Текст книги "Слово имеет кенгуру"

Автор книги: Фред Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

XV. ОТШЕЛЬНИК В СВОЕМ ЗАМКЕ

Домик, удобно расположенный прямо на берегу, был очень маленький. А дверка, совсем крошечная, вся в алых и синих точках, так и зазывала в гости к хозяину. Я осторожно постучал в нее кончиком карандаша.

Дверка распахнулась, и кто-то крепко уцепился за карандаш. Только тогда я заметил, что это была вовсе не дверь, а клешня рака-отшельника, закрывавшая вход в его раковину.

– Здравствуйте, дорогой Рак-отшельник, как удачно, что я застал вас дома. Перед вами журналист,– представился я,– и мне хотелось бы взять у вас интервью.

– Хорошенькое время выбрали! Я собираюсь переезжать.

Я не обратил внимания на его недоброжелательный тон.

– Вы покидаете этот прелестный домик? Что случилось?

– Я очень вырос, и теперь мне нужен дом побольше.

– Где же вы достанете новый дом? – удивился я.

– Смотрите, сколько здесь пустых раковин. В них раньше жили рапаны.– И он указал мне на несколько раковин, лежащих рядом.– За нашу долгую жизнь нам приходится не один раз переезжать,– продолжал Рак-отшельник.– Перед этим мы раскалываем свой панцирь вдоль спины и бросаем его вместе с частью нашего желудка. Между прочим, в наших желудках есть зубы. А после переезда мы обычно не показываемся дня два-три, пока наш новый панцирь не затвердеет. Простите,– извинился он,– но мне нужно спешно перебираться вон на то удобное место.

Осмотревшись вокруг и убедившись, что поблизости нет птиц, он помчался по песку. Я рассмеялся.

– Эй, вы забыли надеть штаны! – И действительно, в этот момент он был похож на купальщика, у которого стащили брюки.

Но он был слишком занят, чтобы болтать попусту. Он измерил вход в раковину клешней, потрогал ее своими усиками, извернулся, подтолкнул себя и, словно штопор, ввинтился в раковину. Секунду его не было видно. Затем он снова появился и, казалось, был доволен собой.

– Чудесно устроился. Ну, теперь спрашивайте, дружище, что хотите!

– Вам не холодно? Вы же полураздеты!

– Да, это довольно неудобно. Оттого мы и живем в одиночестве. Заметьте, что вообще мы очень общительный народ, но нам приходится всегда быть настороже – спереди у нас броня, а сзади мы не защищены...

– Одна сторона у вас несколько больше другой,– прервал я его,– и я вижу, что вам недостает ноги. Как это вы не вываливаетесь из своей раковины?

– Минуточку, минуточку, не все сразу! Когда мы заползаем в дом, то принимаем его форму и извиваемся в направлении его витков.

Я изогнулся вправо, а затем влево.

– Ага, понимаю. Вы левша, и ваша раковина закручена слева направо...

– Да, а крабы с увеличенной правой частью залезают в раковину, закрученную влево. Поэтому вытянуть нас отсюда может только краб посильнее да покрупнее. Посмотрите, у нас есть особые крючочки на хвосте и на четвертой и пятой паре ног.

– Четвертой и пятой паре?! Сколько же у вас ног?

– Для журналиста вы что-то не очень наблюдательны. Но я вам подскажу, и если вы знаете латынь, то поймете. Все крабы и раки – декаподы.

– Гм-м-м... Ну и загадку вы мне задали! Подождите, дека... э... Я знаю, дека – это какая-то часть скрипки, и...

– Неверно! «Дека» означает десять ног. Они не все одинаковы. Передние – одна или две – большие, они помогают нам захватывать пищу и передвигаться, а остальные мал мала меньше.

– Ну что ж, может быть, это и так, но у вас-то всего девять ног. А где же вы потеряли десятую, старый драчун?

– Да,– сокрушенно вздохнул Рак,– тут я проявил неосторожность. Наверно, потерял ее во время последней драки за дом. Ну да ничего!

– Ничего! Это мне нравится! Если бы я потерял ногу, мне было бы далеко не безразлично.

