Текст книги "Звездный путь (сборник). Том 4"
Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт
Соавторы: Ли Дуглас Брэкетт,Джеймс Бенджамин Блиш,Бертрам Чандлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
– Он страдает, – сказала она.
– Он лжет.
– Он страдает. Я это вижу.
– Что, если мы доставим его к врачу, Млисс? – сказал мужчина. – Что, если мы это сделаем, а он ускользнет? Этот агент Бюро, знаете ли, продувная бестия.
Молчание.
– Нет другого выхода, – сказал мужчина. – Фанни Мей направила его сюда, и мы должны его уничтожить.
– Ты сводишь меня с ума! – закричала она.
– Он не будет страдать, – успокаивающе сказал мужчина.
Молчание.
– Я не понимаю тебя, – сказал мужчина.
– Не будет?
– Разве я тебе этого не говорил?
– Я пойду, – сказала она. – Я не хочу знать, что с ним произойдет. Ты никогда мне об этом не расскажешь, Чео? Ты меня слышишь?
– Да, моя дорогая, я слышал тебя.
– Он меня разрежет на мелкие кусочки, – сказал Мак-Кей. – И я все время буду визжать от боли.
– Заставь его замолчать, Чео! – истерически закричала она.
– Пойдем, дорогая, – сказал мужчина. Он положил руку на ее плечо. – Теперь пойдем.
– Эбнис! – в отчаянии простонал Мак-Кей. – Он причинит мне ужасную боль! Он будет меня истязать. Вы знаете это?
Она задрожала, когда мужчина повел ее прочь.
– Пожалуйста… пожалуйста… – умоляюще повторяла она. Звук ее рыданий затерялся в темноте.
– Фурунео! – подумал Мак-Кей. – Не мешкайте же! Заставьте калебана перенести меня! Я хочу убраться отсюда! Сейчас же!
Он со всей силы рванул путы. Сыромятные кожаные ремни растянулись до предела. Колышки же не подались ни на миллиметр.
«Быстрее, калебан! – думал Мак-Кей. – Не допустите моего убийства. Вы же говорили, что чувствуете со мной сродство».
Спустя множество часов, после вопросов, контрвопросов и бесполезных ответов Фурунео доставил сюда своего ассистента, который взял на себя охрану калебана. По просьбе Фурунео калебан открыл проход, и он вышел отдохнуть на лавовый блок. Снаружи было холодно, особенно после жары в шаре калебана. Ветер улегся, как обычно, перед наступлением вечера. Прибой все еще бился о внешние рифы и клокотал у скалы под шаром. Но наступило время, когда только отдельные брызги и клочья пены смачивали поверхность лавового блока.
Фурунео пока еще не выяснил, почему калебан поддерживал внутри шара такую высокую температуру. Он дышал на ладони и мерил шагами лавовый блок взад-вперед. Он смотрел на заходящее солнце; едва оно исчезло за горизонтом, холодный воздух устремился вниз, к морю.
«Я или замерзну, или испекусь, – грустно подумал Фурунео. – Мне нельзя загнуться здесь!»
В этот момент Тулук с помощью тапризиота, обслуживающего Бюро, установил с ним контакт. Фу рун со, который только что собирался перейти на другую сторону лавового блока, чтобы найти защищенное от ветра местечко, почувствовал взрыв в гипофизе. Он опустил поднятую для шага ногу, погрузил ее по щиколотку в лужу и утратил ощущения. Теперь мысль и вызов были для него всем.
– Вызывает Тулук. Я говорю из лаборатории, – сказал его абонент. – Извините за беспокойство.
– Я надеюсь, что вы не заставите меня долго стоять в холодной воде, – сказал Фурунео.
– Ну, здесь для вас еще больше холодной воды. Сообщите дружественному калебану, что он должен доставить Мак-Кея обратно через шесть часов после отправки. С тех пор, как Мак-Кей отдал этот приказ, прошло четыре часа пятьдесят одна минута. Остался один час девять минут. Сверьте ваши часы с моими и установите будильник.
Фурунео возмущенно фыркнул.
– Где он находится?
– Он не знает. Куда отправил его калебан? У вас есть идея, как это узнать?
– Это можно сделать только с помощью связей, – сказал Фурунео.
– Это точно? Что же это за связи?
– Когда я узнаю, вы будете первым, кому я об этом расскажу.
– Я думал, что вы это уже знаете, Фурунео.
