Текст книги "Чикагский расклад (Чикагский вариант)"

Автор книги: Флетчер Нибел

Соавторы: Чарлз Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Флетчер Нибел, Чарлз Бейли
Чикагский расклад

Арчи дю Пейдж приоткрыл было дверь, но, заслышав доносившиеся из коридора крики и барабанную дробь, вновь поспешно вернулся в номер. Группа самодеятельных музыкантов промаршировала мимо, громко распевая калифорнийский гимн, на все лады восхвалявший губернатора Брайана Робертса. Миновав номер дю Пейджа, замыкавший шествие юнец задержался на мгновение и крикнул:

– Эй, ты, там, не грусти! Робертс возьмет тебя в вице-президенты!

Арчи выждал некоторое время, потом прошел в апартаменты кандидата. Внимание собравшихся здесь, как обычно, было поглощено телефоном. Министр финансов Чарлз Манчестер, высокий и стройный красавец, стоял у стола и говорил по белому телефону, а рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу два его помощника. В штабе кампании под лозунгом «Манчестера – в президенты!» только что начался новый трудовой день.

– Это очень разумно, господин президент, – вежливо, исполненным уважения тоном говорил Манчестер. – Не волнуйтесь, я пока помолчу о сельскохозяйственной программе… Да, я знаю. Спасибо, сэр. Теперь, после вашего звонка, чувствую себя куда увереннее. До свидания, господин президент…

Манчестер положил трубку и улыбнулся помощникам.

– Старый лис, – сказал он. – Захотел, видите ли, пожелать мне ни пуха ни пера перед пресс-конференцией. На самом-то деле его волнует, как бы я не покритиковал его программу развития ферм. Ну что, пошли?

Все четверо во главе с Манчестером вышли из номера. Кандидат не торопился. Арчи заметил, что тот держится очень прямо, и невольно расправил плечи, стараясь скрыть недавно обозначившуюся сутулость. Манчестер слегка теребил пальцами мочку уха, и по этому признаку Арчи определил, что кандидат немного взволнован. Мысли его, судя по всему, были заняты предстоящей пресс-конференцией и теми каверзными вопросами, которые ему могли задать.

– Черт бы побрал этих калифорнийцев с их гимном! – пробормотал толстяк Оби О’Коннел, вразвалку семенивший рядом с кандидатом.

– Хороший гимн, – отозвался Манчестер. – Мне, во всяком случае, нравится.

– Эх, Чарли, – проговорил О’Коннел, потирая обрюзгшую физиономию. – Ты просто еще не знаешь, что такое конвент. Поначалу-то тут все нравится…

Льюис Коэн, профессор Принстонского университета и советник Манчестера по политическим вопросам, втиснулся между кандидатом и главой его штаба.

– Господин министр, – хмурясь, произнес он. – Не стоит сейчас распространяться насчет сельскохозяйственной программы. Подождем, пока будет готов отчет экспертов. Даже если вас изберут кандидатом в президенты…

– Что значит «если», Льюис? – спросил Манчестер, на ходу улыбаясь коротышке-профессору. – Мы выиграем после первого же голосования.

– Победу приносит только последний тур, – поправил его О’Коннел.

– Что ж, будь по-твоему, – покладисто согласился Манчестер и вновь расплылся в улыбке.

Без двух минут десять Манчестер вошел в большой зал отеля «Хилтон» и приветствовал толпу зрителей и журналистов. Четыре телекамеры тут же уставились на кандидата, замелькали вспышки фотоаппаратов. Трое помощников Манчестера уселись в кресла, а сам он приблизился к трибуне. Ровно в десять утра министр поднял руки, прося тишины.

– Спасибо за радушие, – произнес он. – Однако на ближайшие полчаса я поступаю в распоряжение прессы, и давайте не будем мешать ее работе. Итак, дамы и господа, я к вашим услугам!

В зале засмеялись, глухо затарахтел стенотип. Манчестер пригладил ладонью черную шевелюру, в которой поблескивали седые пряди, и кивнул одному из репортеров.

– Корсон, Ассошиэйтед Пресс, – представился тот. – Господин министр, вам предрекают победу после первого же тура голосования. Вы согласны с этим прогнозом?

