Текст книги "Граф Карлштайн"

Автор книги: Филип Пулман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Он гневно на меня глянул, и мне показалось, что сейчас он меня ударит. Сжав кулаки, он тряхнул кружкой, и крепкий кофе выплеснулся с шипением прямо на красные угли в камине. Не обращая на это внимания, граф резко повернулся и крикнул:

– Эй, Ленц! Шаффнер!

Явились его лакей Йохан Ленц и конюх Адольф Шаффнер, которым он тут же велел взять ружья и отправиться через деревню в долину Шелкхорн.

– Эта девчонка пойдет с вами, – сказал граф, – и если она будет идти слишком медленно, можете ее бросить, а сами ступайте вперед. Да пошевеливайтесь! Я хочу, чтобы девчонки сегодня же вернулись домой, ясно? – Он быстро повернулся и вышел на крыльцо, чтобы созвать всех остальных слуг – егерей, старого садовника, псаря, каретника, кучера, – всех, кого мог найти, а я, накинув свой старенький плащ, который еще не успел просохнуть после ночного путешествия по горам, поспешила следом за Йоханом и Адольфом.

Утро выдалось чудесное, солнечное, и преследователи были полны охотничьего азарта. Они согласились с моими предложениями насчет того, где им следует искать в первую очередь, и позволили мне дожидаться их в деревне, так что мы расстались на мосту, и они, насвистывая, пошли дальше по дороге, а я поскорее бросилась в таверну «Веселый охотник». Но не успела я войти в дом, как поняла, что там царит странная, прямо-таки невиданная суета. Остановившись в дверях, я даже глаза от изумления протерла.

Целая шеренга незнакомцев, спорящих, толкающихся, яростно жестикулирующих и говорящих одновременно на трех или четырех различных языках, выстроилась перед сержантом Снитчем, который сидел за самым большим нашим столом и вид имел крайне суровый. Хотя, если честно, не столько суровый, сколько напыщенный. Да и за воротник Снитч, похоже, залил изрядно.

– Следующий! – выкрикнул он, и первый из тех, что выстроились возле него в длинную очередь, шагнул вперед и предъявил какие-то документы.

«Интересно, что все это значит?» – подумала я и решила пойти на кухню и спросить у мамы.

– А кто его знает? – пожала она плечами. – Сержант вбил себе в голову, что где-то поблизости скрывается опасный преступник, и теперь заставляет всех наших клиентов предъявлять документы. Ишь, какое столпотворение устроил! А я все думаю, как там наш Петер в подвале? Ему ведь все слышно, и он наверняка умирает от любопытства, мечтая узнать, что здесь происходит, а я боюсь, что, если пойду туда сама, этот сержант возьмет да и на кухню заглянет. Ох, честное слово, я этого мальчишку просто придушить готова! Одни неприятности от него! А ты-то что тут делаешь, Хильди? Или это та дама послала тебя за своим багажом?

– Какая дама? – удивилась я, тщетно надеясь ввернуть словечко и рассказать ей о девочках. Вдруг она снова сумеет им помочь? Но мама не могла отвести глаз от кухонной двери и от происходящего в зале. – Мам! – окликнула я ее. – Ты про какую даму говоришь?

– Так разве она в замок не приходила? Я думала, ты встретила ее, когда шла в деревню. Сержант Снитч и констебль Винкельбург велели ей убираться из деревни, потому что у нее, видите ли, какие-то бумаги не в порядке, а она в ответ посоветовала им заниматься своим делом и не совать нос в чужие (да так высокомерно с ними разговаривала, как знатная дама, ей-богу!) и во весь голос заявила, что никакой сержант или констебль, как и никто другой, не помешают ей сходить в замок засвидетельствовать свое почтение графу Карлштайну и повидать ее дорогих девочек.

– Ее девочек? Господи, да кто же она такая?

