Текст книги "Роман с натурщиком"
Автор книги: Филис Хаусман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
10
Когда судейский пристав объявил о том, что можно садиться, Сирил на мгновение охватила паника: ей показалось, что и неведомый корреспондент тоже бросил ее. Похолодев, она ощупывала пальцами щель между сиденьем и спинкой, пока не нашла-таки сложенный в квадрат листок. Сегодня он оказался засунутым особенно глубоко, и если бы Сирил так упорно и отчаянно не искала это послание, то скорее всего просто не обнаружила бы его.
Трясущимися от волнения пальцами она разгладила листок и прочла. Один раз. Другой. Лоб ее прорезала складка. Сирил ничего не понимала:
«Хоть в зале при свечах сияет день,
Под маской каждого лица таится тень».
Красиво, поэтично. И загадочно. Удивительно непохоже на полные юмора и оптимизма предыдущие послания.
В это время Дэниэл Стерн представил первого свидетеля, Юрия Гринберга, научного руководителя своего подзащитного, и Сирил сочла необходимым проявить внимание к процессу.
Доктор Гринберг подтвердил, что Джеймс Говард – самый блестящий из соискателей, с которыми ему когда-либо приходилось работать.
– Когда вы впервые познакомились с теоретическими выкладками Джеймса Говарда? – спросил у него Дэниэл Стерн.
– Полгода назад, если не раньше. Еще до того, как он стал соискателем. С того же времени я внимательно следил за результатами каждого из его экспериментов, которые он, кстати, тщательно документировал.
– Так значит, у вас, доктор Гринберг, нет никаких сомнений в том, что гипотеза мистера Говарда и его экспериментальные данные – результат его собственных усилий?
– Абсолютно!
В ходе перекрестного допроса мистер Бар-сон поинтересовался у Юрия Гринберга, когда именно тот ознакомился с докторской диссертацией мистера Говарда.
– Двадцать третьего апреля, за две недели до представления ее на кафедре, как и положено, – сказал доктор Гринберг, ободряюще улыбнувшись своему подопечному.
Мистер Барсон тут же торжественно сообщил суду, что журнал «Кристаллография сегодня» со статьей доктора Кернса «Очистка и производство кремниевых кристаллов в условиях полного вакуума» вышел в свет двадцатого апреля: он лишний раз напомнил о том, что работа была опубликована до окончания Джеймсом Говардом своей диссертации.
Судья Каррера предложила Дэниэлу Стерну представить следующего свидетеля, но адвокат попросил о небольшом перерыве.
– Наш свидетель немного задержался в пути из Нью-Йорка, – пояснил он.
Бросив взгляд на Говарда, Сирил подумала, что дела у него идут неважно: все еще оставалось широкое поле для различных допущений, и позиции истца не выглядели бесспорными. Вздохнув, она украдкой бросила взгляд на дальнее кресло, но Шон, повернувшись к Мэтту Тернеру, о чем-то разговаривал с ним.
Дела идут неважно и у Сирил Адамс, подумала она, иронично скривив губы. Проведя на ногах самое золотое для нее время, она под утро забылась и потом проснулась как от удара молнии, ошеломленная мыслью, что совершила ужаснейшую ошибку, с ходу и бесповоротно отвергнув предложение Шона.
Даже учитывая то, что он добился от нее обещания стать его женой нечестным путем, будучи знакомым с ней меньше недели, она не должна была поступать так жестоко!
Сегодня утром Сирил сделала самой себе признание: ее чувства к Шону Стивенсу гораздо сильнее, чем ей казалось. Этой ночью она просто поддалась панике и повела себя наихудшим образом. Но и Шон тоже был неправ: он должен был дать ей время самой разобраться в своих чувствах!
Сирил приехала в суд задолго до начала заседания, рассчитывая встретить Шона на автостоянке или в фойе. Она надеялась, что Шон, остыв, пойдет ей навстречу, и у нее появится хоть какой-нибудь шанс. Шанс вырасти и повзрослеть.
Но ничего из ее планов не вышло: он появился секунда в секунду перед запуском всех в зал суда, проигнорировал ее виноватую улыбку, а потом столь же упорно не замечал ее взглядов.
