Текст книги "Целитель"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Вебст вышел, Дейлт переключил внимание на больную.

– Жалко, правда? – заметил Пард.

Он не ответил, пристально глядя на девушку, некогда наверняка привлекательную. Теперь лицо, видимо, навсегда сморщено, искажено страхом, как у загнанной в угол добычи, глаза то крепко жмурятся, то широко таращатся, бегая по сторонам. Руки с переплетенными пальцами с побелевшими от напряжения костяшками обхватывают колени, прижимая к груди.

– Кажется, случай весьма интересный, – признал, наконец, Стивен.

– Безусловно. Мне вдобавок не менее интересно, что на уме у доктора Вебста. Он явно тянет время, оставив нас здесь.

– Может, хочет, чтобы мы работали у него в отделении?

– Ничего подобного. Ему отлично известно, что в этой области у нас нет ни малейшего опыта.

– Привет, Салли, – поздоровался Дейлт.

Никакой реакции.

– Салли, ты меня слышишь?

Никакой реакции.

Он махнул рукой у девушки перед глазами.

Никакой реакции.

Без предупреждения громко хлопнул в ладоши у левого уха.

Никакой реакции.

Взял за плечи, осторожно, но крепко встряхнул.

Никакой реакции.

Она даже не шевельнулась, лишний раз не сморгнула, не издала ни звука, выражение лица нисколько не изменилось.

Дейлт поднялся на ноги и, оглянувшись, увидел в дверях доктора Вебста, пристально смотревшего на него.

– Произошло что-нибудь неприятное, доктор? – Он без особого успеха постарался изобразить на лице деловитое любопытство.

– Не думаю, – медленно вымолвил Вебст. – Фактически, может быть, даже очень приятное. Мне только надо еше немного посмотреть. – Вид у него был озадаченный. – Если не возражаете, зайдите сейчас в отдел кадров, разберитесь с анкетами, пока я тут кое-что выясню. Знаю, о чем вы думаете. Хотя на самом деле ММК организован гораздо лучше. Нынче утром у нас тут произошло несколько необъяснимых событий, о которых я вам потом расскажу. В данный момент очень занят.

Дейлт не имел никакого желания разговаривать с кадровиками и импульсивно спросил:

– А где Эллен?

Вебст мигом просветлел.

– Доктор Леттр? В соседнем корпусе.

Он повел гостя к выходу, указав на красное здание в другом конце сада, метрах в двадцати.

– Ее кабинет прямо за дальней дверью. Она наверняка вам охотно покажет свое отделение, потом я вас там отыщу.

Доктор коснулся ладонью пластинки, и внутренняя дверь пришла в движение.

– Неплохая система охраны, – признал Пард, когда они шагали между бродившими амбулаторными пациентами. – Все домофоны, дверные замки реагируют на отпечаток ладони имеющих допуск людей. Пациенты же остаются на месте.

– Если, конечно, кто-то не взбесится и не дотумкает, что кратчайший путь к свободе – отхватить руку с допуском и, вальсируя, выйти из комплекса.

– Не всегда понимаю твой юмор. Однако займемся более насущным вопросом.

– Например?

– Например, насчет доктора Вебста. Сначала соврал, будто ведет нас осматривать психиатрическое отделение, потом явно постарался от нас отделаться, выдумав неуклюжий предлог. Очень хотелось бы знать, что он задумал.

– Может, просто по характеру неорганизованный и бестолковый.

– Все, что угодно, только не это, Стив, уверяю тебя. Он явно чем-то встревожен, причем проблема связана с нами.

– Обещал позже все объяснить.

– Правильно. Будем надеяться, что сдержит обещание.

Дверь, на которую указал доктор Вебст, легко подалась под толчком, за спиной на замок не закрылась, из чего Дейлт заключил, что в этой части здания нет никаких пациентов. На двери слева висела латунная табличка с надписью: «Доктор Эллен Г. Леттр». Он постучал.

– Войдите, – пригласил знакомый голос.

Эл в серой спецовке выглядела почти так же прекрасно, как в облегающем костюме на корабле.