– Ну хорошо. А теперь позвольте мне вынуть ногу из воды. Вероятно, она уже основательно промерзла.
– Вы можете точно определить время возвращения Мак-Кея?
– Конечно! Надеюсь, калебан по ошибке не отошлет его домой.
– Как это?
Фурунео рассказал о своем приключении.
– Звучит путано, – сказал Тулук.
– Я рад, что вы хоть настолько поняли меня, – ответил Фурунео. – Я было подумал, что вы не восприняли нашу проблему достаточно серьезно.
– Не каждый впадает в свои собственные заблуждения, – сказал Тулук.
– Вы не хотите закончить и позволить мне вынуть ногу из холодной воды?
– У меня сложилось впечатление, что вы устали, – сказал Тулук. – Отдохните.
– Если смогу. Мне кажется, я не смогу заснуть в шаре калебана, в его передвижном доме. Потому что, когда я проснусь, я буду вполне готов для пиршества каннибалов.
– Ваши люди тоже иногда выражаются в вашем отвратительном стиле, – сказал врайвер. – Но, несмотря ни на что, вы все же должны какое-то время поспать. Мак-Кей может настоять на пунктуальности.
Было темно, но ее мрачные мысли не нуждались в свете. Проклятый Чео! Дурак, садист! Было ошибкой финансировать его хирургическое вмешательство. Почему он не хотел остаться таким, каким был, когда они познакомились? Таким экзотическим, таким волнующим. Но он был все еще полезен. И он первым увидел великолепные возможности ее открытия.
Она вздохнула.
Ее комнаты находились на верхнем кольцевом этаже башни, которую она построила на этой планете, хорошо зная, что ее убежище находилось вне сферы коммуникаций, за исключением связи при посредничестве одного-единственного калебана. Да и тому оставалось прожить уже совсем немного.
Но как попал сюда Мак-Кей? И что же он имел в виду, утверждая, что получил вызов через одного из тапризиотов? Фанни Мей солгала? Существовал еще один калебан, который мог найти это место? «Нет», – сказала она себе. Этот мир был местом, ключ к которому находился только в одном мозгу, в мозгу мадам Млисс Эбнис.
Чтобы сделать это место абсолютно надежным, безболезненная смерть пришельца была вполне оправданна. Существует только одна дверь, и смерть закроет ее. Выжившие, подобные ей самой, и дальше будут жить здесь в счастливом уединении…
Она встала и начала ходить по комнате взад-вперед. Ковер из драпа ласкал ее ноги. Веселая улыбка появилась на лице.
Несмотря на возникшие осложнения, она должна ускорить бичевания. Фанни Мей должна исчезнуть так скоро, как только возможно. Убийства без жертв, к несчастью, не бывает: это был аспект, который она все еще находила неприятным.
Но нужно было поспешить.
Фурунео в полудреме прислонился к внутренней стенке шара калебана, проклиная жару. Посмотрев на свои часы, он увидел, что осталось еще около часа до возвращения Мак-Кея.
Он не знал, сколько прошло времени, когда за гигантским «половником» калебана распахнулась туманная труба прыжковой двери. В отверстии появилась голова и голые плечи Млисс Эбнис.
Фурунео оттолкнулся от стены и помотал головой, чтобы прийти в себя. Дьявольская жара!
– Вы Алихино Фурунео, – сказала Эбнис. – Вы меня знаете?
– Знаю, – Фурунео недоверчиво уставился на нее. – Вы здесь для того, чтобы бичевать этого несчастного калебана? – Он нащупал в своем кармане голографическую камеру и уже хотел приблизиться к прыжковой двери, как поручил ему сделать Мак-Кей.
– Не вынуждайте меня закрывать эту дверь, – сказала она. – Я хочу немного поговорить с вами.
Фурунео помедлил, потом спросил:
– О чем вы хотите со мной поговорить?
– О вашем будущем, – сказала Эбнис.
Фурунео посмотрел ей в глаза. Пустота, царящая в них, оттолкнула его. Эта женщина была одержимой.
– О моем будущем? – переспросил он.
– Будет ли у вас вообще будущее или нет.
– Ваши угрозы не могут на меня повлиять, – сказал Фурунео.
– Чео сказал мне, – продолжала она, – что вы будете полезны для нашего проекта.
