Текст книги "Господин директор (СИ)"
Автор книги: Франсуаза о’Лик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Константин
Мы со стриптизершей зашли на кухню. Два брата-оболтуса, нескромничая, пожирали мои запасы еды. Я подавил вздох. Эти двое вечно считали мой холодильник своим, и к этому я почти привык. Как и они привыкли к моей пунктуальности. Но сегодня из-за сексуальной куколки я впервые пропустил нашу традиционную утреннюю тренировку – мы обычно бегали втроём в центральном парке. Братья, должно быть, знатно переволновались на мой счёт, раз уж вломились ко мне в дом и в спальню.
– Могли бы просто позвонить, – я донёс до них элементарное решение.
Артем ухмыльнулся:
– Мы звонили, даже когда входили в твой дом. Вон телефон, – он махнул рукой на подоконник. – Сам проверь.
Я взял свой телефон и понял, что он выключен.
– Понятно, батарея села.
Зарядка валялась неподалёку, и я наконец подключил телефон к розетке.
– С самым важным разобрались, давайте теперь перейдём к остальным вопросам, – саркастически сказала стриптизерша. – Меня зовут Варвара, хотя он, – она указала на меня пальцем. – Предпочитает называть меня стриптизершей.
Я поморщился. Это было моё личное прозвище для неё. Но, видимо, англичанка так мне мстила за то, что я первым делом не представил её братьям.
– А ты правда стриптизерша? – у мелкого аж глаза загорелись.
– Нет, – отрезал я и указал на него рукой. – Это Никита, а это Артём.
– Можно просто Никитос, – важно сообщил мелкий, а стриптизерша весело фыркнула.
– А по тебе и не скажешь, что ты любишь подчиняться, – заметил вдруг Артём, разглядывая стриптизершу.
– Заткнись, – скомандовал я.
Артем удивленно поднял брови, а вот стриптизерша вмиг стёрла веселье с лица, сжала зубы и стала колючей.
– Что? – удивился брат. – Ты же командос, это очевидно, что она должна любить подчиняться.
Я не успел ничего сказать, как стриптизерша, прищурив глаза, сообщила:
– У подчинения есть свои неоспоримые плюсы.
– И какие? – спросил Артём.
– Можно не отвечать за последствия, – послышался едкий ответ.
Я нахмурился. О чем это она? Что-то конкретное или это именно та отговорка, которую она придумала, чтобы успокаивать себя? Или это насчёт утреннего незащищенного секса?
Дернул же черт Артема за язык!
– Извините, мальчики, мне нужно припудрить носик, – стриптизерша подхватила сумочку со столика и под нашими тяжелыми взглядами ушла в ванную с самым независимым видом.
– Что за херню ты несёшь? – возмущённо спросил я у Артема, включая кофемашину.
– Меня удивило, что такая, как она, проводит время с таким, как ты, – пожал плечами брат
– А ты её так хорошо знаешь? – язвительно уточнил я.
– Достаточно лишь приглядеться, чтобы понять.
– Достаточно лишь подумать, чтобы не молоть ерунду! – парировал я. – Мне и так пришлось неделю вокруг неё кружить, а тут ты со своими умозаключениями.
Я надеялся, что громкий шум кофемашины заглушит мои слова, и стриптизерша не услышит их. Артём зарвался, и мне надо было поставить его на место.
– Прости, бро, – Артём миролюбиво поднял руки. – Просто очень удивился. У тебя обычно более… пассивные пассии, – и он усмехнулся собственному каламбуру.
Шутник херов.
– Парни, – подал голос мелкий. – Что это за звук?
За шумом кофемашины я вдруг явственно различил визг колёс. И не я один. Втроём мы бросились из кухни и увидели открытую входную дверь. А за ней меня ждала уже знакомая картина – распахнутые ворота и рёв удаляющегося рэндж ровера.
– Блять! Опять удрала! – я от злости припечатал кулак в косяк двери.
– Уже уезжала? – хмыкнул Артём и, не дожидаясь ответа, сказал. – Ну, значит, я точно не ошибся со своей оценкой.
Я посмотрел на него со всей злостью, на какую был способен. Стриптизерша почти стала моей! И из-за этого говнюка мне придётся начинать сначала.
– Она платье оставила, – заметил мелкий.
– Современная золушка, – ответил Артём.