– Когда кончится эта диктовка? – спросила она, не оглядываясь. – Уже почти десять минут.

– Наверняка скоро кончится, – сказал Дейлт.

Эл резко вздернула голову и одарила его улыбкой, которой он, по его убеждению, не заслуживал после холодного обращения с ней прошлым вечером.

– Как вы тут очутились? – радостно спросила она.

– Доктор Вебст показал мне дорогу.

– Вы с ним знакомы?

– С сегодняшнего утра.

– Вот как? А я думала, вы будете работать в микробиологическом отделении…

Он махнул рукой:

– История долгая, я в ней сам еще не до конца разобрался, но, так или иначе, явился сюда, помня ваше обещание показать мне при случае свое отделение. Ну, как же?

– Хорошо. Я все равно собиралась сделать перерыв.

Эл неторопливо повела его по своему крылу здания, где с помощью разнообразных поведенческих принципов проводилась реабилитация шизофреников, хорошо поддающихся медикаментозному лечению.

Когда вернулись в ее кабинет, в желудке у Дейлта опять заурчало.

– Разрешите пригласить вас перекусить?

– Вы серьезно отважились на подобный поступок? – уточнила она, глядя в сторону.

– Ладно, – рассмеялся он, – поделом мне. Ну, что скажете? Надо ж вам где-то поесть.

– С удовольствием разрешаю меня накормить, – улыбнулась она, – но сначала мне кое-что надо сделать, раз я сейчас потратила на «перерыв» гораздо больше часа.

Эл на минуту задумалась.

– На площади есть одно заведение…

– Неужели у вас в самом деле имеется городская площадь? – воскликнул Дейлт.

– Такова традиция на Толиве. Площадь есть почти в каждом городе. Причем представляет собой один из очень редких на нашей планете примеров общественной собственности. Там проводятся публичные дискуссии и… гм… прочие мероприятия.

– Пожалуй, самое подходящее место для ресторана. Должно быть, очень мило.

– Действительно. Давайте там встретимся ровно в тринадцать. Вы осмотрите площадь, возможно, немножко проникнетесь духом Толивы…

Площадь находилась рядом с комплексом ММК. Эл объяснила, как туда пройти, позвонила дежурному, который подвез Дейлта к центральным воротам.

Прохладный ветерок умерял солнечный жар; шагая по тротуару, он смутно узнал улицу, по которой ехал сегодняшним утром, соображая, что его отель стоит прямо за площадью. Пристально вглядывался в прохожих, стараясь уловить модные тенденции, и ничего не обнаружил. Мужчины носят все, что угодно, начиная с коротеньких курток и заканчивая рабочими джемперами, женщины ходят во всевозможных сари, от облегающих до почти обнажающих.

На улице все чаще встречались магазины – Стивен понял, что приближается к плошали. В глаза бросилась вывеска крупными буквами: «Книжная лавка Лина», ниже было приписано почти в четверть мельче – «Для разборчивого смотрителя».

– Полно еще времени до свидания за обедом, – врезался Пард. – Посмотрим, что продается на Толиве. По литературе можно получить хорошее представление об интеллектуальном и культурном уровне.

– Ладно, заглянем.

Об ассортименте можно было догадаться по табличке на двери: «Предупреждаем, что некоторые посетители считают наш товар непристойным – возможно, вы тоже окажетесь в их числе».

В лавке была выставлена колоссальная коллекция снимков, голограмм, телефильмов, видеокассет и прочего, посвященная главным образом сексу. Отделы самые разнообразные: секс между людьми, между людьми и инопланетными животными, между людьми и инопланетными растениями, дальше следовало нечто совсем тошнотворное.

– Я пошел, – заявил Дейлт.

– Обожди минутку. Как раз становится интересно.

– Мне совершенно неинтересно. С меня хватит.

– Бессмертные не должны испытывать брезгливости.

– Ну, пройдет еще пара столетий, прежде чем я смогу переваривать эту дрянь. Вот тебе и культурный уровень Толивы!

