355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Франко Саккетти » Новеллы » Текст книги (страница 25)
Новеллы
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 19:30

Текст книги "Новеллы"


Автор книги: Франко Саккетти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Новелла 153

M ессер Долъчибене, посещая некоего богатого и скупого человека возведенного в Дворянство, понуждает его острым словом сделать ему кое-какие подарки

Мне следует, однако, вернуться к мессеру Дольчибене, о котором я рассказывал во многих предыдущих новеллах, ибо он был лучшим из потешников, живших когда-либо на свете в старое время, и недаром Карл IV сделал его князем шутов и скоморохов Италии.[425]425
  [425] Это могло случиться в 1355 г., когда Карл IV побывал впервые в Италии.


[Закрыть]

Во Флоренции, к стыду и позору дворянского звания, которое, как я вижу, низводится до конюшни и свинарника, был возведен в дворянство некий уже старый человек, страдавший подагрою, который ссужал постоянно деньги в рост и блистал своим богатством.[426]426
  [426] Видимо, Симоне Перуцци, который, по личной его просьбе, в старости получил, дворянство.


[Закрыть]
Пусть тот, кто не верит, что я говорю правду, припомнит, не случалось ли ему видеть, как немного лет тому назад возводили в дворянство мастеров, ремесленников, даже булочников и хуже того – чесальщиков шерсти, ростовщиков и жуликов-барышников. Из-за таких отвратительных дел дворянство можно называть не cavalleria, a cacaleria,[427]427
  [427] Cacaleria от глагола сасаге – «испражняться».


[Закрыть]
будем говорить прямо. Хорошенькое дело! Какой-нибудь судья, чтобы стать подеста, превращается в дворянина! Я не говорю, что наука не пристала дворянину, нет, но наука настоящая, без барыша, без сиденья за пюпитром для подачи советов, без хожденья по судам в качестве защитника. Прекрасное занятие для дворянина! Бывает и хуже, когда нотарии становятся дворянами и даже кое-чем повыше и пенал превращается в золотые ножны. Но бывает и много хуже, когда тот, кто совершает подлинное злое предательство, возводится в дворянство. О, несчастнее рыцарство, ты пошло ко дну!

Существовало, или, чтобы сказать лучше, было принято, четыре способа посвящать в рыцари: посвящали в рыцари торжественного посвящения, в состоящие в свите синьора, в рыцари щита и в рыцари меча. В рыцари торжественного посвящения посвящались с большой пышностью, причем с нею должны были смыть всякое пятно. Рыцари, состоящие в свите, это были те, которые получали рыцарское звание и одновременно зелено-коричневую одежду и позолоченный венец. Рыцари щита – это те, которых посвятили либо народ, либо синьоры и которые получают свое звание, держа в руках оружие и покрыв голову шлемом. Рыцари меча – это те, которые ими становятся в начале или в конце битвы. И все они обязаны при жизни исполнять различные вещи, о которых долго было бы рассказывать. А между тем поступают они как раз наоборот. Я хотел, однако, коснуться этих подразделений, дабы читатели поняли из этих примеров, насколько рыцарство умерло. И разве не видят они, – чтобы добавить к сказанному, – что рыцарями делают мертвецов? Что за грубое это и смрадное рыцарство! Так можно было бы посвятить в рыцари человека из дерева или из мрамора, который столько же чувствует, как мертвец. Но те по крайней мере не разлагаются, а мертвый человек сразу же начинает гнить и разлагаться. Если такое рыцарское звание имеет силу, то почему бы не сделать рыцарем быка, осла или другое какое-нибудь животное, которое обладает чувствами, хотя и неразумными? У мертвеца же их нет ни разумных, ни неразумных. Перед таким рыцарем несут и меч, и оружие, и знамена, словно он отправляется на битву с самим сатаной. «О, тщеславная уверенность в человеческих силах!»[428]428
  [428] Данте. Чистилище, XI, 91 (перевод М. Л. Лозинского).


[Закрыть]

Но я возвращаюсь к новому рыцарю, упомянутому выше. Мессер Дольчибене, отправившись к нему, как это делают люди ему подобные, – чтобы получить в дар либо платье, либо деньги, – застал его грустным и задумчивым, словно он был озабочен погребением какого-нибудь родственника и очень мало радовался своему посвящению в рыцари, а еще меньше приходу шута. Поэтому мессер Дольчибене спросил его: «О чем вы задумались?»

Тот сопел, как свинья, и отвечал еле-еле. Тогда мессер Дольчибене продолжал: «Ах, мессер…, не огорчайтесь так; ведь, ей-богу, коли вам еще суждено пожить на этом свете, вы увидите, что в рыцари посвящают и похуже вас!»

