Текст книги "Иафет в поисках отца"

Автор книги: Фредерик Марриет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Глава LXXV

На следующий день я взял карету и поехал к лорду Виндермиру. Он был дома, и я велел доложить о себе под именем де Беньона. В первый раз еще я употреблял мою настоящую фамилию. Когда я вошел, у него никого не было. Он поклонился, как будто не знал меня, и просил сесть.

– Милорд, я велел вам доложить мою настоящую фамилию, а вы обходитесь со мною, как с незнакомым. Я вам назову мою прежнюю, и, думаю, вы тогда снова узнаете меня. Я был Иафет Ньюланд.

– Любезный Ньюланд, извините меня, но мы так давно не видались, что я никогда более не воображал с вами опять встретиться.

– Я думал, милорд, что Мастертон уведомил вас обо всех переменах в моей жизни.

– Нет. Я только что приехал от сестры, а от него не получал ни одного письма.

– Я наконец достиг своей цели, милорд. Я нашел отца своего, генерала де Беньона, недавно приехавшего из Индии.

– Где заслуги его так известны, – прибавил он. – Поздравляю вас, де Беньон, от всей души; и рад, что увидел вас в таком счастливом состоянии. Есть ли у вашего батюшки семейство?

– Никого, я только один сын у него. Мать же моя давно скончалась в Индии.

– Поэтому вас смело можно поздравить богатым наследником. Где теперь ваш батюшка?

– Он здесь живет в гостинице Адельфи и по болезни не может выходить из комнаты. Но я надеюсь, что через несколько дней он будет в состоянии выезжать.

– Сделайте одолжение, кланяйтесь ему от меня и скажите, что если он позволит, то я почту за счастие к нему приехать. Не угодно ли вам со мною откушать в будущий понедельник?

Я поблагодарил его за предложение, и когда мы прощались, то он прибавил:

– Вы не поверите, как все сказанное вами меня обрадовало. Надеюсь, мы с вашим батюшкой будем хорошими друзьями.

Когда я сел в карету, мне пришла мысль покататься вместе с Сусанной, и потому я велел кучеру ехать к Кофагусу, где застал обеих сестер у себя в комнате.

– Сусанна, – сказал я, – я вспомнил, что вы не любите гулять пешком, но думаю, что не откажетесь проехаться в карете. Хотите ли вы ехать?

– Благодарю вас за внимание, Иафет, но…

– Ну, что? – спросила миссис Кофагус. – Вероятно, ты не откажешься. Это было бы очень неблагодарно с твоей стороны.

– Я не хочу быть неблагодарной, – ответила Сусанна, выходя из комнаты. Через некоторое время она возвратилась точно в такой же шали и шляпке, как миссис Кофагус. – Не доказываю ли я в высшей степени свою благодарность, Иафет? Я для тебя решилась даже отступить от правил, – сказала она, улыбаясь.

– Я вполне это чувствую, Сусанна, – ответил я, – но нам нельзя терять времени.

Я довел ее до кареты, помог сесть, и мы поехали в Гайд-Парк. День был прекрасный, и парк был полон. Люди пешком и в экипажах толпились и разъезжали, наслаждаясь погодой. Сусанне очень понравились пестрота и разнообразие этой живой картины.

– Будьте уверены, – сказал я ей, – что между этими разряженными дамами есть множество истинно добрых и богомольных женщин, точно таких же, как и у вас в секте; а мне помнится, что когда я был в Ридинге, то под скромным квакерским нарядом я видел много особ вашего пола, которые менее, нежели кто-нибудь, думали о Боге. Когда я вступил в вашу секту, вы были моим ментором, теперь же я в свою очередь даю вам советы в том, что вам мало известно, но мои замечания ничего не значат в сравнении с теми правилами, которые я почерпнул у вас; они никогда не изгладятся.

– О, как приятно мне это слышать; признаюсь, я сначала боялась, чтобы свет не испортил вас, Иафет; но этого, кажется, не будет; не правда ли?

– И до тех пор, пока я с вами Сусанна, я чист во всех отношениях. Но и вы также будете обо мне думать? Сусанна, вы знаете, как давно, как страстно я вас люблю, вы знаете, что, если бы необходимость не заставила меня ехать в Лондон, я бы никогда с вами не расстался.

