Текст книги "Фотограф (СИ)"

Автор книги: Франсуаза о’Лик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Егор

Я вернулся домой под вечер. Усталый после бесконечной прогулки, вымотанный, но… решивший, что отчасти птичка была права. Мне стоило начать всё сначала, так что я скомандовал Снежке набирать максимум частных фотосессий. Я, черт возьму, верну себе своё имя! Верну свою студию! Верну всё, что заработал! Какой-то урод не отнимет у меня того, что я умею делать лучше всего.

Полный решимости и готовности к завтрашнему дню, я открыл дверь в квартиру и… сначала я не поверил своему носу – пахло чём-то съедобным и вкусным. Потом мой взгляд выхватил несколько деталей – женская сумочка, пара женских туфель, зонт-трость, женские духи и чертова салфетка на тумбочке. Вязаная.

Из кухни выплыла птичка. Такой я ее еще не видел: в домашнем халате – коротком, но все же домашнем! – и плюшевых тапочках. В руках у неё было кухонное полотенце – явно не мое – и прихватка.

– Что за?.. – начал было я, но она меня перебила.

– Привет! Я решила тебя подбодрить! Съездила домой, привезла кое-что и приготовила тебе картошку по-французски. Проходи, всё как раз готово!

Честно говоря, так меня ещё никто из девушек не встречал. Шампанское, музыка, шёлк, полуобнаженное тело, игривый смех и кокетливые взгляды – всё это было неоднократно. А вот халат и картошка – это что-то новое. И что мне с этим было делать?

– Я кстати нашла в твоём ящике запасные ключи от квартиры, надеюсь ты не против? И ещё твою карточку, ею и оплатила еду, – мило прощебетала птичка и поцеловала меня в щеку.

Не дожидаясь ответа, она скрылась на кухне и принялась там греметь посудой.

– Вообще-то против, – пробурчал я себе под нос.

Но ладно, посмотрим, что у неё на кухне.

А там на столе уже дымилась картошка с мясом. Мой живот требовательно заурчал – сегодня я совсем не ел. Еда оказалась чертовски вкусной, я даже слопал добавку и как-то в целом подобрел. Если птичка всегда так будет готовить, то может и ладно…

Я помотал головой.

– Мне надо поработать, – соврал я и ушёл в комнату.

Делать ничего не хотелось, и я бездумно шерстил сайты в интернете, пока не наткнулся на ту рекламу с девушкой в сером. Она смотрела на меня так призывно, так маняще, что мне хотелось броситься к ней прямо сейчас! И ничего, что она болела, я знал одно отличное средство от всех болезней разом.

Я вздохнул. Мышка-притворщица была под опекой мелкого, а у меня была беременная птичка, которая вплыла в комнату и легла на диван с журналом. Пусть халат ее и был домашним, но всё же коротким! И я, бросив взгляд на девушку в сером, пошёл к лежащей на диване птичке. Она лежала на животе, согнув ноги в коленях. Ее ступни покачивались в воздухе, и я, легко раздвинув ее колени, устроился между ними. Мои пальцы сами собой скользнули под халат и смяли нежную попку.

– Эй! – птичка возмущённо посмотрела на меня через плечо. – Мне теперь нельзя!

– Что нельзя? – мягко уточнил я, соскальзывая под трусики и продолжая дразнить ее пальцами.

– Сексом заниматься нельзя, ты что! – она резко вскочила на ноги. – Ребёнку это может навредить!

С этими словами она и ушла из комнаты, а я остался сидеть на диване с чуть влажными пальцами и со стояком в штанах.

– Сука, – прошипел я.

Это вот такое будущее меня теперь ждало?! Картошка дома есть, а секса – нет?!

Я встал на ноги и, поправив штаны, снова взглянул на экран компьютера. Девушка в сером всё так же смотрела на меня, и я не кстати вспомнил, как залез к ней в трусы пальцами. В кустах. И она была совсем не против. Только ведь она меня обломала, верно?