Манчестер стиснул ладонями края трибуны.

– Пять минут назад руководитель моей избирательной кампании мистер О’Коннел заявил, что победу всегда приносит последний тур, – ответил он. – Мне не хочется вступать с ним в противоречие. По крайней мере, до вторника, пока не пройдет перекличка штатов.

Репортеры захохотали.

«Порядок, – подумал Арчи. – Однако пора настраиваться на серьезный лад».

Словно прочитав его мысли, Манчестер согнал с лица непринужденную улыбку и серьезно посмотрел на журналистов. Один из них поднял руку.

– Карл Джонсон, «Реджистер». Господин министр, последний опрос в штате Айова показал, что сельскохозяйственную программу Стюарта поддерживают лишь тридцать процентов фермеров. У вас есть какой-то новый путь решения этой проблемы?

Манчестер кивнул. Его так и подмывало сказать, что программу давно пора выбросить на помойку как совершенно негодную, однако он вовремя вспомнил о предостережениях президента и Льюиса Коэна. Кандидат слегка нахмурил брови.

– Я не видел результатов опроса, – проговорил он. – Однако даже противники программы согласятся со мной, если я скажу, что президент искренне надеялся найти разумное решение этой насущной проблемы. Конечно, программа не лишена недостатков, и это понимаю не только я, но и президент. Сейчас готовится новый проект, который будет представлен в окончательной редакции к Дню труда, не позже.

Пресс-конференция пошла полным ходом и постепенно превратилась в дотошный допрос.

Манчестер отвечал на вопросы спокойно и уверенно. Лишь однажды он отвернулся от газетчиков и, бросив взгляд на Арчи дю Пейджа, убедился, что его помощник по связям с прессой вполне удовлетворен ходом дела.

В этот миг посреди зала встал пожилой джентльмен и попросил передать ему микрофон.

– Кэлвин Бэррауфс, независимый издатель, – представился он. – Господин министр, ходят слухи, будто бы вы против увеличения оборонного бюджета. Насколько я помню, вы еще ни разу не высказывались на эту тему публично. Может быть, настало время внести ясность?

– С удовольствием, мистер Бэррауфс, – отвечал Манчестер. Он на мгновение умолк, подбирая нужные слова, потом осторожно заговорил: – Со времен второй мировой войны наша страна постоянно ощущает на своих плечах тяжкое бремя военных расходов. Боюсь, что нам и впредь придется выделять значительные суммы на основные статьи оборонного бюджета. Несмотря на то, что совместными усилиями нам удалось частично разрядить напряженность в отношениях с Советами, «холодная война» еще не окончена. Ядерного оружия, которым обладают Соединенные Штаты сегодня, вполне достаточно не только для того, чтобы стереть с лица земли Россию, но и чтобы уничтожить саму человеческую цивилизацию… Короче говоря, сейчас возник вопрос: нужно ли вообще наращивать военный потенциал. У меня нет определенного мнения на этот счет. Пусть мне докажут, что наша оборона нуждается в еще большем числе боеголовок и носителей. Вы удовлетворены, мистер Бэррауфс?

– Нет, сэр. Как вы знаете, сейчас решается вопрос о нескольких крупных военных контрактах, которым пока еще не дан ход…

– Это мне известно, – Манчестер говорил, тщательно подбирая слова. – Вряд ли есть смысл вести речь об уже выработанных планах. Скажу только, что, если меня выдвинут кандидатом и изберут в президенты, я, пожалуй, рассмотрю их заново.

– А что вы можете сказать о проекте «Дафна»? Как вы знаете, его общая стоимость исчисляется суммой в десять миллиардов долларов.

– Контракт на реализацию проекта «Дафна» одобрен министром обороны и президентом…

– Одобряете ли его вы, как министр финансов?

– Я нахожусь здесь не как министр финансов, а как человек, выставивший свою кандидатуру на пост президента от республиканской партии.

– Стало быть, не одобряете.

– Смею надеяться, что мои слова достаточно ясно отражают то, что я чувствую и думаю.

– Значит, став президентом, вы пересмотрите и проект «Дафна»?

– В числе всех прочих – да.