– А в прошлый раз – мотоботы и трусы, – пробормотал я в ответ, параллельно раздумывая о том, что теперь придётся приложить ещё больше усилий, чтобы в понедельник стриптизерша не пришла в образе распутницы.
– Так потихоньку и переедет к тебе, – хохотнул Артём.
Я усмехнулся. Такими темпами переедет она не скоро. Впрочем, мне и не нужен её переезд. Мне нужна она сама. А вещи – это дело десятое.
Мы с братьями вернулись домой, и я наконец выпил кофе. Мы забили на тренировку и решили просто пообщаться. Я популярно объяснил Артему, почему он должен конкретно следить за своим языком в присутствии стриптизерши. Эта своенравная кошка постоянно ускользала из-под моего контроля! Вчера ведь пришла сама, возможно, и впрямь поначалу лишь для того, чтобы удовлетворить физическое желание. Но утром всё было иначе, я видел это. Она доверяла мне себя, она наслаждалась своей ведомой ролью, не требовала права голоса и была счастлива. Конечно, без ее бунтарства не обошлось, но всё ограничилось лишь дерзкими словами в спальне и своенравием в выборе одежды. Я, разумеется, и не надеялся, что она наденет штаны, но то, что она сотворила с моими боксерскими шортами было бы выше моих сил, если бы не было утреннего секса. А так, я был почти спокоен, хотя и знал, что она в моих шортах без трусиков. И вся эта идиллия рассыпалась в крошки всего лишь от одной реплики Артема! Напомнил ей о её подчинении и – вуа ля! – рассерженная кошка убежала. И опять при встрече будет строить из себя недотрогу.
Артем признал мои аргументы значимыми и ещё раз извинился. Мелкий же и вовсе слушал нас, разинув рот. Меня вдруг осенило, что они со стриптизершей одного возраста. При этом она чувствовалась гораздо старше. Своим поведением она будто давала понять, что на голову всех выше. Ну, не считая её эксгибиционистских выходок и развратной болтовни со старшеклассниками. Тут она опускалась до уровня 17-летней школьницы почему-то. Такая противоречивая стриптизерша. Я вздохнул. Приручать такую не просто.
Ближе к 2 часам дня я выпроводил братьев из дома. Быстро привёл себя в порядок и поехал в школу на байке. Когда выезжал со своего района, отчего-то промелькнула мысль, что рэндж можно было бы вообще пока отдать стриптизерше. Байк её разбит отчасти из-за меня, а другой машины у неё нет. Так что это даже справедливо было бы. Решив этот момент про себя, я выкрутил ручку газа на мотоцикле и погнал дальше.
Когда я вошёл в кабинет английского, то обнаружил там во всю кипящую работу. Англичанка стояла в стороне в ожидании настройки света и штатива камеры. На ней было черно-белое платье, обтягивающее её сильнее, чем нужно, и имеющее сзади слишком высокий разрез. А сама при этом такая гордая и неприступная, ну-ну. Меня стриптизерша проигнорировала, так что я поздоровался с оператором и маркетологом и прошёл вглубь кабинета, чтобы не мешать. Там я сел за последнюю парту и приготовился ждать, но моё внимание привлёк небольшой рисунок. В углу парты чёрной ручкой был нарисован первобытный рисунок секса. Ничего необычного, палка-палка-огуречик, как в песенке, вот и трахнут человечек. Правда, у человечка, стоящего раком, были дорисованы волосы на голове. Чёрные вверху, синие внизу.
Я даже не сразу понял, что так сильно сжал этот край парты, что мог бы и отломать его напрочь. Как же меня бесила эта вызывающая сексуальность стриптизерши! Которая приводила к разным проблемам – вот этим рисункам, старшеклассникам, которые, я уверен, ещё натворят дел с англичанкой, родителям, которые будут не рады такому учителю, комиссии в понедельник, которая вообще наверное всем скопом в обмороке будет лежать… и своему стояку, да. Не важно, что я хорошенько трахнул стриптизершу этой ночью, – мой член готов был к новым подвигам, потому что англичанка говорила тихим соблазнительным голоском в камеру:
– Он сильный… надежный… многофункциональный, – да, куколка, да! – С ним хочется гораздо глубже… изучить предмет, – блять, да! Займёмся этим прямо сейчас! – Он открывает новые горизонты и позволяет мне дать своим ученикам максимум знаний, – рука англичанки скользнула вверх и вниз по стоящему рядом микрофону, включая в моей голове картинки совсем другого рода. – Мне нравится мой кабинет, оснащённый лингафонной аппаратурой фирмы «Глубокое познание», – она улыбнулась в кадр и добавила. – В нем всё идеально.