Одним нажатием кнопки я выключил компьютер и хотел уже уйти в клуб, как вдруг понял, что беременная птичка-то ведь останется у меня. А студии у меня теперь не было, и другую птичку вести было некуда.

Я почувствовал себя в западне. Взгляд заметался по комнате. Мне хотелось сбежать.

Телефон разразился спасительным звонком, и на экране я увидел Снежану.

– Привет, Егор! Я звоню насчёт твоего расписания, – начала она, но я ее перебил.

– Ты дома?

Секундная пауза, и она сменила рабочий тон на мурлыкающий:

– Дома.

Я ухмыльнулся – Снежка всегда меня понимала.

– Давай у тебя всё обсудим? Скоро подъеду.

Никем не замеченный я вышел из квартиры и быстро добрался до дома Снежаны. Она жила в квартире-студии такой девчачьей расцветки, что у меня ныли глаза. Но какая, к чертям, разница, верно? Глаза можно было и закрыть.

Снежка встретила меня в шелковом пеньюаре, таком коротком, что сзади была чуть видна попка.

– Проходи, – поманила она меня пальчиком.

Повторять нужды не было. Я шагнул за ней и почти сразу впечатал в стену ее тело своим.

– Я думала, ты по работе, – кокетливо хихикнула она, прогибаясь в спине и прижимая ко мне попку.

– Это первоочерёдный рабочий вопрос, – подтвердил я, раздвигая ее ножки и залезая пальцами в трусы.

– Он, видимо… возник внезапно, – игриво продолжила она, сильнее подставляя мне себя.

– Внезапно и неотвратимо, – кивнул я и вошёл в птичку одним движением.

– О-ох, – выдохнула она. – Все бы рабочие вопросы были такими.

Я промолчал, сосредотачиваясь на своих движениях, на ее стонах, на ее теле, на своих ощущениях. Снежка была чертовски хороша, горяча, как и всегда, но в сознании маячили глаза девушки в сером – желающие большего. Горящие тем, что мог дать ей именно я. Умоляющие, просящие, доверяющие, опасающиеся… Невероятный коктейл, распаливший меня в секунду. Я разогнался, быстро доведя до оргазма и птичку, и себя.

– В последнее время ты такой страстный, – нежно выдохнула Снежка, сводя ножки вместе.

Я пожал плечами и стянул презерватив. Птичка плюхнулась на диван и, нисколько не стесняясь, раскинула ножки в стороны.

– Ладно, один вопрос решили, – хмыкнул я. – Давай теперь про расписание фотосессий.

– Тебе не понравится, – качнула она головой. – Ты давненько вышел из сферы частных фотосессий, и твоё имя там… практически неизвестно. Так что желающих фотографироваться за твою цену почти нет. Два человека на этой неделе, один на следующей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Дерьмо.

– Зато звонил тот заказчик рекламы кухонь и просил уговорить тебя на фотосессию той серенькой модельки. Обещал заплатить в два раза больше, чем в прошлый раз.

– Нет! – быстро ответил я. – Я с ней… больше не работаю.

– Тебе виднее, – пожала плечами Снежка. – Но в таком случае твоё расписание будет очень скучным и малодоходным.

– Нда… – я сел на диван рядом с птичкой и бросил на неё серьезный взгляд. – Я заплачу тебе твою зарплату за месяц, но дальше… Думаю, тебе нужно искать другую работу.

– Я уже и сама это поняла, – хмыкнула она и перевернулась на живот. – А жаль. Мне всегда нравились твои “рабочие” вопросы.

Она бросила на меня многозначительный взгляд через плечо и приглашающее приподняла попку. Я ухмыльнулся и звонко шлепнул ее.

– Ты лучшая, Снежка, – сказал я, скидывая джинсы.

– Твоя школа, – подмигнула она и, прогнувшись в спине, встала в коленно-локтевую.

Я с удовольствием посмотрел на неё. Найду ли я ещё когда-нибудь такую работницу?

Мила

Прошло две недели с тех пор, как лихорадка меня отпустила. Я не сразу окрепла и по-началу только полулежала в кресле. Потом начала вставать, а вчера и вовсе первый раз вышла на улицу, опираясь на руку Никиты.

