Текст книги "Паутина любви"
Автор книги: Филиппа Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Ты хорошо знаешь мою маму, – улыбнулась я. – Она всегда приходит на помощь тем, кому грозит беда.
– Кому, как не мне, это знать? – ответил он. – Виолетта, поговори с сестрой. Пригласите Гретхен погостить у вас. Я не могу этого сделать сам.
– Я понимаю тебя, – сказала я. – Хорошо, я поговорю с Дорабеллой.
Я пересказала Дорабелле наш разговор.
– Бедный Эдвард, мне жаль его, – наигранно вздохнула сестра.
– Почему же? Гретхен чудесная девушка, – возразила я.
– Он хочет жениться на ней?
– Похоже, что так. Он влюблен в нее.
– Неужели? Какая неожиданность… – Дорабелла состроила удивленное лицо.
Она пребывала в хорошем настроении. Минувший вечер был ужасен, но он сблизил ее с Дермотом Трегарлендом. Теперь она, по всей вероятности, думала о Предстоящих помолвках: Эдварда с Гретхен и ее с Дермотом. Я знала Дорабеллу настолько хорошо, что часто угадывала ее мысли.
Не теряя времени, я предложила Гретхен поехать вместе с нами и пожить в нашем доме. Она открыла глаза от удивления.
Я сказала:
– Тебе будет полезно на время уехать отсюда и познакомиться с Англией.
Ее лицо осветилось радостью, но тут же стало озабоченным. Мне стало понятно, о чем она думает. Она избежит неприятности и бед, но ее семья останется здесь и будет находиться под угрозой уничтожений. В этот момент я прониклась симпатией к Гретхен. Она полюбила Эдварда и могла уехать с ним в его страну, избежав зловещей тени, которая надвигалась на ее жизнь. Но здесь оставалась ее семья…
Бедняжка Гретхен! Она не знала, как поступить, и ее родным пришлось решить это за нее. Курт, Хельмут и вся семья Гретхен переполнились благодарности к нам. Было решено, что мы увезем девушку погостить в Англию.
Это был наш последний день в замке, утром мы уезжали. Курту предстояло отвезти нас на станцию и посадить на поезд, идущий к побережью. Мы изменились за время, которое пробыли здесь. Я чувствовала, что не смогу снова стать прежней. Теперь во всем прекрасном я искала изъян.
Мы пошли попрощаться с бабушкой и дедушкой Курта, с которыми редко виделись за время своего пребывания здесь, так как они почти не выходили из своих комнат. Дедушка сидел, читая Библию, он оторвался от книги и посмотрел на меня мутным взглядом. Я сказала ему, что мы скоро уезжаем, и он благожелательно улыбнулся мне и благословил меня.
Затем я подошла к бабушке, которая сидела в кресле-качалке и вязала. Она также одарила меня теплой улыбкой.
– Хорошо, что ты пришла, – сказала она. Меня удивило, что она говорит по-английски. – Мы с дедом совсем старые и торчим в наших комнатах, будто старая мебель, которой давно уже не пользуются.
Я хотела возразить ей, но она опередила меня.
– Да, да. Мы как пара старых кресел, которыми не пользуются, но которые нельзя выбросить на свалку. – Она взяла меня за локоть и спросила: – Это верно, что Гретхен едет с вами?
– Да, мы подумали, что это было бы неплохо.
– То, что ты увидела здесь… – старуха наклонилась ко мне. – Что ты об этом скажешь?
– Меня это потрясло.
Она кивнула:
– Теперь ты знаешь…
– Все это случилось неожиданно и было так бессмысленно…
– Так было всегда, – сказала старуха мрачно. – Мне говорили, что здесь все иначе, и действительно долгое время в Германии ничего такого не происходило… Видишь ли, эта страна мне не родная. Я ношу фамилию Брандт по мужу, а сама я из России – меня привезли сюда, когда мне исполнилось восемь лет.
– Так значит, вы родились в России? Она кивнула.
– Там было то же самое. Это называлось «погром». Мы никогда не знали заранее, когда это может случиться. Но рано или поздно это все равно случалось… Мы уходили и устраивались на новом месте, так что для меня это не ново… хотя почти забылось.
– Это жестокое гонение… я не вижу в нем смысла.
