Текст книги "Лабиринт смерти (сборник)"
Автор книги: Филип Киндред Дик
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Специальный курьер отсалютовал Уйллису Грэму и сообщил:
– Это пришло под индексом Один. Вам для немедленного прочтения, если вы соблаговолите… со всем уважением… господин Председатель Совета.
Ворча себе что–то под нос, Уиллис Грэм вскрыл конверт. Машинописный текст на единственном листке обычной бумаги шестнадцатой категории составлял одно предложение:
«Наш агент в типографии на Шестнадцатой авеню докладывает о втором послании от Провони и о том, что тот преуспел».
«Мать твою за ногу! – сказал себе Грэм. – Преуспел». Он взглянул на курьера и попросил:
– Принесите мне, пожалуйста, несмешанного гидрохлорида мета–мофетамина. Я приму его орально в капсуле; позаботьтесь, чтобы это была именно капсула.
Несколько удивленный курьер вновь отсалютовал и рявкнул:
– Есть, господин Председатель Совета. – Он вышел из спальни–канцелярии, и Грэм остался один. «Я застрелюсь», – сказал он себе. Хандра наполнила его изнутри, раздирая его, пока он не обвис, как лопнувший воздушный шарик. «И еще до смерти Кордона, – подумалось ему. – Так–так, а ну–ка возьмемся за Кордона».
Он нажал на кнопку переговорника.
– Пришлите сюда офиданта чином повыше; кого угодно – это не имеет значения.
– Есть, сэр.
– И пусть возьмет с собой личное оружие.
Пятью минутами спустя в комнату вошел с иголочки одетый майор, отдавший безупречный и профессиональный салют.
– К вашим услугам, господин Председатель Совета.
– Мне нужно, чтобы вы отправились в тюремную камеру Эрика Кордона в тюремных сооружениях Лонг–Бич, – заявил Грэм, – и мне нужно, чтобы вы лично, из вашего личного оружия, которое я вижу у вас на поясе, застрелили Кордона и убедились, что он мертв. – Он протянул ему клочок бумаги. – Вот вам моя санкция.
– Вы уверены… – начал было офидант.
– Уверен, – оборвал его Грэм.
– Я хочу сказать, сэр, вы уверены…
– Если вы не пойдете, я пойду сам, – отрезал Грэм. – Идите. – Он резко и коротко махнул рукой в сторону главной двери канцелярии.
Майор удалился.
«Никакого показа по телевидению, – сказал себе Грэм. – Никакой публики. Только двое в камере. Что ж, Провони вынудил меня на это; я не могу допустить, чтобы они двое одновременно были в непосредственной близости от меня. На самом деле – в некотором смысле – именно Провони убивает Кордона. Интересно, какую форму жизни они представляют? – спросил он себя. – Те, кого нашел Провони? Ублюдок», – сказал он себе.
Он пощелкал выключателями, выругался и нашел наконец тот, что включал монитор, демонстрировавший камеру Кордона. Худое аскетичное лицо, очки серого цвета, седые – и редеющие – волосы… «Прямо профессор колледжа, пописывающий книжонки, – сказал себе Грэм. – Ну что ж, я лицо собираюсь проследить, как этот майор – кто бы он ни был – пристрелит его».
На экране монитора Кордон сидел так, словно он задремал… Но на самом деле он диктовал – вероятно, в типографию на Шестнадцатой авеню. «Валяй, источай свои наставления», – хмуро подумал Грэм и стал ждать.
Прошло четверть часа. Ничего не произошло – Кордон продолжал диктовать. А затем – внезапно, удивив и Кордона, и Уиллиса Грэма, – дверь камеры скользнула в сторону. Изящный, безупречно одетый майор проворно вошел.
– Вы Кордон Эрик? – спросил майор.
– Да, – вставая, ответил Кордон.
Майор – совсем еще молодой человек, с мелкими, острыми чертами лица, – потянулся за оружием. Потом он направил на Кордона пистолет и произнес:
– С санкции господина Председателя Совета мне было предписано явиться сюда и прикончить вас. Желаете ли вы ознакомиться с санкцией? – Он порылся в кармане.
– Нет, – ответил Кордон.
Майор выстрелил. Кордон упал навзничь под ударом луча разрушительной энергии – назад, в скользящем движении, отбросившем его к дальней стене камеры. Затем он постепенно сполз вниз, оказавшись в сидячем положении, напоминая какую–то брошенную куклу: ноги расставлены в стороны, голова свесилась на грудь, а руки безжизненно болтаются.