Всё это время он заботился обо мне, как о ребёнке. Хотя он, конечно, ходил на работу, но все остальные часы проводил рядом со мной. Мы не возвращались к нашему поцелую, не обсуждали наши отношения. Мы словно стали вдруг просто друзьями. Но порой я всё же ловила что-то непонятное в его тёплом согревающем взгляде – что-то напряженное, что-то волнующее меня. Однако мы оба молчали об этом и не касались в разговорах сложной темы.

Как-то к нам заехали Варвара и Константин. Мужчины уединились на кухне и что-то долго и громко обсуждали, а Варвара развлекала ослабевшую меня по мере своих сил – из-за токсикоза она и сама была уставшая и похудевшая. Она вскользь рассказала о проблемах Егора, но я жадно слушала даже эти крохи информации, запоминая каждое слово. Мне ужасно хотелось увидеть его самого, увидеть его привычную ухмылку, услышать его голос. Хотелось вернуться в прошлое и вновь попозировать перед его объективом. Я так сильно жалела, что сбежала от него тогда, когда он снимал меня на кухне. Сейчас мне бы хотелось там остаться. Конечно, в тот момент он выглядел так, словно удачно развёл доверчивую девушку, но не всё ли равно, если девушка и сама была готова… довериться?

Я прикусила губу, вспоминая. Моя… грудь, ничем не прикрытая, терлась о ткань футболки, а в розовых трусиках… было так влажно и так горячо… что-то пульсировало между ног, требуя чего-то определенного, а Егор смотрел на меня… и мог мне дать всё, что я бы ни попросила. Я могла бы просто шепнуть ему просьбу, могла бы просто попросить, даже намекнуть, но… но я убежала.

А в следующий раз убежал уже он – из тех зелёных зарослей в парке, где я послушно раздвинула ноги и совсем не возражала против его… откровенных ласк.

Как это было глупо – раз за разом сбегать друг от друга, имея лишь одно желание – остаться и получить удовольствие в объятиях друг друга!

Я подавила вздох разочарования. Мне следовало выбросить это прошлое из головы – особенно теперь, когда даже мое тело успокоилось и больше не изводило меня постыдными ночными грезами. Следовало всё забыть, вычеркнуть из памяти – ведь Егор жил теперь с той самой Лилей, беременной от него. Я должна была шагать дальше, закрыть дверь в прошлое и больше туда не возвращаться.

И я старалась, как могла. Читала газеты, смотрела телевизор, шерстила интернет. Иногда я общалась с адвокатом по делу о разводе – процесс этот оказался не таким уж быстрым.

Спустя еще пару недель мне нужно было приехать в суд, чтобы заполнить какие-то бумаги для развода. Я чувствовала себя хорошо и уже гуляла одна. Мне хотелось одеться как-то иначе, одежда из моего прошлого опротивела мне, но у меня не было денег. Я знала, Никита дал бы их мне без вопросов, но я и так слишком сильно пользовалась его гостеприимством. Наглеть не хотелось.

Стараясь не смотреть на себя в зеркало, я надела серые мешковатые штаны и такую же кофту. Раньше мне нравилось прятаться за всем этим, но теперь… что-то изменилось во мне. Я готова была открыть себя миру и надеялась, что однажды это все же случится.

Здание суда находилось недалеко от квартиры Никиты, так что я шла пешком. В городе ещё чувствовалось лето, хотя было уже немного прохладно, и листья начинали облетать с деревьев. После болезни я привыкла жадно вглядываться во всё вокруг, словно наверстывала упущенные недели – или даже года? – а потому издалека заметила знакомую машину у здания суда. Конечно, такая машина была не одна в городе, и она могла принадлежать кому угодно, но мое дыхание на секунду сбилось от одной возможности оказаться так близко с ним… с Егором.

Замедлив шаг, я прошла мимо машины, пытаясь понять, могла ли она быть его, но никаких примечательных деталей не было, а номер я не помнила.