– Звать ее мисс Давенпорт. Она в Англии учительницей была, в каком-то Челтенхайме или как он там называется. А мисс Люси и мисс Шарлотта были ее ученицами. А теперь она путешествует, вот и решила заехать сюда и повидаться с ними… А что? В чем дело-то?

А в том, что от удивления мне даже сесть пришлось. Их учительница! Из Челтнема! Приехала их повидать! Сейчас она пойдет прямо в замок и… Я должна непременно с ней поговорить! Если поспешу, то, возможно, сумею ее перехватить.

– Какой дорогой констебль Винкельбург ее повел? – спросила я.

– Не знаю! Сержант велел ему отвести ее к границе прихода да там и оставить. Он и так уже был сердит, а после слов этой дамы решил во что бы то ни стало настоять на своем. Ты же знаешь, какой он. Прямо стыд и позор! Такая милая дама! И она ведь только-только приехала! Правда, она заявила, что бывала в переделках и похуже. Она, например, рассказала, что, когда занималась какими-то там исследованиями на острове Борнео, тамошний вождь племени охотников за головами приговорил ее к смерти, а она взяла да и застрелила его, а потом сбежала! Ты бы видела, какое у констебля после ее рассказа было лицо!..

– Мам, послушай… – И я быстренько рассказала ей все.

Она так и села, раскрыв от удивления рот. Потом подняла вверх руки, точно сдаваясь, и воскликнула:

– Все! Больше я ничего не желаю слушать! И в подвал тебя не пушу, не то ты и своего братца подговоришь сунуть нос в это дело. А ему только того и надо – лишь бы предлог нашелся, чтобы в горы выбраться да на гусей поохотиться! Неужто не понимаешь, что твой брат закон нарушил? А это настоящими неприятностями грозит, а какими-то глупостями. И нечего тут болтать насчет привидений, духов и демонов всяких! Отправляйся-ка лучше сама в горы да приведи бедных малюток домой! Ты же их до смерти перепугала своими сказками. Немедленно ступай туда, слышишь? Да иди же!

Мама мне не поверила… Да еще и рассердилась. Конечно, не по-настоящему, это-то я хорошо видела. Она просто очень беспокоилась и из-за Петера, и из-за девочек и опасалась, как бы я не попала в беду и не лишилась места в замке. И ничего объяснить ей мне не удалось.

– Хорошо, я пойду, – сказала я, твердо зная, что и не подумаю никуда идти, и встала. – Но ты ведь никому не скажешь, правда?

– Глупая ты девочка, – только и сказала она таким тоном, что мне осталось только повернуться и выйти из кухни.

Я шла через зал, когда услышала знакомый голос, заставивший меня замереть на месте.

Рядом со мной была лестница, и я нырнула под нее, увидев, что в зал спускаются двое совершенно незнакомых мне мужчин. Нет, я точно никогда раньше не видела этих людей. Скорее всего, это были новые постояльцы, приехавшие для участия в соревнованиях. Они остановились на лестнице, глядя в зал на сержанта Снитча и тянувшуюся к нему очередь. Меня ни тот, ни другой не заметили, потому что я спряталась в самом темном углу, и я услышала, как один из них сказал:

– Глянь-ка, Макс, а ведь этот жирный дурак документы проверяет…

Да, это был тот самый голос! Голос человека из пещеры!

Глава пятая

Я стояла не шелохнувшись.

– А у вас есть какие-нибудь документы, доктор Кадаверецци? – спросил тихонько тот, кого звали Макс.

– Пока нет, – отвечал первый. Как раз он и оказался обладателем того «актерского» голоса, да и выглядел в точности как актер: в шляпе с широкими полями и большим пушистым пером и в длинном черном плаще. Макс, видимо его слуга (во всяком случае, мне так показалось), был одет попроще. У него было честное веселое лицо, и я подумала: ах, если б мы знали это прошлой ночью!.. Уверена, этот Макс ничего плохого бы нам не сделал… Ну а доктор… Доктор был просто красавец, никто не стал бы этого отрицать: темные волосы, мужественные черты лица, крепкие белые зубы, блестящие глаза. И все же мне снова при взгляде на него пришла в голову мысль о том, что он актер. «Да, впечатление он произвести явно умеет, – думала я, – но доверять ему я бы, пожалуй, остереглась».

