Текст книги "Вино в потоке образов"
Автор книги: Франсуа Лиссарраг
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Эта компания всадников, плывущих на дельфинах, далеко не единственная в своем роде. В некоторых случаях [89] [249]249
Чернофигурный лекиф; Палермо, Банко ди Сицилиа; Odeon,pl. 51 и pl. XI. См. чернофигурный лекиф; Афины; Beazley, AВV518/2.
[Закрыть]воины движутся под звуки флейты, совсем как гоплиты, шагающие по полю сражения. Но играет здесь не флейтистка, которую мы встречаем в составе комоса, а флейтист в длинных одеждах, как на атлетических состязаниях или музыкальных соревнованиях. Данная группа воинов напоминает хор: вроде тех, что известны нам из древнеаттических комедий и составлены, к примеру, из птиц или всадников. [250]250
См.: SifakisС.М. Parabasis and Animal Choruses, London, 1971, И недавно опубликованную статью: GreenJ./R.А Representation of the Birds of Aristophanes in GreekVasesintheJ. РаulGettyMuseum2, 1985, р. 95–118.
[Закрыть]Впрочем, нет никакой необходимости всякий раз сопоставлять дельфиньих наездников именно с театральным хором. Большой псиктерс изображением хоровода из шестерых всадников, будучи помещен в стоящий среди симпосиастов сосуд с вином, увлекает зрителя совсем другой дорогой, не той, что ведет на театральную сцену, а той, что уводит его в фантазийное пространство винного моря.
Чернофигурная чаша; ок.579 г.
Такое пространство изображено на лекифе [90], [251]251
Чернофигурный лекиф; Балтимор; CVA1 (4), pl. 37 (170), 3.
[Закрыть]где двое обнаженных эфебов, сидящих верхом на дельфинах, проплывают один за другим мимо некоего скалистого островка, на котором восседает припавший на одно колено сатир. Спутник Диониса протягивает кувшин и наливает вино в фиал всадника, изображенного слева; распределение вина происходит как бы по кругу, осью которого является островок, занимающий в этом воображаемом пространстве то же место, что и кратер среди пирующих.
Не случайно в качестве проводника в этот фантазийный мир выбран дельфин. В ряде сюжетов дельфин является дружественным человеку животным; он указывает дорогу морякам и часто спасает тонущих, доставляя их к берегу. Поэт Арион, схваченный морскими разбойниками, просит, чтобы ему позволили спеть в последний раз перед смертью: дельфины, более восприимчивые к музыке, чем разбойники, подбирают Ариона и доставляют его целым и невредимым до мыса Тенар. [252]252
Геродот, 1, 23–24.
[Закрыть]Плутарх так говорит о сообразительности этих животных:
Это единственное животное, которое любит человека за то, что он человек, тогда как среди животных, обитающих на земле, таковых не найдется, а самые ручные ласкаются только к тем, кто их кормит и кто их приручил […]. Дельфин – единственное из всех животных в мире, которое столь дружелюбно относится к человеку […], по наитию и по природе своей, и совершенно бескорыстно: потому что, вовсе не нуждаясь в человеческой заботе, он все же дружественен и доброжелателен ко всем и многим приходит на помощь, о чем свидетельствует история Ариона, столь знаменитая, что ее знают все без исключения. [253]253
Плутарх, De sollertia animalium з6; 984С (пер. В. Темнова). См.: StebbinsЕ. ТЬе Dolphin in Litterature and Art of Greece and Rome, Menasha, 1929.
[Закрыть]
Среди наездников на дельфинах мы встречаем Эрота, крылатого мальчика, который держит в руках вожжи [gι] или играет на авлосе,словно бы угождая музыкальному вкусу этого животного [92]. [254]254
Краснофигурная чаша; Палермо, 1518; авторство не установлено; Greifenhagen A.,Griechische Eroten, Berlin, 1957, fig. 26.
[Закрыть]В подобном изображении по-своему объединены две основные составляющие симпосия:игра на флейте, под которую пирующие исполняют свои песни, и Эрот, которого они часто прославляют в своих речах. [255]255
Lasserre F.Erotikoi logoi, МН 1944, р. 169–176.
