Текст книги "Богиня весны"

Автор книги: Филис Кристина Каст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Точно так же, как и она сама никогда прежней не будет, мысленно добавила Персефона. Каролина покинула ее тело, но оставила в нем часть своей сущности. Персефона рассеянно погладила аметистовый нарцисс, висевший на груди. Цепочка была порвана и завязана узлом, но богиня оставила все как есть. Она вполне могла снять аметист и велеть починить цепочку, но ей не хотелось расставаться с нарциссом. Его прикосновение непонятным образом успокаивало ее.

Лина закончила танец и вернулась домой. Персефона видела, как обнаженная женщина стояла перед зеркалом. И улыбнулась вслед за смертной. Персефона гордилась переменами, происшедшими в Лине благодаря ей. Богиня весны еще помнила, как болели натруженные мышцы, – зато теперь тело смертной стало подтянутым и гибким. Это тело теперь было куда более подходящим вместилищем для богини. Когда Лина улеглась в постель, Персефона почти ощутила теплое, мягкое тельце кота, прижавшегося к бедру.

Оракул заполнился туманом, картинка исчезла.

– В чем дело, дочь? Почему и ты, и та смертная кажетесь такими несчастными?

От голоса Деметры Персефона виновато вздрогнула.

– Нет, – продолжила Деметра, прежде чем ее дочь успела что-либо сказать. – Мне не нужны пустые слова утешения. Мне нужна правда.

Персефона посмотрела матери в глаза. Если Деметре нужна правда, она ее услышит.

– Я скучаю по всему этому, матушка. Я не думала, что так будет, но я полюбила мир Лины. Он такой подвижный, запутанный, и он такой живой! И они ведь там не знали, что я богиня. Они не знали, что я твоя дочь, но все равно полюбили меня.

– Разве они любили не Каролину? – мягко спросила Деметра.

– Нет. Я жила в ее теле, но душа оставалась моей.

Деметра грустно покачала головой.

– Каролина говорила мне то же самое, только я к ней не прислушалась. Я была уверена, что она ошибается.

– А что, если твою ошибку можно исправить?

– На этот раз я прислушаюсь.

Персефона радостно улыбнулась матери.

– Отлично. У меня есть одна идея.

Глава 27

– Ты уверена, что я могу уйти пораньше? Я действительно не прочь остаться, – сказала Долорес.

– Нет, милая. – Лина махнула на Долорес салфеткой. – Я настаиваю. Дел не так уж много, и мы все равно закроемся минут через тридцать. Мы с Антоном вполне справимся.

– Ну, если ты уверена... – с сомнением протянула Долорес.

– Иди уже! Мы с Линой отлично со всем разберемся. За кого ты меня принимаешь, в конце-то концов? За мистера Некомпетентность?

– Я никогда не называла тебя мистером Непотентность... по крайней мере, вслух, – хихикнула Долорес, довольная собственной шуткой.

Антон взорвался, как истинный южанин.

– Ах, чтоб я еще раз сказал тебе комплимент! – воскликнул он, сжимая кулаки.

Лина рассмеялась:

– Ну, вряд ли ты сможешь удержаться.

– Она бы сейчас получила пару тумаков, будь она парнем, – надулся Антон.

– Ладно, ладно, ухожу! – Долорес открыла дверь, но задержалась на пороге и с улыбкой оглянулась на Лину. – Как приятно видеть, что ты снова смеешься, хозяйка.

И она быстро ушла.

Удивленная словами Долорес, Лина продолжала смотреть на захлопнувшуюся дверь.

– Знаешь, и правда приятно, – сказал Антон, касаясь ее руки.

– Спасибо. Мне и самой приятно. – Они улыбнулись друг другу. – Я приберусь здесь. Проверь пока тесто. Его, наверное, пора уже разделать и уложить на лопаты.

Антон кивнул и ушел через вращающуюся дверь, отделявшую кафе от кухни. Лина снимала со стены табличку с названием пиццы дня, чтобы заменить ее завтра на новую, когда колокольчики над входной дверью звякнули.

– Одну минутку, я сейчас! – сказала Лина, не оглядываясь. – Вам повезло, как раз осталась еще одна пицца. Сегодня у нас начинка из трех сортов сыра с чесноком, базиликом и сушеными томатами.