– Да, я слышал, что люди этого не любят. Но мы – другое дело. Когда противник оторвет нам клешню, мы говорим: «Подавись ею!» – убегаем и отращиваем новую. Сперва у нас, как на дереве, набухает почка, и из нее постепенно вырастает нормальная нога.

– Вы сказали, что потеряли ногу в драке за дом?

– Когда двум отшельникам нравится одно и то же жилье, начинается потасовка. Расскажу вам одну историю. Как-то рак-отшельник нашел раковину, большую, чем ему было нужно. Его увидел другой рак, покрупнее. Испугавшись, маленький отшельник залез в раковину. Незнакомец попытался его вытащить одной клешней. Ничего не вышло. Он пустил в ход вторую. Опять ничего не вышло. Тогда он посидел, подумал, а потом насыпал в раковину песку и потряс ее изо всех сил. Маленький рак рассердился и высунул голову. Тут большой и схватил его! Тянул, тянул его и все-таки вытянул из раковины. Дал ему хорошего пинка и взялся за раковину. Вытряхнул из нее песок, залез в нее сам и отправился обедать.

– Удивительно! – сказал я.– Мне кажется, что ваши дома похожи на крепости, не так ли?

– Не всегда. Некоторые рыбы легко их раскалывают. Так что для большей безопасности отшельник дружит с актиниями – существами, похожими на георгины. Когда приближается враг, актинии выпускают ядовитые стрелы, как подводная лодка свои торпеды.

– Невероятно!

– Истинная правда. Некоторые отшельники сажают актинии на крыши своих домов, другие, живущие в Индийском океане, держат их прямо в клешнях, словно букет. Есть актинии, которые освещают раковину. Многие отшельники, меняя дома, забирают свои актинии с собой. Защитницам-актиниям достаются остатки от пищи их хозяев, а наиболее дерзкие актинии живут у входа в раковину и выбирают себе лучшие куски.

– А что, все раки-отшельники поселяются в раковинах? – спросил я.

– Есть одна порода отшельников – пальмовые воры. У них твердая кожа и хвост не закручен. Они живут на суше и вместо раковин прячутся в бревнах. Это огромные существа, длиной в полметра. Они взбираются на кокосовые пальмы и сдирают с орехов волосяной покров, которым устилают свои глубокие норы. Говорят, что они даже открывают кокосовые орехи и пьют молоко. Их мощные клешни легко могут вскрыть консервную банку.

– Но почему их называют ворами? – спросил я.

– А очень просто: эти крабы забираются в дом к человеку и тащат оттуда все, что им нравится: они могут унести кисточку для бритья, нож, часы, книгу, носки, даже брюки. Все эти вещи они заталкивают на вершины деревьев и прячут там,– сказал Рак-отшельник. И добавил с грустью: – Нам бы пару штанов... всего лишь пару штанов, пускай даже коротеньких. Мы совсем раздеты. На худой конец, хоть бы в носок залезть погреться...

Он пристально посмотрел на мои брюки, потрогал их клешней.

– Неплохой материальчик,– произнес он. Я поспешно отпрянул в сторону.

– Слава богу, что вы не краб-грабитель! Уже поздно, и, если вы извините меня, я, пожалуй, лучше пойду. Между прочим, эти брюки я одолжил у редактора.

Я закрыл свой блокнот и поспешно распрощался с ним.

XVI. ДОЖДЕВЫЕ ЧЕРВИ

Перед интервью

– Не хватало еще, чтобы я брал интервью у дождевых червей,– ворчал я, запасаясь карандашом и записной книжкой.

Дождевой червь! Болтается себе на крючке, а ты должен весь день сидеть у реки и ждать. А когда стемнеет, ты со своим червем идешь домой, да еще без рыбы. Никакой от них пользы нет!

После интервью

Да, скажу я вам! Черви самые удивительные существа на свете. А знаете ли вы, что если б не дождевые черви, мы давно бы уже погибли? А слыхали ли вы… Впрочем, я лучше расскажу все по порядку.