[Закрыть]Дельфин любит слушать звуки флейты, авлоса,и об этом даже свидетельствует его анатомия: отверстие, через которое он дышит, по-гречески называется авлос,трубка [93]·
94. Чернофигурная чаша; Эксекий; ок. 540 г.
Более того: на медальоне одной чаши [256]256
Чернофигурная чаша; Рим, вилла Джулия, 64608; SimonЕ., Die griechischen Vasen, München, 1976, s. 78–79, Fig. 61. О других метаморфозах см.: RohdeE.,АА, 1955, col. 102–111.
[Закрыть]плывут три дельфина различных размеров. У того, что находится в центре, есть руки, и он держит ими двойную флейту, его голова наполовину скрыта кожаной повязкой, которая закрывает щеки и рот, – это phorbeia,которую используют авлеты, чтобы контролировать движение воздуха в инструменте. Теперь не звуки флейты ведут дельфина, теперь сам дельфин, претерпев метаморфозу, становится флейтистом; граница между человеческим и животным становится все более и более тонкой; в этом винном море, которое плещется в чаше прямо под носом у пирующего, таится удивительная фауна; и снова тот же принцип: метафора дельфина-меломана буквализируется и воплощается в графической метаморфозе. Дельфин становится музыкантом, а само это изображение перекликается со стихотворением Пиндара, который сравнивает себя с дельфином:
И в завершение морской темы проанализируем последнее изображение – изображение на знаменитой чаше, подписанной Эксекием, уникальной сразу по нескольким параметрам [94]. [258]258
Чернофигурная чаша; Мюнхен, 2044; Beazley, ABV,146/21. См.: Daraki М. Oinops pontos; lаmer dionysiaque,RНR, 1982, р. 3–22.
[Закрыть]· Внутри чаши, не будучи стеснен пространством медальона, изображен корабль, вокруг которого плещутся семь дельфинов. Корабль этот весьма необычен. Из палубы его растет огромная виноградная лоза; она вьется вдоль мачты корабля, которая служит ей подпоркой, ее ветви широко раскинуты, а гроздья винограда дополняют фигурки дельфинов, окружающих корабль, число гроздьев равно числу дельфинов. На судне, украшенном глазом и маленькими белыми дельфинами, нет ни экипажа, ни кормчего: единственный хозяин здесь – Дионис. Увенчанный плющом, с рогом в руке, он растянулся во весь рост на палубе, словно на пиршественном ложе.
Так смешиваются мачта и виноградная лоза, корабль и ложе пирующего. Это изображение часто ассоциировали с гомеровским гимном Дионису, где рассказывается, как бог, путешествующий инкогнито, был схвачен морскими разбойниками, которые хотели потребовать за него выкуп. И только кормщик, догадавшийся о божественной природе пассажира, заступается за него, хотя и тщетно. Путы, которыми был связан бог, разрешаются, вино заливает палубу, виноград оплетает корабль и поднимается вверх по мачте; моряки бросаются в море и превращаются в дельфинов. [259]259
Гомеровский гимн к Дионису, VII, 34–42; 52–53.
[Закрыть]На чаше мы видим дельфинов и разросшуюся виноградную лозу, однако кормщик отсутствует, и потому сходство с гомеровским гимном здесь не полное. Однако очевидно, что мы имеем дело с триумфальной эпифанией Диониса. Различные технические детали усиливают это впечатление: сцена, украшающая внутреннюю поверхность чаши, не заключена, как это обычно бывает, в медальон; бог занимает все свободное пространство. Горизонтальная граница моря не обозначена, дельфины находятся в том же изобразительном поле, что и виноградные кисти; в некотором смысле круговое пространство чаши безгранично. Наконец, сосуд этот покрыт лаком не черного, а красного цвета, который получают из красного коралла благодаря особой технике обжига. Такая окраска еще больше усиливает визуальное впечатление от налитого в чашу вина, подчеркивая его цвет. [260]260
Об этой технике см.: Cohen B.Observation оп Coral-Red, Marsyas, 15,1970–1971, р. 1–12.
[Закрыть]
Таков триумф Диониса, пирующего на волнах винного моря, безусловного повелителя растительности и морского пространства, а также метаморфоз и метафор.