– Это одна из моих любимых, но вообще-то я мечтала о толстом ломте «Губаны» с маслом.

Лина застыла. Этот голос... Она знала этот голос так же хорошо, как свой собственный. Лина обернулась – и снова поразилась красоте богини. Она была одета в джинсы и удобный вязаный свитер, а ее длинные волосы были связаны в хвост... но небрежная одежда ничуть не умаляла ее необычайную прелесть.

– Привет, Лина.

– Привет, Персефона.

Персефона улыбнулась.

– Кое в чем мы с тобой схожи. Мы бы узнали друг друга даже посреди гигантской толпы.

– Я... – Лина провела рукой по лбу, как будто пытаясь стереть смущение. – Я не ожидала тебя увидеть. Вот уж сюрприз!

Прежде чем Персефона успела ответить, колокольчики снова звякнули. В кондитерскую с царственным видом вошла высокая красивая женщина.

Персефона вздохнула и оглянулась через плечо.

Женщина выбрала столик рядом с окном. Она села с таким видом, как будто собиралась выслушать придворных.

– Я так и знала, что матушка пойдет за мной, – сказала Персефона.

Из кухни выскочил Антон.

– Ох, боже мой, кто бы мог подумать, что случится наплыв прямо перед закрытием! – Он легче перышка пронесся через зал к Деметре. – Могу я предложить вам что-нибудь?

Богиня посмотрела на него, вскинув бровь.

– Вина. Красного.

Антон склонил голову набок, размышляя.

– Кьянти вас устроит?

– Если его выбирала сама Каролина, я доверюсь ее вкусу.

– Ох, дорогая моя, в этом вы правы. Наша Лина знает толк в винах, – проворковал Антон. – Что-нибудь еще?

– Антон! – К Лине наконец вернулся голос. – Ты можешь заняться тестом. Я сама позабочусь об этих леди.

Деметра вскинула руку, останавливая ее.

– Нет. Мне нравится этот... – Она окинула Антона задумчивым взглядом. – Этот молодой человек. Вам необходимо поговорить. А он займется мной.

Антон бросил на Лину многозначительный взгляд.

– Могу ли я соблазнить вас еще чем-то, кроме вина? У нас сегодня весьма примечательная пицца. Обещаю разогреть ее для вас моими собственными лилейно-белыми руками.

– Пицца? – Богиня произнесла это слово так, словно впервые его слышала.

– Сыр, томаты, чеснок, базилик – умереть от восторга!

– Ладно, приготовь ее для меня, – согласилась Деметра, величественно взмахнув рукой.

Антон самодовольно улыбнулся. И прежде чем отойти к стойке, спросил:

– Милая, как вас зовут? Не думаю, что вы бывали у нас прежде.

Лина открыла было рот, но Персефона качнула головой, призывая хранить молчание.

– Можешь называть меня Робин Гринтри.

– Что ж, мисс Гринтри, позвольте еще сказать, что это шелковое платье на ком-то другом выглядело бы совсем обычным, но на вас оно – как королевская мантия! У вас царственный вид.

– Разумеется, – согласилась Деметра.

– Вино сейчас будет. – Антон поспешил назад в кухню. Проходя мимо Лины и Персефоны, он тихо сказал: – Не могу устоять перед старыми королевами!

Персефона прикрыла рот ладонью и осторожно кашлянула. Лина нахмурилась.

– Робин Гринтри? Зеленое дерево? – прошептала Лина, когда Антон исчез в кухне.

– У мамы довольно необычное чувство юмора, особенно в отношении имен. Ты знаешь, что на некоторых языках мое имя означает «зерно»?

– Я в другом конце комнаты, но я не глухая.

– Конечно, мама, – кивнула Персефона.

– Извини, Деметра, – пробормотала Лина.

Молодые женщины переглянулись и улыбнулись. Персефона внимательно осмотрела кондитерскую.

– А Долорес нет?

– Я ее отпустила сегодня пораньше.

Персефона кивнула.

– Да, она много работает. И заслуживает отдыха.

– Но ее просто не заставить отдохнуть.

Эти слова Лина и Персефона произнесли одновременно.

И уставились друг на друга.

– Да, – произнесла Персефона.

– Да, – повторила Лина.

