Текст книги "Вирсавия. Неподсудная"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

* * *

Прошло два года, прежде чем огонь, тлеющий в сердце Авессалома, вырвался наружу.

– Авессалом поджег поле Иоава [2]2
  Авессалом дважды просил Иоава помирить его с Давидом. Но Иоав проигнорировал эти просьбы Авессалома. Тогда Авессалом решил проучить его (см.: 2 Цар. 14:29–33). – Примеч. ред.


[Закрыть], – сказал однажды вечером Шовав Вирсавии, когда она разговаривала со своими сыновьями.

Соломон тряхнул головой.

– Теперь это только вопрос времени, когда Иоав придет к отцу просить за нашего брата, – угрюмо проговорил он.

– Если ваш отец помирится с Авессаломом, то всем от этого станет только лучше, – Вирсавия очень хотела, чтобы прекратилась семейная вражда.

Раздор со старшим из оставшихся в живых сыновей удручал Давида. И из-за преступления Авессалома в народе произошел раскол. Одни оправдывали убийство, совершенное Авессаломом, так как царь действовал не по закону и не наказал Амнона за изнасилование Фамари. Другие утверждали, что бездействие Давида было признаком нерешительности царя, а не милости. Нерешительный царь – это слабый царь, не способный противостоять замыслам врагов, а у Давида их было очень много. Только Бог мог защитить Давида и сохранить его на престоле.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, матушка, – сказал Соломон. – Если Авессалом осмелился поджечь поле Иоава, то на что еще он осмелится?

– Ты имеешь в виду, что он восстанет против царя?

– Авессалом слишком умен, чтобы действовать открыто. Ему нужны союзники. Теперь Иоав не встанет на его сторону. Но ты лучше меня знаешь, как горд Авессалом.

Шима рассмеялся:

– Я слышал, что он каждый раз, когда подрезает свои волосы, взвешивает их!

– Красота сделала Авессалома тщеславным человеком, – тихо произнесла Вирсавия.

– Все очарованы его внешностью, но сердце его исполнено лжи. Отец приказал Авессалому жить в своем доме два года назад и не изменил своего повеления. Два года – это более чем достаточный срок для того, чтобы в сердце Авессалома разгорелся огонь.

Но Вирсавия пыталась зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку, дающую надежду на мир.

– Авессалом – наследник престола. Ему надо запастись терпением. Он ничего не добьется, если произведет раскол в народе, которым в один прекрасный день начнет править.

Соломон весело рассмеялся.

– Я лишь один раз видел, когда Авессалом был терпелив, это было тогда, когда он замышлял убийство Амнона.

Вирсавия встала.

– Не будем больше говорить об этом, – она была не в состоянии продолжать этот разговор. – Держите свои глаза открытыми и рассказывайте мне все, что вы увидите и услышите.

Вирсавия знала: если Авессалом бросит Давиду вызов и одержит победу, то она и ее сыновья лишатся жизни.

Соломон кивнул. Наклонившись, он поцеловал мать в щеку. Он собрался еще что-то сказать, но Вирсавия прикрыла его рот ладонью.

– Поговори о своих тревогах с пророком Нафаном, – сказала она. – Проси совета у Господа.

– Да, матушка.

Она поцеловала Соломона и остальных своих сыновей и проводила их взглядом до двери.

Господи Боже, защити моих сыновей. Пусть грехи прошлого падут на мою голову, а не на их.

* * *

Давид выслушал просьбу Иоава и позволил Авессалому предстать перед ним, но поцелуй, которым он одарил сына, не был знаком прощения. Вскоре после этого Вирсавия услышала, что Авессалом завел колесницы и лошадей, а также пятьдесят скороходов, как если бы он уже был царем. Он рано поднимался и вставал у ворот в город, где, встречая просителей, идущих в Иерусалим к Давиду, говорил им, что только он мог бы их выслушать и справедливо решить их спор, и давал обещания, которые мог выполнить только царь.

Когда Авессалом пришел к Давиду с просьбой отпустить его в Хеврон исполнить данный Богу обет, Давид отпустил его, слишком занятый собственной персоной, чтобы понять истинные мотивы Авессалома.

Авессалом пригласил двести гостей и вместе с ними ушел из Иерусалима. В Хевроне он провозгласил себя царем.

– Весь Израиль примкнул к заговору Авессалома против тебя, – сообщили Давиду.

Теперь Авессалом с войском был на пути к Иерусалиму, чтобы свергнуть своего отца.

