты, поймав где-нибудь слух, будто следующим в сектор пожалует Целитель.

– Ты бы потише, – посоветовал Джефферс. – Образ испортишь.

– Не испорчу, даже если постараюсь, – ответил Младший с сокрушенной улыбкой, – точно так же, как вы свой не исправите. Нам навязаны роли, никуда от них не деться. Я герой, вы злодей. В данный момент мое возмутительное поведение воспринимается как личная причуда. Если вы будете себя вести точно так же, это примут за врожденный порок вашей натуры, о чем нынче вечером станет известно всей планете.

Джефферс не ответил, не сводя с него любопытного взгляда.

– Так или иначе, вы, наверно, догадываетесь, зачем я здесь, Билл, – сказал наконец Младший. – Прошу вас, уступите, чтоб здесь вновь воцарился покой и порядок.

Мысли Джефферса были заняты чем-то другим.

– Никак я не пойму тебя, Финч, – пробормотал он, удивленно качая головой. – Просто не понимаю. – По-прежнему тряся головой, повернулся и скрылся в темном магазине.

Младший хотел пойти следом, потом передумал, двинулся назад к офису Хебера, игнорируя ожидавших репортеров. На полпути его остановил знакомый голос, окликнувший с улицы:

– Бендрет Финч!

Это был Рмрл, махавший рукой из кабины новенького сверкающего флитера-аэробуса. Аэробус остановился у тротуара, из него вышел Рмрл с каким-то землянином.

– Мистер Финч? – спросил землянин, протягивая руку. – Я – представитель столичного поставщика флитеров. Вчера вечером мы получили анонимный чек, полностью оплачивающий стоимость аэробуса и его доставки вам в Данцер.

– Анонимных чеков не бывает, – заметил Младший, оценивая размеры аэробуса. Легко поместятся тридцать – тридцать пять ванеков.

– Ну, чек, конечно, не совсем анонимный, однако даритель желает сохранить инкогнито. Впрочем, могу вам сказать, – сообщил он конфиденциальным тоном, – что это один из самых влиятельных на планете торговцев.

Хебер, не упускавший почти ничего из происходящего на улице, вышел из конторы, услышав последние фразы.

– Вы хотите сказать, аэробус предоставляется даром? Совсем? Без всяких условий?

Торговец флитерами кивнул:

– Возможно, у дарителя имеются собственные соображения, но он не выдвигает никаких условий.

Хебер хлопнул Младшего по спине:

– Смотрите! Я вам говорил, что паблисити пойдет на пользу!

– Не стану спорить, – сказал Младший и обратился к столичному гостю: – Что можно сказать? Принимаю… и благодарю дарителя, кем бы он ни был.

– Только распишитесь в квитанции, и он ваш. Младший расписался и повернулся к Рмрлу:

– Летим прямо сейчас.

Ванек уже почти успел сесть в кабину.

Вэнс Пек не сильно обрадовался новой встрече с Младшим, хоть тот и привез полный аэробус клиентов с синевато-серой кожей. Но когда он пообещал ему новое транспортное средство взамен сгоревшего грузовика, стал немного сговорчивее. Даже осмелился предложить Младшему жалованье.

– Ну, – промямлил торговец, – доходы-то стали расти с тех пор, как вы начали привозить этих самых ванеков, так что, по-моему, справедливо вам что-то платить. Скажем, десять джебинозских кредиток в месяц, годится?

Младший пожал плечами:

– Годится. Я стою вдвое дороже, но вы мне предоставляете комнату и питание. Предпочел бы, конечно, валюту потверже джебинозских кредиток, скажем толивианские аги, да в вашей глухомани их не водится. Значит, договорились. Будем считать, что сегодня мой первый оплачиваемый рабочий день. Согласны?

Пек разинул рот.

– Что вас так удивляет? Думали, я откажусь?

– Если честно, то да. Всегда считал вас благодетелем, не интересующимся деньгами.

– А я никогда не считал себя благодетелем, мистер Пек. И всегда искренне интересовался деньгами. В нашей семье говорится: позорно получать что-нибудь ни за что. Если я буду совершать рейсы бесплатно, вы примете это за нечто само собой разумеющееся. А мне этого не хочется. – Он насмешливо смотрел на своего нового работодателя. – Хорошо, что сами предложили, – избавили меня от необходимости требовать.

