Текст книги "Чикагский расклад (Чикагский вариант)"

Автор книги: Флетчер Нибел

Соавторы: Чарлз Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Первый вопрос прозвучал прежде, чем кандидат умолк, и задал его человек, сосредоточенно изучавший пепел на своей сигаре.

– Чарли, – произнес он, – нас всех интересует одно: по своей ли воле вы заговорили сегодня утром о ракетах, или же вас спровоцировали на это?

– Если честно, то я не собирался высказываться на пресс-конференции, – отвечал Манчестер, – хотя уже давно намеревался сделать этот вопрос частью своей программы, поскольку разбираюсь в его тонкостях. Поэтому и не отрекаюсь от тех слов.

– Значит, контракт «Дафна» будет расторгнут, как только вас изберут в президенты?

– Я попрошу лучших специалистов тщательно изучить его, но уже сейчас считаю, что Пентагон должен представить убедительные доказательства целесообразности проекта. Если же таких данных не будет, я расторгну контракт.

– Если вам так нужны деньги, почему бы не снять средства с социальных программ? – спросил какой-то господин с физиономией, похожей на полную луну. – Зачем непременно надо грабить Пентагон?

– Дело в том, что, даже разорив бюджет социальных программ, мы не сможем и неделю прокормить на освободившиеся средства министерство обороны.

– Мы восхищены вашей прямотой, Чарли, – сказал Колби. – Позвольте же и нам говорить с вами откровенно. Еще до вашего прихода мы обсуждали этот вопрос, и большинство здесь присутствующих сошлись на том, что ваша программа может разрушить или по меньшей мере серьезно расшатать экономику страны, если вы не проявите крайнюю осторожность.

Несколько секунд Манчестер молчал. Лицо его медленно наливалось краской. Кандидат достал серебряный портсигар, и Арчи понял, что босс пытается выиграть время, чтобы взять себя в руки. Манчестер закурил тонкую сигару, выпустил колечко дыма и стал смотреть, как оно лениво тает в воздухе. Наконец он встал, оттолкнул стул и повернулся к Колби. От непринужденной дружеской улыбки, минуту назад сиявшей на лице кандидата, не осталось и следа.

– Так вот, оказывается, й чем дело, Стэн, – проговорил он. – Оборона, национальная безопасность, способность обогнать Россию – все это лишь ширма, так? В действительности же речь идет о рабочих местах, окладах и, если уж быть до конца честным, о ваших прибылях, господа! Все ясно. Знайте же, джентльмены, что для меня эти материи вторичны. Иначе и быть не может. Поймите, господа, мы все сидим на пороховой бочке, и надо предотвратить взрыв, пока еще не поздно!

– У нас сорок подводных лодок, – продолжал Манчестер, – каждая из которых несет шестнадцать ракет типа «Поларис». Всего этих ракет Шестьсот сорок, и боеголовки их во много раз мощнее той бомбы, что сгубила тысячи человеческих жизней в Хиросиме. Далее, мы имеем восемьсот ракет «Минитмен» в специально оборудованных шахтах. Каждая такая ракета по мощности равноценна «Поларису». А теперь сопоставьте всю эту силу с тем обстоятельством, что в СССР всего сто пятьдесят городов с населением, превышающим сто тысяч человек. Что получится? Как я уже говорил сегодня утром, объединенная комиссия по атомной энергии утверждает, что у нас есть девяносто тысяч – тысяч! – боеголовок мощностью от двадцати килотонн до ста мегатонн. Кроме того, мы располагаем достаточным количеством ракет-носителей, способных обрушить всю эту массу бомб на любую цель[1]1
  Авторы приводят данные об оснащенности США ядерным вооружением на 1962 год. – Прим. перев.


[Закрыть]. Честное слово, джентльмены, над этим стоит задуматься. То, о чем я говорил, представляет собой наиважнейшую моральную дилемму, стоящую сегодня перед человечеством и требующую немедленного разрешения!

Колби нервно вскочил на ноги и поспешил нарушить гробовое молчание, воцарившееся в комнате после выступления Манчестера.

– Спасибо, Чарли, – пробормотал он. – Мы все очень благодарны вам за приход сюда и… – он умолк, подбирая слова, – восхищены вашей прямотой. То, что такой человек, как вы, стремится стать президентом страны, не может не преисполнить гордостью наши сердца. Уверен, что каждый из здесь присутствующих желает вам удачи, – торопливо закончил он свою речь.