Интервью

Я так и не поймал в тот день ни одной рыбы. Уже совсем стемнело, когда я подошел к дому. Я включил карманный фонарик и в тот же миг увидел... угадайте, кого? Дождевого червя.

Как-то редактор усомнился в моих журналистских способностях. Но, скажу вам не хвастаясь, если уж я сумел взять интервью у дождевого червя, то представляете себе, каков я... Впрочем, и так все понятно.

Признаюсь, сначала у меня ничего не вышло. Оказывается, я заговорил с Червем не с того конца. Но потом все наладилось.

Из разговора с ним выяснилось, что черви никогда не предназначались для рыболовного крючка. Оказывается, они столь важные существа, что великий английский ученый Чарльз Дарвин написал о них несколько толстых книг, в которых рассказал, что, не будь на свете червей, на земле не было б ни зеленых пастбищ для скота, ни овощей, ни фруктовых деревьев, ни хлеба.

– Жизнь растений зависит в первую очередь от состава верхнего слоя почвы,– рассказал мне Червь.– Если долго пользоваться одним участком, то почва становится все беднее и беднее – каждый год она отдает растениям нужные им вещества. И если б не было дождевых червей, то природе понадобилось бы пятьсот лет для того, чтобы восстановить верхний слой перегноя толщиной всего два с половиной сантиметра. День и ночь дождевые черви перепахивают землю и через несколько лет полностью восстанавливают перегной. Они зарываются в землю, а возвращаясь обратно на поверхность, приносят с собой из глубины почву, богатую химикалиями. Постепенно наверху образуются маленькие холмики такой обновленной почвы. Ветер и дождь смешивают их с верхним слоем земли. Если два километра хорошей сырой земли населить прилежными червями, то за один год на каждом акре будет десять тонн отличного перегноя.

– Вы, наверно, работаете без выходных дней, – заметил я.

– Если не верите, почитайте Дарвина,– обиженно ответил мне Червь.

– Да нет, что вы, продолжайте,– сказал я.– Может быть, вы заодно расскажете, зачем вы, черви, проделываете в земле столько дырок? Земля от этого иногда напоминает сито.

– О, мы делаем миллиарды отверстий в почве,– сказал Червь.– Они совершенно необходимы. Через них влага и воздух попадают в почву гораздо быстрее. Люди судят о том, хороша ли земля, по количеству наших норок. Даже в научных институтах стали изучать сейчас наши методы. Больше того, есть люди, которые разводят червей и продают их на базаре. А фермеры покупают их вместо удобрений для того, чтобы обогатить почву на неплодородных землях.

– Чем больше червей, тем реже прибегаешь к плугу и лопате! – восторженно заметил я.

При слове «лопата» Червь начал так извиваться, будто его разорвали на кусочки.

– Прошу прощения, я не знал, что это слово вам не по душе,– извинился я.—А скажите, если вас разрезать пополам, обе части вновь срастутся?

– Нет,– сказал Червь,– у большинства червей в таких случаях только одна половина отращивает новую голову или хвост, другая же половина погибает. Иногда умирают обе половины. А вот один наш родственник, полосатый, как тигр, червь, настолько живуч, что если его разрезать на двадцать кусков, восемнадцать из них превратятся в новых червей. Правда, иногда происходят досадные ошибки, и некоторые куски отращивают две головы или два хвоста.

– Я всегда путаю, где у вас голова, а где хвост. А что это за лента в середине, вроде пояса?

– Это и есть поясок. Ученые называют его «клителлум».

– Ой, как трудно выговорить. Очень славный поясок, И давно он у вас?

– У каждого червяка есть свой пояс. В нем выделяется слизь, в которую мы кладем по пять-шесть яиц. Потом этот поясок долой – и, смотришь, он уже превратился в кокон. Прошло недельки три-четыре, и вот уже выползает на свет маленький червячок. Что вы так морщитесь? – внезапно спросил он.– Да, мы маленькие существа. Не сочтите меня хвастуном, но Чарльз очень высоко отзывался о том, как ловко мы хватаем листок за острый конец и втаскиваем его к себе в нору. Удивляло его и то, как искусно мы закладываем на день свои норы камешками и глиной, а ночью открываем их, когда надо выползать за едой.

