Текст книги "Подонки"

Автор книги: Фредерик Дар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

6

Первым, кто заметил перемены в их поведении, оказался Дерьмо. Он был неотесанным типом, но хитрость заменяла ему недостаток ума. За пятнадцать лет работы в исправительных учреждениях он освоил азы психологии, достаточные, чтобы следить за изменением морального состояния своих многочисленных «клиентов».

– Вы только посмотрите на них! – воскликнул он на другой день после объявления мира между Алом и Франком. – Они подружились, как две свиньи! Значит, моя методика не так уж и плоха. Внутренний распорядок все равно, что музыка: ему обучают с помощью палочки!

Самым неприятным в этом человеке был его липкий смех, которым он сопровождал все свои нравоучения. Этот смех причинял прямо-таки физическую боль. Он проникал в вас как мокрица, пачкая все внутри.

– Всего две недели осталось до казни, – произнес он как бы про себя. – Наконец-то развлечение!.. Самое смешное, что церемония приходится как раз на день национального праздника… В программе: Гильотина… Утренний туалет приговоренного… Стрижка… Парад с музыкой… Выезд на бал!

Он рассмеялся еще громче обычного. Смех зарождался в животе, затем постепенно поднимался вверх, сотрясая все тело.

Дерьмо подмигнул.

– Машинка Чарли! Настоящее отдохновение для чуткой души… Вы только подумайте, какое изобретение!

Как всегда, он ушел внезапно. Говорит, говорит, потом вдруг обрывает речь на полуслове и…

– Вот дерьмо, – пробормотал Ал. – Здорово к нему прозвище подходит…

Франк покачал головой.

– Надо понять этого человека. К тому же он сам сказал: развлечений здесь мало! И потом, объясни мне, Ал, для чего люди идут в цирк смотреть на человека-пушку? Они выкладывают бабки ради одного только призрачного шанса увидеть смерть человека! А здесь все на халяву, к тому же результат гарантирован.

– Здесь, – вздохнул Ал. – Это слово у меня как заноза в коже… Здесь! Здесь!

– Да, – признал Франк, – приятного мало.

– Всякий раз, когда я его произношу или только подумаю, мне на ум приходит другое…

– Что другое?

– Другое слово, противоположное! В другом месте!

– В другом месте, – вздохнул Франк.

– Да, в другом месте! Где воздух, растения, животные… Люди, которые идут в кино или возвращаются домой и занимаются любовью! Ты никогда не думал, сколько их сейчас лежит в постели? Постель! Женщина, солоноватый привкус ее слюны… ее запах!

Франк вскочил с кровати и вцепился руками в прутья.

– Замолчи! Ты нам только хуже делаешь! Нельзя говорить об этом, когда гниешь в такой дыре!

– Ты прав, гнием… Именно. И это только начало! Впереди еще дни и дни…

– Годы, Ал!

– Еще хуже: часы. Их прожить будет труднее всего.

Франк так сильно вдавил лицо в решетку, что прутья, белыми полосами, отпечатались на его щеках.

– Как мне все надоело, – произнес он.

Он сказал это не повышая голоса, без всякой экзальтации. Это было признанием, признанием чисто человеческой слабости.

– Возможно, мы привыкнем, – прошептал Ал.

– Ты зациклился на своей привычке! Невозможно привыкнуть к отчаянию! Невозможно привыкнуть к этой серости, стенам, часам, минутам, которые, капля за каплей, долбят нам по темечку… Тот тип, который ждет казни… Он, по крайней мере, думает о чем-то конкретном… У него еще есть надежда. Прекрасная надежда: надежда остаться в живых… А я… Я…

Он упал на колени прямо на землю и склонил голову.

– Я наедине со своим прошлым, подыхающем во мне, как растение, которое перестали поливать!

Он поднял голову. Взгляд сделался твердым, желваки напряглись.

– Честно, Ал, я хотел бы оказаться на месте этого парня…

– Какого парня, Франк?

– Того, что должен умереть… Одна маленькая смерть, что может быть приятней? Один удар и… «прощайте все». Земля удаляется, как красный воздушный шарик, когда отпустишь веревочку.

Ал тряхнул головой:

– Чудо из чудес!

– Ал!

– Что?

– Если бы ты не был легавым…

– Опять за свое! Ты же прекрасно знаешь, что если здесь и есть легаш, так это не я!

Но Франк пропустил этот выпад мимо ушей.