Не в силах обосновать свое убеждение, Фурунео понял, что это была ложь. Смешно, как она сама себя выдала. Ее губы дрожали, когда она произносила это имя – Чео.
– Кто такой Чео? – спросил он.
– В настоящий момент это неважно.
– Что это за проект?
– Выживание.
– Великолепно, – сказал он. – Что еще новенького? – Он спросил себя, что она будет делать, когда он достанет камеру и начнет съемку.
– Мак-Кея ко мне послала Фанни Мей? – спросила она. Фурунео видел, что ответ на этот вопрос был для нее очень важен. Мак-Кей, похоже, уже начал действовать.
– Вы видели Мак-Кея? – спросил он.
– Я отказываюсь отвечать на вопросы о Мак-Кее, – ответила она.
«Абсурдный ответ», – подумал Фурунео. Эбнис смотрела на него, поджав губы.
– Вы женаты, Алихино Фурунео? – спросила она. Он наморщил лоб. Вероятно, у нее есть свои соображения. Какова ее цель?
– Моя жена мертва, – сказал он.
– Как печально, – пробормотала она.
– Думаю, я прав, – сердито сказал он. – Нельзя жить только прошлым.
– О, тут вы можете ошибаться, – сказала она.
– На что вы рассчитываете, Эбнис?
– Вам уже шестьдесят семь лет, не так ли?
– Зачем спрашиваете, если знаете?
– Вы еще не стары, – сказала она. – Вы выглядите намного моложе. Я могу поспорить, что вы настоящий мужчина, не чурающийся всех радостей жизни.
Она хочет подкупить его? И что же она может предложить ему? Саму себя? Она была чрезвычайно привлекательной женщиной, однако он находил затруднительным признать это. Ситуация не совпадала с ее поведением.
– Скажите, наконец, чего вы хотите? – грубо спросил Фурунео. Он удивился, что, несмотря на жару, его знобит.
– Фанни Мей, покажи ему, – сказала Эбнис.
Туманная труба прыжковой двери замерцала, закрылась и открылась снова, но Эбнис в ней больше не было. Фурунео с высоты птичьего полета глядел вниз на залитый солнцем тропиков берег моря. В двадцати метрах от песчаной полосы берега на набегающих волнах океана покачивалась моторная яхта. На ахтердеке, лежа на надувном матрасе, грелась на солнце молодая девушка.
Фурунео замер, не в силах шевельнуться. Девушка подняла голову, посмотрела вниз, на поверхность моря, потом снова опустилась на матрас.
Голос Эбнис донесся сверху, очевидно, из другой прыжковой двери прямо над ним, но он не мог отвести взгляда от сцены, которая так сильно врезалась в его память.
– Она вам знакома? – спросила Эбнис.
– Это Мада, – прошептал он.
– Точно.
– О, Бог мой! – снова прошептал он. – Когда вы это засняли? Это… Это наше свадебное путешествие. И я помню еще один день. Два моих друга и я уплыли от яхты, а она не умела хорошо плавать и осталась на борту.
– Итак, вы не сомневаетесь в подлинности этой сцены?
– Нет, – пробормотал он. – Почему вы уже тогда засылали к нам своих шпионов?
– Не было никаких шпионов. Если хотите – эти шпионы мы сами: вы и я. Это происходит сейчас.
– Невозможно! Это происходило почти сорок лет назад!
– Не кричите так, или она вас услышит!
– Но как она может меня услышать! Она мертва…
– Это происходит сейчас, говорю вам! Фанни Мей?
– В личности Фурунео содержится концепция, что «теперь» – относительное понятие, – сказал ка-лебан. – Предметы на сцене истинны.
Фурунео покачал головой.
– Мы можем забрать ее с яхты и перенести вас обоих в такое место, где Бюро никогда в жизни не найдет вас, – произнесла Эбнис. – Что вы на это ответите, Фурунео?
Фурунео вытер слезы со щек. Он чувствовал запах тропических цветов, который смешивался с соленым запахом океана. Но это должна быть демонстрация старой записи.
– Если это происходит сейчас, то почему же она нас до сих пор не увидела? – спросил он.
– По моему приказу Фанни Мей скрыла нас от ее глаз. Но звуки не замаскируешь. Говорите тише.
– Вы лжете! – прошипел он.
Словно в ответ на это, молодая девушка поднялась, подошла к лееру и стала любоваться цветущими фламбоковыми деревьями. Она напевала песенку, хорошо знакомую Фурунео, но теперь уже позабытую им.