– А днем вам, наверное, нет покоя от птиц? – спросил я.

– К сожалению, да. Ранние птахи обязательно схватят зазевавшегося червяка. Но австралийским червем-гигантом они подавятся: ведь он бывает три метра в длину и толстый, как ваш большой палец. По ночам мы тоже очень осторожны и сидим по пояс в норе, цепляясь за стенки тоненькими щетинками. У большинства червей на каждом кольце расположено по шесть щетинок. Обычно таких колец сто пятьдесят, а иногда и больше. Их можно сравнить с отсеками корабля, и в каждом из таких колец-отсеков имеются свои собственные жизненные органы.

– А кроме птиц, у вас нет врагов? – спросил я и тут же пожалел о своем вопросе.– Хотя, наверное, неприятно об этом говорить.

– Если б только птицы! – со вздохом сказал Червяк.– Кроты тоже нас по-своему любят.

– И потом, многие из вас тонут во время ливней, да? – добавил я (после сильного дождя мне часто приходилось видеть на дорожках погибших червей).

– Нет. Мы можем месяцами жить в воде. Те черви, которых видели вы, наверное, были очень старенькие и слабые и не смогли удержаться за стенки своих нор. Вот их и смыло. А теперь, господин журналист, если вы не возражаете, придется закончить разговор. Мне пора выходить на работу. Но, прежде чем мы расстанемся, я открою вам тайну дождевых червей...

– Одну секундочку, я только наточу карандаш,– поспешно сказал я.

И тут произошло нечто ужасное. Открытый перочинный ножик выскользнул у меня из рук и, упав прямо на червяка, рассек его пополам. И что вы думаете? Обе половинки принялись яростно спорить, кому отращивать голову, а кому хвост, и я так и не узнал тайну дождевых червей.

XVII. МАЛЕНЬКИЙ НАРОДЕЦ

– Я очень рад, господин журналист, что вы хотите написать о нас статью,– сказал Муравей, узнав о цели моего прихода.– Я даже могу предложить вам несколько названий для нее: «Убийцы и шпионы», «Подземные ходы», «Грабители и бандиты», «Палачи королевы», «Заговоры и предательства». Выбирайте любое! Вы, журналисты, любите сенсационные заголовки. Я вижу, вам странно слышать это?

– Ну как вам сказать... У людей случается всякое, но у вас, насекомых...

– Да, мы, конечно, насекомые,– тут же возразил мне господин Муравей,– но в нашей жизни происходит столько удивительного! Вы, похоже, мало что знаете о нас. На свет мы появились тридцать миллионов лет назад! Так считают ваши ученые. Мы начали строить наши государства – их еще называют муравейниками – задолго до того, как вы, люди, научились строить хижины. Мы строили города по всему миру, а люди...

– Да, но...

– Не перебивайте меня, молодой человек! Если вы хотите получить от меня интервью, разрешите мне говорить то, что я считаю нужным.

– Хорошо, хорошо, продолжайте, господин Муравей, это очень интересно,– сказал я, вынимая блокнот и ручку.

– Так вот. Каждый наш муравейник – это своеобразное муравьиное государство. В каждом государстве есть своя королева. В королевстве проживают муравьи мужского, женского и среднего рода.

– Совсем как в нашей грамматике,– заметил я.– Мне хочется поскорей услышать про грабителей и разбойников. Расскажите, пожалуйста.

– Терпение, мой друг, терпение! Все по порядку. В муравейнике живет разный народ. Есть крылатые муравьи, они никогда не работают, это слабые создания. А вот бескрылые муравьи – сильные, большие и умные, они управляют городами и защищают свое государство.

– Умные? – удивился я.– Как они могут быть умными, если у насекомых нет мозга? Вы вообще-то знаете, что такое мозг? Это – серое вещество в голове.