Перерыв казался бесконечным. В ожидании момента, когда заседание возобновится, Сирил раз десять подряд перечитала записку. Что-то – скорее даже в структуре послания, чем в содержании – заставляло ее заподозрить скрытый между строчек смысл.
Прибыл задержавшийся свидетель, и заседание возобновилось. Высокий мужчина с обветренным лицом, назвавшийся при принесении присяги Тэйлором Вудсом, оказалось, был главным редактором журнала «Современная кристаллография». Вудс показал, что в свое время получил от Джеймса Говарда рукопись под названием «Производство кремниевых кристаллов в условиях вакуума».
– Когда вы впервые увидели эту статью? – спросил Стерн.
– Третьего января, – ответил Вудс.
– И что вы с ней сделали?
– То, что обычно делаю с работами студентов и соискателей: отослал экземпляр статьи на рецензию специалисту в этой же области доктору Су Эн Аю из университета Джеллиса, расположенного у вас. Я получил от доктора Ая подтверждение в получении рукописи, и на этом все кончилось. В силу перегрузки, а в журнале у нас постоянная нехватка сотрудников, я не проконтролировал дальнейшую судьбу рукописи. А потом, где-то в начале мая, в журнале «Кристаллография сегодня» я прочел реферат статьи доктора Кернса.
– И что вы сделали по прочтении этого материала?
– Вернул мистеру Говарду его статью, поскольку она имела слишком много общего с работой доктора Кернса. Такое нередко случается в области науки: специалисты, не зная друг о друге, подчас приходят к одним и тем же результатам. А затем я забыл о статье – до вчерашнего дня.
– А что произошло вчера, мистер Вудс?
– Я намеревался послать еще один материал на рецензию доктору Аю, но поскольку не получил отзыва на предыдущий материал, решил предварительно позвонить ему. К моему великому удивлению и огорчению выяснилось, что доктор Ай скончался еще в конце декабря. И меня отослали к его коллеге, доктору Кернсу.
Изумленный возглас Сирил смешался с единодушным ропотом зала.
– И каковы были ваши действия, мистер Вудс? – спросил Стерн, как бы облекая в слова всеобщее напряжение зала.
– Я немедленно отыскал в компьютере запись, подтверждающую получение доктором Аем материала: она была датирована первыми числами февраля. Тогда я по электронной почте заказал всю статью Кернса, опубликованную в родственном журнале. Она оказалась ничем иным, как слегка переработанной рукописью мистера Говарда. Я немедленно позвонил мистеру Говарду, он сообщил мне о судебном процессе и попросил связаться с адвокатом Стерном, что я и сделал.
Мистер Барсон поднялся и обратился к судье:
– Ваша честь, я отказываюсь видеть хоть какой-то смысл в этих показаниях. Статьи в журналах не публикуются через день после их получения редакцией. Совершенно очевидно, что доктор Кернс должен был представить ее задолго до того, как она вышла в свет. Рассказ мистера Вудса занимателен, но не более того: в нем не содержится никаких прямых указаний на то, что мой подзащитный имел доступ к материалу мистера Говарда.
– Простите! – немедленно вмешался Дэниэл Стерн. – После вчерашнего разговора с мистером Вудсом я отправился в университет Джеллиса и получил на факультете от секретарши заверенное письменное свидетельство в том, что доктор Кернс просил ее ввести рукопись мистера Говарда – ту самую, что была послана на имя доктора Ая – в служебный компьютер. Далее, в справке отмечается, что статья была введена в файл в слегка переработанном виде, под новым названием и за подписью доктора Кернса. В качестве получателя назван журнал «Кристаллография сегодня».
Судья внимательно прочитала справку, затем подозвала к себе адвокатов. Отключив микрофон, она о чем-то переговорила с ними, и те отправились к своим подопечным. Наконец представители истца и ответчика снова подошли к креслу судьи, и после короткого обмена мнениями судья Каррера включила микрофон и объявила, обращаясь к присяжным:
– Леди и джентльмены! Дело Говарда против Кернса улажено путем переговоров между двумя сторонами.
