Текст книги "Лабиринт смерти (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Чарли. – Постарайся помедленнее.

Потом он снова поднялся. И принялся методично вдеваться.

– Я не могу позволить себе, – пояснил он, – попасть в лапы этим рыщущим за мной убийцам, этим черным пидорам.

Она даже не пошевелилась. А потом попросила:

– Прочитай мне стихотворение.

– А ты оденешься? Пока я буду его читать?

– Не–а, – отозвалась она, закинув руки за голову и разглядывая звездное небо. – Провони явился оттуда, – сказала она. – Боже мой, я просто черт знает как счастлива, что я не Новый Человек… – Она вдруг жестко процедила: – Он правильно делает, и все же… просто нельзя их не пожалеть – этих Новых Людей. Лоботомированных. Нет у них больше узлов Роджерса – и еще Бог знает чего. Хирургия из космоса. – Она рассмеялась. – Давай все это подробно опишем и назовем «Космический хирург с далекой планеты». Идет?

Он ползал на четвереньках, собирая ее вещи. Сумочка, свитер, нижнее белье.

– Я прочту тебе стихотворение, и тогда ты поймешь, почему я не могу бывать там, где бывали вы с Дэнни; я не могу заменить его, став чем–то вроде нового Дэнни. А то ты начнешь давать мне его бумажник, который, верно, припрятан где–нибудь, как страусиная голова, его часы «Критерион», его сногсшибательные запонки… – Он прервался. – «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии…» – Он замолчал.

– Продолжай, – сказала она. – Я слушаю.

– «Лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне…»

– А что значит «мнится»? – спросила Чарли. Он не обратил внимания и продолжал:

– «Все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым…» – «Пронзенный пением моим», – мысленно досказал он. Но вслух ему этого было не произнести – слишком это его трогало.

– И тебе нравится? – спросила Чарли. – Такая старая дребедень?

– Это мое любимое стихотворение, – буркнул Ник.

– А тебе нравится Дилан?

– Нет, – покачал он головой.

– Прочти мне еще стихотворение. – Уже одетая, она села рядом с ним, обняв руками колени и положив на них голову.

– Других я наизусть не помню. Я даже не помню, как это кончается, хотя читал его тысячу раз.

– А Бетховен был поэтом? – спросила она.

– Композитором. Музыку писал.

– Как и Боб Дилан.

– Ну, мир не с Дилана начался, – заметил Ник.

– Пойдем, – сказала Чарли. – Я, кажется, простудилась. Тебе понравилось?

– Нет, – признался он.

– Почему?

– Ты слишком напряжена.

– Если бы ты испытал то, что испытала я…

– Может быть, и так. Ты слишком многое узнала. Слишком многое и слишком рано. Но я люблю тебя. – Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.

– Правда? – Что–то от ее былой жизнерадостности вернулось к ней; она вскочила, широко раскинула руки – и закружилась, смеясь в полный голос.

Полицейский патрульный корабль с выключенными красными огнями и сиреной спланировал за спиной у Ника, бесшумно приземляясь.

– К «Корове»! – крикнула Чарли – и они бросились туда, протиснулись внутрь, и Чарли села к рычагу управления. Она запустила двигатель – «Корова» покатилась вперед, разворачивая крылья.

Вспыхнули красные огни поганой машины ПДР; завыла и сирена. А через мегафон с патрульного корабля им протрубили что–то неразборчивое – слова все повторялись и повторялись, пока Чарли не завизжала от невыносимого рева.

– Я скину его с хвоста! – выкрикнула она. – Дэнни тысячу раз так делал – а я у него научилась. – Она изо всей силы выжала газ, сровняв педаль с полом. Рев заработавших на полную мощность труб загрохотал позади Ника, а голова его запрокинулась, когда «Корова» резко рванулась вперед. – Теперь–то я покажу тебе все, на что способен этот движок, – заявила Чарли; взгляд ее метался по сторонам. А «Корова» продолжала набирать скорость; Нику еще не приходилось летать в таком форсированном скибе, хотя он видел немало скибов с форсированными двигателями, которые привозили на стоянку для перепродажи. Но там не было даже ничего похожего.

– Дэнни вкладывал в «Корову» каждый заработанный юкс, – сообщила Чарли. – Он приспособил ее как раз для таких случаев – чтобы удирать от пидоров. Смотри. – Она щелкнула переключателем и откинулась назад – уже не касаясь рычага управления. Скиб вдруг упал почти до земли; Николас весь напрягся – катастрофа казалась неизбежной, – а затем, благодаря какой–то неизвестной ему системе автопилота, корабль на умопомрачительной скорости заскользил по узким улочкам меж старых деревянных лавок – где–то в трех футах от земли.

– Нельзя так низко летать, – сказал ей Ник. – Мы теперь ниже, чем если бы катили с выпущенным шасси.

– А теперь посмотрим. – Она обернулась взглянуть на летевший позади патрульный корабль ПДР – он следовал за ними, в точности на их уровне, – а затем она рванула ручку набора высоты, переведя ее на девяносто градусов.

Они буквально выстрелили вверх, в темноту – а патрульный корабль за ними.