– Ты лишила меня работы и заработка, а теперь решила угнать мою машину? – услышала я знакомый насмешливый голос за своей спиной.

Я обернулась. Егор спускался по лестнице из здания суда. В руках он держал папку с документами и выглядел непривычно – помято, устало.

– Что ты имеешь в виду? – выдохнула я.

Он подошёл близко, очень близко ко мне, заставляя задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза, и окуная меня в свой тревожно-будоражащий аромат. В его взгляде была ненависть, было презрение, а ещё… ещё какая-то жадность. Словно он глазами пытался впитать всю меня.

– Не прикидывайся дурочкой, это твой худший образ из всех, – выплюнул Егор, закидывая документы на крышу салона и опираясь руками о свою машину с двух сторон от меня.

– Но я не… – пролепетала я, но он не стал меня слушать.

– Я вижу тебя насквозь, мышка, – ядовито ответил Егор. – И твою игру я раскусил давно, ясно? Вот только я совсем не тот, с кем тебе стоило играть.

– Егор, я правда не понимаю, – прошептала я, переплетая пальцы изо всех сил.

– Да мне как-то плевать уже, – фыркнул он и, вжав мое тело в нагретый солнцем корпус машины, впился поцелуем в мои губы.

В его порыве не было нежности, не было мягкости – только болезненная жадность, только яростное желание взять как можно больше, откусить, оторвать, отломать – чтобы забрать себе. И я… я вновь откликнулась, вновь подчинилась, отдавая себя – всё, что могла отдать, – признавая его власть над собой, сдаваясь сразу, без сопротивления, без возражений.

Я лишь простонала что-то ему в рот, и Егор ответил рыком. Он с силой сжал мое тело, причиняя мне боль, заставляя снова стонать и получать удовольствие от этой злобной жажды.

Его язык переплетался с моим, не позволяя мне менять темп, не позволяя отдышаться, не давая ни миллиметра свободы, и в какой-то момент моя голова закружилась. Я испугалась, что сейчас упаду в обморок от нехватки кислорода. Мои руки рефлекторно со всех сил оттолкнули его.

Егор оторвался от меня с насмешливо-недовольным взглядом:

– Запомни это, мышка. Держу пари, мелкий так не умеет.

– Мы целовались… всего один раз, – возразила я, шумно дыша.

– Предпочитаешь секс поцелуям? – хмыкнул он, отодвигая меня от машины и закидывая документы в салон.

– Предпочитаю… тебя, – откровенно прошептала я.

Егор вздрогнул и, бросив на меня недоверчивый взгляд, вдруг ухмыльнулся:

– Какая жалость! Я-то предпочитаю другую.

Он словно воткнул в меня нож. Я отшатнулась назад, быстро моргая и не давая слезам брызнуть из глаз. Сердце кажется перестало биться, и я, прижав руку к груди, попыталась найти ответ:

– Ну, тогда… тогда…

Но в голове было пусто, вертелись лишь его слова «я предпочитаю другую», и я, развернувшись, бросилась прочь, не разбирая дороги.

Кажется, Егор что-то крикнул мне вслед, но я не отреагировала. Только бежала и бежала, прочь от него и от его жестокой правды. «Я предпочитаю другую». Он предпочитал другую! Значит… для меня всё точно кончено. Значит, Варвара была не права. Значит… значит…

Слёзы градом покатились из моих глаз. Мое сердце словно осталось там, с ним – вырванное наживую. Я не могла дышать, не могла мыслить. Я только бежала – бесконечно долго бежала, пока внутри меня не разлилась пустота, пока звон в ушах не заглушил все звуки. И даже тогда я продолжала бежать – как робот, как зомби.

Почему я села на скамейку, я не знала. Только в один момент вдруг осознала себя сидящей и бессмысленно глядящей вдаль.