Образ песни, песнь образа
Винопитие и пение на симпосиинельзя представить друг без друга; поэзия и вино так тесно связаны между собой, что даже становятся метафорами друг друга. Такими строками Пиндар начинает одну из своих песен:
А вот как в другом месте он обращается к тому, кто исполнит его хоровую песнь:
Работа хорегов, результатом которой становится гармония поэзии, пения и танца, сходна со смешиванием жидкостей в кратере. Среди метафор, которые Пиндар использует, говоря о своих песнях, метафора вина встречается чаще всего. Поэтический текст переходит от поэта к пирующим, к которым он обращен; точно так же как предлагают выпить, предлагают и спеть, и стихи циркулируют среди пирующих, подобно кубкам. Дионисий Халк подхватывает тот же образ:
… В дар от меня, Феодор, это творенье прими,
То, что за чашей заздравною я сочинил. Посылаю
Первому справа тебе, прелесть Харит подмешав.
И далее:
Эту связь вина и поэзии не обошли стороной и вазописцы, которые также уделяют место пиршественной поэзии. На сосудах часто изображают сцены с поющими персонажами; им аккомпанируют на лире или на флейте [9, 68, 73]. · Основными музыкальными событиями у греков являются симпосийи комос, где представлен целый комплекс разнообразных поэтических форм. Если гомеровские поэмы исполняли вдохновленные Музами профессиональные сказители, которые в конце трапезы, аккомпанируя себе на кифаре, декламировали длинные эпические поэмы или повествовали о подвигах героев, то в VI веке музыкальные формы изменились; теперь, на симпосий,стали слушать не аэдов,композиторов, и рапсодов,рассказчиков, а хоры или самих пирующих, достаточно образованных для того, чтобы петь в подобных случаях. Появились новые поэтические формы: лирическая поэзия (длинные хоровые песни), элегическая (поэзия нравственного, политического или дидактического содержания), народная песня. Вся эта поэзия создавалась специально для исполнения на пиру: «История лирики – это история пира». [264]264
Л. Росси (см. главу 5), с. 49: «La storia deHa lirica и la storia del sim posio». О взаимосвязи между симпосиеми лирической поэзией, помимо трудов Л. Росси, см.: GentiliВ. Poesia e publico nella Grecia antica, Rome-Bari, 1984; М. Vetta (ed.), Poesia e publico nella Grecia antica;guidastaricaecritica,Rome; Bari, 1983; Giangrande с. Sympotic Literature and Epigram, in L’Epigramme greque(Entretiens sur l'Antiquite classique, fondation Hardt, XIV), Genéve, 1968, р. 93–117.
[Закрыть]
95 Краснофигурный кала m. н. художник Бригоса.
Изображая симпосий,художники не могут обойти стороной тему пения, поэзии и музыки. Поэт Симонид, размышляя над отношениями между словами и вещами, между изображением и поэзией, уже очень давно сопоставил два плана, визуальный и звуковой. Ему приписывают два часто комментируемых наблюдения:
Слово (logos)есть образ (eikori)вещей.
Живопись есть молчаливая поэзия, а поэзия – болтливая живопись. [265]265
Симонид у Михаила Пселла, р. 821, Minge et Plutarque, Glor. Ath. 3, Mor. 347а (пер. В. Темнова). См.: Bowrа М. Greek Lyric Poetry, Oxford, 1961, р. 363, и Svenbroj,La parola е il mаrmо, Turin, 1984 (глава 5).
[Закрыть]
Сопоставление двух способов выражения говорит о явственной тяге Симонида к поиску визуальной выразительности, созданию живописных образов, так, словно эти два вида искусства преследуют одну и ту же эстетическую цель. [266]266
Видимо, Софокла также интересовал данный вопрос, хотя он скорее пытался противопоставить друг другу вербальный и визуальный способы выражения. См. Афиней, ХПI, 603с – 604с.
[Закрыть]Так какую же цель преследуют вазописцы, изображая поэзию?
Разрабатывая тему музыки и поэзии, художники не ограничиваются изображением певцов, иногда – впрочем, довольно редко – они пытаются проработать ее более детально. На единственной в своем роде вазе представлены два великих лесбосских поэта, Алкей и Сапфо [95]. [267]267
Краснофигурный калаф; Мюнхен, 2416; Beazley, АRVз85/228.
