Текст книги "Линия любви"

Автор книги: Флора Поллинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Флора Поллинг
Линия любви

1

Все, с нее хватит!

Джоди схватила ключи, машинально брошенные на столик ее так называемым женихом, и вылетела за дверь. Столь же стремительно сбежала – нет, слетела! – по ступенькам и, еще не захлопнув дверцы, всунула ключ в зажигание и одновременно нажала на педаль газа. Мельком заметила, как следом за ней выскочил Рик, Милашка Рик, и отчаянно замахал руками. Да плевать ей на него! Сто раз плевать! Пусть поволнуется за свою «малышку», как он называл эту только что приобретенную им игрушку – серый «ванден плас» последней модели. Приобретенную, между прочим, в счет того кредита, что дали ей в банке! Джоди пулей пронеслась по поселку, вылетела на основную дорогу и только тут подумала: ну и куда же теперь, да еще в таком безумном наряде?

Не сбавляя скорости, она покосилась на свою грудь, просвечивающую сквозь совершенно прозрачную ткань. «Соблазнительные цветущие холмики» – так называл ее груди Милашка Рик пять лет назад, когда они только познакомились. А эпитет «цветущие» относился к ее крупным ярко-розовым соскам. Справедливости ради следует признать, в те дни он был так хорош, что она дала ему прозвище «Тигр». Эх, да что теперь вспоминать!

Джоди опустила взгляд ниже. Этот проклятый капрон не только не скрывал, он как будто нарочно выделял рыжеватый треугольничек между ногами. Впрочем, так и было задумано. Джоди точно следовала советам пособия, которое написал ее приятель Патрик Спейсер. В его книге «Как заставить мужчину выть, дрожать и стонать» было немало хороших советов, и Джоди выбрала, как ей показалось, самый действенный: «Стань подарком, и пусть он тебя развернет». Вот она и завернула себя в эту дурацкую прозрачную штуковину – ее и материей-то не назовешь. А Рик, Милашка Рик, вместо того чтобы…

Джоди задрожала, застонала и чуть было не завыла в голос, вспомнив, чем все закончилось.

Погруженная в горькие воспоминания, она едва не проехала на красный свет, а потом замешкалась, когда на светофоре появился зеленый.

Ну и куда же ей теперь деваться? Без денег, в полуголом виде, на чужой машине…

Как это – куда?

На секунду Джоди даже выпустила руль, удивляясь собственной тупости. Ясно куда. К негодяю Патрику! Пусть отвечает за свои идиотские советы. Да она еще в суд на него подаст!

Мгновенно закипевшая в Джоди ярость потеснила мысли о только что пережитом унижении. Ну ладно, подавать на Патрика в суд она, пожалуй, не станет, но уж какую-никакую одежку ему придется ей дать. Да и пожить у него можно – надо же привести в порядок свои растрепанные мысли и чувства. А потом, глядишь, они что-нибудь и придумают. Одна голова хорошо, а две лучше.

Хартли даже не поднял головы, когда Фрэнк Стинсон, начальник отдела полицейского управления Сиднея, Восточный округ, штат Новый Южный Уэльс, шлепнул перед ним тощей папкой и проскрипел:

– Тут вот один малый заявляет, что какая-то габаритная рыжуха поучаствовала в угоне его «даймлера». Модель тридцатых годов. Так что, приятель, трудись, ищи ветра в поле, как сказала Джен, когда…

Хартли поперхнулся кофе, а Фрэнк, потирая висок, пробормотал:

– И что мне вдруг вспомнилось?.. Извини.

Да уж, нашел о чем вспоминать. Хартли кашлянул и открыл папку, делая вид, что с головой ушел в эту ерунду с «даймлером», но на уме у него, конечно, была только Дженнифер, его бывшая жена. Теперь даже мысленно – а вслух он вообще никогда не произносил ее имени – Хартли называл ее не иначе как Дженнифер, будто это была не его Джен, заводная красотка, мимо которой не мог пройти спокойно ни один австралиец старше пятнадцати, а какая-то малознакомая женщина с длинным и скучным именем Дженнифер.

Все в отделе знали, как он ее любил. И так же хорошо знали, что произошло.