Манчестер обменялся рукопожатием с двумя-тремя финансистами, повернулся и вышел из комнаты, сопровождаемый членами своего штаба. На полпути к лифтам они встретили неприятеля.

– Чарли! – вскричал Робертс, протягивая руку. – Как ты думаешь, не опасно ли мне, деревенскому парню с Запада, соваться в это волчье логово?

– Не съедят, – ответил Манчестер. Его совсем не маленькая ладонь полностью исчезла в огромной лапе Робертса.

– Ой ли? – усомнился калифорниец. – Они же, как-никак, твоего поля ягоды, все больше банкиры да маклеры…

Манчестер улыбнулся. Кандидаты немного постояли, оценивающе оглядывая друг друга, потом разошлись. Любезности кончились. Подойдя к лифту, министр финансов услышал аплодисменты, доносившиеся из только что покинутой им комнаты, и остановился.

– Продажные твари! – прорычал О’Коннел.

– Я сам виноват, – возразил Манчестер. – Слишком увлекся проповедями. А ведь в своем отечестве, как известно, нет пророка.

На улице вся компания уселась в ждавший у тротуара лимузин и отправилась в «Хилтон».

– Судя по их реакции, наша позиция расшатывается, – произнес кандидат. – Еще прошлой зимой все эти парни считали за честь быть моими приятелями.

– А стоило только сказать, что их доходы – не самое главное, как дружба врозь, – подал голос Арчи.

– Вся штука в том, что почти каждый из них уже успел запустить когти в пирог военного бюджета, – пояснил Манчестер. – Концерн Голсуорси, например, прибрал к рукам контракты на производство магния и редких металлов. Да и банк Гаррисона по уши увяз в финансировании военных проектов. Все они там заодно! – в сердцах добавил он.

– Босс, у меня свидание, – спохватился Арчи, когда лимузин подкатил к «Хилтону». – Если вы не против, встретимся за завтраком.

– Ради бога, – улыбнулся Манчестер. – Дамы – прежде всего.

– Мать моей дамы – член национального женского комитета. Можно считать, что я иду по делу.

О’Коннел купил в киоске свежий номер «Чикаго сан таймс» и принялся вместе с Манчестером изучать первую полосу. Около минуты они молча читали обведенную жирной рамкой заметку, потом изумленно переглянулись.

– Беда, Оби, – сказал наконец кандидат.

– Хуже, – отозвался О’Коннел. – Это наша погибель.

Заметка гласила: «Москва, 12 августа, Ассошиэйтед Пресс. «Правда» высоко оценила позицию Манчестера в ракетном вопросе. Советская газета назвала министра финансов США «сторонником мира» и «противником правящей милитаристской верхушки Соединенных Штатов».

– Да… это объятие мне сейчас совсем некстати, – проговорил Манчестер.

– Как только заметку увидит Карл Флейшер, ты сразу же превратишься в кандидата от коммунистов, – мрачно предрек О’Коннел.

– Пять минут опоздания, – заметила Кей, спускаясь в вестибюль, где ждал Арчи. – А что ваш Манчестер? Уже дома?

– Наверное, спит, – ответил молодой человек. – Тяжелый выдался денек, да и завтра не легче будет. Куда пойдем, в «Памп-рум»?

Она покачала головой.

– Там сейчас добрая половина техасской делегации. Лучше найти местечко потише. Как насчет «Западного Амбассадора»? Там есть уютный погребок.

В «уютном погребке» было не ахти как уютно. Запоздалые посетители группами сидели за столами, несколько подвыпивших республиканцев приветственно помахали руками, завидев Арчи. Метрдотель отыскал столик у стены рядом с баром и усадил молодых людей. На этот раз они говорили о политике. Кей высказала мнение своей матери о пресс-конференции и заявила, что Манчестер сплоховал, подняв вопрос о ракетах, а Арчи, в свою очередь, ни с того ни с сего рассказал спутнице о представлении, устроенном его боссом в клубе «Чикаго». «Проповедь» Манчестера не оставила его равнодушным, и теперь Арчи испытал чувство гордости оттого, что работает вместе с таким человеком. Он был преисполнен решимости костьми лечь, лишь бы Манчестер одержал верх.