Стриптизерша замолчала, глядя вперёд. В кабинете повисла тишина, и черт меня побери, если здесь все сейчас не улетели в свои эротические фантазии!
Ну, кроме англичанки. Она вопросительно посмотрела на человека с камерой, и он, придя в себя, тут же скороговоркой сказал:
– Супер! Снято с первого раза, дубли не нужны.
Он быстро сел за стоящую рядом парту и принялся остервенело раскручивать штатив. Я хмыкнул. Точно, не я один попал под чары стриптизерши. В них была её сила и проклятье для её окружения.
Ко мне подошла смущенная Аня, девушка из отдела маркетинга, с блокнотом и ручкой в руках. Вгрызаясь в свою ручку, она спросила:
– А это не слишком, Константин Демидович? Когда я писала текст, то не думала, что это прозвучит так… так…
– Отправь готовый вариант в «Глубокое познание», пусть они решат.
Она кивнула и отошла. Аня была права, это звучало слишком пошло. Но спонсоры хотели что-то новое в рекламе, и это определенно было новым.
Оператор собирал вещи – молчаливо и несколько нервно. Его рваные движения говорили о том, что записанное видео произвело на него определенное впечатление. Возможно, стриптизерше и впрямь стоило стать стриптизершей. Или порноактрисой, отбоя от заказов не было бы.
– Варвара, останьтесь, пожалуйста, – сказал я англичанке.
Та лишь гневно сверкнула глазами, но все же уселась за учительский стол и погрузилась в свой телефон.
Когда в кабинете остались только мы с ней, я подошёл к ней и сказал:
– Отличная работа.
Англичанка оторвалась от экрана телефона и вперила в меня свой злой взгляд карих глаз.
– В похвале не нуждаюсь, – фыркнула она в ответ.
– Ещё как нуждаешься, – я подошёл к ней ближе и поднял рукой ее подбородок, пытаясь заглянуть глубже в её глаза.
Она на секунду замерла, а потом вырвалась из моих рук и яростно проговорила:
– Хватит распускать руки! Ты решил, что если я пришла к тебе вчера сама, то значит я стала твоей? Нет, кретин! Ты не заставишь меня быть твоей!
Конечно, не заставлю. Ты сама станешь моей, когда снимешь оборону.
– Почему ты так противишься? – спросил я напрямую.
– Потому что подчинение унизительно! – она скрестила руки на груди, закрываясь от меня.
– Артему ты сказала иное.
Та её фраза о последствиях не давала мне покоя.
– А что ещё мне оставалось?! Сказать, вот, смотри, какое я жалкое пресмыкающееся?! Я ненавижу подчиняться! – она вскочила и принялась расхаживать по кабинету. – Ненавижу, когда за меня всё решают! Куда идти, с кем говорить, чем заниматься, что надеть – я хочу сама принимать все эти решения! И я буду, нравится тебе это или нет!
Она говорила так, будто за её словами скрывался крайне болезненный опыт, будто её слова – лишь вершина айсберга происходившего с ней когда-то.
– Кто с тобой это делал? Твой бывший? – я спросил, возможно, излишне резко, но я должен был знать.
– Бывший? – она рассмеялась истерично. – Да он был одуванчиком по сравнению с тобой!
– Тогда кто?
– Конь в пальто! Какое тебе дело до моего прошлого? – она остановилась передо мной, с вызовом глядя на меня.
– Потому что ты устраиваешь истерику из-за этого прошлого. Потому что ты вдруг решила, что знаешь меня. И приписываешь мне то, с чем сталкивалась раньше, – я пытался достучаться до неё.
– А разве я не права? – прошептала стриптизерша. – Разве ты не любишь командовать? Разве не требуешь досконального выполнения приказов? Разве не считаешь, что знаешь лучше других?!
– Считаю. Требую. Командую, да. Но с тобой это иначе. Я беру над тобой власть только тогда, когда ты сама мне это позволяешь.
Она молчала, разглядывая меня. Такая дерзкая, но в тоже время беззащитная. В её взгляде мелькала какая-то давняя обида, которая не имела ко мне отношения, но портила то, что происходило между нами.
– Вот именно, вот именно, – пробормотала она, отходя назад. – А я не желаю тебе позволять.