– Они ненавидят нас – вот и весь смысл.
– Но почему?
– Спроси у Господа Бога. Только Он знает. Так было всегда. В. моей семье все думали, что с переездом в Германию все изменится. Но ты видишь – нас преследуют и здесь. Мы приехали в эту страну, бросив все. Я была маленькой девочкой. Сейчас я уже и не помню подробностей. Помню только большую тачку, на ней мы и везли свои пожитки. Мы очень уставали, ночевали где попало. Иногда люди были добры к нам. Я не помню, как долго мы добирались сюда. Когда тебе мало лет, ты многое забываешь. Память хранит не все. Забывается то, о чем не хочется вспоминать.
– Вам неприятно вспоминать об этом? Старуха отрицательно покачала головой.
– Нет, не совсем так, – ответила она. – Это помогает жить. То, что случилось тогда… То, что происходит сейчас. У жизни есть определенный узор. Что-то было в начале жизни – и теперь это возвращается. Это жизнь. Мы поселились в Германии и думали, это великая страна. Так нам казалось. Тот, кто усердно трудился, получал вознаграждение за труд. Мой отец был портным. Очень хорошим портным. Он трудился не покладая рук. Сначала мы жили бедно… но потом он купил швейную мастерскую… две мастерских, а может быть, три. У меня были братья. Мы все работали вместе. Однажды в мастерскую пришел красивый молодой человек. Мой отец взялся сшить ему костюм. Мы встретились с ним и полюбили друг друга.
– Вы были счастливы с вашим мужем?
– Очень. Он привез меня в замок, и с тех пор мы тут и живем. Сначала все было спокойно, потом началась война. Стало плохо. Поражение и катастрофа. Мы потеряли то, что нажили. Но мы продолжали жить в замке, и наше положение постепенно становилось лучше. Мы снова стали зажиточными, и вот…
– …Начались беспорядки, – сказала я. – Но для вас они не были неожиданностью…Старуха покачала головой:
– Я этого ждала. Мой сын держался от всего в стороне… он не имел никаких чинов. Мы старались жить незаметно. Скрывали, что мы евреи, но кто-то донес.
Я знала, кто это сделал. Эльза шепнула об этом своему дружку. Но я не стала говорить об этом бабушке Курта, потому что не хотела ее расстраивать, ведь Эльза все еще работала на семью Брандтов.
– Я хочу, чтобы ты знала: я счастлива, что вы увезете Гретхен с собой, – сказала она. – Моя внучка такая хорошая девушка. Мой сын с женой… они так рады… что Эдвард любит Гретхен и будет заботиться о ней.
– Мне хотелось бы забрать вас всех. Старуха улыбнулась:
– Ты умница. Я поняла это, как только увидела тебя. А твоя сестра… вы ведь двойняшки? Очень хорошенькая, но такая легкомысленная, не так ли? Ты добрая девушка. У нас на душе будет легче, если Гретхен уедет с вами.
– Я рада, что она решилась на это.
– И молодой человек – очень приятный. Серьезный и надёжный. Я надеюсь, все будет хорошо. Мы не можем противиться судьбе… Я буду молиться о тебе. Ты увидела, что происходит в Германии, и теперь можешь рассказать об этом своим близким.
Я наклонилась и поцеловала ее в морщинистую щеку. Она взяла меня за руку и сказала:
– Пусть пребудет с тобой благословение Господне.
Когда я спустилась вниз, фрау Брандт спросила меня:
– С тобой разговаривала бабушка?
– Да, – ответила я. – Это было так трогательно.
– Рассказывала о своем детстве в России?
– Да, и об этом рассказывала.
– Бедная бабушка! Она думала, что все ее беды кончились, когда покинула родину много лет назад, теперь это повторяется в Германии. Мы пережили такие трудные годы, и теперь, когда стали жить немного лучше… зло пришло снова. Я хочу, чтобы ты знала: мы все очень благодарны за то, что вы берете с собой Гретхен.
– Ей так трудно расставаться с вами.
– Конечно, мы будем скучать, но ей надо ехать… Если Гретхен останется, ей уже никогда не увидеть Эдварда.
– Я знаю.
В глазах фрау Брандт вспыхнула надежда.