Наклонившись к соответствующему микрофону, Грэм сказал:
– Благодарю вас, майор. Теперь вы можете идти. Больше вам здесь нечего делать. Кстати… как вас зовут?
– Уэйд Эллис, – ответил майор.
– Вам будет объявлена благодарность в приказе, – сказал Грэм и отключился. «Уэйд Эллис, – подумал он. – Дело сделано». Он почувствовал – что? Облегчение? Безусловно. «Боже, – подумал он, – как просто это делается. Ты приказываешь солдату, которого никогда раньше не видел, которого ты даже не знаешь по имени, пойти и прикончить одного из самых влиятельных людей на Земле. И он это делает!»
Все это вызвало в его мозгу поразительный воображаемый диалог. Разговор происходил бы примерно так:
Лицо А: Привет, меня зовут Уиллис Грэм.
Лицо Б: Меня зовут Джек Кветк.
Лицо А: Я вижу, вы в чине майора.
Лицо Б: Как пить дать.
Лицо А: Скажите, майор Кветк, вы бы тут не прикончили для меня кое–кого? Я запамятовал, как его зовут… Подождите, пока я просмотрю эту пачку бумаг.
И так далее.
Дверь комнаты настежь распахнулась, и туда вбежал директор полиции Ллойд Барнс с пылающим от гнева и недоверия лицом.
– Вы только что…
– Знаю, – перебил Грэм. – Вы что, должны мне об этом доложить? Думаете, мне не известно?
– Значит, это и в самом деле был ваш приказ, как мне сказал начальник барака в этой тюрьме.
– Ага, – невозмутимо отозвался Грэм.
– Как же это понимать?
– Смотрите, – сказал Грэм. – Пришло второе послание от Провони. Там особо указывается, что он везет с собой внеземную форму жизни. Это уже не догадки, а факт.
– Просто вы чувствуете, что не справились бы с Кордоном и Провони одновременно, – яростно выговорил Барнс.
– Не в бровь, а в жопу! Ясно дело! – злобно рявкнул Грэм и погрозил Барнсу пальцем. – Если в двух словах, то так оно и есть. И нечего устраивать мне из–за этого сцену; это было необходимо. Разве смогла бы вся ваша двухпиковая сверхразвитая шатия Новых Людей справиться с этими двумя здесь, на Земле? Ясно, что ответ отрицательный.
– Этим ответом, – сказал Барнс, – должно было бы стать достойное исполнение приговора, с соблюдением всех необходимых формальностей.
– И пока мы устраивали бы ему последнюю трапезу и тому подобное, какое–нибудь гигантское сверкающее рыбообразное существо приземлилось бы в Кливленде, прихватило бы всех Аномалов и Новых и стало бы их кончать. Так?
После некоторой паузы Барнс спросил:
– Собираетесь ли вы объявить общепланетную тревогу?
– Аврал?
– Да. И в самом буквальном смысле.
Грэм задумался.
– Нет. Мы приведем в готовность военных и полицию, затем известим ключевых Новых и Аномалов – они имеют право знать, каково истинное положение дел. Но этим поганцам, всем этим Старым Людям и Низшим Людям – ни слова. – «Впрочем, – подумал он, – типография на Шестнадцатой авеню известит их в любом случае. И безразлично, насколько быстро мы ее атакуем. Все, что от них требуется, – это передать послания от Провони зависимым передатчикам и меньшим типографиям… которые они, черт побери, уже наверняка соорудили».
– Десантный отряд Грин–А, подкрепленный отрядами Б и В, уже на пути к типографии на Шестнадцатой авеню, – сообщил Барнс. – Я думал, вам приятно будет это услышать. – Он взглянул на часы. – Где–то через полчаса они начнут штурмовать передовую линию обороны типографии. Мы организовали трансляцию по закрытой телевизионной сети, так что вы сможете посмотреть.
– Спасибо.
– Иронизируете?
– Нет–нет, – ответил Грэм. – Я имел в виду именно то, что сказал; я сказал «спасибо» и имел в виду «спасибо». – Он повысил голос. – Неужели все должно иметь какой–то скрытый смысл? Разве мы шайка террористов, крадущихся в темноте и обменивающихся кодовыми словами? Или мы все же правительство?