– Вот ваше кьянти и хлеб с отличным оливковым маслом, приправленным пряностями. – Антон поставил на стол перед Деметрой кувшин с красным вином и корзиночку с хлебом. – А ваша пицца будет готова через минуту.

Он пронесся мимо Лины, напевая «Мы будем танцевать» из мюзикла «Король и я», и любезно помахал рукой Персефоне.

Персефона рассмеялась.

– Я скучаю по Антону.

– Ну, он явно заинтересовался тобой.

– Довольно тратить время попусту! – гневно воскликнула Деметра.

– Мама! Прошу тебя! Пей свое вино. И пицца твоя сейчас будет готова. Прояви хоть капельку терпения. – Персефона вздохнула и снова повернулась к Лине. – Нелегко быть дочерью богини.

– Я знаю, – кивнула Лина.

– Да, ты знаешь. – Персефона посмотрела на стойку и глубоко вздохнула. – Мне просто необходимо было вернуться.

Лина удивленно глянула на нее.

– Почему?

Богиня посмотрела в глаза Лине.

– Я несчастна. Я скучаю по этой пекарне... по нашей пекарне, по твоему миру.

Лина оглянулась на Деметру, не зная, как та отреагирует на слова дочери, но богиня продолжала молча пить вино.

– Я не понимаю, – сказала она.

– А ты не скучаешь по чему-нибудь из Подземного мира? – осторожно спросила Персефона.

Лина напряглась.

– О чем это ты?

– Мы не можем лгать друг другу.

– Я и не пытаюсь солгать, – ответила Лина. – Просто это...

– Больно, – договорила за нее Персефона. – Я понимаю. Я тоже пыталась не думать о том, что потеряла. Я думала, будет лучше, если я постараюсь забыть. – Лина кивнула, сдерживая чувства. – А может быть, наоборот, лучше вспомнить все по порядку. Начать с того, – с грустной улыбкой продолжила Персефона, – что я скучаю по самой этой кондитерской... по вечной толпе посетителей, по запахам и звукам, и ведь она стала местом встреч самых разных смертных. И я скучаю по всяким мелочам... ну, например, по Тесс Миллер, которая приходит выпить бокал белого вина точно в одно и то же время. Я скучаю по ее маленькой собачке, хотя пес поразил Тесс до глубины души, когда облаял меня. Она даже пригрозила отвести его к собачьему психологу. Животные относятся ко мне совсем не так, как к тебе. – Персефона сморщила лоб, глядя на Лину. – Знаешь, твоя связь с животными выглядит очень странной и необычной.

– Да, я знаю.

– Но больше всего мне понравилось, что люди частенько обращались ко мне за советом. Они не видели во мне юное и неопытное повторение моей матери. Никто тут не побежит к ней после того, как я приму какое-то решение, и не станет искать подтверждения. Они уважают меня и доверяют моим суждениям.

– И ты принимаешь блестящие решения, Персефона! – заверила ее Лина. – Пекарня процветает. Все счастливы. Merda! Ты даже привела в порядок мою фигуру!

Персефона окинула ее оценивающим взглядом.

– В твоем теле очень удобно жить, Лина. И не стоит недооценивать собственную красоту. – Богиня усмехнулась, напомнив Лине кошку, получившую полную чашку сливок. – И есть еще кое-что, чего мне не хватает. Смертные мужчины такие милые!

– Ну да, Скотт, – сухо произнесла Лина.

– Скотт, – промурлыкала Персефона. – Мне он кажется весьма интересным развлечением.

– Но он в тебя влюбился.

– Разумеется. – Персефона пожала плечами. – Ничего, это пройдет, зато он станет куда более опытен. Всем мужчинам стоило бы поучиться, как доставить удовольствие богине.

Эта мысль заставила Лину улыбнуться.

– Я даже немного скучаю по зверям, что живут с тобой, особенно по коту, – призналась Персефона.

Тут уж Лина рассмеялась.

– Пятнистый Беспородный Пожиратель Колбас ужасен, но и очарователен тоже.

– Жуткая тварь, – поддразнила ее Персефона.

Лина кивнула.

– Ну а теперь твоя очередь вспоминать. Чего тебе не хватает из того, что осталось в Подземном мире?

– Я скучаю по Эвридике, – ответила Лина, заколебавшись лишь на мгновение. – Эта призрачная малышка стала мне почти как дочь. И я беспокоюсь за нее.

