Текст книги "В поисках невидимого Бога"

Автор книги: Филип Янси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

В поисках невидимого Бога

«Так говорит Господь: да не хвалится мудрый мудростью своею, да не хвалится сильный силою своею, да не хвалится богатый богатством своим. Но хвалящийся хвались тем, что разумеет и знает Меня…»

(Иер 9:23–24)

Предисловие

Можно сказать, что я пишу эту книгу с того давнего дня, в который возжаждал познать Бога. Все оказалось сложнее, чем виделось поначалу. Многие «рецепты» веры мне не подошли. Я вновь и вновь слышал от христиан: «Я общаюсь с Богом напрямую» – словно с Богом мы общаемся так же, как с человеком. Однако рано или поздно мы подходим к завесе, отделяющей видимое от невидимого. Как я могу «напрямую общаться» с кем–либо, если у меня даже нет уверенности, что мой собеседник здесь? И откуда взяться этой уверенности?

Книгу я писал так, чтобы рассказ мой продвигался от сомнений к вере, – в том же направлении пролегает и мой жизненный путь. Потому тем, кто с подозрением относится к вопросам духовным, или тем, кто несет на своих плечах бремя негативного опыта церковной жизни, советую: читайте, покуда читается, а как станет невмоготу – никто вам не запрещает отложить книгу в сторону. Я надеюсь впоследствии написать еще одну книгу, тоже об общении с Богом, но более практическую. Как заметил Клайв Льюис, мы нуждаемся не столько в наставлении, сколько в напоминании. По большому счету, мы задаем себе одни и те же вечные вопросы: христиане размышляли над ними и в первом веке, размышляют и в двадцать первом.

Моему редактору Джону Слоуну на сей раз пришлось тяжелее обычного. Он вылавливал такие недочеты, на устранение которых требовались недели труда. Но он сообщал мне о них настолько тактично, что после редакторской «разборки полетов» настроение у меня даже улучшалось. Стало быть, хороший редактор чем–то похож на терапевта или социального работника. С моей рукописью также работали Боб Хадсон и многие другие сотрудники издательства «Зондерван». Очень помогла мне моя секретарша Мелисса Николсон.

Я показывал рукопись разным людям и получал от них подробные отзывы, убедившие меня, сколь многообразны и субъективны подходы к богообщению. Хочу поблагодарить за ценные отклики Марка Боднарчука, Дэвида Грэма, Роба Мутию, Кэтрин Пэнки, Дейла Садермена, Тима Стаффорда, Джима Уивера, Дуга Франка и Кэти Хелмерс. Они помогли мне улучшить не только содержание, но и композицию, и общую концепцию книги. На раннем этапе работы во многом было непонятно, что и как делать. Поэтому советы очень меня выручили. Один из них гласил: «Мужайся, друг! Пусть твоя книга, как и любая книга о Боге, будет несовершенным дорожным знаком, который, хотя и не очень точно, но указывает на Того, Чье присутствие мы не можем вызвать по своему желанию, но Кто дозволил нам на Себя указывать, как бы неуклюже у нас это ни выходило». На эти слова я могу лишь от души сказать: «Аминь».

Часть первая. ЖАЖДА. Стремление к Богу

Глава 1. Рожденные ногами вперед

Боже! Я не люблю Тебя.

Я даже не хочу любить Тебя.

Но я хочу хотеть любить Тебя.

Тереза Авильская

Однажды мы с моей женой Джэнет были в Перу, стране, где прошло ее детство. Мы съездили в древнюю столицу Перу Куско и в «потерянный город» инков Мачу–Пикчу, расположенный высоко в горах. Посмотрели следы, оставленные великой цивилизацией, которая достигла столь многого, хотя не знала ни алфавита, ни колеса. На травянистом плато возле Куско мы стояли у стены, сложенной из серых каменных глыб. Каждая из них весила около семнадцати тонн.

«Эти блоки, – гордо объяснил местный гид, – были вырублены вручную и скреплены без всякого известкового раствора. Причем они подогнаны столь плотно, что между ними не втиснуть и листка бумаги. Подобной точности не добиться, даже используя современные лазерные технологии. Никто не знает, как это удалось инкам. Неслучайно Эрих фон Деникен написал в книге «Колесницы богов», что инков посещали космические пришельцы – представители более развитой цивилизации».

