Текст книги "Вирсавия. Неподсудная"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Франсин Риверс
Вирсавия
Неподсудная

Предисловие

Дорогие читатели,

перед вами пять романов, написанных о женщинах, чьи имена вошли в родословие Иисуса Христа. Это восточные женщины, жившие в древние века, и тем не менее истории их жизни сопоставимы с нашей жизнью и помогают разрешать трудные вопросы, с которыми сталкиваемся и мы. Они словно скользили по лезвию бритвы. Они были мужественны. Они рисковали. Они удивляли. Они дерзали и иногда совершали ошибки, большие ошибки. Эти женщины не были совершенны, однако Бог, по Своей бесконечной милости, использовал их в Своем совершенном замысле рождения Христа, Спасителя мира.

Мы живем в тревожное время, и эти женщины указывают нам путь. Уроки, которые мы можем извлечь из историй их жизни, драгоценны сегодня так же, как и тысячи лет назад.

Фамарь– это женщина надежды.

Раав– женщина веры.

Руфь– женщина любви.

Вирсавия– женщина, обретшая благодать.

Мария– женщина послушания.

Все эти женщины – исторические личности, некогда жившие в странах Востока. Их истории рассказаны мной на основании библейского повествования. Некоторые их поступки могут показаться нам неприятными, однако мы должны рассматривать их в контексте того времени, в которое жили эти женщины.

Эта книга написана в жанре исторического романа. Основная линия повествования была заимствована мною из Библии, и я отталкивалась от фактов, которые предоставляет эта Книга. На этом фундаменте я создавала сюжет, диалоги, а в некоторых случаях дополнительные характеры, которые, как я считаю, вполне соответствуют библейскому повествованию. Я старалась ни в чем не отходить от Священного Писания, добавляя только то, что необходимо для лучшего его понимания.

Франсин Риверс

Родословие Благодати

Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова,

Сына Авраамова.

Авраам родил Исаака;

Исаак родил Иакова;

Иаков родил Иуду и братьев его;

Иуда родил Фареса и Зару от Фамари;

Фарес родил Есрома;

Есром родил Арама;

Арам родил Аминадава;

Аминадав родил Наассона;

Наассон родил Салмона;

Салмон родил Вооза от Рахавы;

Вооз родил Овида от Руфи;

Овид родил Иессея;

Иессей родил Давида царя;

Давид царь родил Соломона от бывшей

за Уриею (Вирсавии);

Соломон родил Ровоама;

Ровоам родил Авию;

Авия родил Асу;

Аса родил Иосафата;

Иосафат родил Иорама;

Иорам родил Озию;

Озия родил Иоафама;

Иоафам родил Ахаза;

Ахаз родил Езекию;

Езекия родил Манассию;

Манассия родил Амона;

Амон родил Иосию;

Иосия родил Иоакима;

Иоаким родил Иехонию и братьев его

перед переселением в Вавилон.

По переселении же в Вавилон, Иехония

родил Салафииля;

Салафииль родил Зоровавеля;

Зоровавель родил Авиуда;

Авиуд родил Елиакима;

Елиаким родил Азора;

Азор родил Садока;

Садок родил Ахима;

Ахим родил Елиуда;

Елиуд родил Елеазара;

Елеазар родил Матфана;

Матфан родил Иакова;

Иаков родил Иосифа, мужа Марии,

от Которой родился Иисус, называемый Христос.

Мф. 1:1-16

Женщинам, которые потеряли свое доброе имя.

Бог способен возродить красоту из праха.

Место и время действия

Могущественный царь Израиля, Саул, боялся простого пастуха, Давида, потому что Господь благословил этого юношу. Бог наделил Давида даром завоевывать души людей. Когда Давид говорил, его слушали. Когда он плясал, девичьи сердца замирали. Когда он пел, мужчины, женщины и дети открывали Богу свои сердца и возносили Ему хвалу.

Когда Давид бежал от лютой зависти Саула в пустыню, за ним последовало несколько сотен людей: одни были недовольны своей жизнью, другие искали убежища от набегов филистимлян, третьи не хотели больше подчиняться царю, которому не доверяли. Они жили в пещерах Адоллама и Ен-Гадди. Среди праведных мужей, которые тосковали по тем дням, когда Бог был верховным Вождем Израиля, были и такие, кому просто нравилось убивать и грабить.

