Текст книги "Ворчуны за бортом!"

Автор книги: Филипп Арда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Я не это имел в виду, жена! – возмутился мистер Ворчун, развернувшись к ней.

– Так объясни, что ты имел в виду, мистер! – проорала в ответ миссис Ворчунья.

Что ты старая кошёлка! А ты ржавый крюк! Крыса ядовитая! Толстая жаба! Вонючая настойка! Рыба колючая!

И так супруги, которые – не забывайте – очень любили друг друга, переругивались следующие пятьдесят две минуты (или около того), пока фургон не подъехал к «Резвой свинке».

На самом деле это была вовсе не свинья (не важно, резвая или ленивая).

Название «Резвая свинка» носила таверна, и ей владел не кто иной, как леди Ля-Ля Великанн (правда, управлял ею человек по имени Нектарин).

Да, разумеется, мы говорим именно о леди Ля-Ля, которая жила в поместье Великаннов и дружила с домашней хрюшкой по имени Малинка. А Нектарин – это, конечно, бывший дворецкий семьи Великаннов. Он бросил своё дворецкое дело и стал управляющим в таверне её светлости. Работа ему нравилась, особенно когда в «Резвую свинку» не заходили Ворчуны. (Весёлая свинка на вывеске рисовалась не с Малинки, зато выглядела она очень счастливой.)

Фургон остановился у «Резвой свинки», потому что миссис Ворчунья завыла «Стой!» таким несчастным голосом, что Лучик сразу понял: дело серьёзное. Она бы так не переживала, даже если бы мистера Ворчуна утащили среди ночи дурные феи с тяжёлым характером. Этот вой означал, что с одним из её «питомцев», которые были не совсем настоящими питомцами, случилась беда.

Он не ошибся. Миссис Ворчунья умудрилась столкнуть с подоконника второго этажа свою любимую подставку под дверь в форме кота – Медового Пряника, и он зацепился хвостом за спицы колеса... Лучик попросил Пальчика остановиться.

И слон остановился. Резко.

Если вы хоть что-нибудь знаете про инерцию (а если нет, из этого абзаца вы узнаете кое-что новое), вы уже догадались, что произошло. То, что слон резко остановился, ещё не значит, что остановился и дом, который он за собой вёз. Нет, дом продолжил двигаться, ударился о слона и только потом замер.

Мистер Ворчун полетел в стену, а точнее, в портрет на стене, а если ещё точнее – в портрет невероятно отвратительной на вид двоюродной сестры миссис Ворчуньи, Евы, которая выходила из дома только по ночам – на свою работу в обсерватории.

Мистер Ворчун ударился об неё головой и увидел звёзды.

Глава четвёртая

Больно! Больно!

Мистеру Ворчуну было обидно и больно, но не в таком порядке. В первую очередь ему было больно. Такое обычно случается, когда врезаешься в портрет на стене. А обидно ему стало из-за боли. Так обидно, что страшно захотелось что-нибудь пнуть.

И это что-нибудь чуть не стало кем-нибудь, когда мистер Ворчун прицелился в дверь (потому что знал: от удара она приятно заскрипит на своих разномастных, неуклюже приделанных петлях). Но её открыл Лучик и вошёл в комнату.

Услышав громкий «бах», с которым мистер Ворчун влетел в портрет, мальчик слез с Пальчика и поспешил в фургон – проверить, всё ли в порядке. К сожалению, в ту же минуту мистер Ворчун замахнулся на дверь ногой.

К счастью, в этой истории было не только «к сожалению», но ещё и «к счастью». Мистер Ворчун и миссис Ворчунья всю жизнь только и делали, что обо всё спотыкались, отовсюду падали и подо всё закатывались (помните ту невысокую стену, через которую вчера перевалилась миссис Ворчунья?). Лучик уже привык оказывать родителям первую помощь. Недавние события научили его, что нет способа лучше успокоить боль мистера Ворчуна (не важно, что там у него – шишка на лбу или царапина на колене), чем потереть место ушиба холодной, сочной половинкой дыни. Вот зачем мальчик хранил в кухне домика на колёсах целый запас дынь. (Помните, я их уже упоминал? Вернитесь на 13 страницу, если не верите.)

Лучик старался складывать дыни аккуратно, но фургон постоянно двигался, а мистер Ворчун веселья ради бросался ими в миссис Ворчунью, а миссис Ворчунья веселья ради бросалась ими в мистера Ворчуна, так что дыни обычно катались по полу и валялись где попало (помните, даже на полу в спальне!).