Стриптизерша взяла свою сумку со стола и достала ключи от рэндж ровера.
– Оставь! – сказал я, но она все равно бросила их мне. – У тебя же нет пока ни байка, ни другой машины.
– Плевать, – она раздраженно отмахнулась и, закинув сумочку на плечо, вышла из кабинета.
Я остался стоять там один. Отчасти мне хотелось броситься вслед за ней и успокоить, утешить, объяснить свою позицию. Но это было бессмысленно, стриптизерша была слишком зла и окружила себя слишком высокой стеной. Я, конечно, пробьюсь, но не сейчас. Сейчас я должен быть дать ей остыть. А значит, следовало её отпустить.
Варвара
Я была зла. О, как сильно я была зла! Если бы я занималась боксом, или каратэ, или ещё чем-то спортивно-боевым, то я бы уже примчалась в спортзал выпустить пар, избив грушу или манекен. Но нет, я не занималась ничем подобным. И мне приходилось находить отдушину в резких движениях, громком перестуке каблуков и в сжатых в кулаки руках.
Я ненавидела директора в этот момент всей душой. Долбанный властолюбец! Как он обвёл меня вокруг пальца! И как показательно утром сначала разобрался со своим телефоном! Он, вообще, собирался представлять меня своим братьям или посчитал меня чем-то вроде новой тумбочки?!
Но ненависть к нему казалась сущей мелочью рядом с ненавистью к самой себе. Я была настолько противна себе, что мне хотелось немедленно разрезать свою кожу и вылезти из моей слабой оболочки. Подумать только, примчалась вчера к директору, стоило ему лишь шевельнуть пальцами и отправить пару влажных сообщений. Сейчас меня натуральным образом трясло от его пользовательского тона и от того, как он игнорировал мои ответы. И ведь знал, что я была с Эдом! Но, разумеется, господину директору не известно ничего об уважении и о соблюдении личных границ. Его непомерно раздутое эго, которое, наверняка, с большим трудом влазит каждое утро в его аристократический костюм-тройку, не в курсе о правилах приличия.
Но я, я-то как могла так глупо поступить? Примчалась, собачонка, по первому зову хозяина. До чего же тошно! Хорошо, что Егор спустил меня с небес на землю. После этой ночи я бы, наверное, не скоро пришла в себя.
Потому что ночь была невероятной, тут я не могла врать себе. Роскошной, умопомрачительной, греховной и в высшей степени полной наслаждения. Я вспомнила, как он шлепал меня, как шептал пошлости на ушко, как крепко держал мои бедра, как с легкостью переворачивал меня, как закидывал мои ноги себе на плечи, как смотрел горящими глазами, как идеально чувствовался внутри меня, будто мы были двумя соседними кусочками пазла. Такого сногсшибательного секса у меня ещё не было. Я плавилась, растекалась и была настоящим орудием для удовлетворения наших совместных желаний. Он заставлял меня сильнее выгибаться, шире расставлять ноги, принимать его глубже – и я всё это выполняла в точности.
Да, после такого я могла ещё пару дней витать в облаках. Но теперь вместо этого я была поглощена самобичеванием.
Я зашла домой, скинула туфли и прошла в зал. Там на диване валялись шорты и футболка директора. Я сбежала прямо в них, хотя было, конечно, чертовски холодно. Но какое мне дело до низкой температуры воздуха, когда внутри всё горело синим пламенем?
Я отшвырнула директорские вещи в сторону и плюхнулась на их место. Прикрыла глаза, потёрла виски. Вспомнила вдруг, как пару дней назад забежала в школьный туалет и плескала воду себе в лицо, чтобы прийти в себя после оргазма в подсобке. Я тогда решила придумать какой-нибудь план для защиты от директора. Думала, что прикрывшись Эдвардом смогу выиграть. Но, как выяснилось, директору было плевать на подобное прикрытие, а мне было слишком тяжело разыгрывать увлеченность.
Что ещё я могла предпринять? Я знала, чем сильнее я сопротивлялась, тем сильнее ему хотелось победить. Однако и моё подчинение на данном этапе придётся ему по душе – прошедшая ночь была тому подтверждением. Так как же мне стоило вести себя, чтобы этот чертов индюк-аристократ держался от меня подальше? Что мне делать, чтобы сохранить свободу?