Я обнял ее; голова ее тихонько склонилась на мое плечо, и она залилась слезами.

– Говори, душа моя, твое молчание не дает мне покоя! – продолжал я.

– Я люблю тебя, Иафет, – ответила она сквозь слезы, – но я не знаю, угодна ли Богу земная любовь моя. Противиться же ей я не в состоянии.

После этого признания я несколько минут не выпускал ее из своих объятий. Наконец Сусанна высвободилась, и мы поехали домой.

Батюшка был не в духе, когда я возвратился, и довольно строго расспрашивал меня, где я был. Но ему очень понравились слова лорда Виндермира, и он немного притих, однако все еще продолжал свои расспросы. Разумеется, я не открыл ему всей правды и внутренне извинял себя тем, что в свете нельзя жить одной правдой.

На другой день я обещал Мастертону обедать у него. Он нравился моему батюшке, и потому я начал следующий разговор:

– Батюшка, я не могу сегодня обедать дома, я обещал быть у одного…

– У кого, Иафет?

– У старой крысы…

– Не стыдно ли называть так друга, который тебе сделал столько добра?

– Извините меня, батюшка, – ответил я, – но я употребил собственное ваше выражение, думая вам этим угодить.

– Угодить мне неблагодарностью? Стыдитесь, сударь! Я этого не ожидал.

– Любезный батюшка, я занял это выражение у вас самих. Вы его так называли в глаза, и он жаловался мне на то еще до нашей встречи. Я вполне чувствую его попечение обо мне и никогда не потеряю к нему должного уважения. Но могу ли я ехать?

– Да, Иафет, – ответил он очень серьезно, – и сделай милость, извинись за меня перед ним, мне самому совестно…

– Батюшка, нечего стыдится тому, кто всегда готов исправить свою ошибку; мы все иногда выходим из границ умеренности.

– Ты мой истинный друг и добрый сын, Иафет, – ответил растроганный отец. – Не забудь же извиниться перед Мастертоном, я до тех пор не буду спокоен.

Глава LXXVI

Приехав к Мастертону, я очень удивился, встретив там Гаркура.

– Очень рад вас видеть, Иафет, – приветствовал он меня.

– Гаркур, позвольте вам представить мистера де Беньона, – сказал Мастертон с насмешливой улыбкой, как будто бы не зная, что мы уже давно были знакомы…

– Гаркур, – сказал я, подавая ему руку, – я виноват перед вами за мои невежливые подозрения. Но я тогда был так взволнован, что это некоторым образом может извинить вину мою.

– Нет, Иафет, – ответил Гаркур, сжимая мою руку, – не вы, а я должен искать вашей снисходительности; мой поступок непростителен, но я почту себя счастливым, если вы снова примете меня в число друзей ваших.

– Теперь, мистер Мастертон, – сказал я в свою очередь, – так как сегодня мы расположены к извинениям, то позвольте и мне просить за моего батюшку, который вас когда-то назвал старой крысой; он бы совершенно забыл это, если бы я ему не напомнил утром.

Гаркур захохотал во все горло.

– Так скажите вашему старому тигру, что я не почитаю себя обиженным, потому что это название я принял, как относящееся к целому классу людей, занимающихся судебными делами. У нас завтра воскресенье, и вы, вероятно, поедете в церковь или в собрание.

– Я думаю идти в церковь.

– В таком случае, в половине третьего заезжайте за мной, и мы поедем вместе.

– Хотя я на это время имею много приглашений, но ваше я принимаю с удовольствием и прежде других исполняю.

– День этот будет посвящен истории Сусанны. Двусмысленность эту Гаркур совершенно не понимал.

Мы отобедали очень весело, и между мной и Гаркуром кончились все прежние неудовольствия. Расставаясь, он обещал навестить меня на другой день, а Мастертон прибавил, что и он также заплатит визит старому тигру, то есть моему отцу.

После завтрака приехал Гаркур. Я рекомендовал его моему отцу, и через несколько минут мы отправились в мои комнаты, чтобы там поболтать на свободе.