Рыцарь ответил на это: «Да, действительно, хорошенькую вы мне преподнесли шутку!»

Мессер Дольчибене сказал на это: «Если вы отделаетесь одной, то благо вам, если же вы придерживаетесь другого намерения, а преподнесу вам их больше четырех».

Рыцарь умолк и не сказал больше ни слова. Тем не менее он приказал принести конфет и вина, и этим дело кончилось. Наконец мессер Дольчибене, увидя, что дальше этого дворянин не пойдет, повел такую речь: «Я пришел к вам, потому что коммуна обложила налогом в десять лир каждого негодного человека, и я явился от названной коммуны вытрясти их из вас».

Дворянин ответил на это: «Если я должен уплатить такой налог, го я согласен, но пусть уплатит вам его и мой сынок, находящийся здесь, который хуже меня в два раза и на этом основании должен заплатить двадцать лир».

Мессер Дольчибене обратился к юноше и сказал ему: «Скорей делай то, что ты должен». Сокращая рассказ, скажу, что ему не помогли никакие увертки, так что мессер Дольчибене получил вместо тридцати лир восемь флоринов с обоих, и притом не вычеркнул их из списка подлежащих обложению, ибо ему благодаря нахальству его языка кое-что перепало и он набил себе живот как только мог.

А дворянин, потому ли что он раскаялся в своих мечтах, или по какой другой причине, очутился, будучи рыцарем, в еще более жалком положении, чем был прежде. И так бывает всегда, ибо кто отроду плох, тому от этого никогда не исцелиться.

Новелла 154

Некий молодой человек, приведя к себе в дом жену и не будучи в состоянии поспать с ней в течение первых дней, рассердившись, уезжает в Каффу, остается там более двух лет и возвращается домой с большими деньгами, чем увез их с собой, а его жена спокойно ожидает его в доме своего отца

Не так много лет тому назад некий молодой человек родом из генуэзской Спинолы взял себе в жены славную юную генуэзку, давно уже нравившуюся ему. После передачи приданого молодая перебралась в одно прекрасное воскресенье к мужу, но в Генуе есть обычай праздновать свадьбу четыре дня подряд, причем все танцуют и поют и никогда не предлагают ни вина, ни конфет, потому что там существует поверье, что если предложить кому-нибудь вина и конфет, это значит распрощаться с ним; и спать с мужем жене разрешается только в последний день, а никак не раньше. Когда молодая явилась, то муж, сильно желая побыть вместе с нею, попросил женщин, чтобы они позволили ему в воскресенье же вечером поспать с женой. Но в Генуе никак нельзя было заставить согласиться нарушить обычай. Этот день прошел, а затем и следующий за ним понедельник. Молодой, все более воспламеняясь, говорит: «Я желаю во что бы то ни стало сегодня же вечером спать со своей женой».

Женщины и все остальные ответили, что ни за что не хотят нарушить свой обычай. Во вторник он опять пожелал того же, но никак не мог и на этот раз добиться своего. Настала среда, когда обычай разрешал спать с женою, а рассерженный молодой, увидя корабль, подымающий паруса, чтобы плыть в Каффу,[429]429
  [429] Каффа – ныне Феодосия в Крыму.


[Закрыть]
позвал своего слугу и велел ему держать в тайне все, что он будет делать, и никогда о том не рассказывать. Собрав в узел кое-какое платье и другие необходимые вещи и захватив 1200 флоринов из приданого и свои собственные деньги, он сел на корабль, который тотчас же отплыл благодаря попутному ветру. Свадебные танцы и музыка продолжались, и, когда настал вечер, женщины и все другие, не видя молодого, сильно изумились и сказали: «Что это может значить? Ведь в предыдущие вечера он был полон желания, а теперь, когда настало время быть вместе с женою, как он того хотел, его не найти!»

Стали спрашивать здесь, искать там, а милый друг не находился, потому что он отъехал уже миль на восемь или более. Все гости и родители были весьма опечалены, а с ними, конечно, и молодая жена, потерявшая мужа прежде, чем она его получила. Как бы то ни было, она улеглась спать так, как и все прочие женщины. На другой день не оставалось ничего другого, как продолжать поиски, спрашивать и ждать. Жди ворона! Ибо чем дольше ждали дружка, тем больше он отдалялся от них. Жена, подождав несколько дней, вернулась домой, не отведав замужества, а что касается до того, были ли огорчены родители, то не стоит и спрашивать: ведь они дали в приданое тысячу флоринов, а между тем получили молодую обратно в дом, и притом не могли знать, вдова она или замужняя женщина.[430]430
  [430] См нов. 71.