– Мы так рады за нее… И благодарны всем вам. Я беспокоюсь за нее больше, чем за Курта и Хельмута. Мальчики позаботятся о себе.
– Мы будем думать о вас.
– Я верю. Ведь это была не просто увеселительная поездка к друзьям, не так ли? То, что случилось прошлым вечером, заставит задуматься о серьезных вещах. Я не хочу, чтобы Гретхен горевала о нас. Наш народ преследовали многие века. Это сделало нас сильными. Мы страдали в прошлом, и нам предстоит страдать еще. Но мы выстоим. Так было всегда.
Она протянула мне руки, и мы обнялись. Она была права. То, что случилось, объединило нас.
Вскоре мы распрощались и уехали.
Ночью мы переезжали через Ла-Манш. Стоял штиль, было холодно, и мы сидели на палубе, завернувшись в пледы.
На бархатном небе сверкали звезды. Людей на палубе было немного. Большинство пассажиров предпочли остаться внизу. Недалеко от меня, держась за руки, сидели Гретхен и Эдвард. Чуть подальше расположились Дорабелла и Дермот Трегарленд. Дорабелла была счастлива, что молодой человек едет с нами.
Как много всего произошло в эти недолгие каникулы. Родилась любовь. Изменилась жизнь четырех людей – нет, пожалуй, пяти. То, что касалось Дорабеллы, было важно и для меня. Я сидела в одиночестве, глядя на звезды, и думала о безграничности Вселенной. Мне было грустно. Эдвард и Гретхен… Дорабелла и Дермот…
Я думала о том, не было ли в этом какого-то предназначения. Но тогда почему любовь миновала меня?
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В КОРНУОЛЛЕ
В Лондоне мы расстались с Дермотом. Он направился на вокзал Паддингтон, чтобы ехать в Корнуолл, а мы с Эдвардом, Гретхен и Дорабеллой сели на первый поезд, идущий в Хэмпшир. Я позвонила из Лондона домой, чтобы попросить родителей встретить нас и заодно предупредить их о том, что с нами приехала Гретхен. Я разговаривала с отцом и была рада тому, что на звонок ответил он, ибо все, что мы делали, он всегда воспринимал как нормальный ход вещей, мама же могла потребовать объяснений.
– Здравствуй, папа, – сказала я. – Мы вернулись.
– Прекрасно, – обрадовался он. – Когда прибудет ваш поезд?
Я назвала ему время.
– Папа, – продолжала я. – Мы не одни. С нами сестра Курта. Мы хотим, чтобы она пожила у нас. Я тебе расскажу обо всем, когда встретимся.
– Хорошо, дочка, – ответил он. – Я передам это маме. Мы заждались вас. Кажется, прошло так много времени…
Вешая трубку, я с улыбкой думала о том, как мы будем рассказывать маме и папе о наших каникулах. Гретхен настороженно спросила меня:
– Ты сказала родителям о том, что я приехала с вами?
– Да, сказала, – ответила я.
– И что ответила твоя мама?
– Я разговаривала не с ней, а с отцом, и он сказал: «Хорошо, дочка». Они привыкли к тому, что мы часто привозили наших школьных подруг, не так ли, Дорабелла?
– О да, – ответила сестра. – Мы даже не считали нужным предупреждать родителей об этом. Они никогда не возражали.
У Дорабеллы был грустный вид, потому что ей пришлось расстаться с Дермотом. Однако они договорились скоро встретиться. Он рассчитывал на наше приглашение, и я была уверена, что ему не придется долго ждать его. Родителям тоже будет интересно познакомиться с Дермотом Трегарлендом.
Папа и мама пришли на вокзал встретить нас. Мы с Дорабеллой бросились обниматься с ними. Они смотрели на нас с такой нежностью, будто мы не виделись много месяцев. У мамы на глазах блестели слезы радости.
– Как хорошо, что вы снова дома, – сказала она. – Надеюсь, с вами все в порядке. – Матушка взглянула на Дорабеллу, и по ее взгляду я поняла, что она уловила в ней какую-то перемену.
– Нам нужно так много рассказать вам, – промолвила я.
– Хорошо, хорошо, – сказал отец. – Только давайте сначала разберемся с багажом, а потом мы вас с удовольствием послушаем.
– А это – Гретхен, сестра Курта.
