Текст книги "Вино в потоке образов"
Автор книги: Франсуа Лиссарраг
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Игры с вином
Игровое воображение греков отнюдь не сводится к тем проявлениям, которые мы только что проследили. Помимо говорящих сосудов, которые вступают в диалог с симпосиастами, игр с пластической формой и росписью, сюрпризов, которые таятся внутри сосудов, существует еще целый ряд игр, которые ведутся не ко объектах, а с объектами. И действительно, на симпосиивинная утварь может использоваться не по прямому назначению, а для выполнения разнообразных упражнений на ловкость и равновесие.
Игры с бурдюком
Бурдюк, askos,изготавливается из мягкой кожи, из вывернутой наизнанку овечьей шкуры, текстура которой иногда сохраняет следы окрашивания [25]. · В «Киклопе» Еврипида бурдюк – это чудесное вместилище для вина, с помощью которого Одиссей перехитрит своего противника. Киклопу, чудовищу-людоеду, который пожирает спутников Одиссея и знать не знает о культуре вина и дарах Диониса, известны только кратеры для молока. Одиссей, задумав ослепить Киклопа, впервые дает ему попробовать вина, но не говорит, как его надо пить; и вот опьяневший и повеселевший Киклоп открывает для себя Бахуса:
КИКЛОП:
ОДИССЕЙ:
Послушай нас, Киклоп, ведь этот Вакх,
Которым я поил тебя, нам близок.
К.:
Постой… А Вакх какой же будет бог?
О.:
Сильнее нет для наших наслаждений.
К.:
Да, отрыгнуть его… и то добро.
О.:
Такой уж бог, что никому не вреден.
К.:
Забавно: бог, а сам живет в мешке!
О.:
Куда ни сунь его, на все согласен.
К.:
А все ж богам не место в кожах жить!
О.:
Вот как… А сам? Тебе неловко в коже?…
К.:
В контексте этой шутки Дионис обретает форму; бурдюк становится кожей бога, в честь которого на второй день Дионисий отмечают праздник Асколий:как говорят античные комментаторы, во время него было принято прыгать на бурдюк, поджав одну ногу. [151]151
Суда, s. v. askos;схолии кАристофану, Плутос, 1129.
[Закрыть]Глагол askoliazoимеет две различные этимологии: если связывать его со словом skele(нога), он означает «хромать», «ходить на одной ноге» – этой интерпретации придерживаются сегодня; но уже начиная с античности этот глагол сближали со словом askos(бурдюк), и эта народная этимология, вероятно, привела к тому, что с бурдюком стали играть: смысл игры состоит в том, чтобы удержаться на этом кожаном, круглом как шар предмете, вдобавок еще и скользком, потому что его смазывали жиром – и задача усложнялась вдвойне. [152]152
Платон, Пир, 19od. Suétоnе, Desjeuxgrecs, 12, ed.J. Taillardat, Paris, 1967, р. 71, и комментарий на с. 170–171. ChantraineР. Dict. etym., s.v. askolia. DeonnaW. Un divertissement de table: а cloche-pied (соll. Latomus, 40), Bruxelles, 1959; LatteК. Askoliasmos, Hermes,85, 1957, р. 385–391. В Люксембургском саду в Париже, рядом с фонтаном Медичи можно увидеть современную модификацию этой игры, отлитую в бронзе в 1851 году Э.Л. Лекеном.
[Закрыть]
50. Краснофигурная чаша; т. н. художник Евергида; ок. 510 г.
51. Краснофигурная чаша; т. н. художник Шёрлеера; ок. 510 г.
52. Краснофигурная чаша; т. н. художник Эпелия; ок. 510 г.
Упражнения такого рода представлены на ряде сосудов. На медальоне одной чаши, сохранившейся во фрагментах [50], [153]153
Краснофигурная чаша; Тюбинген, Е 41; Beazley, ARV 94/104.
[Закрыть]юноша сидит на корточках на бурдюке внушительных размеров и пытается на нем удержаться. Иногда на бурдюке сидят верхом, как, например, этот эфеб [51 а], [154]154
Краснофигурная чаша: Париж, Лувр, G 70; Beazley, ARV 169/6.См. также Beazley, ARV14/ 3; 49/178; 125/13·
[Закрыть]который использует рог для вина как охотничий рожок; это пародия на призыв к вступлению в бой, где вместилище для несмешанного вина – бурдюк – используется всадником, дающим сигнал к сбору, в качестве верхового животного; в этом изображении пародируется настоящий воин, расположенный на оборотной стороне чаши: он снаряжен щитом и трубит в настоящую трубу [51 b]. Эти два изображения, соседствующие на внешней стороне одной и той же чаши, – характерный пример той игры смыслами, которая всегда возможна между внешним миром и миром симпосия.
53. Краснофигурный канфар; т. н. художник Бригоса; ок. 480 г.
54–55. Краснофигурная чаша; ок. 500 г.
На другой чаше [52] [155]155
Краснофигурная чаша; Базель, BS 463; Beazley, ARV 147/16.Персонажей-«эквилибристов» см. на чернофигурной чаше; Санкт-Петербург, St. 4б; авторство не установлено. Краснофигурная чаша; Брюссель, А 3047; Beazley, АRV 146/7.
