Текст книги "Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)"

Автор книги: Фреда Уоррингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Они учились старательно и знали, что их ждет. Но применить заученное в битве, когда за ошибкой следует смерть – дело совсем иное.

Утро выдалось похожим на дурной сон. Завтракали поспешно – Линден сидел рядом с Руфридом и Танфией, Сафаендером и Элдаретом, как было уже не одну неделю. Все были молчаливы, а Сафаендер вдобавок бледен как смерть, хотя по лицам остальных пробегали порой улыбки.

Потом Линден с Руфридом вернулись в палатку, чтобы помочь друг другу одеться. Они решили одеть в бой роскошные, черные с синим одеяния из Луин Сефера – погибать, так уж красиво. Поверх камзолов пошли кожаные кирасы и облокотники. Потом пришел черед оружия – при каждом был длинный элирский меч на левом бедре, короткий меч на правом, на плечами – луки и колчаны, полные смастеренных в Энаванейе стрел.

– Ну, братишка, – промолвил Руфрид, – вот оно как. Предчувствия не мучают?

– Нет, – ответил Линден, и улыбнулся. – Наверное, это к добру. Жаль, отец нас не видит.

– Он бы нами гордился, – заверил его Руфрид, стиснув плечо брата, и добавил: – Тобой уж точно.

– Думаешь, мы справимся?

– Конечно. Если боишься, думай вот о чем – ты уже сегодня можешь усидеть Изомиру!

– А я не боюсь, – ответил Линден. – Вот что странно-то – не боюсь вовсе.

Руфрид в последний раз обнял его, и отстранился, явно сдерживая тревогу. Линден хлопнул его по спине, пытаясь ободрить, но слова никак не шли на язык.

– Ну, Брейида с нами?

– Тогда уж Маха, – ответил Руфрид. – Или Анут на нашей стороне, а Граннена путь ждет чрево Нут.

– Ты бы не гневил богов, – расхохотался Линден, – хоть ноне утром! Я рад, что все почти кончилось, а ты?

– Ага, – согласился Руфрид, и немного просветлел. – Я тоже.

Над Парионой занималась лиловая заря, но равнина еще была окутана тенью. Танфия уже готова была оседлать Зарянку, когда к ней подошел Сафаендер. Он немного нелепо выглядел в роли воина – в травянисто-зеленой рубахе и штанах, в кирасе, с мечом и деревянным щитом. Но даже сейчас он выглядел таким изящным, таким нездешним, что девушка невольно ощутила желание, и страх за своего любимого.

– Ты готов? – спросила она.

Поэт неровно вздохнул.

– Насколько могу быть. Танфия, ты великолепна. Только не дай себя поранить, хорошо?

Она подошла к нему, взяла за руку. Как не было тревожно ей самой, поэта просто трясло, точно в ознобе.

– Боги, Саф, ты в порядке?

– Нет, Танфия. Вообще-то нет, – ответил он с напускной легкостью. – Я уже говорил, что я трус, но не думал, что настолько.

– Боги, Саф, ты не обязан сражаться! Салиоль и Шарма остаются в лагере; останься и ты с ними.

– Не хочу быть настолько бесполезен, – ответил он.

– Ты принесешь пользу. Кто-то должен ухаживать за ранеными.

– Нет. – Лицо его было уныло, и он старался не встречаться с ней взглядом. – Я должен.

– Почему? – В приступе ужаса она схватила его за руку. – Что ты пытаешься доказать? Никто не упрекнет тебе, если ты не пойдешь в бой со всеми. Ты не солдат, боги свидетели! Ты не просто кто-то, ты Сафаендер! Если ты умрешь, что станет с прекрасными пьесами, которые ты еще не написал? Ты не можешь лишить их мир!

– Ох, Танфия... – Он обнял девушку и прижал к себе, покрывая поцелуями ее волосы. – Ты не понимаешь. Как могу я писать эти "прекрасные пьесы", если я не сражался за это право? Чтобы вернуть мир, к которому я привык, я должен его заслужить.

– Нет, – вздохнула Танфия. – Это я понимаю. И прекрати меня целовать, а то я расплачусь.

–Тогда потом, ладно? – спросил он.

Танфия видела, как он старается казаться храбрецом – особенно сейчас, когда из сумерек показались Руфрид и Линден.