Кто–то из нашей группы заинтересовался техническими подробностями: если строители не пользовались колесом, то как они тащили глыбы по гористой местности? Спросить легко, а вот ответить! Инки ведь не оставили письменных отчетов. Гид задумчиво потер подбородок и слегка наклонился к нам, словно собирался доверить важную тайну. «Понимаете, в чем дело…» Группа затихла. «Мы знаем орудия… Но не знаем инструментов!» И на его смуглом лице проявилось торжество.

Мы удивленно воззрились на гида, ожидая продолжения загадочной фразы, но он, видимо, счел вопрос исчерпанным и возобновил экскурсию. И потом в ответ на некоторые другие вопросы он повторял те же самые таинственные слова. Возникало ощущение, что для него они имеют некий смысл, который от нас ускользает. Уже после Куско мы много шутили на сей счет. Например, когда один из нас спрашивал, пойдет ли днем дождь, другой отвечал с испанским акцентом: «Ты понимаешь, в чем дело… Орудия–то известны, а вот инструменты – нет!». Но шутки шутками, а недавно на встрече с однокурсниками по христианскому колледжу я вспомнил эту фразу. Мы не виделись уже двадцать лет, но легко перешли от ни к чему не обязывающей болтовни к доверительному разговору. Оказалось, что у всех возникали проблемы с верой, но всем удалось ее сохранить. Все прошли через страдания. Мы говорили и говорили: дети, работа, переезды, учеба… Потом о грустном: родители с болезнью Альцгеймера, разводы, хронические недуги, нравственные падения, сексуальные посягательства на детей со стороны клириков.

В конце концов мы поняли: сейчас Бог для нас значит больше, чем в дни нашей учебы. Мы вспоминали, как пытались в ту пору описать свой духовный опыт, и сегодня те давнишние речи казались нам не вполне правильными. Двадцать пять лет назад на уроках богословия мы говорили об «искуплении и жизни, наполненной Духом», о «греховности и плотском естестве», об «освящении и жизни с избытком». На самом деле все оказалось сложнее. Объяснить, что такое духовный экстаз, человеку, который целыми днями ухаживает за матерью со старческим слабоумием, неадекватным поведением и недержанием мочи, все равно что раскрыть технологию строительства инков фразой «мы знаем орудия, но не знаем инструментов». Слова лишены смысла.

Вообще слова, которые мы слышим в церкви, нередко вводят в заблуждение. Допустим, священник говорит: «В вас живет Сам Христос» и «Мы даже больше, чем победители». Звучит вдохновляюще, но разве оно так в повседневной жизни? Распутник выслушал наставление, помолился об избавлении от порока, но тем же вечером поддался на посулы очередной девицы, обещающей исполнить любые его фантазии. Рядом с ним в храме стоит женщина. Она думает о сыне, который попал в реабилитационный центр. Сын – наркоман. Мать старалась помочь ему изо всех сил, но Бог не ответил на ее молитвы. Неужели Бог любит ее сына меньше, чем она сама? Многие и вовсе ушли из церкви. Например, три миллиона американцев называют себя евангельскими христианами, но в церковь – ни ногой. Что с ними случилось? Быть может, они воспылали верой в молодости, а потом она угасла? У Джона Апдайка в «Месяце воскресений» один персонаж говорит: «У меня нет веры. Точнее, вера–то есть, но она ни к чему неприменима».

Я слушаю таких людей. Многие из них пишут мне письма о том, что вера не принесла в их жизнь благотворных перемен. В проповеди говорилось одно, реальный личный опыт оказался другим. К моему удивлению, многие не винят ни церковь, ни других христиан. Винят они себя. Вот что написал мне житель Айовы:

«Я знаю, что Бог есть. Я верю, что Он есть. Но я не знаю, что о Нем думать.Чего от него ждать? Способен ли Он ответить на молитву, или мне просто надо уверовать в то, что Его Сын искупил мои грехи, счесть себя счастливчиком, а на большее и не рассчитывать?