Двое газетчиков, стоявших возле дверей, бросились вон из зала. Один из них зацепился карманом пиджака за дверную ручку, и треск рвущейся ткани слился с возбужденным гулом голосов. Арчи дю Пейдж вскочил и зашептал что-то на ухо Манчестеру, тот отрицательно покачал головой и снова повернулся к микрофонам.

– Я вижу, мои слова не на шутку взволновали вас, – сказал он. – Позвольте же мне объясниться. По данным объединенной комиссии Конгресса по атомной энергии, в нашем арсенале насчитывается и так слишком много ядерных боеголовок и бомб. Стоит взорвать их все одновременно, и человечеству конец. Я совершенно искренне заявляю: довольно! Конкретно о «Дафне». Насколько я понимаю, весь смысл проекта в том, чтобы на какие-то секунды сократить время полета ракеты-носителя от наших стартовых площадок до цели. Я считаю, что тратить десять миллиардов ради того только, чтобы на несколько секунд раньше похоронить человечество, чистейшей воды идиотизм!

– Идиотизм? Мы не ослышались, сэр?

– Ну, возможно, это слишком сильное выражение, однако оно вполне соответствует моим чувствам.

О’Коннел тихонько застонал, профессор Коэн щелкнул суставами пальцев. Арчи дю Пейдж ощутил смутную тревогу.

– Господин министр, фирма «Юнивесл фордж» объявила о своем намерении нанять десять тысяч сотрудников с тем, чтобы обеспечить проект «Дафна» рабочей силой. Получается, теперь эти люди останутся без работы, так?

– Я не намерен комментировать действия фирмы «Юнифордж». Моя цель – совершенно искренне поделиться с вами своими соображениями относительно проблемы, которую я считаю глобальной и жизненно важной для всего человечества.

– Сэр, намерены ли вы использовать свой тезис о необходимости соблюдать меру как средство в борьбе против губернатора Робертса?

– Я думаю, что мистер Робертс солидарен со мной в этом вопросе.

– Благодарим вас, господин министр! – прокричал какой-то корреспондент телефонного агентства, бросаясь к двери. Толпа репортеров повалила следом.

В кабине служебного лифта О’Коннел тяжело привалился к стене и снова принялся потирать пальцами щеки.

– Эх, святая простота… – пробормотал он. – В политике от нее куда больше бед, чем от лицемерия.

– Ты считаешь, что я зашел слишком далеко? – растерянно спросил Манчестер.

– Далеко! Где это видано – откровенничать накануне голосования!

– А твое мнение, Арчи?

Дю Пейдж глубоко вздохнул.

– Я восхищен вашей искренностью, босс, и все, что вы сказали, правильно. Только вот подходящий ли сейчас момент для таких речей? Не думаю, чтобы президент Стюарт…

– Черт возьми! – воскликнул Манчестер, сжимая кулаки. – До каких пор я должен отмалчиваться по всем сколько-нибудь важным вопросам и подпевать Стюарту? У меня, в конце концов, есть своя голова на плечах!

Молодой человек в гробовой тишине пересек комнату и выключил телевизор. Взгляды пятерых мужчин разом обратились на кресло, в котором восседал шестой член компании – грузный здоровяк в желтом купальном халате.

– Что вы об этом скажете, губернатор? – спросил Карл Флейшер, руководитель кампании по выдвижению Брайана Робертса.

Губернатор закинул ногу на ногу и вперил взор в потухший телеэкран.

– Пожалуй, сперва лучше выслушаем наших экспертов, – проговорил он. – Дэви, начинай.

Молоденький пресс-секретарь немного поразмыслил.

– По-моему, – сказал он, – Манчестер набрел на нечто такое, что породит в стране нужный ему отклик. Понравится ли все это президенту Стюарту – другой вопрос. Старик ведь одобрил «Дафну».

– Что верно, то верно, – согласился Карл Флейшер. – Однако в отличие от Дэви я полагаю, что Манчестер дал маху: в стране полным ходом идет строительство ракет, и многие из делегатов наверняка призадумаются о том, не ударит ли выдвижение Манчестера по их чековым книжкам.

Робертс кивнул долговязому Роджеру Абботу, старейшине канзасских республиканцев, занимавшему в калифорнийском штабе вторую по важности должность после Карла Флейшера.