[Закрыть]· Они стоят, Алкей поет, а Сапфо, обернувшись, слушает его; оба держат длинные лиры – барбитоны,а в правой руке у каждого по плектру. Это не портретные изображения; это изображения музыкантов, подобные многим другим; однако их нетрудно идентифицировать по надписям, выделяющим эти фигуры из множества подобных: у Алкея надпись идет над головой, а у Сапфо – вдоль шеи. Между ними вертикально можно прочесть другую надпись: damakalos,«Дамас красавец». И наконец, цепочка из пяти букв «о» у Алкея перед ртом показывает, что он поет.
96. Краснофигурная амфора; Смикр; ок. 510 г.
Письмо используется здесь совершенно по-разному, и представленные здесь четыре надписи, несмотря на то что все они в равной степени являются частью изображения, имеют три разных статуса. Вертикальная надпись, если можно так выразиться, чужеродна изображению и как бы паразитирует на нем; имена собственные, расположенные рядом с головами персонажей, играют роль легенд или, скорее, указателей, позволяющих идентифицировать персонажей; для каждого из поэтов эта надпись – нечто вроде атрибута. И, наконец, цепочка гласных букв, исходящая из уст певца, является графическим эквивалентом пения, визуальным маркером мелодии. Это условное обозначение заставляет надпись звучать одновременно с инструментом и в дополнение к нему; художник не стал передавать слова поэта, а просто обозначил звучание как таковое, безо всякого лингвистического содержания.
Это графически изощренное изображение решает проблему включения поэзии в вазопись двумя способами: оно называет поэта по имени, идентифицируя его, и передает его пение. Первое вообще редко встречается в вазописи, где жанр портрета отсутствует как таковой. Кроме этого сосуда с образом Алкея известно еще несколько современных ему изображений, где по имени назван Анакреонт; имеет смысл предполагать, что речь здесь идет скорее об отсылке к определенному виду пения и к определенному образу жизни, чем о настоящем изображении поэта. [268]268
Об этом см.: Frontisi-Ducroux F., Lissarrague F.,ор. cit. (глава 1), р. 14–16.
[Закрыть]Гомер, несмотря на всю свою значимость для афинской культуры, ни разу не представлен на сосуде. Единственный легендарный поэт, который фигурирует в вазописи, – это Орфей, зачаровывающий варваров-фракийцев или зверски растерзанный фракийскими женщинами; [269]269
На эту тему см.: SchmittМ. Der Tod des Orpheus…, AntK, Neuntes Beiheft,Bern, 1973, S. 95-105.
[Закрыть]до мирной гавани симпосияздесь еще плыть и плыть.
97. Чернофигурный эпинетрон; т. н. художник Сапфо; ок 500 г.
98. Чернофигурный скифос; школа Пистия; ок. 515 г.
Но чаще звучание передается по-другому. Некоторые надписи, имеющие отношение к музыкальным инструментам, по-видимому, являются звукоподражательными. Так, изображение сатира-флейтиста, по праву названного Terpaulos,«тот, кто зачаровывает флейтой» [96], [270]270
Краснофигурная амфора; Берлин, inv. 1966.19; Beazley, Рата 323/3 bis (см. главу 2).
[Закрыть]снабжено непонятной надписью, идущей вертикально, вдоль его тела: netenareneteneto.Эта серия повторяющихся слогов напоминает нотную фразу и будто бы исходит из самой флейты.
На другом, фрагментарном изображении мы видим амазонок: они вооружаются и отправляются на войну. Одна из них [97] [271]271
Чернофигурный эпинетрон; Элевсин, 907; Haspels, ABL 228/54.
[Закрыть]играет на трубе; рядом с ней написаны повторяющиеся слоги: totote, tote,никакого смыслового значения они не несут и, скорее всего, являются условным обозначением музыки. [272]272
См.: BilisA.Un nouveau document musical, ВСН108, 1984, р. 99-109.
[Закрыть]
В вазописи конца VI – начала V века такие непонятные надписи встречаются нередко. Иногда они имеют чисто декоративный характер: заполняют поле изображения или заменяют значащие надписи. В некоторых случаях не лингвистический, а чисто графический аспект порождает значение. [273]273
Lissarrague F.Ecrire et dessiner sont identique en leur fond, in С. Berard ed., Imageenjeu,Lausanne, 1988.
