Текст книги "Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви (ЛП)"
Автор книги: Франклин Во
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви
Франклин Во
Предисловие
Большинство из нас знают, что во время путешествий в себя не стоит надеяться на карту. Но я считаю Франклина Во картой, если точнее – Картой земель человеческой сексуальности. Трудно описать, как сильно его исследования этики межличностных отношений повлияло на мою собственную траекторию. Если я вижу дальше, то потому, что стою на его плечах.
Франклин делился в сети своими размышлениями о полиамории на протяжении восемнадцати лет, но сам оставался для своих читателей тайной. Мне как писателю это очень близко: вы берёте из себя идеи, которые хотите выразить и слова, в которые их обрамляете, но ни идеи, ни слова не сближают читателя с вами.
Но я также знаю, что наши писательские решения, предубеждения и идеи являются побочными продуктами осмысления нашего собственного опыта. Мы передаём читателям и идеи, и опыт, выражая ему невероятное доверие. Доверие, именно это вы держите сейчас в своих руках.
Смешение карт это не просто личная история мужчины в поисках любви, это путевой дневник первопроходца. Вслед за Франклином мы начинаем разгадывать общественные ожидания об отношениях и подвергать вопросу фундаментальное предположение, что любовь связывает двоих. Но если «двое» это не единственна возможная форма любви, каковы остальные? И как человек может строить отношения в разных формах, оставаясь при этом понятным для своих партнёров?
Когда Франклин начинал свой путь, полиамория ещё не была устоявшейся концепцией. Его веб-сайт, где он писал про хорошие подходы к полиамории на основании своего опыта, однажды стал полезным ресурсом для многих, однако для него самого никаких руководств не было. В данной книге он мучительно описывает, как отталкивал любимых, пытаясь найти баланс между защитой отношений с его женой Целести и развитием всех остальных отношений, возникавших на его пути.
Ему предстояло обнаружить что для того, чтобы завершить свой путь, чтобы прийти в то место, где его отношения будут удовлетворять других так же, как и его, ему надо будет вернуться по своим следам к самому началу. Вернуться в то место, где он когда-то признал свои основные отношения перевешивающими дополнительные и отказаться от этих весов.
Да, это история любви. Но в большей степени, чем что-то другое, это история того, как научиться стать безопасным местом для роста любви. Содержащиеся в ней уроки пригодятся всякому, кто осмеливается любить, в моногамных ли отношениях, в полиамурных или в любой другой конфигурации отношений. Делая это, он бросил вызов обычаю полиамории, дожившему до нынешнего дня – иерархическим отношениям, утверждая, что иерархия отрицает стремления любовников и потенциальных любовников, находящихся вне основных отношений.
Не бывает исследования неизвестных земель без трудностей, не бывает истории любви без боли. Если в таком путешествии и попадётся карта, на ней окажутся известные по сказкам знаки неизвестности вроде HIC SVNT LEONES (здесь водятся львы – искажённая латынь). Иногда для того, чтоб признать, что иногда львы это мы сами, требуется большая отвага. Это именно мы терзаем тех, кто пытает счастья на дороге.
Но это не история о спасении. Это история о людях, которые хотели друг другу добра, но не знали как его делать. Получилась фигня. И эта фигня перед нами, как бы для того, чтоб показать проделанную автором работу.
Я надеюсь, что это путешествие повлияет на ваши собственные пути, в той же степени, как оно повлияло на мой.
Ав Флокс (AV FLOX), Калифорния, США, Апрель 2015
Благодарности
Написать набор слов, который вы держите в руках, было исключительно трудно. Он радикально отличается от всего, что я когда-либо писал по стилю, настроению и содержанию. И существует только благодаря поддержке и помощи очень многих людей, людей, которые не только поверили в эту книгу, но и в мою возможность создать её. В процессе её написания мне пришлось заново прежить некоторые из мрачнейших моментов моей жизни.