– Я много расскажу вам, де Беньон, – говорил Гаркур. – Прежде всего надобно вам напомнить, что, когда, я услышал, что вы неожиданно исчезли, я хотел вас найти и просить вас возвратиться в Лондон. Тимофей, кажется, чуждался меня и сообщил мне только, что вы прежде вашего отъезда, были у леди де Клер в Ричмонде. Тогда я явился к этим дамам, хотя и не был знаком с ними, и рассказал им мой дурной поступок. Я также сообщил им, что хочу предложить вам место, находящееся в распоряжении моего отца, и которое прилично всякому благородному человеку, хотя и не очень доходно.

– Очень вам благодарен за ваши заботы.

– Бросьте, пожалуйста, эту церемонность. Вот таким-то образом я познакомился с леди де Клер и ее дочерью. Я помню, вы мне рассказывали много хорошего о последней. Но мне не верилось, чтобы Сецилия де Клер была та самая Флита, которой вы были покровителем, потому что вы отыскали ее родственников уже после того, как я вас оставил. Поэтому, признаюсь вам, маня очень удивило участие, которое принимали в вас обе, мать и дочь. Они не могли мне дать никаких сведений, где находились вы, но умоляли употребить всевозможные старания отыскать вас. Восемь дней беспрерывно я расспрашивал о вас, но все поиски остались тщетными, и я снова отправился в Ричмонд уведомить об этом леди де Клер. Сецилия горько заплакала, и я не мог удержаться, чтобы не спросить у леди де Клер, почему ее дочь принимает такое сильное участие в ее судьбе.

– О, мисс де Клер, – сказал я, – неужели вы та Флита, которую он нашел у цыган и о которой он мне столько говорил?

– Разве вы этого не знали? – спросила ее мать. Тогда я им сообщил все, что происходило между нами, дурного и хорошего, а они мне рассказали о ваших опасностях в Ирландии. В течение нескольких месяцев я продолжал неутомимо мои розыски и старался утешать бедную Сецилию, которая так горевала о вас. Теперь, Иафет, вы должны мне позволить сократить мою историю. Я не мог не удивляться этой девушке и не любить ту, которая имела такое нежное и благородное сердце. Но она была наследницей огромного состояния, а я же, как младший, ничего не получал. Впрочем, леди де Клер принимала меня всегда с радушием, и на Сецилию я также не мог жаловаться. Наконец, несчастная смерть старшего брата позволила мне надеяться получить ее руку. Визиты мои повторялись гораздо чаще. Скоро установилась между нами совершенная дружба; я сказал все леди де Клер, и она одобрила мое намерение. В минуту вашего неожиданного приезда я пришел с позволения матери просить руки Сецилии и с беспокойством и нетерпением ожидал от нее ответа. Удивитесь ли вы после этого, что в такую минуту вы внезапным появлением вашим привели всех в смущение?

– Правда, дорогой Гаркур; но я еду в Ричмонд и надеюсь выпросить у них извинение.

– Вы не можете представить себе, как неприятен был для них нечаянный отъезд ваш. Они просили меня пойти за вами и привести вас к ним. Я между тем просил ответа у Сецилии, но она не хотела не только отвечать, по даже и видеть меня, пока я не приду вместе с вами. И вот уже скоро три недели, как я не смею явиться к ней. Несмотря на ваш холодный прием, я пошел другой раз искать вас в Пиаццу, но вас там уже не было, и никто не знал даже, где вы живете. Наконец я вспомнил о Мастертоне. Он обещал мне доставить нам свидание, и я благодарен ему за то, что он исполнил свое обещание.

– Итак, Гаркур, если хотите, то мы завтра же утром можем отправиться в Ричмонд.

– О. как я вам обязан! Без вас я, может быть, никогда бы не знал Сецилии и, что еще хуже, может быть, лишился бы ее навсегда.

– Нет, Гаркур, вы этим обязаны вашему доброму сердцу и желанию услужить мне. Поздравляю вас. Завтра в два часа возьму у батюшки карету и заеду за вами.

Мы расстались: я отправился к отцу, у которого в это время был лорд, Виндермир.