* * *

Женщины и слуги метались по дворцу, собирая все необходимое для путешествия. Давид приказал своим домочадцам покинуть Иерусалим, прежде чем в него вступит Авессалом со своим войском. Для присмотра за дворцом были оставлены только десять наложниц.

Вирсавия ни на шаг не отпускала от себя своих сыновей, когда Давид повел их вместе со всеми своими людьми. К вышедшему за пределы города царю присоединились шестьсот человек, это были иноземцы, служившие Давиду. Царь сказал им, чтобы они оставили его, поскольку они не имеют никакого отношения к этой войне, Вирсавия почувствовала облегчение, увидев, что иноземцы поклялись Давиду в верности и остались с ним. Если они хотят уцелеть, то Давиду понадобятся все люди, которых он смог собрать.

С воплями и плачем мужчины и женщины переходили через поток Кедрон, направляясь в пустыню. Первосвященник Садок и все левиты следовали за Давидом, неся ковчег Божий, но когда Давид узнал об этом, он велел им вернуться в Иерусалим.

– Если Богу будет угодно, Он позволит мне возвратиться и снова увидеть ковчег и скинию. Если же нет, то пусть Он делает со мной все, что Ему угодно.

Давид шел босиком, с покрытой головой и плакал, скорбя о своем мятежном сыне.

Когда Давид привел народ на Елеонскую гору, к нему подошел грязный и смертельно уставший вестник.

– Ахитофел в числе заговорщиков!

Вирсавия вскрикнула и упала на колени. Посыпая голову пылью, она плакала. Она вспоминала своего дедушку, человека, которого любила, когда была ребенком, девушкой, вспоминала его смех, его любовь, его нежную преданность семье. В конце концов Ахитофел решил отомстить ей и Давиду. Вирсавия почувствовала на себе взгляд Давида и опустила голову, стыдясь, что ее любовь к царю привела к таким тяжким последствиям.

Услышав гневный крик Давида, она закрыла голову руками.

– О, Господи, пусть Ахитофел даст Авессалому глупый совет!

Давида окружили советники, все они говорили одновременно, уводя его от Вирсавии. Чьи-то сильные руки подняли женщину, и она услышала жаркий шепот Соломона.

– Бог защитит нас.

– Я виновата, – Вирсавия дрожала. – Это моя вина.

Соломон обнял мать, защищая ее от пристальных взглядов людей.

– С какой стати ты должна брать на себя грехи каждого человека?

Вирсавия была убита горем.

– Первый камень упал много лет назад, мой сын, и теперь вся гора готова обрушиться на нас!

– Каждый человек принимает решение сам. Грех Ахитофела лежит на его совести.

Вирсавия покачала головой.

– Он твой прадедушка.

– Несколько лет назад Ахитофел попросил у Давида разрешения оставить службу и ушел в Гилоф, потому что в Израиле был мир. Теперь мы знаем истинную причину его ухода. Предатель! – Соломона передернуло, однако он продолжал поддерживать Вирсавию. – Если я что-нибудь и понял во всем этом, матушка, то только одно – никому нельзя доверять, даже тем, кто одной крови с тобой.

– Ты можешь доверять мне. Ты можешь доверять своему отцу.

– Я люблю тебя, матушка, и доверяю тебе, но что ты можешь? И отца я люблю, но царь давно потерял связь со своим народом.

Вирсавия не выговорила Соломону за эти слова, потому что он произносил их не с осуждением, а с печалью. Она снова подумала о своем дедушке, и ее сердце затрепетало. Все эти годы Ахитофел притворялся, что у него с Давидом хорошие отношения, а сам тем временем искал возможности уничтожить его.

О, если бы только я была сильнее и мудрее…

Вирсавия пыталась остановить бег своих мыслей. Если бы… если бы…Что толку думать об этом? Слишком поздно желать изменить то, что уже сделано. Корень всех зол заключался в том грехе прелюбодеяния, совершенном много лет назад. И новые жертвы лишь пополнили печальный список тех, кто пострадал в результате ошибки одной ночи.

О, Господь милосердный, когда я очищусь от своих грехов, чтобы снова стать невинной, как младенец?