[Закрыть]
Так, на сосуде с изображением музыканта, который сидит и играет на лире [98], [274]274
Чернофигурный скифос; Музей искусства Элвиджема, Мэдисон, 1979.122;Мооn W. G.Greek Vase Painting in Mid-Western Collections, Chicago, 1979, № 70,р. 123·
[Закрыть]надпись даже не доходит до уровня звукоподражания: он изображен поющим, с открытым ртом, и перед ним начертаны бессмысленные значки, неразборчивые буквы или просто точки. Надпись сведена до траектории: словно вода из желоба, буквы льются потоком – до самых ног певца.
99.· Краснофигурная чаша; т. н. художник Бригоса; ок. 480 г.
100. Краснофигурная чаша, m. н. художник Бригоса, ок 480 г.
В большинстве случаев надпись читаема и слова певца имеют смысл. На медальоне чаши [99] [275]275
Краснофигурная чаша; Флоренция, 3949; Beazley, ARV376/90
[Закрыть]мы видим пирующего юношу; он полулежит, в правой, вытянутой вперед руке он держит миртовую ветвь и поет: pilekai,«люблю и…». [276]276
В этой надписи «p»передает «ph», см.: KretschmerР. Die griechischen Vaseninschriften, Gutersloh, 1894, Раг. 48, s. 81, 230.
[Закрыть]Траектория его песни идет ото рта к руке, написано только самое начало – два первых слова. За счет этого создается удвоенный динамический эффект: из-за расположения надписи кажется, что слова исходят из уст певца, из-за того, что надпись прервана, кажется, что слова произносятся в данный момент. Жест юного симпосиаста – весьма характерный жест для коллективных исполнительских практик, принятых на пиру. Известно, что пирующие в некотором роде принимали друг у друга эстафету, «передавали справа налево миртовую ветвь [277]277
Поллукс, VI, 108.
[Закрыть]» и пели по очереди на заданную тему или же подхватывали песню, начатую соседом. Эту форму пения называли словом scolion,которое указывает на ее извилистость,пение по очереди. [278]278
Плутарх. Застольные беседы, I, 1,5. См.: Аристофан. Осы, 1229–1249, и серию песен, процитированных Афинеем, XV, 694с-696а.
[Закрыть]
Среди песенных отрывков, с которыми нас таким образом знакомят сосуды, встречаются обращения к богам. На фрагменте чаши [100] [279]279
Краснофигурная чаша; Париж, Кабинет медалей, 546; Beazley, ARV372/26.
[Закрыть]бородатый симпосиаст запевает: opollon, «о Аполлон». Перед ним, в поле изображения, висит щит, украшенный изображением птицы, и поножи; в этот период доспехи на пиру изображаются редко; но они упоминаются в отрывке из Алкея, где поэт призывает к воинской отваге. [280]280
Алкей у Афинея, XIV, 627a-b (= fr. z. 34 Lobel-Page).
[Закрыть]Обращение к Аполлону сходно с тем, что, к примеру, появляется в начале платоновского «Пира»:
Так же и Феогнид упоминает Зевса Олимпийского и Аполлона, бога симпосия.
Зевс, живущий в эфире, пусть держит над городом этим
К нашему благу всегда правую руку свою
Пусть охраняют нас и другие блаженные боги
Ты же, о бог Аполлон, ум наш исправь и язык
Пусть форминга и флейта священный напев заиграют,
Мы же, во славу богов должный исполнив обряд,
Пить вино и вести приятные всем разговоры
Будем, ничуть не боясь мидян, идущих войной [282]282
Феогнид, 757–764 (пер. с. Апта). Цит. по: Эллинские поэты…
[Закрыть]
101. Краснофигурная чаша, Дурис, ок 480 г.
102 Краснофигурная чаша, ок 460 г.
103. Краснофигурная амфора; Евфроний; ок. 520 г.
Обращение, пусть и краткое, к Аполлону на этом изображении напоминает о ритуальном измерении симпосия.
Другие высказывания носят профанный характер. Так, бородатый пирующий с чашей в руке поет: oudunamou,«нет, я не могу…» [101]; [283]283
Краснофигурная чаша; Мюнхен, 2646; Beazley, ARV 437-1 28. Относительно надписи: Феогнид, 939–940.