Понятно, что вера моя незрелая. Может быть, я хочу от Бога слишком многого? Но разочарований было уже столько, что теперь я и не прошу о многом, чтобы не разочароваться вновь. Но каким тогда должно быть общение с Богом? Чего мне ждать? Он говорит, что мы – Его друзья, Его дети…»

Как общаться с Существом, столь непохожим на нас, не воспринимаемым нашими пятью органами чувств? Этот вопрос часто повторяется. Его задают люди, измученные неопределенностью. А мне они пишут, надо полагать, потому, что прочли мои книги «Где Бог, когда я страдаю?», «Разочарование в Боге» и «Молитва» [1]1
  Филип Янси «Где Бог, когда я страдаю?» (М.: Триада, 2010); «Разочарование в Боге» (М.: Триада, 2010), «Молитва» (М.: Триада, 2009). – Прим. ред.


[Закрыть].

Вот отрывок из еще одного письма:

«Два последних года были для меня поистине страшными: я даже думал, что не выдержу. Я утратил веру и до сих пор собираю себя по кусочкам. Я сомневаюсь не в том, существуют ли Бог–Отец или Христос на самом деле, а в том, подлинна ли моя вера в возможность «личного общения» с ними. Я вспоминаю все, что, бывало, сам говорил о Боге, и удивляюсь: «Неужели это мои слова?». Как я мог говорить, что верю в Бога, когда не уверен, здесь ли Он? Да, я постоянно слышу истории: кто–то помолился, и Бог ему ответил. Но о себе такого не скажу: это было бы пустым бахвальством или откровенным лукавством. Все время спрашиваю себя: «Когда же все наладится? Когда будет так, как надо?» Скажите, что со мной происходит? Что я делаю неправильно?»

А вот еще одно грустное письмо: человек сомневается, надо ли вообще говорить об «отношениях с Богом». Имеет ли это хоть какой–то смысл? Он рассказывает о своем дедушке, который целыми днями молится, читает Библию и духовные книги, слушает записи проповедей. Старик почти не ходит, почти не слышит и живет на таблетках, облегчающих артритные боли. После смерти жены он остался один. В состоянии, близком к паранойе, он все время проверяет, выключены ли электричество и газ. «Когда я смотрю на него, – пишет внук, – я вижу не радостного святого, общающегося с Богом, а смертельно усталого старика, который просто ждет, когда Бог его заберет». Он процитировал слова ведущего популярных передач Гаррисона Кейлора о старой тетушке Мэри: «Она знала, что только смерть распахнет перед ней врата Царства, в котором Иисус примет ее, и там не будет ни плача, ни страданий. Пока же она мучилась от ожирения и сердечных болезней. И жила в темной квартирке, полной тявкающих собачек, китайских фарфоровых фигурок и пачек старых пожелтевших газет».

А другой мой читатель был очень лаконичен: «Похоже, что когда я родился свыше, то вышел ногами вперед».

***

Лет десять назад члены моей христианской группы придумали такое задание: пусть каждый напишет открытое письмо Богу. Недавно я наткнулся на свое письмо:

«Дорогой Бог!

Я не веду себя, как человек, который знает, что Бог жив, – эта, не помню где прочитанная мною фраза буквально преследует меня. Видно ли по моей жизни, что Ты жив?

Господи, иногда Ты становишься для меня лекарством, наркотиком, алкоголем, успокойтельным средством, необходимым, чтобы забыться, уйти от повседневных забот, воспарить из этого сумасшедшего мира в мир невидимый. Большую часть времени я верю, что Твой вышний мир действительно существует, как существует материальный мир с кислородом, травой и водой. Но как сделать наоборот – чтобы Ты вошел в застывшее однообразие моей повседневной жизни, в мое повседневное «я», и преобразил их?

Конечно, прогресс имеется. Я Тебя почитаю, причем не со страхом, а с благоговением. Я дивлюсь Твоей милости, и это чувство во мне даже сильнее, чем благоговение перед Твоей святостью. Это сделала вера в Иисуса Христа: Благодаря Твоему Сыну, я научился не бояться Тебя и теперь не жмусь в угол, ощутив Твое присутствие. Благодаря Христу, Ты стал мне понятнее, я осознал, что Тебя можно любить. Но я напоминаю себе, что и Ты, благодаря Иисусу, тоже любишь и принимаешь меня. Мне самому такое и в голову не пришло бы – Бог меня любит! – но так сказано в Писании, и я верю, Господи. Хотя и с трудом…

Так как же мне жить, чтобы было видно, что Ты жив? Как клеточкам моего тела – тем самым, которые потеют, мочатся, впадают в депрессию и сминаются ночью в кровати – нести величие Божие, да еще нести так, чтобы заметили другие? Как мне возлюбить хотя бы одного человека той любовью, которую принес на землю Ты?