– Не могу отделаться от мысли, что Манчестер и Стюарт отрепетировали все это в Белом доме, – заявил Аббот. – Скоро из Вашингтона дадут знать о полном согласии между президентом и министром финансов. Будь осторожен, Бин, взвешивай каждое слово.

Остальные помощники Робертса высказались приблизительно в том же духе, после чего все члены штаба вновь уставились на своего кандидата, который молча барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Вы не знаете Манчестера. Чарли выложил то, что было у него на душе, – сказал наконец Робертс. – Своим вопросом Кэл Бэррауфс просто вышиб затычку, и вода полилась наружу. Министр слишком откровенен, и это может выйти ему боком.

Распахнулась дверь, и в номер вбежала молоденькая девушка с эмблемой Робертса на груди.

– Губернатор, в приемной толпятся с полсотни газетчиков, – объявила она. – Им не терпится узнать ваше мнение о ракетном вопросе.

– Никаких пресс-конференций, милочка, – произнес пресс-секретарь.

– Да, – согласился Робертс. – Однако предупредите их, что через полчаса мы сделаем краткое заявление.

– Не открыть бы огонь раньше времени, – предостерег Карл Флейшер.

– Надо же хоть что-то сказать, – возразил пресс-секретарь. – Глупо замалчивать вопрос о вооружениях.

– Скажем, – успокоил его Робертс. – Чарли обеспечил нам хороший старт. Думаю, лучше всего нам высказаться в том духе, что столь важные вопросы должны решаться высокими правительственными комиссиями, а не разгоряченными партийной борьбой кандидатами на выдвиженцы в президенты.

– Начать надо со слов одобрения в адрес Манчестера, – подал голос Аббот. – Не хватало еще, чтобы нас объявили мракобесами и противниками мира. Насколько я знаю, у меня в Канзасе очень сильны антивоенные настроения, уверяю вас.

Флейшер покачал головой.

– Чековая книжка – вот что сыграет главную роль на этом конвенте, – сказал он. – Среди делегатов будут представители тех районов страны, где много оборонных заводов. Нам не стоит отказываться от их голосов.

– Вы оба правы, – произнес Робертс. – Роджер, запиши-ка, что я скажу. Начинай. «Каждый американец сознает необходимость создания в стране стойкой оборонной системы. Мы не можем позволить себе расслабиться и утратить бдительность перед лицом военной экспансии Советов, чего бы это ни стоило нашим налогоплательщикам. Этот вопрос требует длительного и дотошного исследования и должен решаться Советом национальной безопасности, а не партийным съездом». Ну как?

– Я бы выкинул эти слова о налогоплательщиках, – предложил Аббот. – Сейчас август, а не апрель.

– По моему, – сказал Карл Флейшер, – Манчестер здорово сглупил, заговорив об идиотизме применительно к «Дафне». Газеты ухватятся за это, и кое-кому станет не по себе. Надо как-то обыграть этот момент с пользой для нашего дела.

– Возможно, – согласился Аббот. – Однако давайте решать скорее. Кто-нибудь из наших записывал пресс-конференцию?

Флейшер кивнул и взялся за телефонную трубку.

– Студию, пожалуйста… Генри, это ты? Карл беспокоит. Прочти-ка нам тот абзац про «идиотизм». Так… так… спасибо!

– Мне кажется, Манчестер путает две вещи, – проговорил Робертс, дослушав запись. – «Дафна» предназначена отнюдь не для того, чтобы приблизить конец света, а для того, чтобы нанести удар по России быстрее, чем любая другая ракета. Искренность так и прет из Манчестера наружу, производя подчас незавидное впечатление. Вот где его кандидатская слабинка… Выборы будут не из легких, и стоит Чарли споткнуться хоть однажды, как демократы тут же втопчут его в грязь.

– К черту демократов! – резко сказал Флейшер. – Сейчас надо думать о том, как победить на республиканском съезде. Я считаю, что слово «идиотизм», сорвавшееся с уст Манчестера, делает его позицию уязвимой безотносительно к тому, прав он в принципе или нет.