Они вновь очутились на улице.

Через полквартала вышли на площадь, фактически круглую, больше похожую на огромный автомобильный трек, окруженный магазинами и маленькими конторами. Внутри круга располагался парк с детскими игровыми площадками, заросший травой и деревьями. В центре парка высилось некое белое сооружение, казавшееся оттуда, где стоял Стивен, каким-нибудь памятником или огромной скульптурой в древнем абстрактном стиле.

Он забрел в магазин одежды, почувствовал искушение кое-что приобрести, потом вспомнил, что на Толиве у него еще кредит не открыт, поэтому удовольствовался наблюдением за другими покупателями.

Чрезмерно растолстевшая женщина встала на примерочную платформу, нажала кнопки с кодами модели, ткани, цвета. Из пола вылезли измерительные сенсоры, послышался писк, извещавший о принятии и выполнении заказа. Заказчица спустилась, села у стены в ожидании изготовленной по ее меркам веши.

Потом Дейлт бесцельно побродил по стоявшей рядом аптеке, пока не услышал, как некий мужчина просит пятьсот миллиграмм земмелара – сильного наркотика, вызывающего галлюцинации.

– Вам точно известно, что это такое? – уточнил аптекарь за стойкой.

Мужчина кивнул:

– Регулярно его принимаю.

Аптекарь со вздохом принял у него кредитку и сделал заказ. На прилавок выскочили пять цилиндрических тюбиков.

– Дело ваше, – сказал он клиенту, который сунул покупку в карман и торопливо вышел.

Взглянув на Дейлта, аптекарь разразился смехом и протянул руку, видя, что тот поворачивается, собираясь уйти.

– Простите, сэр… Судя по выражению вашего лица минуту назад, вы, должно быть, из других миров.

– Что это значит?

– Наверняка подумали, будто стали свидетелем очень рискованной противозаконной сделки.

– А разве не так? Ведь этот препарат предназначен исключительно для безнадежно, смертельно больных.

– Именно, – согласился аптекарь. – Для подавления всех телесных ощущений и стимуляции самых приятных фантазий больного. Когда я приготовлюсь отправиться в последний путь, надеюсь, кому-нибудь хватит ума и жалости мне его впрыснуть.

– Однако покупатель признался, что регулярно его принимает.

– Угу. Пристрастился, наверно. По-моему, недавно в городе, никогда его раньше не видел.

– Да это же запрещенный наркотик!

– Поэтому я и понял, что вы из других миров. Видите ли, на Толиве не существует запрещенных наркотиков.

– Быть такого не может!

– Уверяю вас, сэр. Желаете что-нибудь заказать?

– Нет, – отказался Дейлт, медленно повернулся и пошел прочь. – Ничего, спасибо.

– К этой планете надо немножко привыкнуть, – заметил он Парду, переходя дорогу по направлению к парку и сев на траву под местным хвойным деревом.

– Да. Здесь явно не признают обычных табу, которые человечество унесло с собой с Земли в период раскола миров.

– Кажется, кое-какие из этих табу мне вполне симпатичны. В книжной лавке товар положительно омерзительный. Сплошная деградация. А свободная возможность пристраститься к наркотику, располагая парой кредиток, определенно преступна.

– Но ты должен признать, что народ тут довольно приличный и цивилизованный, несмотря на отказ от нескольких традиционных для человеческой культуры запретов. Согласись.

– Ну ладно, соглашусь.

Дейлт взглянул в другой конец парка, заметив, что у белого монумента собралась небольшая толпа. На темном пятне у вершины сооружения загорелась надпись, не читаемая на таком расстоянии. На глазах у него из платформы поднялся цилиндр, оттуда выдвинулся некий жесткий придаток на одном шарнире с прикрепленным к концу предметом, похожим на плеть. На платформу втащили молодого человека без рубашки. Поднялась какая-то возня, после чего стало видно, что юношу за руки привязали к столбу.

А потом однорукая машина принялась хлестать его по обнаженной спине.