Иногда я переношусь в Твой мир… А еще я люблю Тебя. А еще я научился более–менее справляться с земной жизнью. Но как соединить земное и небесное? Вот, наверное, о чем я и молюсь: хочу верить в возможность перемены. Изнутри я меняюсь мало. Перемена часто выглядит «адаптацией к окружающей среде», как говорят ученые. Но я хочу позволить Тебе изменить самую суть, самую природу мою, чтобы я уподобился Тебе. Возможно ли это вообще?

Как ни странно, легче верить в невозможное (скажем, в то, что воды Красного моря расступились, или в Воскресение Христово), чем в, казалось бы, гораздо более реальное (хотя и почти незаметное, медленное, постепенное) проникновение Твоей жизни в людей – таких как я, Джэнет, Дейв, Мэри, Брюс, Керри, Дженис и Пол. Помоги мне верить в возможное, Господи!»

Помнится, когда я зачитал письмо перед группой, мой друг Пол был шокирован. Ему показалось, что дистанция между мной и Богом слишком велика: Бог был запредельно далеким, а отношения с Ним чуть ли не гипотетическими. Пол–то ощущал глубокую близость с Богом! Вспоминая реакцию моего друга, хочу остановиться и задуматься: а есть ли у меня право писать книгу о личных отношениях с Богом? Как–то издатель попросил меня сделать одну из моих книг более «пастырской», и мне пришлось отказаться. Я не священник, а всего лишь исполненный сомнениями паломник. Все, что я могу предложить, это точка зрения паломника, человека, который, по словам писателя и богослова Фредерика Бюхнера, «находится в пути, и, хоть и необязательно продвинулся далеко, но имеет некое туманное и незрелое представление о том, Кого надо благодарить».

Большую часть жизни я прожил в традиции евангельского протестантизма, а она как раз и дает настрой на личное общение с Богом. Книгу же я решил написать потому, что хочу сформулировать для себя, как на самом деле происходит это личное общение (а не как оно должно происходить). Подход Евангельской Церкви – поиск Бога одиночкой, без священников, икон и посредников – вполне соответствует моему темпераменту. Зайдя в тупик, я, конечно, роюсь в книгах, спрашиваю совета мудрых людей. Но в конечном счете мне всегда и во всем нужно разобраться самому, изнутри себя, без использования каких–либо инструментов или эталонов, кроме чистого листа бумаги и пера. И тут возникают сложности, ибо христианство – это (за отдельными исключениями) не такой образ жизни, при котором человек целый день сидит и размышляет о Боге и христианской жизни.

Взявшись за книгу, я как бы взял мачете и стал прорубать тропу сквозь густые джунгли. Не затем, чтобы указать путь другим, а чтобы самому выбраться из зарослей. Захочет ли кто–нибудь пойти той же тропой? И не потерял ли направление я сам? Ответа на этот вопрос у меня нет: я могу лишь работать мачете.

Впрочем, образ не вполне точный. Ведь карту местности уже составили. Ее начертало «великое облако свидетелей», которое предшествовало мне. В пользу моих борений говорит хотя бы то, что я не первый, а лишь один из многих в весьма почтенной традиции. Ведь похожие сомнения испытывали даже библейские персонажи. Зигмунд Фрейд обвинил Церковь в том, что она поднимает только те вопросы, на которые может ответить. Относительно некоторых конфессий он, пожалуй, прав, но в целом – точно нет. В Книгах Иова, Екклесиаста и Аввакума, например, ставятся вопросы, не имеющие ответов.

По ходу дела я обнаружил, что многие великие святые сталкивались с теми же препятствиями и забредали в те же дебри, что и я, и мои корреспонденты. В нынешних церквях любят свидетельства не о падениях, а о духовных взлетах, но это лишь смущает прихожан. Если взять духовные книги или видеоматериалы – там тоже в основном сплошные победы. Но копните церковную историю глубже, и вы увидите нечто совсем иное. Вы увидите семгу, которая идет на нерест вверх по реке, против течения…

Блаженный Августин в «Исповеди» детально описывает свое медленное пробуждение. «Я хотел быть уверенным в том, чего я не видел – так же, как я уверен, что семь плюс три равно десять», – вспоминает он. Желанной уверенности Августин так и не обрел: выдающийся раннехристианский мыслитель мучился теми же вопросами, что и нынешние христиане – как верить в невидимое и преодолеть недоверие к Церкви.