[Закрыть]фраза не закончена и что, собственно, не в состоянии сделать пирующий, понять невозможно. С этим изображением сопоставляли несколько строк из Феогнида, где поэт сетует на то, что не может больше петь, потому что выпил лишнего; однако можно при думать еще множество других вариантов завершения этой подвешенной, незаконченной фразы. Примечательна поза пирующего: голова откинута назад, правая рука поднята так, чтобы грудь оставалась открытой и горло не чувствовало стеснения. Запрокинутый назад затылок представляется характерным для дионисийского экстаза жестом; он встречается у Еврипида в «Вакханках», в речи, которую произносит хор:
А еще у Пиндара в описании праздника Диониса:
Такое положение головы позволяет певцу петь под флейту в полный голос. [286]286
См. примеры этого жеста, собранные в: VermeuleЕ. Fragment of Symposion by Euphronios, AntK8,1965, s. 34–39.
[Закрыть]
Этот жест мы видим и у другого симпосиаста [102]; [287]287
Краснофигурная чаша; Афины, MN 1357; авторство не установлено; MDAI (A)9,1884, pl. 1.
[Закрыть]вскинув кверху бороду, он восклицает: о paidon kailiste,«о, прекраснейший из мальчиков». И снова фраза появляется изо рта певца и идет дугой вдоль линии медальона, словно бы заполняя своим звучанием все пространство изображения. В левой руке мужчина держит кроталы, а правой гладит зайца. Это ручное животное взрослые мужи дарят, среди прочего, мальчикам, красотой которых восхищаются. [288]288
См.: SchnappА. Eros en chasse, in Berard с. et al. La Citides images,Lausanne; Paris, 1984.
[Закрыть]Жест, направленный на любовника, замещен здесь жестом, направленным на животное, и прокомментирован в песне, где говорится о несравненной красоте юноши, совсем как в стихах Феогнида:
Художники не оставляют для надписи, передающей пение, специального места и не пытаются каким-либо способом изолировать ее от изображения, отделить с помощью «пузырей», которыми обводят надписи в современных комиксах, чтобы не смешивать рисунок с текстом. Совсем наоборот, траектория надписи прочерчивает в изображении линию и придает рисунку дополнительную динамику.
104. Краснофигурная чаша; т. н. художник Антифона; ок. 480 г.
Так же обстоит дело и с изображением на амфоре [103], [290]290
Краснофигурная амфора; Париж, Лувр, G 30; Beazley, ARV15/9.
[Закрыть]где полулежит играющий на лире персонаж. Он поет: mamekapoteo,что может означать, как в знаменитом стихе Сапфо, «я страдаю и желаю». [291]291
Сапфо в Etym. Mag. 485.43 (= fr. 6 Арр./36 Lobel-Page).
[Закрыть]Буквы здесь очерчивают нечто вроде нимба вокруг головы музыканта, который, судя по всему, весьма увлечен собственным пением; их траектория подчеркнуто отличается от наклонной ориентации другой надписи, слева: Leagros kalos,«Леагр красавец». Эта вторая надпись, не связанная с изображением, подхватывает часто встречающееся на сосудах того времени восклицание, прославляющее красоту некоего юноши [21, 25]. [292]292
Beazley, ARV1591-1594
[Закрыть]Так, существующее на разных уровнях приветствие в адрес красивого юноши и исполнение любовной песни на симпосиидополняют друг друга, эстетическое удовольствие от созерцания образует параллель к сладострастной музыкальной фразе.
Последний пример покажет нам, как художники, изображая речь и пение, могли варьировать графические решения. На медальоне чаши [104] [293]293
Краснофигурная чаша; Эрланген, 454; Beazley, ARV339/49. Фрагмент: Гёттинген, Н 566 i; Beazley, ARV343/141(Д. Дж. Р. Вильямс).