– Верно, – задумчиво проговорил Робертс. – Должна же быть какая-то зацепка, чтобы свалить Чарли… Вот что, запишите-ка новый текст заявления. Диктую: «Вопрос о вооружениях требует серьезных исследований. Вряд ли можно решить такую проблему путем огульного обвинения людей, работающих на оборону, в умственной неполноценности. Решающее слово в этом вопросе должно принадлежать Совету национальной безопасности, а не разгоряченному борьбой кандидату, еще даже не выдвинутому республиканским съездом на роль кандидата в президенты»

_ Тут дважды повторяется слово «кандидата», – сказал пресс-секретарь. – Что, если заменить его один раз на «соискатель»?

– Пусть будет «соискатель», – согласился Робертс. – Главное не в словах, а в том, чтобы создать у делегатов впечатление, что Чарли слишком много на себя берет. А это, в свою очередь, породит сомнения в его достоинствах как кандидата и соответствии высокому рангу президента Соединенных Штатов. Если замечаний по тексту больше нет, пусть Дэви пойдет и скормит его этому газетному зверью.

Не успел пресс-секретарь выйти из номера, как зазвонил телефон. Трубку снял Карл Флейшер.

– Это из отдела по связям с профсоюзами, – сказал он. – Им только что звонил Гас Мэгуайр. Хочет встретиться с нами. Похоже, Манчестер задел его за живое.

Мэгуайр был председателем профсоюза рабочих ракетной и авиационной промышленности, стоявшего по числу членов на пятом месте в стране.

– Если так, – продолжал Флейшер, – то вот вам и зацепка.

Он поднял трубку внутреннего телефона и попросил связать его с картотекой.

– Арт, это ты? Я хочу знать, сколько делегатов республиканского съезда состоит членами ракетного профсоюза. Нет, делегаты с правом совещательного голоса меня пока не интересуют, только те, кто с правом решающего голоса… Так, хорошо, жду. Спасибо!

– Тридцать три человека из семнадцати штатов, – объявил Флейшер, опустив на рычаг трубку. – Большинство – из Калифорнии.

– У нас еще никогда не было такой чудесной службы информации, – заметил Робертс.

– Арт Сегунда – бог в своем деле, – сказал Флейшер и умолк, сосредоточенно размышляя о чем-то. Он достал какую-то пилюлю, запил ее водой и продолжал: – Интересно все же, зачем звонил Мэгуайр? Недавно он очень тепло отзывался о Манчестере, и я думаю, что мы не ошибемся, перетянув его на нашу сторону.

– Это даст нам всего тридцать три голоса, – скептически произнес Аббот. – Да и то если Мэгуайр обработает всех своих людей до единого.

– Обработает, – заявил Флейшер, взглянув на клочок бумаги, который держал в руке. – Кстати, четверо из этих парней – члены делегации Пенсильвании.

– Питтсбург, – произнес Аббот. – У фирмы «Юнифордж» там большой завод по производству боеголовок.

– Давайте оставим Пенсильванию в покое, – сказал Робертс. – Бен Уилкокс, похоже, считает делегатов личной собственностью и не пустит нас в свою епархию.

Флейшер кивнул в знак согласия.

– Губернатор Уилкокс симпатизирует Манчестеру и в последний момент отдаст голоса ему, как бы мы ни старались заграбастать их.

– Забудем об этом, – предложил Робертс. – Как наши дела по сравнению со вчерашним днем, Карл?

– Мы потеряли один штат и еще двух делегатов. Вечером миссурийцы совещались в Сент-Луисе при закрытых дверях, после чего прибыли сюда и заявили, что будут голосовать за Манчестера. То же самое сказали еще два делегата, из Иллинойса и Кентукки. У него 410 верных голосов, включая 197 оставшихся после предварительного голосования. У нас – 278, считая Калифорнию. По моим расчетам, еще 180 делегатов склоняются на сторону Манчестера. Это почти победа. Мы же располагаем в лучшем случае 375 голосами при условии, что на нашей стороне останутся те, кто к сегодняшнему дню заявил об этом.

– Стало быть, нам может помочь только чудо? – спросил Робертс.

– Стало быть, так, – отвечал Флейшер. – Хотя все эти подсчеты, возможно, уже устарели. После пресс-конференции Манчестера положение могло в корне измениться, хотя ручаться за это нельзя. Пошли, Роджер, – обратился он к Абботу. – У нас дел по горло.