Писательница Ханна Уитолл Смит, чья книга «Христианский секрет счастливой жизни» позвала к благодатным переменам миллионы викторианских читателей, сама счастья так и не узнала. Ее муж, знаменитый проповедник, изобрел новую «формулу» религиозного экстаза, согласно которой духовная жажда утолялась сексуальными удовольствиями. Он стал изменять жене все чаще и чаще, потом и вовсе отошел от веры. Ханна не бросила его, хотя жилось ей худо. Никто из ее детей веру не сохранил. Одна из дочерей вышла замуж за философа Бертрана Рассела и, подобно мужу, стала воинствующей атеисткой. В воспоминаниях Рассела о теще мы видим кого угодно, только не христианку–победительницу.

Выдающийся американский проповедник и писатель, известный своим переводом книг Ветхого и Нового Заветов на современный английский язык, Юджин Петерсон в юности побывал на церковной конференции, участники которой встречались каждое лето у озера. В состоянии духовного подъема они толковали о «духовном возрастании» и «будущих благословениях». Но Петерсон заметил, что духовные восторги никак не влияли на их повседневную жизнь. «Те матери наших друзей, которые были стервами, так ими и оставались. Преподаватель истории Биллингтон, столь уважаемый в общине, по–прежнему был самым злобным из школьных учителей».

Обо всех этих неприятностях я упоминаю не затем, чтобы расшатать вашу веру, а чтобы уравновесить долей реализма те книги и церковные проповеди, которые обещают вам рай на земле. Но парадоксальным образом неудачи Церкви доказывают истинность ее учения. Поток благодати течет глубоко внизу, подобно подземной реке. Членам Тела Христова требуется смирение, чтобы не представлять миру христианство в виде некоей формулы успеха. Не секрет, что наше общество ориентировано на успех, но давайте честно признаем: мы терпели, терпим и будем терпеть неудачи. В трехтысячном году от Рождества Христова у Церкви будет не меньше проблем, чем в двухтысячном или тысячном году. Вот почему мы так отчаянно нуждаемся в Боге!

Клайв Льюис высказал мысль, что у христианина есть великое преимущество перед остальными людьми. И преимущество это, по мнению писателя, состоит не в том, что христианин менее грешен или живет в менее грешном мире, а в том, что он знает: он – грешник, живущий в грешном мире.

От этой мысли я и буду отталкиваться в своих рассуждениях о познании Бога.

***

Работая над книгой о невидимом Боге, я обращался к уважаемым мною друзьям–христианам. Некоторые из них – фигуры весьма заметные, подчас известные не только в своих приходах, но и по всей стране. Другие – самые обычные люди, серьезно относящиеся к своей вере. Я задавал им вопрос: «Допустим, к вам подошел человек и спросил, чем ваша жизнь – жизнь христианина – отличается от его жизни, жизни человека порядочного, но неверующего. Что бы вы ему ответили?» Мне хотелось узнать, что, помимо неудач и несбывшихся мечтаний, дает людям вера. Быть может, надежду на преображение? Ведь если нет, то зачем вера нужна вообще?

Некоторые дали очень конкретные ответы: «Благодаря вере я не развелся, хотя мой брак чудовищно трудный». Или: «На отношение к деньгам сильно влияет. Стараюсь помогать бедным, а не потакать всем своим желаниям».

Женщина, пережившая тяжелую болезнь и операцию по удалению молочной железы, говорила о своих тревогах: «Я не могу не волноваться. Я волновалась, когда у меня обнаружили рак. Я волнуюсь о том, что будет с детьми. Я знаю, что волнением делу не поможешь, но иначе не могу. Но все–таки я уповаю на Бога. Кто–то скажет, что я себя обманываю, но в глубине души я знаю: на все Божья воля. Вера – не костыль, как говорят мне некоторые. Но даже если так, то я отвечу: хуже костыля для увечной – лишь его отсутствие».

Другой человек объяснял, что ощущает Божье присутствие. «Иногда надо хорошенько прислушаться, чтобы услышать Божий голос. Бог умеет говорить даже безмолвием, но Он говорит». А еще один сказал, что видит Бога в пройденном им духовном пути. «Если дом загорится, я побегу спасать свой дневник. В нем – самое ценное, что у меня есть, история моего общения с Богом. Каких–то особенно ярких моментов было очень немного, но случались минуты удивительной близости. Перечитывая дневник, я вижу, как в моей жизни свершался Промысел Божий».