[Закрыть]мы видим идущего мальчика, с лирой и сосудом для вина. Позади него расположены сучковатая палка и часто встречающаяся в вазописи надпись: ho pais kalos,«мальчик красив», – которая может относиться как к изображенному персонажу, так и вообще к любому другому мальчику. Мальчик изображен с открытым ртом, он поет, однако начало надписи расположено не у лица, как в предшествующих случаях; она прочитывается снизу вверх, начинаясь у ног и поднимаясь до самой головы: eimi ko(ma)zon hup au…,«я празднично шествую под мелодию фле…»; надпись прерывается после первого слога последнего слова, будто бы певец не успел произнести его до конца. Слово можно восстановить: aulou(флейты), или auleteros(флейтиста). Слова песни, окружающие мальчика ореолом, описывают действие, представленное на сосуде, а заодно гарантируют верное понимание термина homos',праздник; komazeinозначает идти, выпивая и запевая песню, как это делает мальчик на медальоне данной чаши. Стихи, как и изображения, описывают действия пирующих: саморепрезентация дублируется, будучи выражена и в рисунке, и в песне. Этой строчке вторит стих из Феогнида:
Или же песни на пиршестве петь беззаботно под флейту?
Или из Гесиода:
На всех этих изображениях короткая стихотворная фраза дается от первого лица – «я праздную; я желаю; я не могу» – или же начинается с обращения – «о, Аполлон; о, самый красивый; люби и…», само наличие в котором звательного падежа или повелительного наклонения предполагает некоего адресата. Таким образом, с помощью употребления первого или второго лица создается ситуация высказывания, [295]295
См.: BenvenisteЕ. (см. здесь главу 3)
[Закрыть]характерная для пиршественной лирики: поэтический текст здесь в первую очередь является актом коммуникации между пирующими, обмена поэтической речью, обращенной ко всей компании, и обращение это содержится в песне, исполняемой от первого лица в настоящем времени.
Запечатленная таким образом на сосудах поэзия воспевает в первую очередь радости пира. Так же как ряд вазописных сюжетов показывает пирующим их самих, значительная часть архаической лирики посвящена изображению симпосияи даже собственно моменту звучания поэтического текста. Время поэтического исполнения и место преимущественного сосредоточения зрительных образов совпадают, так что зеркальные принципы поэзии и вазописи – двух видов искусства, которые делают предметом изображения собственного адресата, – действуют параллельно. В тех немногих, исключительных примерах, которые мы проанализировали, надпись вовсе не служит для лучшего понимания изображения, которое является вполне самодостаточным; текст вообще редко присутствует в изображении, так как необходимости в нем никакой нет. Однако, визуализируя пение симпосиастов, художники включают в изобразительное пространство звуковое изменение и подчеркивают значимость словесно-музыкальной составляющей симпосия.
105. Краснофигурная чаша; Онесим; ок. 480 г.
106. Краснофигурная чаша; Дурис; ок. 480 г.
Поэтические темы, возникающие в надписях, близки тем, что разрабатывает архаическая лирическая поэзия, в частности Феогнид. Это хорошо известные, часто повторяющиеся ввиду своей расхожести мотивы, используя которые можно свободно импровизировать. [296]296
О темах пиршественной поэзии см.: Giangrandeс. Ор. cit.
[Закрыть]Стихотворение циркулирует среди пирующих, которые передают друг другу лиру и выступают по очереди. Каждый пирующий должен обладать достаточной поэтической культурой, чтобы подхватить в свой черед известный напев, продекламировать классический текст или, если потребуется, сымпровизировать свой. «Не знать и трех из Стесихора» – так говорится в пословице о необразованном человеке, который не способен процитировать трех строф из великого лирического поэта. Образование молодежи в Афинах как раз и ставит своей целью привить музыкальную и поэтическую культуру путем заучивания классических текстов, взятых из эпоса или из лирического репертуара.
Иногда художники изображают такие сцены, [297]297
См.: Вeck F.Album оf Greek Education. Sydney, 1975. Immerwahrн., Book rollsоп attic vases, Storiaе Litteratura(MeJanges Ullman), 1964, vol. 1, р. 17 – 48; id.,«Моге Rolls оп Attic Vases», AntK,16, 1973, s. 143–147.
[Закрыть]где учителя обучают учеников с помощью свитков с записанными на них текстами. На одном фрагментарном изображении [105] [298]298
Краснофигурная чаша; Оксфорд, G 138.3,5,11; Beazley, ARV326/93.