– Прекрасная речь, – сказала Кей, выслушав пересказ Арчи, – Жаль, что ее не довелось услышать маленьким людям вроде меня. Мы ведь ровным счетом ничего не понимаем в тех общих фразах, которыми сыплет пропаганда, а вот послушать Манчестера, и все сразу станет ясно. По-моему, вы должны сделать все, чтобы привлечь делегатов на его сторону.

– Уже поздно, – вздохнул Арчи. – Голосование в четверг.

После ужина Кей отказалась идти в другой ночной клуб и предложила прогуляться. Они перешли шоссе и зашагали по набережной Мичигана. Волны озера монотонно бились в бетонные пирсы, звезды чуть потускнели и сместились к востоку, горизонт закрыла гряда темных облаков. Молодые люди рассказывали друг другу о своих родителях, делились мечтами, вспоминали детство. Наконец Кей остановилась и повернулась к Арчи.

– По-моему, вам пора уже меня поцеловать, – сказала она.

Он робко коснулся ее плеч, обнял и поцеловал в теплые губы. Послышался тихий металлический щелчок, и Кей, прижав ладонь к щеке, отстранила Арчи.

– Моя сережка, – пробормотала она. – Помоги мне найти.

Смеясь и сталкиваясь в темноте плечами, они принялись шарить по асфальту. Наконец Арчи почувствовал под коленкой что-то твердое. Он радостно схватил сережку и выпрямился.

Вскоре они пошли, взявшись за руки, назад, к городу. Когда Арчи довел Кей до подъезда «Восточного Амбассадора», было три часа утра.

– Завтра вечером? – спросил он.

– Когда угодно, – согласилась она. – И не забывай за великими делами маленьких людей вроде меня, ладно?

Марк Дэвидсон оглядел себя в зеркале, поправил галстук и сел в кресло под торшером. Едва он достал из чемоданчика бумаги и пробежал их глазами, как послышался тихий стук.

– Ты как всегда точен, Гас, – сказал Дэвидсон, впуская гостя. Было 3 часа 47 минут утра.

– Никаких рукопожатий, Марк, – заявил тот, видя протянутую руку. – Я человек слова.

Они были почти ровесниками и оба занимали высокие посты. Дэвидсон, президент «Юнивесл фордж», зарабатывал сто тысяч в год. Мэгуайр получал шестьдесят тысяч в виде зарплаты от профсоюза ракетостроителей и по своему усмотрению распоряжался кассой и пенсионным фондом организации. Как-то раз ему довелось крепко повздорить с Дэвидсоном после двадцатисеминедельной забастовки сотрудников фирмы «Юнифордж», требовавших повышения зарплаты. Дэвидсон был вынужден пойти на уступки из страха потерять выгодные контракты, и не закрыл предприятия. Однако профсоюз не устраивали размеры надбавки, которую выплатила фирма, и Мэгуайр, объявив Дэвидсона сквалыгой, поклялся не подавать ему руки до тех пор, пока не истечет срок трудового договора. Слово свое он держал.

Они уселись друг против друга и принялись потягивать сок, глядя на мирно спавший за окнами Чикаго. Наконец Дэвидсон расправил листки, которые держал в руках, и сказал:

– Гас, судя по пресс-конференции, Манчестер зарится на наш хлеб с маслом.

– Точнее, на мой хлеб и твое масло, Марк.

– Если честно, то я не на шутку струхнул, – продолжал Дэвидсон. – Никак не ожидал услышать от Чарли что-либо подобное. А ты?

– Тоже. Еще недавно я склонялся на его сторону. Но Чарли – человек президента и, может быть, гроза идет из Белого дома.

– Ничего не понимаю, – посетовал Дэвидсон. – Не могу поверить, что Стюарт готов заморозить строительство баллистических средств доставки. Будь так, он не заключил бы контракт на «Дафну».

– Здесь нет никакой тайны, Марк, – пожав плечами, заметил Мэгуайр. – Мне лично кажется, что Манчестер – один из тех правдолюбов, у которых что на уме, то и на языке. Такие люди могут быть опасны.