– Вы хотели поговорить со мной?

– Да, сэр.

– Ну, садитесь.

– Спасибо, сэр.

– В чем дело?

– У вас, как я понял, проблема в Данцере, сэр.

– Ничего подобного. У меня нет проблем ни в Данцере, ни в каком другом месте.

– Как скажете, сэр. Впрочем, я мог бы уладить ее в полной тайне.

– Извините. У меня нет проблем, достойных упоминания. А если бы были, я, безусловно, способен уладить их самостоятельно. Всего хорошего.

– Как вам будет угодно, сэр. На всякий случай вот мой номер. Я могу решить проблему, не оставив никаких свидетельств ее решения. Запомните: никаких свидетельств.

Солнце заходило. Завершив дневной рейс, Младший сидел в офисе Марвина Хебера, упиваясь вечерним ветерком из открытых дверей, осушавшим вспотевшее лицо.

– Помнишь, я недавно спрашивал насчет терморегулятора? – спросил он.

Они с Хебером крепко подружились после случая с сожженным грузовиком. Старший мужчина кивнул.

– Вот и думаю. У него есть свои преимущества – кругом, прохладно и прочее, – но, если бы в этой маленькой конторке была вентиляция, не сидел бы я на ветерке, не слышал бы абсолютно даром чудесные свежие запахи.

Младший чувствовал приятную расслабленность и полное примирение с самим собой.

– Знаешь, что поистине удивительно, – рассуждал он, указывая на сверкавшие звезды. – У нас там имеется все, от профессиональной телепатии до генной инженерии, огромные массы людей не имеют ни малейшего представления о существовании таких городишек, как Данцер. А кругом столько данцеров, где народ пользуется устаревшей технологией и больше ничего не имеет. Кажется, я очень рад, что приехал сюда.

В дверной косяк постучали, и на пороге в меркнувшем свете вырисовался силуэт молодого человека с кейсом.

– Мне сказали, здесь можно найти мистера Финча.

– Это я.

Мужчина вошел, представился:

– Карл Тейес. Если позволите, хотелось бы минуточку с вами поговорить.

– Надеюсь, вы. не очередной репортер.

– Вовсе нет. Я представляю многих столичных законодателей.

Хебер ногой подтолкнул стул к новому гостю:

– Садитесь.

– Спасибо. – Тейес уселся, положил кейс на колени, открыл. – За несколько последних недель вы, мистер Финч, стали довольно заметной фигурой. Успели привлечь на всей планете больше внимания к проблеме ванеков, чем весь законодательный корпус в прошедшие годы. Однако борьба далеко не закончена. Принятие Закона о равноправии ванеков еще не гарантировано. Если честно сказать, поддержка тает.

– Какое это имеет ко мне отношение?

– Вот какое. Нам хотелось бы, чтобы вы обратились к некоторым влиятельным группировкам в столице и убедили их поддержать билль.

– Меня это не интересует, – равнодушно ответил Младший.

– Но вы обязаны!

– Я никому ничем не обязан! – воинственно заявил Младший, поднявшись со стула. – То, что я здесь делаю, полностью противоположно каждому слову того самого билля! Разве не видите? Если я одержу здесь победу, она послужит доказательством, что ваш Закон о равноправии ванеков столь же лицемерен, как его сочинители.

Хебер с любопытством слушал. Он вдруг увидел Финча-младшего с другой стороны, получив ответы на несколько мучивших его вопросов.

Тейес гадал, что сказать, когда в офис ворвался Билл Джефферс, который взмахнул двумя папками высоко над своей головой и с размаху швырнул их на письменный стол.

– Черт побери, Финч! – взревел он. – Сдаюсь! Только что просмотрел свои книги, ни дня больше не выдержу. Отступаюсь. Верни мне ванеков!

– Будете их кормить в зале вместе со всеми прочими? – спросил Младший, тщетно стараясь скрыть ликование.

– Пускай хоть головой вниз со стропил висят и едят, мне плевать! Только пускай вернутся.

– Завтра же будут у вас. – Младший протянул руку. – Надеюсь, без обид?

Джефферс ответил крепким рукопожатием.

– Конечно. Для обид не вижу причины. Будь ты парнем другого сорта, я бы лучше закрыл заведение, чем отступился. Но с тобой, Финч… Не знаю, в чем дело, только мне почему-то не стыдно тебе проиграть.