– И, несмотря на то, что у нас нет этого серого вещества,– с достоинством возразил господин Муравей,– ваши ученые считают, что мы находимся на высшей ступени развития насекомых. Вместо мозга у нас есть замечательные нервные узелки, которые принимают сигналы от всех частей нашего тела и отдают им соответствующие приказы. И потом, у нас отличная память. Люди очень подробно изучают нашу жизнь и восхищаются нашим поведением. Японцы изображают слово «муравей» четырьмя иероглифами, которые означают: «насекомое», «великодушие», «справедливость» и «благородство». Вот как они нас уважают!

– Хорошо бы узнать какую-нибудь любопытную историю из жизни ваших сородичей,– сказал я.

– Ну что ж, послушайте. Однажды некий натуралист увидел, как длинная цепочка муравьев переходила через железнодорожный путь. В это время прошел поезд, и погибло много муравьев. Кстати, люди, у которых есть мозги, тоже умудряются попадать под поезд. Так вот, оставшиеся в живых муравьи хорошо запомнили печальный урок и проделали туннель под насыпью. Ученый закрыл этот туннель и думал, что муравьи снова полезут через рельсы. Но не тут-то было. В отличие от людей, муравьи никогда не повторяют своих ошибок. Они тут же начали рыть новый туннель! Я могу привести еще много случаев разумного поведения муравьев. Например, свою добычу, которая часто бывает во много раз тяжелее самого муравья, он не взвалит на себя, а покатит перед собой. Муравьи очень любят рыться в морских водорослях, выброшенных на берег. Но они идут туда только во время отлива, потому что знают: прилив опасен для них. И если близится шторм, а муравьи это чувствуют, они и вовсе не выходят на берег.

– А как же они узнают, когда отлив и когда надвигается шторм?

– На этот вопрос вы уж попытайтесь ответить сами, господин журналист. Ведь вы сказали, что для этого у людей имеется серое вещество, вот вы и подумайте.

– Хотел вас спросить,– поспешил я заговорить о другом,– за какие провинности вы казните ваших королев?

– А-а, вы желаете рассказ пострашней! Немного выдержки, узнаете и об этом. Вы слыхали, что у муравьев тоже есть кровь, но нет вен и артерий, как у людей, да и кровь-то холодная? Температура ее меняется под влиянием окружающего воздуха, а проще сказать – от погоды. У всех насекомых такая кровь, и еще у лягушек и крокодилов. Но когда термометр показывает ноль, толстокожие крокодилы погибают, а мы продолжаем жить. Правда, во время холодов нас не узнать – мы вялые-вялые и не строим новых муравейников.

– Любопытно, а как вы их вообще строите?

– Прежде всего позвольте вам заметить, что муравьи, подобно людям, отличаются друг от друга и имеют разные привычки и обычаи. А новые муравейники вырастают так: приходит день, когда, покинув свой старый дом, муравьи и муравьихи расправляют крылья, взлетают в воздух и там каждый выбирает себе пару. Это бывает летом. Они долго летают вместе, потом муравьи падают на землю и умирают, а муравьихи опускаются на землю и откусывают себе крылья: ведь они больше им никогда не понадобятся. Потом выкапывают в земле маленькую ямку, прячутся в нее, закрывают вход от врагов и расширяют ямку, чтобы получилась уютная комнатка. Долгие месяцы проводит муравьиха в одиночестве, пока не снесет яички, из которых вылупятся со временем маленькие безногие личинки. Личинки вырастают, вылезают наружу, строят новые проходы, разыскивают пищу, ухаживают за матерью и присматривают за своими новыми братьями и сестрами, которые непрерывно продолжают появляться на свет. Скоро они превращаются в настоящих взрослых муравьев. Вот так и создается новый муравейник. Мать всего этого огромного семейства называют королевой. В Африке и Азии муравьи-работники из старого королевства никогда не бросают свою повелительницу и помогают ей создавать новое муравьиное государство. Бывают случаи, когда две или три королевы правят вместе.

– Ну, теперь все ясно. Одна из королев требует казни других!

