Текст книги "Чикагский расклад (Чикагский вариант)"

Автор книги: Флетчер Нибел

Соавторы: Чарлз Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Да, – картаво заговорил рыжеусый здоровяк, делегат из Теннеси. – Вчера мне звонил мой банкир из Чаттануги и требовал голосовать за Робертса. «С чего бы?» – спросил я. «Да так тебе лучше будет», – отвечает, но я-то знаю, что у этого парня есть акции военных заводов. Вот какие пироги! И не подкопаешься. Стоит заявить обо всем этом публично – притянет за поклеп. Только не на того напал: у меня против этого банкира фактов больше, чем блох у бродячего пса. Робертса тебе подавай? Ишь, чего захотел!

– А мне звонил сам Марк Дэвидсон из «Юнифордж», – заявил Губерт Жермен, глава делегации Миссури. – Начал с общих друзей, а потом будто невзначай предложил отдать голоса Робертсу. Просил «все взвесить». Я занимаю пост директора по сбыту в фирме «Витрионикс». На сегодняшний день три четверти нашей продукции – детали, которые мы поставляем по контракту «Юнифордж». Разве непонятно, что я в зависимости у Дэвидсона. И все же, несмотря на угрозу потерять контракты, остаюсь с Манчестером.

– Совершенно очевидно, что без доказательств мы не можем предать огласке слова министра Жермена, – произнес Арчи. – Позвольте также выразить восхищение вашей смелостью, сэр.

Остальным выступавшим тоже нашлось, что рассказать, но все эти истории не могли помочь в главном. Не было прямых улик. Собрание кончилось, функционеры разошлись остались только делегаты от Теннесси и Миссури, которых Арчи решил, не откладывая, представить Манчестеру.

Они прошли прямо к кандидату и пересказали ему все, о чем только что говорили дю Пейджу. Манчестер принужденно расхохотался, но сразу оборвал смех, посерьезнел и сказал:

– Господа, мне кажется, мы можем выпустить в свет эту информацию, не раскрывая ее источников. Что, если подключить Кэла Бэррауфса, взяв с него клятву не называть имен? Бэррауфс имеет здесь огромный вес.

Арчи покачал головой.

– Это не годится, – проговорил он. – Газеты Бэррауфса выйдут из типографии только завтра утром, и неизвестно, сколько делегатов соизволят прочесть статью до голосования. Надо придумать нечто такое, что поможет нам вызвать взрыв негодования немедленно и в национальном масштабе.

– Правильно, но это невозможно, – возразил Манчестер.

Оставалось только позвонить Бэррауфсу. Это было единственное, что они могли сделать.

– Сахару? – спросила Пэтси, глядя на Джейка, как на протухшую под лучами солнца макрель.

– Когда это я клал в кофе сахар? – буркнул он. – Или ты так шутишь?

– Какие мы сегодня ядовитые. – Пэтси раздраженно встала и вышла на кухню. – А ты-таки позвонил своему Джиму Стэделу, не так ли? – крикнула она оттуда.

– Позвонил, – коротко бросил он.

Пэтси вернулась к столу.

– Все-таки президент поступил низко, когда отрекся от старика, – сказала она. – Да и остальные не лучше. Побежали к этому жирному Робертсу, словно муравьи. Надо как-то вдолбить в их головы, за кем пойдут рядовые американцы.

– Можно подумать, ты это знаешь.

– Еще как знаю! Вчера я обошла чуть ли не всех женщин в городе. За твоего отца – сто процентов.

Джейк, не ответив, поднялся со стула и прошел к двери без обычного прощального поцелуя.

– Джейк! – горько воскликнула Пэтси. – Ну сделай же что-нибудь, позвони, кому надо. У тебя ведь и помимо Стэдела есть знакомые политиканы.

Он остановился на пороге.

– Слушай, если в тебе взыграли такие страсти, если все тебя так волнует, то почему же ты не позвонишь своим знакомым?

– И позвоню. Думаешь, нет?

Он молча шагнул за порог.

– И позвоню, – повторила Пэтси, задумчиво глядя на закрывшуюся за мужем дверь. – Еще как позвоню!

Кэлвин Бэррауфс постучал для убедительности по часам и сказал:

– Беда в том, что у вас нет времени. Я верю тому, что услышал, и завтра утром все будет напечатано, однако эти статьи почти не помогут вам, если мы не назовем имен.