– Де Беньон, – говорил он, – я рассказал вашему батюшке все, что о вас думаю, и уверен, что вы своим поведением докажете, что я ничего не преувеличил.

– Надеюсь, милорд, тем более, что батюшка так милостив, и я должен всеми средствами стараться делать ему угодное.

Скоро приехал к нам Мастертон, и после нескольких минут общего разговора лорд Виндермир уехал.

– Иафет, – сказал добрый старик, отводя меня в сторону, – я имею небольшое дело до вашего батюшки, а потому уйдите отсюда.

Я пошел в свои комнаты и только впоследствии узнал, что происходило между моим отцом и Мастертоном в продолжение двух часов свидания. Наконец пришли мне сказать, что меня просят в залу.

– Иафет, вы мне обещали ехать слушать нового проповедника. Пора, время уходит. Итак, ваше превосходительство, прощайте и позвольте взять вашего сына.

Мы сели в карету и приехали к Кофагусу. Мастер-тон один вошел в его комнату и тотчас же возвратился, ведя с собою Сусанну. Прелестная улыбка и стыдливый румянец отразился на милом ее лице, когда она увидела меня в углу кареты. Мы поехали; руки наши как-то столкнулись и никак не могли разняться до церкви. Сусанна надела то же платье, в котором она со мною каталась.

После обедни она сказала Мастертону:

– Мне кажется, что неблагоразумно делают, удаляясь от ваших обрядов, но я бы не смела говорить этого, если бы не была убеждена вашим суждением.

– Помните, что я вас пригласил в нашу церковь только на один раз, и именно для того, чтобы вы могли сами сравнить оба исповедания. Не упускайте случая заметить некоторые подробности.

– Я бы желала иметь верного наставника.

– Никто в таком случае не может быть ближе и откровеннее в своих мнениях, как муж.

Она чрезвычайно была внимательна к нашей службе. Мы вместе стояли, и я никогда не был столько набожен, как в это время. Я был счастлив и благодарил небо за мое благополучие. По окончании литургии мы вышли и только что хотели сесть в карету, как появление Гаркура остановило отъезд наш…

– Вы удивляетесь моему присутствию, – сказал он. – Но я надеялся найти здесь что-то очень интересное и потому хотел удовлетворить мое любопытство.

Взгляд Гаркура заставил меня понять смысл его слов.

Я крепко сжимал маленькие пальчики Сусанны и сам чувствовал легкое пожатие ее.

– Завтра в два часа, – сказал мне Гаркур.

– Непременно. Карета покатилась.

– Теперь, Сусанна, – сказал Мастертон, – признайтесь мне откровенно. Сегодня вы были в собрании вашей секты и в первый раз слышали англиканскую службу. Скажите, что вам более нравится?

– Нельзя ли покуда избавить меня or ответа?

– Охотно, оставим это до другого раза.

Между тем карета подъехала уже к крыльцу дома Кофагуса, и мы высадили Сусанну. Она немым приветом отблагодарила нас, и мы с Мастертоном отправились к моему отцу.

– Вы, верно, желали бы знать, Иафет, какое дело я имел вчера со старым тигром?

– Конечно, если это только меня касается.

– О, без сомнения. Видите ли, ваш батюшка начал разговор с того, как он вас любит, как рад, что отыскал вас, что вы составляете все его благополучие и что он не может пробыть минуты без вас. Ну, я думаю, – продолжал Мастертон, – ваше любопытство вполне удовлетворилось?

– Не совсем.

– Так слушайте далее. Видя его откровенность, я ею воспользовался, доказывая ему, что вы не вечно же должны находиться подле него и что вам нужно снова возвратиться в общество, а потому и необходимо должны с ним расстаться. Замечания эти не пришлись по вкусу старому тигру, и он ответил мне, что ожидал от вас совершенно другого. Я представил ему, что прекрасный пол одарен такими свойствами, перед которыми молодой человек устоять не может.

– Одно средство упрочить его присутствие, – говорил я, – женить на молоденькой, благоразумной девушке, которая бы находила все свое удовольствие в семейной жизни.

– Мысли хорошие, – сказал ваш отец, – но где отыскать такую девушку?