– Ал, можно ведь попробовать что-нибудь сделать…

– Что-нибудь? – переспросил Ал.

– Ты не догадываешься?

Они взглянули друг на друга. Ал встал и подошел к решетке. Понизив голос, он заявил:

– Очень даже догадываюсь… И если бы я не думал, что ты…

– Да хватит, наконец!

– …я бы тебе давно это предложил.

– Думаешь, что реально?

– Нет!

– Мне просто необходимо сделать невозможное!

– Мне тоже, – признался Ал. – Скажи, отсюда уже сбегали?

– А мне плевать. Мне никакого дела нет до других!

Они легли на кровати и долгое время не разговаривали. Только что родившаяся идея заняла все их мысли. Они закрыли глаза, не обращая внимания на немого, чье тихое существование не мешало их размышлениям. Шум моря им тем более не мешал. Химерическая мечта заслонила все и ничего больше для них не существовало, кроме этого безумного плана…

– Мы многим рискуем, – сказал Ал…

– Во время бегства нас могут настичь пули… или собаки… а то и люди! Все плохо… Но что нам до этого, а?

– Ничего, – согласился Ал. – Ничего!

И вновь они погрузились в свои мысли. Вдруг Ал вскрикнул:

– У меня идея!

– Идея!

– Во всяком случае насчет даты… события…

– Грандиозно!

– Мы провернем все в день казни…

– Почему?

Ал с гордостью улыбнулся.

– Вот, слушай. Дерьмо сказал, что казнь приходится на праздничный день. Наверняка, здесь с самого утра начнется кутерьма. А так как представление все-таки довольно угнетающее, то охрана наверняка захочет поднять себе настроение. Свободные от службы пойдут на праздник, остальные тяпнут по стаканчику… Короче, охрана будет уже не та. А это самое важное, понимаешь?

Франк кивнул головой.

– Да, задумано неплохо. А я скажу тебе, кто откроет нам дверь…

– Кто?

– Дерьмо! – таинственно заявил Франк.

– Ты до сих пор веришь в чудеса?

– Это не чудо, Ал. Ты заметил, как он любит заходить сюда потрепаться? Он же упивается своими словами. Мы дождемся его… Когда он будет проходить мимо, затеем драку. Будь спокоен, он сразу же окажется здесь! И как только он зайдет…

– Мы его оглушим!

– Шлепнем!

– Я это и имел в виду!

– Потом заберем ключи! – сказал Франк…

– Да! И пушку!

Они переговаривались целый день и даже, когда пришла ночь, они все сидели рядом на кровати, что-то нашептывая друг другу.

В таком положении их и застал Дерьмо. Его бледное лицо внезапно показалось между прутьями.

– Та-ак! В этом углу до сих пор разговаривают! Придется помолчать, парни! Уже поздно… Время, когда воображение растет, как температура у больных! Бабы так и витают в воздухе! Это вредно для здоровья! Надо лечь на животик и подумать о чем-нибудь другом… О грустном, о жизни, например!

Он прервался, чтобы как обычно выплюнуть цветок на пол камеры.

– А я иду спать, моя благоверная уже заждалась… Если бы вы видели мою Сюзанну! Задница у нее как у кобылы!

Он загоготал от удовольствия.

Ал прочистил горло. Он собрался было послать его подальше, но Франк резко сжал ему руку, заставив замолчать.

– Вы хотели что-то мне сказать? – осведомился Дерьмо ласково. Его не обмануло движение Ала.

Ал отрицательно качнул головой.

– Никак нет, начальник!

– Вот и хорошо… Люблю людей, способных проглотить язык, когда нужно… спокойной ночи, дорогие мои!

Мягкое движение – и он пропал.

– Что мне больше всего нравится в нашем плане, – сказал Ал, – это то, что он начнется с убийства этой сволочи!

И он подобрал увядшую розу, которую тот выплюнул.

– Он любит цветы – он их получит, – прошептал Ал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КРАСАВИЦА

7

Следующие две недели были, можно сказать, счастливыми. Такое настроение появляется перед отъездом в отпуск.

В приготовлениях к побегу была какая-то заразительная радость. Вместо страха и настороженности Ал и Франк испытывали приятное оживление. Самое главное оказалось – принять решение.