– Это отнюдь не все, мистер Бэррауфс, – Ееско произнес Арчи, обменявшись взглядами с Манчестером. – Вы ни разу не слышали здесь имени Оскар?

Бэррауфс пожал плечами.

– Оскар – это название компьютера, – пояснил Арчи. – Люди Робертса используют его для слежки за делегатами. Они собрали о каждом их них гораздо больше сведений, чем можно предположить. Судя по нашим данным, они предоставили машину в полное распоряжение Дэвидсона и Гаса Мэгуайра. Это понадобилось затем, чтобы «Юнифордж» и другие ракетостроительные концерны могли шантажировать делегатов конвента.

Бэррауфс, казалось, никак не мог поверить его словам. Тогда Арчи пересказал ему все, что узнал от Кей Оркотт, и поведал о своем ночном походе в таинственный дом на Кларк-стрит.

– Если хотя бы половина всего этого соответствует действительности, разразится один из самых больших скандалов в истории съездов республиканской партии, – проговорил Бэррауфс. – Вы не возражаете, если я немедленно отправлю репортеров с проверкой?

– Это – наш вам подарок, Кэл, – сказал Манчестер.

– Я сам прочту статью, прежде чем она уйдет на телетайп, – пообещал Бэррауфс.

– Что больше всего тревожит меня, – заговорил кандидат, меняя тему, – так это отсутствие поддержки общественности. На моей стороне нет ни одного человека, наделенного ответственными полномочиями. Я знаю, что прав в ракетном вопросе, знаете и вы, Кэл, и миллионы других людей. Однако среди государственных деятелей пока не нашлось открытых союзников.

– Отчего же? – возразил Арчи. – За нас Жермен и остальные…

– Они прекрасные люди, не спорю. Но я говорю о личностях национального масштаба, о тех, кого знает и уважает народ. Не обязательно им должен быть политик. Никто из знаменитостей до сих пор не подал голоса, и их молчание пугает меня.

– Стоп! – воскликнул Бэррауфс, щелкнув пальцами. – Такой человек есть. Уэс Шоу. Уж его-то знает каждый американец!

– Вы говорите о генерале Уэсли Шоу? – спросил Манчестер.

– Именно о нем. Я разговаривал с ним в воскресенье утром. Уэс – мой давний друг. Он всецело на вашей стороне.

– Не может быть, он в совете директоров «Юни-фордж!»

– То-то и оно! Представляете, как взорвется дворец «Мак-Кормик Плейс», когда директор «Юнифордж» публично станет на вашу защиту?

– И пойдет против своей же фирмы? – усомнился Арчи. – Не верится…

– Однако «Дафна» – вовсе не дело жизни и смерти для «Юнифордж», – возразил Манчестер. – У фирмы и так полон мешок различных заказов. Хватит им лопать государственный бюджет.

Бэррауфс согласно кивнул.

– В любом случае попытка – не пытка, – сказал он, подходя к столику с телефонами. – Наверное, Уэс еще дома.

Вскоре их соединили.

– Уэс? Это опять Кэл, привет.

– Ты прервал мой завтрак, – буркнул генерал Шоу, – чем могу служить?

– Слушай, Уэс, Манчестеру приходится туго.

– Знаю из газет. Жаль парня. Манчестер – настоящий гражданин.

– Уэс, я звоню от министра, если тебе интересна эта подробность. Я рассказал ему о нашем разговоре, и он хотел бы сам переговорить с тобой. Ты не против?

– Господи, конечно, нет. Давай его сюда.

– Кэл сказал, что вы на моей стороне, генерал, – произнес Манчестер после сердечного, но несколько церемонного обмена приветствиями.

– Я рад, что вы вынесли ракетный вопрос на обсуждение съезда, – сказал Шоу. – Давно пора. Жаль, конечно, что козлом отпущения стала наша «Дафна». Ну да переживем. Надо же с чего-то начинать.

– Скажите, генерал, проект стоит своих денег?

– Если честно, то нет. Пару сотен миллионов ка научные разработки еще стоило выделить, но начинать серийное производство нет необходимости. Это мое конфиденциальное мнение.

– Генерал, спрошу прямо, согласились бы вы высказать свои взгляды всенародно?