– Отчасти вы правы! Обычно королевы живут мирно. Но в Северной Африке водятся муравьи, которых называют палачами. Королева этих муравьев подлетает к колонии более крупных муравьев, притворившись усталой, и ждет, пока муравьи-работники не втащат ее внутрь. Затем эта предательница пробирается в королевские покои, выжидает удобный момент, незаметно подкрадывается к законной королеве, нападает на нее и...

– Быстрым движением отрубает ей голову! – воскликнул я.

– Простите, кто кому рассказывает, господин журналист?

– Ах, извините меня. Но говорите скорее! Я просто сгораю он нетерпения! – выпалил я.

– Она вовсе не отрубает ей голову! Все гораздо страшнее. Она... отпиливает ее. А когда в государстве несколько королев, королева-палач за несколько дней отпиливает головы всем соперницам.

– Это позор! – гневно воскликнул я.– А разве верноподданные королевы не бросаются ей на помощь?

– Странно, что вам кажется это позором, молодой человек. Загляните в учебник истории и вы найдете много примеров того, как люди отрубали головы своим властителям. Но вы спросили меня о подданных? Они не спешат на помощь, потому что королева-палач задабривает их всякими лакомствами, которые приносит с собой.

– Может быть, мы лучше поговорим о чем-нибудь другом?

– Ну что же, я согласен. Например, еда, разве это не приятная тема для разговора? Кстати, у меня совсем пустые желудки.

– Простите, мне показалось, вы сказали «желудки»? Вероятно, вы имеете в виду желудок? Ведь у вас, наверное, только один желудок?

– Я сказал «желудки», и не случайно: у нас два желудка – личный и общественный.

– Общественный? Впервые слышу об этом,– удивился я.

– Странно. Ведь у людей есть золотое правило – всегда помогать друг другу. И мы тоже придерживаемся его. Когда мы находим что-нибудь вкусное, мы немножко съедаем сами, а остальное откладываем в наш общественный желудок и спешим домой, чтобы накормить других. Все поступают так же – часть съедают, остальное прячут в свои общественные желудки, потом делятся с товарищами. Так же как люди делятся друг с другом добрыми новостями.

– А теперь расскажите мне о разбойниках,– попросил я.

– Простите, но вам придется немного подождать. Вот только пригоню домой коров,– озабоченно сказал Муравей.

– Что? Коров?

– Да, да, коров.

Муравей куда-то побежал деловито, а я уселся рядом с муравейником и, ожидая возвращения своего собеседника, мурлыкал себе под нос песенку.

Вдруг я вскрикнул: кто-то укусил меня в ногу. Я замахнулся, чтобы ударить обидчика, но тут разглядел моего знакомого.

– Простите,– сказал Муравей.– Вы не заметили, как я вернулся, и мне пришлось вас ущипнуть. Я уже подоил коров, и мы можем продолжать наш разговор.

Я сердито потер укушенную ногу и спросил: – Настоящих коров, которые мычат и дают молоко?

– Конечно, нет. Вы можете себе представить настоящую корову в муравейнике? У нас свои коровы-насекомые. Например, тля. Муравьи для этих коров строят особые стойла из коры и мха. Они выгоняют стада на пастбища, следят за тем, чтобы коровы не потерялись, и каждый вечер пригоняют их домой. Муравьи начинают ухаживать за тлей, когда та вылупляется из яйца, и нянчат ее, как собственного ребенка.

– А доярки у вас есть? – спросил я.

– Нет. Они нам не нужны. У наших коров нет молока. Когда ласково гладишь тлю, она выпускает капельку сладкого сока.

– Представляю, как удивилась бы наша молочница, если б я попросил у нее вместо молока три литра сладкого сока. А мне, признаться, казалось, что в муравейнике живут только муравьи.

– В муравейниках земного шара живет более трех тысяч посторонних насекомых. Одними мы питаемся, другие – непрошеные гости, третьи – прячутся в туннелях и воруют наши продукты и детишек. А встречаются, поверьте, настоящие бандиты, которые нападают на нас! У нас и дворники есть, они убирают улицы. Некоторых насекомых мы держим у себя так же, как люди держат кошек и собак.