Продумал ли Ахитофел план своей мести? Неужели он настолько ненавидел свою внучку и Давида, что был готов погубить себя, лишь бы расквитаться с ними? Если ему удастся посадить Авессалома на престол, то Давид погибнет. И Вирсавия погибнет. И его четыре правнука тоже будут обречены. Испытывая гнев и отчаяние, Вирсавия не переставала молить Бога, чтобы Он ответил на молитву Давида и «разрушил совет Ахитофела». Без Божьего благословения ничего не получится. Ахитофел знал, как победить, он был талантливее любого другого советника при дворе Давида, включая Иоава, который теперь шел вместе с Давидом, защищая царя от сына, с которым недавно строил тайные планы. Иоав с его непомерной гордостью! Иоав с его беспощадным честолюбием! Иоав и его помыслы! Во что только не втягивал Иоав Давида за эти последние тридцать лет!

Вирсавия взглянула на Соломона.

– Ты и твои братья должны всегда быть рядом с отцом.

– Мы и так всегда рядом с ним.

– Нет. Стойте рядомс ним. Вы должны защитить его от Авессалома и любого, кто может повредить ему. Если Давид погибнет, то и мы погибнем, – слезы ослепили Вирсавию. – Покажите царю, что на вас можно положиться!

Шагая вместе с толпой, оставившей Иерусалим и последовавшей за Давидом, Вирсавия вспоминала разговоры вокруг отцовского костра в Ен-Гадда. «Убей Саула», – как-то сказал Авесса. «Порази пастыря, и овцы рассеются», – посоветовал Иоав. Давид отошел от костра, не желая слушать их, а ее дед обсуждал этот вопрос с ее отцом после того, как все разошлись. «Иоав дал практичный совет. Смерть Саула положила бы конец войне и возвела бы Давида на престол. Но если Давид убьет помазанника Божьего, Бог не благословит его».

Не благословит.

Самое последнее, чего теперь ее дед желал бы дому Давида, это Божье благословение. И был ли лучший способ отомстить за свою поруганную честь, чем тот, что придумал Ахитофел, – настроить сына против отца? Из-за своей гордости Ахитофел погубил народ. Неужели все люди склонны ко злу и не умеют прощать? Какое человек имеет право судить за то, что уже простил Бог? Несколько лет назад мать предостерегала Вирсавию, говоря, что Ахитофел никогда не простит ее и Давида. Вирсавия молилась и надеялась, что ее дедушка изменится. Теперь она плакала, ибо увидела, что он притворялся, будто простил их. Вирсавия знала, что Ахитофел посоветует Авессалому преследовать Давида и убить его. И если ему удастся сделать это, то царство Авессалома будет проклято, ибо какой народ сможет процветать, когда было совершено отцеубийство? Царство Давида падет.

О, Господи, Господи, грех одной ночи принес такое горе!

Как бы ни разворачивались события, один из тех, кого Вирсавия любила, должен был погибнуть.

–  Пусть это будет Ахитофел, Господи, – Вирсавия плакала, произнося эту молитву. – Пусть это будет мой дед, а не мой муж или сыновья.

* * *

Когда Давид дошел до Бахурима, из города вышел человек по имени Семей, из рода Саулова, и стал проклинать Давида. Он шел рядом с Давидом, поднимал с земли камни и бросал их в царя и его слуг, выкрикивая при этом оскорбительные слова.

– Уходи отсюда, убийца! – кричал Семей в ярости. – Ты негодяй! Господь воздает тебе за убийство Саула и его семьи. Ты захватил его престол, и теперь Господь отдает его твоему сыну Авессалому. Наконец-то ты ответишь за свое злодеяние, кровопийца!

Авесса вытащил меч.

– Зачем злословит этот мертвый пес господина моего, царя? Позволь я пойду и отрублю ему голову!

Давид закричал в ярости и отчаянии.

– Нет! Что мне и вам, сыны Саруины! Если Господь повелел ему злословить меня, то кто я такой, чтобы останавливать его? – Давид плакал и кричал:

– Мой собственный сын пытается убить меня. Не больше ли оснований у этого родственника Саула сделать то же самое? Оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему. Может быть, Господь призрит на уничижение мое и воздаст мне благостью за это злословие.

И Давид продолжал идти, вздрагивая при каждом слове Семея, падавшем на его голову. Он чувствовал удары камней. Вдыхал песок, который вениаминитянин швырял в него.

Когда люди слишком устали, чтобы двигаться дальше, Давид приказал разбить лагерь. Он сделал все, что мог. Он отправил в Иерусалим одного из своих советников, Хусию, чтобы тот притворился человеком, преданным Авессалому. Давид велел ему всячески противодействовать исполнению советов Ахитофела. Также Давид отправил в Иерусалим священника Садока и его сыновей, которые должны были стать вестниками Хусии. Если будет хоть какая-нибудь возможность спастись, Хусия сообщит об этом Давиду. Все в руках Божьих. Исход дела зависит от Божьей воли.