– Опасны – это верно, – Дэвидсон ткнул пальцем в газету. – Вон, коммунисты уже превозносят его до небес!

– И это выйдет ему боком на съезде.

– Как бы нам повернее раздуть дело с той заметкой?

– Пожары вроде этого разгораются сами по себе, – ответил Мэгуайр.

– Надо только раструбить об этом на случай, если кто-то еще не в курсе.

– Взгляды Манчестера опасны не только из-за отношения к ним коммунистов, – задумчиво сказал Дэвидсон. – Этот человек может сломать всю структуру нашей обороны.

– И в особенности фирму «Юнифордж», – ядовито вставил Мэгуайр.

– Не без этого, – ответил президент фирмы, пытливо глядя на собеседника. – Меня заботят личные интересы. Как, впрочем, и тебя. Кто он такой, этот Чарлз Манчестер, чтобы ставить все с ног на голову!

– Я тебя понимаю, – Мэгуайр улыбнулся. – Думаю, сейчас нет смысла касаться морального аспекта: для нас обоих это – пройденный этап. Манчестер может завести нас бог весть куда, его позиция сулит неизвестность. Вот почему я считаю, что он на сто процентов неправ, если учесть, что конвент на носу…

– Я уже обдумывал, что можно сделать, да и ты, верно, тоже ломал над этим голову?

– Разумеется. Но сперва говори ты.

– Манчестера надо побить. Еще вчера это казалось гиблым делом, но теперь у нас есть шанс, если только мы не наляпаем ошибок. Причем от тебя зависит гораздо больше, чем от меня. Здесь тридцать три моих делегата, и все они проголосуют за Робертса, по этого мало, Марк. Самое большее, что я смогу наскрести – это полсотни голосов. На республиканском съезде пятьдесят делегатов – почти ничего, сам знаешь.

– Стало быть, вкалывать придется мне?

Мэгуайр кивнул.

– Твоя правда, Гас, – согласился ракетный магнат. – От профсоюзов на республиканском съезде толку что от козла молока. Другое дело – большой бизнес. Бьюсь об заклад, что один только проект «Дафна» сулит деньги трем, если не четырем сотням делегатов. Так или иначе, но многие хотели погреть руки на этом!

– Прибавь сюда еще держателей акций и банкиров, – напомнил Мэгуайр.

– Я уже думал об этом по дороге сюда, – сказал Дэвидсон, доставая из кармана конверт. – Вот данные об одном делегате от Нью-Джерси. Он симпатизирует Манчестеру, но это – его дело. До поры до времени. Я о другом. Этот парень – партнер одной солидной адвокатской конторы. А главный ее клиент – «Оглби и Сэмпсон», гигант электроники. Сейчас это предприятие занято производством одной детальки для инерционной системы наведения ракет. Фирма – наш поставщик. Что, если кто-нибудь из моих ребят попросит Джерри Сэмпсона поднажать на адвокатскую контору, где работает этот самый делегат?

– Именно так я и думал повести дело, – согласился Мэгуайр. – Разиня Манчестер даже и не поймет, откуда обрушился удар.

– Есть тут одно «но»…

– Знаю: нам понадобится целая армия, если мы хотим успеть до четверга обработать по этой методе всех делегатов. Даже до среды… Надо нажать на эту компанию хотя бы за сутки до голосования.

– Возможно, удастся облегчить задачу, – произнес Дэвидсон.

– Каким образом?

– Робертс звонил мне в Лос-Анджелес.

– Вот даже как. Чего он хотел?

– Сперва все ходил вокруг да около, спрашивал, как я расцениваю высказывания Манчестера о ракетах. Потом прочел мне свое заявление для прессы. Впечатляет…

– Да, я видел его в вечерней газете.

– Ну вот, а под конец он сказал, что если кто из друзей – а он, похоже, числит и меня среди них, о чем я до его звонка ни сном ни духом не ведал – захочет ему помочь, то у людей Робертса найдутся отличные досье на делегатов. «Доскональные», как он выразился.

Мэгуайр и бровью не повел.

– Ни одна организация, ведущая кампанию, не обходится без картотеки с данными о выборщиках, – равнодушно сказал он. – От этих «досье» чаще всего никакого толку, там содержатся обычные сведения о месте жительства, коллегах по кампании и том, на чьей стороне был делегат при предварительном голосовании.