Однажды один из осведомителей сообщил, что в притон на Биркен-стрит поступила большая партия наркотиков. Хартли со своими ребятами быстро примчался туда, поставил лицом к стене нескольких подозрительных типов и тут углядел краешком глаза, как, стараясь казаться незаметной, пробирается к боковой двери его ангел, его любимая женушка. Он застыл, не веря собственным глазам. И сразу схлопотал две пули: одну в плечо, другую, по касательной, в голову.

Когда он вышел из больницы, начальство стало упорно давить на него, требуя, чтобы он объяснил, что да как. Но Хартли закрыл эту тему раз и навсегда. А если с кем и разговаривал о своей бывшей жене, то только с Джо, попугаем, которого он купил, чтобы дом не казался совсем уж одиноким. Но даже в разговорах с Джо, которые он обычно вел будучи в сильном подпитии, Хартли никогда не называл бывшую жену Джен. Только Дженнифер.

– Фрэнк, ты мне когда-нибудь дашь настоящее дело? – ворчливо спросил Хартли, меняя предмет разговора. – Мне тридцать три. Я у тебя лучший детектив, а занимаюсь всякой ерундой, которую ты называешь гражданскими делами. Чувствую, скоро мне поручат вести учет пьяных пешеходов. Все к тому идет.

Однако, говоря так, Хартли в глубине души сомневался, хочется ли ему сейчас браться за настоящее дело. Просто он считал: коли ты полицейский, то обязан заниматься настоящей работой, а не отсиживаться за столом.

Фрэнк приподнял бровь, похожую на черную жирную гусеницу, и открыл было рот, чтобы ответить, но Хартли его опередил:

– Конечно, если тебя подстрелили, потому что твоя жена… – Он понял, как горько прозвучал бы конец фразы, и вовремя остановился. Еще одна милая привычка, приобретенная им после того, как его семейная жизнь развалилась. Защита. Постоянная защита. – Ладно, забудь. – Хартли взял ручку. – Значит, «даймлер», – повторил он, выводя это слово в своем блокноте. – «Владелец – пожилой мужчина. Похитительница или участница похищения – крупная рыжеволосая молодая женщина». – Он оторвался от блокнота и поднял голову. – Как это понять? Что, Сидней стал семейным городом, в котором по пальцам перечесть всех пожилых и рыжих?

Хартли прожил в этом городе всю жизнь. Он помнил, как в один прекрасный день растаял в голубой дали его отец, оставив на память о себе лишь старое рулевое колесо на стене. Как мать одна поднимала двоих сыновей, из которых один, а именно он, к шестнадцати годам превратился в законченного преступника, угоняющего машины, чтобы поразвлечься со своими дружками и подружками. И сидеть бы ему в конце концов в колонии для несовершеннолетних, если бы мать не вышла замуж еще раз. За полицейского.

Поначалу Хартли возненавидел отчима. Но тот никогда не качал права и не требовал, чтобы его любили. И, наверное, поэтому Хартли назвал его однажды отцом. А когда услышал в ответ «сынок», то твердо решил стать полицейским.

И стал им. Но после той заварушки превратился в канцелярскую крысу, в клерка. Его карьера застыла на мертвой точке. Как и вся жизнь.

В какой-то момент, когда Хартли лежал в больнице, ему вдруг захотелось плюнуть на все, перебраться куда-нибудь в район Северной Территории – там еще полно неосвоенных земель – и заделаться ранчеро. Валяясь на койке, он от нечего делать даже подсчитал, сколько ему потребуется времени, чтобы вернуть кредит, который придется взять. Годика два, не больше. В самые тягостные минуты, вот как сейчас, эта мысль грела ему душу.

Хруст пакета с чипсами, который отодвинул в сторону Фрэнк, вернул Хартли к действительности.

– Тебе надо лучше питаться, – проворчал его начальник, усаживаясь на край стола. – Ежу ясно, ты ненавидишь канцелярскую работу. Однако тут уж ничего не попишешь. – Фрэнк скрестил руки на груди и ухмыльнулся. – Плохо, конечно, когда в тебя стреляют, но оплаченный отпуск в течение целого года – это, я понимаю, куда хуже.

– Останься я дома еще хоть на день, и мне пришлось бы вступить в общество «Анонимных алкоголиков».