– Ну, пора, – проговорил Руфрид. – Тан, береги себя.

– Ради всего святого, через несколько часов мы снова увидимся! воскликнула она. Братья поочередно обняли ее, и она с потешной суровостью оттолкнула обоих. – Кончайте, это просто ужас какой-то! – На глаза наворачивались слезы. – И вообще, сражения никогда не идут по плану.

– Откуда тебе знать? – поинтересовался Руфрид.

– В книжках читала! – отмолвила Танфия.

К тому времени, когда кислолицый гранненов прихвостень добрался до лагеря мятежников, те уже заняли позиции вдоль гребня Гетласской гряды. Центр составляла пехота, прикрытая рядами лучников. По флангам разместились конные отряды – на правом под водительством Мириаса, где в первых рядах предстояло скакать Танфии, а чуть подальше – Линдену, а на левом под командой Зори, с которой был Руфрид. Сафаендер пошел в пехоту, в задние ряды, где ему предстояло сражаться радом с крестьянами, даже не слыхавшими его имени. Гелананфия с большой неохотой отпустила его в бой, но веских причин отказать не нашла.

Место было удачное – землю покрывала жесткая густая трава, а редкие деревца не закрывали обзора. Внизу лежала долина, а за ней – еще один ряд холмов, пониже. Солдатам Граннена придется наступать в гору, а это даст преимущество их противникам.

Гелананфия и Элдарет, оба на гнедых конях боевой породы, расположились на горке позади строя, между левым флангом пехоты и отрядом Зори. Над их ставкой не развевалось никакого знамени – следовало бы поднять царский стяг, но, сражаясь против царя, Гелананфия не нашла в себе на это смелости.

Гранненов помощник, подъехавший на своем тощем жеребчике, явно не был рад обнаружить вражеское войско в такой готовности.

– Я принес вам известие от воеводы Граннена, – обратился он к Элдарету, которого полагал единственным вожаком. – Любая попытка войти в Париону будет расценена как измена. Отказ сдаться немедля будет расценен как повод к атаке. У вас есть полчаса, чтобы сложить оружие и предать себя в руки властей.

– Ну уж нет! – усмехнулся странник. – Если воевода желает повода к атаке – он его получит.

– У меня есть весть для воеводы Граннена, – проговорила Гелананфия, откидывая капюшон и смело глядя в тоскливое лицо посланца. – Это войско ведет не один Элдарет. Передай воеводе, что он выступает против царевны Гелананфии. И передай, что попытка противостоять члену царского рода будет считаться изменой! Посмотрим, так ли он жаждет битвы!

Когда посланец вернулся в ставку Граннена, первые солнечные лучи коснулись холмов. У Гелананфии и Элдарета хватало времени, чтобы оглядеться. Царевна поднесла к глазам подзорную трубу.

Царское войско все еще строилось, тем же примерно порядком, что и ее собственное – лучники и застрельщики в первых рядах, за ними плотные ряды пехоты,, по флангам конница. Войско занимало долину, Граннен же разместил свою ставку на холме по другую ее сторону. Различить самого воеводу с такого расстояния было невозможно, но царевна приметила плещущийся на ветру флаг, ловивший червонное золото солнца. По мере того, как лучи восхода проникали в долину, ряды царских солдат расцвечивались красками: зеленый, лиловый, золотой, блестела винно-красная и бурая кожа кирас. Развевались на шеломах старшин лазурные перья, и в гривы и хвосты гнедых, как один, коней вплетались золотые ленты. По сравнению с ними собственные ее бойцы казались бродягами, в разномастных кафтанах бессчетных оттенков, потертых и грязных от долгого лесного житья, на конях всех пород и мастей. Но в них была страсть... страсть настолько сильная, чтобы перебороть верность Гарнелису? "Или мрачных бесов, срывающихся с неба и, возможно... нет не думай об этом!".

– Как думаешь, сколько их там? – спросила она.

– Я бы посчитал, – ответил Элдарет, – что пеших четыре тысячи, да конных полторы.

– Больше нашего, – прикинула царевна, – но не настолько, как я боялась. Силы почти равны. Мы можем победить. – И небо ясно; ни клубящихся туч, ни запаха крови, как описывал свидетель разгрома Маскета... ничего зловещего... но этому пришел черед во втором бою, не так ли? Царевна вздохнула. Честно сказать, если явятся демоны, для борьбы с ними у нее не было никакого плана. Лучники могут стрелять в небо, и все... Единственной целью было победить в этой битве, победить решительно, и они могут это сделать. Они должны.