Дети забежали в фургон, и Лучик подхватил одну дыню. Он распахнул дверь, и навстречу ему вылетела большая ступня мистера Ворчуна. Дыня в руках Лучика попала под удар и с хлюпающим звуком взорвалась фонтаном сладкой мякоти, забрызгав мальчика с головы до ног. Теперь он выглядел так, будто на него чихнул великан с ОГРОМНЫМ носом.

– Извини, – сказал мистер Ворчун.

– Ничего, пап, – отмахнулся Лучик, выплюнул семечко дыни и выудил ещё три из уха.

– «Пап»? Что значит «пап»? – Мистер Ворчун посмотрел на Лучика, потом на Мими и снова на Лучика. – Кто управляет фургоном?! – воскликнул он.

– Мы же остановились, ты забыл? Медовый Пряник зацепился за спицы колеса, – объяснил Лучик.

– Какой такой пряник? – пробормотал мистер Ворчун. – И где мы?

– Возле «Резвой свинки», – сообщила Мими, глядя в окно на таверну. Ей очень нравилась счастливая хрюшка на вывеске: она была такой розовой, что девочка не могла сдержать улыбки (и не сдержала).

– Тогда давайте здесь заночуем! – предложил мистер Ворчун.

– Но мы совсем недалеко отъехали от поместья Великаннов, пап, – напомнил Лучик.

– И полдня ещё не прошло, мистер Ворчун, – учтиво заметила Мими.

– Не спорить! – приказала миссис Ворчунья. Она только что вошла в комнату. – Дурак всегда прав! – Под мышкой она держала Медового Пряника. Судя по всему, он особо не пострадал и как был потрёпанным, так потрёпанным и остался.

– А ты кто ещё такая, интересно знать? – строго спросил мистер Ворчун и прищурился, бросив странный взгляд на жену.

– А сам как думаешь? – отозвалась миссис Ворчунья. – Я президент... – Она задумалась, отчаянно подбирая в уме страну, у которой есть президент. – Президент Сыра!

– Кто-нибудь! – взмолился мистер Ворчун. – Выдворите эту клоунессу из моего дома!

– Я тоже здесь живу, – огрызнулась миссис Ворчунья.

Мистер Ворчун как следует присмотрелся к жене. Похоже, он и правда её не признал. Очевидно, от удара ему отшибло память.

Тут в комнату забрёл ОЗО – поглядеть, к чему весь сыр-бор.

– ОЗО? – спросил он.

– И-и! – завизжал мистер Ворчун и запрыгнул на стул. – Уберите от меня эту штуку!

Миссис Ворчунья ловко схватила ОЗО за бочку и развернула к выходу. Человечек, покачиваясь, ушёл прочь.

Тем временем мистер Ворчун спрыгнул со стула, взял метлу и принялся выметать из комнаты жену.

– Комок пыли! – пробормотал он.

Миссис Ворчунья в долгу не осталась.

– Нарвал! – бросила она, хотя даже не знала, что это за животное.

– Грязное пятно!

– Тукан!

– Ушная сера!

– Ушная сера?! – ахнула миссис Ворчунья, и мистер Ворчун толкнул её метлой (пушистым концом) в живот. – Ушная сера! – решительно повторила она и кивнула. Ей никак не удавалось придумать достойный, не менее оскорбительный ответ. Наконец миссис Ворчунья рявкнула: – Фонарь!

Тут мистера Ворчуна озарило. На его лице словно вывесили табличку с надписью: «Мы же знакомы! И как я умудрился тебя забыть?»

– Жена! – крикнул он и отбросил метлу в сторону, прямо Лучику в руки.

Мальчик машинально поймал метлу, а мистер Ворчун бросился обнимать жену.

– Мистер! – воскликнула миссис Ворчунья и крепко обхватила его руками.

Она звонко поцеловала мужа в щёку, и во рту у неё застучали жёлтые и зелёные зубы.

Мими стало не по себе. Лучик отвернулся. До чего же неловко наблюдать за тем, как целуются родители! Что может быть хуже? И не важно, что они тебя не рожали, а украли с бельевой верёвки.

– Ну что, пойдём? – спросил мистер Ворчун после всех этих нежностей. – Нам ещё надо доставить ОЗО.