В голове возникли два варианта. Можно было подчиняться директору дозированно – тогда, когда я хочу. Сначала ему понравится, а потом надоест, и я буду свободна. Но для этого способа надо было иметь тонну самообладания, которого у меня не было. Директор опять сделает что-то такое своими пальцами, и я пропаду.
Второй вариант – вывернуть ситуацию так, чтобы ему не захотелось меня подчинять. Чтобы ему захотелось как можно скорее забыть обо мне. Я должна была сделать что-то противное или глупое, но не вызывающее. Что-то скучно, а не дерзкое. Что-то пресное, а не яркое.
Эта мысль мне понравилась. Это могло сработать. Правда, идей пока никаких не было, но это не беда. Время у меня было. До понедельника уж точно.
Повеселев, я переоделась и отправилась прогуляться по магазинам. Конкретной цели у меня не было, поэтому домой я возвращалась с новым комплектом нижнего белья, милой диванной подушкой, книжным бестселлером и крошечной пальмой в горшке. Настроение было прекрасным, а сгустившиеся сумерки – тёплыми. Я напевала себе под нос песню, услышанную в магазине, когда вдруг сзади раздался голос:
– Эй, детка, не торопись.
Я обернулась и увидела двух мужчин позади себя. Они были навеселе, не слишком твёрдо держась на ногах, но весьма красноречиво ощупывали взглядами мою фигуру.
– Составишь нам компанию? – спросил тот, что был слева.
В его руках была бутылка, и он помахал ею.
– Уверен, ты из тех, кому мало одного мужика, – хохотнул второй, недвусмысленно поправляя джинсы.
Я растеряно оглянулась. Вокруг ни души, переулок темный. В качестве оружия – только книжка и мои каблуки. Пятясь назад, я включила излюбленную тактику и принялась фантазировать:
– Вы, мальчики, без сомнения крутые. Но меня сегодня уже поимели по кругу семь матросов, так что я немного не в кондиции.
Мужики замерли на месте и затем загоготали:
– Ну так после такого двумя больше, двумя меньше – разницы уже никакой, верно?
– Мне-то, разумеется, никакой, а вот вам потом бегать по венерологическим больницам придётся. Впрочем, я и сама туда спешу.
С этими словами я развернулась к ним спиной и помчалась к дому.
– Стой! – раздалось сзади.
Они явно не поверили в мой блеф, да я и сама не понимала, как подобная чушь могла прийти мне в голову.
Я бежала по самому темному участку тротуара, до света от подъездов было уже рукой подать, как вдруг прямо передо мной распахнулись чьи-то руки и я врезалась кому-то в грудь.
– Ой! – взвизгнула я и подняла лицо вверх.
Сначала я увидела ворот капюшона толстовки, потом усмешку, затем голубые глаза, мелирование волосы и в довершении всего – тоннель в ухе. Егор.
– Эй, ты, пидор, девчонка наша! – заявили подоспевшие мужики.
– Нет-нет, – усмехнулся Егор, отодвигая меня себе за спину. – Девчонка – собственность братства матросов, так что не обессудьте.
И он шагнул к мужикам и невероятно быстро нанёс удар сначала одному в грудь, потом другому в живот. Те тут же согнулись по полам от боли, а Егор повернулся ко мне, и спросил с улыбкой:
– Пригласишь на чай?
Я стояла, оперевшись бедром на кухонную тумбу, и ждала когда закипит чайник. Меня немного потряхивало от произошедшего на улице. Я бы наверное смогла убежать, но как хорошо, что Егор так вовремя оказался рядом. Я посмотрела на него. Егор молча поворачивался вправо и влево, сидя на крутящейся табуретке. Поглядывал загадочно то на меня, то на пирожные, которые он достал из машины, стоявшей около моего подъезда. Ему на вид было 25–27 лет, но казалось, что он ко всему относится легкомысленно. Возможно, причиной такого впечатления была его ухмылка. Потому что если смотреть ниже – то можно было увидеть крепкое тело серьезного мужчины. На нем была темно-синяя толстовка с капюшоном и почти чёрные джинсы. Ничего из этого не было облегающим, но мышцы угадывались при каждом движении.
Я закончила осмотр, вернула взгляд на его лицо и поняла, что всё это время он тоже изучал меня. Что увидел он? Какую характеристику мог бы дать? Осталось только догадываться.
Наконец, я не выдержала первой:
– Спасибо, что помог. Ты появился очень вовремя.
Он кивнул и с улыбкой ответил:
– Братство матросов не бросает своих.