Зависть Саула к своему воображаемому сопернику усиливалась и стала причиной того, что в народе произошел раскол. Но Давид оставался верным и покорным царской власти. Он не хотел силой лишать Саула царского венца и в смирении ждал, когда Бог вступится за него.

Между тем число сторонников Давида росло: от двухсот воинов до четырехсот, а потом и до шестисот. Среди них было тридцать доблестных мужей, это были лучшие из воинов, доказавшие свою храбрость и преданность. Давид сплотил их, и они держались вместе, как одна семья, полные решимости защитить ото всех врагов то, что им принадлежало. И неважно, кто был этим врагом: царь Израиля, отступивший от Бога, или войско язычников, окружавших их.

Эти храбрые мужи пришли к Давиду не одни. Они привели с собой своих жен, сыновей и дочерей.

Среди людей, следовавших за Давидом, была маленькая девочка по имени Вирсавия…

Глава первая

Устроившись на коленях у дедушки, Вирсавия отламывала кусочки хлеба и кормила его. Ахитофел, смеясь, ел из рук внучки.

– Она с каждым днем становится все больше и больше похожа на свою мать, Елиам.

Отец Вирсавии, слегка нахмурившись, наблюдал за ними.

– Трудно поверить, что она так быстро растет. Ей уже восемь лет. Скоро мне надо будет искать для нее мужа.

– Сильного мужа, чтобы он мог защитить молодую красивую жену.

Девочка посмотрела на мужчину, сидевшего по другую сторону костра, который, казалось ей, был подобен ангелу. Она дернула дедушку за тунику и шепотом поведала ему свое сердечное желание:

– Я хочу выйти замуж за Давида.

Ахитофел громко рассмеялся и взглянул на красивого молодого человека, о котором говорила Вирсавия.

– Давид, вот еще одна девица, чье сердце ты покорил.

Вирсавия вспыхнула, когда мужчина, которого она боготворила, удивленно посмотрел на ее дедушку, не понимая, о чем идет речь. Дедушка поцеловал ее в щеку.

– Забудь Давида, Вирсавия. У него уже три жены, дорогая.

Когда Ахитофел заглянул ей в глаза, улыбка исчезла с его лица. Ее сменило выражение спокойной задумчивости.

– Лучше быть единственной женой бедняка, чем одной из многих в царском гареме, – поучающе произнес он.

– Вирсавия, иди в шатер! – позвала ее мать.

Отец снял девочку с колен деда, поставил ее на землю и, шутливо шлепнув, направил к матери. Когда Вирсавия остановилась, чтобы оглянуться на Давида, мать схватила ее за руку и втолкнула в шатер, опуская за дочкой полог.

– Пора спать.

Она прошла за Вирсавией, и когда та легла в постель, укрыла ее шерстяным одеялом. Опустившись на колени, мать наклонилась и поцеловала девочку. Встревоженная, она убрала со лба дочери пряди черных волос.

– Некоторые мечты могут только разбить сердце, Вирсавия.

– Но я…

Мать прикрыла ее рот ладонью.

– Все, хватит, дочка, – она грациозно поднялась с колен. – Спи.

Вирсавия лежала без сна, прислушиваясь к низким голосам мужчин, тихо разговаривающих снаружи. К сидящим у костра присоединились другие воины. Она узнала голоса Иоава и его брата Авессы. Оба они были военачальниками в армии Давида и часто приходили посоветоваться с ее дедушкой, умным и проницательным стратегом. Его советы ценил даже Давид. Ахитофел хорошо изучил филистимлян и аммонитян, их методы ведения боя. А ханаанскую землю он знал, как свои пять пальцев.

– Давид, сегодня Саул был в наших руках, – сказал Иоав. – Тебе следовало убить его, коли уж подвернулся такой удобный случай.

Авесса тут же поддержал брата:

– Да, тебе надо было убить Саула! Сегодня Сам Бог предал его в наши руки, когда он вошел в пещеру, где мы отдыхали. Я перерезал бы ему глотку ради тебя.

– Я уже говорил, почему не хочу убивать его, – отозвался Давид. – Саул – человек, которого Господь Бог помазал на царство.

– Но Саул будет преследовать тебя, – возразил Иоав, – до тех пор, пока один из вас не умрет.