– Здравствуйте, Гретхен, – сказала мама, – рада встретиться с вами.
Матушка поцеловала Эдварда, и при этом он бросил на нее выразительный взгляд, который говорил, что ему потребуется ее поддержка. Эдвард был для нее членом нашей семьи.
Как приятно снова увидеть Кэддингтон! Кажется, все здесь оставалось по-прежнему: ни злых духов, ни страшных теней по углам.
Дорабелла принялась рассказывать родителям о замечательном человеке, с которым она познакомилась.
– Мы должны пригласить его к нам, мама. Он тебе понравится.
Мама внимательно слушала ее. Дорабелла не могла остановиться.
– Он живет в Корнуолле. Он корнуоллец. Его зовут Дермот Трегарленд. Не правда ли, красивое имя? С ним так интересно, да, Виолетта? Он нам очень понравился.
– А что он делал в Германии? – спросила мама.
– Путешествовал.
– Но вы встретились с ним в замке?
– Не совсем так, он жил в гостинице в городке.
– Было бы интересно с ним познакомиться. Ты сказала, он собирается приехать к нам?
– Он вам понравится, – повторила Дорабелла.
– Так когда же его ждать?
– Это нам нужно будет решить с тобой, мама.
– Я просто вне себя от радости. – В голосе мамы прозвучала легкая ирония. Она повернулась к Гретхен и похвалила ее родителей за то, что они отпустили ее с нами. Гретхен поблагодарила маму за доброту и приглашение погостить у нас. Мама только улыбнулась и промолчала. Как-то однажды она заметила в разговоре с папой, что мы редко советуемся с ней о том, можем ли мы кого-то пригласить погостить у нас, на что папа добродушно ответил: «Родная, это же их дом тоже».
Мы подъехали к дому, и Гретхен поразил его старинный вид. Роберт выбежал нам навстречу. Он вернулся из Девона, и теперь его ждала ненавистная школа. Его представили Гретхен.
– Сестра Курта? – сказал он. – А где Курт? Почему его нет с вами?
– Как ты провел время в Девоне? – спросила я.
– Замечательно, – ответил он, – но жаль, что я не побывал с вами в Германии. Там, наверное, было бы интересней.
Так мы вернулись домой.
Как только я оказалась у себя в комнате, туда пришли родители. Я ждала их. Им хотелось узнать побольше о молодом человеке, к которому, как они поняли, Дорабелла была неравнодушна. Я рассказала, как мы встретились с Дермотом, как он спас нас, когда мы чуть не заблудились в лесу, а потом перешла к рассказу о налете на замок и объяснила им, почему мы привезли с собой Гретхен.
Родители были потрясены тем, что услышали.
– Бедный Эдвард! – сказала мама. – Похоже, эта девушка ему нравится.
– Это так неожиданно, – проговорил отец.
– Ну, уж неожиданно, – перебила его мама. – Эдвард гостил у них раньше и был знаком с сестрой Курта. Рано или поздно у него должны были появиться мысли о женитьбе. Но что ты скажешь о Дорабелле и Дермоте? Дорабелла так молода.
– Мы с ней одногодки, мама, – напомнила я.
– Да, конечно… но она всегда казалась моложе тебя. Она такая впечатлительная девушка.
– Наверное, это всего лишь мимолетное увлечение, которое скоро пройдет, – вслух подумал папа.
– Виолетта, а что об этом думаешь ты? – спросила мама. – Ты ведь знаешь ее лучше нас.
– Я не назвала бы это мимолетным увлечением.
– Вот как? А что ты скажешь об этом молодом человеке?
– В нем есть шарм, и к тому же он очень внимательный и обходительный. Он так уверенно вывел нас из леса, когда мы заблудились.
– Мы должны пригласить юношу к нам как можно скорее, – сказала мама. – Надо посмотреть, что он за Человек.
– Но, может быть, Дорабелла уже решила, что выйдет за него замуж… – предположил папа.
– Ах, эта Дорабелла, она так часто меняет свои решения… – начала было мама, но в этот момент в комнату вбежала моя сестра.
– Я так и знала, что вы здесь. Сидите и слушаете свою благоразумную Виолетту. И о чем же она вам рассказывала?
– О ваших приключениях в Германии, – ответил папа.