VII

– Выпейте, и давайте поговорим, – предложила Эл.

– Да говорить особенно не о чем, – коротко отрезал Дейлт. – Я немедленно покидаю планету на первом же корабле.

Они молча выпивали под звон посуды и гул голосов в переполненном ресторане. Мысли Стивена упорно возвращались к невероятной сцене в парке. Он вспоминал, как сам неудержимо шагал по траве ближе, ближе, надеясь по каким-нибудь признакам убедиться, что тут просто разыгрывается представление. Но страдальческий крик наказуемого и вздувшиеся на спине рубпы не оставляли сомнений. Никто в парке, кажется, не обращал особого внимания на происходящее. Некоторые останавливались, поглядывали на горевшее вверху табло и лениво шли дальше.

Он тоже посмотрел на табличку:

«А. НЕЛЬСО

Обвиняется в угоне частного наземного автомобиля 9–6.

Приговор вынесен 9-20. Апелляция отклонена.

Приговорен к публичному наказанию силой 0,6 единицы Гомлера, которое будет приведено в исполнение 9-24».

Порка завершилась, табло погасло. Осужденного отвязали, помогли сойти с платформы. Дейлт пытался угадать, от боли или от унижения выступили слезы на глазах юноши, когда на платформу поднялась молодая женщина лет тридцати, с каштановыми волосами. На ней была какая-то шлейка, прикрывавшая живот и груди, оставляя спину голой. Ее в свою очередь привязали к столбу, снова вспыхнула надпись:

«Г.Т. ХЭММЕТ

Обвиняется в краже миниатюрной видеокамеры в универмаге 9–8.

Приговор вынесен 9-22. Апелляция отклонена.

Приговорена к публичному наказанию силой единицы Гомлера, которое будет приведено в исполнение 9-24».

Цилиндр поднялся, выдвинул руку, поднял, женщина зажмурилась, закусила нижнюю губу… Дейлт круто развернулся и побрел прочь.

– Варварство! – воскликнул Пард, когда они перешли через улицу, вернувшись к магазинным витринам.

– Что? А как насчет брезгливости?

– Выставленные для желающих голограммы с изображением половых извращений – одно, а публичная порка – совсем другое. Как предположительно цивилизованный народ допускает подобные зверства из каменного века?

– Не знаю и знать не желаю. Толива только что лишилась перспективного гражданина.

В глаза вдруг бросилось знакомое лицо. Это была Эл.

– Привет! – воскликнула она, запыхавшись. – Извините за опоздание.

– Я даже не обратил внимания, – холодно ответил он. – Слишком увлекся атавистическим зрелищем в парке.

Она схватила его за руку:

– Пошли поедим.

– Уверяю вас, я не голоден.

– Ну, по крайней мере, выпьем и побеседуем.

Эл потащила его за собой.

– Давай, Стив. Интересно послушать, как она оправдает публичную порку.

Заметив у себя за спиной ресторанную вывеску, он пожал плечами и направился к входным дверям.

– Не туда, – остановила его спутница. – Этих на прошлой неделе лишили лицензии. Пойдем в «Лог», всего четверть квартала.

Она не пыталась завязать разговор по пути к ресторану. Дейлт позволил себе лишь однажды бросить взгляд в сторону парка. Оба не произнесли ни слова, пока не уселись за выпивкой. Скромную обстановку и тусклое освещение «Лог» компенсировал экстравагантным использованием настоящих живых официантов.

Только когда официант принес ему вторую порцию спиртного, Стивен, наконец, нарушил молчание.

– Вы хотели, чтобы я увидел порку, не так ли? – спросил он, глядя ей прямо в глаза. – Именно это имели в виду, говоря о «духе Толивы»? Что ж, я его сполна почувствовал, сыт по горло!

Эл со сводившей с ума терпеливой медлительностью потягивала напиток, а потом уточнила:

– И что такого возмутительного вы увидели?

– Порку! – Дейлт брызнул слюной. – Публичную порку! Подобные веши были запрещены на Земле задолго до того, как мы ее покинули!