– И твоему приятелю Джо? – Фрэнк ухмыльнулся еще шире. – Или у вас с ним разные дозы потребления?

– Смейся, смейся… в один прекрасный день я посажу его вместо себя за этот стол. Уверен, птица не хуже меня справится с ролью секретаря.

– Ты не секретарь, ты детектив.

– Ага, детектив. – Хартли иронически покивал. – И потому вот уже три месяца я глушу кофе, печатаю двумя пальцами, а в свободное время мечтаю стать начальником канцелярии.

– Знаешь, я, пожалуй, подумаю о твоем предложении. Насчет Джо. По крайней мере, он не будет без конца нудеть и спорить.

Хартли снова уставился в папку.

– Я не для того стал полицейским, чтобы следить за кошельками старых дам и отбирать машины у габаритных красоток.

– Слушай, Лоусон, дай мне передышку. У тебя была серьезная травма. Управление закрыло глаза на то, что ты заявился на службу раньше времени. Почему бы и тебе не пойти людям навстречу? Считай это дело – ну с «даймлером» – повышением по службе: от пропавших кошельков до угнанных машин.

Крыть было нечем, но Хартли не собирался сдаваться.

– Ладно-ладно… Но, когда я раскручу это дело с машиной, обещай дать мне что-нибудь такое, во что я мог бы вцепиться зубами.

Фрэнк не мигая уставился на Хартли, как будто хотел получше его разглядеть. Затем встал, стряхнул крошки с брюк и недовольно проворчал:

– Идет. Закончи с машиной, но так, чтобы красиво и аккуратненько, и поговорим.

Слово Фрэнка – лучше любой подписи. «Поговорим», – сказал он. Значит, у него, Хартли, появился шанс выбраться из чертовой канцелярии.

– Идет, – сказал он, тщательно скрывая улыбку.

Джоди стояла на крыльце своего лучшего друга Патрика Спейсера и изо всей силы нажимала на кнопку звонка. Господи, тревожно думала она, неужели опять не повезет? Неужели его нет дома? Это было бы уже слишком! Но дверь распахнулась. На пороге стоял Патрик с шоколадным мороженым в руках. Сказать, что он удивился, завидев свою приятельницу, значило бы ничего не сказать. Похоже, на какое-то время он потерял дар речи, потому что просто стоял и таращился на Джоди.

– Может, ты все-таки позволишь мне войти? – с истерическими нотками в голосе осведомилась Джоди.

– Конечно-конечно, входи, – заторопился Патрик, отступая. – Но… детка, почему ты в таком… – он замялся, – своеобразном виде?

– И ты еще спрашиваешь! – закипела Джоди. – Наглец, лицемер, обманщик! А как же твое: «Сделай себя подарком, и пусть он тебя развернет»?

– Но… эта странная упаковка…

– А где написано, что подарки должны быть завернуты исключительно в бумагу?

– Да-да, разумеется, но…

– Оставь свои дурацкие «но»! Лучше скажи, что мне теперь делать?

Джоди без сил опустилась на низкий диван – едва ли не единственный предмет мебели в комнате Патрика – и закрыла лицо руками. У нее хватило сил с достоинством встретиться лицом к лицу с любовницей Рика прямо в дверях собственного дома. У нее хватило мужества промчаться через весь город в этом наряде, если его можно так назвать. Но есть же предел человеческим возможностям!

Патрик сел рядом и нежно обнял ее.

– Дорогая, дорогая, – бормотал он, прижимая Джоди к себе, – расскажи, что случилось. Может, все не так страшно? Может, ты чего-то не поняла? Я догадываюсь, речь идет о Рике, о Милашке Рике.

– Не смей называть его милашкой! Слышишь? Больше никогда не называй его этим глупым словом! Милашка… Ха!

– Хорошо, хорошо, – поторопился успокоить ее Патрик. – Забудем это слово. Я думаю, для начала тебе стоит немного подкрепиться.

Он торопливо поднялся с дивана, подошел к бару и плеснул в бокал изрядную порцию виски. Потом снова подсел к страдающей Джоди и протянул ей выпивку.