И тут она увидела.

По правую руку от Граннена, в какой-то полумиле, почти скрытые за холмом, стояли еще две тысячи солдат – в бронзовом и алом с синим, на крепких вороных конях.

– Боги, Элдарет – ты видишь?

Она передала ему трубу. Странник ругнулся.

– Этого еще не хватало. Что у них за мундиры?

– Владыки Серпета Эйсилионского, – ответила Гелананфия. – Князюка Серпет – так его зовут; скользкий ублюдок.

– Если бы ты сражалась на стороне царя против общего врага, ты бы его так не честила, Гела.

Царевна не ответила. Она не испытывала гордости оттого, что план ее готов был дать плоды. И никакой напускной храбрости. Только тошнота оттого, что за нее будет литься кровь.

Конь ее переступил с ноги на ногу. Над молчаливым строем шептал что-то свое ветер. Потом от ставки Граннена донесся звук рога, и его войско двинулось вперед.

Сердце Руфрида колотилось от возбуждения. Солдаты Граннена шли прямо на него, мундиры их сияли, клинки блестели на солнце. Потом прозвенел рог Элдарет, и лучники мятежников начали выпускать стрелы, залп за залпом. Юноша мечтал оказать там, внизу, так сильно, что в пальцах зазудело. Но ему пришлось выбирать, биться пешим или конным, а отдать Ястребка другому было выше его сил...

Лучники Граннена ответили, и реки стрел потекли в обе стороны. С обоих сторон падали бойцы. Возбуждение смешивалось в Руфриде с ужасом, ускоряя кровь. Чтобы лучше видеть, он привстал в стременах.

Опустошив колчаны, лучники отступили, давая проход пехотинцам. Воздух заполнился криками, звенели клинки и лязгали щиты. В ряды царских солдат полетели копья; те заколебались на миг, чтобы с новой силой ринуться вперед, тесно сомкнув щиты – более крепкие и широкие, чем у мятежников. Строй их казался непробиваемым, хотя они и двигались вверх по склону. Два строя сошлись.

И тогда вновь прозвучали рога – сигнал к атаке. Зоря ринулась вперед первой, ее медные волосы бились на ветру, как пламя. Кони рванулись слитным рядом, и Ястребок устремился за ними. Руфрид стискивал меч, в ушах его гремели копыта, заглушая стук сердца. Навстречу им мчались могучие гнедые из царских конюшен. Страха юноша не испытывал. Понукая коня, он взревел...

Мимо пролетали блестящие конские бока, вылетали из седла всадники. Впереди мелькнуло зеленое и лиловое, и длинные, рубленые лица под шеломами, оскаленные зубы и прищуренные глаза. Он нацелился на одного, того, кто умрет первым...

Стальной наконечник вынырнул из ниоткуда. Все случилось слишком быстро. Ястребок налетел на копье грудью.

Мерин взвизгнул, попытался встать на дыбы, и рухнул, сбросив Руфрида на траву. От удара у юноши перехватило дух. Несколько безумных мгновений вокруг него мчались кони, перепрыгивая, шарахаясь. Когда грохот утих, Руфрид отнял руки от лица и приподнялся.

Ястребок был мертв. Копье торчало из его груди; кровь еще вытекала из раны, крася алым гнедую шкуру, но глаза уже смотрели в небеса мертвым взглядом. Всхлипывая, Руфрид подполз к нему. По крайней мере, конь не страдал.

Прикрываясь конской тушей, юноша достал лук и стрелы. Потрясение переросло в гнев. Руфрид пускал стрелу за стрелой, вышибив из седел двоих мужчин и двух женщин, и сняв двоих уже спешенных. Он задыхался, обливаясь потом, губы его неосознанно разошлись в оскале. Когда стрелы кончились, он отбросил лук и, обнажив элирский клинок, ринулся в гущу боя.

На другом краю строя Танфия замерла в ожидании, не дыша. Время словно застыло, пока совершенный и ровный строй царских солдат надвигался – а потом с небес обрушились бряцающим дождем стрелы. Начали умирать люди. Сошлись в рукопашной пехотинцы, воздух огласился отчаянными криками, и на дальнем краю поля боя отряд Руфрида поскакал навстречу царской коннице...