Волна плохо скрытого раздражения пробежала по двум рядам кресел. Сирил не сомневалась, что все, как и она, подумали: «Вы что, хотите сказать, что мы зря убили на эти заседания свое драгоценное время?»
Словно прочитав их мысли, судья Каррера продолжила:
– Мистер Говард решил отозвать свой иск при выполнении доктором Кернсом ряда условий, на что ответчик выразил согласие. Доктор Кернс, встаньте, пожалуйста, чтобы выслушать постановление суда.
Доктор Кернс, с лица которого исчезла неизменная улыбка, медленно поднялся на ноги.
– Позвольте зачитать вам следующее предварительное заключение суда, – провозгласила судья Каррера. – Доктор Кернс, вы должны написать письменное извинение по поводу содеянного мистеру Говарду. Вы должны – также в письменной форме – информировать о некорректном использовании материалов диссертации мистера Говарда университет, где он собирается защищаться, а также научного руководителя мистера Говарда, всех членов ученого совета и ректора университета. В дополнение к этому вы, доктор Кернс, должны опубликовать на отдельной полосе в журнале «Кристаллография сегодня» извещение о том, что использовали работу мистера Говарда без согласия на то автора. Вы обязаны оплатить судебные издержки и расходы на оплату гонораров адвокатам. Кроме того, вы должны выплатить истцу в качестве возмещения за нанесенный ему моральный ущерб сумму, о которой мистер Стерн поставил в известность мистера Барсона. Все эти условия должны быть выполнены в кратчайшие сроки, в противном случае вам придется помимо означенной суммы дополнительно выплатить сто тысяч долларов за оскорбление суда.
Пожилой плагиатор дико озирался, словно ища места, куда можно было бы забиться или спрятаться, но встретив честный, открытый, сияющий взгляд Джеймса Говарда, разом обмяк.
– Я все понял, ваша честь, – сипло сказал он, – и немедленно выполню все, что мне предписано.
– А вы согласны с решением суда, мистер Говард?
– Более чем! – ликующе объявил соискатель, и его радостный возглас словно разрядил гнетущую атмосферу, воцарившуюся было в зале. Сперва пара рук, затем и все собравшиеся бурно зааплодировали столь явному торжеству справедливости. Так продолжалось с минуту, после чего судья постучала молотком по столу, призывая к порядку.
– В таком случае присяжные свободны. Благодарю всех за то, что вы не пожалели времени на исполнение своего гражданского долга. – Заключительным ударом молотка по столу в деле Говарда против Кернса была поставлена точка.
«В деле Адамс против Стивенса, скорее всего, тоже», – мрачно подумала Сирил, пробираясь к дверям. И все же она решила, пусть в последний раз, поговорить с Шоном, а для этого подождала его у выхода на средних ступеньках мраморной лестницы.
– Шон, – тихо окликнула он, увидев его в толпе в трех шагах от себя.
– Шон!.. Я должна поговорить с тобой! – взвизгнула она, увидев его удаляющуюся спину. – Эх, незадача!
Она наклонила голову, чтобы никто из проходящих не заметил слез гнева и отчаяния в ее глазах.
– Сирил! Сирил!
Она вскинула голову. Влажные звезды ее сапфировых глаз мгновенно высохли, стоило ей увидеть Мэтта Тернера, стоявшего там, где несколько секунд назад она видела пробирающегося к выходу Шона.
Просто так взять и отшить Мэтта, которому сама же давала пусть и лицемерные, но авансы, Сирил не смогла и, украдкой вытерев глаза, вместе с ним спустилась по лестнице.
– Привет, Мэтт, чем могу помочь?
– Сирил, надеюсь, вы не исчезнете, не оставив мне вашего телефона! – заговорил школьный учитель. – Я пытался отыскать его по справочнику в эти выходные, но поскольку я даже не знаю, где вы живете, у меня ничего не вышло.
– Телефон? – переспросила Сирил, безуспешно выискивая Шона среди снующих по аллее прохожих.
– Да, мне бы хотелось пригласить вас прогуляться, – пояснил Мэтт. – Кстати, как насчет завтрашнего вечера? Или одного из дней на неделе?