В 2014-ом моя партнёрша и соавтор Ив Рикерт и я опубликовали книгу Больше двух. В этой книге я впервые описал некоторые события, которые привели меня к моим нынешним ценностям в области этики отношений. Именно Ив побудила меня написать данную книгу для того, чтоб подробнее рассказать о пути, который сделал меня тем, кем я являюсь, показать другим, что они не одиноки. Эта книга появилась благодаря её неослабевающей поддержке на протяжении всего процесса написания книги. Без неё эта книга буквально не могла бы появиться.
Ив выступила в качестве редактора и потратила много часов, помогая превратить путаницу из слов и воспоминаний в книгу. Алан М. МакРоберт и Андреа Занин прочитали первый черновик и их отзывы помогли превратить книгу в то, чем она стала. Моя партнёрша Зайах много раз помогала мне и поддерживала меня в процессе написания.
Все имена изменены, за исключением моего, Ив, доктора Меркле и моей учительницы английского. Тем не менее моя жизнь не была бы такой, какая она есть, без участвовавших в ней людей. Я глубоко благодарен всем своим партнёршам, прошлым и нынешним, за их присутствие в моей жизни, которое сделало меня тем, кем я стал.
Эта книга стала возможной благодаря финансовой поддержки сотен жертвователей, которые поверили в этот проект и помогли ему.
Второй черновик Смешения карт был написан в чудесной бревенчатой хижине в глубине дождевых лесов Вашингтона, в той же самой, в которой мы с Ив писали Больше двух. Строители и владельцы этой хижины, Кей и Гарри Хиблер великодушно позволили нам жить в ней во время работы. Их щедрость и гостеприимство создали прекрасные условия для работы и, возможно, без этого вы не смогли бы читать эти строки.
И, наконец, Амбер, перемешавшая мои карты, мой жираф, побудившая меня перебороть страх и стать наилучшим человеком, каким я только мог стать. Без неё я не был бы тем, кто я есть и я всегда буду за это в долгу перед ней.
Пролог
Я сижу в крохотной кофейне в Номе на Аляске, на краю Берингова моря. Немного странно выйти на улицу в два часа ночи и обнаружить на небе ярко сияющее солнце. Я ещё не привык.
Я здесь с моей партнёршей Ив. Она пишет тексты для нового музея истории Аляски, а я пишу первый черновик книги, которую вы держите в руках. Мы провели вчерашний день, исследуя руины одного из объектов Белой Алисы на горе Анвил, узел связи, являвшийся частью системы раннего предупреждения во время Холодной Войны. Он был заброшен около сорока лет назад, и в нём мало что сохранилось, кроме гигантских параболических антенн, отбрасывающих тень на город. Мы с Ив разговаривали о тех ужасных потерях, как в деньгах, так и в жизнях, которые вызвала Холодная Война. Я фотографировал Ив, лежащую посреди необычно пышного клочка растительности, не дальше двадцати футов от массы льда и снега. Наконец она встала и подошла ко мне, стоящему у основания радиорелейной башни, в четыре этажа высотой, которую я осматривал, обдумывая возможность залезть на неё. «Я надеялась, что ты придёшь и поцелуешь меня» – сказала она.
В свободное время мы болтали на пляже со старателями, ходили смотреть на пришельца из предыдущего столетия – паровоз, тихо ржавеющий посреди тундры, и прошли краткий курс о том, как не попасть на рога овцебыкам, поселившимся в городе. («Не приближайтесь к ним» – говорили нам. «Если они нападают, попробуйте поместить между ними и собой что-нибудь твёрдое, например телеграфный столб или бульдозер. Когда они действуют агрессивно – бегите.)