[Закрыть]
Наконец, когда однажды один из ее родственников, находясь на площади Сан-Лоренцо, стал жаловаться по этому поводу, то некий, слышавший эти жалобы хозяин корабля, вернувшегося за несколько дней до того в генуэзскую гавань из Александрии, по имени Джан Фигон,[431]431
  [431] Это имя несомненно вымышлено.


[Закрыть]
воскликнул: «Клянусь кровью господней, я видел его в гавани, когда он садился на такой-то корабль, отправлявшийся в Каффу, и он, наверно, отплыл на нем».

Отозвав в сторону Фигона, родственник этот стал расспрашивать его обстоятельно с глазу на глаз и уверился, что это была правда; тогда, вернувшись домой, он обошел всю родню и рассказал о том, что слышал. После этого все пошли в дом пропавшего мужа и стали искать его вещи и, не найдя ни их, ни вещей его слуги, предположили, что он, вероятно, отправился в это неприятное путешествие из-за жены. Решив, что это так, они разослали письма и стали расспрашивать, не вернулся ли кто из этих краев, и этак прождали добрых восемь месяцев, не получая о кем никаких вестей.

Наконец, когда некий генуэзец из рода Омеллини вернулся из Каффы и его расспросили об этом деле, то он рассказал, что оставил этого молодого человека в Каффе и что он не так давно прибыл туда на таком-то корабле. Убедившись в этом, родственники, в особенности же отец и братья молодой, стали писать мужу, самым настоятельным образом упрашивая его вернуть им жену, за которой они дали приданое и которую послали к нему. Сколько они ни посылали к нему и ни писали, чтобы этот добрый человек вернулся из Каффы в Геную, но он воротился только через два года четыре месяца и двенадцать дней с 2000 флоринов, и, когда о приезде его сообщили родителям молодой, одному богу известно, какая тут была радость и как они поспешили ему навстречу, чтобы обнять, по обычаю генуэзцев, молодого человека. Кто говорил при этом: «Ах, ты негодный! Где это ты был?» А кто что-нибудь другое, а третий и еще что-нибудь.

Молодой человек отвечал: «Я вернулся сюда из Каффы». А вот теперь представьте себе, что подумали генуэзцы, слыша эти его слова: «Я вернулся сюда из Каффы», – как будто он вернулся из Порто Фино,[432]432
  [432] Портофино (Порто-Фино) находится на восточном побережье Леванта.


[Закрыть]
а между тем он проделал 3500 миль, и путешествие это одно из самых далеких, какие совершают. Словом, когда он приехал, его стали спрашивать, какая причина заставила его удалиться из свой страны и от молодой жены, то он ответил, что не что иное, как гнев и злоба, и затем прибавил: «И вот я здесь и скажу, что если ваш и наш обычай ждать после свадьбы четыре дня, чтобы поспать с женой, хорош, то я скажу, что мой обычай, которого я придерживаюсь, хорош и даже превосходен потому, что я ждал гораздо больше четырех дней. Да простят мне все присутствующие, но я считаю милостью божьей все то, что случилось, ибо я всегда желал в своей молодости, из которой не вышел и по сию пору, поехать в Каффу. Я доволен, что, отправившись туда из-за гнева или случая, я уехал в Каффу до того, как поспал с моей женой, а не после этого, потому что от многих умных генуэзцев, побывавших во Франции, я слышал, что в зале короля находится изображение трех различного вида людей, причем на каждом изображении имеется рука, показывающая фигу. Первая фига могла бы быть отнесена ко мне, если бы я поспал с моей женой и после уехал в Каффу. Тогда я получил бы фигу, ибо говорят, что безумец тот, кто, взяв жену и поспав с ней некоторое время, уезжает от нее и отправляется в далекое путешествие. Тот, кто берет молодую жену, остается с ней немного и потом уезжает на долгое время, бывает жестоко обманут: он поджигает скирду с соломой и удаляется, не думая о том, что солома сгорит. Вторая фига относится к человеку, который (дабы вы знали, что мне известен смысл написанного на картине) ссудил сто флоринов или какое-нибудь иное количество денег: должник хочет ему вернуть часть этих денег, а он не желает их брать – человек этот получает вторую фигу. Третья фига предназначается человеку, которому вверен большой секрет, а он выдает его другому, прося сохранить секрет в тайне (чего он не сумел сделать сам): человек этот получает третью фигу. Возвращаясь к нашим делам, скажу, что я уехал в Каффу, рассердившись на то, что три первых ночи не мог поспать с женою, и делал это неохотно; однако мне повезло, потому что вместо 1200 флоринов, которые я увез, я привез домой 2000 и, имея в виду фигу из Франции, я рад, что уехал в Каффу прежде чем побывал с женой, а не после. Поэтому я выскажу вам коротко мое желание, что мне по душе: коли бог привел меня обратно, то, если вы хотите прислать мне в дом женщину, которая должна мне принадлежать, сделайте так, чтобы она была здесь нынче же вечером. Мне не предстоит больше праздновать свадьбы, а если жена не будет здесь ко времени, то я уеду в Дали,[433]433
  [433] Может быть, Идалион на острове Кипр.