Обнаружив, что он поймал ее за руку, Сирил невольно отпрянула, вырываясь.
– Мэтт, у меня нет времени для разговоров! – сказала она, озираясь. Ей не терпелось уйти, и то, что Мэтт мог быть автором любовных посланий, уже не имело значения. Кто бы ни был неизвестный корреспондент, какое ей дело до труса, не имеющего смелости выразить свои чувства вслух! И даже до того факта, что он облекает их в двусмысленные хокку…
Ну конечно, как же она сразу не сообразила, что имеет дело с подражанием древне-японским трехстишиям хокку!
Но и это открытие не имело никакого значения после того, как из ее жизни ушел, а точнее – сбежал Шон Стивенс.
– Что ж, если вы так торопитесь, просто ответьте мне «да» или «нет». Я предложил встретиться завтра вечером.
– Нет, вторник мне не подходит! – решительно качнула она головой.
– Тогда, может быть, четверг? – не отлипал Мэтт.
– О Господи, смогу ли я когда-нибудь отсюда уйти?! – взмолилась Сирил, воздев глаза к полуденному небу. – Поймите, я должна сперва посмотреть свой календарь! Позвоните в четверг утром.
Она уже извлекла из портмоне визитную карточку и сунула ее в руки Мэтту, как вдруг осознала, что благоразумнее было бы самой взять телефон у него.
При виде просиявшего лица Мэтта она еще больше пожалела о содеянном.
– Блеск! – воскликнул он. – Я обязательно позвоню вам, Сирил, обязательно, слышите?
– Ладно-ладно, – торопливо пробормотала она, снова вглядываясь в толпу. И вдруг глаза ее округлились: в каких-нибудь десяти шагах, за огромным зеленым кустом саговника стоял, спрятавшись, Шон и неотрывно смотрел на нее и Мэтта.
– Стой! – закричала она, в ту же секунду забыв про Мэтта. Она ринулась вперед, натыкаясь на прохожих, которых стало вдруг слишком много. Когда, кое-как выпутавшись из них, она подбежала к кусту, Шона там уже не было.
11
За окном посветлело, и мебель в спальне начала обретать форму и предметность. Но в эти первые минуты нового дня все – громадный платяной шкаф, кресло-качалка, причудливые рисунки на обоях – казалось серого цвета. Серого как сама жизнь Сирил в эти два дня после ухода Шона…
Поднявшееся солнце вызолотит комнату, предметы вновь обретут краску и цвет, но ничто не вернет Сирил ту гамму душевных переживаний, которую она так внезапно и разом потеряла.
– Ну нет, ему не удастся разбить мое сердце и превратить меня в ходячий труп! – вдруг объявила, ни к кому не обращаясь, Сирил. Со всей силы швырнув подушку в зеркало шкафа, она моментально скатилась с постели.
Несколько секунд ушло на то, чтобы натянуть на себя рваные, обрезанные выше колен джинсы и спортивный свитерок, обуться в кроссовки и, схватив полотенце, помчаться в сторону пляжа.
Океан начинался в трех кварталах от ее дома: в штормовые ночи во дворике можно было слышать отдаленный рев волн. Собственно, только потому она и смогла позволить себе купить этот дом, что из его окон не было вида на море…
После короткой пробежки по тихим пустынным улицам она выбежала на общественный пляж, бросила полотенце на плотно утрамбованный влажный песок и, лежа на нем, начала заниматься гимнастикой, растягивая тело во всех направлениях. Затем, встав и попрыгав, чтобы восстановить кровообращение, она побежала трусцой на север, увертываясь от набегающих волн и налетающих на нее чаек. Справа бесконечной чередой возвышались па деревянных и бетонных опорах роскошные особняки голливудских кинозвезд и спортсменов-профи, получавших особенно высокие гонорары.
Никто не мог им втолковать, что наличные доллары, слава и изощренные проекты архитекторов бессильны перед упрямым напором морской стихии, и в итоге им без конца приходилось устранять повреждения, причиняемые объединенной мощью ветров и приливов.