Я поговорил с некоторыми из моих остальных партнёров о том, чтобы вернуться сюда на следующее лето, разбить палатку на пляже, где старатели-любители моют золото с помощью насосов и желобов. Я говорил: «Это было бы прикольно! Мы можем жить в палатке и искать золото. Мы проведём три месяца в холоде, без душа, электричества и Интернета, будем натруживать спины простой работой и фотографировать, а потом сможем написать об этом книгу! Разве это не чудесно звучит?» Одна из моих партнёрш отнеслась к моей идее скептически, другая сказала: «Я готова!»
Если бы вы два года назад сказали мне, что я буду тут, на Аляске, что я буду писать книгу, только что завершив предыдущую, буду жить в гостинице с Ив, обдумывая возможность провести лето в поисках золота, я бы сказал, что вы совершенно безумны. Возможно, я бы сначала медленно отошёл от вас в сторону.
Такова природа смешения карт.
Отношения, смешивающие карты, совершенно меняют траекторию вашей жизни. Они дают вам возможности, о которых вы даже не думали раньше. Они заставляют вас поставить под вопрос самые базовые представления о вашей жизни. Они перераспределяют ваши приоритеты. Они разрушают.
Мои отношения с Ив являются вторыми в моей жизни отношениями, смешавшими все карты. Эта книга – о первых.
Я полиаморен. Это значит, что у меня есть несколько одновременных романтических отношений, при полном понимании и согласии всех вовлечённых в них. На момент написания этой книги, у меня пять девушек, с одной из которых я живу вместе. Я был полиаморен всегда, за всю свою жизнь я ни разу не был в моногамных отношениях. Я всегда был готов к тому, что у меня будет несколько любимых и тому, что них тоже будут другие любимые. На протяжении всей своей взрослой жизни я был благословлён обилием любви, близости и доверия.
Во всех наших жизнях есть элемент удачи. Мне, несомненно, повезло. Мне посчастливилось родиться в двадцатом веке, в развитой стране, а не, скажем, в северокорейском трудовом лагере. Мне повезло иметь полностью функционирующее тело. Мне посчастливилось родиться в семье среднего класса и иметь родителей, которые ценят образование и дали мне возможность успешно существовать в обществе, в котором я живу.
Однако то, что у меня пять девушек – не везение. Это был выбор и этот выбор привёл меня к тому, чтобы забыть многое, чему я научился и выучить новое, к множеству пугающих решений, которые приходилось принимать на не нанесённых на карты землях. А также этот выбор стоил довольно изрядной боли, сопровождавшей меня на этом пути.
Но он также принёс в мою жизнь невероятную любовь.
Дело в том, что любовь настолько же сильна, как и говорится в волшебных сказках. Любовь чудесна и вселяет ужас, она даёт вам фундамент и она же меняет вас. Любовь это не что-то такое, что можно легко держать в определённых границах. Любовь разрушительна. Она требует отваги. Она выдёргивает вас из дома, из вашей спокойной и уютной жизни и бросает вас к Полярному Кругу.
Это история о необычном выборе, неожиданных приключениях и том, как я учился жизненной отваге. Это история о неудачных решениях и пришедшей через них мудрости. Это история о сознательности и том, как я стал по настоящему взрослым человеком. Это история разрушений и изменений. Но, в первую очередь, это история о любви.
1
Три наихудших момента моей жизни случились в машинах.
Первые два… мы коснёмся их позже. Последний произошёл 28 мая 2004 года. Мы с моей женой Целести возвращались домой после нашего второго и последнего визита к семейному консультанту.
Однако, мы были не просто парой. Мы с Целести были давно женаты. Но также я встречался с Амбер, которая тогда жила с нами. Мы с Амбер были вместе уже около двух лет.
Во время всей встречи наш консультант слушал, как мы говорили об испытываемых нами сложностях. Я любил Амбер. Я любил Целести. Целести хотела поместить мои отношения с Амбер в определённые рамки. Они не помещались. Целести чувствовала в этом угрозу. Она была расстроена. Я защищался. «Амбер манипулирует им» – сказала она консультанту. «Она делает вид, что хочет вернуться к учёбе, потому что знает, что Франклину нравятся образованные женщины. Она не уважает превосходство наших отношений».