– Для народа было бы лучше, если бы ты сегодня забрал у Саула царский венец, – заявил другой воин.

Вирсавия услышала одобрительные возгласы мужчин, сидевших около отцовского костра.

– Порази пастыря, и овцы рассеются, – гнул свою линию Иоав.

– Что мне с вами делать, сыны Саруины? – сурово произнес Давид. Вирсавия знала, что он был раздражен поведением Иоава и Авессы. – Сколько раз я должен повторять вам, что не подниму руки на помазанника Божьего!

Вирсавия услышала звук удаляющихся шагов.

– Я не понимаю его, – в замешательстве произнес Иоав. – Вразуми его, Ахитофел!

– Что выиграл бы Давид, если бы сегодня убил царя в пещере, когда тот повернулся к нему спиной, чтобы справить нужду? – ее дедушка спокойно спросил возмущенных молодых воинов. – Когда Саул вышел на дорогу и услышал, что из пещеры, в которой он только что был, его зовет Давид, он понял, что Давид мог убить его, однако позволил ему уйти, ущемив при этом его гордость. Разве поступил бы так человек, который жаждет завоевать царство Саула? Конечно, нет! Теперь каждый, кто служит Саулу, знает, что Давид честный человек! И знает, что Давид дал царю возможность раскаяться!

– Раскаяться! Сердце Саула скоро снова запылает огнем, и он бросится за Давидом. Неужели мы должны щадить человека, который приказал умертвить в Номве восемьдесят пять священников с их семьями?

– Предоставь Господу судить Саула. Давид поступает правильно.

– Ты знаешь не хуже меня, что пока Саул дышит, он будет преследовать Давида!

– Я знаю также, что Бог победит, Иоав. Бог, а не мы, однажды сделает Давида царем. Всем управляет Господь. Каждый день к нам присоединяются новые люди. Почему? Они верят, как и мы, что Бог сопровождает Давида везде, куда бы он ни пошел. Филистимляне, аммонитяне и амаликитяне не могут победить человека, щит которого – Господь Бог Израилев.

– Я хочу видеть царский венец на голове Давида!

– Как и мы все, Иоав. Но пусть это произойдет во время, предназначенное Богом, и не раньше.

Мужчины продолжали разговаривать. Веки девочки отяжелели и она уснула. Ей снился Давид, одетый в царские одежды и протягивающий ей руку. Вдруг какой-то шум разбудил Вирсавию. Она осталась лежать и прислушалась. Вдалеке кричали мужчины. Вероятно, опять спорили. Вирсавия услышала знакомые голоса. Она встала на колени и сквозь маленькую щель в стене шатра постаралась рассмотреть, что происходило у костра. Давид вернулся и теперь в мерцающем свете пламени разговаривал с ее отцом и дедушкой.

– Надо убедить филистимлян, что мы на их стороне, – говорил Давид. – Когда в бою они начнут теснить Саула, мы атакуем их и поможем Саулу победить.

Дедушка был хмур и сосредоточен.

– Сколько людей ты планируешь взять? – спросил он Давида.

– Всех.

– А кто будет защищать женщин и детей?

Разглядывая Давида, Вирсавия погрузилась в мечты. Ей нравилось, как он наклонял голову, внимательно слушая Ахитофела. Она изучала каждую черточку лица своего избранника.

Мужчины снова начали кричать. С тихим стоном повернулась на своей постели мать. Вирсавия опять посмотрела на улицу. Давид повернул голову в сторону, откуда доносился шум. Его взгляд стал напряженным.

– Этих людей слишком много, я не могу управлять ими!

Дедушка сидел, зажав руки между коленями.

– Они как стадо овец, которому нужен сильный пастырь.

– Иногда они больше похожи на стаю волков! – Давид тряхнул головой и встал. – Я должен успокоить их.

Вздохнув, он пошел прочь.

– Я не понимаю его, – сказал Елиам, кидая камушки во тьму. – Почему он спасает Саула, ставя под угрозу свою собственную жизнь?

– Ты забыл, что Ионафан, сын Саула, самый близкий друг Давида? А первая жена Давида – дочь Саула.

– Отец, Ионафан предпочел держаться в стороне, и Мелхола опозорена. Саул отдал ее другому мужчине. Давид живет надеждой, что все изменится и будет как прежде, когда Саул не был одержим страхом и ревностью. Но этого никогда не случится.