– Что-нибудь вроде домашних любимцев? Как заморские попугайчики в клетках?

– Вижу, вы ничего не понимаете. К чему клетки? Они вполне ручные, и мы повсюду носим их с собой. Вы правы только в одном: некоторые действительно приезжают к нам из-за океана. Их привозят с собой муравьи, пересекающие моря и океаны в трюмах больших океанских пароходов. Что еще хотите вы узнать?

– Вы так и не рассказали мне о разбойниках.

– Ах, о разбойниках... Ну что ж. Многие муравьиные племена совершают бандитские налеты на чужие муравейники и захватывают там рабов. А без их помощи некоторые муравьи просто погибли бы от голода. Сначала муравьи-разбойники засылают в соседние муравейники разведчиков, чтобы те присмотрели подходящих рабов. Разведчики возвращаются, и тогда армия совершает внезапное нападение. Надо только не упустить время, а то муравьи, на которых готовится налет, построят баррикады из гальки и сухих веток. Происходят кровавые битвы. Куда ни взглянешь, везде валяются оторванные ноги, головы и перекушенные пополам туловища. Няньки, обезумев от страха, хватают малышей и прячутся с ними в траве и под камнями. А бесчисленные разбойничьи армии уносят с собой покоренных рабов.

– Бедняги. И вам, муравьям, не стыдно?

– Ни капельки! Рабы становятся частью племени. Они вполне довольны, их хорошо кормят; они привыкают, бодро работают и не думают о побеге. Я скажу вам больше: муравьи-рабы с нетерпением ждут возвращения муравьев-разбойников с новой партией пленных и бывают очень недовольны, если те никого не приводят. Правда, иногда разбойники устраивают пир и съедают своих пленников.

– Обед из муравьев? Какая гадость!

– Напрасно морщитесь,– сказал Муравей укоризненно.– Многие туземцы очень любят медовых муравьев.

– Вы имеете в виду муравьев, которые заползают в банку с медом?

– Я имею в виду живые банки с медом. Некоторые муравьи становятся живыми бочками с медом. Для них строят специальные погреба, где они висят вниз головой иногда всю жизнь. В этих погребах безукоризненно чисто и за муравьями-бочонками ухаживают до тех пор, пока они не станут в десять раз толще.

– Но, если они совсем не двигаются, как же они пополняют свои запасы меда? Уж не хотите ли вы сказать, что приходит специальный муравей-бакалейщик и подливает в них мед?

– Вы почти угадали. Действительно, муравьи-бакалейщики, как вы их назвали, приходят пополнять запасы меда в муравьях-бочонках. Мед собирают рабочие, а бакалейщики наполняют эти бочонки. В голодное время рабочие забегают в погреба и подкрепляются медом. Муравьи-бочонки лишь изредка лакомятся собственным содержимым.

– Представляю себе! Муравьиные кафе! Но держу пари, что неоновых вывесок у них нет.

– Многие муравьи вообще не видят, и для них безразлично, есть вывеска или нет. Но у них есть особые органы чувств, которые позволяют им путешествовать на очень большие расстояния. А что касается вывески, то мед просвечивает через туго натянутую кожу муравьев-бочонков и напоминает слабый неоновый свет.

– Как им скучно, наверно, висеть так всю жизнь,– посочувствовал я.

– Иногда муравьи-бочонки падают на землю, бочата раскалываются, и мед из них вытекает. Другие муравьи тут же бросаются в погреб, чтобы спасти мед. Иногда разорванное место срастается, и муравья снова подвешивают к потолку. Муравьи-бочонки, как и все другие существа, в конце концов умирают. Тогда их осторожно снимают, по сложным проходам муравейника выкатывают на кладбище, где их больше уже никто не трогает.

– Как, даже свои кладбища? А что еще у вас есть? – спросил я в изумлении.

– О, у нас вы найдете тысячи необычных вещей, как и в городах, где живут люди. Муравьиное царство огромно, и оно занимает первое место в мире насекомых, которых на земле больше, чем других живых существ.

Я уже не говорю о том, что муравьи самые умные из всех насекомых.