И Целести была права, по крайней мере частично. Не в том, что Амбер якобы делала вид, что хочет вернуться к учёбе. Но другая часть, о том, что отношения между Амбер и мной вышли за отведённые им пределы, это было правдой. Мы с Амбер строили не слишком безопасные и удобные отношения. Целести была напугана. «Почему ты не можешь просто встречаться с кем-то, не так серьёзно?» – спрашивала она. «Почему это не может быть просто секс? Почему оно должно так разрастаться?»
У нас в тот день были разные цели. Целести искала средство сделать мои отношения с Амбер безопасными, удобными и, в первую очередь, ограниченными. Я же был там потому, что Амбер открыла мои глаза. Я впервые начал понимать, что соглашения, заключённые мною с Целести, всё, что казалось ей необходимым для того чтоб чувствовать себя в безопасности при наличии у меня других партнёрш, всё это стоило очень дорого. И платить за это приходилось тем людям, которые любили меня.
Но я забегаю вперёд.
По пути с консультации домой, Целести была сердита и настроена обличительно. «Ничего, что говорит и делает Амбер, не является искренним. Она пытается заполучить тебя себе», – говорила она.
Мы остановились на светофоре. Целести повернулась и посмотрела на меня. «Ты сделаешь всё, что бы она ни сказала. У тебя совсем не осталось воли. Она обвела тебя вокруг пальца».
Я уставился на неё, открыв от удивления рот. Я не знал, что хуже: её мнение об Амбер или её мнение обо мне. Я спросил: «Ты действительно так думаешь?»
Она не ответила.
– Мне надо знать это. Ты действительно так считаешь? Что мной так легко манипулировать?
– Да, – ответила она. Зажёгся зелёный свет.
Натянутая до предела верёвка где-то внутри меня не могла растягиваться дальше. Цунами достигло берега, и я впервые смог оценить настоящий размер этой волны.
– Я хочу развестись, – произнёс я.
Наша поездка завершилась в молчании.
Разумеется, было и продолжение. Почти двадцатилетние отношения не могут закончиться из-за одного разговора. Фундамент развода был заложен задолго до этого, в сотнях других разговоров, в тысячах накладывающихся друг на друга травм. Часть этих травм была её, часть – моими, но большинство их было нанесено людям, которые были близки к нам в эти годы.
Мы с Целести познакомились очень молодыми. Шёл 1986 год. Я покинул колледж после первого года обучения, в облаке обвинений в хакерстве и отозванной стипендии. Я не был уверен в том, что ещё когда-нибудь захочу иметь отношение к высшему образованию. Её семья только что переехала во Флориду из Пенсильвании. Мы оба работали в фаст-фуде, пытаясь понять, что нам делать с нашими жизнями.
Я работал там потому, что столкнулся с экзистенциальным кризисом и приготовление бургеров казалось мне хорошим способом справиться с ним. Я совершенно не представлял себе, чем бы я хотел заниматься в будущем.
Полутора годами ранее я был уверен в том, что хочу стать компьютерным инженером. Моя любовь к компьютерам началась в 1977-ом, когда мой дядя взял меня в RadioShack и купил мне на Рождество TRS-80. В те времена большинство людей думали о компьютерах как о чём-то, занимающем площадь футбольного стадиона, иметь компьютер дома, определённо, не было чем-то нормальным. Я принёс машину домой, соединил с её ужасным чёрно-белым монитором и оказался на крючке, мгновенно и необратимо. Так началась моя любовная связь с компьютерами, только усилившаяся за годы старшей школы. Когда пришло время выбирать колледж, я подумал:«О, разработка таких штук должна быть отличной карьерой!»