Передо мной кто-то остановился, и я с трудом узнала Эрика. Он выглядел таким довольным, с отвращением осматривая меня:

– Что, выгнал тебя твой хахаль, да? Как перестала течь, так и выгнал? – он хохотнул. – Ну, рецептик я тебе не дам. Моя новая сучка не чета тебе, всегда готовая, но чего только не случается в жизни, да? Так что можешь даже не умолять.

Его слова доходили до моего сознания слишком медленно, чтобы я могла их осознавать, и его это взбесило.

– Ну, чего около моего дома расселась?! Вали давай! Намажься вазилином и иди юбку задирай снова!

Я бездумно взглянула на него. Мое сознание не воспринимало происходящее вокруг, застряв там, перед зданием суда, и в моей голове по-прежнему пульсировала лишь одна фраза «я предпочитаю другую».

– Ты себе все мозги вытрахала, что ли?! – Эрик схватил меня за шкирку и толкнул вперёд. – Раньше думать надо было! До того, как ноги раздвинула перед первым встречным, сука!

Он снова толкнул меня вперёд, и я упала на проезжую часть, ударившись ладонями и коленями. Машин на дороге не было, так что я встала и побрела прочь.

– И больше ко мне не приходи, поняла?! Трахать тебя после всех мужиков города я не буду! – крикнул Эрик мне вдогонку. – Чтобы не видел я тебя здесь!

Я вяло перебирала ногами, пока не доковыляла до очередной скамейки.

Он предпочёл другую. Другую. Не меня.

Я свернулась клубочком и сразу заснула.

Егор

Злость стала моим постоянным спутником. Я ненавидел самого себя и ненавидел весь мир. Но больше всего я ненавидел мышку-суку-притворщицу. Всё из-за неё, по ее вине и по ее воле! И пока она там расслаблялась в объятиях мелкого, я был вынужден вертеться, как белка в колесе, то бегая в суд, то пытаясь уговорить людей на фотосессии. У меня ничего не выходило, словно сговорились все!

В придачу доставала беременная птичка своими капризами и придирками. И чертовыми покупками, которые я уже пару раз сдавал в магазин! Я объяснил ей, что у меня нет лишних денег, но ей было плевать. На работе она взяла отпуск за свой счёт, чтобы днём шастать по магазинам, а вечером изводить меня своими свадебными пожеланиями. Меня тошнило от нее, и чаще всего я сматывался к Снежке, которая из помощницы превратилась в более-менее постоянную любовницу. Ее устраивало такое положение дел, а уж меня и подавно.

И я уже думал, что так теперь и буду жить, перебиваясь случайным заработком, цапаясь с одной птичкой и трахаясь с другой, как вдруг встретил девушку в сером. Я был рад ее видеть, даже безумно счастлив был ее видеть, но ненависть к ней клокотала во мне ядовитым дурманом. Я наговорил ей много всякого, чтобы только задеть побольнее, чтобы только заставить ее страдать, хотя бы вполовину как я.

И неожиданно даже для себя поцеловал ее. Я лет сто никого не целовал – зачем? Но вот ее захотелось. И такая она вся была податливая, хрупкая, такая вся доверчивая и открытая… как тогда, на фотосессии. На которой прикидывалась невинной овцой и после которой сбежала, обозвав меня извращенцем. Она – многозначительно облизавшая мой палец!

Я был в ярости. Меня раздражало ее вечное превосходство надо мной, ее вечная власть надо мной и моими мыслями, и я сказал то, что она не должна была ожидать. Сказал, чтобы просто доставить себе моральное удовольствие от превосходства, но послевкусие от этих слов оказалось отвратным. Мало того, что девушка в сером повела себя так, словно ей и впрямь было больно, так ещё и мне было дерьмово от своего вранья.

Я позвал ее – пересилил себя, крикнул в догонку ее имя – но она не услышала. Умчалась, как подстреленная лань, и это тревожило меня, изводило неизвестностью, съедало все мои мысли.

А что, если она и впрямь сказала то, что чувствовала?

Нет! Этого не могло быть! Она сука-обманщица! Мне ли не знать!

И всё-таки… слишком натурально выглядел ее побег. Не могла же она быть настолько превосходной актрисой? Или могла?