– Мы – законное действующее правительство, – сказал Барнс, – столкнувшееся с мятежом внутри и со вторжением извне. И мы предпринимаем меры оборонительного характера в обоих направлениях. К примеру, мы можем разместить передовую линию кораблей глубоко в космосе, откуда они смогут поразить судно Провони ракетами, когда оно вернется в Солнечную систему. Мы можем…
– Это компетенция военных, а не ваша. Я созову Чрезвычайный Мирный Совет Директоров в Алом зале на ассамблею в… – он сверился со своими часами, «Омегой», – в три часа дня. – Он нажал кнопку у себя на столе.
– Слушаю, сэр.
– Мне нужно, чтобы директора собрались в Алом зале сегодня в три часа дня, – сказал Грэм. – Порядок срочности А. – Он вновь повернулся к Барнсу.
– Мы схватим столько Низших Людей, сколько сможем, – заверил тот.
– Чудесно, – отозвался Грэм.
– Могу я получить разрешение разгромить остальные их типографии? По крайней мере те, что нам известны?
– Чудесно, – снова отозвался Грэм.
– Вы все еще говорите в насмешку, – неуверенно произнес Барнс.
– Просто я до сих пор страшно балдею, – сказал Грэм. – Как может человеческое существо провоцировать ситуацию, при которой чужая форма жизни… А–а, будь оно проклято. – Он погрузился в молчание. Барнс какое–то время выжидал, а затем протянул руку, чтобы включить один из располагавшихся перед Грэмом телевизионных экранов.
На экране стало видно, как вооруженная полиция стреляет миниатюрными ракетами в рексероидную дверь. Повсюду был дым столбом и вооруженные полицейские.
– Они еще не ворвались туда, – заметил Грэм. – Рексероид – весьма прочный материал.
– Они только начали.
Рексеровдная дверь разлетелась брызгами расплава, метнувшимися по сторонам в виде пылающих шариков, подобно птицам марсианского неба. Затрещала перестрелка между полицейскими и находившимися внутри защитниками типографии – солдатами в униформе. Застигнутые врасплох полицейские поспешили в укрытие, а затем швырнули гранаты с нервнопаралитическим газом и все такое прочее. Дым стал застилать все вокруг, но постепенно сделалось очевидным, что полиция продвигается вперед.
– Возьмите же этих скотов! – рявкнул Грэм, когда расчет из двух полицейских с базукой выпалил прямо по линии обороняющихся. Снаряд из базуки просвистел мимо солдат и разорвался внутри огромной глыбы типографского оборудования за их спинами. – Вот вам ваши прессы! – обрадовался Грэм. – Вот так–то вот.
Полиция к тому времени уже просочилась в главное помещение самой типографии. Телевизионная камера следовала за ней, сосредоточившись на схватке двух одетых в зеленое полицейских и трех солдат в серой униформе.
Шум стали затихать. Меньше стало выстрелов, и меньше можно было различить двигающихся людей. Полицейские стали хватать обслуживающий персонал прессов, время от времени все еще обмениваясь пистолетными выстрелами с немногими живыми и вооруженными солдатами Низших Людей.
Глава 13В небольшой уединенной комнатке, предоставленной им персоналом, обслуживающим прессу, Ник Эпплтон и Чарли сидели молча и напряженно; безмолвные, они прислушивались к звукам боя, и Ник сказал себе: «Итак, никакого пристанища на семьдесят два часа. Ни для нас, ни для кого. Теперь все кончено».
Чарли вытерла чувственные губы, затем вдруг укусила себя за тыльную сторону ладони.
– Боже, – пробормотала она. – Господи! – вскочила на ноги в какой–то дикой стойке. – Мы ничего не можем поделать!
Ник промолчал.
– Говори! – рявкнула Чарли, лицо ее уродовала бессильная ярость. – Скажи что–нибудь! Обвини меня, что я тебя сюда затащила, скажи хоть что–нибудь – только не сиди сиднем, уставившись в этот проклятый пол.
– Я тебя не виню, – солгал он. Впрочем, обвинять ее не было оснований; не могла же она знать, что полиция вдруг нагрянет в типографию. В конце концов, раньше–то этого не случалось. Она просто исходила из того, что ей было известно. Типография была убежищем; сюда приходило множество людей.