Девушку охватила внезапная, отчаянная тревога за друзей – далеких недоступных, брошенных на произвол судьбы. Сражение началось, и остановить его было уже невозможно.

Прозвучал сигнал к атаке для конников Мириаса. Время вдруг помчалось стрелой. Зарянка ринулась вниз с холма, стремясь не отстать. Ветер бил в лицо – пьянящий и пугающий.

И что-то пошло не так. Царская конница острым клином прорезала отряд Мириаса, рассекая его пополам. Танфия оказалась на внутреннем краю, совсем рядом с пехотой, Линдена занесло далеко в сторону, и что сталось с ним дальше, девушка уже не видела.

Воцарился хаос. Рядом пал конь, пронзенный копьем. Прямо на Танфию бросился вражеский солдат; Зарянка с перепугу встала на дыбы, и девушка мигом оказалась на земле.

Поводьев она не выпустила. Слева на нее ринулся другой конник девушка увернулась от его меча и, извернувшись, рубанула снизу своим длинным клинком. Удар пришелся по выпиравшему из-под кирасы животу. Хлынула кровь, солдат сложился пополам, и конь отнес его в сторону. Переведя дух, девушка вновь вскочила в седло и пустила Зарянку вслед товарищам. Ее переполняла дикая сила. Еще один всадник в зеленом занес над ней сверкающий клинок. Девушка вспомнила разом все приемы Альраэна, и ритм шаэлаирского боя захватил ее. Она уклонилась, ударила, и противник упал с разрубленной головой. Клинок Танфии покраснел от крови.

Душа девушки ушло в пятки, но бояться не было времени. Она была в гуще боя, и сердце ее лихорадочно колотилось. Не было времени подумать, помочь товарищам. Каждая капля остававшихся у нее сил была обращена на то, чтобы сохранить собственную жизнь и жизнь ее лошади.

Мгновением раньше Линден мчался в общем строю. Мгновением позже царская конница прорвала ряды мятежников, и Зимородка оттерли куда-то вбок, вместе с несколькими всадниками, отсеченными от своего отряда.

Меньше всего юноша ожидал такого беспорядка. Зимородок от страха понес; Линден кое-как смирил коня настолько, чтобы бросить взгляд на поле боя. Собственно, боя он и не увидел – только лощину, где заблудившиеся конники пытались перестроиться, чтобы ударить царским солдатам в тыл. Но попытки их были обречены на неудачу. Их гнали назад, падали кони и люди, иные бежали Линдену навстречу. Юноша остановил коня, и Зимородок нетерпеливо забил копытом. А Линден был не в силах шевельнуться, завороженный ужасающим зрелищем умирающих на копьях коней.

Товарищи его давно ускакали, он остался один, и не заметил этого. "Какой я был дурак, – крутилось у него в голове, – какой остолоп, что думал, будто они не тронут хоть коней?".

Бежавшие конники Гелананфии пытались построиться снова, чуть дальше по склону. Взвод царских солдат отделился от основного отряда, направляясь прямиком на мятежников, чтобы не дать тем соединиться и зайти противнику во фланг. Линден понял, что если он не сдвинется с места, то окажется в самой гуще боя. Хуже того – они убьют Зимородка.

Он соскочил наземь, развернул коня в сторону гряды и крепко шлепнул по крупу. "Пошел!", гаркнул он. Жеребец ринулся в направлении лагеря; мелькнул на ветру черный хвост, и юноша потерял его из виду.

Совсем рассвело, но солнце скрывалось за белой пеленой облаков. Долину заливал серый, бестеневой свет. Линден увидал, как мчится на него гранненова конница, а пешим он не мог уйти от них далеко. Юноша ринулся наперерез им к купе деревец на краю небольшого овражка в паре сот шагов от него.

Царские солдаты в его сторону не глянули – перед ними маячила более важная мишень. Задержавшись, Линден торопливо пустил в их сторону три стрелы. Только одна нашла цель. Конник тяжело выпал из седла, на лице его застыло недоумение, словно он так и не понял, что его убило.