[Закрыть]соседствуют флейтист (слева) и юноша с подобным свитком, а справа можно увидеть руку, которая пишет стилосом на табличке. Игра на музыкальном инструменте здесь дважды ассоциируется с письмом, которое к тому времени, к 480 году, начинает замещать устную культуру. Текст на свитке вполне читаем; художник явно хотел, чтобы у человека, созерцающего сосуд, была возможность прочитать написанное: надпись расположена на свитке не так, как положено – от ролика к ролику; текст написан по горизонтали и развернут не к представленному на сосуде персонажу, который держит свиток, а к тому, кто смотрит на эту фигурную сцену. Текст, так сказать, виден анфас, ориентирован вовне, за пределы изображения, в то время как юноша изображен в профиль, в соответствии с художественной условностью той эпохи. Поэтический текст написан архаическим стилем – бустрофедоном[29]· первая строка читается слева направо, вторая – справа налево и так далее. Более того, буквы выстраиваются в вертикальные ряды, колонками, stoichedon,как в наших кроссвордах. Употребление такого типа письма рассчитано не на удобочитаемость текста – ведь слова друг от друга не отделены, – а прежде всего на достижение определенного декоративного эффекта. [299]299
Об этом типе письма см.: Austin R.P.The Stoichedon Style in Greek Inscriptions. Oxford, 1938.
[Закрыть]Надпись снова служит украшением. Впрочем, начало стихотворения можно прочесть без труда: stesichoron humon agoisai,«(Музы?) ведущие песнь, которая собирает хор [300]300
См.: Beazley J.D.Hymn to Hermes, AJA,1948, р. 337–338.
[Закрыть]».
На чаше Дуриса [106] [301]301
Краснофигурная чаша; Берлин, 2285; Beazley, ARV431/ 48.
[Закрыть]мы видим такое же решение: учитель держит свиток так, чтобы человек, созерцающий сосуд, мог прочитать написанный на ней текст. Персонаж изображен в профиль, а свиток анфас. Текст такой: moisa moi a(m)phi scamandon (eph)eur'on archomai aeide(i)n(«Муза, отыщи на берегах Скамандра сюжет для моей песни [302]302
См.: Chamoux F.Un vers epique mallu, Rev. Philol.,1970, р. 7–10.
[Закрыть]»). Речь идет об эпическом стихе, в котором упоминается река, текущая по Троаде; обращение к Музе напоминает о подобных мотивах у Гомера или Гесиода. Перед учителем стоит мальчик в плаще и декламирует стихи; письменный текст служит для проверки устного исполнения. Слева проходит урок музыки: учитель и ученик упражняются в игре на лире. Декламация по памяти и музыкальное сопровождение составляют единое целое. В поле изображения развешены различные пиршественные аксессуары: две лиры, чехол для флейты, корзина, а также две чаши, присутствие которых в школе вызывает некоторое недоумение. Но присутствуют они там в качестве элементов, символизирующих симпосий,для выступлений на котором как раз и обучаются музыке эти мальчики. Это не просто реалистичная сценка из повседневной жизни, если она вообще могла существовать в реальности; включив в изображение две чаши, художник совершенно четко указал, с какой целью здесь обучаются музыке и пению: эту сцену, наравне с престижной поэзией, осеняют радости будущих пиров.
107. Краснофигурная чаша; т. н. художник Бригоса; ок. 480 г.
Изображение и пение сближаются и дополняют друг друга на симпосии,где задействованы разные органы чувств и звучит
В товарищеском застолье, за чашей вина развивается визуальная и музыкальная культура Афин архаического периода. Поэты охотно воспевали Диониса и прославили его дары, подчас черпая вдохновение в вине. Алкей, как говорят, не хотел выращивать ничего, кроме винограда. [304]304
Алкей у Афинея, Х, 43 °C (= fr. Z 18 Lobel-Page).
[Закрыть]В одном фрагменте из Архилоха поэт находится во власти Диониса:
На медальоне одной чаши [306]306
Краснофигурная чаша; Париж, Кабинет медалей, 576; Beazley, ARV371/14·
[Закрыть]мы видим, как сам бог предается музыкальному экстазу: он изображен с лирой, голова откинута назад, а по обе стороны от него пляшут сатиры, играя на кроталах и размахивая виноградной лозой, которая заполнила значительную часть изображения, словно бы подтверждая слова Симонида, возводившего