– Ну, и что же нам теперь делать? – спросил Макс.

– Предоставь все мне, – сказал доктор. – Не может быть ничего проще.

И он непринужденной походкой направился к очереди.

Встав в самый конец, он хлопнул по плечу какого-то типа и, когда тот обернулся, указал ему на окно и что-то сказал. Несчастный олух, конечно, уставился туда, а доктор тем временем вытащил у него из кармана документы. «Ах ты негодяй! – возмутилась я. – Теперь из-за тебя человек в беду попадет!» Но, увы, я ничего не могла поделать, оставалось только смотреть, что же будет дальше. Макс тем временем уселся на нижнюю ступеньку лестницы, буквально на расстоянии вытянутой руки от меня, но по-прежнему меня не замечая. Пока тот несчастный рылся в карманах в поисках документов, совершенно сбитый с толку, доктор Кадаверецци нахально пробрался вперед и сунул сержанту под нос чужие бумаги. Когда сержант осмотрел предъявленные документы, доктор жестом предложил ему встать и последовать за ним. Они подошли к лестнице, и я на всякий случай притворилась, будто протираю в самом дальнем углу пол.

– Я полагаю, – светским тоном спросил доктор, – вы ищете негодяя Бриллиантини?

«Бриллиантини? Где же я слышала это имя? Ах да! Это же мошенник, который бежал из женевской тюрьмы! Но неужели же это он?»

Сержант подозрительно посмотрел направо, налево, поклонился, встопорщил усы и промолвил вполголоса:

– Да, ищем! А вам-то откуда это известно?

– Я агент венецианской секретной службы, – тихо ответил доктор. – Но, как вы понимаете, это исключительно между нами!

– О, конечно! Слово даю! Разумеется!

– Короче, я тоже ищу этого мерзавца. Он обвиняется в совершении и нескольких поистине чудовищных преступлений в Венеции.

– Господи помилуй!

– Он очень опасен, понимаете?

– Правда?

– Да он вас пристрелит, сержант, и глазом не моргнет! Очень вам советую: постарайтесь близко к нему не подходить.

– Но я никогда…

– В дальнейшем нам лучше действовать вместе, сержант. Я готов передать вам все имеющиеся у меня сведения, а вы, в свою очередь, расскажете мне все, что вам уже стало известно.

– Прекрасно! Я готов!

– За его поимку обещано весьма приличное вознаграждение, но, я полагаю, ваше начальство уже вам об этом сообщило?

– Вознаграждение? Э-э-э… И сколько же обещано? Скажите, если вам не трудно.

– Любому, кто поможет поймать его, наше правительство пожалует особую медаль.

Глаза сержанта так и вспыхнули, он напыжился, словно медаль уже сверкала у него на груди.

– Медаль, значит? – переспросил он.

– Да, точнее, орден, – торжественно подтвердил доктор. – Орден Золотого Банана.

– Вот это да!

– Так что будьте осмотрительны, сержант, хорошо? И никому ни слова!

– Да что вы! Мне и в голову не придет…

– И прошу вас, расскажите мне все, что вам уже удалось выяснить, меня интересуют любые подробности.

– Ну разумеется! Мы с констеблем полностью к вашим услугам! Не беспокойтесь, мы посадим этого негодяя под замок! Он у нас мигом в тюрьме окажется!

Сержант браво отсалютовал доктору, повернулся кругом и… тут же растянулся на полу, споткнувшись о край ковра. Его шлем с высоким острием на макушке откатился под стол, за которым сидели Руди Голмайер с друзьями. Руди был старым приятелем нашего Петера. Он поднял шлем, старательно протер его рукавом и водрузил сержанту на голову.