Помощники оставили губернатора в его номере и вышли в коридор, набитый газетчиками и телеоператорами. Пресс-секретарь Робертса только что закончил чтение декларации и теперь всеми силами отбивался от осаждавшей его журналистской братии.

Оставшись в одиночестве, Робертс принял душ, влез в свои шорты шестьдесят второго размера и, немного подумав, взялся за телефонную трубку.

– Алло, коммутатор? – зычным голосом спросил он. – Попробуйте-ка связаться с мистером Марком Дэвидсоном. Он либо тут, в Чикаго, в какой-то из гостиниц, либо в Лос-Анджелесе. Да, да, Дэ-вид-сон. Этот человек – президент фирмы «Юнивесл фордж».

В свои сорок восемь лет миссис Грейс Оркотт была высока и элегантна, белая" кожа ее сохраняла гладкость и матовый блеск, а глаза смотрели обезоруживающе открыто. Двадцатичетырехлетняя Кей немного походила на свою мать, но была чуть ниже ростом.

– Удивляюсь, как взрослые люди, собаку съевшие на политике, могут всерьез верить в то, что Робертса выдвинут в кандидаты от республиканской партии, – проговорила Кей, отрываясь от своей чашки кофе. – По-моему, Манчестер уже может потирать руки: его дело в шляпе.

Грейс извлекла из сумочки сигарету, и дочь поспешила поднести огонь, по-мужски держа спичку в сложенных чашечкой ладонях.

– Спасибо, милая, – поблагодарила миссис Оркотг. – Ты права: Робертс отстал на целую голову. Но вся штука в том, что голосование состоится в четверг, а не сегодня.

– Однако у министра финансов уже сейчас вдвое больше верных голосов.

– Ему вдвое больше обещано, это так, – произнесла Грейс таким тоном, будто вразумляла прилежного, но туповатого ученика. – Но это вовсе не означает, что через пять дней Чарли будет располагать подавляющим большинством голосов. Конвент есть конвент, всякое может случиться.

– Например?

– Чарлз Манчестер может получить по шапке от высокого начальства. Или же Бин Робертс вдруг купит делегатов личным обаянием. По совести говоря, я больше всего боюсь, как бы Манчестер не разбил делегатов на маленькие группки и не очаровал их всех по отдельности. Он это умеет. Но нельзя забывать, что Чарли – новичок в политике, а на съезде ему не простят ошибок. Что до Робертса, то он – стреляный воробей.

– Ты просто успокаиваешь себя, мама, – возразила Кей. – А на самом деле не веришь, что у Робертса есть шансы.

Грейс Оркотт рассмеялась.

– Девочка моя, да разве стала бы я объявлять о своем намерении поддержать Робертса, если б не верила в него? Клянусь тебе: партийный съезд – штука куда более непредсказуемая, чем ты представляешь. И довольно об этом. Скажи-ка лучше, как ты намерена развлекаться при моем попустительстве?

– Для начала, наверное, схожу на бал молодых республиканцев в Эджуотер-Бич. Может, пойдем вместе?

– Нет уж, спасибо, – смеясь, ответила Грейс и поднялась из-за стола. – Но идею твою я одобряю. Не забудь только нацепить значок с эмблемой Робертса.

Улыбчивый стюард распахнул перед ними дверь вагона-ресторана, и мать с дочерью вышли в тамбур.

– Вот что, Кей, – воскликнула Грейс Оркотт, перекрикивая скрежет металла и стук колес, – не трать время на молокососов. Может, тебе удастся заарканить пару делегатов и обработать их как надо!

– Значит, моя главная цель – не замужество, а поставка голосов Робертсу?

– Одно другому не мешает, малышка.

– Ну, что ты теперь думаешь о нашем семейном политикане? – спросил Джейк Манчестер, выключая телевизор после окончания трансляции пресс-конференции.

– То же, что и всегда, – отвечала его жена Пэтси. – Он прелесть.