Конечно, в дальнейшем придется перешагнуть через убийство человека, но они не придавали этому значения. Главное, не свернуть на полпути. Этот план был для них тем орудием, с помощью которого они собирались пробить стены тюрьмы…

В ту последнюю ночь накануне знаменательного дня ни один из них не мог заснуть. Они были страшно возбуждены и постоянно прислушивались к доносившимся шумам. В глубине тюрьмы раздавались невнятные звуки; человек несведущий не обратил бы на них внимания, но для них они были исполнены мрачного смысла.

Отделение приговоренных к смерти находилось в другой части здания; тем не менее с первыми лучами солнца там началось движение, слышное в их камере.

Они часто вставали пить. В этот самый момент, совсем рядом с ними, будили человека, чтобы сообщить ему, что он умрет…

Ни слова не было произнесено. Немой, заметив их возбуждение, приподнялся на своей кровати и вопросительно взглянул на них.

Франк махнул рукой куда-то в сторону стены и приложил ребро ладони к горлу. Тот сразу все понял, и в глазах его отразился страх.

Чтобы как следует проснуться, Ал ополоснул лицо водой.

– Какое все-таки свинство, – сказал он, – будят человека, чтобы отрезать ему голову. Почему нельзя его кончить после обеда или вечером… По-моему, ему было бы легче…

– Это да, но тогда судьям труднее было бы заснуть.

Когда «час X» настал, тюрьма задрожала от ударов по трубам, которыми заключенные передавали новость: ПРОШЕНИЕ О ПОМИЛОВАНИИ ОТКЛОНЕНО! ПОЛИНЬИ ПОШЕЛ НА ЭШАФОТ!

Все здание наполнилось страстным гулом. Заключенные подставляли друг другу плечи, чтобы добраться до форточек в своих камерах.

Отверстие делалось с таким расчетом, чтобы нельзя было смотреть вниз, однако у них оставалась возможность обложить весь белый свет и ею они пользовались вовсю…

– Молодец, Полиньи! Смерть легавым!

Ал и Франк прислушались.

– Ты думаешь, он слышит? – спросил Ал.

– Не знаю. Такой шум, глухой и тот услышит.

– Да уж…

Наконец вновь настала тишина, и тюрьма погрузилась в свое обычное оцепенение, но ощущение беды по-прежнему витало в воздухе. Что-то произошло. Что-то нехорошее!

Прошло несколько часов. Послышались обрывки музыки. Началась ярмарка.

– Мы бы тоже могли начать, – предложил Франк.

– Идет.

– Не жалеешь?

– Нельзя жалеть заранее. Жалость, как явствует из самого названия…

– Прекращай свои вечерние лекции! – проворчал Франк, – сейчас не время. Ты все усек?

– Все.

Тем не менее Франк повторил еще раз.

– Драку начинаем, как только появится Дерьмо. Он заходит…

– Будем надеяться…

– Он войдет!

– Ну, если ты так уверен…

– Я бросаюсь ему в ноги, а ты вцепишься в горло, чтобы не заорал…

– О. К.

– И жми сильней, не бойся растратить силы!

– Будь спокоен!

Оба слегка побледнели и старались не смотреть друг другу в глаза. Встали, прошлись по кругу, разминая ноги. Проделали несколько движений руками…

– А потом? – прошептал Ал.

– Ну да, я знаю, – продолжил он. – Ключи, пушка… Но, Франк, что мы будем делать потом?

Тот пожал плечами.

– Какого ответа ты ждешь от меня? Мы дойдем до конца коридора, по крайней мере, я надеюсь. Там здоровенная железная дверь, мы отопрем ее ключами… С другой стороны находится комната охраны. Хорошо, если их окажется немного… и они испугаются, а то стреляю я быстро.

– Стоп! Ты говоришь, что быстро стреляешь… Значит, ты собираешься заполучить револьвер?

– Я же говорю тебе, что стреляю быстро и точно!

– Франк, но я тоже стреляю быстро и точно!

– В удачный день я попадаю в пикового туза с пятнадцати шагов!

– А я в любой день попадаю в сердце человека с двадцати шагов!

Франк рассмеялся.

– Не слабо начинается наше дело… Уже из-за пушки начали ругаться!

– Хорошо, тогда давай разыграем.

Ал оторвал пуговицу от своего комбинезона.

– Если отгадаешь, в какой руке пуговица – пушка твоя.

– О.К.

Прищурив глаза, Франк посмотрел на протянутые руки. Он колебался.

– Правая! – сказал он наконец.

Ал показал левую руку. Пуговица была там.