– Вы предпочитаете тайнуюпорку? – На ее губах мелькнула тень улыбки.

– Предпочитаю, чтобы никто никого не порол, и никак не могу оценить ваше чувство юмора. Я видел лицо женщины, полное боли…

– Кажется, вас особенно беспокоит, что к позорному столбу выставляют сегодня не только мужчин, но и женщин.

– Может быть, я просто старомоден, но не люблю смотреть, как бьют женщину.

Эл взглянула на него через край бокала:

– В вас много старомодного… Не замечаете, что в минуты волнения начинаете говорить архаическим языком?.. – Она вдруг резко оборвала фразу. – Ну, об этом в другой раз побеседуем. В данный момент мне хотелось бы разобраться в вашем уважительном отношении к женщинам.

– Прошу вас…

Она продолжала, не обращая внимания:

– Признайте меня не менее зрелой, ответственной и сознательной, чем любой мужчина в округе, и согласитесь, что если я совершу преступление, то сделаю это с полным пониманием дела. В противном случае вы нанесете мне личное оскорбление.

– Хорошо. Не будем отвлекаться на старые споры. Речь идет о телесном наказании в публичном месте.

– Разве порка представляла собой развлечение? – не унималась Эл. – Вокруг толпились позабавленные зеваки?

– На оба вопроса ответ отрицательный. Только не надо разыгрывать передо мной Сократа.

– Плеть глубоко вспорола кожу? – настойчиво допрашивала она. – Секла до крови? Преступники кричали от боли?

– Перестаньте! Не кричали, не истекали кровью, но им, разумеется, было больно.

– Почему их приговорили к наказанию?

Дейлт долго смотрел в ее невозмутимое лицо.

– Почему выприговорили меня к наказанию таким зрелищем?

– Потому что у меня возникло ощущение, что вы очень нужны ММК. Не хочется, чтобы тихонько удрали, прочитав контракт.

– Контракт с ММК? Я читал, не увидел ничего такого…

– Нет. Контракт с Толивой.

– Не понял. – Он быстро тряхнул головой.

– Я и не думала, что поймете. То есть, – поспешно вставила она, – поскольку доктор Вебст нынче утром был чем-то сильно озабочен, легко догадаться, что ом так и не дал вам экземпляра контракта и ничего не растолковал.

– Тут вы правы. Не имею ни малейшего представления, о чем идет речь.

– Ладно. Тогда я на себя возьму труд кратенько обрисовать, чего вам надо ждать от Толивы и чего она от вас будет ждать. Контракт звучит довольно холодно и устрашающе, если не знать историю планеты и не понять логику некоторых статей.

– По-моему, не стоит трудиться.

– Нет, стоит. Вы уже интересуетесь, хоть и не признаетесь.

Дейлт, сдаваясь, вздохнул:

– Признаюсь. Хотя, что бы вы ни говорили, это не придаст привлекательности публичной порке.

– Просто сидите и слушайте.

Эл допила свой бокал, заказав жестом новый.

– Подобно почти всем планетам, входящим в Федерацию, Толива была некогда отколовшимся миром. На ней обосновалась весьма многочисленная компания анархистов, одной из первых отколовшаяся от Земли, задумав основать колонию. Они нисколько не напоминали ни стереотипный образ бородатого бомбометателя из старой истории Земли, ни современных брунинов. Просто утверждали, что ни один человек не имеет права на единоличную власть. Скажете, не благородная мысль?

Он неопределенно, уклончиво пожал плечами.

– Хорошо. Но вместе с большинством анархистов того времени наши предки выступали против властных институтов. Что привело со временем к некоторым серьезным проблемам. Они вообще отрицали любое правительство: никакой полиции, судов, тюрем, общественных работ… Все это должно обеспечивать частное предпринимательство. Сменились два поколения, пока дело наладилось, и неплохо на первых порах. Потом частные полицейские отряды отбились от рук, объединились, овладели городом, попытались создать нечто вроде неофеодального государства. Пришлось набрать другую полицию, пойти в наступление, выбить узурпаторов, пролив море крови и учинив немалые разрушения.