– Я думаю, вы наконец поняли, что я не лгу, – сказала Эбкис. – Это наша тайна, Фурунео. Это наше открытие, сделанное с помощью калебана.
– Но… как можно?..
– Если есть подходящие связи, возможно все, даже открыть прошлое. Из всех калебанов осталась только одна Фанни Мей, чтобы связать нас с прошлым. Ни тапризиот, ни Бюро, никто не сможет настигнуть нас там. Мы можем отправиться туда и освободиться от всего.
– Ловкий трюк, – сказал он.
– Вы же сами видите, что это не так. Вы чувствуете запах цветов и моря?
– Но зачем… Чего вы хотите?
– Вашей поддержки в небольшом дельце, Фурунео.
– Каком?
– Мы опасаемся, что кто-то наткнется на нашу тайну, прежде чем мы будем готовы. Ио если здесь будет кто-то, пользующийся доверием Бюро, и передаст им фальшивую информацию…
– Что за фальшивая информация?
– Что тут больше не происходит никаких бичеваний, что Фанни Мей счастлива, что…
– Почему это должен буду сделать именно я?
– Когда Фанни Мей достигнет своего… окончательного исчезновения, мы будем далеко и в безопасном месте. Я, вы и ваша любимая женщина. Это так, Фанни Мей?
– Констатация верна, – ответил калебан.
Фурунео уставился на прыжковую дверь. Мада! Она была там, перед его глазами. Она больше не напевала, а втирала в тело крем против загара. Что-то до боли стеснило грудь Фурунео. Если калебан еще немного приблизит свою прыжковую дверь, он сможет протянутой рукой коснуться Мады. Прошлого!
– Я… где-то там, внизу? – спросил он.
– Да, – ответила Эбнис.
– И я вернусь обратно на яхту?
– Вы сделаете то же, что и раньше.
– И что я там найду?
– Что вашей невесты там нет. Она исчезла.
– Но…
– Вы подумаете, что она утонула или убита в джунглях дикими зверями. Может быть, она пошла поплавать и…
– Она проживет после этого еще тридцать один год, – прошептал Фурунео.
– И у вас будет еще тридцать один год, – сказала Эбнис.
– Я… я буду уже не тот. Она станет…
– Ваша невеста узнает вас.
«В самом деле? – подумал он. – Может быть, да. Да, она его узнает. Может быть, она даже поймет необходимость такого решения». Но он все яснее видел, что она ему не простит этого. Никогда. Ведь это же Мада.
– Благодаря вмешательству наших лучших врачей она не умрет еще тридцать один год, – сказала Эбнис.
Фурунео кивнул, но этот жест предназначался только ему самому.
Она не простила бы ему так же, как не смог бы простить ей молодой человек, вернувшись к пустой яхте. И этот юноша не умер.
«Я сам не смог бы простить, – думал он. – Юноша, которым был я, никогда не смог бы простить все эти потерянные прекрасные годы».
– Если вы опасаетесь, – сказала Эбнис, – что ваше вмешательство в прошлое изменит Вселенную или ход истории, можете не беспокоиться. Этого не произойдет. Вы измените только одну изолированную ситуацию, не более. Новая ситуация займет место старой, а все остальное останется таким, каким было.
– Понимаю.
– Вы согласны на мое предложение? – спросила Эбнис.
– Что?
– Сказать Фанни Мей, чтобы она доставила вашу невесту к вам?
– К чему хлопоты? – сказал он. – Я не могу на это согласиться.
– Вы шутите?
Он обернулся и взглянул на нее. Она говорила из маленькой прыжковой двери у него над головой. В отверстии было видно только ее лицо.
– Я не шучу. Вы мне ничего не предлагали.
– Но это же на самом деле! Все, что я вам сказала – правда!
– Вы наивны, – сказал Фурунео, – если не смогли увидеть разницы между тем, что предлагаете, и тем, что уже было у нас с Мадой. Я сожалею…
Что-то яростно схватило его за горло, и начав душить, оборвало его слова. Он почувствовал, как голова преодолевает сопротивление прыжковой двери. Когда шея оказалась на створе двери, та закрылась. Его тело упало назад, в шар калебана.
– Ты идиотка, Млисс! – с яростью воскликнул Чео. – Ты слабоумная дура! Если бы я своевременно не вернулся!..