– А давайте сначала побросаемся чем-нибудь в вывеску со свиньёй, – предложила миссис Ворчунья.

Она запустила руки в карманы платья и вытащила горсть болтов (которые обычно лежат в ящике для инструментов вместе с шурупами и гвоздями) и бобов (которыми обычно кормят слона).

– Да, давайте! – радостно согласился мистер Ворчун, и его физионо мию осветила широкая улыбка Очевидно, он уже пришёл в норму. (Хотя понятие нормы у Ворчунов, конечно, другое.)

Супруги кинулись к двери с таким энтузиазмом, что застряли в проходе. Наконец миссис Ворчунья оттолкнула мужа локтем и первой выбралась из фургона.

Лучик с Мими прислушались к громкому стуку, с которым бобы и болты врезались во всё, кроме цели – вывески со свиньёй. Дети тоже вышли на улицу и обнаружили у входа в таверну рассерженного Нектарина: он держал на ладони поднос с разбитыми стаканами, из которых вытекал апельсиновый сок, и вытаскивал боб из спутанных волос.

– Это всё он виноват! – Миссис Ворчунья тыкала пальцем в мистера Ворчуна.

– Она меня подговорила! – оправдывался мистер Ворчун.

– Извините, Нектарин, – сказала Мими.

– Да, извините, – добавил Лучик.

Бывший дворецкий посмотрел на детей и сухо ответил:

– Вы не виноваты. – С этими словами он развернулся и зашёл обратно в таверну.

Пара, которая ждала апельсиновый сок, неторопливо вылезла из-под своего столика на террасе. Лучик сразу их не заметил.

– Уже всё? – спросил нервный на вид господин с нервными на вид угольночёрными усами. – Обстрел уже закончился? – Да, – твёрдо заявил Лучик.

– Я целился в вывеску, – буркнул мистер Ворчун. – Нечего было мешаться.

– Ясно, – сказала спутница черноусого и нервно улыбнулась. – Это... ваш слон?

– Он мой, – ответил Лучик.

– Очень красивый. – Она подняла стул, который сама же и столкнула на землю, ныряя в укрытие.

– Вы правы, – гордо подтвердил мальчик.

Боеприпасы закончились, а с ними и веселье. Мистер Ворчун потопал обратно к фургону. За ним, отставая всего на пару шагов, семенила миссис Ворчунья (с Медовым Пряником в руках).

– Прекрасно, – вздохнул черноусый.

Любой морж позавидовал бы его усищам. На нём были шорты до колен и рубашка с короткими рукавами, сине-белая, в клеточку. Лучик никогда не видел таких волосатых рук и ног, как у этого господина, и ему казалось, что он покрыт не волосами, а мехом.

Худая, миниатюрная дама тоже щеголяла в шортах, только ноги у неё были не волосатые. А что до волос на голове, то они висели тонкими, жидкими, бледными нитями и больше походили на старую мочалку, чем на волосы.

– Вы путешествуете с цирком? – спросила она детей.

– Нет, – удивлённо ответил Лучик.

– Едете на карнавал?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Да просто... – поспешно начал объясняться черноусый, – у вас слон, птички, фургон и... – Он замялся, переводя взгляд с вызывающе-розового наряда Мими на голубое платье Лучика. – Яркие костюмы.

Мими рассмеялась.

– Понятно. Нет, мы путешествуем с Ворчунами...

– Это они бросались в нас чем попало? – с тревогой уточнила дама и кивнула на фургон.

Лучик кивнул.

– Куда вы едете? – спросила дама.

Пальчик тем временем заскучал и, заметив разбросанные по земле бобы, потянулся к ним хоботом. Чтобы добраться до лакомства, нужно было сделать пару шагов вперёд. Так слон и поступил, а фургон дёрнулся вслед за ним.

Оттуда раздалось сдавленное «Ох!» мистера Ворчуна: он упал на миссис Ворчунью.

Тут из «Резвой свинки» вышел Нектарин с чистым подносом и новыми стаканами апельсинового сока. Черноусый и жидковолосая сели обратно за стол.

– Рады были с вами познакомиться, – вежливо сказала Мими.

– Извините за обстрел, – добавил Лучик.

– Пока, Нектарин! – обратилась Мими к бывшему дворецкому.

– Удачи, Мими. Удачи, Лучик, – отозвался он.