– И все-таки, я думаю, не мешает взглянуть на эти материалы, – возразил Дэвидсон.

– Я постараюсь разнюхать, что там у них такое. Подождем до утра. Поговорю с заведующим отделом по связям с профсоюзами республиканской партии. После моего вчерашнего звонка он знает, на чьей я стороне.

– А пока проштудируем список делегатов, – предложил Дэвидсон. – Глядишь, и своими силами что-нибудь нащупаем. Строго между нами, Гас: надо подергать этих людей за верную ниточку.

– Согласен, – Мэгуайр встал и потянулся. – Начали.

– Номер первый: Генри Килгор, Коннектикут.

– Сроду не слыхал. Валяй дальше.

– Номер второй: миссис Эдвард Флаэрти…

– Стоп! Я знаю ее мужа. Владелец агентства грузовых перевозок. Учился с ним в Колумбийском университете.

– У него есть трудности с кредитами?

– Должны быть. Он постоянно расширяет дело. Надо проверить.

Примерно каждый десятый делегат был знаком либо Мэгуайру, либо Дэвидсону. С одним из них, коммерсантом из Сент-Луиса Губертом Жерменом, Мэгуайр решил встретиться лично.

Уже было светло, когда капиталист и профсоюзный босс кончили работу над списком. В восемь утра Дэвидсон прочел вслух последнее имя на испещренном пометками листке и отшвырнул карандаш.

– Тебя здесь не было, – сказал он. – Если будут спрашивать, я сделаю большие глаза. Ты сможешь найти меня в гостинице при мэрии. Позвони туда, как только выяснишь, что это за досье, которым хвалится Робертс, ладно?

– Идет. Я, если понадоблюсь, буду в Капитолии.

Дэвидсон приоткрыл дверь, оглядел коридор и, убедившись, что вокруг никого нет, выпустил Мэгуайра из номера. Тот мгновенно исчез в темноте холла.

Шапка в новоорлеанской «Глоб», в восемь колонок шириной, кричала: «Манчестер объявляет «Дафну» идиотизмом!». И чуть ниже – более мелким шрифтом: «Красные восхваляют Манчестера».

Кэлвин Бэррауфс просмотрел газеты, сел за письменный стол, вставил в мундштук из слоновой кости сигарету и, заправив в портативную пишущую машинку бумагу, принялся быстро барабанить по клавишам.

«Чикаго, тридцатый республиканский конвент: Манчестер немало удивил своих поклонников, выступив накануне с антимилитаристским заявлением. Если это не окажется для него нокаутирующим ударом бумеранга, то, во всяком случае, сослужит добрую службу противникам».

Бэррауфс закурил вторую сигарету, нахмурился, потом подошел к телефону и, сверившись со списком, набрал номер отеля «Моррисон».

– Губернатора Пенсильвании Уилкокса, пожалуйста… Алло? Приветствую, губернатор! Это Кэл Бэррауфс… Уделите мне пару минут. Мне интересно ваше мнение по одному вопросу… Нет, это не для цитирования. Повлияет ли вчерашнее выступление министра на позицию делегатов конвента?

– Если строго между нами, – ответил Уилкокс, – то Чарли оказал партии медвежью услугу. Возможно, он и прав по большому счету, но эта заметка в «Правде»… Вы ее видели?

– Разумеется.

– Так вот, если его линия по душе коммунистам, значит, большинство делегатов встретит ее в штыки. Чего ради он вообще поднял этот вопрос сейчас? Такие вещи – компетенция президента, и обсуждаться они должны в рамках специального послания к Конгрессу, да и то лишь после исчерпывающих консультаций с лидерами палат.

– Эта речь была для всех полной неожиданностью, не так ли?

– Разумеется. Интересно, что думает сейчас президент Стюарт? Эта история рождает серьезные сомнения в Чарли Манчестере. Республиканский президент не имеет права увлекаться индивидуальной игрой, прежде всего он должен быть членом команды, как Эйзенхауэр или Стюарт.

– И что вытекает из сказанного? Я имею в виду ваш выбор.

– Кэл, мы оба реалисты. Я планировал придержать свои голоса для решающего тура, но в моей делегации слишком сильны симпатии к Манчестеру. Вчера, по крайней мере, было так.