Дедушка палкой помешал угли в костре.

– Иоав дал злой совет. Да, смерть Саула положит конец этой войне и возведет Давида на трон, но если Давид убьет помазанника Божьего – ему не будет благословения. Ах, сын мой, Давид живет, следуя заповедям Божьим. Он любит Господа, – Ахитофел взглянул на небо, щеки его пылали. – Если бы каждый из нас имел сердце Давида, то какое бы царство Всевышний построил для нас, – бросив палку в костер, он поднялся на ноги. – Ну, пойдем к нашим друзьям, послушаем, что Господь повелел Давиду сказать на этот раз.

Вирсавия знала, что Давид не будет кричать на своих воинов или вступать с ними в пререкания. Он будет просто сидеть рядом с ними и петь. И спустя какое-то время сквозь крики мужчин девочка услышала звуки арфы Давида. Он играл чудесную успокаивающую мелодию, и яростный спор воинов затихал. Наконец, гневные голоса смолкли. Сделав щель пошире, Вирсавия попыталась получше разглядеть то, что происходило на улице. Ее дедушка всегда говорил, что Давид черпал свое вдохновение в Боге, поэтому его песни были способны поднять дух народа и обратить людей от мелочных распрей к пониманию величия Божьего и благословений, изливаемых Им на Свой избранный народ. Вирсавия часто слышала игру и пение Давида, но они не надоедали ей.

Мать спала. Что плохого в том, что она выскользнет из шатра и подберется поближе, чтобы все слышать и видеть? Вирсавия пролезла под полог и поспешила к мужчинам, собравшимся около костра. Сев на корточки, она обхватила руками колени. При виде Давида ее сердечко затрепетало, в свете костра его красивое лицо отливало бронзой. Никто во всем мире не был так прекрасен, как Давид, ее любимый.

– О Господь, наш Господь, величие имени Твоего наполняет землю! – прозвучал в ночи голос Давида.

Он отвернулся, и его следующие слова Вирсавия не расслышала. Она поднялась и подошла поближе. Слушая Давида, мужчины один за другим усаживались на землю и устраивались поудобнее, они не спускали с него глаз, покоренные его вдохновенным пением. В его песне было больше силы и веры, чем в молитве любого священника. Давид, окруженный своими людьми, остановился и поднял голову, без слов напевая мелодию, от которой болезненно сжалось сердечко девочки. Затем к нему снова пришли слова.

– Когда я смотрю на ночное небо, на дело перстов Твоих, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, сыны человеческие, что ты заботишься о нас?

Теперь все молчали, наблюдая, как Давид склонил голову и перебирал пальцами струны арфы. Музыка и слова были столь проникновенными, что Вирсавии казалось, будто он перебирает струны ее сердца.

– Не много Ты умалил его перед ангелами, увенчал его славою и величием. Ты поставил его владыкою над делами рук Твоих, все положил под его ноги: овец и волов, всех зверей полевых, птиц небесных и рыб морских, все, преходящее морскими стезями, – Давид в недоумении покачал головой и снова посмотрел на звезды, лицо его выражало восторг. – О, Господи, Боже наш, величественно имя Твое по всей земле!

Он взял еще несколько аккордов на своей арфе и медленно поднял руки, вознося хвалу Богу всей земли.

Вокруг было тихо, так тихо, что Вирсавия могла слышать биение собственного сердца.

– Спой еще, Давид, – попросил Ахитофел.

Другие присоединились к его словам.

– Спой нам о Господе!

Вирсавия встала, прокралась в толпу собравшихся и устроилась поближе к дедушке, чтобы согреться рядом с ним.

– Что ты здесь делаешь? – сердито прошептал Ахитофел и обнял внучку, крепче прижимая ее к себе.

– Я обязательно должна послушать, но я замерзла, – дрожа от холода, Вирсавия умоляюще посмотрела на дедушку. – Пожалуйста, дедушка, совсем немножко…

– Ты знаешь, что я не могу сказать тебе «нет», – ответил Ахитофел и укрыл ее своим плащом. – Одну песню.