– Ну ладно, – смирился Франк. – Пусть будет так.

– Не переживай, я не подведу.

Ал шевельнул пальцами, как будто уже сжимал стальную рукоятку.

– Слушай, вот я влетаю в комнату охраны… И ору: «Руки вверх!». Да?!

– Нет. Так только в кино. Ты подумай, ведь молчание производит больший эффект, чем крик. Покажешь им ствол, и они сразу все поймут.

– H-да… А потом?

– Ну… если будут себя хорошо вести, возьмем оружие: нам пригодится. Во время прогулки оно не помешает.

– А если они не согласятся? – предположил Ал.

– Ты, кажется, быстро стреляешь?

– Ну, а потом… что потом?

– Посмотрим. Я отопру дверь во двор. А дальше – бегом. Там большое открытое пространство. А автоматчика на вышке упрашивать не придется… Побежим зигзагами…

– Нет, – глухо сказал Ал, – мне некогда вилять, я тороплюсь!

– Как хочешь. Допустим, мы добежали до ворот, там попробуем взять охрану на понт… если не выгорит, по крайней мере свежим воздухом подышим…

Ал, ходивший кругами по камере, застыл перед решеткой.

Франк встал рядом. Он понял. В конце коридора показался Дерьмо. Он шел один.

Не теряя времени Франк развернул Ала на себя и наотмашь ударил его.

– Получи, падаль! – крикнул он.

Удар моментально привел Ала в чувство. Забыв свою неуверенность, он бросился в драку. И, выкрикивая ругательства, налетел с кулаками на Франка. Потасовка разгорелась не на шутку…

Дерьмо приблизился, привлеченный шумом. Однако, против всяких ожиданий, в камеру не зашел, довольствуясь наблюдением через решетку.

У сообщников, наблюдавших за ним краем глаза, засосало под ложечкой. Драка внезапно прекратилась, и, запыхавшись, они повернулись к Дерьму.

– Вы что, опять за свое? – поинтересовался он слащавым голосом.

«Так зайдет он в конце концов?» – с тревогой думали друзья…

И тут Ала озарило.

– Простите нас, начальник… Мы…

Он начал пятиться, делая вид, что боится: Дерьмо войдет и ударит его. Уловка сработала, Дерьмо клюнул. Привычным движением он отпер дверь. Его кабаньи глазки налились кровью.

– Нет! – умоляюще выкрикнул Ал, – не надо… Мы… Мы больше не будем, начальник…

Толстяк угрожающе поднял дубинку. Он надвигался на Ала, прижавшегося к стене. В это время Франк молниеносно бросился вперед. Дерьмо коротко вскрикнул и упал. Теперь настала очередь Ала, чьи безжалостные руки сомкнулись на шее охранника. Однако ему не удалось придушить его сразу.

Не переставая извиваться всем телом, Дерьмо закричал. Тут же среагировав, Франк запел, заглушая его вопли. Заключенные часто пели, и надзиратели закрывали на это глаза: людям необходимо дать выход чувствам. Пусть себе поют!

– В Бастилии все знают Нини! – заорал Франк.

В ответ сразу же раздалось:

– Она такая нежная и ласковая…

Не переставая петь, он наносил надзирателю страшные удары ногой в живот, в то время как Ал, скрипя зубами, сжимал горло жертвы.

Немой вдруг осознал, что происходит. Вообще-то он спал, но удар ногой по кровати разбудил его, и он кинулся к своим сокамерникам, пытаясь заставить их отпустить жертву.

– Куда ты, козел, лезешь! – прохрипел Ал.

Он выпустил охранника и, сцепив руки в замок, ударил немого. Бедняга как подкошенный рухнул на кровать. Затем, чтобы покончить наконец с надзирателем, по-прежнему брыкающимся как лошадь, он выхватил у него из кобуры пистолет и несколько раз ударил по голове рукояткой. Наконец Дерьмо затих. Рот его широко открылся в последнем вздохе. Франк сразу прекратил петь. Лицо его покрылось каплями пота. Теперь весь этаж дружно орал песенку Брюана:

«Она такая нежная и ласковая… Ее так любят… В Басти… ли…и».

– Быстрей, Франк. Ты взял ключи?

– Вот они…

– Давай, рвем!

Они выскочили в коридор. Ни одного надзирателя поблизости не оказалось. Внезапно поняв, что происходит, заключенные замолчали. Руки вцепились в прутья, лица приникли к решеткам.