– А теперь?

– Теперь, я думаю, мне лучше отсидеться. Возможно, что Пенсильвания выдвинет меня кандидатом.

– Ракетостроители уже давят на вас?

– Пока нет, но ведь еще не вечер, Кэл.

Бэррауфс поблагодарил губернатора и снова сел за статью.

«Совершенно ясно, – печатал он, – что Манчестер поставил под вопрос свою победу, и теперь она может быть вырвана лишь ничтожным перевесом голосов. Положительная реакция «Правды» на выступление министра вызовет недовольство некоторых делегаций. Губернатор Уилкокс, например, уже решил занять на первых турах выжидательную позицию, чтобы выставить собственную кандидатуру, если ни один из соперников не сможет одержать верх. Дело не в личной выгоде, на которую надеется Уилкокс. Многие республиканцы, солидарные с Манчестером в вопросе о вооружениях, считают, что министр поднял его раньше времени. Среди профессиональных политиков неверный выбор момента считается смертным грехом. Если политический деятель допускает такие промахи, доверять ему, по мнению Белого дома, не следует».

Дописав абзац, Бэррауфс снова подошел к телефону и заказал междугородный разговор. На этот раз он звонил в Калифорнию.

– Уэс? Привет, это Бэррауфс. Я в Чикаго. Потому и звоню. Ты, верно, читал отчеты о вчерашней пресс-конференции Манчестера?

– Еще бы, Кэл! – ответил голос на другом конце линии. – Я и по телевизору смотрел.

– Вот уж не думал, что отставные генералы так интересуются партийными делами, – пошутил Бэррауфс. – Помнится, еще будучи начальником штаба ВВС, ты не раз говорил мне, что тебе нет никакого дела до политики.

– Ну, теперь-то я в отставке и могу иметь собственное мнение.

Бэррауфс хихикнул.

– И то правда. Стоит тебе хоть раз выступить перед публикой…

– Нет уж, уволь! Тебе ли не знать, на каких условиях я согласился войти в совет директоров «Юнифордж»! Я потребовал, чтобы меня избавили от необходимости произносить речи, что и было обещано. Пока что Дэвидсон свое слово держит.

– Ну, раз так, стало быть, и я не буду втягивать тебя в эту муть. Но мне все же хотелось бы узнать твое мнение о вчерашнем. Правду ли сказал Манчестер, и насколько сильны его доводы? В ракетах я полный профан, сам знаешь. А ты – авторитет, особенно если дело касается «Дафны». Ответь мне, прав министр или нет. Он сказал, что «Дафна» представляет лишь слегка модифицированную разновидность уже существующего оружия.

– Думаю, Чарли недалек от истины, – нехотя ответил генерал. – Наша штучка летает чуть выше остальных, но ничего принципиально нового она в себе не несет.

– Стало быть, Манчестер прав?

– Боюсь, что да, Кэл.

– А как насчет реакции Москвы?

– Что ж… меня помнится, тоже однажды похвалили. Видишь ли, если вести политику с единственной целью: непременно насолить русским, то рано или поздно запутаешься. Нет, Манчестер прав, как бы странно ни звучали эти слова в устах бывшего военного. Если мы не остановимся, вся наша экономика попросту зациклится на вооружении, а тогда уж поздно будет исправлять дело.

– Допустим, что контракт «Дафна» будет расторгнут. Создаст ли это сколь-нибудь существенную брешь в нашей системе обороны лег, скажем, через пять?

– Нет, – не раздумывая, ответил генерал. – Это наступательное оружие, и никакой бреши в обороне не образуется.

– А как это отразится на делах фирмы, в которой ты работаешь?

– Слушай, Кэл, «Юнифордж» – гигантское предприятие. У нас целая куча контрактов. Даже если мы не получим дохода от «Дафны», нет никаких оснований опасаться за судьбу пакета акций.

– Что говорят в дирекции?

– Наша фирма не ввязывается в политику. Сегодня, правда, выходной, но мне никто не звонил. Думаю, Дэвидсон и остальные держатся тех же взглядов, что и я.

– Дай-то бог! Известишь, если до тебя дойдут какие-нибудь слухи?

– Конечно, о чем разговор!

Бэррауфс вернулся к своей пишущей машинке.