[Закрыть]показаны еще более сложные упражнения. Восьмеро юношей, почти все украшенные гирляндами, перекинутыми через грудь, резвятся, разделившись на две группы по четыре человека. Слева на земле лежит эфеб, а на нем стоят двое его товарищей, один опирается на его правое колено, а другой на правый локоть и на голову; эти двое эфебов находятся один напротив другого, и каждый всем корпусом отклонился назад – таким образом они составляют не человеческую пирамиду, а некое сооружение из балансирующих и напряженных тел, к которому приближается – чтобы тоже стать частью этого строения? – четвертый эфеб. Справа двое других суетятся вокруг примитивной по своей конструкции тележки, которую тащит третий эфеб. На тележке везут бурдюк, привязав его веревками к дышлу, а на бурдюке пытается удержаться четвертый эфеб, но не оседлав его, а свободно на нем балансируя. В обоих случаях эти буйные игры требуют от участников одновременно и силы, и ловкости; в целом это изображение демонстрирует коллективную эфебическую отвагу в рамках комоса, который продолжается на обратной стороне сосуда, вокруг стоящего на земле кратера.
В любом случае из этих нескольких примеров со всей очевидностью следует, что речь здесь идет об упражнениях на ловкость и умение держать равновесие. В этой игре с бурдюком – askoliasmos’e –происходит что-то вроде замещения; теперь не вино ударяет в голову и валит пирующего с ног, эту функцию выполняет вместилище для вина. Вся ловкость теперь направлена на то, чтобы приноровиться к подвижной, округлой и скользкой поверхности, сохранить собственное равновесие – asphaleia – ине упасть. В этом упражнении задействуется основное свойство бога, в честь которого оно исполняется. Ведь Дионис – это тот, кто выпрямляет, orthos,как указывает Филохор:
Филохор пишет [FHG.I.387], что первым разбавил вино водой афинский царь Амфиктион, переняв это искусство от самого Диониса. И когда, начав пить разведенное вино, люди выпрямились, – потому что прежде, удрученные несмешанным питьем, они ходили сгорбившись, – то в святилище Гор, которые взращивают плоды виноградной лозы, они воздвигли жертвенник Дионису Прямому (orthos). [156]156
Филохор у Афинея, 11, з8с (= FGrНist 328 F 5b, Jacoby; пер. Н.Т. Голинкевича, под ред. м.л. Гаспарова). Цит. по: Афuней. Пир мудрецов…
[Закрыть]
Дионис еще и тот, кто заставляет спотыкаться, кто мешает идти прямо, держаться на ногах, тот, кто ударяет в ноги, Дионис Сфалеот, или Подсекатель, Сфалт. [157]157
См.: DetienneМ. Dionysos а ciel ouvert. Paris, 19 86. Р. 73–79.
[Закрыть]Игра askoliasmos,в которую с таким азартом вовлечены пирующие юноши, является знаком почитания Диониса, хозяина как чистого, так и смешанного вина, управляющего также и равновесием, и устойчивостью, и падением.
Умело обращаются с бурдюками и сатиры; пожалуй, среди свойственных им аксессуаров askos –один из самых любимых. Он может заменить подушку, на которой отдыхает пирующий, как на изображении [53], [158]158
Краснофигурный канфар; Нью-Йорк, 12.234.5; Beazley, ARV,382/183. Об этой детали см.: Caskey-Beazley, Attic Vase Paintings in the MFA, Boston,1, Oxford, 1931, р. 29, и Н. Möbius, АЛ, 1964, col. 294–300.
[Закрыть]где сатир помещен между двух бурдюков – один подвешен за горлышко, а другой служит подушкой; сатир поет и играет на кроталах и вот-вот пустится в пляс.
56. Краснофигурная чаша; прото-панэтийская группа; ок. 490.
57 ab.· Краснофигурная чаша; кружок т. п. художника Никосфена; ок. 510 г.
58. Краснофигурный алабатр; т. н. художник Берлин-2268; ок. 500 г.
Группа сатиров [54] [159]159
Краснофигурная чаша; Вюрцбург, L 471; Beazley, ARV 129-20.
[Закрыть]жонглирует бурдюками, которые кажутся такими легкими, словно они наполнены воздухом. В греческой пословице про того, кто боится пустяков, говорят «испугался askos’а». [160]160
Суда, s.v. askos: askoi mormoluttesthai.
[Закрыть]А еще сатиры используют бурдюки в качестве поплавков, отправляясь на них в путешествие по волнам и по морю, богатому рыбой, – качка этому своеобразному морскому комосу обеспечена по определению [55] [161]161
Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 92; Beazley, ARV134/ 3. Если верить оракулу, полученному Тесеем, askosплавает и не тонет; Плутарх, Тесей, 24, 5-б. О морском комосе см. здесь главу 6.
[Закрыть]·
А вот сатир на суше: он сидит верхом на бурдюке [56] [162]162
Краснофигурная чаша; Брюссель, А 72 3; Beazley, ARV317 /15. (Внешний вид этой чаши, рис. 2б). См. краснофигурные чаши; Бостон, 95.34; Beazley, ARV 75/54. Балтимор, колл. д. м. Робинсона; Beazley, АRV 316/7
[Закрыть]и пытается просунуть канфар у себя под рукой, не опрокинув его при этом. Необходимость поддерживать двойное равновесие, усидеть на бурдюке и удержать сосуд в руке во много раз усложняет выполнение этого трюка – сатиры всегда на голову выше остальных.