– О, там было так интересно… пока не случилось то безобразие. Дермот держался прекрасно, не правда ли, Виолетта? Он увел нас от бандитов… и еще он вывел нас из лесу, когда мы заблудились.
– Он вел себя как настоящий рыцарь, – подтвердила я.
– Это замечательный человек. Подождите только, когда он приедет сюда, и сами увидите, какой он, – не унималась Дорабелла.
– Мне кажется, нам нужно поторопить его с приездом, – сказала мама, и Дорабелла крепко обняла ее.
– Дермот вам понравится, вот увидите. Я не встречала еще такого, как он. Он очень похож на нашего папочку.
Папа был тронут таким сравнением, однако у мамы был весьма задумчивый вид.
Эдвард повез Гретхен знакомиться с моими дедушкой и бабушкой. Их дом был для него таким же родным, как и наш. Маме исполнилось всего шестнадцать лет, когда она, привезла Эдварда в Англию, и бабушка была его истинным воспитателем.
Спустя несколько недель после нашего возвращения к нам приехал Дермот Трегарленд. Люди иногда выглядят по-разному, в зависимости от окружения. Я думала, может, и Дермот мне покажется иным, чем прежде. Но нет – в Кэддингтоне он оставался таким же милым и предупредительным, каким был в Баеришер Вальде.
Ему очень понравился наш дом, он сравнивал его со своим и находил много общего. Дермот убеждал нас, что нам всем надо побывать у него в Корнуолле, и как можно скорее.
Наступил сентябрь. Дермот гостил у нас уже две недели, и, как я поняла, родители пришли к выводу, что он подходящая пара для их дочери.
Дермот Трегарленд встречался с соседями – с доктором и с редактором местной газеты, и, хотя помолвка еще не была объявлена, все понимали, что он жених Дорабеллы.
Дорабелла была в восторге. Она светилась счастьем, и это делало ее еще красивей.
В противоположность ей я чувствовала себя слегка подавленной. Я казалась рядом с ней бесцветной. Мне не хотелось, чтобы в нашей жизни произошли крутые перемены. Мне хотелось по-прежнему ходить в школу и ни о чем не думать. Наверное, я немного злилась на нее из-за того, что она стала меньше во мне нуждаться. Сестре стал ближе другой человек, и она была по уши влюблена в него.
Возможно, я немного завидовала ей. Когда другие восторгались ею, я сознавала, что во мне нет ее очарования, и все-таки я радовалась, что все ее так любят. Я привыкла присматривать за ней и не хотела расставаться с этой привычной для меня ролью.
Мне часто вспоминалась та буча, которую затеял Эльзин ухажер в гостинице. Как достойно держался Дермот! Может быть, именно это происшествие так круто изменило жизнь Дорабеллы? Но глупо так думать. Сестре суждено было встретиться с Дермотом или с кем-то другим, подобным ему.
Мы решили поехать к Дермоту в гости. Мама предложила нам не дожидаться Рождества, что очень расстроило нашего брата Роберта, который заявил, что проклятая школа уже второй раз портит ему жизнь.
Стоял октябрь, когда все мы – родители и я с Дорабеллой – отправились в путешествие. Мы провели вечер в Лондоне, в доме, которым теперь владел дядя Чарльз, после того как мои дедушка и бабушка окончательно осели в Маршландзе. Они тоже приехали в Лондон, чтобы увидеться с нами. Эдвард и Гретхен остались в Маршландзе. Должно быть, они неплохо проводили там время.
– Гретхен – чудесная девушка, – сказала бабушка, – Правда, Люсинда?
Мама полностью была согласна с ней. Дядю Чарльза и его жену Сильвию волновала политическая обстановка. Будучи членом парламента, дядя был хорошо информирован о событиях в мире. Он что-то сказал по поводу Гитлера, но мы к нему не прислушались. Нас больше волновала поездка в Корнуолл.
Утром мы отправились на вокзал Паддингтон, откуда шли поезда на запад.
Поездка была долгой – через Уилтшир и через Девон, где поезд большую часть пути шел по побережью, затем мы пересекли реку Тамар и оказались в Корнуолле, а через некоторое время прибыли на место назначения.
Дермот ждал нас на платформе. Они с Дорабеллой радостно обнялись, затем он поздоровался со всеми нами. Его автомобиль стоял на привокзальном дворе.