Гости подняли стаканы с соком, и дети вернулись к Пальчику. Лучик забрался на слона, а Мими села рядом.

– Кстати, я Марта! – заметила дама.

– А я Макс, – представился её спутник. – Пока!

– Пока! – откликнулись Лучик и Мими.

Они снова тронулись в путь и чуть не задели даму на красном велосипеде. Она отъехала в сторону, и её лимонная серёжка покачнулась в ухе, как спелый фрукт на ветке.

– Простите! – крикнул ей Лучик.

Велосипедистка оглянулась, и серёжка блеснула под солнцем.

– Ерунда, – бросила она.

Ворчуны уехали, и в «Резвой свинке» не осталось следов их пребывания, кроме разве что разбитых стаканов, лужиц апельсинового сока, съедобных бобов и несъедобных болтов. Ах да, и ещё свежей, горячей, ароматной кучи слоновьего навоза.

Макс посмотрел на Марту. Марта посмотрела на Макса. Они обменялись натянутыми улыбками и проводили взглядами фургон.

Глава пятая

Молния Макгинти

Ворчуны планировали (если это можно так назвать) добраться до места под названием «Порт Айзека» к ночи четвёртого дня. Их не беспокоило точное время прибытия, и гостиница им была не нужна – что само по себе очевидно, ведь они спали в фургоне! Но они непременно должны были туда приехать.

У Ворчунов не было карты, но мистер Ворчун знал, где её достать. И в первый день они отправились в запланированное путешествие к дому дамы с картой. Её звали Молния Макгинти.

Вы бы видели, как они едут в фургоне по загородным полям: впереди вышагивает слон, а за ним тащится нечто уродливое и странное, то, что мы так беспечно называем фургоном, а замыкает цепочку небольшой прицеп для Топы и Хлопа (уши Топы всегда показывают одиннадцать, а Хлопа – ровно час). Там, где в каретах обычно сидит кучер, случайный прохожий увидел бы человечка в бочке, который время от времени вскрикивал «ОЗО!» и напевал себе под нос мелодии из шоу для детей, старых как мир. (Это • шоу были старыми, а не дети!) * '*

Лучик слабо представлял себе дорогу $ до дома Молнии Макгинти. Накануне вечером мистер Ворчун расписал ему, как туда добраться, когда вся семья ужинала под открытым небом. По полю гулял тёплый ветерок, а у горизонта всё ещё сияло яркое летнее солнце. ОЗО сидел вместе с ними. Мистер Ворчун поставил свой стакан на дно его бочки, опустил взгляд на миску с жарким из белок и жуков, покоившуюся у него на коленях, и спросил:

– Видите вдали тот холм, на котором вырезан старый чайник?

– Нет, – честно ответил Лучик, покосившись туда, куда показывал папа.

– Ия нет, – добавила миссис Ворчунья.

– Ну разумеется, – согласился мистер Ворчун. – Потому что его загородили деревья! – Он удовлетворённо хмыкнул, словно сам высадил густую рощу – исключительно ради того, чтобы испортить вид на холм. – Но вы же поняли, о чём я?

Лучик кивнул:

– О Чайном холме.

– Да-да, – проворчал мистер Ворчун. – Чайный холм. Знаете, как туда попасть?

– На вертолёте? Дельтаплане? Воздушном змее? – засыпала его предположениями миссис Ворчунья.

Мистер Ворчун бросил на жену взгляд, способный оглушить енота-грабителя, ворвавшегося в банк. (А вот тут было бы неплохо добавить иллюстрацию, как думаете? Я попробую вежливо попросить художника нарисовать енота – посмотрим, что из этого выйдет.)

Пожелание автора – приказ для художника

Прекрасно.

– Извини, мистер. – Миссис Ворчунья отвернулась от сурового мужа. – Просто я так обрадовалась нашему приключению, что руки дрожат от волнения, – виновато добавила она и в доказательство своих слов издала весёлый возглас, будто восторженная школьница.

Повисла неловкая тишина, которую вскоре нарушил мистер Ворчун.

– Ты знаешь, как добраться до Чайного холма, Лучик?

– Поехать к хребту, но повернуть на запад вместо востока? – предположил мальчик.

– Какому ещё хребту?

– Это горы по пути к Чайному холму, пап.

– Ах вот оно что, – протянул мистер Ворчун. – Ладно, поехали к Чайному холму, только сначала заглянем в долину Хаттона.