Официант принес новый бокал, и она прервалась на минуту, заказав для обоих овощные блюда. Потом продолжила рассказ:

– Аналогичные повороты событий повторялись все чаще, и тогда мы – я имею в виду наших предков – решили, что с варварами в своей среде надо как-нибудь договариваться. После долгих споров в конце концов согласились создать самый необходимый минимум общественных институтов: полицейский, судебный, исправительный, административный.

– А законодательный?

– Нет. Они отказались предоставлять завидные посты любителям издавать законы для контроля над другими. Сама идея законотворчества была, на их взгляд, а с моей точки зрения, по сей день остается сомнительной. Я имею в виду, разве нормальным порядочным людям захочется посвятить свою жизнь составлению планов и правил, которые будут указывать, как жить остальным? Вот в чем их главный порок.

– Дело не столько в желании управлять, – возразил Дейлт. – Многим просто хочется быть в центре событий, принимать серьезные решения.

– Эти решения и означают власть. Они думают, будто лучше вас знают, как вам надо жить. Один древний землянин отлично сказал: «В каждом поколении есть люди, желающие справедливо править, но имеют в виду – править. Обещают стать добрыми господами, но имеют в виду – господами». Его звали Дэниел Вебстер.

– Никогда про такого не слышал. Но скажите, как же у вас работает суд в отсутствие законов?

– О, закон есть – нет только законодателей. Минимально необходимый кодекс сформулирован и изложен в контракте. Местная полиция выявляет нарушителей контракта, местные судьи определяют степень нарушения, представители исправительных органов приводят в исполнение приговор, который заключается либо в публичной порке, либо в тюремном заключении.

– Как? – насмешливо воскликнул Дейлт. – У вас не практикуется публичная казнь?

Эл не улыбнулась.

– Мы не убиваем людей – иногда впоследствии выясняется, что они невиновны.

– Но порете кнутом! Человек может умереть у столба!

– Собственно говоря, этот столб представляет собой очень сложный физиологический монитор, оценивающий физическую боль в единицах Гомлера. Судья постановляет, сколько единиц Гомлера следует применить, аппарат устанавливается на уровень, назначенный преступнику у столба. При любом угрожающем признаке наказание мгновенно прекращается.

Они замолчали – официант подал овощи.

– После чего преступника, как я догадываюсь, отправляют в тюрьму, – заключил Дейлт, с наслаждением впившись зубами в помидор в виде гриба. Очень вкусно.

– Нет. После подобного потрясения считается, что он отбыл наказание. В тюрьму отправляются только преступники, совершающие насильственные преступления.

Он изумился.

– Позвольте уточнить. Мелкие преступники подвергаются публичному наказанию, а насильников всего-навсего запирают в тюрьму? Забавный парадокс.

– Вовсе нет. Неужели лучше бросить юношу вроде нынешнего угонщика в одну камеру с вооруженными грабителями, убийцами, шантажистами, похищающими людей? Зачем сводить простого воришку с варварами, которые научат его совершать более крупные и удачные преступления? Мы решили разорвать старый порочный круг. Предпочитаем на несколько минут подвергнуть нарушителя легкой физической боли и тяжелому публичному унижению, а потом отпустить. Он вновь становится хозяином собственной жизни, ничего не лишившись. Наша система реально работает. Уровень преступности у нас фантастически низок по сравнению с другими планетами. Не из страха перед наказанием, а благодаря разбитой цепочке «преступление—тюрьма—преступление—тюрьма». Здесь почти нет рецидивистов!

– А насильников у вас просто сажают в тюрьму?

– Верно, однако не позволяют общаться друг с другом. На протяжении всей истории человечества тюрьма была настоящим отстойником криминальной субкультуры, так что мы решили прикрыть эту выгребную яму. Реабилитацией не занимаемся, это дело индивидуальное. Тюрьма на Толиве служит для изоляции злостных преступников от мирных граждан и для их наказания в виде временного или постоянного лишения свободы. У них есть выбор – либо одиночное заключение, либо блокировка сознания и работа на ферме.