Господи, если мой сын преследует меня, то я хочу умереть. Я слишком устал, чтобы идти дальше, и мой народ нуждается в отдыхе. Помоги мне. О, Господи, помоги мне!

Давид снял с головы венец и держал его в руках.

– О, Господи, услышь молитву мою, – прошептал он. – Не скрывайся от моления моего. Внемли мне и услышь меня. Стенаю я в горести моей, ибо враждуют против меня за грехи, которые я совершил давно. Сердце мое трепещет во мне, – закрыв глаза, Давид с силой сжал венец. – Боже, смертный ужас напал на меня. На меня и на всех, кого я люблю. Страх и трепет нашли на меня. Кто дал бы мне крылья, как у голубя? И я улетел бы, – он сглотнул. – Господи! «разрушь совет Ахитофела». Все эти годы я считал его своим другом, а он замышлял против меня, – заплакав, Давид запустил руку в волосы и зачесал их назад, в другой руке он покачивал венец. – Ахитофел. Друг мой. Мой товарищ. Мы делили с тобой пищу во время наших скитаний по пустыне, – Давид со скрежетом стиснул зубы, потирая шею. – Все эти годы его уста были мягче масла, а в сердце – вражда. Он говорил о мире, а за спиной держал обнаженный меч. Он разжигал честолюбие моего сына и настраивал его против меня, – Давид задрожал, ярость горячила его кровь. – Низведи их в ров погибели, Господи! Да сойдут они живыми в ад!

Давид медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. Он должен быть спокоен, чтобы придать людям мужество. Он должен думать. Он должен действовать мудро. Как неразумно я поступил, когда позволил себе быть мягким и снисходительным, и допустил, чтобы другие управляли царством!Давид медленно покрутил венец в руках, а потом снова надел его на голову, потер руками лицо и почувствовал, как дорожная пыль и песок царапают его кожу. О, Господи, я никогда не стремился стать царем.Давид был бы счастливее, если бы остался пастухом, распевающим псалмы и любующимся звездами в ночном небе. Он был бы счастливее, если бы был бедным человеком, у которого была бы одна-единственная жена.

Человек предполагает, но Бог располагает.

Вздохнув, Давид встал.

– Я буду надеяться на Тебя, Господи. Я буду уповать на Тебя. Соверши все по воле Своей.

* * *

Хусия передал весть Садоку, а тот послал двух своих сыновей сообщить ее Давиду.

– Поскорее переходите Иордан! Ахитофел советует Авессалому немедленно начать преследование, чтобы захватить вас и убить. Хусия советует вам не оставаться на ночь в пустыне, а быстро перейти Иордан, чтобы враги не поймали вас!

Были и другие скорбные вести, напомнившие о пророчестве Нафана, произнесенном им много лет назад.

– Действуя по совету Ахитофела, Авессалом взял твоих наложниц, Давид, привел их на кровлю дворца и вошел к ним пред глазами всего Израиля.

Давид почувствовал, что у него на голове зашевелились волосы. Он мог представить себе, как ненависть исказила лицо Ахитофела, мог представить себе его мысли: Помнишь то давнее время, когда ты стоял на кровле дворца и смотрел на мою внучку? Помнишь, как ты взял ее и обесчестил? Как ты опозорил мой дом? Теперь я смотрю, как твой сын бесчестит твоих жен и позорит твой дом перед всем Израилем!

Давид поднял народ, и они пошли в Маханаим, где их встретил человек из Раввы аммонитской и предложил им постели, блюда и сосуды с пшеницей, ячменем, мукой, жареными зернами, бобами, чечевицей, медом, маслом и коровьим сыром от стад своих. Люди Давида ели насытились и отдохнули.

Давид пересчитал своих людей. Поставил над ними тысяченачальников и сотников. Разделив войско на три части, Давид отправил одну часть своего войска под предводительством Иоава, вторую – под предводительством Авессы, и третью – под предводительством Еффея, гефянина. Затем с тяжелым сердцем Давид приготовился к бою с собственным сыном.

Воины громко протестовали против выхода царя с ними.

– Ты не должен идти. Если мы будем обращены в бегство, и если даже половина из нас погибнет, для Авессалома это ничего не будет значить, он будет искать только тебя. Ты стоишь десяти тысяч таких, как мы, и будет лучше, если ты останешься здесь, в городе, и пошлешь нам помощь, когда мы будем нуждаться в ней.