– Это где?

– Найдём по указателю.

– А что там, пап?

– Карты моря и суши, – объяснил мистер Ворчун. – У Молнии Макгинти.

– Ясно, – сказал Лучик.

Он хотел было расспросить папу о Молнии Макгинти, как вдруг в ложке жаркого ему попался странный предмет, которому там было не место. Мальчик снял его с языка и обнаружил, что это металлическое колечко на погнутой скрепке, другими словами – серёжка миссис Ворчуньи.

– А я-то думала, куда она делась! – Миссис Ворчунья всплеснула руками, выхватила у сына колечко и повесила его на мочку прежде, чем вы успели бы произнести: «Осторожно, подливка!» Вот и всё. Конец разговора.

Теперь они ехали к Чайному холму, и Лучик с Мими постоянно озирались вокруг в поисках указателя на долину Хаттона. Наконец он появился, и вся семья направилась к дому Молнии Макгинти.

Она жила в ярком, современном бунгало с хорошеньким садом. Ко входу вела дорожка, тянувшаяся по отлогому склону. Топа и Хлоп сразу положили глаз на аппетитные растения в саду. Лучик понял, что ослы были бы не прочь ими перекусить – да-да, пе-ре-кусить, и на всякий случай ещё раз проверил, заперта ли задняя дверь. После этого он подошёл к бунгало и позвонил в дверной звонок.

Ему открыла сама Молния Макгинти. Она сидела в роскошном кресле-коляске, покрытом блестящим хромом – твёрдым металлом ещё серебрянее серебра, с которым что угодно будет выглядеть потрясающе.

– Здравствуйте, – сказал Лучик. – Это вы... э-э-э... Молния Макгинти?

Девушка, одетая во всё чёрное, широко улыбнулась, блеснув идеально ровными, белыми зубами.

– Ну, так меня теперь называют, потому что я ловко разъезжаю вот на этом, – ответила она и похлопала по ручкам изумительной инвалидной коляски.

По её акценту Лучик догадался, что она не местная.

– А... – замялся он. – Как же мне тогда вас называть?

– Просто Молния. Тебе что-то нужно? – Она посмотрела на необыкновенный фургон за спиной мальчика.

– Мой папа, мистер Ворчун, попросил меня к вам зайти.

Тут Молния Макгинти наконец заметила, что он одет в голубое платье, и спросила:

– Ты Лучик?

– Да, – подтвердил мальчик.

– А твой папа там? – поинтересовалась Молния, указывая пальцем на фургон.

– Да, и мама тоже.

– У вас... очень необычный... дом, – медленно проговорила она.

– Папе надо доставить ОЗО...

– ОЗО?

– Очень Значительную Особу.

– О, – протянула Молния Макгинти. – Кому?

Лучик пожал плечами:

– Он нам не сказал. Зато папа говорил, что у вас можно взять карты моря и суши...

– Вот как? – со смехом ответила Молния.

– Ох, – вздохнул мальчик. В голову закрались неприятные подозрения.

– Он не то чтобы соврал, – успокоила его Молния

Макгинти. – Всего лишь предположил, ничего нового. Узнаю мистера Ворчуна! – Она положила руки на подлокотники, откинулась на спинку кресла, приподняла колени и чудесным образом развернула коляску – всего одним движением, быстрым, как молния. – Идём, – сказала она.

Лучик последовал за хозяйкой дома по узкому коридору, стены которого были завешаны полками с наградами самых разных форм и размеров. Они сверкали почти так же ярко, как хромированное кресло-коляска.

– Ух ты! – воскликнул Лучик. – Вы были спортсменкой, Молния?

– Была? – удивлённо переспросила девушка. – А, понимаю, о чём ты. – Девушка остановилась у входа в комнату и ловким движением развернула коляску. Она посмотрела на мальчика и сказала: – Я всю жизнь была такой, Лучик. – Молния похлопала себя по ногам. – От них пользы как от мешка с грецкими орехами. Я заслужила все эти кубки, медали и грамоты без их помощи.

Лучик залился краской.

– Извините, – пробормотал он.

Молния Макгинти добродушно улыбнулась.

– Не за что извиняться, – сказала она. – А теперь давай, выбирай, что тебе нужно.

Спрашивать, что она имеет в виду, не пришлось. В комнате, как и в коридоре, к стенам было прибито огромное количество полок. Вот только на них располагались не трофеи, а сотни – нет, тысячи! – аккуратно сложенных карт моря и суши.