– Спасибо, Голмайер, – сурово поблагодарил его сержант. – Приятно видеть, что и в этом захолустье у кого-то сохранились хорошие манеры. – И он с достоинством вышел из таверны, сопровождаемый громким хохотом и совершенно не подозревая, что причиной хохота послужило яблоко, которое Руди успел надеть ему на острие шлема.

Доктор Кадаверецци наблюдал за всем этим с явным удовольствием, а потом повернулся к Максу и сказал:

– Вряд ли у нас будут с этим типом какие-то неприятности.

И тут он увидел меня. И подмигнул! Он наверняка понял, что я подслушивала. Я просто не знала, что сказать. Я ведь поняла, что Бриллиантини – это он и есть, и он прекрасно понимал, что я обо всем догадалась, но, похоже, это его ничуть не тревожило. Была в нем какая-то гордая и одновременно детски невинная доверчивость, которая заставляла забыть о том, что он врун, обманщик и вор, и даже сам его обман превращала в веселую игру. Согнутым пальцем он поманил меня к себе и спросил:

– Как ваше имя, милая барышня?

– Хильди, господин мой.

– Ты здесь работаешь, да?

– Нет, господин мой, я работаю в замке, а сюда прихожу, чтоб матери помочь…

– Ах вот как? Хорошо. Тогда будь добра, передай своей матушке мои наилучшие пожелания и спроси, не согласится ли она повесить у себя на самом видном месте вот эту афишу?

Он жестом фокусника извлек из рукава свернутый в трубку огромный лист бумаги и с учтивым поклоном вручил его мне, точно рыцарь, взмахнув шляпой над самым полом.

Я развернула афишу и прочла:

Выставка ДОКТОРА КАДАВЕРЕЦЦИ!

Вы увидите чудесную КУНСТКАМЕРУ!

Она полян всяких

УДИВИТЕЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ ПРИРОДЫ!

Это научные, магические, философские, механические,

спиритические и артистические феномены

НЕВИДАННОГО КАЧЕСТВА И КРАСОТЫ.

Выставка имела грандиозный успех!

Ее посетили коронованные особы

ЧЕТЫРЕХ КОНТИНЕНТОВ!

– Вы собираетесь здесь выступать, господин мой? – спросила я.

– Нынче же вечером!

Я была потрясена. Больше всего на свете мне хотелось увидеть настоящую кунсткамеру! Но ведь нужно было непременно позаботиться о Люси и Шарлотте, которые сидят без воды и без пищи в горной хижине, пока граф Карлштайн, сгорая от злости, разыскивает их. Доктор Кадаверецци и Макс о чем-то тихо переговаривались, и я отнесла афишу маме на кухню. Она обрадовалась не меньше меня. Она любила всякие представления и поэтому никогда не прогоняла бродячих актеров и фокусников, несмотря на некоторые их «артистические» привычки. Я заставила ее пообещать, что она подробно мне обо всем расскажет, и хотела уже выбежать из кухни, но тут мне снова пришлось нырнуть под лестницу. Прямо возле нее, болтая с Максом, торчал… мерзкий лизоблюд Снивельвурст!

– Ты уж извини меня, парень, – говорил он, ухмыляясь, – но я все-таки спрошу: не встречал ли ты поблизости от деревни двух маленьких девочек?

– Двух маленьких девочек? – озадаченно переспросил Макс. – Насколько маленьких?

– Десяти и двенадцати лет. А зовут их, соответственно, Шарлотта и Люси. Девчонки вели себя просто отвратительно, сбежали из дома от любящего дяди… Их дядя, граф Карлштайн, велел мне предложить весьма приличное вознаграждение любому, кто поможет вернуть их домой…

Я затаила дыхание. По-моему, даже невольно прижала пальцы к губам. Короче говоря, я шевельнулась, и Макс меня заметил. И посмотрел в мою сторону, а Снивельвурст, проследив за его взглядом, тоже увидел меня и воскликнул:

– Ага! – и принялся щелкать в воздухе пальцами, пытаясь вспомнить, как меня зовут. – Э-э-э… хм… Тебя ведь тоже девчонок искать послали, верно?