Линден вновь рванулся к укрытию. Бой уже кипел на самой гряде, похоже было, что люди Граннена наступали. Юноша собирался перевести дух, потом расстрелять свой колчан, потом... что будет потом, он не знал и сам. Элирский клинок оставался при нем, и если встанет нужда, он и один будет прорубаться к Парионе. Он чувствовал восторг оттого, что спас хотя бы Зимородка. И таинственная сила этроф кипела в его душе, не кошмаром наяву, как при приближении бхадрадомен, но золотым и ласковым сиянием, точно близилось нечто изумительное. Впервые юноше показалось, что эта сила может стать ему близкой.

Он нырнул в кустарник и скатился кувырком на дно оврага, через густой ежевичник. Поднявшись на колени, Линден обнаружил, что он в лощине не один.

В трех шагах от него сидел, вжавшись в заросли боярышника, совершенно белый Сафаендер. Оружия при нем не было.

– Линден, – прохрипел поэт. – Что, уже все кончилось?

Сафаендер очень старался. Он стоял на своем месте в строю, стиснув зубы и подавляя тошноту. Он был твердо намерен пройти это испытание до конца, доказать, что он способен жить полной жизнью, а не только описывать ее. Когда прозвучал сигнал, он вместе со всеми двинулся вперед; бросил дротик (никуда не попал), потом вытащил меч. Поначалу все шло как надо; вот когда два строя столкнулись, и перед Сафаендером встал мрачный царский солдат...

Это было куда страшней, чем мог себе представить поэт. Схватка не запомнилась ему вовсе. Он нашел это убежище и нырнул в кусты, переводя дыхание. Трясло его так, что руки не слушались. Но сбежать ему не удалось, сверху доносился стук копыт, слышались крики. С трудом удерживая себя в руках, поэт только и мог, что пережидать, свернувшись калачиком, покуда битва бушевала над ним. Да у него и выбора не было – ноги не держали.

И тогда, точно спаситель, явился Линден.

– Нет, не кончилось! – воскликнул юноша, пригибаясь, точно готовый к прыжку леопард.

В овражек спрыгнул царский солдат. Сафаендер в ужасе шарахнулся, думая, что им пришел конец, но Линден смело обернулся к противнику. Зазвенели, сталкиваясь мечи. Каким медлительным, вялым казался солдат перед смертоносно-легким клинком Линдена... Булькающий стон, и солдат упал. Линден отпихнул его тело ногой, и мертвец скатился вниз, в овраг.

– Сафаендер! – воскликнул юноша, вновь опускаясь на колени рядом с поэтом и отирая меч о траву. – Что ты тут делаешь?

– Он хотел меня убить, – выдавил Сафаендер. Горло ему перехватывало от ужаса. – Тот солдат на поле – он промедлил, он меня узнал, я уверен. И все-таки он хотел меня убить! Он выбил у меня из рук меч... и я побежал. Я повернулся и сбежал, и не мог остановиться.

Твердая рука Линдена ухватила его запястье. Глаза юноши сияли сурово и в то же время снисходительно.

– Все хорошо. Успокойся. Тебе нельзя оставаться здесь, вокруг кишат царские солдаты.

– Оставь меня, – выдохнул поэт, готовый потерять сознание от страха. Героя из меня не вышло.

– И не надо. Я тебя прикрою. Только выбирайся отсюда! Я отведу тебя в лагерь.

– Ноги не слушаются. Прости.

– Тихо ты! – возмутился Линден. – Ладно, если мы затаимся тут, может, нас и не приметят. – Он толкнул поэта в гущу ветвей, а сам приподнялся немного. – Погоди, гляну, все ли спокойно... нет. Молчи.

Вместе они затаились в кустарнике. Сафаендер все цеплялся за руку юноши.

– Лин, не надо! – прошептал он. – Меня убьют, так ты хоть жив останешься.

– Заткнись! – процедил Линден.

– Нет! Это важно. Не надо прикрывать мою трусость, только передай Гелананфии, что мне очень стыдно, а Элдарету и Танфии – что я их больше жизни любил. А ты, Линден... ты, наверное, самый добрый человек, какого я встречал. Ты заслуживаешь любви больше, чем любой другой, и я бы постарался...

– Саф, прекрати, пожалуйста! – взмолился Линден.

– Ты мог бы полюбить меня в ответ хоть немного, я знаю.