Минута была счастливая, и я напомнил ему о мисс Темпль, прибавив, что он с нею уже немного знаком. Я также рассказал ему, что она воспитывалась в кругу своего семейства, недавно приехала в Лондон, что я ее видел и что ее здравый рассудок вселил в меня столько уверенности в ее пользу, что я хотел ее взять к себе вместо дочери и во всяком случае готов отказать ей в приданое часть своего достояния.

– Но, почтенный мой мистер Мастертон, – сказал я, – зачем не сказали вы, что Сусанна осталась сиротою на седьмом году, что ее имение с тех пор значительно прибавилось и, как говорит Кофагус, должно теперь возвыситься до суммы, которой пренебрегать невыгодно? И, сверх того, Кофагус обещается завещать ей все свое имущество.

– Потому что я не знал этого, но все равно, я ему сообщу после. Кстати, говорили ли вы ей о вашей любви?

– Да, и мы уже дали друг другу слово.

– Я подозревал это, когда ваши руки встречались так нечаянно. Теперь, Иафет, прошу вас казаться немного равнодушнее, потому что отец ваш скорее согласится. Я обещал завтра прийти к нему поговорить об этом, и вы прекрасно сделаете, если оставите пас одних.

– Я поеду завтра с Гаркуром к леди де Клер, следовательно, легко могу исполнить просьбу вашу. Надо попросить у него карету.

– Он, наверно, не откажет вам, чтобы на это время удалить вас. Но вот мы уже приехали. Прощайте, Иафет.

Глава LXXVII

Отец совсем выздоровел и уже ходил по комнате. Когда я вошел к нему, он ничего мне не сказал до самого обеда, потом пораспрашивал меня немного о Сецилии. Я ответил, что намерен ехать туда с Гаркуром завтра же, если только карета не нужна ему.

– Правда ли, что она очень хороша? – спросил он.

– Прелестна, и я не помню, чтобы видел женщину лучше ее… Но, впрочем, я видел еще одну.

– Кто она такая?

– Молодая девушка, которую я знал, когда еще жил в деревне.

– Я думал об этом, мой Иафет, и полагаю, что с твоим состоянием надобно раньше жениться; ты этим порадуешь твоего отца, который хотел бы перед смертью видеть своих внуков. Здоровье мое не слишком хорошо.

Я не мог удержаться от улыбки, услышав эти слова от человека, который по наружности казался довольно силен и крепок и которому по-видимому, оставалось жить столько же, как его покорному сыну. Сверх того, у него был необыкновенный аппетит, и за обедом он один выпивал бутылку вина. Следовательно, я не боялся за его здоровье и ответил:

– Я никогда не думал о женитьбе, батюшка.

– Гм! Никто из де Беньонов не должен лгать.

– Я еще слишком молод и совершенно счастлив, оставаясь с вами.

– Но, мой добрый Иафет, я предлагаю тебе остаться со мною; мы будем все вместе жить. Я вовсе не думаю расставаться. Право, Иафет, подумай серьезно об этом.

– Дорогой батюшка, позвольте заметить, что я теперь еще не имею состояния, чтобы содержать жену, и притом, я вам не хотел бы быть в тягость. Вам необходим покой, и вы, кажется, сами расходуете все ваши доходы.

– Любезный мой, ты очень ошибаешься. Я могу тебе отложить сто тысяч фунтов и тогда еще менее нежели наполовину уменьшу свой доход.

– Конечно, это уничтожает одно затруднение и вместе с тем доказывает, что я за прошедшие неудачи свои вознагражден великодушным отцом и что с таким состоянием я имею право ожидать богатую жену. Но мисс де Клер, кажется, выйдет за Гаркура.

– Умеренное состояние, Иафет, для доброй жены гораздо лучше излишнего богатства. Однако скажи мне, пожалуйста, кто эта девушка, которую ты нашел красивее, нежели мисс де Клер?

– Мисс Темпль.

– Темпль? Это очень хорошая фамилия. Мне кажется, что женщины, воспитанные в деревне, самые лучшие жены.

– Конечно, они любят более сидеть дома и этим делают счастливыми мужей своих в семейной жизни.