Давид запел другой псалом, который Вирсавия уже слышала много раз. Его красивое лицо было освещено пламенем костра, а слова его песни вливались в ее жаждущую душу. В отличие от многих мужчин, окружавших Вирсавию, Давид не любил воевать. Он стремился к миру. Он просил у Бога помощи, милости и избавления от врагов. Какой была бы жизнь, если бы не было преследующего его царя, филистимлян и аммонитян, совершающих набеги амаликитян? Вирсавия посмотрела на отца, он наклонился вперед, внимательно слушая Давида, глаза его были влажными от слез. Сколько раз она слышала, что Бог защитит их дело? Бог укроет их в скалах и в пещерах Ен-Гадди и Адоллама. Бог подкрепит их пищей и водой. Бог даст им победу над всеми врагами. Почему? Потому что они были с Давидом, а Давид не делал ничего, не спросив прежде у Бога. Давид в своих песнях молился Богу, и Господь слушал его.

Давид сделал несколько шагов и на мгновение остановился, опустив голову. Его глаза были закрыты. Вирсавия наблюдала, как нежно он перебирал струны, тихо наигрывая мелодию, которая заставляла ее сердце сжиматься от боли. Он поднял голову, переводя взгляд с одного лица на другое. Видел ли он ее? Заметил ли он ее, сидящую между отцом и дедушкой?

– Господь – Пастырь мой, и я ни в чем не буду нуждаться…

Когда взгляд Давида задержался на лице Вирсавии, ее сердце остановилось. Она, затаив дыхание, посмотрела на него, но его взгляд двигался дальше, касаясь каждого человека, как если бы все были одинаково дороги ему. Вирсавия была подавлена силой своей любви к Давиду и удручена тем, что он вряд ли заметил ее среди множества преданных ему людей.

Ты мой пастырь, Давид. Ты заставляешь меня желать того, чему я даже не знаю названия. Ты ведешь нас через пустыню, но я не боюсь, потому что ты с нами. Я все сделаю ради тебя…

Кто-то крепко схватил девочку за плечо, напугав ее.

– Вирсавия! – гневно прошептала мать.

– Ну, тебя опять поймали, – тихо сказал дедушка, стягивая с внучки плащ.

Нахмурившись, мать взяла дочь на руки и понесла ее прочь, на полпути к их шатру она опустила девочку на землю.

– Тебе повезло, что я не отстегала тебя розгой!

Опустив глаза, Вирсавия шла за матерью. Мать с шумом отбросила полог шатра.

– Входи! – шлепнув дочку, мать втолкнула ее внутрь шатра. – Я не могу быть уверена, что ты останешься там, где тебе положено находиться, поэтому ты будешь спать рядом со мной, пока не вернется отец, – мать притянула Вирсавию к себе. – Ты знаешь, что лучше послушаться.

Вирсавия захлюпала носом.

– Прости, мама. Я действительно люблю его.

Мать вздохнула.

– Я знаю. Мы все любим Давида.

– Но не так, как я. Когда-нибудь я выйду за него замуж.

Мать обняла Вирсавию.

– О, моя дорогая, каждая девушка мечтает об этом. Послушай меня, Вирсавия. Ты желаешь невозможного. Это пустые детские мечты.

– Почему?

– Потому что Давид тебе не пара.

Слезы сдавили горло девочки.

– Он был пастухом.

– Он и сейчас пастух, но не такой, как все. Ты еще маленькая, чтобы понять это. Вирсавия, ты должна усвоить раз и навсегда: Давиду предназначено быть царем, и как царь он женится на царских дочерях. А ты всего лишь дочь одного из его солдат.

– Отец – воин, один из лучшихвоинов Давида и один из его ближайшихдрузей. А дедушка…

– Все, хватит! Запомни, Давид все-таки женат на дочери Саула, Мелхоле, хотя отец и отдал ее кому-то другому. Кроме того, у него есть еще Авигея и Ахиноама.

– Авигея не царская дочь, – упрямо заявила Вирсавия.

– Да, но Авигея удержала Давида от великого греха. Он благодарен ей за ее мудрость. К тому же она очень красивая.

– Как ты думаешь, а я когда-нибудь стану красивой, настолько красивой, что Давид…

– Когда-нибудь ты станешь очень красивой и, надеюсь, поумнеешь. По крайней мере, будешь достаточно умной, чтобы понять, что некоторым мечтам не суждено сбыться. Твой отец найдет тебе хорошего мужа, и ты забудешь, что когда-то была влюблена в Давида.