– А еще что?

– Я скучаю по Ориону. Я знаю, его считают ужасным жеребцом, но мне он больше напоминает щенка-переростка, что-то вроде черного Лабрадора.

– И?..

– Мне бы хотелось снова увидеть небо Подземного мира. Дневной свет там напоминает акварель, в которую кто-то вдохнул жизнь. Я понимаю, это звучит несколько двусмысленно, потому что я ведь говорю о стране умерших, но там вовсе не темно и не уныло, по крайней мере когда добираешься до Элизиума. Вообще-то это самое невероятное место, какое мне когда-либо приходилось видеть, я даже и вообразить не могла ничего подобного. – Лина углубилась в воспоминания. Начав говорить, она уже не хотела останавливаться. – А ты знаешь, что ночное небо там освещают Гиады? И когда в полях Элизиума наступает вечер, все вокруг выглядит как прекрасная забытая мечта?

– Нет, я этого не знала, – тихо откликнулась Персефона.

– А души умерших совсем не страшные или неприятные. Это просто люди, для которых тела перестали иметь слишком большое значение. Но они все так же способны любить, смеяться, плакать...

Персефона взяла Лину за руку.

– Но что стало для тебя самой большой потерей?

Глаза Лины наполнились слезами.

– Гадес... – прошептала она. – Ты влюбилась в моем мире, а я полюбила владыку Подземного мира.

– Отлично! – радостно воскликнула Персефона, сжимая руку Лины.

– Чего же тут хорошего? Я люблю Гадеса, но он-то любит тебя!

От восторженного смеха Персефоны даже светильники в кондитерской как будто вспыхнули ярче.

– Но если он любит именно меня, то почему он не желает меня видеть?!

– Ты пыталась встретиться с Гадесом?

– Конечно. Я была так несчастна, я скучала по твоему миру. Потом до меня дошли слухи, что Гадес сошел с ума, а духи Подземного мира остались без руководства и чуть ли не взбунтовались, и так далее, и так далее... и все потому, что королева Подземного мира покинула свои владения.

– Подожди! Гадес сошел с ума? – Лина почувствовала, что бледнеет.

– Ох, да ерунда все это. Он просто пребывает в дурном настроении. – Персефона коснулась плеча Лины изящной рукой. – Но слухи заставили меня думать, что я, возможно, не одинока в своих горестях. Вот я и отправилась в Подземный мир.

– И что? – Лине вдруг захотелось как следует встряхнуть богиню.

– И первым делом тот чудовищный трехголовый пес отказался меня пропустить. – Персефона содрогнулась. – У Эдит-Анны манеры куда лучше.

– Цербер доставил тебе неприятности?

– Неприятности? Да он перегородил дорогу, рычал и брызгал слюнями! Я просто побоялась к нему приблизиться... Вообще-то мне пришлось звать на помощь. – Персефона с отвращением покачала головой.

– И Гадес не пришел?

Богиня нахмурилась.

– Нет, вместо него появился этот его даймон. С кошмарной черной лошадью.

– А Орион тебя признал?

– Он прижал уши и начал на меня скалиться!

– Мне очень жаль. Я ведь говорила, как Орион ко мне относился. Он, наверное, сначала подумал, что ты – это я, а когда понял, что это не так... ну, все равно ему бы следовало вести себя лучше, – сказала Лина.

– Да, определенно. В любом случае я сказала даймону, что хочу поговорить с Гадесом. А даймон спросил меня, кто я: богиня весны или смертная женщина Каролина. – По лицу Персефоны пробежало раздражение. – Как будто он и так этого не знал! Даже души умерших все поняли. Все время, пока я шла по той мрачной черной дороге, они наблюдали за мной. Поначалу они вроде бы обрадовались, но потом я с ними заговорила – просто из вежливости! – и они тут же от меня разбежались. Я даже слышала, как они шептались:

«Кто-то вырядился под королеву Подземного мира»! – Персефона сердито отбросила прядь волос, выскользнувшую из ее хвоста. – Должна сказать тебе, все это было довольно неприятно!

Прежде чем продолжить, она немного помолчала, рассматривая свои ухоженные ногти. Лине снова захотелось ее встряхнуть.