– Я тебе сказал мое мнение и теперь хочу, чтобы ты сам об этом думал.

– Дорогой батюшка, выбор жены довольно затруднителен, и мне надобно дать полную свободу. Но, может быть, вы сами покажете мне какую-нибудь девушку, и если я в состоянии буду любить ее, то исполню ваше желание.

– Делайте, что хотите, сэр, – сказал он сердито, – но кажется, если я велю вам влюбиться, то ваша обязанность исполнить это.

– Если бы я влюбился в такую девушку, которая вам не нравится, то вы позволили бы мне на ней жениться?

– Конечно нет, сэр.

– Но рассудительно ли требовать, чтобы я женился на той, которую не люблю?

– Я сам не по любви женился, сэр!

– Да, – ответил я немного грубо, – но вы знаете и последствия этого брака.

– Да, черт возьми, сэр! – вскричал взбешенный отец. – Случилось, что Бог дал мне сына негодяя, неблагодарного, ослушника и грубияна.

– Дорогой батюшка, я не знал, что у меня есть брат.

– Я говорю про вас, сэр!

– Чтобы доказать, как несправедливы слова ваши и как не заслуживаю я того, что вы мне сейчас говорили, я обещаю вам жениться, как вам угодно будет.

– Благодарю тебя, мой дорогой Иафет. Я благословляю Небо за ту минуту, в которую Бог возвратил тебя ко мне. Итак, высматривай себе невесту.

– Хорошо, я завтра поговорю с Мастертоном. Генерал пожал мою руку.

На следующий день я взял карету и с Гаркуром отправился в Парк-Стрит.

– Сецилия, – сказал я, поздоровавшись с нею, – я очень невежливо поступил с вами и…

– И сделали меня совершенно несчастной. Я никогда не думала, чтобы Иафет когда-нибудь заставил меня горевать, но я прощаю тебя. Теперь садись и расскажи нам все, что случилось с тобою после нашей разлуки.

– Погодите немного, Сецилия, мы оба должны вознаградить Гаркура, с которым и вы, кажется, жестоко поступили. Вы решились не отвечать до тех пор, пока он не приведет меня к вам, и таким образом оставили его около трех недель в ужасном положении. Один час подобного ожидания стоит тысячи мук. Я желаю, чтобы мы все были счастливы.

– Я вовсе не хотела оставить его в этом ожидании. Но я не смела без твоей воли ответить ему. Я не забыла, Иафет, и никогда не забуду твоего попечения обо мне и что ты освободил меня от гибели. Ни я, ни мать моя не забудем, что ты рисковал жизнью за меня в Ирландии. Ты сделал для меня гораздо более, нежели брат; ты извлек меня из неволи, а может быть, и гнусных пороков. Я всем моим благополучием обязана тебе и долго не в состоянии буду отплатить тебе. Когда я тебя увидела, то внутреннее чувство удерживало меня отвечать Гаркуру без твоего одобрения. Я знаю неприятности твои с Гаркуром, знаю, что вы были с ним» в жестокой ссоре, но он мне говорил столько хорошего о тебе, так чистосердечно раскаивался в своих поступках, что это первое заставило меня заинтересоваться им, и теперь, Иафет, если ты еще сердит на Гаркура, если ты..

– Погоди, дорогая Флита, один ответ мой будет на все твои вопросы.

Я взял руки их, и, соединяя, сказал:

– Бог да благословит вас и сделает вас счастливыми.

Сецилия обняла меня и заплакала.

«Счастье Гаркура, что я влюблен в Сусанну», – думал я.

Потом мы сели, и я рассказал им как меня чуть было не повесили, как я сходил с ума, был квакером, аптекарем и как наконец отыскал своего отца.

– Иафет, это мисс Темпль была с тобою в церкви?

– Да, она.

– Ну, Сецилия, признаюсь вам, что она своей наружностью может ослепить всех, исключая меня, для которого вы ни с кем несравненны, – сказал Гаркур.

– Слова ваши доказывают, что она вас занимает. Поэтому я вновь налагаю на вас наказание. Вы не должны меня видеть до тех пор, пока не приведете ее к нам, чтобы я сама могла судить о ее красоте.