– Ух ты! – вот уже второй раз воскликнул мальчик. – У вас их так много!

– Я много где побывала.

Лучик опустил взгляд на кресло-коляску, и Молния рассмеялась.

– Не думай, что я повсюду так разъезжаю. Я могу управлять любым транспортом на колёсах... Да и самолётом тоже. Но в этой коляске я быстрая, как молния.

Она откинулась на спинку кресла и трижды обернулась вокруг себя, как упавшая на пол монетка – так стремительно, что у Лучика закружилась голова.

– Сделано из лёгкого алюминия, покрыто хромом – безупречное кресло для гонки! – сказала она, кажется, пропустив пару букв в слове «алюминий».

– Папе нужна карта, чтобы добраться до порта Айзека, – объяснил Лучик. – А потом нам надо сюда... – Он достал из кармашка платья сложенный лист бумаги и развернул его. Там карандашом, неаккуратным почерком мистера Ворчуна были нацарапаны названия разных мест. Лучик зачитал их вслух. – Не понимаю, почему он сам не мог к вам зайти и попросить карту.

– Он боится, – с улыбкой ответила Молния.

– Кого? Неужели вас? – удивился Лучик.

– Нет, конечно. Собаку.

Мальчик огляделся вокруг. Никакой собаки в комнате не было. Молния Макгинти улыбнулась.

– Посмотри ещё разок, – посоветовала она. – Её зовут Росинка.

Лучик медленно развернулся вокруг себя, пристально разглядывая комнату. Ой, вот же она! Теперь он её заметил. В углу стоял небольшой белый рояль, а на нём – фотографии в хромированных рамках и пузатая стеклянная миска с хромированной каёмкой. Там-то и лежала крошечная коричнево-белая собачка. Назвать Росинку «крошечкой-ма-лышечкой» и то было бы недостаточно для описания её миниатюрного размера.

Лучик подошёл к роялю и заглянул в миску.

– Это Росинка? – спросил он.

– Да, – ответила Молния, широко улыбаясь.

– И мой папа её боится?

– Именно.

– Она кусается?

– Никогда, – со смехом заверила его Молния Макгинти. – Возьми её на руки и обними, если хочешь.

Лучик запустил дрожащую руку в миску. Малышка разлепила один глаз и обнюхала его пальцы, а потом лизнула.

– Щекотно! – захихикал мальчик, положил собачку на ладонь и прижал к груди.

Она обнюхала голубое платье – видимо, оно интересно пахло.

– Такая милая! – воскликнул Лучик.

– Очень, – согласилась Молния Макгинти.

– Так почему папа её боится? – спросил мальчик. – Обычно собаки его не пугают.

Лучик однажды видел, как мистер Ворчун бросился в драку с громадной немецкой овчаркой из-за упавшей с прилавка сосиски и победил.

– Он боится наступить на Росинку, – с широкой улыбкой объяснила Молния. – Однажды ему показалось, что она попала ему под ноги, но это была всего лишь её игрушка. С тех пор каждый раз, когда твой папа ко мне приходит (а это случается редко), он остаётся в саду и перекрикивается со мной через окно.

Лучик кивнул и повернулся к фотографиям в рамочках, стоявшим на рояле. На всех была запечатлена Молния Макгинти в кресле-коляске. Она пожимала руки знаменитостям.

– Ух ты! – вот уже в третий раз воскликнул Лучик. – Это и правда он?

– Да, – ответила девушка. – А это... это он?

Молния Макгинти кивнула: – Он самый.

– Как вы познакомились?..

– Меня пригласили на ужин.

Фотографии произвели на мальчика ОГРОМНОЕ впечатление.

– Наверное, вы очень известная, – сказал он.

Молния пожала плечами:

– Ты обо мне никогда не слышал. —

Похоже, её это ни капельки не беспокоило.

Да, Лучик и правда ничего о ней слышал, но девушка казалась ему смутно знакомой.

– А откуда папа вас знает? – спросил он.

– О... – Молния задумчиво улыбнулась. – Это произошло несколько лет назад. Однажды я поймала его у своей входной двери. Твой папа пытался отломать дверную ручку и дверной молоток, чтобы сдать их в металлолом и подзаработать. Так мы и разговорились.

– А... – протянул Лучик. (Он не знал, что тут добавить.)