– Скоро я буду с Изомирой. Это нечестно.

Юноша раскраснелся, и смущенно понурил голову. Сафаендер легонько дотронулся до его горячей щеки, и Линден не оттолкнул его.

– Я знаю тебя лучше, чем себя самого.

Мимо овражка пробежал кто-то, шумно топоча.

– Ладно, – пробормотал Линден. – Попробуем по новой. Вроде никого...

Сафаендер успокоился немного. Линден приподнимался, покуда голова его не высунулась за край их укрывища.

– Ах, проваль! – ругнулся он. – Еще шестеро бегут. Не высовывайся – я скажу, когда можно.

Сафаендер зажмурился, затаив дыхание. По спине струился пот. Он ждал терпеливо; присвистнуло что-то, потом донесся шлепок и короткий вздох.

– Что там? – спросил поэт, приоткрыв глаза.

Линден не ответил.

– Лин?

Юноша не шевелился, выглядывая из овражка. Сафаендер решительно прополз два шага и дернул его за лодыжку.

– Линден!

Нет ответа. Юноша уткнулся лицом в траву, каштановые волосы разметались, взблескивая на солнце золотыми искрами, руки вяло раскинулись, точно у спящего младенца. Только когда Сафаендер подполз повыше, он увидел торчащую из левого плеча Линдена стрелу.

Наконечник вошел прямо над ключицей и, видно, дошел до легкого. Сафаендер воззрился на нее с растущим ужасом, коснулся правого плеча, потряс тихонько. Ничего. Поэт приподнял юношу под мышки, перевернул Линден тяжело перекатился на спину и застыл.

В лихорадочной спешке Сафаендер припал ухом к груди юноши, нагнулся щекой к губам, надеясь уловить жаркое дыхание. Но все было тщетно. Линден словно поглядывал на него из-под полуопущенных век печальным, любящим, слепым взором остекленевших голубых глаз.

Сафаендер взвыл.

Он тряс безжизненное тело, целовал холодеющие губы, стискивал пальцы и зажимал себе рот, выплескивая спазмы беззвучного горя. Потом он поднял взгляд – на краю оврага стоял солдат в зеленом и лиловом, глядя вниз и глумливо усмехаясь.

Схватив меч Линдена, поэт неловко ударил острием вверх. Солдат рухнул с булькающим воплем, и Сафаендер ударил его еще, снова и снова, уже после того, как жизнь покинула тело врага. Он поднял голову, но взгляд ему застил кровавый туман. Кровь гремела в ушах, огненным потоком заливала холмы; и Сафаендер очертя голову ринулся, завывая, в это смертельное пламя.

Гелананфия и Элдарет в своей ставке тревожно ожидали вестей, глядя, как колеблются ряды бойцов. Правый фланг был практически разбит, но центр и левый фланг держались стойко. Граннен, однако, гнал своих солдат, как на убой, и легкой победы над ним царевна не предвидела. Кроме того, войско Серпета по сю пору стояло в резерве.

На правый фланг она отправила гонцов с приказом отступить и перестроиться. Самой царевне не оставалось ничего, кроме как стискивать влажными от пота руками поводья, да сглатывать поминутно бьющееся где-то в глотке сердце.

– Боги, Элдарет, что мы натворили? – воскликнула она. – Стоит Серпету вступить в бой, и мы пропали!

– Мы сделали, что должны, любимая, – отозвался странник. – Даже если мы сегодня падем, царь увидит, кем почитают его подданные.

Склон под ними вдруг вскипел.

– Смотри! – вскрикнула Гелананфия.

Мятежники наступали. Конница на обеих флангах, собравшись с силами, нанесла новый удар, и войско Граннена, измученное необходимостью двигаться в гору, начало отход.

– Мы одолеваем! – воскликнула царевна. – Постой... если они отступают только, чтобы заманить нас в ловушку... на это меня не поймаешь. Прикажи нашим сдержать порыв!

– Вот и я так подумал. – Элдарет поднес рог к губам и подул.

Воевода Граннен наблюдал, как в долине и на склоне за ней кипит битва. Кулаки его стискивали поводья, лицо было сурово. Командиры почтительно ожидали приказов старшего.

– Бунтовщики наступают, сударь, – сообщил его помощник.