– Если вы вторично меня наказываете, то я должен опять адресоваться к мистеру де Беньону, потому что он один только может исполнить ваше требование.

– Сделайте это, Иафет, пожалуйста, я ее так полюблю!

– Надобно погодить немного, Сецилия. Дела мои не так еще устроились, как Гаркура; я не получил еще согласия от ее родственников. Но я должен оставить вас. Вы, я думаю, здесь обедаете, Гаркур, а мне надобно непременно ехать домой.

Возвратившись домой, я нашел стол накрытым на три прибора. Отец мой, вероятно, ожидал Мастертона. Это предвещало мне много хорошего. Мастертон не мог говорить со мною не улыбаясь и пантомимами показывал мне, что дела мои отлично устраиваются.

– Иафет, – сказал мне отец после обеда, – я надеюсь, что у тебя нет приглашений на завтрашний день. Завтра я по делам буду у Мастертона и желал бы, чтобы ты ехал со мною.

Я ответил, что чрезвычайно рад этому.

На другой день мы с отцом отправились к Мастертону и застали его сидящим за столом, а Кофагуса и Сусанну на софе.

«Заговор приближается», – думал я. Дело было в том, как я уже после этого узнал от Мастертона, что он уговорил Кофагуса приехать к нему с Сусанной за четверть часа до нашего прибытия. Это он сделал для того, чтобы генерал мог видеть мисс Темпль как будто бы случайно. Отец мой думал, что ее и в городе нет. Боже, какая куча интриг на этом свете: заговор на заговоре!

Я поздоровался с Кофагусом, который, не смотря на советы своей жены, надел нанковые широкие панталоны и просторные сапоги и в этом наряде был так толст, что насилу, казалось, двигался.

– Мистер де Беньон, вы, кажется, где-то виделись с мисс Темпль? – сказал Мастертон. – Мисс Темпль, позвольте мне рекомендовать вам генерала де Беньона.

Я подошел к Сусанне; она покраснела и задрожала, увидев моего отца. Я спросил ее, здорова ли она была с тех пор, как мы последний раз виделись. Она заметила, что я это говорил с намерением, и так сконфузилась, что не могла мне ответить. Потом отец мой стал с ней говорить очень вежливо, взял стул, сел подле нее и, кажется, был доволен ее разговором. Наконец, он спросил ее, где она жила, и когда она ответила, что у Кофагуса, то он сказал ей, что непременно явится благодарить его за то, что он был так добр и дал знать, где я. Вскоре Кофагус и мисс Темпль простились с нами, и когда отец мой услышал, что они пришли пешком, то предложил им свою карету.

Кофагус не знал, как пагубны будут для него синие панталоны. Только что он прошел половину дороги, вдруг видит, из соседней улицы бежит целая толпа разного возраста и пола людей и поворачивает в Оксфорд-Стрит. Он остановился, желая узнать причину этого бегства и страха, но к ужасу своему, который трудно и вообразить, он увидел бешеного быка, преследуемого собаками и мальчиками. Кофагус не забыл пагубного происшествия в Смитфилльде и теперь пустился бежать со всех ног, не оглядываясь на то, что происходило сзади. Но он не мог скоро двигаться в своих панталонах и сапогах, а потому далеко отстал от других. Бык, как будто бы нарочно, выбрал именно его из сотни бежавших в паническом страхе. Наткнувшись на Кофагуса, он начал крутить головой, фыркать и, подхватив на рога аптекаря, подбросил его вверх, как мячик. К счастью, Кофагус, летя на землю, упал на собаку, которая в это время перебегала улицу, и тем значительно смягчил свое падение. Собака, растянувшись под тяжестью Кофагуса и желая высвободиться из-под бремени, укусила его за ногу. Мясник, вооруженный толстой палкой, заметив неучтивость собаки, стал колотить ее, но так неловко, что удары его по большей части падали на Кофагуса. Испытав невежество быка, собаки и мясника, бедный Кофагус был приведен ими в ужасное положение. Наконец он опомнился и едва в состоянии был сказать место своего жительства.