Сирил бегала этим маршрутом вот уже несколько лет чуть ли не каждый день, не переставая восхищаться прелестью теснящихся, преследующих друг друга волн, этого множества вселенных, листов рассыпавшейся книги без начала и конца…
Сирил бежала и чувствовала, как вместе с потом, выступающим на лбу и струящимся в ложбинку между грудей, из нее выходят гнев, обида, отчаяние безысходности – весь эмоциональный шлак, отравляющий человеческую жизнь. Кровь энергичнее циркулировала в теле, кислород прочищал мозг, и прежде казавшаяся неразрешимой проблема предстала вдруг во всей своей очевидности.
Оказывается, все предельно просто: она влюблена в Шона Стивенса. Не в его неотразимую внешность, как он в сердцах бросил ей в понедельник вечером, а в человека и мужчину. Его профессия не имела значения, образование – тем более: эрудиты-энциклопедисты далеко не всегда хороши как мужья – достаточно вспомнить, как жалок был в этой роли ее собственный отец.
Только теперь, имея время все обдумать и взвесить, Сирил вдруг осознала, что ей никогда не было скучно с Шоном. Более того, он умел развеселить ее как никто из всех, кого она знала. А еще за эти два долгих дня она благодаря ему узнала о любви и ответственности перед самой собой больше, чем за предыдущие двадцать семь лет жизни.
Этим утром Сирил поняла, что стоит перед выбором, и от того, каким он будет, зависит вся ее дальнейшая жизнь: либо она попытается забыть Шона, как бы мучительно это ни было, либо переступит через свою гордость и отыщет его, чтобы сказать ему, как она его любит … и – да-да! – как хочет стать его женой…
Когда утреннее солнце выглянуло из-за края восточных холмов, пенистая поверхность моря засверкала миллионами граней как гигантский, в полмира, алмаз. Картина слияния неба и водной равнины захватила художественное воображение Сирил, а в сердце ее живительной струйкой начало вливаться чувство умиротворения и покоя.
Итак, сказала себе Сирил, любуясь пейзажем, она позвонит Шону, заставит его выслушать ее и донесет до его упрямого ума все, что она чувствует и думает. И едва Сирил пришла к этому решению, как внимание ее привлекло что-то движущееся вдали за линией прибоя.
Она резко остановилась и почувствовала, как тяжесть снова наваливается на ее плечи: в сотне-другой метров от нее, огибая черные монолиты, бежал в северном направлении кто-то очень высокий и очень широкоплечий…
Шон?! Или только почудилось? Отбросив раздумья, Сирил стремглав понеслась вслед бегуну, но после нескольких минут погони расстояние между ними ничуть не сократилось: казалось, песок стал необычайно вязким, затягивал ноги, мешая бежать.
Гранитные и базальтовые скалы то и дело закрывали от нее высокую фигуру, которая все дальше и дальше уходила вперед в отрыв.
Обогнув очередной, особенно большой валун, Сирил поняла, что окончательно потеряла бегуна из виду: создалось впечатление, что он растаял в утренней дымке, а выражаясь менее поэтично, свернул к домам и скрылся за ними.
Сирил с трудом остановилась и, почувствовав, как ноют налившиеся свинцом ноги, решила, что ей не стоит продолжать преследование. В конце концов, с чего она взяла, что это был Шон? Что ему делать в такую рань на отдаленном пляже?
Повернувшись, она медленно побрела назад. От ее радужного настроения не осталось и следа, плечи опустились и вся она обмякла как намокший носок. Когда Сирил дотащилась до своего полотенца и вытерла со лба льющийся градом пот, она уже сомневалась в целесообразности своего звонка Шоку. Злобно взметнув ногой тучу песка, она поковыляла к дому.
Еще у дверей она отчетливо услышала звонящий телефон. Оставив ключ в дверях, Сирил метнулась к ближайшему аппарату и схватила трубку.
– Алло! Алло! – закричала она во весь голос, больше всего на свете боясь, что звонивший уже повесил трубку.
– Алло! Сирил? Я говорю с Сирил Адамс?