Я прошёлся по всем обычным подозреваемым: первоклассным учебным заведениям, которые должны быть впечатлены моими результатами, показанными при тестировании, а также обширными записями о моих внешкольных результатах в странных, но внушительно звучащих организациях. Несколько из них сочли меня подходящим, в том числе Лихайский университет в Пенсильвании, имеющий отличную репутацию в области подготовки инженеров. Когда он предложил мне стипендию, решение оказалось предопределено.
Лето перед колледжем было бесконечным. Впервые в жизни, я не мог дождаться когда оно закончится. Я буду изучать компьютеры в колледже! Что может быть лучше?
Но когда я попал туда, разочарование распростёрло надо мной свои кожистые крылья. Я очень быстро обнаружил, что профессора знают о том, как работают компьютеры куда меньше меня. Мне стоило огромного труда не спать на занятиях, во время которых человек, у которого было положение, но почти не было знаний, стоял перед доской в аудитории размером со стадион и монотонно бубнил о том, чему я самостоятельно выучился почти десять лет назад.
Эйфория обернулась крушением надежд. Учебные задания были непостижимо нудными. «Напишите программу, которая показывает дату и время в верхней части экрана», например. Я только что доделывал последние мелочи в симуляторе посадки на луну, начатом летом, и вот я сижу в дорогом классе, изучая как вывести дату и время вверху экрана? Обычно, когда профессор заканчивал объяснять задание, в моей тетради уже был набросок решения. Далее мне следовало пойти в компьютерный зал, содержащий небольшой комплект старых и неуклюжих компьютеров (из которых в любой момент времени работала только половина), для того, чтоб перепечатать решение из тетради.
Как я ни любил компьютеры, процесс был настолько нудным, что я предпочитал заниматься чем угодно другим. Ночью, вместо того, чтоб делать домашние задания, я предпочитал проводить время забираясь на крышу красивой старой церкви в центре кампуса и смотреть в тишине на медленно падающий снег или пробираться через лабиринт тесных и жарковатых тоннелей для пара, простиравший свои подземные пальцы под кампусом.
На некоторое время я превратил учебные задания в игру. Я находил наиболее необычный и затейливый способ получения того тривиального результата, который требовался в задании. Я показывал свой код профессору и старался не улыбаться, пока он разъяснял мне все причины, по которым моя программа совершенно не может работать. Когда он заканчивал, я наслаждался выражением его лица, когда я запускал её для него. Это развлекало меня половину первого семестра, но в итоге и это потеряло способность меня развеселить.
По ночам, когда я не забирался на здания вокруг кампуса, я играл с университетским мэйнфреймом (большая многопользовательская вычислительная машина). Я узнал о нём всё, что мог, ненасытно читая все технические материалы, до которых смог дотянуться. Вместе с несколькими друзьями, разделявшими ту же страсть, я регулярно оставался в терминальном зале до двух часов ночи. «Смотрите» – мог сказать я. «Регистрация событий безопасности не запускается, пока не завершится процесс входа в систему! Если создать входной сценарий, который запустится достаточно рано, ничего из того, что вы в него поместите, не будет зарегистрировано!»
В результате университет всё-таки поймал меня на том, что я делал с мейнфреймом такие вещи, который совсем не должен был делать. И когда это открылось, гнев администрации обрушился на меня пламенем, серой и огненным ветром. Моя стипендия была отозвана. Собственно, я не был исключён, но некоторые члены администрации мрачно намекнули мне, что если я появлюсь в следующем году, они опробуют на мне недавно принятые в штате законы против хакерства.
Так что я вернулся домой в Кейп-Корал, штат Флорида, в пригород Форт Майерс, начал работать в фаст-фуде и раздумывать о том, что делать со своей жизнью.
Изнутри предприятия быстрого питания представляют собой спутанные клубки сексуального напряжения, объединяющие людей почти во всех сочетаниях, которые вы только можете себе представить. Спустя чуть меньше, чем год с того момента, как я начал там работать, я потерял девственность с Кейтлин: яркой, остроумной, симпатичной девушкой с длинными струящимися волосами. Мы работали вместе. Кейтлин встречалась с моим лучшим другом Джейком, с которым я тоже познакомился на этой работе.