Молодой человек пожал плечами и, подойдя к огромному окну, посмотрел вниз, на залив Сан-Франциско. Манчестер-младший был очень похож на отца: такие же черные локоны и резкие черты лица, такая же чуть смугловатая кожа, много общего в манере держаться и привычках. Правда, фигурой и сложением он больше походил на мать.

– Прелесть, говоришь? – переспросил сын министра финансов. – Вот уж не знаю… Надо же было выбрать такое местечко для разглагольствований о военной политике. Господи!

– Нельзя вечно замалчивать эту тему, – возразила Пэтси. – Неужели ты никогда не задумывался об атомной войне? Я считаю, твой отец прав: довольно с нас оружия!

Пэтси с обиженным видом начала собирать со стола тарелки и чашки, потом вдруг остановилась и повернулась к мужу.

– Джейк, – сказала она, – мы должны лететь в Чикаго.

– Зачем? Отец нас не звал.

– Думаешь, он не обрадуется?

– Это его шоу, Пэтси. Не мое.

– Жаль, – разочарованно произнесла женщина. – А мне бы хотелось быть там и иметь возможность хоть чем-то помочь ему. Что толку сидеть здесь, в двух тысячах миль от поля битвы?

– Нервы? – спросил Арчи, видя, что Оби О’Коннел брезгливо разглядывает свои потные пальцы.

– Да, черт возьми, – отвечал руководитель кампании по выдвижению Манчестера. – Слава богу, хоть ветерок подул… Значит, так: ты берешь на себя вечеринку у мэра. Я, по старости, займусь ужином для партийного руководства, потом отправлюсь на званые обеды к делегатам Небраски и Айдахо. Коэн пойдет на банкет к парням из Нью-Джерси, а ты под самый конец загляни на бал республиканской молодежи. В одиннадцать я буду ждать тебя в клубе «Чикаго» у «пятитысячников».

– Сколько времени министр посвятит этим жирным котам?

– Двадцать минут. Потом явится Робертс со своей командой. Без двух минут одиннадцать ты должен быть в клубе, как штык.

– Как ваши дела, Оби?

О’Коннел вздохнул и подтолкнул Арчи к стоявшему у тротуара такси.

– Я уже говорил, что утренний фортель Чарли застал меня врасплох, не так ли? И все же последний тур должен принести нам победу…

В мэрии толпились тысячи две гостей. Арчи нырнул в самую гущу людей, прокладывая себе путь к окнам, вдоль которых была сооружена импровизированная стойка бара. Арчи заказал виски со льдом, расправил плечи и огляделся. Пора было приниматься за работу.

Не без труда перемещаясь по набитому публикой залу, Арчи вслушивался в обрывки разговоров. Как и предполагалось, главным и единственным предметом споров была пресс-конференция министра финансов. То немногое, что Арчи удалось услышать, не на шутку встревожило его. Похоже, симпатии делегатов мало-помалу склонялись на сторону Робертса.

Спустя два часа он уже ехал в такси вдоль берега озера. На черно-синем небе ярко сияли звезды. Шофер вел машину молча, и Арчи впервые за два дня смог насладиться коротким отдыхом вдали от людских толп с их невыносимым гвалтом. Вскоре он прибыл в отель «Эджуотер-Бич», где национальная федерация молодых республиканцев давала бал для делегатов, которым еще не стукнуло тридцати пяти лет. Наспех пригладив волосы, Арчи вошёл в танцевальный зал, разделенный на две половины, в каждой из которых играл свой оркестр. С первого взгляда Арчи стало ясно, что ни Манчестер, ни Робертс не получат здесь вожделенных голосов. Молодежь веселилась, будто на выпускном вечере. Арчи поймал себя на том, что его ноги непроизвольно притопывают в такт мелодии, и улыбнулся, вспомнив свои студенческие вечеринки. Он никак не мог взять в толк, на что рассчитывал О’Коннел, посылая его сюда. Арчи достал сигарету и принялся искать по карманам зажигалку, когда заметил рядом с собой девушку, которая с улыбкой наблюдала за ним.

– Вы позволите, сэр? – низким приятным голосом произнесла она, поднося к его сигарете сложенную чашечкой ладонь с горящей спичкой. Арчи прикурил и удивленно поднял глаза.

– Где это вы научились так складывать ладонь? – спросил он. – Совсем по-мужски.