Никогда! Никогда, никогда, никогда!Вирсавия смахнула слезы и отвернулась от матери.

– Дорогая, когда ты вырастешь, ты поймешь, что поклоняться следует Богу, а не человеку, – сказала ей мать.

Вирсавия лежала тихо, пока не услышала глубокое и ровное дыхание матери. Она осторожно освободилась из ее рук и отползла в другой конец шатра, чтобы еще раз выглянуть наружу. Отец и дедушка вернулись к костру, с ними снова был Давид. Они тихо обсуждали план боя. Вирсавия закрыла глаза и прислушалась к звуку голоса Давида. Успокоенная, она незаметно уснула.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Вирсавия увидела, что лежит на своей постели, под своим одеялом. Рядом с матерью храпел отец. Девочка бесшумно встала и вышла из шатра. Обычно к этому времени Давид уже поднимался. Он всегда вставал раньше всех и уходил из лагеря, чтобы в молитве побыть наедине с Богом. Вирсавия несколько раз видела, как Давид возвращался от потока Ен-Гадди, поэтому она и поспешила именно туда. Ее сердечко забилось, когда она увидела своего избранника, стоявшего на коленях возле заводи и умывавшего лицо и руки. Ее отец и дедушка, прежде чем помолиться, делали то же самое.

Под ее ногами с тихим шуршанием вниз по склону посыпалась галька. Давид резко обернулся. Его взгляд был напряжен, рука лежала на рукоятке меча. Увидев девочку, он расслабился.

– Ты рано встала, Вирсавия. Не далеко ли ты забралась?

Вирсавия подошла поближе к Давиду, сердце ее стучало, как молот.

– Я пришла набрать воды.

– Боюсь, у тебя ничего не получится.

– Почему?

Давид улыбнулся:

– У тебя нет кувшина.

Краска смущения залила щеки Вирсавии. Давид посчитал разговор оконченным и отвернулся от нее, тогда, собрав все свое мужество, Вирсавия быстро произнесла:

– Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой, Давид.

Он обернулся и посмотрел на девочку.

– Тебе не следует так далеко уходить от своих родителей. Это опасно. Возвращайся в свой шатер.

– Но…

– Ты знаешь, что твоя мать будет недовольна тем, что ты так далеко забрела. Не думаю, что ты будешь рада, если ей во второй раз придется искать тебя.

Подавленная его замечанием, Вирсавия взбежала вверх по склону, нырнула за камни и тяжело опустилась на землю. Дрожа, она прижала к горящим щекам холодные ладошки. Затем, затаив дыхание, выглянула из-за своего укрытия. Давид по-прежнему стоял возле потока, упершись руками в бока.

– Возвращайся домой, пока не обнаружили твое отсутствие! И больше не уходи из лагеря без разрешения!

Глотая слезы, Вирсавия вскарабкалась наверх и бегом бросилась к отцовскому шатру, радуясь, что все еще спали и никто не видел ее слез и не спрашивал об их причине.

* * *

Пришло сообщение, что филистимляне собираются выступить против Саула. Отец и дедушка Вирсавии разложили свои доспехи и оружие. Девочка помогала матери готовить для них лепешки с изюмом и жареные зерна. Мать, как это было всегда перед уходом мужчин, молчала. Молчала и Вирсавия, прислушиваясь к разговору отца и деда.

– Мы выступим завтра и присоединимся к филистимлянам, – говорил дедушка.

Вирсавия вспомнила план, который она подслушала, когда его излагал Давид. Его люди только притворятся, что помогают филистимлянам. А в действительности они будут ждать возможности помочь царю Саулу разбить армию филистимлян.

– Конечно, они заподозрят, что предложение Давида всего лишь притворство, – напряженно проговорил отец. – Только по милости Божьей в эти последние годы нас не захватили гессуряне и амаликитяне.

– Мы тщательно рассчитывали наши набеги и никого не оставляли в живых.

– Молва распространяется…

– Давид хочет помочь Саулу. Если филистимляне откажутся от нашей помощи, то мы ничего не сможем сделать для него.

– Судьба Саула в руках Божьих, а я не хочу оставлять наших женщин и детей абсолютно беззащитными.