Я досадливо поморщилась:
– Худшего бреда мне в голову ещё не приходило.
– А по-моему вышло отлично! И как отвлекающий манёвр, и как фантазия о семерых матросах, – он рассмеялся низким и тёплым смехом.
Я не смогла сдержать улыбку. Егор казался таким хорошим и добрым, в сравнении с его старшим братом.
– Так что делает представитель братства матросов около моего подъезда?
Егор наконец перестал крутиться и ответил с неисчезающей ухмылкой:
– Ждал тебя часа два, наверное. Думал, что всё, умотала ты куда-то до завтра, и ночевать мне в машине с пирожными.
– Не такая уж плохая компания, – я с улыбкой пожала плечами. – И всё же, что привело тебя ко мне?
Он почесал голову и подумал пару секунд, будто собираясь с мыслями.
– Ты знаешь, я должен был придумать достоверную причину, но мне влом, – ответил он, глядя как я разливаю горячий чай. – Поэтому скажу как есть. Это инициатива командоса.
Я с недоумением покосилась на Егора и поставила перед ним чашку чая.
– И что хотел господин директор?
– Господин директор? Ты так его называешь? – удивился Егор. – Хмм, звучит… интересно.
– Так что он хотел? – я села напротив Егора со своей чашкой.
– Командос хотел, чтобы я завуалированно дал тебе понять, что он хороший. Что подчиняться ему – это хорошо, и что плохого он не скомандует, – Егор хохотнул и схватил пирожное.
– Как мило, – пробормотала я. – А почему он сам не пришёл?
– Решил, что ты не пустила бы его на порог.
Я лишь фыркнула. Не пустишь его, как же. Да он и спрашивать не стал бы!
– И все-таки мне непонятно, – заявила я, откусывая пирожное. – В чем смысл? Твоё появление по-прежнему нелогично.
– Любишь прямолинейность? – хмыкнул Егор. – Ладно. Командос конкретно на тебя запал. Он весь испереживался, что обидел тебя, и что я сболтнул чушь. Он даже заставил меня извиняться несколько раз.
Мои брови удивленно взметнулись вверх, а пирожное застыло перед открытым ртом. Он весь испереживался? Я даже вообразить себе подобное не могла. Ведь это господин директор, он прет к своей цели, не размениваясь на переживания и другую чепуху. Видимо, Егор что-то все же утаивал пока. Хотя он и сделал вид, что говорит напрямую, но похоже, что этой кажущейся прямотой он как раз что-то завуалировал. Ладно, это не сложная игра, мне достаточно лишь слушать.
– Ему было страшно неловко, – неловко? Директору?! – И он думал, что ты его даже слушать не станешь. А он между тем хотел донести до тебя, что ваши отношения не влияют на твою работу. Командос надеется, что в понедельник ты придёшь на занятия, собранная и профессиональная, потому что в понедельник будет комиссия, – ах вот оно что! Мы добрались до главного наконец. – Командос был бы невероятно признателен, если бы ты пришла в понедельник не в образе прогрессивного учителя, а в образе более традиционного преподавателя.
Егор замолчал, а я не могла сдержать смешок:
– Мы же оба понимаем, что это его команда, а не просьба.
Мой гость сверлил меня взглядом пару секунд, видимо, раздумывая над ответом. Его миссия мне была ясна – господин директор использовал все возможные рычаги давления, чтобы я оделась строго и не вызывающе. После утреннего происшествия я бы восприняла все приказы в штыки, поэтому директору нужно было высказаться более мягко. Сам он подобное делать не умел, вот и отправил брата.
– Ты знаешь, – сказал Егор, болтая ложкой в чае. – командос по сути заменил нам с Никитой родителей. Они в порядке, просто всегда много работали, – поторопился пояснить он. – Их не было дома иногда неделями. За старшего был командос. Наверное, тогда у него и выработалась привычка командовать, перешедшая со временем в потребность подчинять. Пока я был подростком, меня это частенько бесило, выводило из себя. Я постоянно пытался противостоять командосу, делать всё вопреки его приказам. И знаешь, что я выяснил?
– Что? – с интересом спросила я.
– Что если ему подчиняться или показать готовность выполнить приказ, то командос будет более благодушным. Он даст больше свободы, как только поймёт, что ты с этой свободой справишься.