На другой чаше [57 а] [163]163
Краснофигурная чаша; Кембридж, 37.17; Beazley, ARV133/4.Ср. чернофигурный ионийский динос, где бурдюк используется иначе, будучи привязан к спинам сатиров; Вюрцбург, Н 5352; CVA1 (39), pl. 2б, а также керамическую плитку, раскрашенную Т. н. художником Гелы, AdamesteanuD.,Coppi соп testate dipinte de Gela, Arch. Class.5,1953, р. 1–3·
[Закрыть]двое сатиров едут верхом на бурдюках, вслед за сатиром, несущим кратер, а с обратной стороны [57 b] женщина, облаченная в шкуру пантеры, менада, трубит в трубу, давая сигнал двум рвущим с места колесницам. Любопытно, что запряжены колесницы не лошадьми, в упряжке все те же самые менады, которыми правят сатиры; боевая труба созывает… пирующих: присутствующие в изобразительном поле аксессуары – бурдюк, корзина с едой, мертвый заяц – возвращают нас в обстановку симпосия.В этом рисунке сплетаются война и пирушка, и сатиры превращаются в воинов вина. Просто праздник, а не война! Сходным образом другой сатир [58] [164]164
Краснофигурный алабастр; Провидене, 25.073; Beazley, ARV157/88. Ср. краснофигурную чашу; Лондон, Ез; Beazley; ARV70/3и Lissarrague F. Dionysos s'en va-t-enguетте, in Images et societtf,С. Berard ed., Lausanne, 1987, р. 111–120.
[Закрыть]помещен между двумя этими сферами; он потрясает бурдюком, а у его ног мы видим винную амфору; но в то же время он снаряжен щитом в форме полумесяца, украшенным оберегом в виде глаза; такие щиты носят легковооруженные воины, пелтасты,устроители засад. [165]165
См.: Lissarrague F.r; Autre Guerrier: archers, peltastes, cavaliers dans l'imagerie attique. Paris; Rome, 1990.
[Закрыть]Когда сатиры отправляются на войну, тоже проливается кровь – удивительно похожая на вино.
59. Краснофигурная чаша; Эпиктет; ок. 510 г.
Балансирующие сосуды
Проявить свою ловкость пирующие могут не только в играх с бурдюком. Изображения на целой серии сосудов знакомят нас с разнообразными упражнениями, бесконечно вариативными и задействующими все части человеческого тела. Так, на чаше Эпиктета [59] [166]166
Краснофигурная чаша; Оберлин, 67.61; Beazley, Рата 329/14 bis.
[Закрыть]пирующий сидит на земле, развернувшись корпусом к зрителю, в позе, которую едва ли можно назвать изящной. На вытянутой левой руке, в локтевом изгибе стоит чаша: сама по себе, без поддержки. В правой руке он держит кувшин: не собирается ли он налить из него вино в чашу? С уверенностью мы этого сказать не можем; однако вполне очевидно, что смысл этого упражнения состоит в том, чтобы преодолеть силу тяжести и манипулировать сосудами не так, как «положено»: не касаясь их пальцами, не держа их за ручки.
На другой чаше показан еще один трюк [60]: [167]167
Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, F 129; Beazley, ARV 84/20.
[Закрыть]на этот раз в нем задействована левая нога и стопа пирующего, на голени у него висит одежда, а на стопе балансирует остроконечная амфора. Устойчивость здесь обеспечивается тем, что пирующий присел на правую ногу и поддерживает равновесие с помощью рук. Привычные жесты и позы забыты, а тело начинает вести себя совершенно новым, неожиданным способом; и снова норма предана забвению.
60. Краснофигурная чаша; Скиф; ок. 520 г.
61. Краснофигурная чаша; ок. 480 г.
62. Краснофигурная чаша; ок. 510 г.
По тому же принципу удерживать сосуд можно любой частью тела, кроме кистей рук. Исключением является еще и голова: в том, чтобы балансировать сосудом на голове, нет ничего необычного, потому что именно так, водрузив кувшин на голову или поставив его на плечо, женщины ходят за водой к источнику. Зато чашу можно держать зубами, как это пытается делать юноша, заодно вытянув вперед руки и ноги [61]. [168]168
Краснофигурная чаша; Адрия, В 471; Beazley, ARV349/ 2.
[Закрыть]Молодой комаст, выставляющий, подобно сатирам, напоказ свою возбужденную плоть, держит огромный кратер на животе [62]. [169]169
Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 73; Beazley, ARV 170.
[Закрыть]
63. Краснофигурная пелика; т. н. художник Летящего Ангела; ок. 480 г.
64. Краснофигурная чаша; т. н. художник Гермея, подписана Хахрилионом; ок. 500 г.
65. Краснофигурная чаша; т. н. художник Амбросия; ок. 500 г.
66. Краснофигурная амфора; Евфимид; ок. 520 г.
Но и в этом никто не сравнится с сатирами, они тоже умеют держать сосуды на подошве стопы [63], на спине [64] и, даже вовсе уж невероятным способом, на кончике фаллоса, как, к примеру, делает сатир на этой чаше [65]; [170]170
Рис. 63: Краснофигурная пелика; Тюбинген, Е 54; Beazley, ARV 280/24
Рис. 64: краснофигурная чаша; Берлин, 22б7; Beazley, АRV111/1б.