Без сил опустившись в кресло, Сирил перевела дух. Голос был мужской, но принадлежал явно не Шону Стивенсу.
– Да, это я.
– Грандиозно! Говорит Мэтт Тернер. Я звоню, как мы договорились… Сегодня ведь четверг… – неуверенно напомнил он как бы в ответ на слишком долгое молчание в трубке.
– Ах да, конечно! Извините, Мэтт. Я только что с пробежки и не сразу сообразила, что к чему.
– Ну так что же, Сирил? Как там ваш календарь? Сможем мы сегодня вечером выбраться в ресторан или еще куда-нибудь?
Сирил озадаченно посмотрела на трубку. Мэтт вел себя как подросток, впервые собравшийся с духом и пригласивший одноклассницу на свидание. Он был ее ровесником, возможно, даже и постарше, но она вдруг ощутила к нему что-то вроде материнского сочувствия.
– Отличная мысль, Мэтт! – сказала она не чувствуя в себе сил вот так сразу дать робкому парню от ворот поворот. – Вы живете в округе Ориндж, да? Не встретиться ли нам в каком-нибудь ресторане между нашими кварталами, чтобы сэкономить ваше время?
«Будет повод пораньше расстаться, не приглашая Мэтта на кофе к себе домой», – подумала она.
– Идеально! – с готовностью отозвался Мэтт. – Мой драндулет постоянно барахлит, так что чем короче путь, тем лучше.
Договорившись о месте и времени встречи, Сирил повесила трубку. «Надеюсь, я не совершила ошибку», – подумала она, откинувшись в кресле.
Так она и сидела, не отводя взгляд от аппарата, к которому рука сама тянулась несколько раз, но тут же возвращалась на место. «У меня же все равно нет его телефона», – сказала она себе, но внутренняя борьба продолжалась.
Куда только подевалась твоя решительность? Ты трусишь. Но что страшнее: стычка с человеком, который тебе небезразличен, или свидания с неинтересными тебе людьми только из жалости к ним… и к себе?
Вскочив вдруг на ноги, она вихрем взлетела на мансарду и выдвинула ящик своей картотеки. Покопавшись в ней, Сирил нашла то, что искала.
Анкета, заполненная Шоном, находилась, как ей и полагалось, в самой глубине ящика. Вытащив бланк, Сирил повернула его к свету и попыталась прочитать написанное. Только сейчас она обратила внимание на то, что несколько строчек не заполнено, а там, где предлагалось сообщить домашний адрес, было нацарапано что-то совершенно неразборчивое – то ли «Уиноуинг Тайдс», то ли «Мэнэсинг Тайдс», в общем, «Тайдс» – «Прибой», а какой именно – разрушительный или грозный – черт его разберет.
Впрочем, номер телефона был. Не раздумывая ни секунды, Сирил схватила трубку и набрала номер. После нескольких гудков трубку сняли.
– Алло? – отозвался глубокий сочный бас, который нельзя было спутать ни с каким другим голосом в мире.
– Шон?! Шон, это Сирил!
Воцарилось молчание, а затем последовал ответ:
– Извините, вы, должно быть, ошиблись номером.
Две крупные горячие слезы скатились по щекам Сирил, а затем, захлебываясь рыданиями, она уткнулась головой в подушку.
– Я рада, что позвонила, – бормотала она, забираясь через десять минут под душ. – Иначе бы я всю жизнь терзала себя мыслью: а что было бы, если бы… Теперь точно известно, чтопроизошло, и не надо больше убиваться из-за этого бесчувственного бревна.
– И кстати, я очень рада, что Мэтт позвонил, – продолжала она, вытершись насухо и переодевшись в свою рабочую одежду. Она подошла к мольберту после того, как разложила на трех стульях женские свитера.
– Господи, спаси и сохрани… – в страхе пробормотала она через полчаса, когда, словно очнувшись, обнаружила, что не девушка в свитере, а обнаженный по пояс Шон Стивенс пристально смотрит на нее с листа.
– А затем, естественно, майя быль завоеваны толтеками. Как вы, естественно, знаете, последние завоевали первых на рубеже одиннадцатого и двенадцатого веков…
Матиас Тернер помедлил в ожидании ответной реакции.