– И самые кусачие,– добавил я, почесав ногу.

– Что, чувствуется? «Укусить, ущипнуть, ужалить!»– вот наш девиз. Австралийский муравей-бульдог запускает свое жало на полсантиметра. А челюсти у него напоминают пилу.

– Как же, помню,– сказал я усмехнувшись.– Однажды моя милая тетушка Мэри во время пикника расстелила скатерть на домике этих муравьев.

– Это еще что! Попробовала бы она устроить пикник на казарме муравьев-солдат. В Африке и Южной Америке их живут целые легионы, прямо-таки сотни тысяч. Они все слепы и маршируют шеренгами, от двух до ста муравьев. Кажется, ну кого бояться – простых муравьев, а вот все живые существа сломя голову бегут от них прочь, и даже слоны уступают им дорогу. Ночью муравьи-солдаты отдыхают. Они лепятся в большой живой шар, около метра в диаметре. Если им надо переправиться через реку, они помещают своих детей и продовольствие в середину шара и плывут по течению, пока их не прибьет к другому берегу.

В походе высылаются вперед особые отряды разведчиков, а муравьи-связные передают приказания. И горе самому большому удаву или другому крупному животному, которое, прикорнув после сытного обеда, окажется на пути такой армии. Тысячи солдат обглодают его косточки, прежде чем оно успеет проснуться.

– Какой ужас! Тетушка Мэри так любит подремать после обеда. Надо ей посоветовать никогда не устраивать пикников в Южной Америке.

– Правда, это не обычные муравьи. Но ведь у муравьев все необычно. Муравьи-листорезы, или, как их еще называют, зонтоносцы, за одну ночь могут срезать все листья с дерева и, подняв над головой эти листья словно зонтики, отнести их в свои муравейники, где рабочие будут пережевывать листву до тех пор, пока не получат пасту. На этой пасте, как в огороде, выращивают крошечные грибки – единственную пищу муравьев-листорезов. А самые маленькие муравьи-работники всю свою жизнь пропалывают эти грибные грядки. Когда муравьи-королевы создают новые колонии, они забирают с собой часть своего последнего обеда из лиственной пасты, чтобы засадить новые грибные плантации.

– А что, если какому-нибудь муравью не нравятся грибы?

– Это неважно! Дело в том, что муравьи высасывают из грибов только сок. Вообще большинство муравьев питается жидкой пищей. И даже те, что питаются насекомыми, не едят их, а высасывают, как апельсин, а «кожуру» подбирают прочие обитатели нашего обширного царства.

– Ну и меню: насекомые, мед, грибы и змеи.

– Это еще не все. В пустынях муравьи – сборщики урожая относят муравьям-мельникам зернышки, семена, а те перемалывают все и отправляют на склады.

– Веселый народ, должно быть, эти мельники?

– А что им особенно веселиться? В голодный сезон, когда мало зерна и мельникам нечего делать, муравьи отпиливают им головы, чтобы зря не кормить их. На следующий год они находят новых мельников, и все повторяется сначала.

– Не думаю, чтобы мельникам это нравилось,– сказал я.

– Да что уж тут может нравиться? Жаль, не живут они рядом с муравьями-портными, которые, смотришь, и пришили бы голову на место. Муравьи-портные, как правило, зеленого цвета, хотя попадаются среди них красные и черные. Они живут обычно на деревьях и сшивают себе гнезда из листьев нитками, которые отматывают от собственных коконов, и поэтому их бедные детки часто остаются без своих шелковых пеленок и спят нагишом.

– Господин Муравей, хотя я и не оратор, но должен заявить, что муравьи удивительны! Муравьи восхитительны! Муравьи великолепны! Муравьи умеют делать то, что делают люди, а также многое из того, что людям недоступно! Но я, к сожалению, не в состоянии больше продолжать разговор.

– Как, а я вас хотел еще познакомить с...

– Спасибо. Смотрите, сколько по мне ползает муравьев-бульдогов! Они, наверно, все хотят познакомиться со мной. Я должен бежать. У меня дела... О-о-о! До сви-да-ни-я!