Джоди проглотила содержимое бокала одним глотком и явно почувствовала себя лучше, потому что даже нашла в себе силы пошутить:

– По крайней мере, один из твоих советов я выполнила: заставила своего мачо завыть в полный голос – увела его любимую игрушку.

– Что? Ты украла у него «малышку»? Ну-ну!..

– Да, украла, – твердо сказала Джоди. – И он никогда больше не увидит ни меня, ни ее.

До тех пор пока Джоди не произнесла эти слова, она даже не понимала, что именно такое решение вызрело в ней за время сумасшедшей гонки по городу. Хотя, по правде сказать, ей было чуточку не по себе. Начинать новую жизнь – без дома, без денег, без одежды – что ни говори, страшновато.

– Да, ты позволишь мне остаться у тебя на несколько дней? – небрежно спросила она. – Не помешаю?

– Конечно, оставайся, надо же тебе прийти в себя. Особенно если эти печальные события как-то связаны с моими советами.

– Почему ты решил, что они печальные? Вовсе нет. Скорее всего, то, что случилось, – к счастью. По крайней мере, теперь я твердо знаю: нельзя сидеть и ждать, пока какой-нибудь тип догадается тебя осчастливить. Скромницам и тихоням в этой жизни достаются одни только крохи. Так что долой «серую мышку», которая пять лет терпеливо ждала, пока ее так называемый жених назначит наконец дату свадьбы и сделает ее счастливой матерью своих детей! Долой!

Джоди встала и решительно повернулась к Патрику, который с некоторым удивлением смотрел на свою давнюю приятельницу.

Что-то в ней и вправду изменилось. Те же пять или около пяти футов роста, те же большие широко расставленные золотисто-карие глаза, длинные хорошо тренированные ноги – он знал, что по утрам, до работы, Джоди совершает пробежки, – но волосы… Ярко-рыжая грива превратилась в золотистые аккуратно уложенные волосы с легким каштановым отливом. Да и в глазах появилась горячая искорка азарта. Нет, в его подруге определенно проглядывало что-то новое.

– Может, ты выделишь мне на первый случай что-нибудь из своей одежды? – спросила эта новая Джоди. – А я в обмен поведаю тебе о результатах, к которым привел твой бесценный совет?

– Думаю, мои футболки и новые джинсы – только позавчера их купил – тебе подойдут, – сказал Патрик, направляясь к стенному шкафу.

И футболка, и джинсы оказались, можно сказать, вполне подходящими. Во всяком случае в этой одежде Джоди чувствовала себя намного лучше, чем в капроновой упаковке. Она устроилась поудобнее и повела рассказ:

– Понимаешь, Патрик, пять лет я живу с Милаш… Тьфу! С Риком, и за это время он привык считать меня чем-то вроде стола, стула или дверной ручки. Вот я и решила: нужно его наконец встряхнуть. Хватит мне быть предметом обстановки – он должен увидеть во мне женщину!

Сначала я купила зеркало. Большое. От пола до потолка. И повесила его под углом у нашей кровати – точно так, как рекомендовалось в одном эротическом журнале. И представляешь, что он мне сказал: «Я думаю, плотник, который вешал это зеркало, страдает косоглазием». А?

Ну а потом ты подарил мне свою книгу. Глава насчет наручников мне как-то не очень показалась. По-моему, наручники больше напоминают о полиции, чем о сексе. А вот насчет подарка это гораздо лучше, решила я. К тому же в нашем магазине как раз проходила распродажа тканей. Вот я и подумала: а почему бы не попробовать? Тем более что этот капрон мне достался, можно сказать, даром. Конечно, пришлось потратиться на босоножки. – Джоди качнула ногой. – Можешь себе представить, как в них «удобно» ходить: на таких-то каблуках и стоять трудно, не то что передвигаться. Но чего бы я не сделала тогда ради своего драгоценного женишка! Одним словом, я решила преподнести Милаш… Тьфу! Рику настоящий подарок.

Как раз сегодня отмечается тридцатилетие нашего магазина. И нам, старым работникам, разрешили прийти попозже, во второй половине дня. Я, конечно, ничего не сказала Рику – сюрприз так сюрприз, – быстренько перекрасилась в блондинку – еще один твой дурацкий совет! – завернулась покрасивее в этот капрон, взгромоздилась на каблучищи и стала поджидать своего женишка. На ланч он всегда приезжает домой, благо работает близко. И вот, представляешь, я – вся в волнении, в трепете, ушки на макушке – слушаю, когда повернется ключ в замке. Наконец дождалась. Дверь открылась – и тут…

У Джоди явно кончился запал, потому что она закрыла лицо руками, уткнулась в плечо Патрика и начала всхлипывать.