Рис. 65: краснофигурная чаша; Бостон, 01.8024; Beazley, ARV173/9·
См. краснофигурный псиктер; Лондон, Е 7б8; Beazley, ARV44б/ 262.
[Закрыть]его товарищ вертит амфору, по всей видимости пустую, направив ее горлышком к собственному фаллосу. Опьянение сатиров неразрывно связано с сексуальным возбуждением; однако кроме сосудов, с которыми они обращаются как с телами, у них нет других половых партнеров. Если на первый взгляд намерение сатира кажется неочевидным, то достаточно сравнить эту чашу с амфорой из Лувра [66], [171]171
Краснофигурная амфора; Париж, Лувр. Ср 11072; Beazley, ARV27/7. Об этом способе применения см.: Lissarrague F.De la sexualite des satyres, Metis2, 1987, р. 63–90.
[Закрыть]и смысл его жеста будет вполне понятен. Вообще, употреблять керамику можно самыми разнообразными способами; сосуд может заменить полового партнера, а может использоваться вместо верхового животного [35]· Есть игры на удержание равновесия, а есть игры с подменой: двое сатиров, играющих с вазами как с телами, словно являют собой визуальный эквивалент классической игры слов: pinein/ hinein(пить/целовать). [172]172
См.: Аристофан, Лягушки, 740.
[Закрыть]«Без Диониса нет Афродиты» – гласит пословица. [173]173
CorpusParoemiographorumGraecorum, 11, р. 320–321 Leutsch-Schneidewin. Аристофан говорит, что вино – это «молоко Афродиты» (Афиней, X,444d).
[Закрыть]
В стране сатиров роль у пиршественной посуды вполне определенная: она помогает совмещать и смешивать удовольствия.
Вино любви
Игра, которую чаще всего вспоминают в связи с симпосием,которой Афиней посвятил половину одной из своих книг и которая также часто изображается на сосудах, – это игра в коттаб. [174]174
Об этой игре см.: Афиней, XI, 487d-e и XV, 665C– 668f, а также исследования SartoriК. Das Kottabos-Spie! der a!ten Griechen, Diss. Miinchen 1893; SparkesВ. «Kottabos: ап Athenian Mter Dinner Game, Archaeology13. 1960, р. 202–207; Suetone. Desjeuxgrecs,ed.]. Taillardat, Paris, 1967 (комментарий на с. 166–167).
[Закрыть]Тексты не дают нам о ней столь точных сведений, как того хотелось бы; не противореча друг другу, они упоминают различные связанные с ней практики, исходя из которых можно сделать заключение о ее основных чертах.
67. Краснофигурная ойнохоя, m. н. художник Фиала, ок. 440 г.
Игра состояла не в том, чтобы выпить вино, а в том, чтобы плеснуть им по какой-либо цели. Это, скорее, упражнение на ловкость, а не на способность держать равновесие, ловкость пирующего заключается в твердости глаза и броска, для этого нужна правильная постановка руки, как указывает своему другу персонаж одной комедии:
А.
Возьми-ка чашу, друг, и покажи, как бросить.
В.
Как при игре на флейте, нужно, согнув, расставить пальцы,
Налить вина чуть-чуть – совсем немного – и плеснуть. [175]175
Антифан у Афинея, XV, 667а (= fr. 55, У. 15 Kock; пер. В. Темнова). По-гречески буквально: auletikos dei karkinoun tous daktulous(на манер флейтиста сделать пальцами краба). О связи между крабом и флейтой см.: Beaz!ey, ARV224/1, художник Каркин.
[Закрыть]
Правильный бросок кроме всего прочего требует от игрока умения изящно и ловко выгнуть запястье Художники уделяли много внимания этой детали, руки играющих в коттаб и в самом деле похожи на руки флейтистов [24, 41].·
Формы, которые принимает эта игра, различаются в зависимости от выбранной мишени; иногда в ее роли выступают шляпки желудей, плавающие в емкости, наполненной водой и помещенной среди симпосиастов; нужно попасть вином по этим корабликам и утопить их. Иногда целятся по диску, расположенному в горизонтальном равновесии на вершине высокого шеста; вино сбивает диск, который с грохотом падает на нечто вроде розетки, закрепленной посередине шеста. В текстах мы встречаем лишь намеки на второй тип игры; он также известен по некоторым изображениям, в числе прочих по изображению на ойнохое[67], где мы видим сидящую женщину с чашей в руке, она смотрит на цель, напротив нее – юноша, который держит разливательную ложку. [176]176
Краснофигурная ойнохоя; Берлин, F 2416; Beaz!ey, ARV 1020/99
[Закрыть]
68. Краснофигурпая чаша; Аполлодор; ок. 490 г.
69. Краснофигурный псиктер; Евфроний; ок. 520 г.
Другой вид мишени известен нам исключительно по изображению на чаше Аполлодора [68]. [177]177
Краснофигурная чаша, частная коллекция: VickersМ. Greek symposia, London s.d., fig. 17, р. 15.
[Закрыть]На нем мы видим пирующих, которые целятся по мишени, расположенной под ручкой чаши, – место, которое иногда занимает кратер [9]. Эта цель состоит из плоского блюда, над которым, удерживая равновесие на вершине маленького треножника, возвышается птица с фаллосом вместо головы. Надпись на блюде KOTABOS не позволяет усомниться в природе игры. Мишень оригинальна; это не просто диск, а птица-фаллос – фантастическое существо, уже встречавшееся нам в кругу сатиров [26], [178]178
См. выше главу 2
[Закрыть]– она подчеркивает эротический характер этой игры.