Любопытное умозаключение. Мне даже стало интересно, правдивое ли оно? Или это демонстрация пряника, под которым лежит кнут? Потому что из моего детства, так же наполненного тотальным контролем, я вынесла совсем другой опыт. Дерись изо всех сил ради свободы – и тогда, возможно, ты её получишь.
– Кем ты работаешь? – спросила я Егора, решив объяснить ему мою позицию.
– Я фотограф, – без промедления ответил он.
– Представь, что ты изучил все основы, всю теорию фотографии. У тебя есть опыт и есть некоторые личные нестандартные решения для выполнения крутых фотографий.
– Тут и представлять нечего, так оно и есть, – кивнул Егор.
– Отлично. А теперь представь, что твой брат внезапно тебе сообщает, что весь твой опыт и все твои личные взгляды – полная ерунда и что надо делать, как все. Что надо держать фотоаппарат ровно, что модели должны улыбаться дежурными улыбками, а за ними должен быть однотонный фон. Вот только так ты должен фотографировать и никак иначе. Ты его послушаешься?
– Я тебя понял, – Егор широко улыбнулся. – Хорошая аналогия. Разница только в том, что командос – твой босс. Ты работаешь на него в его школе. Он платит тебе зарплату. А кто платит – тот и заказывает музыку.
– Нет, ну ладно, – я мотнула головой. – Представь, что он твой босс.
– Чур меня, – перебил меня Егор со смехом.
– Нет-нет, он твой босс и он платит тебе, – упрямо продолжала я. – И он требует, чтобы ты делал вот эти постные снимки, которые никого не заинтересуют. В то время как ты можешь делать бомбические фотографии. Ты подчинишься?
– Нет, здесь всё-таки другое. Ты преподаватель, и это накладывает свой отпечаток. Ты – образец для детей и ты должна быть хорошим образцом. В тебе не должно быть ни капли сексуального подтекста. В обычных школах учителей и за меньшее увольняют.
– Но это – не обычная школа, – напомнила я.
– Да, и тем не менее.
Я вздохнула. Как мне убедить его? Мою правоту покажут только итоговые оценки. Я знала, что выбрала правильный путь с этими учениками, но пока было рано ждать результат.
Я молча съела ещё одно пирожное и после паузы спросила:
– Это всё? Или есть ещё какие-то… просьбы от директора?
– Нет, других просьб у него не было, – глаза Егора вдруг полыхнули, и он добавил. – Зато лично у меня есть.
Я посмотрела на него вопросительным взглядом.
– Я хочу тебя поснимать в своей студии, – голос Егора стал чуть ниже и чуть плавнее.
Я внимательно посмотрела на него. Я нравилась ему, это было видно. Мне это льстило, всегда приятно приходиться по душе симпатичному парню. Но конкретно этот парень был братом господина директора, и это родство меняло абсолютно всё.
В его взгляде я читала, что он предлагает мне нечто бОльшее, чем просто съемку. И это могло бы стать отличной возможностью отвязаться от директора раз и навсегда. Другой вопрос, хотела ли я отвязаться таким образом? Мы с директором ничего не обещали друг другу, а у него и вовсе была ещё Танечка. Однако речь обо мне, и я не знала, как действовать.
– А тебе нужно для этого спрашивать разрешение у старшего брата? – спросила я с улыбкой.
– А тебе – у господина директора? – парировал Егор.
Егор предлагал устроить бунт на корабле? Пойти вдвоём против его брата? Возможно, мы бы и смогли, но дорожка всё же была скользкая. Да и зачем это Егору? Действительно ли я понравилась ему так сильно, что он готов увести меня у своего брата, или же я – лишь хорошая ширма для давно вынашиваемого плана мести?
– Со мной говоришь сейчас ты или пятнадцатилетний ты? – вновь задала вопрос я.
– Мне нравится твоя проницательность, любительница матросов, – он встал из-за стола с довольным видом. – Подумай о моем предложении.
Егор обошёл стол и склонился ко мне. Я отставила чашку в сторону и подняла взгляд на него. Было все же любопытно, как далеко он готов зайти. Егор всматривался в мои глаза, а затем медленно склонился ко мне и поцеловал в висок, вызвав этим интимным прикосновением миллион мурашек по всему телу. Я шумно втянула в себя воздух и посмотрела в глаза Егору. Он с удовольствием рассматривал произведённый своим поцелуем эффект, а потом неспеша выпрямился. Направляясь на выход из кухни, он достал из кармана свою визитку и бросил ее на стол со словами:
– Приходи завтра.