Джейк обладал атлетическим телосложением и творческим подходом, а также весьма нетрадиционным чувством юмора. Мы были склонны создавать проблемы с того самого момента, как начали тусоваться вместе. Один из особенно запоминающихся моментов произошёл, когда мы вместе работали над нашим очередным проектом в его тесном жилище. Мы хотели попытаться сделать импровизированный огнемёт из имеющихся дома предметов. Для начала мы взяли баллончик бутана, предназначенный для заправки зажигалок. Джейк вытащил воздушные трубки из старого аквариума и разобрал кухонный кран. Он засунул в трубку разделённую на несколько частей сетку аэратора, а я сделал сопло из корпуса металлической шариковой ручки, сделав в ней сбоку небольшое отверстие для доступа воздуха.
Вопреки разумному мнению Джейка, я решил испытать огнемёт в комнате. Я встал спиной к дальней стене, направил сопло в сторону двери и нажал на рычаг. В этот самый момент Рэнди, наш знакомый, открыл дверь без стука.
Огнемёт работал гораздо, гораздо лучше, чем мы ожидали. Когда Рэнди открыл дверь, он оказался перед несущейся на него стеной огня. К счастью, его рефлексы оказались адекватными и он скатился с крыльца, в облаке ругательств, как совершенно обычных, так и весьма оригинальных. Поднявшись обратно на ноги, весь покрытый грязью из цветника, он выкрикнул: «Вы могли меня убить!»
Я пожал плечами. «В следующий раз стучись, когда хочешь войти.»
На этом этапе своей жизни я был всё ещё далёк от сложного мира человеческого сексуального взаимодействия. Я знал, что не понимаю моногамию. Я знал, что меня притягивают вещи, которые большинство людей считают ненормальными. Меня очаровывала мысль о связывании симпатичной девушки или, возможно, о том, чтоб быть связанным самому. Но моё понимание всего, что имеет отношение к романтике было совершенно теоретическим. Весь мой опыт, в области свиданий состоял в приглашении двух девушек на школьный выпускной, ни одна из которых не стала моей любовницей. Я начал по-настоящему замечать то, что девочки отличаются от мальчиков и что девочки могут быть интересны для чего-то кроме разговоров, только в колледже.
Я сразу заметил Кейтлин. Она начала встречаться с Джейком вскоре после того, как начала работать с нами, и на некоторое время они стали неразделимы. Джейк как раз переехал из крохотной студии, в которой мы испытывали огнемёт в более просторный таунхаус, где я часто зависал после работы.
Однажды днём, я пришёл к Джейку на несколько минут раньше, чем Кейтлин. Когда она пришла, они с Джейком удалились наверх, чтоб заняться сексом, пока я смотрел телевизор в комнате внизу. В этом не было ничего необычного, эти двое пользовались любой возможностью образовать зверя с двумя спинами. Я слышал обычный набор возгласов и стонов, раздающихся из спальни. Потом, когда они закончили, Кейтлин позвала меня сверху: «Франклин! Не мог бы ты подойти на минуточку?»
Я поднялся на второй этаж и обнаружил её развалившейся на кровати с широкой улыбкой на лице и совершенно обнажённой. Она притянула меня к себе и поцеловала. Мы начали обниматься и миловаться очень всерьёз. Она стянула с меня одежду и перекатилась, оказавшись сверху. Джейк стоял на коленях позади неё, лаская её, пока она скакала на мне верхом… и, таким образом, я больше не был девственником.