Дейлт вытаращил глаза:

– На ферме? Настоящее средневековье!

– Лучше превратить преступника в маленького общественно приемлемого робота, как делается на некоторых других, более «просвещенных» планетах? Мы не верим в нравственное перевоспитание человека вопреки его воле. Если он предпочитает блокировку сознания, чтобы быстрее шло субъективное время, это его право.

– Но работа на ферме…

– Он как-то должен зарабатывать себе на жизнь. Заключенный практически лишен возможности самостоятельно действовать, поэтому накладные расходы ферм невелики. Он выполняет простые сельскохозяйственные работы, с которыми машина эффективней бы справилась, но это в определенной мере покрывает расходы на его содержание и одежду. Раз в год блокировка снимается, чтобы осужденный принял решение возобновить ее или избрать одиночное заключение. Как правило, к тому времени его физическое состояние становится гораздо лучше прежнего. Впрочем, он понимает, что часть жизни пропала… и не скоро об этом забудет. Можно, конечно, вообще не требовать блокировки и передать дело в суд, но тогда преступник будет сидеть в одиночке, подальше от остальных.

– Довольно жестоко, – пробормотал Дейлт, медленно покачав головой.

Эл пожала плечами:

– Преступники жестокие люди. Получают желаемое с помощью физической силы, угроз, а мы на Толиве этого не любим. Требуем отказа от любого физического принуждения. Мы абсолютно свободны, поэтому полностью отвечаем за свои действия и требуем от каждого признать за собой такую же ответственность. Это и есть контракт.

– С кем же он заключается?

– С чем, – подсказал Пард.

– Молчи!

– С Толивой, – ответила Эл.

– То есть с толивианским правительством?

– Нет. С самой планетой. Мы объявили ее юридическим лицом, как много веков назад делали корпорации.

– Почему именно с планетой?

– Для надежности. Коротко говоря: по достижении двадцатилетнего возраста каждый человек, находящийся в здравом уме, обязан в течение шести месяцев подписать контракт. Возраст условный – можно сделать это и раньше. То же самое предлагается всем прибывающим на планету. Контракт закрепляет за подписавшим право преследовать свои цели без вмешательства со стороны правительства и отдельных людей. В обмен на сумму налога, не превышающую пяти процентов его годового дохода, это право обеспечивают соответствующие агентства – полиция, суд и так далее. Если подписавший применит к кому-либо физическую силу или угрозу, то подвергнется общепринятому наказанию, о чем мы уже говорили. Будущим поколениям запрещено вносить в контракт изменения. Таким образом мы охраняем права человека от дураков, доброхотов и жаждущих власти болванов, которые губят любое свободное общество, которое когда-либо в истории человечества осмеливалось поднять голову.

Дейлт помолчал.

– Звучит очень красиво и благородно, и все-таки вы свободно торгуете опасными наркотиками наподобие земмелара и открываете магазины, полные омерзительной жуткой похабщины, какой я никогда в жизни не видел.

– Торгуем потому, что есть желающие купить, – ответила Эл, опять передернув плечами. – Если человек, подписавший контракт, хочет отравить свой организм наркотиками, чтоб погрузиться в искусственную нирвану, это его личное дело. Лекарства продаются по рыночным ценам, так что ему не приходится воровать для удовлетворения своей привычки. Либо он преодолеет пристрастие, либо пройдет лечение, либо умрет от передозировки. Что касается похабщины, вы на нее, наверно, наткнулись у Лина – нашего местного поставщика порнографии. На сей счет могу сказать одно: я бы не стала советовать людям, чем им забавляться… А в другие книжные лавки не заглянули? В большом магазине на площади только классика, от «Республики» до «Нет предательству» и «Хроник Ригрода», от Аристотеля до Гюго, Хайнлайна и Борджея. Лавка в проезде Бена Такера специализируется на современной толивианской литературе. Вы туда просто не потрудились зайти.