– Брось, детка. Если этот Рик ничего не понял, не оценил твоих усилий, он тебя не стоит, – твердо заверил ее Патрик. – При чем здесь «не оценил»? – Рыдания стали громче. – Хорошо-хорошо, дорогая, хватит о грустном. Предлагаю немного развеяться. Давай поедем к Кену. У него должна собраться небольшая компания. Посидим, поболтаем… Увидишь, жизнь сразу покажется веселее.

Патрик оказался прав. Вечеринка, хотя и очень скромная, здорово подняла Джоди настроение. Тем более что потом они заглянули в «Вулворт» и купили для нее самое необходимое: пару блузок, юбку, футболку, зубную щетку и немного косметики. Потом, порывшись в корзине с уцененными вещами, приобрели миленькое серебристо-серое платье.

И все же, лежа на низком диване, который ей благородно уступил Патрик – сам он устроился на раскладушке, – Джоди долго не смыкала глаз, глядя на плотную штору, отделяющую душную комнату от все еще не остывшей ночи за открытым окном.

Какой же идиоткой она оказалась!

Заслышав звук поворачиваемого ключа, она подлетела – на таких-то каблуках! – к двери, изогнулась в талии, чтобы бюст казалась пышнее, и замерла, кокетливо подняв над головой руки. Дверь приоткрылась, и она увидела Рика: одной рукой он открывал дверь, а другой крепко прижимал к себе какую-то коротконогую блондинку, которая, привстав на цыпочки, щекотала губами его шею.

Узрев Джоди, Рик онемел, а блондинистая коротышка, ничего не замечая, начала верещать:

– Дорогой, что же мы стоим? О, разве твоя прислуга еще не ушла? И что за странная особа! Слушай, уж не собиралась ли она устроить в твоем доме свидание? Смотри, эта девица совсем голая!

К этому времени к Джоди уже вернулся дар речи. Она опустила вконец онемевшие руки и, стиснув зубы, прошипела:

– Это вы, леди, собираетесь устроить свидание в моем доме. Желаю удачи! Да не забудьте оплатить его очередной чек за машину! Лежит в гостиной, на журнальном столике, слева от входа!

Ночь уже плавно перетекала в серые утренние сумерки, когда Джоди наконец заснула. Последней ее мыслью было: хорошо, что завтра суббота, не надо рано вставать. И у нее есть целых два дня, чтобы придумать, как ей теперь жить без Милаш… Тьфу! Без Рика.

2

И она придумала. Разумеется, с помощью все того же Патрика. Он сказал, что прежде всего Джоди необходимо расслабиться, повеселиться и оглядеться по сторонам – слишком уж длительным и однообразным было ее общение с Риком. Слово «повеселиться» тут же связалось в голове Джоди с именем Сью, ее кузины. Энергичная, живая, припадающая ко всем радостям жизни, она была полной противоположностью Джоди, спокойной и мягкой. Хотя если бы смешать их обеих или, наоборот, покопаться в душе одной и другой, то у сестер обнаружилось бы много общего. Много романтических грёз и потаенных страхов, которые каждая маскировала по-своему.

К счастью, начальство пошло Джоди навстречу и дало ей две недели свободы. Вдохновляемая Патриком, она позвонила своей кузине в Сидней. Сью выслушала скорбный рассказ Джоди о ее многолетних неудачных попытках приручить Рика и тут же потребовала:

– Поднимай свою задницу и двигай ко мне. Немедленно!

И вот на украденной машине с тремя сотнями долларов в кармане Джоди неслась в сторону побережья.

Сидней встретил ее нескончаемым потоком машин и пыльным маревом, которое разносил по городу порывистый западный ветер. Но радостные крики Сью, ее долгие объятия прямо на пороге квартиры полностью компенсировали первое не очень приятное впечатление Джоди от встречи с городом, в котором, она надеялась, откроется следующая, гораздо более интересная, страница ее жизни.