Затем раздались возбужденные голоса:

– Эй, мужики, без нас не сматывайтесь! Откройте двери! Быстрей! Быстрей! Выпустите нас!

Но Ал и Франк никого не слушали. Разум их словно помутился, они чувствовали себя обнаженными посреди толпы…

Побежали в конец коридора… Только домчались до двери, как она распахнулась и ворвались два охранника:

– Что происх…

Ал показал им пистолет. Один тут же поднял руки, но другой потянулся к кобуре. Сухо грохнул выстрел. Охранник осел на пол. Франк нанес страшный удар головой в грудь второму.

– Скорей!

Они открыли дверь и оказались в комнате, где оставался еще один надзиратель. Он уже протягивал руку к внутреннему телефону.

– Не двигаться! – приказал Ал.

Тот послушно замер.

Франк зашел за спину, вырвал пистолет из кобуры, прижал ствол к спине и несколько раз с ожесточенным лицом нажал на спуск.

8

Потирая макушку, немой поднялся с пола. Кружилась голова. Ничего не соображая, пошатываясь, он вышел из камеры и увидел по обеим сторонам коридора десятки машущих рук, торчащих между прутьев. В конце центрального коридора лежали два человека… Один был мертв, а второй с трудом поднимался. Под трупом собралась огромная лужа крови.

Немой шел между двумя рядами колышущихся рук. За этими руками виднелись лица. Свирепые лица с открывающимися ртами. Он ничего не понимал. Вокруг него простиралась тишина. Страшная, холодная тишина. Все происходило за пределами его сознания, в другом мире, от которого он был отгорожен толстой стеклянной стеной.

Охранник, оставшийся в живых, вытащил пистолет и направил его на немого. Немой продолжал идти. Он видел, конечно, шевелящийся рот, но не мог понять слов. Пламя вырвалось из дула пистолета, и немой вдруг почувствовал, как горячее одеяло упало на него и накрыло… Ему было хорошо. Невообразимая слабость сковала ноги. Он упал на колени. Над ним по-прежнему колыхался целый лес рук. У него закружилась голова… Он лег поперек коридора и умер, так ничего и не поняв.

Автоматная очередь взметнула землю у ног Ала. Он взглянул на Франка, бежавшего впереди. Еще пара метров и автоматчик их не достанет: входная дверь находилась в углублении.

Чудовищным напряжением мышц он рванулся вперед, будто пытаясь преодолеть силу притяжения земли. Вот и укрытие! По крайней мере на время. На последнем издыхании он прислонился к стене и осмотрелся. Двор был пуст. Казалось, в мире не существовало ничего кроме автоматных очередей и завывания сирены.

Охранник стоял у двери. Он видел их приближение, но ему никак не удавалось вытащить пистолет. Трясущиеся руки не справлялись с защелкой кобуры.

– Давай шевелись! Открывай! – прохрипел Франк.

Охранник оставил в покое упрямую кобуру и растерянно развел руками.

– Скорей, не откроешь через десять секунд – ты труп…

Человек снял с пояса огромный ключ.

Завывание сирены и автоматные очереди положили конец празднику. Все разбежались, кто куда. Когда беглецы выскочили на дорогу, ведущую из тюрьмы в порт, там не было ни души.

Чтобы никто не вздумал изображать из себя героя, Франк выстрелил наугад по обезлюдевшей ярмарке. Карусель с деревянными лошадками все продолжала крутиться под отрывистые звуки музыки… Пуля Франка попала в колесо лотереи, которое закрутилось, мрачно позвякивая.

– Ты на какой номер поставил? – усмехнулся Ал. Хотя этот лай трудно было назвать смехом. Свобода пьянила его.

Он бежал впереди, вобрав голову в плечи, будто ожидая ответных выстрелов. Внезапно очереди смолкли.

Ал бросил быстрый взгляд через плечо.

– Вот они! – заорал он… – Скорей!

На другом конце эспланады появились охранники. Если бы не ярмарка, беглецы на таком открытом месте и десяти шагов не сделали бы. Но манежи, между которыми они бежали, образовали надежный защитный экран.

Они выскочили в маленький порт, где рядом с рыбачьими лодками качалось несколько прогулочных яхт.

Франк заметил моторку. Не теряя ни секунды он прыгнул в лодку.

Ал последовал за ним. Моторка заплясала на волнах.