Она улыбнулась.

– У своего отца. Когда я начала курить, он заявил, что, раз уж мне неймется гробить свое здоровье, надо по крайней мере делать это по всем правилам.

– Но такой жест должен казаться вам, женщинам, не Очень изящным.

– Ничего страшного, – возразила она. – Я и без того достаточно изысканна в манерах.

– Господи, уж не припомню, когда я в последний раз вел такую глупую беседу, – с улыбкой сказал Арчи. – Может, лучше потанцуем?

В танце она держалась прекрасно, не млела, но и не отпихивала стыдливо партнера, не старалась подтащить его поближе к оркестру, не мычала мелодию и не пялила глаза на соседние пары. Когда музыка смолкла, Арчи подвел девушку к бару. Она заказала виски и промолчала, когда ее партнер попросил стакан содовой.

– Как вас зовут? – спросил Арчи.

– Кей Оркотт, – ответила она. – Из Далласа. А вас?

– Арчи дю Пейдж, из Рочестера. Гну спину на министра финансов. Как вы знаете, он сейчас здесь и домогается президентства.

– А я – за Робертса. Точнее, моя матушка, ну да, стало быть, и я тоже. Она у меня важная шишка в техасской делегации.

– Неужели Грейс Оркотт, член национального женского комитета?

– Да. Она вам нравится?

– Вы – больше.

– Ну, это потому, что я моложе и тоже одинока.

– Что значит «тоже»?

– Вы ведь не женаты?

– Как вы догадались?

– Сразу видно. Женатики обычно все такие напыщенные…

– Скажите, вы всегда такая, или это из-за бала?

– Просто вы мне нравитесь.

Они присели и принялись болтать, потом снова потанцевали и опять болтали обо всем на свете, избегая затрагивать политику. Когда Арчи взглянул наконец на часы, было без двадцати пяти одиннадцать!

– В одиннадцать я должен быть на собрании, – сказал он. – Но к половине двенадцатого освобожусь. Вы не хотели бы пойти сегодня куда-нибудь? В Чикаго все открыто до утра.

– С удовольствием, – просто ответила она. – Мы остановились в «Восточном Амбассадоре». Можете заехать за мной, как управитесь с делами.

– В одиннадцать сорок пять, ладно?

Она кивнула, и Арчи побежал на стоянку такси.

На пятом этаже здания, в котором разместился клуб «Чикаго», Арчи вышел из лифта и зашагал по коридору к комнате под номером 100. Стэнтон Колби, чикагский биржевой маклер, возглавлявший национальный финансовый комитет республиканцев, приветливо встретил его в дверях. Номер был полон гостей, облаченных в вечерние костюмы, гул голосов мягко сливался со звоном бокалов. Внезапно наступила тишина, и все пятьдесят членов клуба «5000», куда допускались только те, кто внес в фонд кампании республиканцев пять тысяч долларов и больше, как по команде, повернулись к двери. Министр финансов Чарлз Манчестер вступил в комнату в сопровождении Оби О’Коннела, с сияющей улыбкой приветствовал Стэнтона Колби, после чего поздоровался с остальными присутствующими, обращаясь к каждому просто по имени. Держался он непринужденно, уверенно и спокойно. Наконец Колби поднял руки, требуя внимания.

– Господа, – объявил он, – сегодня у нас вечер встреч с кандидатами. Министр финансов любезно согласился уделить нам полчаса своего времени… Прошу вас, Чарли.

Манчестер развернул стул, оседлал его и сложил руки на спинке.

– Я не собираюсь держать речь, – сказал он. – До четверга еще много времени, успеете наслушаться риторики. Хочу повторить лишь то, что вам уже известно: если меня выдвинут кандидатом и. изберут в президенты, страна получит осторожную и бережливую администрацию. Обещаю не допускать бюджетных дефицитов, насколько это будет зависеть от меня. Однако и золотого века не ждите. Как человек, который четыре года помогал Стюарту сводить концы с концами, уверяю вас, что это занятие требует ежедневных отчаянных усилий. Я все же намерен как-то поправить дело, ибо теперь мне известно, за какие веревочки тянуть. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать, джентльмены. Можете начинать обстрел.