– Ты его убил! – задыхаясь, проговорила она, отступая от окровавленной головы, лежащей на полу ее жилой комнаты. – Ты его убил! И именно тогда, когда я уже почти достигла…
– Когда ты уже почти все уничтожила! – буркнул Чео. Он придвинул свое лицо шрамом к ее лицу. – Что теперь его люди будут делать с этим безголовым телом, а?
– Но он уже…
– Он уже был готов вызвать помощников и рассказать им все, что ты успела выболтать!
– Я не потерплю, чтобы ты так со мной говорил!
– Когда моя голова ложится на плаху, я говорю с тобой так, как считаю необходимым!
– Ты заставил его страдать! – жалобно сказала она.
– Он вообще ничего не почувствовал. Не жалей таких как он!
– Как ты можешь так говорить? – она отпрянула от пан спехи.
– Ты все время ревешь. Ты не можешь без сожаления смотреть на других, – прогромыхал он. – Но на самом деле ты поступаешь с ними еще более безжалостно. Ты знаешь, что Фурунео не принял твоего наивного предложения, но оно сильно мучило его. Ты продемонстрировала ему то, что он безвозвратно потерял. Это ты не называешь страданием?
– Послушай, Чео, если ты…
– Он страдал до того мгновения, когда я положил его страданиям конец, – сказал пан спехи. – Ты знаешь это!
– Перестань! – прокричала она. – Я не делала этого! Он не страдал!
– Он страдал, и ты знаешь это! Ты знала это все время.
Она бросилась на Чео, молотя его кулаками по груди.
– Ты лжешь! Ты лжешь!
Он схватил ее за запястья и заставил опуститься на колени. Она склонила голову. Слезы бежали по ее щекам.
– Лжешь, лжешь, лжешь! – рыдала она.
Он сказал ей нежным и успокаивающим тоном:
– Послушай меня, Млисс. Мы не знаем, как долго еще выдержит калебан. Это было разумно. Время у нас ограничено, есть определенный период, в течение которого мы можем использовать прыжковую дверь, и мы должны ее использовать как можно лучше. Ты бессмысленно расточаешь один из этих периодов. Мы не можем допускать таких ошибок, Млисс.
Она опустила глаза.
– Ты знаешь, мне совсем не хочется быть с тобой строгим, Млисс, – продолжал он. – Но мои методы лучше, как ты сама часто мне говорила. Мы должны сохранить нашу безопасность.
Она, не глядя на него, кивнула.
– Теперь перейдем к другому, – сказал он. – Плаути выдумал новую игру.
– Спаси Мак-Кея, – сказала она. – Он может рассказать нам много интересного.
– Нет.
– Чем он может нам повредить? Он может оказаться даже полезен. Я имею в виду, без поддержки Бюро и без других…
– Нет! Да и поздно, наверное. Я уже вызвал паленку… ну, ты понимаешь.
Он отпустил ее запястья.
Эбнис встала. Она тяжело дышала, крылья носа трепетали. Она взглянула сквозь ресницы. Внезапно ее правая нога метнулась вперед и твердым носком туфли ударила Чео по голени.
Он заплясал на месте, схватившись рукой за место ушиба. Несмотря на боль, он улыбнулся.
– Вот видишь, – сказал он, – тебе нравится, когда страдают другие.
В следующий миг она уже бросилась к нему, целуя, бормоча извинения я лаская. Оки больше не говорили о новой игре Плаути.
Когда монитор жизни Фурунео сообщил о его смерти, тапризиоты обыскали окрестности шара калебана. Но обнаружили только самого калебана и двоих людей Фурунео, летевших на ранцевых вертолетах. Рассуждение о действиях, мотивах или долге находились вне сферы тапризиотов. Они сообщали только о факте смерти, месте, где произошла эта смерть и лицах, доступных для контакта. Людей Фурунео можно было подвергнуть любому допросу, но калебан – совсем другое дело. Для того, чтобы обсудить, как благоразумнее поступить в сложившейся ситуации было необходимо совещание на высшем уровне Бюро. Смерть Фурунео произошла при чрезвычайно загадочных обстоятельствах – отсутствие головы, непонятные ответы калебана.
Когда Тулук вошел в конференц-зал – после того, как его грубо разбудили и вызвали в Централь – Гайчел Сайкер ударил хватательным пальцем по столу, что доказывало крайнюю степень его возбуждения и было неуместно при обычном поведении лаклака.