«Власти уже давно знали, – подумал Ник. – Они занялись этим именно теперь из–за новостей о возвращении Провони. Кордон. Боже, – подумал он, – Боже милостивый, они, наверное, сразу же убили его. Весть о возвращении Провони разрушила все тщательно спланированное правящими кругами комплексное наступление в масштабах всей планеты. Сейчас они, вероятно, хватают всех Старых Людей, на которых у них что–нибудь есть. И все это должно быть проделано до возвращения Провони – типографии должны быть разрушены, Низшие Люди схвачены, а Эрик Кордон убит. Они были вынуждены форсировать события; все это вызвало к действию их настоящую тяжелую артиллерию».
– Послушай, – сказал он, вставая и подходя к Чарли; он обнял ее и крепко прижал к себе плотное худощавое тело. – На какое–то время мы окажемся в лагере для перемещенных, но в конце концов, когда все так или иначе разрешится…
Дверь комнаты настежь распахнулась. Мент, чья униформа сплошь была покрыта сероватыми частичками, напоминавшими пыль, – пеплом от человеческих костей, – стоял на пороге, целясь в них из ружья Хоппа Б–14. Ник тут же поднял руки, чтобы показать, что он безоружен.
Мент выстрелил из своего Б–14 в Чарли; она сползла на руки Нику.
– Потеря сознания, – объяснил мент. – До успокоительной глубины. – И разрядил свой Б–14 в Ника.
Глава 14Вглядываясь в телевизионный экран, директор полиции Барнс отметил:
– Ага, 3XX24J.
– Это еще что? – раздраженно спросил Грэм.
– В этой комнате: вон тот мужчина с девушкой. Эти двое, которых только что уложил зеленый. Мужчина – тот самый контрольный образец, о котором разум компьютера решил, что…
– Я пробую разглядеть кого–нибудь из старых приятелей, – перебил его Грэм. – Заткнитесь и наблюдайте – просто наблюдайте. Или я прошу слишком многого?
Барнс резким тоном продолжал:
– Вайомингский компьютер отобрал его как типичного Старого Человека, который из–за объявления о готовящейся казни Кордона должен примкнуть к Низшим Людям – так и получилось. Теперь мы схватили его и… хотя странно – по–моему, это не его жена. Интересно, что теперь скажет вайомингский компьютер… – Он принялся расхаживать по комнате. – Какова будет его реакция на то, что мы поймали этого человека? Что в нашем распоряжении оказался характерный Старый Человек, который…
– Почему вы говорите, что это не его жена? – спросил Грэм. – Вы думаете, что он живет с той девчонкой? Что он не только стал Низшим Человеком, но уже оставил жену и нашел себе другую? Спросите об этом у компьютера – посмотрим, что он там выдаст. – «А девушка–то, – подумал он, – просто прелесть; что–то в ней мальчишеское. Так–так», – задумался он. – Не могли бы вы проследить, чтобы девушке не повредили? – спросил он у Барнса. – Можете ли вы связаться с десантными отрядами, там, в типографии?
Поднеся к губам висевший у него на поясе микрофон, директор полиции Барнс сказал:
– Капитана Малларда, пожалуйста.
– Маллард слушает, господин директор. – Нервный голос, выдающий сильное возбуждение и стресс.
– Господин Председатель Совета предложил мне попросить вас проследить, чтобы тот мужчина с девушкой…
– Только девушка, – перебил Грэм.
– … Чтобы та девушка, которую только что в боковой комнате уложил из успокаивающего ружья Хоппа Б–14 зеленый, была защищена. Давайте глянем – я попробую установить координаты. – Барнс искоса, как–то по совиному, впился в экран. – Координаты 34, 21, затем 9 или 10.
– Это, должно быть, справа и чуть впереди от моей позиции, – отозвался Маллард. – Да, я немедленно распоряжусь об этом. Мы славно поработали, господин директор, – за двадцать минут полностью овладели типографией с минимальными потерями в живой силе с обеих сторон.
– Главное – не спускайте глаз с девушки, – сказал Барнс и возвратил микрофон на пояс.
– Вы обвешаны приспособлениями, как телефонный мастер, – сообщил ему Грэм.
– Вы опять делаете то же самое, – холодно сказал ему Барнс.
– Что я такое делаю?
– Смешиваете вашу личную жизнь с общественной. Я насчет той девушки.
– У нее странное лицо. Худощавое, как ирландское рыло.
– Господин Председатель Совета, нам угрожает вторжение инопланетных форм жизни; нам угрожает массовый бунт, который может…
– Такую девушку увидишь раз в двадцать лет, – перебил Грэм.