Однако, было не вполне ясно, кем именно я стал. Я понимал, что мне очень нравится Кейтлин, но также я знал, что они с Джейком партнёры. Я не особенно понимал моногамию, но казалось, что это нечто, что большинство людей принимает очень серьёзно. Я также не понимал, как говорить о том, что я хочу. Я хотел развивать отношения с ней, но не понимал, подразумевает ли наше сексуальное приключение такую возможность. Я никогда не разговаривал ни о чём из этого ни с нею, ни с Джейком.
Хуже того, я был на том неудобном этапе развития мужчины, когда отчаянные попытки понять, как можно обратить на себя внимание девушек, совершенно не давали мне заметить их проявления внимания. До этого случая дома у Джейка, мы с Кейтлин проводили вместе очень много времени. Мы были прекрасными друзьями. Но когда я оглядываюсь назад более мудрым взглядом, я вижу, что она тысячу раз пыталась дать мне понять, что готова к большему.
Так, однажды вечером я отвёз её домой на своём видавшем виды Фольксвагене-Жуке. Мы некоторое время сидели в машине перед её домом и разговаривали. Она пожаловалась, что что-то впивается ей в зад. Она немного покопалась и вытащила из под себя небольшой автомобильный болтик, несомненно, оставшийся там после того, как я менял задние крылья на уменьшенные, популярные среди любителей ездить на Жуке через глубокую грязь. «Эй!» – беспечно сказала она: «Хочешь пристроить куда-нибудь свой болт?»
Её попытка флирта, пролетевшая над моей головой, должна была со свистом высосать весь воздух из моей машины, стоявшей с закрытыми окнами. Но прошли годы, прежде чем я вообще понял, что она заигрывала со мной.
После неожиданного секса втроём, я при каждом просыпании пытался понять: что бы это могло значить. «Нравлюсь ли я ей?» – думал я. «Хочет ли она встречаться со мной? Следует ли мне предложить ей? Возможно, мне следует. Стоп! Что, если она не хочет говорить со мной об этом? Лучше не спрашивать. Чёрт возьми, мне очень жалко, что я не знаю: что она обо мне думает! Что она обо мне думает?» Оглядываясь назад, я понимаю, что такая угадайка может сделать психом кого угодно. Назовём это Жизненным Уроком №1: Когда секс создаёт неловкость, это не столько проблема секса, сколько того, что люди не говорят о нём. Я до сих пор иногда гадаю, не чувствовала ли она себя отвергнутой из-за того, что после нашей внезапной связи я никогда не отвечал на её заигрывания.
Через несколько месяцев они с Джейком расстались, поссорившись по поводу чего-то, во что я не вникал. Она исчезла, и я больше никогда её не видел.
Тут с нами начала работать Целести.
Целести была невысокой и курчавой, её ослепительной улыбкой можно было осветить комнату. Она только что завершила кратковременную работу операциониста в банке, оказавшуюся настолько душераздирающий, что Целести решила, что всё что угодно, даже жизнь среди картофеля-фри и бумажных стаканов, будет лучше.
Голливудские фильмы часто повествуют о любви с первого взгляда, о волшебном притяжении мгновенно соединяющем людей. Это не про нас. Когда наши перерывы совпадали, она смотрела на меня холодно, а когда я заговаривал с ней – отвечала кратко. В этом совершенно точно не было ничего личного, просто она не чувствовала, что фаст-фуд это действительно подходящая для неё область деятельности. Она ясно дала понять, что она работает тут только до тех пор, пока не подвернётся что-нибудь получше и не собирается знакомиться с окружающими её витязями картошки-фри.
Но я хотел узнать её ближе. Многое в ней очаровывало меня с самого начала. Она была умна и остроумна, всегда готова быстро ответить. Я был смущён тем, что она не очень-то хотела со мной разговаривать.