Наконец Сью ввела кузину в свою оранжево-розово-красную гостиную, и Джоди показалось, что она ступила прямо в солнечный закат. Или, учитывая, что она стоит на пороге новой жизни, – в солнечный восход.

Сью зажала сигарету пухлыми яркими губами, поднесла к ней серебряную зажигалку и глубоко затянулась. Выпустив серо-голубую ленту дыма, она улыбнулась – улыбкой, которая всегда казалась Джоди скорее вызывающей, чем счастливой.

– Мы все еще чертовски похожи, – сказала Сью выразительным низким голосом.

Внешнее сходство Джоди и Сью в детстве и юности было поразительным, что, впрочем, вполне естественно, ведь их матери были близнецами.

Сью положила руки на свои весьма и весьма округлые бедра, едва прикрытые коротенькими шортами, и оглядела Джоди с головы до ног.

– И у нас все еще один размер, – констатировала она.

Джоди метнула быстрый взгляд на ее бюст.

– Ну… чашечки, пожалуй, разные.

Сью помахала рукой с ярко-розовыми ногтями и пояснила:

– Дорогуша, второй номер легко превращается в четвертый. Достаточно что-нибудь подложить внутрь. – Она прищурилась и критическим взглядом посмотрела на волосы Джоди. – А что это за бутылочно-желтый цвет у тебя на голове?

– Это цвет яркой блондинки. Я выкрасила волосы… – Джоди закусила губу, стыдясь сказать правду, хотя знала, что Сью – единственный человек, которому можно во всем признаться. – Я выкрасила волосы, потому что подумала, что Рику больше нравятся блондинки.

Сью сделала глубокую затяжку, в ее глазах засверкало пламя – можно сказать, в цвет ярких волос.

– Этот ублю… – конец слова утонул в кольце сигаретного дыма. Сью сделала несколько шагов по комнате, повернулась к Джоди и, размахивая в воздухе сигаретой, продолжила: – Дорогая, никогда не старайся изменить себя ради мужчины. Никогда, никогда, никогда. Ты же знаешь мой принцип: будь тем, кто ты есть, делай то, что ты хочешь. – Джоди, однако, заметила, что Сью быстро отвела взгляд и огонь, пылавший в больших карих глазах кузины, вдруг погас, уступив место не то мечтательному, не то задумчивому выражению. – Если чувствуешь нестерпимое желание что-то изменить, делай это для себя, – закончила Сью совсем тихо и извиняющимся тоном добавила: – Прости, я была груба.

– Забудь, – пробормотала Джоди, размышляя, что скрывается за словами сестры и что означает это странное выражение на ее лице.

Неужели решительная своенравная Сью пытается изменить себя ради какого-то? Или уже изменила? Должно быть, это какой-то особенный мужчина, раз он сумел заставить Сью отказаться от ее извечного: «Будь тем, кто ты есть, делай то, что ты хочешь».

– Забудь, – повторила Джоди, осознав, что слишком пристально смотрит на кузину. Не желая, чтобы та догадалась о ее мыслях, она шутливо добавила: – Можешь называть Рика как угодно, только не милашкой.

Джоди почувствовала какую-то глупую радость оттого, что может наконец легко произносить это слово.

– Идет. – Сью загадочно улыбнулась – именно так, должно быть, улыбался Чеширский Кот. – Никаких «милашек». К тому же у меня есть длинный список куда более выразительных имен для этого типа. Но я не стану вываливать их все сразу, пусть они будут как острая приправа к нашему разговору. – Глаза Сью скользнули по серебристому облегающему платью Джоди. – Хорошо выглядишь. И тебе очень идет кулончик, который подарила тетя Линда.

Джоди дотронулась до маленького золотого сердечка – единственного напоминания о прошлой жизни. Она считала кулон своего рода талисманом, а потому он всегда был при ней – на шее или в сумочке. Мать подарила ей это сердечко на совершеннолетие. Джоди немного взгрустнулось, когда она осознала, что сделала именно то, что много раз делала ее мать: сбежала от мужчины. Неужели все мужчины, от которых сбегала ее мать, были такими же самовлюбленными эгоистами, как Рик? Или мать была не способна ни к кому привязаться, не умела любить? Последняя мысль ужаснула Джоди, и она коснулась рукой теплого металла. Нет, я умею любить, сказала себе Джоди, всей душой надеясь, что это так.