– Мы ничего не должны предпринимать, не посоветовавшись с Мак-Кеем, – сказал Сайкер. – Это очень деликатное дело.
Тулук занял свое место и коротко сказал:
– Вы еще не говорили с Мак-Кеем? Фурунео было приказано, чтобы тот связался с калебаном и отдал тому распоряжение…
Больше он ничего не сказал. Объяснения и данные поступали от всех присутствующих одновременно. Когда Тулук смог продолжить, он спросил:
– Где тело Фурунео?
– Оно уже доставлено в лабораторию.
– Полиция подключена?
– Конечно.
– Что-нибудь известно о пропавшей голове?
– Ничего.
– Это, должно быть, результат действия прыжковой двери, – сказал Тулук. – За это дело взялась полиция?
– Об этом не может быть и речи. Этим занимаются наши люди.
Тулук кивнул.
– Тогда я согласен с Сайкером. Мы ничего не будем предпринимать без консультации с Мак-Кеем. Он в этом разбирается лучше, и он все еще наш уполномоченный. Фурунео мертв, а он должен был некоторое время назад отдать распоряжение о возвращении Мак-Кея. Это наша исходная позиция, – он выжидающе взглянул на Бильдуна.
Бильдун, пан спехи, шеф Бюро, сказал только четыре слова:
– Возьмите одного из тапризиотов.
Кто-то метнулся к двери.
– Кто, в конце концов, войдет в контакт с Мак-Кеем? – спросил Бильдун.
– Надеюсь, что я, – ответил Тулук.
– Для вас это будет несложно, – сказал Бильдун. – Сделайте это побыстрее.
Тапризиота ввели в конференц-зал и водрузили на стол. Он сетовал на грубые действия, на то, что его схватили, задев при этом коммуникационные иглы, и не дали времени сконцентрировать энергию. Но как только Бильдун напомнил об условиях договора с Бюро, тапризиот сказал, что готов выполнить заказ. Он расположился перед Тулуком и сказал:
– Данные, время и место.
Тулук сообщил местные координаты.
– Закройте лицо, – приказал тапризиот.
Тулук беспрекословно повиновался.
– Думайте о связи, – сказал тапризиот.
Тулук интенсивно думал о Мак-Кее.
Шло время, но контакта не было. Тулук приоткрыл щелку и посмотрел наружу.
– Закройте лицо! – приказал тапризиот.
Бильдун спросил:
– Что-то не в порядке?
– Тише, – сказал тапризиот. – Ответ придет, когда разрешит калебан.
– Контакт через калебана? – пробормотал Бильдун.
– Иначе не может быть, – сказал тапризиот. – Мак-Кей изолирован от связей с другими существами.
– Мне все равно, как вы с ним свяжетесь, главное – свяжитесь, – сказал Бильдун.
Внезапно по телу Тулука прошла дрожь, лицо его открылось. Он был в трансе.
– Мак-Кей? – спросил он, странно измененным голосом. – Говорит Тулук, – его полуквохчущие, полубормочущие слова были едва слышны собравшимся за столом и в конференц-зале.
Мак-Кей тихо сказал:
– Мак-Кея приблизительно через тридцать секунд не станет, а чтобы этого не произошло, вызовите Фурунео и пусть он прикажет калебану немедленно забрать меня отсюда.
– Что случилось? – спросил Тулук.
– Я закован, и паленка на пути сюда, чтобы убить меня. Я вижу его в свете факелов. Он несет с собой что-то похожее на топор. Он разрубит меня на куски. Вы знаете, как паленки…
– Я не могу вызвать Фурунео. Он…
– Тогда вызовите калебана!
– Вы же знаете, что калебана вызвать невозможно.
– Сделайте это, вы, идиот!
Тулук прервал контакт и обратился к тапризиоту с просьбой. Это было бессмысленно. Все известные данные свидетельствовали, что тапризиоты не могли посредничать при таких контактах.
Остальные присутствующие заметили, что бормотание и квохтанье врайвера в трансе прекратилось, потом снова возобновилось, потом опять смолкло. Бильдун в нетерпении хотел задать вопрос, но не стал этого делать. Цилиндрическое тело врайвера было таким спокойным и таким неподвижным.
– Вы знаете, – прошептал Сайкер, – я могу поклясться, что тапризиот получил приказ вызвать калебана.
– Это бессмысленно, – сказал Бильдун.