«Сказанное выше подводят нас к еще одному важному вопросу: случайным ли было упоминание Манчестера о «Дафне» или же он с самого начала стремился сделать из проекта пункт своей программы? Многие видят за этим расчетливый ход министра, но прожженные политиканы полагают, что имела место случайность. В любом случае не умудренный политическим опытом министр поднял переполох, который отразится ка самых чувствительных сторонах жизни страны – проблеме занятости, прибылях, банковской системе, школах, местных налогах. Под угрозу может быть поставлено даже само экономическое существование ряда крупных и мелких городов. В течение последних тридцати лет военно-промышленный комплекс кормил миллионы людей, а тысячам обеспечивал огромные доходы, и вот теперь Манчестер нацелил свой клинок в самое его сердце.

И все же страна должна быть благодарна министру финансов за то, что он наконец-то поднял жизненно важный вопрос. Проблема контроля военного бюджета никогда еще не стояла перед нами так остро, как сегодня. Страна требует гласности, и открытое обсуждение происходящего просто необходимо. Народ имеет полное право знать мнение своих кандидатов в президенты.

Мгновенная реакция Москвы на слова Манчестера не имеет пропагандистской основы, а отражает истинную позицию русских. Общеизвестно, что Россия не меньше нас страдает от тяжкого гнета военных расходов, население ее встревожено гонкой вооружений, а правительство выступает с призывами сохранить мир.

Итак, исход чикагского конвента предсказать трудно. Спокойствие партии нарушено, и теперь уже никто не знает, чем все кончится. Следует ожидать сильного давления на делегатов со стороны военно-промышленного комплекса и укрепления в связи с этим позиций Брайана Робертса».

Бэррауфс просмотрел готовую статью, затем спустился в цокольный этаж отеля и вошел в занавешенную кабинку, стоявшую посреди превращенного в пресс-центр выставочного зала. Здесь он передал материал худощавому парню в рубахе с короткими рукавами, сидевшему за столом, заваленным бумагами.

– Новости есть? – спросил издатель.

– Прошел слух, что сюда, возможно, прилетел Марк Дэвидсон, президент «Юнифордж», – ответил сотрудник. – Проверяем.

В этот миг застрекотал телетайп, и оба журналиста склонились над машинкой.

«Подкомиссия по вопросам обороны собралась сегодня в 14.00 на экстренное заседание, – гласил текст. – Этот шаг был вызван заявлением министра финансов Чарлза Манчестера о том, что проект «Дафна» представляет собой пустую трату бюджета».

Кэлвин Бэррауфс усмехнулся.

– Пожалуй, этот конвент не будет формальностью, – сказал он своему сотруднику. – Поживем – увидим.

– Наша позиция в подкомиссии однозначна, – сказал Карл Флейшер, теребя в руках дымчатые очки. – Мы совсем согласны и готовы подписаться под каждым словом резолюции. Верно?

– Так, – согласился Робертс.

Роджер Аббот пригладил жалкие остатки волос на обширной лысине.

– Я-то думал, члены подкомиссии не рискнут обсуждать этот вопрос, – проговорил он.

– Заранее все было ясно, – подал голос Флейшер. – Это единственная комиссия, где мы могли твердо рассчитывать на поддержку, и не ошиблись. Однако можно приобрести себе капиталец и на другом. Надо обыграть русскую статью.

– Каким образом? – спросил Робертс.

– Я тут набросал рекламный листок, – сказал Флейшер. – Надо, чтобы наши ребята подложили по одному экземпляру под дверь каждому делегату. Вот послушайте-ка: «Почему коммунистам угоден Манчестер? Не прошло и нескольких часов после сенсационной пресс-конференции министра финансов, как русские уже объявили его героем. Прежде, чем отдать свой голос человеку, способному разрушить всю нашу оборонную мощь, прочтите, что о нем говорят коммунисты». Дальше мы просто впечатаем выдержки из сообщения ТАСС. Подписывать не будем: это необязательно.

Робертс покачал головой.

– Нет, Карл, – сказал он, – относительно статьи в «Правде» мы не пророним ни единого слова.

– Почему, черт возьми?