[Закрыть]
как раньше уехал в Каффу».

Когда родители услышали это, то живо-живо поспешили, и жена была у него уже в половине девятого, и этот молодой муж обработал по своему усмотрению поле, которое так долго оставалось под паром, вознаградив себя за потерянное время лучшим образом, как только мог, и оставался со своей женой дома, не пускаясь в слишком частые путешествия.

А каково ему пришлось бы, если бы в то время, когда он находился в Каффе, другой человек утащил бы у него из-под носа его добро? И поделом бы ему было, коли он не мог подождать один денек того, чем ему предстояло владеть в продолжение всей своей жизни.

Новелла 156

Под видом врача мессер Дольчибене в окрестностях Феррары вправляет вывихнутую руку девушке и достигает этого тем, что садится на больную руку

Ничто так не сладко, как добро, если только внимательно к нему присмотреться, а потому, будучи охотником и до того и до другого, я вернусь к тому имени, в котором заключена и сладость и добро, то есть к мессеру Дольчибене, о котором раньше я рассказывал во многих новеллах.[434]434
  [434] См. нов. 153.


[Закрыть]
И так же, как в предыдущей новелле[435]435
  [435] Новелла 155 пропущена в настоящем издании.


[Закрыть]
доблестный врач маэстро Габбадео, желая с помощью науки и умения, дарованного ему природой, хорошенько и обстоятельно разглядеть мочу своей больной, сидя верхом на жеребенке, который чуть было не искалечил его, так в этой нижеследующей новелле я хочу показать, как Дольчибене, не зная ни философии, ни медицины и не находя однажды гостиницы и дома, где бы он мог остановиться, проделал необычайный и восхитительный опыт, никогда еще не испробованный до него ни одним врачом.

Итак, обратимся к нашему рассказу. Мессер Дольчибене, провозглашенный перед тем князем шутов императором Карлом Богемским, узнав, что названный император собирается во второй раз вернуться в Италию и уже прибыл в Ломбардию, отправился из Флоренции навестить императора, захватив с собой нескольких лошадей. Прибыв в один прекрасный вечер уже в поздний час в Феррару, он застал там императора, но вследствие большого числа людей, следовавших за Карлом, все комнаты в гостиницах Феррары и на несколько миль в окрестностях оказались заняты, отчего названный Дольчибене, не находя себе пристанища, отправился во дворец, где находился император. Сойдя на улице с коня и оставив лошадей своим слугам, он пошел представиться Карлу и, почтительно приветствуя его, сказал: «Синьор, будьте уверены в том, что у вас есть средства покорить весь мир, ибо вы ладите и с папой[436]436
  [436] Папа Урбан V


[Закрыть]
и со мной. Вы покорите его с помощью меча, папа – буллами, а я – словами, и этому никто не сможет воспрепятствовать».

Император ответил ему, как подобало, а мессер Дольчибене продолжал: «Клянусь святым венцом, у меня еще нет пристанища и я хочу пойти поискать, не смогу ли я где приютиться, а после этого вернусь к вашему величеству».

Итак, он ушел и, вскочив на лошадь, стал разъезжать по городу, расспрашивая, где бы ему остановиться с пятью лошадьми, которые находились при нем. Коротко говоря, не найдя приюта в Ферраре, он выехал за город и стал держать путь на Франколлино,[437]437
  [437] Франколлино – небольшое селение на реке По, в 15 км к северо-востоку от Феррары.


[Закрыть]
спрашивая в каждом доме, нельзя ли ему здесь устроиться? Он проехал таким образом несколько миль и в конце концов попал в дом по сю сторону моста Лаго Скуро.[438]438
  [438] Лаго Скуро – мост через реку По в 8 км от Феррары.


[Закрыть]
Увидя там у входа в дом женщину, с виду очень несчастную, он спросил: «Как вас зовут, мадонна?»

Та ответила ему: «Почему вы так спрашиваете? Меня зовут донной Марготтой».