– Ты сможешь завести эту штуку? – спросил Ал, пытаясь отдышаться.

– Не трясись, водил и такие!

Франк казался более спокойным, чем его спутник. Руки у него не дрожали, и Ал почувствовал нечто вроде восхищения.

– Ну скорей! Скорей же! – торопил он.

– Да заткнись ты наконец! – грубо приказал Франк.

Он резко дернул пускатель. Мотор чихнул и замолчал.

– Поворачивайся скорей, черт бы тебя подрал! – Ал чуть не плакал. – Они уже совсем близко! Мы так и будем сидеть в этой калоше?

Вдалеке показались четверо охранников. Трое с пистолетами остановились и открыли огонь. Но расстояние не позволяло ему быть эффективным.

Четвертый держал в руках автомат. Он сообразил: чтобы уложить беглецов, надо подойти ближе.

Крикнув своим, чтобы прекратили бесполезную стрельбу, он побежал по молу.

Франк выругался и запустил двигатель в третий раз. Мотор ровно заурчал, Франк прибавил газ.

Моторка рванулась вперед.

Франк сидел спиной к порту, и Ал, устроившийся на носу, первый заметил автоматчика.

– Ложись! – крикнул он напарнику.

Франк инстинктивно оглянулся. С причала раздалась очередь. Пули вонзились в обшивку лодки. Франк вскрикнул и поднес руку к голове… Когда он отнял ее, Ал с ужасом увидел страшную рану над переносицей. Лицо Франка залило кровью.

Сам он, казалось, не заметил раны, все так же продолжая держать руль.

Новая очередь взметнула воду за кормой.

– Черт! – проворчал Франк. – Что со мной, Ал… Я ничего не вижу… Я почувствовал удар и…

Ал молча смотрел на рану. Он удивился, как Франк может еще говорить и двигаться с этакой дыркой в голове.

– Тебя пулей задело, когда ты повернулся.

– Сдурел что ли! Пулей… Я бы уже сдох…

Ал наклонился, разглядывая рану.

– Тебе крупно повезло, она прошла вскользячку.

Вдруг какое-то шестое чувство предупредило его о надвигающейся опасности. Он обернулся и увидел, что моторка летит прямо на стену причала. Какой-нибудь десяток метров отделял их от бетона.

Ал бросился к рулю и вывернул его до отказа. Моторка чудом не перевернулась, чиркнув бортом по стенке.

– Что случилось? – спросил Франк, едва не свалившийся за борт.

– А то, что мы чуть не врезались…

– Я ничего не вижу, – пожаловался Франк.

– Еще бы, у тебя все глаза в крови… Ну-ка подвинься, я сяду за руль…

– Остальные куда подевались? – спросил Франк.

– На другом конце причала… Бегут сюда, но, похоже, им нас не догнать.

Франк рукавом вытирал кровь, льющуюся из раны.

– Там моторок больше нет? – спросил он. – Если есть, то мы спеклись.

Ал оглянулся.

– Я, во всяком случае, ни одной не вижу. И потом, если бы какая и стояла, они бы уже в нее уселись.

– Точно.

Причал заполнился людьми.

– Ничего себе, зрителей набежало, – сказал Ал. – Эти козлы вообразили себя в цирке!

Ал взглянул на Франка, упершегося лбом в рукав, набухший от крови.

– Ты как себя чувствуешь?

– Плохо… Как раскаленным железом жжет.

– Потерпи немного, я промою твою рану морской водой… соль хорошо заживляет.

Двигатель работал без перебоев, и порт становился все меньше и меньше. Ал осмотрелся. Море, серое и спокойное, слегка отливало вдалеке голубизной. Солнце медленно опускалось в волны, пейзаж был тихим и безмятежным.

Эта безбрежность, сменившая тесноту камеры, потрясала.

– Что будем делать теперь? – осведомился он.

– Знать бы, где находимся… – простонал Франк. – Только не вздумай править в открытое море. На этой калоше нам до Америки не доплыть!

– Тогда куда?

– Хвост есть?

– Пока нет…

– Хорошо… Развернись и возвращайся к берегу… Через пятнадцать минут сюда нагонят полно полицейских катеров. И еще пограничников и остальную ораву… Мы сможем спрятаться только на берегу. Жаль, что меня задело…

– Да ничего страшного, – без особой уверенности сказал Ал.

Он не мог оторвать глаз от раны Франка, пузырящейся алой пеной.