– Ну, я заверила даймона, что мои тело и душа едины. Он исчез, а когда вернулся, заявил, что бог Подземного мира не желает видеть Персефону и велит мне покинуть его владения и больше его не беспокоить.

– Ну и разве это доказывает, что он тебя не любит? Гадес ужасно упрям. – Лина посмотрела на Деметру, которая делала вид, что любуется прекрасным цветом вина. Потом наклонилась и понизила голос: – Иной раз приходится потратить немало сил, чтобы заставить его расслабиться и заговорить. Ты должна попытаться еще. Возможно, в следующий раз он захочет тебя увидеть.

В животе у Лины все сжалось в тугой комок, она сама себя ненавидела за эти слова. Ей совсем не хотелось, чтобы Гадес встречался с Персефоной. Она вообще не хотела, чтобы он видел кого-то, кроме нее.

– Думаю, это ты должна попытаться, – решительно заявила Персефона.

– Я? – удивленно переспросила Лина. – Как же я могу?

– Мы можем опять поменяться телами. – Персефона показала на Деметру. – Матушка нам поможет. Она уже поняла, что ее план принес совсем не те результаты, которых она ожидала.

Лина оглянулась на Деметру. Богиня величественно склонила голову.

– Я признаю правдивость слов моей дочери. Я ошиблась, пытаясь исправить ситуацию.

Ужасная сцена в спальне вспыхнула в памяти Лины.

– Рада это слышать, но тут уж ничего не изменишь.

– Помнишь ли ты, Каролина, как пришла к моему оракулу в полной растерянности из-за того, что приняла неверное решение? – спросила Деметра.

– Да, я едва не причинила Эвридике ужасную боль из-за того, что вынесла приговор, не обдумав все как следует.

– И помнишь ли ты, что я тогда сказала тебе?

– Ты сказала, что нужно учиться на собственных ошибках.

– Да, и теперь я следую своему же совету. Я тоже не слишком хорошо обдумала решение. И теперь понимаю, что даже богинь могут немало удивлять их дочери. – Деметра одарила обеих женщин редкой для нее улыбкой. Потом снова сосредоточила внимание на Лине. – Гадес был честен с тобой. Он действительно всегда отличался от других бессмертных. И я уверена, что бог Подземного мира по-настоящему полюбил тебя, Каролина.

– И потому у меня к тебе предложение, – сказала Персефона. – Ты любишь Гадеса. Я люблю твою пекарню и твой мир. И почему мы должны вечно жить без своих любимых?

– Но Гадес... – начала было Лина.

– Выслушай меня, – перебила ее Персефона. – Как богиня весны я обязана полгода находиться в своем мире, а потом, как ты бы сказала, моя «работа» заканчивается до следующей весны. И в перерыве я могла бы жить здесь. А пока я здесь, ты можешь возвращаться в Подземный мир как его королева.

У Лины закружилась голова.

– То есть я снова буду притворяться тобой?

– Нет. – Персефона загадочно улыбнулась. – Тебе не придется притворяться. Все, от зверей до душ умерших, знают, что я не ты. Тебе незачем притворяться, Каролина, ты действительно их королева. Ты просто будешь временно находиться в моем теле, потому что мне очень нужно твое тело здесь. Это мне придется надевать маску, изображая тебя.

– Нет, – сказала Лина.

– Но почему нет? – Персефона испустила долгий страдальческий вздох. – Ох, я даю тебе слово, я аккуратно дам отставку Скотту перед твоим возвращением.

– Не в этом дело, – покачала головой Лина.

– Тогда в чем?

– Я ему не нужна, Персефона. Он говорил, что любит мою душу, но когда увидел меня настоящую, тут же от меня отказался.

– Лина, он просто удивился! – воскликнула Персефона.

– Ты не видела его лица.

– Я видела его лицо, – вмешалась Деметра. – И я действительно прочла на нем удивление и боль. Но не заметила ни отвращения, ни отрицания.

– Ну, тогда ты увидела нечто такое, чего я не заметила, – возразила Лина.

– Возможно, ты просто ошибаешься, Каролина, – сказала Деметра.

– Может быть. Но что, если нет? – Лину охватила боль, стоило ей вспомнить о поведении Гадеса в тот момент. Она сердито моргнула. – Мне не вынести, если он снова так на меня посмотрит. Да если и нет? Может, это будет еще хуже. Откуда мне знать, что он не желает всего лишь твоего тела?