– Могу я попросить вас об одном одолжении? – спросил Барнс.
– Ясное дело. – Уиллис Грэм пришел теперь в хорошее расположение духа; его порадовала эффективность действий полиции при захвате типографии на Шестнадцатой авеню, а его либидо было приведено в рабочее состояние при виде той странной девушки. – А что за одолжение?
– Я хочу, чтобы вы – в моем присутствии – поговорили с тем человеком – мужчиной из 3XX24J… Я хотел бы выяснить, преобладает ли в нем позитивное чувство в связи с тем, что сообщил Провони, и тем, что Провони везет с собой подмогу, – или его боевой дух сломлен в результате рейда полицейского десантного отряда. Другими словами…
– Обычная проба, – закончил за него Грэм. – Да.
– Ладно. Я взгляну на него. Но желательно сделать это поскорее – лучше бы до возвращения Провони. Абсолютно все должно быть сделано до того, как прибудет Провони со своими монстрами. – Он покачал головой. – Что за ренегат! Что за безжалостный, низкопробный, эгоистичный, властолюбивый, амбициозный, беспринципный ренегат! Он должен войти в учебники по истории именно с такой характеристикой. – Грэму понравилось собственное описание Провони. – Запишите, что я сказал, – велел он Барнсу. – Я хотел бы, чтобы это вставили в следующее же издание энциклопедии «Britannica» – именно так, как я сказал. Слово в слово.
Вздыхая, директор полиции Барнс достал блокнот и старательно записал высказывание Грэма.
– Добавьте туда, – сказал Грэм, – умственно дефективное, фанатически радикальное существо – отметьте: существо, а не человек, – верящее, что любые средства хороши для достижения цели. А какова в данном случае цель? Разрушение системы, где власть передана и удерживается в руках тех, кто физически более приспособлен для того, чтобы править. Системы, где властвуют более компетентные, а не более популярные. Кто лучше – более компетентные или более популярные? Миллард Филлмор был популярен. Также и Резерфорд Б. Хейес. Также и Черчилль. И Лайонс. Но все они, что самое главное, были некомпетентны. Понимаете, о чем я толкую?
– В каком смысле Черчилль был некомпетентен?
– Он выступал в поддержку массированных ночных бомбардировок жилых районов с мирным населением, вместо того чтобы наносить удары по ключевым мишеням. В результате Вторая мировая война продлилась еще на год.
– Да, я вас понимаю, – сказал Барнс и подумал: «Я не нуждаюсь в уроках по основам гражданственности…» – что было тут же подмечено Грэмом. Это и многое другое.
– Я взгляну на того мужчину из 3XX24J сегодня в шесть вечера по нашему времени, – сказал Грэм. – Доставьте его сюда. Доставьте сюда их обоих – и девушку тоже. – Он поймал еще более неприязненные, вольнодумные мысли Барнса, но не стал уделять им внимания. Подобно большинству телепатов, он научился игнорировать огромную массу зачаточных людских мыслей: враждебность, скуку, открытое отвращение, зависть. Мыслей, о многих из которых не подозревал и сам их «хозяин». Телепату приходилось быть толстокожим. В особенности ему приходилось выучиваться иметь дело с сознанием индивида, а не с невнятной мешаниной его бессознательных процессов. Там можно было обнаружить едва ли не все, что угодно… и едва ли не у кого угодно… У каждого клерка, прошедшего через канцелярию Грэма, возникали мимолетные мысли о том, чтобы уничтожить своего начальника и занять его место… А кое–кто метил и куда выше; фантастические, маниакальные помыслы возникали у самых, казалось бы, безропотных мужчин и женщин – по большей части они были Новыми Людьми.
Кое–кого из них, кто питал уж откровенно безумные мысли, Грэму приходилось по–тихому госпитализировать. На благо всем окружающим… а в особенности себе самому. Несколько раз он ловил мысли о покушении на него, причем из самых неожиданных источников – как мелких, так и значительных. Как–то раз один квалифицированный специалист из Новых Людей, монтировавший линию видеосвязи в личной канцелярии Грэма, долго замышлял пристрелить его – и принес для этого пистолет. Раз за разом это выплывало наружу; бесконечно повторяющаяся фабула, вызванная к жизни пятьдесят восемь лет назад, когда два новых класса людей заявили о себе. Он привык к этому… впрочем, привык ли? Пожалуй, что и нет. Но с этим он жил всю жизнь, и теперь, в одной из последних партий этой игры, он и представить себе не мог, что потеряет свою способность к адаптации – теперь, когда Провони и его инопланетные друзья собирались заступить ему дорогу.