Уже было довольно поздно, когда я получил записку от Сусанны, которая извещала меня об этом несчастном происшествии. Отец мой тогда только что кончил длинную речь о сыновней покорности, о деревенских девицах и прочем. Он говорил также, что мисс Темпль была бы хорошая жена, по его и Мастертона мнению. И когда я просил его выбрать мне жену, то он выбрал именно ее. Я обещал ему любить ее и выполнить его желание. Но тут принесли записку. Я прочитал ее, отдал отцу и с его позволения сейчас же сел в карету и отправился в Вельбек-Стрит к Кофагусу.

Приехав туда, я нашел бедную миссис Кофагус в совершенном бесчувствии. Сусанна за ней ухаживала. Раны же Кофагуса были перевязаны, и он, казалось, не сознавал опасности своего положения. Но он был гораздо в лучшем положении, нежели я ожидал, и это меня успокоило. Когда пришел доктор, то объявил мне, что раны Кофагуса не опасны, хотя он и не знает еще настоящего повреждения, но уверен, что ушиб не произведет дурного последствия. Я поблагодарил доктора за радостное известие, сообщил его миссис Кофагус и потом воротился к ее мужу, который что-то бормотал про себя. Приложив ухо к изголовью, я услышал:

– Сделать глупость… приехать в Лондон… гм… адский город… полон бешеными быками… раненый… умереть… и так далее.

– Напротив, – сказал я. – Доктор говорит, что нет никакой опасности; только не беспокойтесь, и вы через восемь дней будете здоровы. Я пошлю к вам миссис Кофагус.

Миссис Кофагус оправилась. Она хотела видеть своего мужа и отправилась к нему, а я остался наедине с Сусанной. Два часа моей жизни пробежали незаметно. Отец мой ожидал меня некоторое время, но видя, что я не возвращаюсь, лег спать. На следующее утро я передал ему слова доктора, прибавив, что, по-моему, положение Кофагуса гораздо опаснее, особенно в его преклоннных летах. Отец заметил, что это очень удобный случай войти в благорасположение к мисс Темпль. Находясь в близких и коротких отношениях с Кофагусом, очень естественно, что я каждый день буду приходить и наведываться о его здоровье. Таким образом, делая себе удовольствие, я совершенно почти упрочил сыновнюю мою преданность, исполняя в точности отцовские приказания.

Мой рассказ приближается к концу, и я бегло передам происшествия остальных трех месяцев. В продолжение этого времени отец мой нанял квартиру, меблировал ее, и я опять был введен в общество под покровительством лорда Виндермира. Я вскоре увидел, что фамилия де Беньонов была в чести и что я попал в знать. Приглашения сыпались ко мне со всех сторон ото всех приятелей и недругов. Я также получил два приглашения от леди Мельстром, которая говорила мне, что ее племянницы не знали, куда я пропал, и что она ужасно боялась за Луизу, которая приходила в отчаяние от этого и чуть не заболела чахоткой.

Сусанна и Сецилия так подружились, как только могут быть дружны две девушки, которые обе запаслись женихами и которым некого ревновать. Кофагус выздоровел, но более не хотел уже оставаться в Лондоне, к величайшему сожалению супруги, и просил меня найти ему место, где бы не было быков. Но это я не мог в точности исполнить, потому что у самых полярных кругов существуют быки, которые, может быть, еще бешенее лондонских. Он мне сказал тогда, что невозможно жить в таком свете, и, чтобы доказать справедливость слов своих, бедный Кофагус умер в деревне спустя три месяца после несчастного приключения своего с быком.

Но раньше его смерти Гаркур и я женились, и добрый епископ, которого я когда-то принял за своего отца и с которым опять познакомился, венчал нас. Отец отдал мне назначенную сумму, а Мастертон назначил Сусанне десять тысяч фунтов в приданое, и сверх того, у нее было своих столько же. Кофагус завещал ей все свое имение. Тимофей прикатил на нашу свадьбу. Я ему передал всю свою аптеку, и он прекрасно обделывал дела свои. Он не отыскал еще матери, но нашел какую-то молодую женщину, которая, по его словам, стоила матери или даже превосходила ее.