Пока они беседовали, Молния Макгинти просматривала выданный мистером Ворчуном список, снимала с полок нужные карты и складывала себе на колени. Наконец она выровняла стопку и передала её Лучику.

– Какая забавная карта, – сказал мальчик, снимая верхний лист бумаги синего цвета.

– Она морская, – объяснила Молния.

– Морская карта? – повторил Лучик. Молния Макгинти кивнула.

– По крайней мере часть вашего пути будет пролегать через море, если вы хотите доставить своего ОЗО по назначению.

У Лучика засосало под ложечкой, но через несколько секунд его волнения прервал громкий крик. Он подбежал к окну и увидел, как мистер Ворчун несётся по саду с такой скоростью, будто от этого зависит его жизнь, а за ним летит небольшое чёрное облако.

Тут до мальчика и Молнии Макгинти донеслось тихое жужжание, похожее на звук двигателя самолёта. Множество крошечных «бз-з» складывались в одно большое «БЗ-З-З»...

– Нет! – простонал Лучик, опустив голову на ладони. – Пчёлы, – сказал он. – ПЧЁЛЫ.

Мистер Ворчун уже не первый раз ввязывался в пчелиную историю.

Глава шестая

Мужчина в машине

На ночь Ворчуны остановились у обочины. Там же они провели следующую ночь и ещё одну. На третий день мистер Ворчун почти полностью оправился от укусов пчёл и снял косметическую маску, которую его заставила носить жена. (На самом деле боль она не облегчала, просто миссис Ворчунье хотелось посмеяться над мужем, показывая на него пальцем.) Его лицо распухло сильнее обычного и напоминало ужаленное солдатами-пчёлами поле битвы, с которого они недавно улетели.

Не считая приключения с пчёлами, первые три дня прошли без особых событий. Лучик с Мими внимательно изучили первые две страницы указаний, выданных мистеру Ворчуну, и Лучик повёл Пальчика по намеченному маршруту, который они составили благодаря картам Молнии Макгинти. Потом, если я не сбился со счёта, наступил день четвёртый, когда уже полагалось подъезжать к порту Айзека. Он оказался днём Незапланированной Остановки.

Лучик с трудом провёл громоздкий фургон по узкой тропе, огороженной плетнём, и несколько раз чуть не упал со слона, когда по лицу его ударили ветви деревьев, но в конце пути Лучика ждало непредвиденное препятствие.

Дорогу перегородил огромный и очень дорогой на вид кабриолет. Капот был открыт, и в двигателе кто-то копался.

Со спины Пальчика Лучик разглядел только полосатые штаны незнакомца.

Владелец машины выбрался из-под капота и повернулся.

– Добрый день! – приветливо сказал он, а присмотревшись к причудливому фургону с запряжённым в него слоном, на котором восседал лопоухий мальчик в голубом платье, добавил: – Кто это тут у нас?

(Ему бы представилась куда более странная картина, если бы ОЗО в бочке сидел на своём обычном месте, но в тот момент человечек отдыхал на диване в гостиной.)

– Привет, – ответил Лучик и соскользнул на землю – он много-много месяцев упражнялся аккуратно слезать со слона.

– Прошу меня простить, – сказал полосатый господин. – Проклятый мотор никак не заводится.

На нём был опрятный костюм в тонкую полоску и шёлковый галстук цвета лосося. Незнакомец вытирал руки (которые Лучику казались вполне чистыми) о носовой платок – тоже цвета лосося. От него исходил аромат дорогого лосьона после бритья.

Лучик не знал, что это за вид мотора – «проклятый», но его неведение дела не меняло: тропу перегородил автомобиль, который уезжать не собирался.

– А вы хорошо разбираетесь в машинах? – с надеждой спросил Лучик.

– Только в цене, скорости и цвете, – ответил незнакомец. – Откуда у вас это удивительное платье?

Лучик опустил взгляд:

– Ну... мне мама его дала.

– Вам идёт, – заметил незнакомый господин и протянул мальчику правую руку. – Роддерс Лэзенби.

– Простите?

– Это моё имя. Роддерс Лэзенби.

Лучик сжал руку полосатого господина и пожал её.

– Лучик, – сказал он. – Меня зовут Лучик.

– Очень приятно... А вы специально так укладываете волосы? – С этими словами Роддерс Лэзенби указал на голову мальчика.

– Как?