– Тулук в трансе или нет? – спросил Сайкер. – Его поведение мне не нравится.
Все за столом молча замерли. Они знали, что имел в виду Сайкер. Неужели врайвер потерян во время дальней связи? Пропал, исчез в странных измерениях, откуда еще не возвращалось ни одно «я»?
– Есть! – вскричал кто-то.
Собравшиеся за столом испугались, когда Мак-Кей в клубах пыли и в комьях земли возник из нечего. Он плашмя упал на спину в середине стола, едва ли в метре от Бильдуна, который чуть не слетел со стула. Запястья Мак-Кея были ободраны и окровавлены, глаза остекленели, рыжие волосы испачканы и всклочены.
– Наконец-то, – прошептал Мак-Кей. Он перекатился на край стола и, словно это все объясняло, добавил: – Топор уже опускался.
– Что за топор? – спросил Бильдун, снова прочно усаживаясь на стуле.
– Топор, которым паленка хотел изрубить меня на куски.
– Что?
Мак-Кей сел, выпрямился и осмотрел запястья, потом лодыжки.
– Мак-Кей, объясните, что здесь происходит, – приказал Бильдун.
– Я… ага, ну, помощь чуть было не опоздала, – сказал Мак-Кей. – Почему Фурунео так долго выжидал? Я же сказал, чтобы он ждал только шесть часов, не больше, – он взглянул на Тулука, который сидел в своем откидном кресле тихо и прямо, словно обрубок серой трубы.
– Фурунео мертв, – сказал Бильдун.
– А, проклятье! – пробормотал Мак-Кей. – Как это произошло?
Бильдун немного помедлил, потом спросил:
– Где вы были? Что за история с паленкой и топором?
Мак-Кей, все еще сидя на столе, сделал короткий, но подробный отчет. Казалось, что он говорит с кем-то третьим. В заключение он сказал:
– Я не имею совершенно никакого понятия, где я был.
Сайкер откашлялся и сказал:
– С Тулуком определенно что-то не то.
Все повернулись к врайверу. Тулук все также сидел в кресле, закрыв лицевую щель.
– Он… потерян, – сказал Бильдун хриплым голосом.
– Тулук установил контакт с калебаном, – сказал Мак-Кей. – Я велел ему. Это была единственная возможность спасти меня после того, как Фурунео потерял возможность сделать это, – он вытер лоб. Руки его дрожали.
Когда паленка занес над ним топор, Мак-Кей уже распростился с жизнью. Он знал, что наступили последние мгновения. И у него оставалось ощущение, что на самом деле он еще не вернулся, а делает нетерпеливые жесты и произносит слова какое-то существо, которое овладело его телом. В тот момент, когда он уже поверил в свою смерть, он понял, что есть бесчисленное множество вещей, о которых ему хотелось узнать, и событий, которые ему хотелось пережить. Это помещение и его обязанности агента Бюро не относились к его желаниям. Но все же он продолжал жить и работать в Бюро. Это была тянущаяся десятилетиями руткна.
Мак-Кей, охая, поднялся и подошел к тапризиоту.
– Мы можем вернуть сюда Тулука?
– Ахзида дай-дай, – сказал тапризиот. – Кого вы хотите вызвать?
– Тулука же, вы, беглец с лесопильни! – проревел Мак-Кей и указал на неподвижную фигуру врайвера. – Вы можете установить с ним контакт?
– Он склеился с калебаном. – сказал тапризиот.
– Что ты имеешь в виду под словом «склеился»? – спросил Мак-Кей.
– Продолжайте, – предложил тапризиот.
– Вы не можете его вызвать? – спросил Мак-Кей.
– Сначала нужно определить, потом уже вызвать, – ответил тапризиот.
– Посмотрите, Мак-Кей! – произнес Сайкер.
Мак-Кей обернулся.
Лицевая щель Тулука зашевелилась. Маленькая клешня на одном из щупальцев высунулась наружу, потом опять исчезла. Потом лицо Тулука открылось целиком и он сказал:
– Захватывающе!
– Тулук! – воскликнул Мак-Кей.
Глаза врайвера открылись и уставились на него.
– Да? – и чуть погодя: – А, Мак-Кей. Вы с этим справились.
– Что с вами было? – спросил Мак-Кей.
– Это трудно объяснить, – ответил врайвер.
– Хотя бы попытайтесь.