Давид послушался и еще раз отступил от своих обязанностей.

– Если вы считаете, что это самый лучший план, то я остаюсь, – стоя перед своим войском, Давид приказал Иоаву, Авессе и Еффею:

– Ради меня сберегите отрока Авессалома.

Царь стоял у ворот, пока воины проходили мимо него, отправляясь в бой.

Снова Давид остался в городе, в то время как другие воевали за него. Однако на этот раз он действовал по воле народа, а не по своей собственной.

* * *

С башни раздался крик стражника.

– Приближается гонец!

Давид широким шагом подошел к воротам.

– Если он один, значит, у него есть новости – пробормотал он.

Когда страж снова закричал, что заметил еще одного гонца, догонявшего первого, сердце Давида быстро забилось от страха.

– Первый похож на Ахимааса, сына Садока! – сказал воин.

Давид сжимал и разжимал руки:

– Это добрый человек, он идет с доброй вестью.

Еще не достигнув ворот, Ахимаас сообщил свою весть:

– Мир!

Сердце Давида подпрыгнуло от радости, когда отрок упал перед ним на колени и склонил лицо до земли.

– Благословен Господь, Бог твой, – задыхаясь, произнес вестник, – предавший людей, которые осмелились поднять руку на господина моего, царя.

– Что с Авессаломом? Благополучен ли он?

Ахимаас поднял голову, лицо его выражало удивление. Сверкнув глазами, он снова опустил голову.

– Когда Иоав посылал меня к тебе, я видел большое волнение. Но я не знаю, что там было.

Почему Ахимаас прячет свое лицо? Сердце Давида забилось сильнее. Снова прокричал страж, и Давид поднял голову.

Второй вестник, Хусия, стремительно приближался к ним.

– Подожди здесь, – приказал Давид Ахимаасу.

Хусия, запыхавшийся и весь покрытый пылью, остановился перед царем.

– Я принес тебе добрые вести, господин мой, царь. Ныне Господь избавил тебя от всех восставших против тебя.

– Что с отроком Авессаломом? Благополучен ли он? – снова спросил Давид.

Глаза Хусии вспыхнули.

– Да будет со всеми врагами твоими, и нынешними и будущими то, что постигло отрока!

Сердце Давида упало, он все понял.

– Сын мой! Сын мой умер! – кричал он, охваченный скорбью. – Сын мой, Авессалом! Сын мой, сын мой, Авессалом! О, если бы я умер вместо тебя! О, Авессалом, сын мой, сын мой!

Спотыкаясь, Давид поднялся в горницу над воротами и погрузился в печаль.

* * *

Давид не встал, когда открылась дверь его комнаты. Он не поднимал головы, пока над ним не раздался гневный голос Иоава.

– Ныне мы спасли твою жизнь и жизнь твоих сыновей, твоих дочерей, твоих жен и наложниц! – лицо Иоава покраснело, он сжимал рукоятку меча. – А ты ведешь себя так, что привел в стыд своих слуг, как будто мы сделали что-то дурное. Ты, кажется, любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих тебя. Ты сегодня ясно показал, что мы ничего не значим для тебя. Если бы Авессалом остался жив, а мы все погибли, тебе было бы приятнее!

Давид с ненавистью посмотрел в глаза человека, который был виновен в смерти Авессалома и радовался его гибели.

– Он был моим сыном, наследником!

Разве Давид не приказывал Иоаву перед свидетелями сберечь сына? Иоав всегда все делал по своему усмотрению и не обращал внимания на мнение других, он не задумывался над тем, правильно ли он поступал. Он был амбициозным и эгоистичным.

В горящих глазах Иоава Давид увидел смерть.

–  Встань! – крикнул Иоав Давиду. – Выйдии поздравь войско, ибо клянусь Господом, если ты сейчас не выйдешь, то в эту ночь здесь не останется ни одного человека. Это будет самое худшее, что когда-либо случалось с тобой!

Гнев захлестнул Давида. Его трясло, он пытался взять себя в руки и побороть желание броситься на этого человека. Если он не сделает то, о чем сказал Иоав, то чего это будет стоить царству? Давид посмотрел в глаза своего военачальника и понял, что если он не встанет, то Иоав ударит его, ибо воин даже не пытался скрыть свой гнев и отвращение.

Давид поднялся и пересек комнату. Он встал перед Иоавом и пристально посмотрел ему в глаза.