– Господин министр, – не сразу ответил Шоу, – я солидарен с вами, но не уверен, что готов к публичному выступлению. Политика – не моя епархия.

– Генерал, речь идет не о игре в политику. Ставки куда выше, и вы, конечно, думаете так же. Если я не выиграю сугубо политическое сражение здесь, на съезде, то и бесконечную гонку вооружений потом нельзя будет обуздать. Военные заказы съедят весь национальный доход.

– Хорошо, что от меня требуется?

Манчестер повернулся к Бэррауфсу.

– Он согласен.

– Дайте-ка мне трубку, – попросил издатель. – Уэс, слушай, почему бы тебе не прилететь и не устроить пресс-конференцию?

– Ну, ребята, вы требуете слишком многого, – заартачился генерал. – Одно дело написать статью и совсем другое – выступать перед телекамерой. Боюсь попасть впросак.

– Уэс, ты же изучил ракетную проблему вдоль и поперек…

– Кэл, в Чикаго я не поеду. Напишу свою статью и продиктую тебе по телефону. Идет?

– Хорошо, только учти, что тебе начнут трезвонить и просить подтверждений.

– Ничего, уж это я как-нибудь выдержу.

Бэррауфс разочарованно повесил трубку.

– Он согласен только на публикацию. Я сделал все, что мог.

– Знаете, у меня идея, – неожиданно подала голос Джулия Манчестер. – Почему бы не вытащить сюда генерала Шоу не для пресс-конференции, а для того, чтобы он произнес одну из трех речей в твою поддержку, Чарли? Можно даже отменить остальные две и дать Шоу все пятнадцать минут.

– Речь? – вскричал Бэррауфс. – Это невозможно.

– А я уже знаю, как сделать невозможное возможным!

– А регламент? – усомнился Арчи. – Не уверен, что Терьюн разрешит выступать не делегату, да еще заменить три короткие речи одной длинной.

– Джентльмены, занимайтесь своими делами, – сказала Джулия, взяв телефонный аппарат и направляясь в спальню. – Дайте мне четверть часа.

Прошло не меньше тридцати минут, прежде чем Джулия вернулась в гостиную и уселась на стул.

– Ну, что? – спросил ее муж.

– Потерпите, сейчас.

Зазвонил телефон.

– Кэл, возьмите трубку.

Бэррауфс прижал трубку к уху.

– Черт бы побрал всех политиков на свете, – услышал он хриплое ворчание генерала Шоу, – и тебя вместе с ними, Кэл.

– Спасибо на добром слове. Какая муха тебя укусила?

– Он еще спрашивает! Или ты считаешь, что натравливать даму на беспомощного старика вроде меня – это по справедливости? Бессердечный вы народ! Ясно ведь, разве военному устоять перед прекрасной женщиной? Да, Манчестер прав, я с ним согласен. Но речь в поддержку – это чересчур. Я все-таки директор «Юнифордж».

Бэррауфс прикрыл микрофон ладонью.

– Он колеблется. Может, рассказать все про махинации Дэвидсона?

Манчестер утвердительно кивнул.

– Уэс, выслушай меня. Твой Дэвидсон торчит тут с воскресенья и выкручивает руки всем подряд. Знаешь, кто помогает ему в этом? Гас Мэгуайр… да, да, тот самый, что поклялся четыре года не здороваться с Дэвидсоном. Они играют без правил, Уэс. Тут такое творится, что у тебя волосы дыбом встанут.

– А именно? Только без дураков.

Бэррауфс рассказал ему о том, как Дэвидсон открыто шантажировал Губерта Жермена, субпорядчика «Юнифордж», не забыл упомянуть и об Оскаре.

– Гнусность, – с дрожью в голосе произнес генерал, – но я все же не уверен…

– Уэс, слушай, пусть тебя не тревожит этическая сторона. Посмотри на президента своей собственной фирмы. Коль скоро он не брезгует грязными методами, то почему ты должен стесняться помочь человеку, который на сто процентов прав?

– Да… ну, дьявол с вами, – наконец решился Шоу. – Только помогите мне составить речь.

– Обязательно. Набросаешь черновик в самолете. О Мачестере ничего не пиши, просто честно изложи свои взгляды.

– Хорошо, Кэл, сделаю, как ты сказал.

– Ждем тебя в «Хилтоне». Свободных номеров нет, но кровать для тебя найдется. Собирайся и лети самолетом. О деньгах не тревожься.

Бэррауфс повесил трубку и облегченно вздохнул.

– Ну, миссис Манчестер…

Кандидат просиял. Мужчины вскочили на ноги и обступили Джулию. Она попыталась сохранить равнодушную мину, но все-таки не смогла сдержать торжествующей улыбки.

– После того, как вам дали от ворот поворот, я поняла, что тут необходима женская рука, – сказала она.

– Джентльмены, – воскликнул Арчи, – а того ли из Манчестеров мы тянем вверх, кого надо?

– Конвент продолжает работу! – возвестил председатель национального комитета республиканской партии Джо Терьюн. – Наша прекрасная миссис Спрег из Мичигана, секретарь съезда, сейчас проведет перекличку штатов.

Миссис Спрег, одетая в розовое платье, под аплодисменты публики прошла вдоль помоста, поблескивая жемчужным ожерельем. В ближайшей к трибуне ложе, неподалеку от зрителей, сидела миссис Джулия Манчестер, чуть поодаль устроились Робертсы – модно одетая молодая супруга губернатора и трое его детей-подростков.

Арчи дю Пейдж расположился на помосте за маленьким столиком с телефонами. По другую сторону прохода за точно таким же пультом сидел Карл Флейшер. Кандидатов в зале не было: они оставались в своих штаб-квартирах. Флейшер взглянул на Арчи сквозь свои дымчатые очки и снисходительно улыбнулся.

Миссис Спрег положила на трибуну листок и стукнула молоточком. Аудитория чуть притихла.

– Ала-ба-ма! – послышался из репродукторов голосок секретаря чикагского конвента.

Спикер делегации уже стоял наготове возле микрофона.

– Госпожа секретарь, – произнес он, – Алабама решила поддержать губернатора Калифорнии четырнадцатью голосами против шести.

В зале поднялся торжествующий рев.

– Аляска!

– Аляска присоединяется к своей южной сестре Калифорнии!

– Аризона!

– Госпожа секретарь, Аризона пока воздерживается.

– Арканзас!

– Арканзас присоединяется к штату Огайо с тем, чтобы выдвинуть в кандидаты лучшего за всю историю страны министра финансов!

– Калифорния!

– Калифорния предоставляет право выступить с речью в поддержку губернатора Робертса доктору Хью Роллинсу, президенту университета Южной Калифорнии и бывшему олимпийскому чемпиону в десятиборье!

Перекличка продолжалась.

Огайо заявил, что произносить речь в поддержку Робертса будет губернатор штата. Пенсильвания сообщила о своем решении выдвинуть своего кандидата, губернатора Бенджамина Уилкокса.

Короткое царствование мичиганской дамы кончилось, и она вновь уступила свое место Джо Терьюну, который с видом патриарха вышел к рампе, чтобы представить публике президента университета Южной Калифорнии.

Хью Роллинс, стройный загорелый атлет, говорил четко и ясно, короткими убедительными фразами.

– Мой кандидат, – закончил он свою речь, – человек большой души и мудрости. Он олицетворяет все добродетели нашей нации. Дамы и господа, я выдвигаю в кандидаты на пост президента США от республиканцев будущего победителя – губернатора Брайана Робертса!

Вторым оратором, произносившим речь в поддержку Робертса, оказался делегат из Нью-Йорка, шеф строительного профсоюза, некто Джон Колсак. Выслушав его, зал вновь разразился овацией и громким ревом одобрения.

Выступление губернатора Огайо не вызвало заметного оживления. В этой речи не было ничего нового.

Все пять минут, в течение которых говорил этот человек, Арчи беспокойно ерзал в кресле.

В это время в номере отеля «Хилтон» Чарлз Манчестер и Кэлвин Бэррауфс не отрывались от экрана телевизора.

– Не очень-то тепло меня там принимают, Кэл, – сказал кандидат.

– Терпение, – ответил издатель. – Может быть, это и к лучшему.

Формальности подходили к концу, когда делегаты заметили, что на помосте поднялся легкий переполох. Терьюн стоял у трибуны, прикрыв ладонью микрофон, и слушал Арчи дю Пейджа и Карла Флейшера, старавшихся перекричать друг друга. Флейшер с гримасой гневного протеста грозил Арчи пальцем, а тот, в свою очередь, старался доказать что-то свое. Наконец Терьюн велел обоим спорщикам занять места в зале. Наступила тишина.

– Национальный комитет информировали о том, что речь в поддержку Манчестера произносит только один оратор, – объявил председатель. – Он просит все пятнадцать минут. Мы считаем, что такая просьба не нарушает регламента, и предоставляем слово верному сыну нации, кавалеру двух орденов Пурпурного Сердца, бывшему начальнику штаба Военно-Воздушных Сил США генералу Уэсли Шоу.

Одобрительные и осуждающие выкрики потонули в изумленном гуле. Делегаты и зрители с любопытством поглядывали на помост. Ввысь взметнулось канзасское знамя, и Терьюн взмахнул молоточком.

– Говорит Роджер Аббот, – послышалось из динамиков. – Господин председатель, даже принимая во внимание героизм и плодотворную деятельность генерала Шоу, я вынужден заявить, что он не имеет права выступать на съезде, поскольку не является официальным членом какой-либо делегации.

Терьюн вновь посоветовался с членами национального комитета. Арчи и Флейшер резво вскочили со своих мест. Все склонились над бумагами, которые кто-то положил на трибуну, и разгорелся шумный спор. Наконец Терьюн объявил:

– Согласно второму параграфу четвертого пункта правил проведения конвента республиканской партии генерал Шоу действительно не имеет права выдвигать своего кандидата перед съездом. Однако правила могут быть изменены при условии, что две трети делегатов проголосуют за их изменение.

– Господин председатель! – закричал в микрофон Губерт Жермен из Миссури. – Учитывая долгую и беззаветную службу генерала Шоу, я предлагаю изменить правила!

– Поддерживаю! – донеслось из рядов делегации Теннесси.

– Предложение выдвинуто и поддержано, – заявил Терьюн. – Всех, кто за изменение правил, прошу сказать «да».

В ответ раздалось мощное «да!».

– Против?

Крик «нет» прозвучал гораздо тише.

– Принято, – произнес Терьюн и стукнул своим молоточком. – Представляю съезду генерала Уэсли Шоу.

В полной тишине генерал взошел на трибуну. Его лысая голова поблескивала в яром свете люстр. Генерал улыбнулся так хорошо знакомой и делегатам, и миллионам телезрителей улыбкой, видевших многочисленные фото героя в журналах послевоенной поры.

Хлопали недолго. Очень скоро вновь воцарилась тишина.

– Сегодня я приехал сюда не в качестве делегата, – деловито начал генерал свою речь, – и не как член республиканской партии или политический авантюрист-одиночка. Я нахожусь тут как рядовой гражданин Соединенных Штатов, который ни разу в жизни не произносил речей политического характера.

– Я прилетел в этот город несколько часов назад, прилетел потому, что счел это своим долгом. Меня глубоко взволновал ход съезда. Не далее как в прошлую субботу один известный вам американец, человек чести и твердых убеждений, высказал свои мысли по самому животрепещущему вопросу национальной политики, по вопросу, который не на шутку тревожит сердца и умы всего человечества.

– Как вы знаете, я – один из директоров «Юнифордж», фирмы, являющейся главным исполнителем контракта на постройку ракет «Дафна». Компания процветает, это я говорю как человек, прекрасно осведомленный о ее финансовых делах. Мы имеем возможность заключать новые контракты в интересах народного хозяйства. Каждый, кто скажет вам, что с приостановкой работ по «Дафне» фирма потеряет виды на будущее – бессовестный лжец. Даже если этот человек как-то связан с «Юнифордж».

Делегаты! Я полностью согласен с министром Манчестером, иначе не пришел бы сюда. Я верю в нашу надежную оборону, ибо посвятил всю жизнь ее созданию. Но стоит ли развивать оборонную промышленность ради нее самой? Бессмысленно приковывать экономику страны, словно якорной цепью, к производству совершенно ненужного оружия. Говорю это как военный. Мы уже достаточно сильны, чтобы противостоять кому угодно. Я глубоко в этом убежден. Я видел наши склады ядерных боеголовок. У нас их гораздо больше, чем нужно, и уж наверняка достаточно для смертоносного удара по всему земному шару. Я видел наши ракетные базы на равнинах Дакоты, в Скалистых горах, на юго-западе. Каждый из вас имеет возможность подсчитать, сколько у нас практически неуязвимых подводных лодок. Все, кому не лень поднять глаза к небу, без труда увидят белые шлейфы наших стратегических бомбардировщиков, которые летают у нас над головами и пребывают в полной боевой готовности.

Сограждане! Наш оборонный потенциал действительно достаточно высок. Мы должны поддерживать его мощь, но того смертоносного груза, что у нас есть, хватит с лихвой на все времена. Разговор идет начистоту, Манчестер прав. Не нужна народу эта «Дафна»!

Делегаты! Вы собрались здесь с единственной целью: свободно выразить свою волю, коллективную волю, которая складывается из суждений каждого из вас, и избрать республиканского кандидата на пост президента США. Именно вам доверили эту задачу в надежде, что вы примете решение сообразно вашей совести, не обращая внимания на просьбы, уговоры и прямое давление с чьей-либо стороны. На ваших плечах – огромная ответственность. Вам решать, кто станет президентом США, вам выбирать одного из двух. Поэтому вы должны голосовать как свободные граждане, оставив в стороне мысли о личной выгоде или возможном ущербе, о приумножении богатств или разорении. Не слушайте тех, кто в корыстных целях пытается повлиять на ваше мнение. Не дайте страху потерять деньги двигать вашими помыслами и делами, ибо ничто, сотворенное на основе страха, не устоит перед правдой.

На этой неделе силы своекорыстия разбушевались здесь вовсю. Вы это знаете. Я не могу точно сказать, как именно они действуют, но знаю, что этим силам уже удалось запугать многих неплохих, неглупых людей, превратить их в трусов. Те, в чьих руках находятся капиталы, сделали все, чтобы разнюхать побольше о каждом из вас, о ваших семейных и денежных делах, о ваших личных трудностях и доходах, кредитах и долгах, о том, кто ваши кредиторы и куда вы вкладываете средства. Как же используются эти сугубо личные сведения? Я обвиняю некоторых промышленников и профсоюзных деятелей, главным образом ракетостроителей, в том, что они используют коммерческие данные для оказания политического давления на возможно большее число делегатов чикагского съезда! И они еще называют шантаж «политикой»! Я бы выбрал другой термин. Такими методами руководствовалось в свое время гестапо. То, что творят эти люди, безобразно и возмутительно!

Делегаты, завтра вы выскажете свою волю. Моя собственная позиция ни для кого не секрет. Я – за Чарлза Манчестера. Он обладает всеми задатками выдающегося деятеля, и вы сможете гордиться таким человеком, когда он появится в Белом доме, гордиться его достоинством и честностью, умом и человечностью. И более всего – его мужеством.

Поддерживая Чарлза Манчестера, я предлагаю вам лозунг, который должен стать боевым кличем всех выступающих против мировой катастрофы. Делегаты, американцы: надо знать меру!

Зал наполнился голосами. Казалось, воды могучей реки устремились во внезапно открывшийся шлюз. Шоу приветственно помахал руками и быстро покинул трибуну. На галерке, где собрались зрители, вспыхнула потасовка, и полиция бросилась разнимать драчунов. Газетчики вскочили на свои стулья, стараясь рассмотреть толпу и запечатлеть в памяти ее реакцию, пишущие машинки застрекотали пуще прежнего, теле– и радиокомментаторы сбивчиво кричали что-то в свои микрофоны. Делегация Огайо попыталась было устроить демонстрацию в проходе, Джо Терьюн тщетно колотил своим молотком, стараясь восстановить тишину. Наконец делегаты и зрители повалили из зала, даже не дождавшись речи Бенджамина Уилкокса. Кей Оркотт бросилась к столу, за которым сидел и махал ей рукой Арчи. Орган вдруг заиграл марш ВВС. Зал целиком утонул в шуме и грохоте.

Чарлз Манчестер оторвал взгляд от экрана.

– Ну что, Кэл? – спросил он.

– У вас появился шанс, – ответил Бэррауфс. – Конечно, вся борьба еще впереди, но, по крайней мере, вы уже не политический труп.

Арчи провел пальцами по рельефному золотому тиснению на обложке большого красного билета и вопросительно посмотрел на Кей.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Где их взяла Грейс Оркотт?

Было 2 часа 30 минут ночи, и делегаты давно покинули зал съезда. Арчи и Кей сидели возле письменного стола в одном из номеров «Хилтона». На Арчи навалилась усталость: за пять последних ночей он спал в общей сложности не больше шестнадцати часов.

– Как должна была использовать билеты твоя мать?

– Милый, ответила Кей, – это фальшивка. Кто-то из людей Флейшера напечатал целую кучу таких билетов, и пятьсот штук принесли моей матери, чтобы она их раздала. Другие делегаты, должно быть, тоже получили по объемистой пачке. Мама окончательно вышла из себя. Сначала компьютер, потом вот эти билеты. Вчера она ходила к Робертсу…

– Ты уже рассказывала об этом. И все же я не понимаю, какая роль отведена дубликатам билетов.

– И сама не знаю. Мама пришла в ярость, швырнула их на столик и заявила, что больше пальцем не прикоснется к этой мерзости. Вот я их взяла и принесла тебе. – Кей усмехнулась. – Я же агент-двойник.

Арчи посмотрел номера на билетах и сверил их со своим списком.

– Ну, теперь все ясно, – сказал он. – Оргкомитет разделил места для зрителей поровну между штатами. Те, что за Манчестера, будут иметь на галерке своих людей. Сторонники Робертса – тоже. Сегодня днем сектор Калифорнии окажется до отказа забитым публикой.

– Наверное, фальшивые билеты раздадут людям Робертса. Они явятся туда загодя, пока еще не пришли обладатели подлинных.

– Какой смысл заменять одного сторонника Робертса другим? Нет, тут дело сложное. Смотри, вот в этих рядах первые двадцать мест отведены зрителям из Айдахо. А Айдахо – колеблющийся штат. Значит, на галерею Айдахо подсадят людей Робертса, которые будут орать так, что делегаты не смогут этого не заметить. А теперь умножь все это дело на 15 и 16, ибо таково количество колеблющихся штатов. Представляешь, что за буря восторгов будет подниматься в зале всякий раз, когда такая-то делегация отдаст голоса Робертсу?

– Это нечестная игра, – поморщившись, произнесла Кей.

– Твоя мать еще не разочаровалась в Робертсе? – спросил Арчи.

– Должно быть, да. Скорее всего, она пока не знает, что и думать. Мама поддерживала Робертса, а слова своего она никогда не нарушает и гордится этим. Правда, речь Шоу потрясла ее. То, что Манчестер прав, она понимает, но боится в этом сознаться.

– Слушай, Кей, – сонно проговорил Арчи, – перетащи ее в наш лагерь и считай, что медаль тебе обеспечена.

Он простился с девушкой возле лифта и вернулся к себе. Зазвонил телефон.

– Арчи? – послышался в трубке хорошо знакомый голос Оби О’Коннела.

– Да, Оби, – Арчи так устал, что у него не было сил оторвать глаз от своих ботинок.

– У меня есть кое-что для тебя.

– Откуда ты звонишь?

– Из бара на северной Кларк-стрит. Слушай, ты хочешь, чтобы Манчестер победил?

Арчи не ответил.

– Если да, – продолжал Оби, – то приходи сюда немедленно. Ты должен сам поговорить с одним парнем. Возможно, он даст тебе лучший шанс, какой только может быть.

– Оби, выходит, ты не обижен на Манчестера?

– Как сказать. А теперь, мальчик, оставь бога ради психологию и спеши сюда.

– Хорошо.

Арчи быстро завернул в бумагу пачку фальшивых билетов…

О’Коннел сидел в дальней кабинке в обществе худого человека, в котором Арчи сразу же признал Скелета. Завидев своего преемника, Оби подвинулся и освободил место.

– Ты знаком с Крамером, не так ли?

Арчи кивнул.

– Конечно. Как поживаете, мистер Крамер?

Скелет ответил ему лишь усмешкой и поправил свой слуховой аппарат.

– Арчи, Крамер оказал нам огромную услугу. Но давай договоримся: ты его не видел, и меня тоже.

О’Коннел извлек из кармана лист плотной хрустящей бумаги и развернул его.

– Арчи, тебе знакома фамилия Колсак?

– Слышал где-то. Кажется, этот парень произносил вчера одну из речей в поддержку Робертса.

– Правильно. Однако в Чикаго он прикатил, будучи сторонником Манчестера, и к Робергсу переметнулся только вчера. А теперь прочти вот это.

Отпечатанный на машинке документ гласил:

«Чикаго, 16 августа. Добровольное заявление Генри Роста.

Я, Генри Рост, клятвенно заявляю, что: 1. Я являюсь делегатом национального республиканского съезда от Нью-Йорка. 2. Джон Колсак – также делегат съезда от Нью-Йорка. 3. 15 августа в Чикаго, около трех часов дня, когда Колсак находился в моем номере в отеле «Дрейк», нас посетил некто Джекоб Шеффлин, функционер профсоюза ракетостроителей, штаб-квартира которого находится в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. 4. Мистер Шеффлин привел различные доводы в пользу губернатора Брайана Робертса и покинул мой номер в 5 часов вечера, оставив на столе два конверта, помеченные буквами «К», и «Р». 5. Я вскрыл конверт с буквой «Р», а мистер Колсак – с буквой «К». В каждом из конвертов лежало по 1000 долларов наличными в купюрах по 20 долларов. 6. Мистер Колсак заявил, что Шеффлин – щедрый человек и что такого рода щедрость должна быть вознаграждена. 7. Мистер Колсак покинул мой номер в четверть шестого, и конверт в это время был при нем, во внутреннем кармане пиджака. 8. Мне стало ясно, что имел место факт взят-кодательства, что является нарушением федеральных законов. Я взял конверт с инициалом «Р» и отнес его в католическую церковь святого Франциска. 9. Я рассказал преподобному отцу Келли о том, что произошло, и передал ему данную тысячу долларов на церковные нужды. 10. Приведенные факты соответствуют действительности в тех пределах, в каких они мне известны.

Генри Рост».

Арчи перечитал заявление и протянул его О’Коннелу, но Крамер покачал головой.

– Это тебе, мальчик, – сказал он. – Газетчикам не показывай, но делегатов ознакомь. И лучше тех, кто колеблется.

Арчи бережно сложил листок и спрятал в нагрудный карман.

– Как ты это добыл, Оби?

– Не будь чрезмерно любопытен. Достаточно, если узнаешь, что мой друг Скелет – человек обостренного чувства справедливости. К тому же, тут у него есть приятели, которые кое-чем ему обязаны.

– Мистер Крамер, вы уверены, что Колсака подкупили?

– Да.

Арчи обнял О’Коннела за плечи и прижал к себе.

– Ты головорез, Оби. Будь я кандидатом…

– Иди и делай дело, Арчи. Если Чарли выиграет, не забывай старых друзей.

– Да, вот еще что, – вспомнил Арчи, доставая сверток с фальшивыми билетами. – Чистая подделка, и я готов поклясться, что сфабриковали это не те люди, которые печатали подлинники.

Оби и Крамер склонились над красными книжечками.

– Что ты собираешься с ними делать, Арчи?

– Хотел сжечь, но потом решил показать тебе.

– Манчестеру это не понравилось бы…

– Он вовсе не обязан знать все, о чем говорят его друзья, не так ли?

– Мальчик, ты нравишься мне все больше и больше. В твоих руках оружие, которым можно побить его же создателей. Должно быть, этих билетиков тут гуляет три-четыре тысячи. Как ты думаешь, Аббот очень удивится, если мы тоже напечатаем побольше таких штуковин?

– Еще бы!

– Правда, это влетит в пару тысяч…

– К счастью, финансами съезда ведает Льюис Коэн.

– Тогда порядок. Обеспечь мне побольше молодых людей с крепкими глотками.

– В фойе их пруд пруди, и каждый отдаст полжизни за билет на галерку. Почти все на стороне Манчестера.

На обратном пути Арчи неотступно одолевали мысли о Скелете. Ходили слухи, будто этот человек выполнял кое-какие негласные поручения О’Коннела. В партии имя Крамера неизменно ассоциировалось с деньгами, не проходившими по официальным статьям расходов… Какова же все-таки роль этого человека, чего ради он передал Оби заявление Роста?