– Я был введен в курс дела, – пробормотал Тулук. – Это что-то связанное с планетными союзами, взаимодействующими друг с другом через огромное пространство. С этим взаимодействием связана какая-то проблема, может быть, даже разрушение звездных скоплений. И все это – контакт с калебаном… мне не хватает подходящих слов.
– Вы сами понимаете, что с вами произошло?
– Я думаю, да. Вы знаете, я не имею никакого понятия о том, где я был.
Мак-Кей озадаченно уставился на него.
– Что?
– Я жил в месте – ага – населенном минонимическими жителями.
– О чем вы говорите? – спросил Мак-Кей.
– Я, во время моей связи в вами, фактически был в контакте с калебаном, – сказал Тулук. – Это очень странное существо, могу вам сказать. Мне понравилось, что мой вызов прошел через булавочное отверстие в черном занавесе, и этим булавочным отверстием и был калебан. Тоже, конечно, на мой взгляд.
– Вы понимаете, Мак-Кей? – спросил Бильдун.
– Мне кажется, он говорит как калебан, – ответил Мак-Кей. Он почувствовал, что почти смог понять, что хотел сказать Тулук. Значение всего этого находилось на грани его понимания.
– Как вам удалось установить контакт с калебаном? – спросил он. – До сих пор считалось, что это невозможно.
– Частично дело, может быть, в том, что калебан посредничал во время моей связи с вами, – сказал Тулук. – Я… это был… – он на мгновение закрыл глаза, потом продолжил. – Представьте себе две паутины. Представьте себе определенную согласованность между ними… как прикус.
– Как прикус зубов? – спросил Мак-Кей.
– Может быть. Во всяком случае, необходимость такого согласования является условием для контакта нужной формы связи.
– Что это, к дьяволу, за связи и в каком смысле? – спросил Мак-Кей.
– Теперь я пойду? – спросил тапризиот.
– Да, – сказал Мак-Кей. – Мы забыли о вас. Унесите его.
Подошли два охранника и увели тапризиота.
– Тулук, что это за связи? – спросил Мак-Кей.
– Мммм, – произнес Тулук. – Можете вы себе представить, что искусственность может совершенствоваться до того момента, когда она практически неотличима от первоначальной реальности?
– Что здесь общего со всеми связями такого вида?
– Именно в этот момент проявляется единственная отличительная черта этих связей, – объяснил Тулук.
– Да? – сказал Мак-Кей.
– Посмотрите на меня, – сказал Тулук.
– Смотрю.
– Представьте себе, что вы взяли контейнер, полный синтетического мяса, и изготовили из этого мяса точный дубликат моей персоны. Точнейший дубликат. До последней цепочки ДНК, РНК и комбинации генов в каждой отдельной клетке тела. Этот дубликат снабжается всеми моими воспоминаниями и моей манерой поведения. Задайте ему вопрос, и он, по-моему, ответит так же, как ответил бы я. Ближайшие друзья не смогут определить, где я, а где мой дубликат.
– И что же из этого следует? – спросил Мак-Кей.
– Будет ли какая-нибудь разница между нами? – в свою очередь спросил Тулук.
– Но вы же сказали…
– Есть одно различие, не так ли?
– Может быть, элемент времени?
– Нечто большее, – сказал Тулук. – Нужно знать, что один из них – дубликат. Синтетический Тулук будет серийной цепочкой протеинов. Я же выращен из плоти, которая до последней клетки была создана для исполнения своей функции как живого существа. Разница заключается в связях.
– Мак-Кей, вы понимаете эту чепуху? – поинтересовался Бильдун.
Мак-Кей сглотнул. Он начинал понимать, что хотел сказать Тулук.
– Вы думаете, что калебан видит только эту… эту утонченную разницу? – спросил он.
– И ничего больше, – ответил Тулук.
– Тогда он видит нас не как фигуры или измерения или…
– Нечто вроде протяженности во времени, так как мы понимаем время, – сказал Тулук. – Для него мы, может быть, ничто иное, как модуляция неизменных волн пространства. Для него время как бы выдавливается из тюбика. Оно не больше, чем линии, которые перекрещиваются в нашем сознании.
– О-о-ох! – выдохнул Мак-Кей.
– Я не вижу, каким образом это может помочь нам, – сказал Бильдун. – Наша главная задача – разыскать Эбнис. Вы, Мак-Кей, имеете представление о том, куда забросил вас калебан?