– Сцена в парке помешала осмотру витрин, – сухо ответил Дейлт.

Минуту оба молча ели, Пард воспользовался возможностью:

– Что думаешь?

– Думаю, что не знаю, что думать.

– Ну-ка, расспроси пока про тот самый налог.

– Неплохая идея!

Стивен проглотил кусок и прокашлялся.

– А как вы оправдываете налог в добровольном обществе?

– Это прописано в контракте. Потолок в пять процентов установлен потому, что если правительство потратит значительно больше, то выйдет в своей деятельности далеко за рамки необходимого.

– Но если у вас нет правительства, достойного упоминания, как оно может даже такую сумму потратить?

– Главным образом на платежи Федерации. У нас нет армии – приходится полагаться на Федеральный патруль для защиты от внешней угрозы. Остальные затраты идут на полицию, суд и прочее. Кстати, мы никогда и не тратили все пять процентов.

– Значит, общество не совсем добровольное, – заключил Дейлт.

– Самое главное, что контракт подписывается добровольно. – Она вытерла губы салфеткой. – А теперь мне надо бежать. Доедайте, отдыхайте, думайте о нашей беседе. Если решите остаться, Вебст, наверно, ждет вас в комплексе. И не беспокойтесь о счете… сегодня я плачу.

Она наклонилась, скользнула губами по его щеке и исчезла, прежде чем он успел слово вымолвить.

– Впечатляющий уход, – с восхищением оценил Пард.

– Впечатляющая женщина, – поправил Стивен, вернувшись к еде.

– По-прежнему готов драпать отсюда на первом челноке?

– Не знаю. Все вроде складно складывается каким-то бредовым логическим образом.

– Ничего нет бредового. Главный принцип заключается в том, что люди поступают ответственно, если возложить на них ответственность за свои действия. По-моему, довольно интересно. Мне бы хотелось пожить здесь какое-то время, и ты согласишься, если не пожелаешь опять вступить в яростный спор насчет нашего партнерства.

– Хорошо. Остаемся.

– Без спора?

– Без всякого. Хочу получше – поближе – познакомиться с Эл.

– Рад слышать.

– Забавно… чем больше я с ней общаюсь, тем меньше она напоминает мне Джин.

– Потому что на самом деле между ними нет ничего общего. Эллен Леттр гораздо взрослее, гораздо умнее. Собственно говоря, одно из самых удивительных явлений на этой удивительной планете.

Дейлт не ответил, очищая тарелку, но молча согласился.

На выходе на глаза попалась золоченая печать на двери. Надпись гласила: «„Нок и компания, инкорпорейтед“ присваивает помещениям, кухне и качеству продуктов степень I класса». Ниже стояла дата последней инспекционной проверки.

– Видимо, толивианский эквивалент Министерства здравоохранения, – решил Пард. – Хотя этот самый «Нок», скорей всего, частная фирма, работающая на договорной основе. Как ты думаешь…

Он прервался – перед рестораном с визгом затормозил наземный автомобиль, из которого выскочил доктор Вебст, с облегчением заметивший Дейлта.

– Хорошо, что я вас нашел, – выдохнул он, бросаясь навстречу. – Встретил в комплексе доктора Леттр, спросил, когда вы вернетесь, а она говорит, не уверена, захотите ли вообще вернуться.

– Может быть, не захочу.

– Ох, послушайте, я не знаю, в чем дело, но вы должны сейчас же поехать со мной в комплекс!

Дейлт застыл на месте.

– Надеюсь, это не приказание?

– Нет, конечно. Я просто узнал о вас кое-что потрясающее и, возможно, имеющее колоссальное медицинское значение! Дважды перепроверил…

– О чем идет речь? – переспросил он, вдруг насторожившись.

Вебст схватил его за руку и потащил к машине.

– Понимаю, что путано выражаюсь, но все объясню на месте. – Он остановился на полушаге. – Или, может быть, вы мне все объясните.

– Я? – с искренним изумлением переспросил Стивен.

– Да. Просто расскажете, кто или что вы такое, мистер Дейлт.