Дермот подозвал носильщика и попросил его отнести наш багаж в машину. Тот коснулся пальцами околышка фуражки и сказал с корнуоллским акцентом:
– Да, сэр, предоставьте это мне, сэр.
Наши вещи были уложены в кожаный багажник, и мы тронулись в путь.
– Как прекрасно, что вы приехали! – сказал Дермот.
Папа сидел рядом с ним на переднем сиденье, мама, Дорабелла и я устроились сзади.
– Здесь хорошо, – сказал папа. – Какой чудесный воздух!
– Лучший в мире, сэр, – поддержал его Дермот, подражая акценту носильщика. – Так уж устроены люди: родные места кажутся им самыми лучшими на свете. И они искренне верят, что так оно и есть.
– А это и неплохо, – сказала мама. – Так спокойней жить.
– Не могу дождаться, когда увижу дом Дермота, – перебила их Дорабелла.
– Тебе от этого никуда не деться, родная, – успокоила ее мама. – Но все же, Дермот, скажите, долго ли нам ехать? – Минут двадцать, – ответил он.
– Здесь такая буйная растительность, – заметил папа.
– У нас бывает много дождей, а заморозки очень редки, и к тому же наш уголок острова защищен от непогоды, хотя и здесь случаются настоящие ураганы. Наше место чем-то напоминает мне Баеришер Вальд, хотя внешне между ними нет ничего общего. У них там живут в лесу тролли, где-то прячутся Тор, Один, а у нас лишь водятся разные пискунчики и трескунчики. Некоторые из них наделены сверхъестественной силой, и, не дай Бог, встретиться с ними взглядом: они могут такое с вами вытворить…
– Даже страшно стала, – остановила его мама.
– Ну, что вы, нечего бояться. Если на них не обращать внимания, они вас не тронут. Неприятности бывают только у тех, кто специально охотится за ними.
– Как это интересно! – сказала Дорабелла. Дермот на мгновение оторвал глаза от дороги и улыбнулся ей.
Мы проезжали мимо какой-то деревушки с маленькими домиками, сложенными из серого камня, дорога стала узкой, и ветви деревьев по ее сторонам сплетались наверху в сплошной шатер.
И вдруг я увидела море и черные скалы, о которые разбивались волны, взрываясь белой пеной.
– Теперь уже недалеко, – сказал Дермот. – А это, – он кивнул головой в сторону, – это наш городок. По сути рыбачья деревня. Видите, река разделяет его на Восточный Полдаун и Западный Полдаун, которые соединяются деревянным мостом, построенным пять столетий назад. Здесь есть церковь, площадь и даже набережная. Вы всегда можете увидеть на берегу рыбаков, которые занимаются починкой сетей или вытаскивают из моря улов, стоя в своих утлых лодках. Но задерживаться здесь не стоит, поселок находится в полумиле от моего дома и хорошо виден из окна.
По улочке, идущей вверх, мы выехали на открытую дорогу и увидели особняк.
Он высился на краю обрыва, массивный и угрюмый. Дом мало чем отличался от Кэддингтона, и я не думала о том, что Дорабелле предстоит переехать из одного старинного особняка в другой.
– Как красиво! – воскликнула Дорабелла. – Дермот, ты мне ничего об этом не говорил.
– Я рад, что тебе это нравится, – ответил он. – Когда я увидел ваш дом, он произвел на меня большое впечатление и я не стал ничего говорить о своем.
Мы дружно выразили свое восхищение прекрасным видом. Хотя мне дом показался мрачноватым, но, наверное, я все стала воспринимать в мрачном свете после той сцены в немецком замке. – Мы свернули на дорожку, которая вела вверх, Проехали еще немного и, миновав ворота, оказались во дворе особняка.
– Вот мы и приехали, – сказал Дермот. – Выходите, и пойдем в дом. Багаж принесут. А вот и Джек…
К нам подошел человек в униформе. Приветствуя нас, он коснулся пальцами околышка фуражки.
– Джек, возьми багаж. Тесс покажет тебе, куда что нести.
– Да, сэр, – ответил Джек.