– Кроме того, ты в хорошей форме, – продолжала свой инспекционный осмотр Сью.

– Я бегаю.

Сью вскинула искусно выщипанную бровь и пробормотала:

– Ты всегда была спортивной девушкой.

– И еще боулинг, – похвасталась Джоди. – Но ты выглядишь потрясающе. Как тебе это удается?

Стряхнув с глаз огненную прядь, Сью хитро подмигнула.

– Я тоже занимаюсь спортом. Только в домашних условиях.

Хотелось бы Джоди быть такой же бойкой на язык, как Сью! И как здорово было бы сказать сейчас, что она тоже любит заниматься «домашним спортом», но, судя по тому, как обращался с ней Рик, хвастаться ей нечем. Даже не будь тогда рядом с ним той коротконогой блондинки, даже явись она перед ним без всякой «упаковки», Рик не почувствовал бы ее сексуальности. Нет, решила Джоди, я из кожи вылезу, но заставлю своего следующего мужчину выть, дрожать и стонать!

– Да наплюй ты на него, – посоветовала Сью, заметив помрачневший взгляд Джоди. – Он же тебя не стоит.

Джоди молча кивнула, боясь разрыдаться.

– Послушай, у меня есть одна идея. Думаю, она тебе понравится. – Сью постучала сигаретой о край пепельницы и деловито сказала: – Предлагаю сделку. Тебе нужно место, где остановиться, а мне нужна услуга.

Джоди насторожилась. Это она уже проходила. В детстве и в юности. Джоди – в виде услуги – отсиживала на уроках, пока Сью гоняла в футбол. Изображала официантку, пока кузина бегала на очередное рандеву с очередным поклонником. И однажды чудесным летним вечером даже оказалась на свидании, потому что Сью случайно назначила две встречи на один и тот же день и час. К счастью, тот парень видел Сью всего раз, поэтому просто не понял, что встречается не с той девушкой, которая назначила ему свидание. Взволнованная Джоди с трудом влезла тогда в крошечное платьице Сью, наложила на себя ее косметику и опрыскалась какой-то ядовитой жидкостью, по недоразумению названную духами.

Джоди не забыла, как ее трясло, когда она поливалась той дрянью, и трясло еще сильнее при воспоминании об отвратительных липких поцелуях скороспелого поклонника Сью – тем более что целовалась Джоди впервые.

– Так что ты думаешь? – спросила Сью.

– Опять какая-нибудь неожиданность? – усмехаясь, поинтересовалась Джоди: она хотела дать понять Сью, что просто поддразнивает ее.

Хотя… почему бы и нет? Она ведь приехала сюда в поисках именно чего-то неожиданного. Такого, что помогло бы ей за две недели убежать как можно дальше от незаметной, скучной, сверхдобродетельной Джоди.

– Неожиданность? Да нет, обыкновенная работенка, я бы даже сказала, занятная. – Сью схватила Джоди за руку и повела к кушетке. – Расслабься. Сейчас принесу что-нибудь перекусить, и обсудим детали.

Джоди опустилась на мягкую розовую в оранжевых полосах кушетку и смотрела, как Сью в своих коротеньких шортах выплывает из комнаты. На длинных загорелых ногах с ярким розовым маникюром были плетеные босоножки на каблуках неимоверной высоты.

Джоди усмехнулась. Стиль одежды ее сестры не изменился. Сью всегда говорила, что жизнь слишком коротка, чтобы прятать свои достоинства.

А каковы же ее, Джоди, достоинства? Судя по тому, что Рик даже беглым взглядом не скользнул по ее облаченному в капрон телу, таковых у нее немного.

Джоди подняла ногу и провела рукой по голени. Прекрасно разработанные мускулы. Пальцы ее скользнули выше, к бедру. Крепкое. Затем поднялись к животу. Плоский. Хорошо бы он стал когда-нибудь более округлым, подумала Джоди. Но, похоже, до этого далеко. Она вздохнула.