Я рычал от бессилия, кружа по городу. Решение не приходило в мою голову, мне оставалось только ждать. И я дождался.

Дома, когда я ужинал какой-то мудрено-запеченной рыбой, которую приготовила к моему приходу беременная птичка, мне позвонил мелкий. Мы с ним давно не созванивались, пересекаясь только на субботних пробежках и с трудом перекидываясь парой слов. Из-за мышки, конечно! Она даже здесь умудрилась насолить мне!..

Но мелкий был взволнован. Сказал, что весь день не может дозвониться до мышки. Что ее нет дома. Что она ушла в суд заполнить документы для развода и пропала.

Я похолодел.

Никитос хрипло спросил:

– Она… у тебя?

– Нет, – выдавил я из себя. – Но я видел ее около суда.

Мелкий помолчал и осторожно спросил:

– С ней всё было в порядке?

– Не очень, – с трудом признался я. – Я… наговорил ей лишнего.

В трубке послышался тяжелый вздох.

– Но после вашего… разговора она пошла в суд?

– Нет, она убежала.

Никитос снова замолчал. Его осуждение я чувствовал даже на расстоянии.

– Поможешь ее найти?

– Да.

Я сорвался из квартиры, ничего не сказав птичке. Прыгнул в машину и помчался искать девушку в сером. Только бы ничего с ней не случилось! Только бы была жива и здорова!

Могла ли она из-за меня, из-за моих слов сделать что-то плохое? Означало ли всё это, что она говорила правду, а я поступил как полный кретин?

Я гонял по городу, как безумный. Куда она могла пойти? Что она могла сделать? Кошмарная мысль посетила мою голову, и я помчался к ее бывшему дому. Я намеревался ворваться в квартиру и забрать ее оттуда, независимо от ее желания и от последствий, которые могли угрожать мне от ее урода-мужа, но мне наконец-то повезло.

Краем глаз я заметил на скамейке серую кучку одежды. Рефлексы сработали моментально – я резко выкрутил руль и подъехал ближе, громко затормозив.

Мышка-обманщица спала на скамейке.

Спала! Просто спала! Я с облегчением выдохнул и аккуратно переложил ее в салон машины. Мои руки подрагивали, и я выкурил две сигареты прежде, чем позвонить мелкому.

Никитос попросил привезти ее к нему, и я не возражал.

Спящая девушка в сером была так же доверчива, как и днем, когда я ее целовал. Я нёс ее в квартиру к мелкому, а она прижимала голову к моей груди. Какой-то трепет и волнение затрудняли мое дыхание и чертовски мешали просто ее нести, заставляя меня сжимать ее в своих руках сильнее, чем требовалось. Заставляя меня вглядываться в ее лицо, ее губы, скулы, ресницы. Заставляя мое сердце чувствовать что-то совершенно непривычное, инородное, но дьявольски приятное и тёплое.

К счастью, Никитос жил невысоко, иначе черт знает, до чего могли дойти мои ощущения. Я занёс девушку в сером к нему и положил на кровать в ту комнату, на которую указал мелкий. Краем глаз я заметил тысячу и один признак пребывания здесь девушки, а затем, возвращаясь по коридору, не сдержался и заглянул во вторую комнату. Там я с облегчением увидел вещи Никитоса. Похоже они всё это время жили в разных комнатах. Удивительный всё-таки мне достался младший брат… И я готов был обнять его, но, повернув на кухню, наткнулся на его враждебный взгляд.

– Ну, говори, – ухмыльнулся я.

Спасение девушки в сером и осознание того, что она скорее всего не врала, говоря что предпочитает меня, придало мне моральных сил. Я видел, что Никитос настроен на серьезный мужской разговор, и я знал, что сейчас смогу одержать над ним победу.

Мелкий весь подобрался, как перед дракой.

– Ты должен прекратить ее мучать, – потребовал он.

– Что?

Я не поверил своим ушам. Это ещё кто кого мучал!