Играющий, который готовится плеснуть по намеченной цели несколькими каплями вина, провозглашает нечто вроде посвятительного тоста; он посвящает бросок любимому. Так, обнаженная полулежащая женщина [69] [179]179
Краснофигурный псиктер; Санкт-Петербург, 644 (St. 1670); Beaz!ey, ARV 16/15
[Закрыть]по имени Смикра – «Малышка» – совершает бросок вином, посвящая его Леагру: Un tande latasso leagre,может статься, эта надпись на дорийском диалекте напоминает о сицилийском происхождении игры; она гласит: «Тебе, Леагр, я посвящаю эту (полную чашу)». Также на гидрии [70] [180]180
Краснофигурная гидрия; Мюнхен, 2421; Beaziey, ARV23/7.
[Закрыть]изображены две полулежащие женщины, чьи жесты характерны для коттаба;у той, что слева, приоткрыт рот и она говорит: soi tendi euthumidei,«Это тебе, Евтимид».
Эти два примера хорошо показывают, что коттаб есть нечто большее, чем просто упражнение в ловкости. Какую бы форму он ни принимал, речь идет о том, чтобы, верно прицелившись, нарушить равновесие предмета: будь то диск, расположенный на шесте, или плавающая в жидкости шляпка желудя. Потеряв равновесие, предмет опрокидывается или падает с грохотом – и это является знаком удачи в любви. Нарушение равновесия является как бы материальным выражением нерешительности, охватывающей влюбленного перед предметом любви. В игру вовлекается любовный партнер: во всеуслышание, словно для того, чтобы приобщить к игре всех присутствующих, объявляется имя человека, которого добиваются, целясь по мишени. Этот жест всегда имеет адресата, нам нередко встречаются сосуды с надписями, указывающими его имя.
70. Краснофигурная гидрия; Финтий; ок. 520 г.
71. Краснофигурный стамнос, m. н. Копенгагенский художник, ок 480 г.
72. Краснофигурная чаша; в манере Аполлодора; ок. 490 г.
Сам Дионис увлекается этой игрой, судя по изображению на сосуде, где мы видим его в компании с Гераклом [71]. [181]181
Краснофигурный стамнос; Париж, Лувр, G 114, Beaziey, ARV257/ 14 и 1596.
[Закрыть]· Бог вращает чашу на пальце, и мы читаем надпись, идущую от лица вдоль руки, как если бы он ее произнес: toi tende,«Это тебе». Слева сатир-виночерпий, заканчивает обращение: Lykoi,«Люкосу»; это имя известно и по другим надписям. [182]182
См. Beaz!ey, ARV1595-1596и AВV670·
[Закрыть]Возглас человеческий, слишком человеческий; художник приписал Дионису слова своего современника, спроецировав человеческое поведение на мир богов.
На другой чаше [183]183
Краснофигурная чаша; Флоренция, PD 248; Beaz!ey, ARV 121/1.
[Закрыть][72] мы видим анфас играющего в коттаб, он повернут лицом к тому, кто рассматривает изображение, и будто бы обращается к нему. Надпись ho pais kalos,«красив мальчик», помещена не у лица, как слова играющего, а будто бы выплеснута из чаши и повторяет траекторию полета винных капель, о которых поэт Алкей говорит:
Некоторые аспекты этой игры приближают ее к гаданию; играющие стремятся контролировать будущее и получить один из двух возможных ответов – успех/неудача – не на вопрос, заданный богу, а на объявленное намерение. Результат игры функционирует как знак: удачный бросок – залог любовного успеха.
Афиней приближает коттаб к возлиянию, как если бы он был профанным вариантом последнего. [185]185
Афиней, Х, 427d. См.: LajayeС. «Kottabos» in Daremberg-Saglio, Dict.Ant.3, р. 866. О возлиянии см. здесь главу 2, примеч. 12.
[Закрыть]
Действительно, и в том и в другом случае проливают вино. Но на этом аналогия должна закончиться. Возлияние на симпосии– это ритуал открытия, а вовсе не игра на ловкость. Оно маркирует связь между людьми и богами, которую и не помышляют поставить под сомнение и которая ни в коей мере не зависит от случая или от ловкости исполнителя; совершенно очевидно, что той доле неопределенности, которая присутствует в коттабе, не может быть места во время возлияния. Однако можно отметить, что манипуляции с вином многочисленны и что его символические значения допускают разнообразные варианты применения. Идея распределения и совместного употребления вина, базисная для греческой культуры винопития, в действительности может относиться как к связям между людьми и богами, так и к куда менее определенным связям между любовными партнерами.
Отражения
Выпьем! Надо ли нам ждать темноты? С палец осталось дня!
Принеси нам больших чаш расписных, мальчик любимый мой!
Для забвенья забот бог, что рожден Зевсом с Семелою,
Нам вино даровал. Лей до краев! Два к одному смешай
Воду с чистым вином: пусть поспешат чаша за чашею
Друг за другом вдогон… [186]186
Алкей у Афинея, Х, 4зос-d (> fr. Z 22 Lobe! – Page). Цит. по: Эллинские поэты… (Алкей, 49 (346); пер. М. Гаспарова). См.: PageD.Sappho and Alcaeus. Oxford, 1979· Р. 307–309.