– Да, герр Снивельвурст, – ответила я.

– А куда мне их привести, если они вдруг найдутся? – спросил Макс.

– О, прямо в замок, молодой человек! Там спросишь графа Карлштайна. Только не обращай внимания на то, что эти девчонки тебе рассказывать станут. Это такие артистки! Вечно всякие истории выдумывают. Ни одному их слову не верь! Просто хватай их и тащи в замок, а уж граф Карлштайн тебя внакладе не оставит! Это я тебе точно обещаю!

– Ладно, отыщу я их! – пообещал Макс. Я только в отчаянии качала головой, глядя на него. – Мне бы сейчас деньжата очень пригодились. Что это с вами, мисс? Вам нехорошо?

– Да… – пролепетала я.

Мне годился любой способ, чтобы поговорить с ним наедине. Вид у него был очень даже дружелюбный, и я чувствовала: он мне поверит, даже если мне не поверит больше никто. Но поговорить с ним мне так и не удалось: Снивельвурст ловко перехватил мою руку и просунул ее под свою. Макс тут же повернулся и вышел из таверны. А мы со Снивельвурстом направились к замку.

– Пойдем-ка со мной, моя милая! – сказал он мне. – Мы прекрасно прогуляемся, довольна останешься.

Я едва переставляла ноги. Сперва я сделала вид, что у меня в башмак попал камешек, потом – будто я что-то забыла дома и мне непременно надо за этим сбегать. У меня была даже мысль грохнуться в обморок, да только вид у меня был уж больно здоровый. Снивельвурст ни за что не поверил бы. Кроме того, он прямо-таки волок меня за собой, обвив мою руку пальцами, точно плющ дерево.

– Согласись, приятно ведь иной раз побеседовать с человеком культурным, – бубнил он. – А я ведь очень образованный, я много учился…

– Правда? Ой, слышите? Церковный колокол звонит! Неужели уже так много времени? Придется, видно, мне бегом бежать, чтобы графу Карлштайну второй завтрак успеть приготовить…

– Не беспокойся, милая, графа в замке нет. Уехал он и своих гончих с собой прихватил, так что завтракать он не будет. А теперь позволь мне обратить твое внимание на некоторые весьма интересные виды. Живя в этой долине постоянно, ты, вероятно, даже внимания на них не обращала. Не у всех ведь глаза столь остры, как у меня! Ха-ха-ха!

Ох, этот тип был просто невыносим! «Как бы мне удрать от него?» – думала я. А он все тащил меня за собой, продолжая нудно рассуждать о вещах, которые я знала с рождения. Надо же, он все понимал совершенно не так, как надо, да к тому же вещал таким фальшиво-благожелательным тоном, что даже акула, по-моему, подавилась бы и подохла, если б вздумала эту белиберду проглотить! Но в конце концов я все-таки придумала, как от него отделаться. Идея была почти преступная, но она сработала. Наша река протекает совсем рядом с дорогой, и я, показав Снивельвурсту на воду, сказала:

– Ой, глядите, какая рыбина, герр Снивельвурст! Что же это за рыба такая?

– Между прочим, с этим вопросом ты попала прямо в точку – ведь я отлично разбираюсь в естествознании! Но сперва давай-ка спустимся поближе, вон на тот скалистый выступ…

И как только он повернулся ко мне спиной, я его столкнула вниз. Шлепнувшись в воду, он взревел, беспомощно шлепая руками и поднимая тучи брызг, а я завизжала, изображая ужас и полную растерянность:

– Ой, герр Снивельвурст! Вы упали!

– Да знаю я, знаю, что упал! Лучше помоги мне выбраться! Помогите! Спасите!