– Ты убил Авессалома за то, что он сжег твое поле?

На щеке Иоава дернулся мускул, он молчал, свирепо глядя на Давида. Давид сжал губы. Даже если это не так, все равно Иоав не исполнил приказание царя.

Давид понимал, что теперь он ничего не может сделать. Пока не может. И снова именно Иоав привел его армию к победе, в то время как царь сидел и ждал за стенами города. Иоав отступил и склонил голову. Его глаза были как глаза змеи, свернувшейся в кольцо.

Давид не дал ему повода к нападению. Сдерживая скорбь и гнев, царь вышел и сел у ворот. Воины один за другим приходили, чтобы увидеть Давида, и он каждого благодарил соответственно его заслугам перед царством.

Затем Давид возвратился со своей семьей в Иерусалим.

* * *

Вирсавия сидела в своей комнате в ожидании. Не винит ли ее Давид в смерти Авессалома? Ее дед поддерживал заговор, составленный с целью убить Давида и захватить его престол. Не обвиняет ли ее теперь Давид?

Проходили дни, но Вирсавия по-прежнему не видела царя. И других жен Давид тоже не звал.

А однажды дверь в ее комнату открылась, и без всякого объявления к ней вошел царь. Вирсавия встала, она почувствовала, как к горлу подступил комок. Она похудела, страдания наложили свой отпечаток на ее внешность: на лице появились морщинки, а на висках проступила седина. Вирсавия сделала навстречу Давиду несколько шагов и опустилась на колени, склонив голову до самого пола.

– О, Давид, я так виновата перед тобой! – сказала она и заплакала.

Рука царя мягко легла на ее голову.

– Я не виню тебя в том, что сделал Ахитофел.

Вирсавия подняла голову и заглянула мужу в глаза. В изумлении она увидела, что он по-прежнему любит ее.

– О, Давид, – произнесла она.

Давид опустился рядом с ней и обнял ее. Он крепко-крепко прижал Вирсавию к себе. Она положила голову ему на грудь и почувствовала на своей шее его поцелуй.

– У меня есть новости, – прошептал Давид, и его руки еще сильнее сжали Вирсавию. – Когда Авессалом последовал совету Хусии и стал выжидать, Ахитофел ушел домой и там повесился.

Вирсавия содрогнулась всем телом. Бог услышал ее молитву и ответил на нее. «Грех Ахитофела на его совести», – говорил ей Соломон, когда они бежали от Авессалома. Какой мерой судил ее дед, такой мерой и сам он был осужден.

Давид прижался щекой к щеке Вирсавии и поцеловал ее, и этот поцелуй заставил ее затрепетать в его руках. Вирсавию бросило в жар. Она слышала, как громко и быстро билось сердце ее мужа.

– Я решил, что наследником престола будет Соломон, – Вирсавия резко отпрянула от Давида и со страхом посмотрела на него. Он пристально взглянул ей в глаза. – Я так решил. Ты хочешь знать почему? Другие жены воспитали своих сыновей честолюбивыми, жаждущими власти людьми, – Вирсавия увидела в глазах Давида печаль. – Я клянусь тебе, Вирсавия, твойсын будет носить венец.

– Но кто я, что ты…

– Из всех моих жен и наложниц только ты всей душой ищешь Господа.

Глаза Вирсавии наполнились слезами.

– К кому еще я могла пойти после того, что я сделала, после того, как мой поступок принес столько горя?

Давид поцелуем стер слезы со щек Вирсавии и погладил ее по голове.

– Возможно, только те, кто чуть не погубил свою жизнь, способны познать всю глубину Божьей любви, – сказал Давид и поцеловал жену в губы. – Я любил тебя, потому что ты была дочерью моего друга. Я пожелал и взял тебя, потому что ты была прекрасна. Я полюбил тебя, потому что с тобой мне всегда хорошо и спокойно, – Давид слегка отклонился от Вирсавии и взял ее за руки. Они вместе встали. Не сводя с жены глаз, Давид поднес ее руки к своим губам и поцеловал их:

– Но больше всего я люблю тебя за то, что ты была для меня любящей женой, а для моих сыновей – любящей матерью. Ты вырастила четырех сыновей которые чтят Господа, ищут лица Его, сыновей, которыми я горжусь, которым…

Голос его оборвался. Вирсавия, успокаивая Давида, обняла его, зная, что он хотел, но не мог сказать.

Она вырастила сыновей, которым он мог доверять.