Сестра из хосписа рассказала о значении веры для смертельно больных. «Да и не только верующие больные, но и верующие члены их семей относятся к смерти совершенно иначе, чем атеисты. Верующие, конечно, тоже плачут и скорбят. Но они поддерживают друг друга, вместе молятся. Они не испытывают ужаса перед смертью. Для неверующих со смертью кончается все. У постели умирающего они разговаривают только о прошлом. А христиане напоминают друг другу, что впереди – будущее».

Однако самые отчаянные слова я услышал от друга, чье имя хорошо известно в христианских кругах. Он – ведущий религиозной радиопередачи, дает людям советы. Между тем после болезни, которая чуть не свела его в могилу, собственная вера моего друга пошатнулась. Благодаря профессиональной привычке, он по–прежнему отвечает на все вопросы короткими и емкими фразами, словно в живом эфире.

Однако после моего вопроса он задумался, а потом сказал:

«Я верю, что Бог благ. Но вот о каком благе идет речь? Я слышал, что, когда у дочери Билли Грэма начались нелады в браке, Грэмы с родственниками со стороны мужа отправились в Европу встретиться с дочерью и ее супругом и помолиться о них. Дело, однако, закончилось разводом. Вот я и думаю: если даже молитвы Билли Грэма остаются без ответа, что толку молиться мне? Я смотрю на свою жизнь: болезни, проблемы у дочери, неблагополучия в моем собственном браке… Я взываю к Богу о помощи, но мне непонятно, в чем суть Его ответов. Можно ли на Него рассчитывать?»

Рассуждения друга задели меня за живое, и я долго над ними думал. Знаю богословов, которые только поморщатся – что, мол, за эгоистичная вера. Между тем мой друг высказал мнение, к которому пришли очень многие разочаровавшиеся в Боге люди. Ведь все мы более–менее знаем, чего ждать от отношений с родителями, детьми, продавцами магазина, работниками бензоколонки, священниками и соседями. А Бог?! Чего ждать от общения с Ним?

***

Когда я учился в богословском колледже, моим соседом по комнате был немец по имени Райнер. После выпуска он вернулся в Германию и стал работать в христианском лагере для инвалидов. Как–то, подняв свои ученические записи, он произнес перед своими подопечными зажигательную речь о победоносной христианской жизни. «Вы сидите в инвалидном кресле, но вы – победители, вы обрели полноту жизни. Бог живет в вас!» – говорил он людям с парализованными ногами, церебральным параличом, умственно неполноценным. Конечно, проповедник ощущал некоторую неловкость: слушатели не могли держать голову прямо, они были неспособны управлять своими мышцами и прикованы к инвалидным коляскам.

Им было сложно даже понять Райнера. Кто–то пошел к Герте, директору лагеря, и пожаловался. «А вы сами все скажите Райнеру», – посоветовала Герта.

И вот одна женщина набралась смелости: «Ваша проповедь – все равно, что рассказ о солнце человеку, выросшему в темном подвале без окон, – сказала она. – Мы вас не понимаем. Вы толкуете о решении проблем, о ярком свете, о победе. Но разве все это имеет отношение к нашей жизни?»

Райнер был раздавлен. Он–то думал, что изложил свою мысль предельно ясно. Ведь он же цитировал послания апостола Павла! Гордость Райнера была задета. Может, все дело в слушателях? Должно быть, что–то не так с ними! Они не понимают, что им нужно возрастать в Господе, нужно восторжествовать над своими немощами.

Всю ночь Райнер молился. А наутро его посетила мысль, которой он и поделился с обитателями лагеря. «Я не знаю, что сказать, – признался он слушателям, – я вконец запутался. Христианство всегда было для меня синонимом победы. А теперь я больше не знаю, что говорить». Он замолчал, повесив голову.

Молчание прервал голос женщины–инвалида. «Теперь мы вас понимаем, – сказала она. – Говорите дальше».

Всякое понятие, сформированное рассудком с целью постигнуть и объять Божественную природу, достигает лишь того, что вместо познания Бога создает Его идол. Лишь удивление приводит к пониманию.

Святитель Григорий Нисский