– Ох, вы сейчас утонете, герр Снивельвурст! Ох, вы уже скрываетесь под водой! Нет, я не могу на это смотреть!..

– Скорей! Вода ледяная, я сейчас совсем замерзну! Помоги же, не стой столбом! И перестань вопить! Вытащи меня!

– Но я… я не знаю, что делать! Сейчас сбегаю и позову кого-нибудь на помощь! Вы только не уплывайте! Я сейчас приведу мужчин с веревками, с баграми…

– Нет… нет! Не надо! Никого не зови! Лучше дай руку и помоги выбраться на берег. Ох, до чего же холодно!

Но я, не слушая его воплей, повернулась и бросилась прочь. Я бежала к деревне, слушая, как он там пускает пузыри, и втайне надеясь, что он все-таки не утонет. Опасности-то особой не было – река у нас мелкая, дно каменистое, твердое, а он не догадывается, что можно запросто встать на ноги, и продолжает орать и звать на помощь. Ничего, заработает простуду, зато урок получит хороший. Скоро я совсем выдохлась и перешла на шаг. Похоже, со вчерашнего дня я только тем и занималась, что бегала по горным склонам и чего-то пугалась. И почему это все сразу пошло наперекосяк? Почему так трудно оказалось спрятать на пару деньков двух маленьких девочек? Нет, придется все-таки постараться… Все равно иного выбора у меня нет. А если я успею отыскать Макса, прежде чем он найдет девочек, то, возможно, сумею уговорить его помочь нам… И я успела! Макса я увидела буквально за следующим поворотом дороги. Впрочем, нашла его не я одна: его уже обнимала какая-то молодая женщина (похоже, горничная знатной дамы) в хорошеньком коричневом пальто с аккуратным капюшоном, отделанным мехом. Мда… Их случайная встреча, если она, конечно, была случайной, оказалась для них необычайно счастливой. Во всяком случае, они обнимались и целовались так, словно поцелуй был только что изобретен и их попросили опробовать его в действии. Я замерла на месте в полном отчаянии. Ну что мне было делать? Ведь нельзя же прерывать людей в такую минуту, верно? Они бы этому явно не обрадовались… Как же быть? Я присела на сухой камень, торчавший из снега, и устало прислонилась к дереву, решив подождать, пока они меня не заметят сами.

– Ох, Макси! – наконец сумела выговорить девушка.

– Элиза, дорогая! И как это так здорово получилось, что мы с тобой здесь встретились? А где же твоя госпожа?

– Ох, Макси, ее арестовали! И я просто не знаю, что делать! Они там то ли документы проверяли, то ли что-то искали, а у нее какие-то бумаги оказалось не в порядке, и ваш толстый сержант велел своему тощему констеблю вывести мою госпожу за пределы прихода. А она рассердилась и шла так быстро, таща его за собой, что я за ними просто не поспела!

Ага! Значит, ее госпожа, по всей вероятности… та самая учительница! Что ж, ей, наверное, интересно будет меня послушать! А если нет? Она ведь учительница и, должно быть, сочтет историю о договоре графа с Диким Охотником «плодом воображения», как они любят выражаться. И может быть, даже скажет, что девочкам лучше всего вновь вернуться под крыло к графу Карлштайну, точно в тюрьму… Но если это так, то мне, наверное, лучше вообще НИЧЕГО этой Элизе не рассказывать? Ох, я совершенно не знала, что делать!

– А твой тромбон по-прежнему при тебе, Макси? – нежно спросила Элиза.

– Это вовсе и не тромбон, Элиза, а почтовый рожок, – поправил он ее с достоинством.

– А где же твоя прекрасная карета, Макс? Ты ведь в ней сюда приехал?

– Нет, любовь моя. В Женеве со мной случилась одна неприятность… А все из-за порции сосисок! – Рука об руку они медленно пошли по дороге, а я двинулась за ними следом – не могла удержаться и не подслушать рассказ Макса.