– Именно. Недостаток умения они возмещают кровожадностью. Хорошо; все идет, как задумано, Керовен. Начинаем плановое отступление, заманивая их вперед. Они сломя голову ринутся в капкан Дозволяющего; а мы тем временем обойдем их с флангов, чтобы отрезать им отход.Через полчаса все будет кончено. Обед за мной!

Его командиры послушно рассмеялись.

– Сударь, – проговорил через некоторое время один, – бунтовщики не заглотили наживки. Они перестраиваются и движутся вперед очень медленно.

– Будь проклят Элдарет с его хитростью! Сначала он решает подкупить меня враньем насчет царевны Гелананфии... – Граннен раздраженно фыркнул. Я надеялся обойтись без помощи Серпета, но, видно, не судьба. Ролин!

Подъехал молодой гонец.

– Да, сударь?

– Скачи к владыке Серпету, передай, пусть выступает! Ему придется заградить Элдарету тыл!

– Слушаюсь, сударь!

Гонец ускакал. Граннен следил за развевающимся на его седле царским вымпелом, пока мальчишка не добрался до места – время решает все.

– Подавай знак, Керовен, – приказал он.

Помощник дунул в рог – долгий сигнал, два коротких, и снова долгий. То был знак Дозволяющему обрушить на головы супостатов орды крылатых убийц. Заслышав его, войско должно было оторваться от преследующих мятежников, оставив тех на растерзание чудовищам.

Со вздохом предвкушения Граннен поднял голову. Он ожидал увидеть бурлящие тучи, верный признак, что сейчас чудовища прорвутся в мир из своего обиталища. Как действовали чары в точности, он не знал, оставляя подобные тонкости на усмотрение посредника. Воевода жаждал нанести решающий удар.

Но облака плыли в вышине, безмятежные и нестрашные.

– Труби еще.

Рог прозвенел второй раз. И третий.

И ничего не случилось.

– Дозволяющего ко мне! – взревел Граннен.

Он ждал, сдерживая нетерпение, пока через десять минут к нему не начали сходиться гоны со всех концов поля боя. И все несли одну и ту же весть:

– Господина посредника Дозволяющего нигде нет.

Граннен сосредоточился, отбрасывая гнев в самые дальние уголки души, подменяя его холодным рассудком.

– Ищите. Не успокаивайтесь, покуда не найдете. А покамест все зависит от владыки Серпета. – Он окинул взглядом поле боя. Отступая, его войска потеряли строй, и были не в силах соединиться, а мятежники гнали их по раздельности. – Чего еще выжидает этот эйсилионец?

Один из гонцов помахал знаменем, привлекая внимание Серпета, покуда Керовен выдувал в рог резкий, повелительный сигнал. Граннен поднес к глазам подзорную трубу. Союзник его не двинулся с места. Владыка Серпет смотрел прямо на Граннена, не заметить знамени и не услышать рога он не мог – и все же он не шевельнулся.

На холмик взлетел, подгоняя взмыленную лошадь, гонец Ролин. Лицо его было совершенно белым.

– Сударь, – вскрикнул он, – владыка Серпет отказывается вступать в бой! Он говорит, что клялся лишь поддержать победителя.

– Что-о? – взвыл Граннен. Он отвесил гонцу такую оплеуху, что юноша вылетел из седла. – Проклятый себялюбец! Он заплатит мне за это, богами клянусь!

Теперь ярость его выплеснулась наружу – но слишком поздно. Граннен ошеломленно взирал, как мятежники накатывают на его войско, рассеивая и гоня перед собой бегущих. Он ударил коня шпорами и ринулся с холма, направляясь к позициям Серпета.

– Я сам поговорю с подлым предателем! Боги, он поддержит меня, или умрет!

Гелананфия увидала, как серый боевой конь Граннена мчится к позициям Серпета.

– Этот ублюдок, – выдохнула она с нарастающей яростью, – хочет добиться помощи от Серпета.

Царевна выхватила меч и собрала поводья.

– Гела! – воскликнул Элдарет. – Мы побеждаем!

– Пока нет, – откликнулась она, стиснув зубы. – Убить тело можно, только отрубив голову.

– Гела! – вскрикнул он, когда царевна бросила своего скакуна в галоп наперерез Граннену.

Застонав в отчаянии, Элдарет последовал за ней.