[Закрыть]
Стихи, как и сосуды, не сохраняются полностью и доходят до нас во фрагментах. В этом отрывке из стихотворения Алкея говорится о том моменте, когда симпосиасты, взяв в руки пестро украшенные (poikilais)чаши, приступают к винопитию. Было бы, конечно, интересно узнать, идет ли речь о расписанных чашах, наподобие тех, которые мы здесь разбираем, или о металлических сосудах, гравированных или отделанных чернью. [187]187
На этот счет см. спорные, но небезынтересные размышления М. Викерса: VickersМ. Les Vases peints: image оu mirage? in Imageetceramiquegrecque,Rouen, 1983, р. 29–42.
[Закрыть]Вопрос этот неразрешим: Алкей писал не для археологов. Афинские вазы также прославляет Пиндар в начале стихотворения, посвященного Фрасибулу Акрагантскому:
Тебе, Фрасибул,
Шлю я к застолью этот воз любезных песнопений, —
И да будет он сладок в хмельном кругу,
И да будет он стрекалом для Вакховых лоз и афинских чаш… [188]188
Пиндар у Афинея, XI, 48 °C (= fr. 124 Snell; пер. м.л. Гаспарова). См. Van Groningen В., Pindareаи banquet,Leyde, 1960, р. 84–103.
[Закрыть]
Пение неразрывно связано с вином и винными сосудами, знаменитой аттической керамикой; но больше Пиндар ничего об этом не говорит. И с этим придется смириться: посуды было много, посуда была богатой, но в греческих текстах она почти не упоминается. [189]189
Ср., однако, элегию Крития у Афинея, 1, 28Ь (= fr. 88 В 2 DK). См. также рассказ Страбона, VIII, 6, 23 и его анализ в: Рауne Н. Necrocorinthia. Oxford, 1931. Р. 348–349
[Закрыть]Зато поэты часто описывают жесты и аксессуары, характерные для симпосия,связанные как с удовольствием от винопития, так и с наслаждением, получаемым от песен. Пиршественная поэзия любит изображать самое себя, и если она не ограничивается воспеванием одних только радостей застольного товарищества, то уделяет им почетное место. Принцип зеркальности, который мы обнаруживаем в стихотворении, исполняемом на симпосиии притом повествующем о симпосии,встречается и на сосудах, которые радуют пирующих их же собственным отражением. Этот принцип художники используют вполне сознательно и отрабатывают его самыми разнообразными способами.
73· Краснофигурная чаша; Дурис; ок. 500 г.
На краснофигурной чаше [73] [190]190
Рим, Ватикан; Beazley, ARV427/2. Пределлу подобного типа см. здесь на рис. 76.
[Закрыть]полулежат непрерывным, идущим по всей поверхности сосуда кругом пятеро бородатых мужей; на одной стороне изображены флейтист и мальчик, зачерпывающий вино из кратера; на другой – трое пирующих, один из которых играет на лире. Вся эта сцена располагается над узкой полоской с изображением сосудов – черных силуэтов на красном фоне – и отделена от нее тройной линией, намечающей поверхность пола; цветовое решение зоны с изображением сосудов противоположно цветовому решению верхней зоны. Черные сосуды на красном фоне противопоставлены сцене, где красные фигуры изображены на черном фоне. Эти две зоны четко отделены друг от друга и не пересекаются; и только ручки канфара доходят до ноги одного из пирующих, но при этом не попадают в фигуративное пространство персонажей. Это два обособленных пространства: отметим не только различие цветового решения и производимый этим визуальный эффект, но и то, что эти два плана функционируют совершенно различными способами.
7 4. Краснофигурная чаша; т. н. художник Пифоса; ок. 500 г.
В верхнем, краснофигурном, регистре персонажи двигаются, пьют, поют; в этом пространстве происходит обмен словами, жестами, взглядами; детали изображения сочетаются между собой так, что образуют синтаксическую, нарративную структуру. В нижнем, чернофигурном, регистре представлена серия неподвижных, следующих один за другим предметов; это паратаксис, сугубо орнаментальный рисунок. Обычно чаши украшены меандром, или непрерывным геометрическим – нефигуративным – узором. [191]191
Список чаш с фризом из сосудов дает Buitron D.Douris, Diss. New York, 1976, р. 25, NQ 57. Еще добавим: Абердин, Маришал-колледж 748; Beazley, ARV871/9.Ксанф, А33-3027, 3023; MetzgerН. Fouilles de Xanthos, IV, NQ 358, pl. 80.
[Закрыть]Посуда, располагающаяся в этой части чаши, занимает место орнамента и отличается от посуды, которой манипулируют симпосиасты, изображенные выше; она дополняет циркулирующие среди них сосуды и, будучи выделена в отдельный фриз, одним своим присутствием символизирует все потенциально возможное разнообразие керамики. Здесь мы насчитываем дюжину мелких сосудов: чаще всего встречаются скифосы –их четыре, а также три кубка, канфар, три кувшина и сосуд с носиком-фаллосом. Использование черной глазури как бы дематериализует эти сосуды; это всего лишь силуэты; миметический эффект стирается, зато предметы приобретают значение маркеров, теперь это не просто сосуды: это знаки. Сосуд, изображенный отдельно, сам по себе, обладает всем возможным богатством значений: из него можно пить, с ним можно играть, его можно созерцать.