– Из-за порции сосисок? – удивилась Элиза.

– Вот именно, – похоронным тоном подтвердил Макс. – Доставив вас с мисс Давенпорт в Женеву, я зашел в таверну и заказал порцию сосисок и пиво, чтобы немного скрасить горечь разлуки с тобой. У меня был с собой мушкет, и я поставил его на пол возле своего столика. На всякий случай, понимаешь? А когда служанка принесла мне сосиски, я нечаянно нажал ногой на спусковой крючок да забыл, что ружье-то заряжено. Вот оно и выстрелило! И пуля перебила ножку стула, на котором сидел один старый господин…

– Боже!

– Он упал навзничь и, падая, ухватился за край моего стола – представляешь? – отчего тарелка с горячими сосисками, так и исходившими паром, взлетела в воздух, и проклятые сосиски посыпались служанке прямо за шиворот! Она взвизгнула, выронила свечу, которую держала в руке, и эта свеча подожгла мои штаны…

– Ох, Макси!

– Мне оставалось только выбежать наружу, что я и сделал, вопя во все горло и полыхая огнем на ветру, и прыгнул в корыто, из которого как раз пила моя старушка Дженни. Бедная лошадь своего хозяина не узнала, должно быть испугавшись пламени, и понеслась по рыночной площади, круша на своем пути прилавки с яйцами и яблоками, а потом свалилась в озеро вместе с каретой и всем прочим.

– Ах, бедняжка! Бедная старая Дженни! Неужели она погибла?

– Нет, ее вытащили, а вот карете моей конец пришел. В общем, пока я сидел в лошадиной поилке, на меня все разом накинулись – и служанка, и тот старый господин, и хозяин таверны… Пришлось встать и защищаться, а потом… потом меня арестовали.

– Арестовали? Тебя? Но за что?

– Ну, когда я встал, то оказалось, что штаны мои сгорели почти полностью, а у них там, в Женеве, насчет штанов очень строго. Пришлось мне продать и старушку Дженни, и свой мушкет, чтобы оплатить тот ущерб, который нанесла рынку моя лошадь, и тридцать дней провести в тюрьме за появление в общественном месте без штанов.

– Ох, Макси, бедненький ты мой!

– Зато в тюрьме мне повезло, Элиза. Я встретил там одного господина, попавшего туда по ошибке. Во всяком случае, сам он так утверждал. Это доктор Кадаверецци. Он странствующий фокусник, и у него есть настоящая кунсткамера. Я стал его личным слугой и помогаю ему показывать всякие волшебные фокусы! И все бы хорошо, да только в настоящий момент, моя маленькая голубка, в кармане у меня ни гроша, так что в ближайшем будущем я, к сожалению, не смогу на тебе жениться, как мы собирались…

– Ах, Макси!

Тут они, видно уже забыв, как надо целоваться, решили снова попробовать, просто чтобы вспомнить, как это делается, а я подумала: «Зря я их подслушиваю! Такая милая пара… Не заслужили они, чтоб их подслушивали!»

– А твой подарочек, Макси, до сих пор у меня! – сказала Элиза минуты через две. – Помнишь? Та смешная сломанная монетка на цепочке. – Она выудила ее из выреза платья и показала ему.

– На обручальное кольцо, Элиза, у меня денег не хватило, – сказал Макс, – да только монетка эта и вправду драгоценная. Она у меня с тех пор, как я себя помню. Я подарил ее тебе в знак своей горячей любви, дорогая…

И снова начались поцелуи…

«Нет, не станут они искать девочек, – решила я. – Скорее, весь день будут по дороге бродить да обниматься. Вряд ли они и меня-то заметили, даже если б я выскочила на дорогу прямо перед ними и стала бы корчить рожи, размахивать у себя перед носом скрещенными пальцами – на случай сглаза – и стрелять в них малиной из картонной трубки!» Теперь лишь один человек на свете мог помочь Люси и Шарлотте. И это была я.