– Или сделай ее своей и будь с ней, или отпусти ее и не терзай своими дурацкими «разговорами».

– Не лезь туда, где ничего не знаешь! – фыркнул я, делая шаг вперёд.

– Я знаю достаточно! – мелкий тоже шагнул ко мне и сжал кулаки.

– Откуда?

– Мила мне всё рассказала!

– Ха! Поверил обманщице! Да она тебе лапшу на уши повесила, а ты и рад! Придурок!

– Она не обманщица! – выкрикнул мелкий, и в мою сторону полетел его кулак.

Я отбил этот выпад и ответил сам.

Нам не впервой было драться, и мы знали излюбленные приёмчики друг друга. Правда, мелкий сильно подрос со времен нашей последней драки, но одолеть он меня все равно не мог.

Мы сшибали посуду, уронили стол и стулья и чуть не разбили окно, когда раздался голос командоса:

– Как в старые добрые времена.

Он разнял нас, как щенят, и отшвырнул в разные углы кухни.

– Я, конечно, предполагал, что вы повздорите, но чтобы так… – он ухмыляясь, оттряхивал руки и поглядывал на нас. – Из-за чего сцепились?

Я предоставил мелкому право отвечать.

– Из-за его отношения к Миле, – выдавил Никитос. – Она им бредит, а он об неё ноги вытирает.

– Никто никем не бредит, – раздраженно возразил я. – Она просто разрушила мою жизнь, и сейчас живет припеваючи, сидя на твоей шее!

– Да чем она могла разрушить твою жизнь? – не унимался мелкий. – Это ее жизнь разрушил муж! Запретил учиться, закрывал дома! Насиловал ее, подсыпал возбуждающие таблетки! Да он просто уничтожил ее! Она шла к тебе на фотосессию, чтобы найти себя! И это не ее вина, что ты отправил ее фотографию в ту рекламу! Ты сам во всем виноват!

– Я не отправлял! – возразил я, но тут же осекся. – Точнее…

Отправлял, да. Случайно скинул тот кадр Снежке, а когда заказчик выбрал его из предложенных – я слишком активно пытался забыться в клубе, чтобы всё перепроверить.

– Но она прикидывалась невинной овечкой, – попробовал защититься я. – Если бы я с самого начала знал, что у неё есть муж…

– То это ничего не изменило бы, – хмыкнул командос. – Ты бы и мою стриптизершу трахнул, если бы я тогда не подоспел вовремя.

– Твоя Варвара – птичка совсем другого рода, – покосился я на Костяныча.

– Не смей называть ее птичкой, – злобно прорычал он, моментально меняясь в лице.

– А Мила тебя всю болезнь звала в бреду, – вдруг тихо произнёс мелкий и отвернулся к окну. – Знаешь, каково это – обнимать девушку, которая называет тебя другим именем?..

Что я мог на это ответить? Что не сталкивался с таким? Что девушки обращались ко мне либо “Егор”, либо “о, Господи”?

И я контратаковал:

– А знаешь, каково это – идти к девушке для серьезного разговора, может даже для признания, и увидеть, как она лижется с твоим младшим братом?! Который, между прочим, обещал, что всё будет по-дружески и ничего такого!

– Тогда я ещё не знал, как сильны ее чувства к тебе! – мелкий резко повернулся ко мне. – Зато ты о моих чувствах знал с самого начала!

– И не прикоснулся к ней и пальцем с тех пор, как узнал!

– Ложь, – как деловитый арбитр, заметил командос.

Мы оба повернулись к нему с одинаковым вопросом:

– Что?

– Держу пари, между вами что-то было в парке, когда она пришла на пробежку с нами.

Мелкий перевёл на меня взгляд полный ненависти:

– Убирайся отсюда.

– Что? – пожал плечами я. – Да я просто должен был проучить ее! Нечего было дразниться!

– Убирайся! – рыкнул он, ткнув пальцем в сторону двери.

– Какой ты нежный, – хмыкнул я и пошёл на выход.

Моя победа!

Вот только привкус у неё опять был какой-то тошнотворный.