– Естественно! – в тон ему отозвалась Сирил.
Они выбрали для посещения мексиканский ресторан, что оказалось роковой ошибкой: Мэтт использовал индейский декор в оформлении интерьера как повод для двухчасовой лекции о традициях и истории Мексики.
– Ну и, естественно, – снова ввернул он свое любимое словечко-паразит, приводящее, вероятно, его учеников в бешенство, – ацтеки восприняли в основной своей части религиозные верования толтеков и без зазрения совести присвоили себе тот стиль и образ жизни, которыми жили их предшественники.
– Кстати, насчет присвоения не принадлежащего тебе! – чуть оживилась Сирил. – Теперь, когда процесс завершен, мы можем его и обсудить. Я никак не могу понять, чего ради такому блестящему специалисту и богатому человеку, как доктор Кернс, понадобилось идти на такой риск?
– Меня тоже волновало это, и за прошедшие два дня я просмотрел литературу, в которой анализируется феномен плагиата, – немедленно откликнулся Мэтт.
«О небо, только не это!» – простонала Сирил, возведя очи горе – к фрескам, где Мэтт отыскал толтекского бога дождя.
Но молния не ударила, гром не грянул – более того, через минуту Сирил с интересом повернулась к Мэтту. То, что он рассказывал сейчас, оказалось на редкость занимательным.
– Естественно, вы понимаете, Сирил, что плагиат – рядовое явление в области художественной литературы. Множество авторов грешит тем, что можно назвать «неосознанным использованием стилистики». Более того, для начинающих писателей и поэтов в порядке вещей заимствовать сюжет и лексику маститых и почитаемых авторов. Джон Апдайк, к примеру, признался, что его первый роман – не более чем добросовестная имитация Генри Джеймса.
– Но в случае с Говардом и Кернсом все обстояло наоборот, – заметила Сирил.
– Да, здесь известный ученый, авторитет в своей области, мог не только перечеркнуть всю карьеру молодого коллеги, но и разрушить его жизнь. И все же Кернс – не классический плагиатор, хладнокровно идущий по трупам к своей выгоде: иначе бы он постарался замести следы и не оставил бы для следствия столько концов. Я думаю, что им руководила глубокая психологическая потребность. Им овладели либо боязнь научной несостоятельности, либо ощущение, что он не заслужил своего положения и авторитета. В первом случае результат настолько важен, что вопрос о средствах его достижения отходит на третий план. «Публикация или смерть» – так можно обозначить дилемму, перед которой он оказался. И страх смерти – научной, разумеется, – толкнул его на криминальные действия.
– А что руководило им во втором случае? – поинтересовалась Сирил.
– Мазохистское стремление к публичному наказанию и осуждению. Воспринимая свои научные успехи как незаслуженные, Кернс подсознательно сделал все, чтобы его прилюдно лишили всех почестей и общественного уважения.
– Даже если они в целом были основаны на его собственных трудах?
– Да.
– Извращенчество какое-то!
– Этот человек в той или иной степени извращенец, потому он так себя и ведет.
– Фу-у, остается надеяться, что ему окажут помощь. Нельзя же всю жизнь носить в своей душе такое!..
– Я тоже надеюсь на это. Потерять такой талант, такого блестящего ученого было бы уроном для общества.
Сирил кивнула в знак согласия и украдкой взглянула на часы. Она уже приготовилась к тому, что за минуту-другую до расставания Мэтт станет просить ее о новом свидании – свидании, которого не будет.
Сирил вспомнила о записках, прежде чем поднялась с места, и ею овладело невольное любопытство. Уйти, расстаться навсегда, так и не удостоверившись в своих предположениях, было выше ее сил. Для дипломатических экивоков времени уже не было, и потому она решила действовать в открытую.
– Мэтт, прежде чем уйти, я бы хотела спросить вас кое о чем.
«Господи, ну не надо смотреть на меня с такой надеждой!» – простонала про себя Сирил, увидев, как загорелись глаза Мэтта.