Желудок взбунтовался, и Джоди вспомнила, что сегодня еще толком не ела – чипсы да банка колы. Вспомнилось ей и другое: как она сидела вечерами, грызла какую-нибудь морковку, чтобы не испортить аппетит, и поджидала к ужину Рика. Потом, так и не дождавшись его, отправлялась спать. А утром Рик извинялся и объяснял, что у него была поздняя встреча с клиентом.

– С прицепившейся к нему блондинкой, – пробормотала Джоди. – И как я могла быть такой наивной?

Стук каблучков Сью вернул ее к реальности. Уверенно ступая в своих фантастических босоножках, Сью внесла поднос, заставленный закусками и маленькими бутылочками с водой, и Джоди в который раз поразилась многогранности талантов кузины.

– Яичные рулетики, – объявила Сью, – цыпленок под ореховым соусом – извини, не стала его разогревать, чили по-малайски, соевые палочки и пирожные.

Она поставила поднос на кофейный столик, небрежно сдвинув стопку женских журналов, и плюхнулась на кушетку. Затем открыла одну из бутылочек и со словами: «За твои успехи, детка», – сделала несколько глотков.

– Так вот, о деле, – заговорила Сью. – Я получила работу в одном из клубов в центре города…

Джоди откупорила свою бутылочку, отпила немного и почувствовала на языке приятную щекочущую свежесть. Она удобно прислонилась к подушке и приготовилась слушать очередную увлекательную историю из жизни Сью.

– И тут в мою жизнь вошел этот парень, Альдо Блейни, – вещала ее сестра, беря с подноса яичный рулетик. – Она замолчала, ее подведенные глаза мечтательно уставились на маленький кругляш. – Напоминает мне того птенчика, которого однажды подобрал Альдо. Должно быть, пичужка выпала из гнезда. Альдо нажал на тормоз, вылез и поднял птенчика. Огромный бензозаправщик чуть не переехал его, когда он возвращался с этим комочком перьев. – Сью положила рулетик обратно на тарелку. – Для парня с таким прошлым у него слишком доброе сердце, – прошептала она, коротко всхлипнув.

Неужели Сью плачет? – поразилась Джоди. Должно быть, этот Альдо разбил ей сердце.

Джоди протянула сестре бумажную салфетку и наблюдала, как Сью искусно, не портя макияжа, вытирает слезы. У Джоди так никогда не получалось. Если уж она плакала, то ей требовалась пачка носовых платков и зеркало.

Когда Сью успокоилась, Джоди тактично предложила:

– Давай не будем говорить об этом.

– Ты смеешься? Дорогуша, это же часть нашей сделки. Тебе нужно знать, что произошло. – Сью откашлялась и продолжила: – Когда-то Альдо участвовал в соревнованиях по боксу от Квинсленда, он выступал в легком весе. Сейчас он вышибала, но работает на подмене, так что, сама понимаешь, денег у него негусто. – Сью вытерла пальцы салфеткой. – На втором свидании Альдо начал говорить, что я «единственная» и что его сердце принадлежит мне навек. Я привыкла, что такую чушь несут на четвертой или пятой встрече, но на второй… – Сью бросила на Джоди многозначительный взгляд: мол, уж мне-то ты можешь поверить.

Ну еще бы не поверить!

Когда Джоди было тринадцать – а Сью недавно исполнилось четырнадцать, – Линда решила навестить свою сестру-близнеца, которая жила тогда недалеко от Перта. Тихая застенчивая Джоди была просто потрясена: ее кузина носила джинсы и футболку «в облипочку» и красила губы помадой в цвет своих ярко-рыжих волос. Когда они шли по улице, им вслед обычно неслось улюлюканье, мяуканье, крики…

– Словом, Альдо на тебя запал, – подвела итог Джоди.

– Точно! – Сью прищелкнула пальцами. – Еще как запал. После второй свиданки – с ужином, и не в какой-нибудь забегаловке, а в «Мираже» – он покатил меня за город. Я сразу поняла, что парень начнет себя показывать. – Сью, не отрывая взгляда от Джоди, сделала несколько глотков из бутылочки.

– Ну? – нетерпеливо спросила Джоди, снова чувствуя себя тринадцатилетней девчонкой, жадно внимающей невероятным историям своей необузданной в сексуальном плане сестры.