А мессер Дольчибене снова спросил: «А как зовут вашего мужа?»

На это она ответила: «Его зовут Сализин».

Когда мессер Дольчибене продолжал: «Мадонна, не можете ли вы приютить меня на эту ночь с этими лошадьми? Я уплачу вам столько, сколько вы потребуете».

На что женщина ответила: «Мессер, у меня столько неприятностей, что сердце мое разрывается».

Тогда Дольчибене спросил ее: «Что с вами?»

И она рассказала, что ее четырнадцатилетняя дочь (притом единственная) вывихнула себе руку и кисть руки, упав только что со смоковницы, и теперь она все время плачет и жалуется.

Мессер Дольчибене сказал на это: «Я, вероятно, ангел божий, посланный сюда к вам и вашей дочке, потому что я лучший врач-костоправ, какой только имеется в Италии и Тревизской марке. Я вылечу вам эту девочку, если бы даже у нее были не только вывихнуты, но и переломаны все кости».

Услышав мессера Дольчибене и поверив по его виду тому, что он говорил, женщина приняла его очень любезно. Устроив лошадей и свернув шеи своим курицам, она приготовила все так, как если бы он был императором. В это время вернулся Сализин, ходивший ловить рыбу, и принес двух маленьких осетров, а Марготта, встречая его, рассказала ему с печалью о том, что дочь их упала, и с радостью о том, что к ним в дом приехал столь доблестный врач. Муж почтительно приветствовал мессера Дольчибене, принял его как гостя и приказал сварить осетров, а потом поручил его попечению свою дочь. После этого мессера Дольчибене привели к кровати девочки, которая была хороша собой по феррарским условиям, и он осмотрел кисть руки, вывихнутую при падении и загнувшуюся вверх в виде крючка. Мессер Дольчибене стал требовать разных вещей и, в конце концов, не найдя их там и желая в то же время применить хорошее лекарство, приготовил много тряпок, порвал их на куски и, наделав из этого тряпья обмоток и повязок, намазал кисть руки и самую руку девочки так, чтобы их как следует размягчить. Сделав все это, он велел девочке оставаться в таком виде целый час, а сам пошел позаботиться о лошадях, отведать вина и исследовать курицу и осетров. Через некоторое время он вернулся к своей ученой работе и развязал девочке повязку. Так как она стала громко кричать от боли, то отец и мать, испугавшись как бы она от сильных страданий не умерла, стали просить его, чтобы он, бога ради, не касался ее грубо руками. Мессер Дольчибене сказал на это: «Я, право, не стану трогать ее», и он велел принести побольше пакли и два больших деревянных блюда. Положив руку искривленной частью кисти кверху и положив и снизу и сверху большое количество пакли, он покрыл ее затем вторым блюдом так, что вывихнутая кисть могла стать под этим прессом на место.

После объяснений и приготовлений он, приложив руки к груди, сказал: «Не бойтесь, я не трону ее рукой», – и, повернувшись к девочке спиной, попросил: «Держите крепко руку, как я ее приладил», и затем сел на нее с такой силой, что, наверно, смог бы выпрямить согнутый железный стержень.

Затем он вдруг повернулся, поднял руку вместе с блюдами, со всеми мазями и повязками, которыми обмотал ее, и брызнул водой в лицо девочке, громко кричавшей от сильной боли. Однако через час после этого она успокоилась, и рука ее вместе с кистью оказались выпрямленными и каждая на своем месте. Обратившись к Сализину и мадонне Марготте, мессер Дольчибене сказал: «Ну, как, по-вашему, все это вышло?»

Не ответили: «Отлично, маэстро, пошли вам бог прекрасную жизнь!»

Тогда мессер Дольчибене, хвастаясь, сказал: «Вот и подумайте, что бы я сделал с помощью руки, если я своим задом проделал такой замечательный опыт».

После этого все в очень веселом настроении пошли обедать; с Дольчибене обращались, как с папой, и он не уплатил за угощение ни гроша. Поднявшись рано утром, он распрощался с хозяевами и, садясь на коня, увидел двух крупных зарезанных каплунов, привязанных к луке седла. Хозяева же обещали дать ему еще больше, если он когда-нибудь вернется в эти места. Возвратившись в Феррару с рассказом об этом происшествии, он в течение нескольких дней развлекал ими императорский двор и предлагал всем военным людям не бояться вывихивать себе кости, потому что он тотчас же их вправит при помощи своего зада лучше, чем иной человек сделает это рукой. На этот раз он поднялся в цене больше, чем любой знаменитый медик, излечивший от подобного недуга какого-нибудь знатного синьора.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю