Текст книги "Чикагский расклад (Чикагский вариант)"

Автор книги: Флетчер Нибел

Соавторы: Чарлз Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Боже мой, откуда взялась эта толпа? – пробормотал Манчестер в лифте.

– Надо было входить через заднюю дверь, – сказал Арчи. – Эти самодеятельные пацифисты только вредят своими воплями.

Они молча вошли в номер. Утро вторника не принесло ничего хорошего, а до голосования оставалось меньше сорока восьми часов. Манчестер сорвал пиджак, швырнул его в кресло и, красный от ярости, принялся мерить шагами комнату.

– Босс, через две минуты прибудут делегаты от Пенсильвании, – напомнил Арчи, и Манчестер занял позицию у двери, готовый приветствовать входящих. Гости не заставили себя ждать. Пожимая им руки, кандидат с удовольствием отметил, что помнит имя и фамилию почти каждого.

– Доброе утро, миссис Поттер, – проговорил он, завидев профессора филадельфийского колледжа, пожилую негритянку, с которой прежде встречался лишь однажды. Элен Поттер горячо пожала руку кандидата.

– Стойте на своем, господин министр, – бросила она, проходя в номер. – Ваша правота несомненна.

Наконец Манчестер с горем пополам разместил делегатов. Арчи уныло отметил про себя, что дополнительных стульев почти не понадобилось: из 128 членов делегации штата пришло всего 45. Губернатор Уилкокс, как и ожидалось, не явился. Делегация провозгласила его возможным кандидатом от Пенсильвании, и теперь, чтобы встретиться с ним, надо было самому ехать в отель «Моррисон». Однако правая рука Уилкокса, спикер конгресса штага Джозеф Рорбо, на встречу пришел. Когда Манчестер выступил на середину комнаты, Рорбо сделал равнодушное лицо и уставился на кандидата пустыми глазами.

Министр финансов оглядел гостей и заговорил о том же, о чем и раньше, смутно надеясь хотя бы на сей раз добиться понимания.

– Ни для кого из вас не секрет, – начал он, – что мои взгляды на проблему боеголовок и баллистических ракет повергли в смятение кое-кого из делегатов конвента. Поэтому я не стану утомлять вас повторением сказанного. Объясню лишь некоторые моменты. Я не подвергаю и не собираюсь подвергать риску систему обороны страны.

Если меня выдвинут в кандидаты, а затем изберут в президенты, военные контракты будут заключаться более обдуманно. А теперь поговорим конкретно о «Юнифордж». Если мы расторгнем контракт на наступательные, подчеркиваю, наступательные ракеты «Дафна», эта фирма, конечно же, понесет некоторые убытки. Однако разорение ей все равно не грозит. Я все время пытаюсь объяснить, что нет смысла накапливать те вооружения, которых и без того достаточно в нашем арсенале. Сожалею, что в субботу не сумел растолковать это газетчикам. Надеюсь, теперь неясности исчезли. У вас есть вопросы, господа?

– Мистер Манчестер, – произнес какой-то грузный делегат, – Дэвидсон из «Юнифордж» утверждает, что «Дафна» долетает до цели чуть быстрее любой другой ракеты. Это меняет дело, вы не находите?

Манчестер слегка покраснел.

– Нет, знаете ли, не нахожу. Какая, в сущности, разница? Через минуту-другую последует ответный удар.

– Господин министр, – проговорил Рорбо. – Я хочу задать вам один деликатный вопрос. Даже, возможно, бестактный. Коль скоро тут нет газетчиков, вы, надеюсь, не обидитесь.

– Слушаю вас.

– Поговаривают, – многозначительно сказал Рорбо, – будто в частных беседах вы утверждаете, что не намерень: сдерживать производство ракет, в том числе и типа «Дафна». Будто бы все ваши официальные заявления имеют целью лишь оживить чикагский съезд, взбудоражить делегатов и помочь вам собрать голоса сторонников мира.

– Ложь! – восклицание Манчестера прозвучало как выстрел. – Намеренная ложь. Вы все-таки обидели меня, сэр!

– Я верю вам, господин министр, – несколько смешавшись, произнес Рорбо. – Просто хотелось услышат! это из первых уст.

– Кто наговорил вам такой чепухи? – не унимался Манчестер.

– Я узнал, что слух, будто бы, распускает ваш главный помощник…

– Не верю. Мистер О’Коннел – честнейший человек!

– В таком случае вам лучше выступить со специальным заявлением, – вкрадчиво предложил спикер. – Многие делегаты убеждены, что в частном порядке вы опровергаете то, что говорите на людях. О вас уже пошла слава двурушника.

– Что?! – гаркнул кандидат.

– Поостыньте, – предостерег его Рорбо. – Не я выбрал это слово. Я всего лишь передаю вам, что говорят другие. Я хочу вам помочь.

Манчестер ответил на это лишь гневным взглядом. В неловком молчании делегаты потянулись к дверям и стали выходить.

Элен Поттер чуть задержалась. На добром чернокожем лице женщины было такое выражение, будто оскорбили не кандидата, а ее лично.

– Не виню вас за вспышку, господин министр, – сказала Элен. – Спикер вел себя возмутительно. Не падайте духом. Вы и так уже оказали стране громадную услугу.

Манчестер сердечно пожал ей руку и промолчал. Дверь закрылась.

– Где Оби? – спросил кандидат.

– Не знаю, – ответил Арчи.

– Найди его. Немедленно. Переверни вверх дном весь Чикаго!

Зазвонил телефон, и Манчестер, все еще дрожа от гнева, схватил трубку.

– Чарли? – услышал он вялый бесцветный голос.

– Да, господин президент. Спасибо, что позвонили. Как здоровье?

– По-старому… У вас найдется немного времени?

– Для вас – сколько угодно, сэр.

– Чарли, откровенно говоря, мне не по душе то, что я слышу о ваших высказываниях в Чикаго. Признаться, я надеялся, что вы лично позвоните и все растолкуете…

– Господин президент, – тщательно взвешивая слова, ответил Манчестер. – Я не думал, что звонок окажется уместным. Я же пока кандидат…

– Хорошо, объясните мне, что там с ракетами. В газетных отчетах наверняка масса неточностей.

– Это верно, насколько я знаю. По сути дела, объяснять-то нечего, сэр. Я уже сделал заявление и придерживаюсь его, хотя тут поползли грязные сплетни, будто это предвыборный трюк.

– Чарли, – произнес голос из Белого дома. – Вы мне не нравитесь. Вы понимаете, что бросили вызов администрации, членом которой сами же и состоите? Насколько я помню, окончательно решение по «Дафне» было принято после исчерпывающего обсуждения.

– Да, сэр. Однако, как вы помните, мы тогда разошлись во взглядах, – ответил Манчестер. – Разумеется, когда решение приняли, мне оставалось лишь смириться.

– А теперь вашему смирению, похоже, пришел конец, да? – министр уловил в тоне президента презрительные нотки. – Поверьте, Чарли, я не ставлю под вопрос вашу честность и не отказываю вам в праве не соглашаться со мной. Но сомневаюсь в вашем политическом благоразумии. Съезд республиканской партии – не место для решения таких проблем. Вы вносите в партийные ряды раскол как раз тогда, когда нам крайне необходимо единство, чтобы на должном уровне провести избирательную кампанию.

– Надо же было когда-то начать, Фред, – возразил министр.

– В первую очередь этот вопрос следовало обсудить с лидерами палат, – стоял на своем Стюарт. – Во вторую – со мной. Чарли, вы пренебрегаете командной игрой.

– Жаль, что вы смотрите на проблему только под таким углом, господин президент.

– Я тут взял на себя смелость набросать короткое заявление от вашего имени, Чарли. Можно прочесть его вам?

– Разумеется, сэр.

– Слушайте. «В случае моего выдвижения в кандидаты и избрания на пост президента я намерен создать авторитетную комиссию научных экспертов с целью исследования всего круга вопросов, касающихся вооружений. Через несколько месяцев комиссия обязана будет представить нам подробный отчет. До получения заключения экспертов мои собственные взгляды никак не отразятся на действиях возглавляемой мною администрации». Все, Чарли.

«Значит, опуститься до компромисса?» – подумал Манчестер. Он помолчал, выигрывая время.

– Господин президент… я готов подписаться под заявлением, если мы добавим последнюю фразу.

– То есть? – в голосе Стюарта мелькнула враждебность.

– Ну, к примеру, так: «Основная мысль, которой должна руководствоваться комиссия экспертов, такова: есть ли смысл тратить огромные деньги и ресурсы нации на создание систем, которые фактически дублируют уже имеющееся наступательное оружие?»

– Но это же совсем другое дело, – мгновенно откликнулся президент. – Вы пытаетесь подвести под свое мнение бетонный фундамент, а от вас требуется вовсе не то. В интересах партии вы должны придержать это мнение при себе.

– Для меня это неприемлемо, господин президент. Мы должны сделать мои взгляды пунктом программы на случай, если демократы затеют спор по существу.

– Больше всего на свете боюсь именно этого, – воскликнул Стюарт, и Манчестер понял, что президент едва владеет собой. – Ваши взгляды требуют… беспристрастной научной проверки.

– Напротив, сэр. Я считаю, что этот вопрос не имеет отношения к науке. Решать его должен народ.

– Я вижу, мы разошлись на все сто восемьдесят градусов, Чарли, – подвел черту Стюарт.

– Боюсь, что так, господин президент. Однако это лишь один вопрос. По сотне других между нами полное согласие.

– Расхождения между нами не имеют ничего общего с личными чувствами, Чарли, – произнес президент ничего не значащую ритуальную фразу. – Я глубоко уважаю вас.

– Взаимно, сэр.

– Всего этого шума надо было избежать, – устало и как-то отчужденно сказал Стюарт, – стоило вам только поговорить со мной на эту тему до отлета в Чикаго. Ну да ладно. Удачи, Чарли…

– Всего доброго, сэр.

Повесив трубку, президент тут же вызвал пресс-секретаря.

– Марти, у меня есть кое-что для журналистов, – сказал он. – Передайте им, что Белый дом не поддерживает ни Манчестера, ни Робертса. Пусть делегаты голосуют за кого им выгодней.

Манчестер смотрел в окно, когда в номер вошел Арчи и протянул ему желтый листок телетайпной бумаги. Сообщение ЮПИ гласило:

«Стюарт топит Манчестера. Сегодня днем президент отказался от неофициальной поддержки министра финансов и призвал делегатов к «свободному волеизъявлению». Это заявление фактически обозначает поддержку губернатора Робертса и вносит растерянность в ряды сторонников Манчестера».

Дю Пейдж устало провел пальцами по своим черным вьющимся волосам.

– Плохо дело, босс, – сказал он.

– Иного я и не ожидал. Стюарт не так давно звонил сюда и требовал, чтобы я отступил. Я отказался.

– Значит, будем драться без союзников, – с деланной бодростью проговорил Арчи. – И победим. Это нам по силам.

– Конечно, по силам. Только сначала мне нужен Оби.

– Он уже в лифте.

– Хорошо, Арчи. Я хотел бы поговорить с ним наедине, ладно?

Оби О’Коннел указал на желтый телетайпный бланк и печально произнес:

– Это серьезный удар, Чарли.

Манчестер уселся на диван. Увидев, как помощник массирует свою круглую физиономию, кандидат впервые почувствовал, что устал.

– Сейчас речь о другом, Оби.

– Интересно, что может быть более важным именно сейчас?

– Оби, сегодня утром спикер конгресса Пенсильвании назвал меня двурушником и сказал, будто ты распускаешь слухи о том, что я-де говорю одно, а собираюсь действовать иначе.

– С чего он это взял? – пряча глаза, спросил О’Коннел.

– Оби, ты говорил что-либо подобное?

– Послушай, Чарли, – О’Коннел подался вперед, – твоя пресс-конференция поставила кампанию под угрозу. К воскресному вечеру мы потеряли поддержку части делегатов, а положение все ухудшается…

– Оби, мне нужен откровенный ответ.

О’Коннел заерзал в огромном кресле.

– Да, говорил. Как-то с языка сорвалось, Чарли. В воскресенье я пропустил пару стаканчиков… Но ведь я только пытался открыть ответный огонь. Там, в баре, мне показалось, что это хорошая мысль. Руководитель твоей избирательной кампании должен делать все от него зависящее. Но с тех пор я больше ничего такого не говорил. Извини, Чарли.

– Кто были твои собеседники?

– Крамер и Андерсен из Миннесоты.

– Мы должны позвать их сюда вместе с Рорбо и все объяснить.

– Нет уж, Чарли, позволь уладить вопрос по-своему. Я не смогу оправдываться, как ученик перед учителем, да еще при старых приятелях.

– Сделаем так, как я сказал, – настаивал Манчестер. – Относительно моих взглядов ни у кого не должно быть ни малейших сомнений. Я согласен объясняться сам, но непременно в твоем присутствии.

– Чарли, ты поступаешь, как любитель. Люди вроде Андерсена и Скелета тебя не поймут. Я не за себя волнуюсь, за тебя.

– Под сомнением – моя честность, – отчеканил Манчестер, чувствуя, как им снова овладевает гнев.

– Честность! Ты кандидат, Чарли, и твои дела плохи. Нашел время разглагольствовать о честности!

Манчестер вскочил.

– Поскольку ты руководитель кампании по моему выдвижению, то должен четко придерживаться моей линии.

– Руководитель? Какой я, к черту, руководитель! Так, мальчик на побегушках вроде Арчи. Человек на моей должности обязан действительно вести кампанию, иметь оперативный простор, а я… Возьми, к примеру, историю с делегатами Миссисипи. От нее тебя тоже, небось, воротит?

– Нет, я отдаю тебе должное. Ты сделал все, что мог.

– И на том спасибо, – проворчал О’Коннел. – А за воскресенье извини.

– Хорошо, Оби, но давай внесем в дело ясность, пока слухи не поползли дальше.

– Давай. Только не так, как это задумал ты. Пора доверить мне штурвал, Чарли. Хотя боюсь, что уже поздно…

– Не думаю.

– Просто не хочешь признаться себе в этом. Ты потерял президента, проиграл в подкомиссии, от тебя отвернулась Пенсильвания. За три дня ты умудрился «похудеть» на сотню голосов. Меня вынудили пойти на заведомо проигранную сделку, поделив голоса Миссисипи, потому что наша лодка течет и наверняка пойдет ко дну, если не подоспеют спасатели…

– Значит, ты отказываешься пригласить сюда Крамера и остальных?

– Господи, Чарли, да если бы помощники Линкольна слушали его команды, он ни за что не стал бы президентом. То же касается Вильсона, Рузвельта и Эйзенхауэра. Робертс и его парни играют без правил, а ты даже не даешь мне развернуться! Если так и дальше пойдет, я умываю руки.

– Хочешь все бросить?

– Дай мне свободу действий. В противном случае…

– Ты уволен, Оби!

О’Коннел вскочил и ошарашенно уставился на кандидата. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого лишь вяло развел руками и повернулся к двери.

– Чарли, – проговорил он с порога, – ты повредишь себе, если сообщишь о моей отставке. Лучше скажи, что у меня инфаркт и я в больнице.

Манчестер сделал несколько шагов в сторону старого друга.

– Оби!

– Нет, – отмахнулся О’Коннел. – Без послесловий, пожалуйста!

Дверь за ним закрылась.

Когда Арчи вошел в номер, кандидат понуро сидел в кресле и был похож на туриста, заблудившегося в чужом городе.

– Оби сказал, что вышел из игры, это правда? – спросил Арчи.

Манчестер кивнул.

– Он прав: лучше промолчать об отставке. Скажем, что Оби заболел и лежит в клинике под чужим именем, хотя не думаю, чтобы газетчики проглотили это, – с сомнением сказал Арчи. – Кто же теперь будет руководителем кампании?

– Ты, – произнес Манчестер так, словно констатировал давно известный факт.

– Я? – не веря своим ушам, воскликнул молодой человек. – Босс, я же полный профан. Это первый конвент в моей жизни!

– Научишься, – Манчестер устало улыбнулся. – Нам обоим предстоит осваивать эту премудрость. И многие другие впридачу. Я тебе доверяю. Это сейчас главное. В тонкости тебя посвятит Льюис Коэн и функционеры.

У Арчи было такое ощущение, словно он стоит среди обломков рухнувшего дома, растерянно гадая, где и как искать материал для ремонта. Никогда еще не чувствовал он себя таким беспомощным.

– Ну, не волнуйся, – успокоил его кандидат. – У нас почти двое суток в запасе. Будем бороться.

– И ляжем костьми на поле брани? – с грустной усмешкой спросил Арчи. – Вы еще не знаете, что сенатор Флоберг тоже бросил вас, а газеты на все голоса вопят об отречении президента.

Манчестер изменился в лице.

– Что у нас дальше по регламенту? – сухо просил он.

– До семи часов – ничего, – ответил Арчи. – Потом придут три делегации.

– Отмени встречи, Арчи. Я смертельно устал.

– Босс…

– Завтра, все завтра, – министр вымучил улыбку. – Оставь меня одного. Я сейчас воображаю себя израненным рыцарем в своем замке. Поднимай мост через ров, Арчи.

Очутившись за своим заваленным бумагами столом, Арчи дю Пейдж немного посидел, размышляя о чем-то, затем снял телефонную трубку и позвонил в штат Нью-Гэмпшир, в маленький коттедж на берегу озера Уинни-песоки. Джулия Манчестер спокойно выслушала рассказ Арчи о неудачах последнего дня. Она только что вернулась с пляжа и держала трубку, обмотав руку полотенцем. Струйки воды стекали с ее ног прямо на пол.

– Может быть, вы выберетесь сюда? – спросил Арчи. – Это было бы очень кстати.

– Хорошо, – чуть хрипловато ответила Джулия. – Я буду у вас вечером, даже если придется зафрахтовать целый самолет.

Стройная блондинка с огромной эмблемой Робертса на груди протолкалась сквозь толпу газетчиков и приблизилась к Карлу Флейшеру.

– Вас просит к телефону Гас Мэгуайр, – шепнула она.

Чтобы добраться до своего номера, Флейшеру понадобилось пять минут. Наконец он очутился у себя и схватил трубку.

– Слушаю, Гас…

– Все мои тридцать три делегата решили голосовать за Робертса, – сообщил Мэгуайр. – Надо ли объявить об этом?

– Конечно, пусть вагонетка катится. Попроси кого-нибудь из делегатов разнести эту весточку: не стоит, чтобы она шла от нас.

– Хорошо, Карл.

Флейшер вздохнул, достал коробку с пилюлями и, выбрав капсулу, запил ее виски со льдом и водой. Часы показывали одиннадцать ночи. Вскоре на вечернее совещание явились Роджер Аббот и компьютерный чародей Арт Сегунда. Аббот принес очередную добрую весть: Гавайи решили отдать все восемь своих голосов Робертсу. Члены штаба сравнили свои записи, и получилось, что у губернатора уже есть примерно 420 верных голосов. Осторожный Флейшер предложил, правда, считать, что их всего четыреста. Для победы требовалось склонить на свою сторону еще 225 делегатов.

– Надо заставить Марка Дэвидсона платить за пользование компьютером, – заявил Сегунда. – Часу не проходит без его звонков. Пора уже переименовать Оскара в Марка.

– Смотри не проболтайся, что Дэвидсон пользуется машиной! – всполошился Флейшер.

– Будь спокоен. Кроме преданных нам людей об Оскаре никто не знает.

Зазвонил телефон. Взяв трубку, Флейшер записал что-то в блокноте.

– Как-как? – переспросил он. – Колсак? Джон Кол-сак, Нью-Йорк. Понятно.

Флейшер вывел фамилию печатными буквами и передал листок Сегунде.

– Возвращайся быстро к себе, Арт, – сказал он. – Дэвидсону нужно все, что у нас есть по Джону Колсаку, делегату от Нью-Йорка. Похоже, человек из Манхэттэна. Приготовь ответ и позвони Марку. Он в мэрии.

– После полуночи моя ставка удваивается, час идет за два, – весело напомнил Сегунда и убежал, тряся огненно-рыжей шевелюрой.

– Вы уладили вопрос с билетами для зрителей? – спросил Флейшер. Аббот кивнул.

– Завтра вечером их кончат печатать. Не стоит, чтобы эти бумажки видели раньше времени. В четверг распространим.

За разговором помощники Робертса не заметили, как наступила среда. Девятый этаж не спал. В комнатах, где работали добровольцы, беспрерывно трезвонили телефоны. На столах валялись бумажные стаканчики и обертки от бутербродов. Раскрасневшиеся от возбуждения молоденькие секретарши сновали из номера в номер с бумагами в руках.

Коридор возле апартаментов губернатора Калифорнии был забит народом, пришедшим поглазеть на потенциального кандидата в президенты. Каждые пять минут он появлялся в дверях, выпроваживая очередного гостя, и тогда его встречал восторженный гул, в ответ на который Робертс всякий раз приветственно взмахивал огромной ручищей.

В фойе тоже было полно посетителей. Кое-кто из них уже начинал зевать. Ковер пестрел окурками, спичками, обрывками газет и кинопленки. Шесть журналистов рядком расположились вдоль стены. Один счастливчик раздобыл себе стул, остальные сидели прямо на полу. Все шестеро разом вскочили, когда раздвинулись створки центрального лифта и появилась новая гостья. Это была Грейс Оркотт. С ее приходом сонная полуночная атмосфера фойе мигом посвежела. Репортеры тут же окружили женщину, а телекомментатор сунул ей под нос микрофон.

– Что привело вас сюда в такой ранний час, миссис Оркотт?

Она улыбнулась.

– Формальности. У меня рабочая встреча с губернатором Робертсом. Наконец-то он выкроил для меня немного времени.

– Вы согласны с мнением, что шансы Робертса с каждым часом растут?

– Дела губернатора идут очень хорошо, – ответила Грейс и, отведя ладонью микрофон, зашагала по коридору к номеру босса. У дверей женщина постояла немного в толпе посетителей и, когда губернатор появился на пороге, шагнула к нему. Робертс встретил ее с восторгом.

– Наша Грэйс, как всегда, восхитительна! – воскликнул он.

Грейс Оркотт пробыла в номере губернатора почти полчаса. Когда она вышла от кандидата, на ее лице светилась все та же царственная улыбка. Репортеры ринулись вперед, но Грейс отказалась комментировать итоги встречи. Она вошла в кабину лифта и села на низкую зачехленную скамеечку. Теперь, наедине с собой, она больше не улыбалась. Только задумчиво покусывала нижнюю губу.

Лампы освещали пустые письменные столы, пол был усеян бумагами. Верхний угол большого плаката с портретом Манчестера оторвался и повис, как поникший в безветрие вымпел. Телефон молчал.

Арчи дю Пейдж сидел в крутящемся кресле, задрав ноги на стол. Ему смертельно хотелось спать, но не было сил подняться и дотащиться до своего номера.

Кей Оркотт вошла в штаб Манчестера и села на край большого стола. Она с любопытством неотрывно и чуть насмешливо смотрела на Арчи.

– Теперь понял, каково быть руководителем кампании? – проговорила наконец она.

– Хорош руководитель! Только и может, что проигрывать!

– Все не так уж и скверно, Арчи. Перед тобой – живой пример того, как симпатии склоняются на сторону Манчестера.

– Пример? Да, только вот жаль, что твои симпатии не принесут нам даже одного-единственного голоса.

– Мама тоже расстроена вашими неудачами, – сказала Кей. – Ее начали одолевать сомнения.

– Сочувствую, – Арчи потянулся и зевнул.

– Сегодня она даже была у Робертса и говорила об Оскаре.

– Да? А кто этот Оскар?

– Оскар держит под колпаком всех делегатов.

– Один-одинешенек? Молодчина! Это ж надо – следить за сотнями выборщиков! У нас этим занимаются пять или шесть девчонок.

– Оскар не человек, Арчи. Это компьютер.

– Что-что?

– Компьютер. Ты не ослышался. Люди Робертса запрятали его в одном доме на Кларк-стрит.

– Ты смеешься, Кей?

– Чтоб мне провалиться, если вру! У них есть машина, которая хранит сведения о каждом делегате. Если хочешь что-то узнать, нажимаешь кнопочку, и все дела. За компьютером смотрит какой-то рыжий тип по имени Арт Сегунда.

– Расскажи-ка все толком! – сон с Арчи как рукой сняло.

Кей пересказала ему несколько своих разговоров с матерью. Грейс Оркотт поначалу была не на шутку заинтригована возможностями машины, но затем задумалась об этической стороне дела, а уж когда ей стало известно, что Оскаром втихую пользуется Дэвидсон из «Юнифордж», она испугалась, поняв, что машина в действительности нужна для того, чтобы шантажировать делегатов и таким образом перетаскивать их на сторону Робертса. Арчи слушал Кей с нарастающим волнением.

– Чего ж ты раньше-то молчала! – укоризненно воскликнул он.

– До маминой встречи с Робертсом я не понимала всей важности…

– Чего же хотела от губернатора миссис Оркотт?

– Она требовала, чтобы тот перестал пользоваться машиной. Мама была взбешена, когда Робертс уговаривал ее держать язык за зубами.

– Где этот чертов Оскар?

– Рядом, на Кларк-стрит. Мать говорит, там есть обшарпанная дверь рядом с баром «Тропический остров». Надо подняться на второй этаж. Я сама ничего не видела, но мама…

– Кей, ты лучший разведчик на всем белом свете! – вскричал Арчи и стиснул девушку в объятиях.

«Тропический остров» ходил ходуном. Гремел маленький оркестр, из окон валил табачный дым. Арчи быстро прошмыгнул мимо бара к соседней двери, покрытой шелушащейся серой краской, и попытался повернуть ручку. Та подалась сразу же. В маленьком коридоре тлела покрытая пылью лампочка, скрипел под ногами линолеум. На лестничной площадке Арчи увидел покрытую железом дверь с табличкой «Вход воспрещен». Он постучал. Тишина. Арчи подождал немного, потом заметил кнопку звонка и надавил на нее. Дверь чуть приоткрылась.

– Что вам угодно? – спросил рыжий коротышка, выглянувший в коридор.

– Мистер Сегунда?

– Что вам угодно? – повторил тот.

– Взглянуть на Оскара.

– Нашли время для визитов. Кто вы такой?

– Билл Энджел, делегат от Мэриленда.

– Кому взбрело в голову посылать вас сюда на ночь глядя? – довольно дружелюбно, но настороженно спросил Сегунда.

– Мне позвонил Марк Дэвидсон и попросил привезти распечатку на одного парня, – соврал Арчи, невольно похвалив себя за изворотливость и отругав за то, что не продумал план действий, пока ехал в такси.

– Подождите минуту, – сказал рыжий. – Я должен проверить.

Дверь закрылась, щелкнул замок. Арчи постоял немного, раздумывая, как поступить. Ничего хорошего в голову не приходило. Наконец повернулся и выбежал на улицу.

Очутившись в своем номере, он бросился в кресло и принялся сосредоточенно размышлять. Рассказ Кей подтвердился. Что же делать? Сообщить газетчикам? Может быть, Кэлвину Бэррауфсу? Или сначала Манчестеру? Черт возьми, как же им не хватает Оби! Уж он-то сумел бы выжать из этого открытия все до капли. Но что же предпринять?

Найти ответ на этот вопрос он не успел, потому что в комнату вошла маленькая, плотная и решительная Джулия Манчестер. Было три часа утра. Она только что прилетела бостонским рейсом.

Джулия подставила Арчи щеку для поцелуя и оглядела тесный кабинетик.

– Ну и хлев тут у вас, – сказала она. – Как Чарли?

– Он спит, миссис Манчестер.

– Джулия, если не трудно.

– Он спит, Джулия. По крайней мере, я так полагаю. Мы отменили пару важных встреч, но оно и к лучшему: ему нужен отдых.

– Судя по газетам, мы сели в калошу, – деловито проговорила Джулия.

– Пока еще нет. Но если сегодня будет таким же, как вчера, непременно сядем.

– Расскажите мне все, – потребовала она.

Арчи коротко ввел ее в курс последних событий.

– Да… плохи дела, – сказала Джулия, выслушав его. – Чарли крупно промахнулся: без Оби он как без рук.

– И я тоже, – уныло добавил Арчи, закрывая дверь за женой министра финансов.

В спальне Джулия, не зажигая света, разделась и забралась под одеяло. Она поцеловала Чарли в колючую щеку, и он медленно разомкнул веки.

– Привет… – сонно пробормотал он. – Ты здесь со спасательной командой от Красного креста?

– Как ты догадался? Мыслитель!

Он слабо улыбнулся и притянул ее голову к своему плечу. Когда спустя минуту Джулия приподнялась и заглянула в лицо мужа, тот опять крепко спал, но теперь на его губах играла спокойная улыбка.

Стоя перед тридцатью пятью членами штаба Манчестера, Арчи робел и чувствовал неловкость. Вот уже четвертую ночь кряду он почти не спал, но лишь теперь ощутил усталость по-настоящему. Чуть побаливало и горло: начиналась простуда.

Однако больше всего Арчи сковывали сомнения и неуверенность: почти каждый из сидящих сейчас в номере годился ему в отцы. Его команду составляли старые волки, прошедшие хорошую школу в низовых организациях республиканской партии. Всех этих людей тщательно отбирал еще О’Коннел, и Арчи даже не представлял себе, как держать себя с ними. А между тем именно ему предстояло провести последнее перед конвентом заседание своего штаба, на котором надо было обсудить наиважнейшие организационные вопросы.

– Все вы знаете, что я тут человек новый, – начал Арчи. – Внезапная болезнь Оби стала для нас тяжким ударом, поэтому я особенно надеюсь, что вы, джентльмены, поможете мне советом. Вряд ли, – поколебавшись, продолжал он, – есть смысл успокаивать себя, считая, будто за последние два дня ничего такого не случилось. Прошедшие двое суток принесли серьезные неприятности. И все же мы еще можем помочь министру финансов победить Робертса, если станем бороться и работать не покладая рук до самой переклички штатов. Для начала позвольте представить вам королеву нашего турнира, миссис Джулию Манчестер.

Джулия уверенно выступила вперед. На ней был строгий синий костюм. Седые пряди нависали надо лбом, загорелое лицо несло печать бодрого спокойствия.

– Единственное, что я знаю о политике, – начала она, – так это то, что однажды мой дед вышел из дома и вернулся мертвецки пьяным. Это произошло в тот день, когда женщины у нас получили право голоса.

Все захохотали, напряженность встречи заметно ослабла, и Арчи сразу же почувствовал это.

– Буду откровенна, господа, – продолжала тем временем Джулия. – Я приехала сюда, чтобы в меру сил помочь моему мужу. Будь я миссис Робертс, помогала бы Бину. Я понимаю, чего ради Арчи решился представить меня вам: вы должны убедиться, что я имею всего одну голову на плечах, не пью по утрам и не пользуюсь оранжевой губной помадой. Мы с Чарли прожили вместе двадцать восемь лет, прожили счастливо в основном потому, что я всегда уступала ему в вопросах, не имеющих отношения к семейному бюджету, ведению хозяйства, одежде, воспитанию детей, фасону мебели и местам проведения отпусков…

Тут ее голос потонул в звуках одобрения, и Джулия мгновенно взяла новый тон:

– Говоря серьезно, господа, я полагаю, что мой муж поднял вопрос, глубоко волнующий каждого. Я, конечно, не специалист, но уверена: если Чарлз Манчестер будет выдвинут кандидатом в президенты, народ поблагодарит вас за это.

Под звуки бурной овации Джулия повернулась и вышла из номера, сопровождаемая восхищенными взглядами.

– Вот это профессионалка! – шепнул один из функционеров своему соседу.

– Арчи, – сказал кто-то, когда дверь закрылась, – если ты сегодня же не продемонстрируешь ее делегатам съезда, то будешь последним дураком.

Наконец все занялись текущими делами. Обсудили тактику работы перед голосованием. Арчи назвал имена тех, кто вечером должен был выступить с поддержкой министра финансов. Губернатору Огайо решили дать пятнадцать минут для представления Манчестера делегатам съезда, ораторам, поддерживающим эту кандидатуру, по пять минут.

Один из устроителей кампании спросил, стоит ли принять особые меры предосторожности в отношении зрителей. Все десять тысяч мест в зале уже были заказаны и поделены между сторонниками Манчестера и Робертса, однако существовала опасность распространения фальшивых билетов. На это Арчи ответил, что Джо Терьюн, председатель национального комитета республиканской партии, уже обещал принять самые действенные меры. Терьюну верили, и ответ удовлетворил всех.

– Главная трудность состоит в том, что на нас оказывают давление ракетостроители, – произнес один из выборщиков. – В моей делегации от них прямо спасу нет. Не представляю, как с этим бороться.

– Надо уличить их в попытках шантажировать делегатов и передать материалы прессе, – предложил кто-то.

– А для этого нам нужна информация хотя бы об одном верном случае, – согласился Арчи. – Таком случае, чтобы мы могли что-то доказать журналистам. У вас есть что-нибудь на примете?