Бывает, что подобная игра знаков тяготеет к абстракции. Как, например, на данном медальоне [74], [192]192
Краснофигурная чаша; Родос, 13 з86; Beazley, ARV139/23.
[Закрыть]где рисунок похож скорее на беглый набросок кистью, и разобрать его довольно сложно. Посередине изображение загорожено большим черным треугольным пятном: это рог, ритон[19].· В оставшейся части – персонаж, изображенный со спины: две параллельные вертикальные черты намечают линию позвоночника, по обе стороны от которого двумя завитками обозначены лопатки. Слева – согнутая нога, коленом вверх. Голова повернута вправо; длинные черные волосы спадают локонами на левое плечо; прямо над правым плечом можно разглядеть глаз. На голове у пирующего колпак скифского типа [1].
Подобное изображение становится понятным только в том случае, если держать в уме его образец, если знать, к чему оно отсылает. Небрежность линий и поспешность исполнения этого рисунка свидетельствуют о том, что художник не стремился произвести миметический эффект; это не реалистическое изображение, а всего лишь торопливый набросок пирующего на симпосии.Единственные характерные его черты – скифский колпак и рог, ритоннесоразмерных пропорций; пирующий его не держит, рог расположен поверх изображения. Это знак, напоминающий о скифских обычаях винопития; о них говорит Анакреонт, рассказывая о том, как не нужно вести себя на пиру:
Принеси мне чашу, отрок, – осушу ее я разом!
Ты воды ковшей с десяток в чашу влей, пять – хмельной браги,
И тогда, объятый Вакхом, Вакха я прославлю чинно.
Ведь пирушку мы наладим не по-скифски: не допустим
Мы ни гомона, ни криков, но под звуки дивной песни
Отпивать из чаши будем. [193]193
Анакреонт у Афинея, Х, 427-Ь (=fr. 11/356 Page). Цит. по: Эллинские поэты… (Анакреонт, 13 (11); пер. Г. Церетели).
[Закрыть]
Пить как скиф – значит пить неразбавленное вино; демонстративное использование ритонанапоминает о сосуде Диониса; Дионис – единственный, кто может, не опасаясь, пить чистое вино. Изображение, таким образом, заставляет вспомнить о злоупотреблении вином и опьянении, которое ждет всякого, кто пьет, не зная меры.
75. Краснофигурная чаша; ок. 500 г.
Схожее впечатление производит изображение [75], [194]194
Краснофигурная чаша; Женева, 16908; CVA1, pl. 9.
[Закрыть]где мывидим сатира, который залез в кувшин с вином; он целиком окунулся в сосуд, из которого торчат только его ноги, хвост и фаллос. Перед кувшином изображен черный силуэт нетронутой, неподвижно стоящей на земле чаши, напоминающей о правилах благопристойного винопития. Здесь же, напротив, нет и намека ни на смешение, ни на распределение вина: сатир хочет все и сразу, и безо всяких посредников.
Геракл и Дионис [76] [195]195
Краснофигурный псиктер; Компьен, 1068; Beazley, ARV188/66.
[Закрыть]встречаются возле канфара, изображенного на охлаждающем сосуде, брюшко которого разделено на две зоны. В верхней части передвигаются на четвереньках шестеро сатиров. В нижней стоят единокровные братья (оба сыновья Зевса, матерью одного стала Алкмена, другого – Семела), они обращены лицом друг к другу, каждый держит в руках собственные атрибуты, Геракл – палицу и лук, Дионис – плющ и канфар. Нижняя зона представляет собой фриз с изображением десяти черных сосудов, девяти скифосови канфара. Последний помещен между Гераклом и Дионисом, прямо под канфаром, который держит бог, – словно для того, чтобы лишний раз напомнить об этом атрибуте бога. Встреча проходит под знаком распределения вина между Дионисом, хозяином симпосия,и Гераклом [71]. [196]196
О Геракле и Дионисе на пиру см.: Fehrв. Orientalische und griechische Gelage. Bonn, 1971. S. 82–83; CarpenterТ. Dionysian Imagery in Archaic Greek Art.Oxford, 1986. Р. 117 and № 83.
[Закрыть]
76. Краснофигурный псиктер; т. н. художник Клеофрада; ок. 500 г.
Пластические и декоративные эффекты подобных фризов с изображением силуэтов пиршественной посуды всегда мотивированы; по крайней мере, бессодержательными эти визуальные игры назвать никак нельзя.
Но художники на этом не останавливаются; они не только выделяют сосуды подобным образом, иногда они принимаются украшать их изображениями. Симпосий,на котором смешиваются всевозможные удовольствия, не забывает радовать глаз и уделяет внимание зрительному ряду. Греческую культуру часто считают культурой слова, логоса,и это верно; но и визуальная составляющая занимает в ней большое место: греки создавали статуи, фрески, вышитые ткани, всевозможные скульптурные, резные и разрисованные изделия, от которых до наших дней дошла лишь ничтожная часть. И если Платон осуждал изобразительные техники, то у него для этого были веские основания. [197]197
О платоновской критике изобразительных техник см.: Vernanq…p.,Naissance d'images in Religions, histoires, raisons, Paris, 1979, р. 105–137.
[Закрыть]
О визуальной восприимчивости греков свидетельствует, среди прочего, знаменитая сцена из «Иона» Еврипида, в которой раб описывает приготовления к празднику в Дельфах. Вначале раскидывают шатер:
И первое крыло покровов – крыша… […]
И было
Там выткано узором, как Уран
В кругу эфирном собирает звезды,
И Гелиос на крайний запад пламя
Своей четверки гонит, а за ним
Влачится яркий Геспер; дальше Ночь… […]
По бокам
Шатра на тканях азиатских были
Их корабли написаны на веслах,
И эллинский в сраженье с ними флот,
Да люди-полузвери и охота
Их конная на ланей и на львов.
У входа же в шатер царя Кекропа
Пред дочерьми клубилось тело.
Дар Афинский, вероятно. Посредине
Шатра Ион кратеры разместить
Велел златые. [198]198
Еврипид, Ион, 1143–1166 (пер. И. Анненского).
[Закрыть]
Атмосфера проходящего вокруг кратеров пира создается за счет необычного художественного оформления пространства, иконографическая заданность которого отнюдь не случайна, и обретает смысл по ходу развития действия трагедии; [199]199
Mastronarde D. J.Iconography and Imagery in Euripides' Ion, CSCA 8,1975, р. 163–176; LorauxN.Les Enfants d'Athéna, Paris, 1981, р. 197–253. Также см.: Schmitt·Pantel P.Le Banquet ambigu d'Ion, in La Citeaubanquet,thesed'État, Lyon, 1987, р. 261–280.
[Закрыть]конечно, речь здесь идет о занавесе, а золотые сосуды не привлекают внимания вестника, описывающего помещение; однако значимость зрительных образов представляется вполне очевидной.
То же самое мы наблюдаем и в «Осах» Аристофана, где сын учит отца – который живет только ради сутяжничества, – как вести себя во время пира: нужно уметь правильно держаться и не набрасываться на выпивку.
Бделиклеон:
Ляг вот здесь и поучись
Держаться на пиру в компании друзей.
Филоклеон:
Скажи, как надо лечь?
Бделиклеон:
Прими приличный вид.
Филоклеон:
Ты хочешь, чтоб я лег вот так?
Бделиклеон:
Совсем не так.
Филоклеон:
А как же?
Бделиклеон:
Убранство зала, в котором располагаются пирующие, настойчиво притягивает взгляд. Одной из составных частей симпосияявляются зрелищные представления; к концу V века, с привлечением профессионалов – мимов, актеров и танцовщиков, показывающих свои номера в кругу пирующих, – он действительно превращается в настоящее зрелище. Так, в «Пире» Ксенофонта один сиракузянин решает развлечь пирующих, представив их вниманию танцовщицу, которая кувыркается в круге, утыканном мечами, или пару танцовщиков, которые так правдоподобно изображают любовь Ариадны и Диониса, что сразу после этого зрелища симпосийзаканчивается:
Наконец, когда гости увидели, что они обнялись и как будто пошли на ложе, то неженатые клялись жениться, а женатые сели на лошадей и поехали к своим женам, чтобы насладиться ими. [201]201
Ксенофонт, Пир, IX, 7 (пер. С.И. Соболевского). Цит. по: Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб., 1993.
[Закрыть]
77. Чернофигурная ойнохоя; Клисоф; ок. 530 г.
Незачем и говорить, что Сократ не одобряет этих цирковых номеров и невозмутимо отправляется на прогулку. Впрочем, Сократ любезно высказывает свое мнение сиракузянину, который завидует тому, что он привлекает столько внимания своими речами.
…вот, например, сейчас я смотрю, как бы этому мальчику твоему и этой девушке было полегче, а нам бы побольше получать удовольствия, глядя на них… […] Но вот если бы они под аккомпанемент флейты стали танцами изображать такие позы, в которых рисуют Харит, Гор и Нимф, то, я думаю, и им было бы легче, и наш пир был бы гораздо приятнее. [202]202
Ксенофонт, Пир, VII, 5 (пер. С.И. Соболевского).
[Закрыть]
Заметим, что у Ксенофонта Сократ, описывая танец, исполнение которого он хотел бы видеть на пиру, ссылается на изобразительное искусство. Эти два вида искусства, каждое из которых частично состоит из подражания, из мимесиса,в действительности имеют много общего и являются частью того, что можно было бы назвать визуальной греческой культурой.
Архаический симпосий –это замкнутая среда, состав его участников сводится к небольшому числу равных между собой пирующих, которым достаточно общества друг друга. [203]203
См.: Rossi L.Il simposio greco arcaico е classico соте spectacolo а se stresso, in Atti del VII convegno di studio: Spettacoli conviviali…, Viterbo maggio 198з, р. 41–50 и исследования М. Марри: MurrayМ. The Greek Symposion in Нistory, in Tria Corda (Mélanges Momigliano), Соте, 198з, р. 257–272; id.,The Symposion as Social Organisation, in The Greek Renaissance ofthe Eight CenturyВ.С, R. Hagg ed., Stockholm, 1983, р. 195–199
[Закрыть]Удовольствие от симпосияассоциируется с вином, музыкой, речью и зрелищем – в сочетании друг с другом. Но зрелище не привносится кем-то извне, как в «Пире» Ксенофонта или в современных кабаре; зрелище устраивают сами пирующие, зрелище – это убранство зала, в котором они собрались, и, конечно же, сами сосуды, которые переходят из рук в руки.