– А ты могла бы остаться с ним навечно? – мягко спросила Персефона.

Из глаз Лины хлынули слезы и потекли по щекам, оставляя блестящие следы.

– Невыносимо думать, что он может снова отвернуться от меня, от моей души... или примет меня только потому, что хочет видеть во мне нечто такое, чем я не являюсь.

– Не решай окончательно, пока не обдумаешь все как следует, – сказала Деметра.

– Да, обещай мне, что ты хорошенько обдумаешь мое предложение. Осень здесь только начинается. У тебя есть время до первых дней весны, а потом я вернусь за твоим окончательным решением.

Персефона отерла слезы с лица Лины. Потом, невесело улыбнувшись, богиня сунула руку за ворот свитера, где пряталась серебряная цепочка. И, не говоря ни слова, сняла ее через голову. Аметистовый нарцисс вспыхнул, отразив свет ламп кондитерской.

– Это принадлежит тебе, – сказала она, осторожно надевая кулон на Лину. – Цепочка была порвана, а потом связана узлом. Я не стала ничего менять. Только ты можешь это сделать.

– Ох... – судорожно вздохнула Лина. И сжала в ладони цветок, с любовью вырезанный для нее. – Я и не думала, что когда-нибудь снова его увижу. Спасибо!

Из кухни выбежал Антон. Насвистывая мелодию из «Джипси», он нес круглый подносик с душистой горячей пиццей. Но, взглянув на Лину, резко остановился.

– Почему ты плачешь? – Его глаза вспыхнули, и он уставился на Персефону. – Эй, мисс Красотка, если это вы довели ее до слез, я...

– Нет, Антон, она тут ни при чем. – Лина улыбнулась сквозь слезы, вытирая лицо тыльной стороной ладони. – Персефона подарила мне украшение, настолько прекрасное, что я расплакалась.

Антон слегка расслабился.

– Персефона? То есть имя как у богини?

– Именно как у богини, – кивнула Персефона.

– Но я раньше вас тут не видел. Откуда вы знаете Лину? – спросил Антон.

Персефона улыбнулась.

– Лина помогла мне стать взрослой.

Антон недоуменно нахмурился.

– Персефона, – окликнула дочь Деметра. – Нам пора идти.

– Антон, пожалуйста, упакуй нам эту пиццу, мы заберем ее с собой. И добавь в пакет большой ломоть «Губаны», хорошо?

– Конечно, – кивнул Антон. – Могу я сделать что-то еще для ее величества? – Он кивком головы указал на Деметру.

Персефона рассмеялась.

– Просто дай мне счет.

– Я заплачу, – сказала Деметра.

С величайшим достоинством она встала и подошла к кассе.

– Чем она заплатит? – шепотом спросила Лина.

Персефона в ответ лишь пожала плечами.

– Антон! – окликнула Лина своего служащего.

Тот посмотрел на нее.

– С этими леди мы можем совершить обмен. Только уж постарайся не продешевить.

Антон вытаращил глаза.

– Как скажешь, босс! – Он повернулся к богине. – Итак, королева Гринтри, что вы можете предложить за пиццу, «Губану» и вино?

Деметра надменно вскинула подбородок.

– Мне больше нравится титул богини. У королев слишком скромные владения.

– Отлично, богиня Гринтри. И что вы предлагаете?

Деметра хитро улыбнулась.

– Ты когда-нибудь хотел завести говорящую птицу?

– Нет, милая, – покачал головой Антон. – Тут у нас и без того слишком много всякого зверья. Еще попытка.

Персефона потянула Лину за рукав.

– Пусть себе торгуются. Мне нужно спросить тебя кое о чем еще.

– О чем же?

– Что у тебя было с Аполлоном?

– Ничего, – удивленно ответила Лина.

– Ничего? – переспросила Персефона.

– Абсолютно ничего.

– Ты отказала богу света? – Персефона, похоже, не верила собственным ушам.

– Конечно. Меня может интересовать только один бог за раз, – улыбнулась Лина.

– В самом деле? – Персефона задумчиво постучала кончиками пальцев по собственному подбородку. – Какая интересная идея...

– Продано! За одну золотую корону... может, она и поддельная, но я в восторге! – взвизгнул Антон.