– Убираете наверх и ерошите?

Лучик невольно потянулся к волосам, чтобы пригладить их.

– Они сами так лежат, их никак не уложить по-другому, – объяснил он.

– Выглядит потрясающе, – ответил Роддерс Лэзенби (у него самого волосы росли только за ушами). – А вы, случайно, не умеете чинить машины?

Лучик покачал головой:

– Нет, извините.

– Боже! – воскликнул Роддерс Лэзенби и указал пальцем на мальчика.

– В чём дело? – удивился Лучик и оглянулся вокруг.

– Ваши уши! Одно намного, намного выше другого!

– Э-э-э... да, – признался Лучик. – Наверное, это из-за того, что я висел на бельевой верёвке или...

– Превосходно, – прервал его Роддерс Лэзенби. – Не важно, в чём причина. Очень стильно выглядит. Великолепно. Мне бы такие!

Тут к Лучику подобрался мистер Ворчун. Он с трудом протиснулся между фургоном и оградой, за которой росли кусты и деревья, и теперь у него из волос торчали обломанные веточки.

– Эй, лысый, – обратился он, очевидно, к Роддерсу Лэзенби, – мы не будем тут ждать весь день. Убери свою машину, ладно? А то мы её переедем.

– Переедете? – переспросил полосатый господин.

– Вот именно. Слон, фургон, прицеп, всё такое.

Мистер Ворчун развернулся и пролез обратно в узкую щель между оградой и фургоном, спугнув диких голубей, и они взлетели, громко хлопая крыльями.

– Мой папа, – объяснил

Лучик. – Извините.

– Нельзя извиняться за родителей, Лучик, – ответил ему Роддерс Лэзенби и отошёл погладить Пальчика по хоботу. – Они достаточно взрослые и могут сами попросить прощения.

Мне вот было очень стыдно за мать. Она доставала из сумочки напудренный носовой платок, посасывала уголок и вытирала • им воображаемую грязь у меня с лица.

– Перед вашими друзьями?

– Перед советом директоров. Даже когда я стал председателем «Разрушений Лэзенби», – посетовал Роддерс.

– Разрешений? – переспросил Лучик, подумав, что неправильно расслышал название компании. Может, они выдавали разрешения – например, на постройку зданий?

– Нет, разрушений, – поправил его Роддерс Лэзенби. – Мы уничтожаем разные объекты... Так же, как моя мать уничтожала мою уверенность в себе!

– О, – протянул Лучик. – Извините.

– Только представьте, – начал полосатый господин, – мне было сорок три, я стал главой компании, сидел в самом большом кресле во главе стола в комнате переговоров... а мама заходила без приглашения и тёрла меня этим платком... позор!

– Мне бы тоже было стыдно, – согласился Лучик. – Она до сих пор так делает?

– Перестала после того, как я запер её в подвале! – со смехом воскликнул Роддерс Лэзенби.

Лучик тоже выдавил нервный смешок.

– Шутка, – объяснил Роддерс. – Я пошутил.

– А... – Лучик с облегчением вздохнул. – Хорошо.

– Она давно мертва.

– Простите...

– По крайней мере, я так думаю, – добавил Роддерс Лэзенби, вытирая лоб платком цвета лосося. – Еды я ей там не оставил.

Лицо мальчика исказилось от ужаса.

– Шутка! Снова шутка! – усмехнувшись, заверил его Роддерс Лэзенби.

Тут к ним снова вышел мистер Ворчун, на этот раз с беличьим бутербродом. Эту белку сбила машина. Когда Ворчуны соскребли её с дороги, они обнаружили, что она удивительно плоская, и это было им на руку – белка прекрасно помещалась между двумя ломтиками хлеба.

– Ещё не уехал? – резко спросил мистер Ворчун.

Роддерс Лэзенби кивнул:

– Я тут подумал, а ваш слон...

– Пальчик, – подсказал Лучик.

– ...Пальчик не мог бы протолкнуть меня к следующему повороту, чтобы вы проехали мимо в своём чудесном доме?

Какое-то время мистер Ворчун задумчиво жевал бутерброд, а затем ответил:

– Отличная мысль! Лучик этим займётся.

– Спасибо, – поблагодарил его Роддерс Лэзенби.

Он покосился на опухшее от укусов лицо мистера Ворчуна, когда тот забирался на место кучера. Лучик тем временем выпрягал Пальчика.