Мы вошли в холл с выложенными каменными плитками полом и высоким куполообразным сводом. Наши шаги отдавались глухим эхом. На стенах, как в у нас в Кэддингтоне, было развешено старинное оружие – наследие доблестных предков рода.
По лестнице в конце холла навстречу нам спускалась женщина в светло-голубом ситцевом платье с белым воротником и белыми манжетами. Я догадалась, кто она такая, прежде чем Дермот представил ее нам, ведь он уже рассказывал нам о своих домочадцах.
Наверняка это была Матильда Льюит, которая занималась ведением хозяйства с тех пор, как Дермот в пятилетнем возрасте лишился матери. По сути она была домоправительницей, но ее так не называли, поскольку она являлась дальней родственницей Трегарлендов. Двадцать лет назад отец Дермота пригласил ее управлять хозяйством в доме, и она приехала вместе с маленьким сыном Гордоном. Мы все знали, кто такая Матильда Льюит.
Она встретила нас как хозяйка дома.
– Очень рады вашему приезду, – сказала она. – Дермот много рассказывал о вас. А это мисс Денвер…
– Дорабелла Денвер, – поправила Дорабелла. – А я вас знаю – вы миссис Льюит.
– Сэр Роберт и леди Денвер, – повернулась она к моим родителям, – и… мисс…
– Виолетта, – подсказала я.
– Виолетта… Дорабелла… Какие красивые имена! Я сказала Матильде Льюит, что родители назвали нас так потому, что любили ходить в оперу, и она негромко рассмеялась.
– Ах, как романтично! – сказала миссис Льюит. – Мы рады, что вы приехали погостить у нас. С отцом Дермота вы встретитесь за обедом. Он страдает от подагры и почти не покидает свою комнату. Но ему очень хочется повидать вас. Вам нужно будет вести себя с ним осторожно – он совсем дряхлый. Мне остается только представить вам моего сына Гордона. Он здесь вырос и знает имение как свои пять пальцев. Практически он управляет имением. – Она бросила неодобрительный взгляд в сторону Дермота и добавила: – Они с Дермотом управляют им.
Миссис Льюит повернулась к Дорабелле.
– Я думаю, Дермот рассказывал вам о нас?
– О да, конечно, – ответила Дорабелла, – он рассказывал о вас всех.
– Вы, должно быть, устали от долгой поездки. Не хотите ли отдохнуть до ужина?
– Нет, нет, – возразила Дорабелла. – Я слишком возбуждена, чтобы сейчас спать.
Миссис Льюит улыбнулась ей и повернулась к моим родителям.
– Мы не так уж устали, – сказала мама. – И нам хотелось бы поскорее познакомиться со всеми.
– Ну хорошо, я провожу вас в комнаты наверху – вы сможете привести себя в порядок и распаковать вещи. А потом спускайтесь в гостиную – поболтать и выпить по рюмочке перед ужином. – Она взглянула на свои часики. – Я распоряжусь, чтобы ужин приготовили пораньше.
Она проводила нас в наши комнаты. Дом был просторный, свободных комнат в нем было много, и мы с Дорабеллой заняли две соседние.
Я встала посреди комнаты и осмотрелась. Мой саквояж уже принесли. Комната была большая, с высоким потолком. На окнах – темно-синие бархатные портьеры, достаточно много мебели: кровать с пологом, платяной шкаф с тяжелыми резными дверками, комод и на нем два начищенных до блеска подсвечника, туалетный столик с зеркалом, два кресла, два стула, столик с тазиком и кувшином для умывания. Толстые стекла плохо пропускали свет в комнату, и, казалось, что она полна теней. Я подумала о том, какое множество трагических, а может быть, и комических событий могло совершиться в этих стенах в течение долгих лет. Мне тут же вспомнился тот замок в Германии, где группа молодчиков учинила дебош, и я сказала себе: надо все это выкинуть из головы.
Разобрав свои вещи, я умылась, надела темное платье и села перед зеркалом причесаться. Зеркалу было лет двести, и оно потускнело от времени. Лицо, которое смотрело на меня, казалось мне чужим. «Что со мной происходит? – спросила я себя. – Мне повсюду видится зло. Надо выкинуть из головы все эти страсти». Но у меня в памяти всплыло озверевшее лицо Эльзиного дружка.