По мере работы с нами, она начала открываться. Она была тёплой и щедрой, часто улыбалась и легко смеялась. Она любила видеоигры. Она очень заботилась о тех, кто становился её друзьями и была очень предана этим людям. Вскоре у нас появилась привычка проводить перерывы вместе. Мы сидели и разговаривали в комнате отдыха с её дешёвой мебелью и флуоресцентным светом. Она рассказала мне о том, как росла в Пенсильвании, о каникулах на острове Санибель и строительном бизнесе её отца.
Мы оба перешли в ночную смену, что в мире быстрого питания считается, в общем, желанным, так как оплачивается немного лучше. Так нам стало легче проводить время вместе. У ночной смены был обычай после работы переходить улицу и заходить в маленький кабачок, называвшийся Бар и Гриль Перкинса. Мы называли его в основном «Свара и Гриль Перкинса», потому что почти каждые выходные там случалась серьёзная драка с последующим выносом бесчувственных тел. Несколько раз в год мы обнаруживали себя в середине полномасштабной драки в голливудском стиле, с летающими стульями и всем таким. Больше всего мне запомнился случай, когда Целести и полдюжины наших друзей и коллег прятались под столом, а вокруг кипела схватка. Я же остался на своём месте, спокойно поедая картошку-фри с её тарелки. «Эй!», – сказала она, когда последние бойцы удалились или были схвачены полицией: «Куда делась моя картошка?»
Однажды ночью, призвав всю свою смелость, я пригласил её на свидание. К моему удивлению и восторгу, она сказала «да». Я даже не помню, что мы делали, кроме того, что она предложила поехать куда-нибудь в тихое место, где мы могли бы остановиться и обниматься непотревоженными. Я усадил её в свою крошечную жёлтую машинку, Хонду Цивик 1977 года, столь маленькую, что в сравнении с ней Фолькваген-Жук казался просторным. Она заметила на заднем сидении кусок верёвки и вытащила его. «Как ты думаешь, что мы можем с ним сделать?» – спросила она с озорной улыбкой.
«У меня есть идея!» – ответил я. «Дай мне руки.» Я связал её кисти вместе и склонился для поцелуя. Моё сердце колотилось. Она улыбнулась и поцеловала меня.
Мы задержались там до поздней ночи, занимаясь вещами, которые её правоверно-католическая итальянская семья сочла бы совершенно недопустимыми. (Когда наши отношения достигли той точки, в которой я больше не мог избегать встречи с её родственниками, они сочли во мне недопустимым практически всё и резко возражали против наших отношений. Я не производил хорошего впечатления, так как носил джинсы с аккуратными рядами дырок, обрезанную на поясе футболку и бандану с названием рок-группы. Они также не произвели на меня особенно хорошего впечатления и наши отношения всегда были натянутыми. Я провёл много лет, избегая их. В соответствии с веяниями времени, возражения её родителей ни в малейшей степени не отвратили Целести от того, чтоб встречаться со мной.)
Посреди нашего первого свидания, когда мы довольно неловко целовались и обнимались на переднем сидении машины, в окно запрыгнул маленький полосатый котёнок, вероятно пяти– или шестимесячный и приземлился на колени к Целести. Он был худ, грязен и, определённо, очень голоден. И, естественно, мы сделали то, что сделал бы на нашем месте любой любитель кошек: закончили обжиматься, я развязал Целести и мы направились обратно в город. Я накормил его и расчесал спутанную шерсть. Он был угрюм и плохо относился к большинству людей, но любил нас с Целести. Мы назвали его Гоблин.
Спустя двадцать четыре часа после того, как я пригласил на свидание Целести, наша коллега по работе в фаст-фуде пригласила на свидание меня. Её звали Лиза. У неё были рыжие кудри, светлая кожа, самые замечательные веснушки и искрящиеся глаза. Мы с Лизой тоже были склонны проводить вместе много свободного времени. Неделю назад мы оказались в моей машине на длинном изъеденном ямами и пересечённым промоинами участке заброшенной дороги в депрессивном районе. «Давай посмотрим, как высоко мы сможем подняться над землёй! Держись!» – сказал я.