На следующее утро, когда встало солнце, Вирсавия наблюдала, как ее отец и дедушка вместе с Давидом покидали стан. Как только они скрылись из виду, мать вошла в шатер и расплакалась. Однако она быстро взяла себя в руки. Она села в тени шатра и начала чесать шерсть, а Вирсавию отправила пасти овец.

На следующий день после ухода мужчин Вирсавия несла домой воду, когда вдруг услышала крики и вопли. Уронив мех, она взбежала на берег. В их стан ворвались амаликитяне, женщины разбегались в разные стороны, хватая по дороге своих детей. Беззащитные, они быстро были окружены, как рассеявшееся стадо.

Вирсавия увидела, как какой-то мужчина сбил с ног ее мать и пытался связать ее. Девочка пронзительно закричала и в ярости бросилась к нему. Прыгнув воину на спину, она царапала ему лицо, тянула за волосы.

– Отпусти мою маму! Отпусти!!!

Со свирепым криком мужчина схватил Вирсавию за волосы и сбросил со своих плеч. Девочка больно ударилась о землю. Ловя ртом воздух, Вирсавия встала на колени, опираясь о землю руками, но кто-то захлестнул вокруг ее шеи веревку. Перевернувшись, она хватилась руками за веревку и ударила мужчину ногой. Он издал тяжелый стон и согнулся, лицо его побледнело, а один из его товарищей насмешливо закричал ему:

– Эта блоха слишком велика, чтобы ты мог справиться с ней?

Разъяренный амаликитянин с силой дернул за веревку. Когда Вирсавия начала задыхаться, он поднял ее за руку и начал яростно трясти.

– Еще раз выкинешь такое, и я замучаю тебя до смерти!

И швырнул ее в толпу женщин и детей.

Мать, рыдая, быстро развязала веревку и крепко прижала дочь к себе.

– Вирсавия. О, Вирсавия!

Девочка сильно закашлялась, она стояла жалкая и совершенно измученная, ей было больно дышать.

– Давид, – прохрипела Вирсавия.

Но мать быстро зажала ей рот рукой и шикнула на нее. Никогда прежде Вирсавия не видела в материнских глазах столько страха.

Стражник повернулся в их сторону.

–  Молчать.

Женщин и детей постарше связали и повели прочь. Маленьких детей несли на руках. Пленники и отряд налетчиков шли уже несколько часов. Полуденный зной измучил женщин и детей, которым дали ровно столько воды, чтобы они могли только передвигать ноги. Они остановились, когда начало садиться солнце. Большинство женщин очень ослабели и не в состоянии были даже жаловаться. Каждому пленнику дали по горсти сушеных зерен.

Вирсавия с жадностью все съела, но живот по-прежнему сводило от голода. От веревки на шее остался синяк. Было больно глотать. Ноги гудели после долгого перехода по каменистой пыльной дороге. Все тело ныло. На небе появились луна и звезды, стало быстро холодать. Вирсавия заплакала, мать прижала ее к себе, согревая теплом своего тела.

– Я боюсь, мама, – прошептала Вирсавия.

Мать убрала волосы с ее лица, обгоревшего на солнце.

– Плакать бесполезно. Мы должны беречь силы, чтобы быть готовыми ко всему, что ждет нас впереди.

– Давид будет искать нас, да, мама?

– Мы будем молиться, чтобы он и твой отец побыстрее вернулись.

Она крепче прижала к себе дочь. Вирсавия чувствовала, как дрожит мать, и больше ни о чем не спрашивала.

– Молись, моя девочка. Горячо молись.

И Вирсавия молилась. Давид, о, Давид, приди и найди нас. Приди и спаси нас!

Амаликитяне торопили женщин, они хотели как можно быстрее продать их в рабство. Женщины и дети, измученные дневным переходом, к ночи валились с ног и были слишком измотаны, чтобы вызывать тревогу у своих захватчиков. На третью ночь они были оставлены несвязанными, мужчины сидели вокруг костра, пили и веселились. Пленников никто не охранял. После многих миль пути в этом не было никакой необходимости.

Когда на третий день поднялось, а потом зашло солнце, исчезла последняя надежда.

* * *

Вирсавия проснулась от шума. Кругом все кричали. Растерянная и испуганная, она попыталась встать, но мать остановила ее.

– Лежи! – прикрикнула она на дочь.

Амаликитянин рядом с ними схватился за меч, мать потащила Вирсавию подальше от него. Вдруг мужчина с воплем упал на спину, через мгновение ему отрубили руку, а потом голову. Вирсавия с ужасом уставилась на нападавшего воина, который перепрыгнул через безжизненное тело. Урия, друг ее отца! Издав боевой клич, он атаковал врага. Если Урия здесь, то, конечно, ее отец с дедушкой тоже.

– Отец! – закричала Вирсавия. – Отец!

Амаликитяне отступали, пытались бежать, но отцы, мужья, братья пленниц, движимые чувством мести, безо всякой пощады убивали их. Вирсавия видела, как Еффей, гефянин, разрубил от плеча до пояса мужчину, который накинул ей на шею веревку. Шум боя был устрашающим. Израильтяне кричали от ярости, амаликитяне – от страха. Вирсавия, съежившись, сидела рядом с матерью. Воздух был наполнен лязганьем мечей.

И вдруг стало тихо. Бой закончился так же быстро, как и начался. Окровавленные и изуродованные тела амаликитян лежали по всему лагерю. Однако не менее страшно выглядели мужчины стоявшие в грязной и разорванной одежде и державшие в своих руках оружие, с которого капала кровь.

Вирсавия услышала крик Давида:

– Ахиноама, Авигея!

Другие тоже звали своих жен и детей.

– Здесь! Я здесь! – отзывались женщины.

Все были в смятении.

– Елиам! – воскликнула мать Вирсавии. Отпустив дочку, она бросилась в объятия мужа и разрыдалась у него на груди.

– Вирсавия, – произнес отец хриплым голосом и протянул к девочке руки, но та не могла пошевелиться, глядя на отца: он был весь в крови. Глаза его горели, он казался ей чужим человеком.

– Подойди ко мне, доченька, – сказал он мягче, все еще тяжело дыша. – Подойди ко мне. Я не обижу тебя.

Девочка огляделась по сторонам и увидела следы жестокой бойни. Ее зазнобило.

Неожиданно появился Ахитофел, он взял внучку на руки и прижал к себе.

– Ты спасена, мой маленький цветочек.

Из-за его плеча Вирсавия увидела Давида, разговаривающего с Авигеей и Ахиноамой Когда дедушка опустил ее на землю, она не смогла уследить, куда пошел Давид. Ахитофел положил руку ей на плечо, удерживая ее рядом с собой.

– Война всегда страшнее всего для детей, – сказал он сурово.

– Я уже и не надеялась, что ты найдешь нас, – всхлипывала мать, все еще обнимая мужа. – О, Елиам, ты гордился бы своей дочерью.

Она рассказала ему все, что случилось, начиная с того дня, когда амаликитяне напали на их стан.

Вирсавия попыталась успокоиться, но у нее перед глазами по-прежнему стояла кровавая картина. Ее знобило, она никак не могла унять дрожь. Теперь девочка поняла, почему мама плачет каждый раз, когда отец покидает стан вместе с Давидом.

– Филистимляне отказались от нашей помощи, – сказал отец. – Если бы не это, мы не смогли бы так быстро нагнать вас.

Мать нахмурилась.

– А что с Саулом? – спросила она.

– Армия филистимлян была больше его войска.

– Что будет делать Давид?

– Единственное, что он может сделать, – это ничего не делать.

На обратном пути в стан некоторые мужчины спорили по поводу дележа добычи, которую они захватили в лагере амаликитян. Они не хотели делиться с теми, кто отказался переправляться через реку и не дрался с амаликитянами. Давид приказал, чтобы добыча была поделена поровну между всеми, а старейшинам израильских городов были отправлены дары.

Народ подчинился, но не без ропота.

* * *

В стан Давида пришел амаликитянин с вестью о поражении израильтян. Вирсавия слышала, как он говорил Давиду о том, что Саул и его сын были убиты филистимлянами на горе Гелвуе. Их тела были повешены на стене Беф-Сана, а оружие Саула положено в капище Астарты. Когда вестник приблизился к Давиду и протянул руку, среди людей Давида, стоявших рядом и наблюдавших за происходящим, послышался ропот. Амаликитянин широко и торжествующе улыбнулся – он предлагал Давиду царский венец Саула.