Гелананфия настигла воеводу в нескольких шагах от того места, где в окружении знаменосцев стоял владыка Серпет.

– Граннен, ты, ублюдок! – прорычала она, заграждая своим легконогим, быстрым скакуном дорогу могучему коню воеводы. – Или тебе не передали? Я предупреждала, что воевать со мною – измена!

Скуластое лицо воеводы скривилось в ухмылке.

– Я вас не знаю, сударыня. С дороги!

Царевна сдернула шелом.

– А теперь – узнаешь? Мы не встречались, но лицо мое ты должен знать. Я Гелананфия.

– А мне плевать! – Граннен сплюнул и обнажил меч. – Будь ты хоть сама царица Гетида – ты не мой господин!

Гелананфия замахнулась на него мечом. Воевода легко отбил удар. Забыв от гнева о боли в отбитом локте, царевна ударила снова. Но на ее ярость и молодую силу Граннен мог ответить опытом и мощью. Очень быстро она перешла к обороне, едва успевая отражать удары противника. Мир сжался до перестука копыт, и лязга мечей, и шелеста знамен за спиной, и последним, что она увидит, станет ненавистная морда Граннена...

Воевода занес руку для решающего удара, да так и замер на миг со сдавленным стоном, чтобы, выронив меч, опереться на седельную луку. Элдарет, улучив момент, ударил его в спину.

– За все, что ты сделал с моим народом! – вскрикнула Гелананфия, пронзая горло воеводы.

И все же тот никак не мог умереть. Граннен окатил ее презрительным взглядом, хотя глаза его уже закатывались. Кровь хлестала из рассеченной глотки.

– Я лишь был верен царю! – прохрипел он.

Странник пронзил его мечом, и только тогда Граннен вывалился из седла, уже мертвый. Гелананфия и Элдарет отступили, переводя дыхание и глядя, как разгромленное войско Граннена бежит с поля боя.

Кто-то прокашлялся. Вздрогнув, царевна подняла глаза и увидала рядом с собой тонколицего владыку Серпета, улыбающегося и чистенького – ему-то не пришлось сражаться. Князь соскочил с коня и опустился перед царевной на колени, протягивая ей свой меч. Гелананфия молча взирала на него, приоткрыв рот от изумления.

– Я обещал свою верность победителю, госпожа. Ваше высочество, царевна Гелананфия – моя армия, моя жизнь и все мое достояние к вашим услугам.

– Как ты его обозвала, – почти неслышно пробормотал Элдарет за ее спиной, – склизкий?

Битва окончилась.

Руфрид бродил по бранному полю, изумляясь тому, что еще жив. Каждая косточка в его теле ныла от усталости, кожу обжигал пот. Войско Гелананфии радостно текло по тракту к Парионе, но юноша нимало не жаждал последовать за товарищами. Вначале он должен найти Танфию и Линдена.

Он бродил между телами, не узнавая никого. Те, кто оставался в лагере, теперь вышли на поле, чтобы отнести раненых к лекарям, но среди них его друзей не было.

Над долиной кружили дра'аки – но то были обычные звери, не гхелим. Их Руфрид был почти рад видеть. Они напоминали ему о доме.

Из-за гребня показался конь без всадника. Синяя шкура потемнела от пота, скакун настороженно озирался. Руфрид узнал бы Зимородка где угодно. Он окликнул жеребца – негромко, чтобы не спугнуть, но тот признал знакомого человека, и доверчиво ткнулся губами Руфриду в ладонь в поисках лакомств.

Юноша подобрал поводья и запрыгнул в седло. По крайней мере, верхом ему легче будет оглядеть все поле.

– Где ж твой хозяин? – тихонько спросил он у Зимородка. – Бродит где-то, небось, тебя ищет?

Он двинулся к дальнему краю поля, где сражался отряд Танфии. Бродили потерянно лишившиеся всадников кони, но Зарянки среди них не было. И среди тел Руфрид тоже не видел девушки. Он немного расслабился. Конечно, она вместе с остальными побежала в Париону... Он с силой потер виски. Рога Антара, это же сколько у меня уйдет, чтобы всех собрать?

Там, где склон поворачивал к югу, на одиноком валуне сидел человек. Руфрид подъехал поближе. Знакомая фигура, длинные черные волосы... Боги, это правда Сафаендер?