– Как зовут того мужчину из квартиры 3XX24J? – спросил он у Барнса.
– Это я еще должен выяснить, – ответил Бане.
– А вы уверены, что та девушка не его жена?
– Его жену я мельком видел на фотографии. Жирная, противная – сварливая баба, как можно заключить из видеозаписи, сделанной устройством, вмонтированным в крышку стола у них в квартире. Типового стола 243, что стоит во всех этих квартирах стиля квазимодерн.
– Чем он зарабатывает на жизнь?
Барнс посмотрел в потолок, облизнул нижнюю губу и ответил:
– Он нарезчик протектора. На стоянке подержанных скибов.
– Это еще что за чертовщина?
– Ну, берут они, скажем, скиб, и осмотр показывает, что протектор на шинах совсем стерся. Тогда он берет раскаленную железку и нарезает новый, фальшивый протектор на том, что осталось от шины.
– Это незаконно?
– Нет.
– Ладно, теперь будет незаконным, – сказал Грэм. – Я только что принял какой–то закон; сделайте там добавление. Нарезка протектора является преступлением. Она представляет опасность.
– Есть, господин Председатель Совета. – Барнс сделал пометку в своем блокноте, подумав при этом: «На нас вот–вот обрушатся инопланетные существа, и вот о чем думает Грэм – о нарезке протектора».
– Нельзя обходить вниманием мелкие вопросы, целиком сосредоточиваясь на более значительных, – указал Грэм, отвечая на мысль Барнса.
– Но в такое время, как сейчас…
– Немедленно позаботьтесь об официальном объявлении нарезки протектора судебно наказуемым проступком, – перебил Грэм. – Проследите, чтобы каждая стоянка подержанных скибов не позднее пятницы получила об этом письменное – подчеркните: письменное – уведомление.
– Почему бы нам не вынудить инопланетян приземлиться, – ядовито спросил Барнс, – чтобы потом этот человек так нарезал бы им протектор, что когда они собрались бы прокатиться, то их шины рванули бы к чертовой матери и все они погибли бы в результате этой аварии?
– Это напоминает мне один анекдот про англичан, – сказал Грэм. – Во время Второй мировой войны итальянское руководство было страшно обеспокоено – и не зря – высадкой англичан в Италии. Тогда было предложено, чтобы во всех отелях, где остановятся англичане, им назначали бы жутко завышенную цену. Англичане, ясное дело, были слишком воспитаны, чтобы выражать недовольство; им легче было уехать – и все они уехали из Италии. Слышали этот анекдот?
– Нет, – ответил Варне.
– Мы действительно оказались в дьявольски неприятном положении, – сказал Грэм. – Даже хотя мы и прикончили Кордона и вытряхнули типографию на Шестнадцатой авеню.
– Совершенно верно, господин Председатель Совета.
– Судя по всему, мы даже не сможем перехватать всех Низших Людей, а эти пришельцы могут оказаться вроде марсиан из «Войны миров» Г. Дж. Уэллса; в один прием они проглотят Швейцарию.
– Давайте оставим наши предположения на будущее, пока мы реально с ними не столкнемся, – предложил Варне.
Грэм уловил у него усталые мысли о долгом отдыхе… и одновременно понимание того, что для каждого из них не ожидается отдыха – как долгого, так и любого другого.
– Мне очень жаль, – произнес Грэм, отвечая на мысли Барнса.
– Вы тут ни при чем.
– Я должен подать в отставку, – угрюмо пробормотал Грэм.
– В пользу кого?
– Вы, двухпиковые, кого–нибудь подыщете. Типа вас.
– Это следовало бы обсудить на совете.
– Нет, – сказал Грэм. – Я не собираюсь подавать в отставку. И ни на каком заседании Совета это обсуждаться не будет.
Он уловил мимолетную, быстро подавленную мысль Барнса: «А может быть, и будет. Если тебе не удастся справиться с этими пришельцами – да еще и с внутренним восстанием».
Грэм подумал: «Они скорее убьют меня, чем уберут с этого поста. Придется им найти какой–нибудь способ меня прикончить. А прикончить телепата не так просто. Все же они, вероятно, ищут возможности», – решил Грэм.
Удовольствия от этой мысли он не испытывал.