– Когда мы заседали на процессе, – запнувшись, начала она, – я нашла на своем кресле несколько записок. Они были без подписи, но мне любопытно, кто же мог их мне подбросить…
– Вам подбрасывали записки?! Что они из себя представляли? Надеюсь, в них не было никаких угроз или грязных намеков? – В голосе Мэтта звучало неприкрытое негодование.
– О нет! Напротив, они были скорее милы и забавны, – поспешила вставить она. – Но я так и не знаю их автора. А было бы интересно его узнать…
– Ну нет, я никогда не позволил бы себе такой выходки, Сирил! Это не в моих привычках, – бросился защищаться Мэтт.
« Естественно, не в твоих, – со вздохом подумала Сирил. – Могла бы и раньше догадаться».
– Естественно, не в ваших! – произнесла она и вслух: – Просто я хотела уточнить. Ну, спасибо за ужин, Мэтт. Наше общение оказалось на редкость информативным, а кухня – просто великолепной. Теперь буду рекомендовать этот ресторан соседям и знакомым.
– Я знаю массу отличных ресторанов! Как насчет того, чтобы попробовать китайскую кухню? Я знаю одно место около аэропорта, там готовят на высшем уровне, и цены умеренные.
– Боюсь, что ничего не получится, Мэтт. Мой бизнес не оставляет мне свободного времени, и выходы вроде сегодняшнего – редчайшее исключение из правила, – мягко заметила Сирил.
– Ну а если я позвоню вам через пару недель… или месяцев? – тут же поправился Мэтт, уловив непреклонность в лице Сирил. – Ну да, все как я и ожидал. У меня есть куда более интересный конкурент, естественно. И кто же он? Шон Стивенс?
Никогда Сирил не слышала в чьем-то голосе столько покорности судьбе.
– Шон? – пробормотала она. – С чего вы взяли?
– Женщины в зале все как одна не сводили с него глаз, а он тем временем не сводил глаз с вас. Только не говорите мне, что он не просил вас о встрече!
– Представьте себе, ни о чем подобном он не просил! – рассмеялась Сирил. По крайней мере сейчас совесть ее была чиста: стать его женой – просил, а вот о свидании – нет. Не было такого.
– Вы не шутите? А мне казалось, что с его интеллектом и внешностью он даст мне сто очков вперед! – сказал Мэтт с робкой надеждой и посмотрел в лицо Сирил. – Нет, не надо дурачить и утешать меня, Сирил! Что-то между вами было. Правда, когда я позавчера увидел, как он уходит от вас, я на минуту усомнился в этом…
«Уходит… Он убегал! Как крыса с тонущего корабля», – озлобившись, мысленно поправила его Сирил.
– Шон был очень зол на меня после моих нескольких резких слов, – разъяснила Сирил. – Но что вы имели в виду, когда говорили, что он даст вам сто очков вперед? Внешность?.. Дар для мужчины необязательный. Но интеллект! Вы же учитель, окончили университет…
– Есть интеллект и Интеллект. Мы много беседовали в перерывах, и его ум поражал с первого же слова. Везет же некоторым – в придачу к такой внешности иметь еще и такие мозги!
Мэтт вздохнул.
– Вы о Шоне Стивенсе говорите или имеете в виду кого-то еще? – озадаченно спросила Сирил.
– Естественно, о нем! Впрочем, наверное, вам рядом с ним было не до философских бесед. Это я как последний зануда кормлю девушку, которую пригласил на свидание, всякой ученой ерундой.
– Да, философии мы с ним не касались, – призналась Сирил, беспокоясь, не залилась ли она краской.
– Что ж, это вероятнее всего… – подытожил Мэтт и, улыбнувшись, протянул ей руку. – До свидания, Сирил. Желаю вам получить в жизни все, чего сами хотите. Уж чего-чего, а счастья вы заслужили!
– И вам того же, Мэтт, – шепнула Сирил, легонько коснувшись его щеки вместо того, чтобы пожать руку. – Вы очень милый.
– Естественно, только какой прок от этого? Впрочем, я все же посоветовал бы вам в порядке благодарности: дайте этому парню шанс перешагнуть через его гнев.