Матильда Льюит казалась мне доброй женщиной, старый дом содержался в порядке. Но таким же старым был и наш дом в. Кэддингтоне, мой родной дом. Но там прошлое не давило на меня. Мои милые родители оберегали меня от всех наваждений. В дверь постучали. Не дожидаясь, пока я отвечу, в комнату впорхнула Дорабелла. На ней было голубое платье, она выглядела очень привлекательной.
– Ах, Ви, – восторженно воскликнула она, – как все восхитительно, не правда ли?
– Да, дорогая, – согласилась я.
Служанка пригласила нас сойти вниз. Ее звали Мертл. Черноглазая, с темными волосами, она была похожа на испанку. Она сказала, что ее сестра Тесс тоже работает в доме. Она говорила с сильным корнуоллским акцентом, который придавал ее речи мелодичность и некоторую неразборчивость.
– Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня или Тесс, – сказала она.
Мы поблагодарили ее. При этом от меня не ускользнуло, что ее живые глазки задержались на Дорабелле, тогда как я удостоилась лишь беглого взгляда.
Мы спустились по лестнице, прошли по коридору и опять спустились по лестнице.
– Это комната для вечерних приемов. Вас уже ждет миссис Льюит, – сказала Мертл. Она открыла нам дверь, и мы вошли.
Матильда Льюит поднялась нам навстречу. Я увидела довольно пожилого человека, сидящего в кресле, и поняла, что это отец Дермота. Должно быть, Дермот родился, когда его отец находился уже в летах: Я заметила, что одна нога у него забинтована.
Дермот, улыбаясь, направился к нам.
– Входите, входите, – пригласила нас миссис Льюит. – Джеймс… – она повернулась к старику в кресле, – познакомьтесь с этими юными леди.
Когда мы подошли к креслу, я увидела, что старику далеко за шестьдесят. В его остром и живом взгляде с хитрой усмешкой мне почувствовалось скрытое озорство, подбородок у него слегка подрагивал, как будто он боялся рассмеяться.
Дермот встал между нами и, взяв нас под руки, представил отцу:
– Папа, это Виолетта, а это Дорабелла.
Старик мельком взглянул на меня и уставился на Дорабеллу.
– Дорогие мои, – сказал он весьма мелодичным голосом, – вы должны простить меня за то, что я не встаю. Проклятая подагра. Иногда она совсем лишает меня сил.
– Вы так добры, что пригласили нас сюда, – сказала Дорабелла. – Нам здесь очень нравится.
Старик посмотрел на меня.
– Если не ошибаюсь, вы двойняшки, – сказал он. – Это очень интересно. Вы должны мне рассказать о себе… как-нибудь.
Матильда Льюит пригласила нас занять кресла:
– Пожалуйста, скажите, что вы будете пить. Дорабелла, вы садитесь сюда, рядом с мистером Трегарлендом, а вы, Виолетта, – сюда.
В это время в комнату вошли наши родители.
– Как хорошо, что прислали за нами эту милую служанку, – сказала мама, – иначе бы мы заблудились.
Я наблюдала за процедурой знакомства, стараясь уловить, как мистер Трегарленд отнесется к моим родителям.
Когда мы все расселись, нам подали напитки. Начался разговор самого общего характера, какой бывает между людьми, которые встретились впервые. Мы обсудили, чем отличается Хэмпшир от Корнуолла, поговорили о том, как мы доехали, и о том, что происходит в нашей стране. Тем временем я наблюдала за мистером Трегарлендом и миссис Льюит, пытаясь определить, что они думают о нас: действительно ли они рады появлению Дорабеллы в их доме или только стараются показать это.
Затем появился Гордон Льюит. Я, конечно же, сразу поняла, что это именно Гордон Льюит, по тому, как Дермот описал его раньше, но увидеть такого мужчину не была готова. Это был высокий брюнет, широкоплечий, ростом явно больше шести футов – отчего он выглядел несколько высокомерно.
– Гордон, дорогой, – Матильда Льюит встала, при этом сын слегка прикоснулся губами к ее щеке. – Это наши гости.
Он поздоровался за руку сначала с моим отцом, потом с мамой.
Матильда представила нас:
– А это двойняшки – Виолетта и Дорабелла. Когда Гордон пожимал нам руки, я почувствовала, что ладонь у него сухая и теплая.