– Топорная работа. Все прекрасно знают, что позиция Манчестера начисто лишена прокоммунистической подоплеки. Твой рекламный листок – «клевета на честного американца». Так о нас будут думать. Я на это никогда не пойду. Возможно, Манчестер все же обойдет нас. Я не желаю, чтобы республиканский кандидат щеголял перед своей нацией с красным ярлыком. Надо искать другие пути. Даже заикаться об этом не смейте.

– Я не могу выступать с чужого голоса, Оби, – заявил Манчестер. – Речь идет не о политике, а о моей чести.

Помощники министра финансов уже выработали тактику и решили, что Арчи Дю Пейдж обнародует краткое заявление под своим именем. В заявлении будет сказано об отказе Манчестера комментировать русскую статью. Теперь они обсуждали чисто формальные действия, и спор шел уже битый час.

– Послушай, Чарли, – устало возразил О’Коннел. – Ты сам видел, как мы в подкомиссии по вопросам обороны из кожи вон лезли, лишь бы изменить негативное впечатление после твоего предложения пересмотреть военный бюджет. Мы проиграли. Если теперь обратишься к политической комиссии в ее полном составе, кончится тем же. Начнешь взывать к съезду – вообще пиши пропало.

– Грош мне цена, если отступлю.

– Сейчас необходимо свести потери к минимуму, – сказал Оби. – Будешь стоять на своем – толку не добьешься.

– Я готов вынести этот вопрос на суд съезда.

– Поверьте, господин министр, – подал голос Льюис Коэн. – Никому и в голову не придет изменять пункт партийной программы, связанный с обороной. Я согласен с Оби: мы бессильны что-либо предпринять самостоятельно.

За несколько часов до этого разговора пятнадцать членов приняли резолюцию, в которой говорилось о необходимости развивать все виды вооружений. Заявление Манчестера было оставлено без внимания, и резолюция прошла в неизменном виде девятью голосами против шести. Льюис Коэн присутствовал на заседании, но убедить никого не смог. Радио и телевидение уже разносят весть о «поражении» Манчестера по одному из пунктов партийной программы.

– Да как вы не поймете, что тут дело принципа, – настаивал Манчестер, простирая руки к своим помощникам. – Надо, черт возьми, изменить текст программы.

– Чарли, поверь мне, – повысил голос О’Коннел. – Делегатам нужен победитель. Если на съезде возникнет стычка, в которой заведомо невозможно одержать верх, ищут новых кандидатов.

– Оби прав, – согласился Коэн. – Такова психология голосующих.

– А ты что думаешь, Арчи?

– Не знаю, босс…

– Да что там! – взорвался О’Коннел. – Вот лишь один пример: вчера ты откровенничал с финансовыми воротилами, когда говорил о системах оружия. Сегодня эти твои слова у всех на устах.

– Что? Но мы ведь договаривались с «пятитысячниками», что все останется в стенах их клуба!

– Значит, кто-то проболтался. Богачи любят посплетничать. Как бы там ни было, но тебя уже объявили самоуверенным хлыщом!

– Господи, Оби! Совсем недавно они клялись в своей преданности!

– Знаю, знаю. Однако смотри, что из этого вышло. Теперь держи ухо востро.

Арчи дю Пейдж внезапно вскочил.

– Извините, я на минутку!

Он бросился в отведенный ему кабинет, схватил телефонную трубку и лихорадочно набрал номер.

– Кей, это ты?

– Ах, Арчи! Я уже в постели, читаю книжку про любовь. Тебе нравится любовь?

– Сейчас не до того. Слушай, Кей, ты пересказывала кому-нибудь наш вчерашний разговор?

– Да, – замявшись, ответила она, – матери. Речь Манчестера в твоем изложении была просто восхитительна, и я хотела, чтобы мама тоже разобралась, что к чему.

– Господи, Кей! Здесь идет драка, а не студенческий семинар. Твоя мать на стороне Робертса, я – за Манчестера. Они же дерутся между собой за место в Белом доме!

– Арчи…

– Что Арчи? Что Арчи? Твоя матушка разболтала всем о том, что говорил Манчестер.

– Разве он покривил душой?

– Не в душе дело. Теперь конкуренты стремится извратить смысл его речи. Я тебя умоляю, Кей: ни слова больше. Если я говорю с тобой доверительно, значит, все должно оставаться между нами.