И теперь с юга появился еще один патрульный корабль.

– Нам придется сдаться, – сказал Ник, когда два патрульных корабля объединились. – Теперь они в любую секунду могут открыть огонь и сбить нас. В следующее же мгновение, если мы не подчинимся этим мигающим красным сигналам, они так и сделают.

– Но если нас поймают, они прикончат тебя, – возразила Чарли. Она увеличила угол полета, но за ними по–прежнему два патрульных корабля полиции выли сиренами и сверкали огнями.

«Корова» еще раз спикировала – в свободном падении, – пока система автопилота не остановила ее в нескольких футах от мостовой. Корабли полиции следовали за ними. Они сделали точно такое же пике.

– О Господи, – пробормотала Чарли. – У них тоже стоит система граничного контроля Ривса – Ферфакса. Ладно, посмотрим. – Ее лицо яростно подергивалось. – Дэнни, – позвала она. – Дэнни, что же мне делать? Что мне теперь делать? – Она резко свернула за угол – задев уличный фонарь, как отметил Ник. А потом прямо перед ними вспыхнуло рвущееся облако огня.

– Гранатометы или термотропные ракеты, – сказал Ник. – Предупредительный выстрел. Включи радиосвязь на полосе частот полиции. – Он потянулся к пульту управления, но она бешено отбросила его руку.

– Я не намерена с ними разговаривать, – процедила она. – И не собираюсь их слушать.

– Они уничтожат нас следующим же выстрелом, – убеждал ее Ник. – У них есть на это санкции – они обязательно так и сделают.

– Нет, – отрезала Чарли. – Им не сбить «Корову». Обещаю тебе, Дэнни.

«Корова» ринулась вверх, сделала «иммельман», еще один, затем «бочку»… а патрульные корабли остались у них на хвосте.

– Я направляюсь… знаешь, куда я направляюсь? – спросила Чарли. – К Таймс–сквер.

Ник ждал этого.

– Нет, – покачал он головой. – В тот район не пропускают никаких кораблей; его изолировали. Ты влетишь в плотный строй черно–белых.

Но она летела дальше. Впереди Ник увидел огни прожекторов и несколько кружащих военных кораблей. Они были уже на подлете.

– Я хочу пробраться к Провони, – пояснила она, – и попросить у него убежища. Для нас обоих.

– Ты хочешь сказать, для меня, – уточнил Ник.

– Я прямо попрошу его, – продолжала Чарли, – впустить нас в его защитную сеть. Он сделает это – я уверена, что он так и сделает.

– Может быть, – сказал Ник, – он так и сделает.

Впереди вдруг замаячили какие–то очертания. Тихоходный военный транспорт, перевозящий боеприпасы для установки, выпускающей ракеты с водородной боеголовкой; предупредительные огни горели непрерывной цепью по всему его корпусу.

Крик Чарли:

– Господи, я не могу…

И потом удар.

Глава 25

Свет вспыхнул прямо ему в глаза. Рядом с собой он расслышал – почувствовал – какое–то движение. Свет резал глаза, и Ник попытался поднять руку, чтобы от него заслониться, но рука не двинулась с места. «Но я же ничего не ощущаю», – сказал он себе. Он чувствовал себя в полном сознании. «Мы на земле, – подумал он. – Это офидант ПДР светит фонариком мне в глаза, пытаясь разобрать, мертв я или без сознания».

– Что с ней? – спросил Ник.

– Ты о девушке, что была с тобой на корабле? – Спокойный, неторопливый голос. Слишком спокойный. Безразличный.

Ник открыл глаза. Зеленый офидант ПДР стоял над ним с фонариком и пистолетом. А вокруг – повсюду – валялись обломки, в основном от военного транспорта; Ник заметил медицинскую команду – людей в белом за работой.

– Девушка погибла, – сказал офидант ПДР.

– Могу я увидеть ее? Я должен ее увидеть. – Ник поднатужился, пытаясь подняться; офидант помог ему, а затем достал ручку и записную книжку.

– Твое имя? – спросил он.

– Покажи мне ее.

– Она скверно выглядит.

– Покажи мне ее, – повторил Ник.

– Ладно, парень. – Подсвечивая себе фонариком, офидант ПДР повел его по грудам обломков. – Вон она.

Это была «Пурпурная корова». Шарлотта так и осталась внутри. С первого же взгляда было ясно, что она мертва: ее череп был аккуратно раздвоен рычагом управления, на который она со всего размаху налетела, когда «Корова» врезалась в тот громадный бочонок транспортного корабля.

Кто–то, впрочем, выдернул из нее рычаг, оставив открытым проделанный им канал. Виден был мозг – влажный от крови, извилистый, пронзенный насквозь. «Пронзенный, – подумал Ник, – как в том стихотворении Йитса – «пронзенный пением моим».

– Это должно было случиться, – сказал он менту. – Если не так, то как–нибудь по–другому. Как–нибудь по–быстрому. Может, с кем–то под алкоголем.

– В ее идентабеле, – заметил мент, – написано, что ей всего шестнадцать.

– Так и есть, – ответил Ник.

Донесся ужасающий гул, сотрясая вокруг всю землю.

– Водородная ракета, – пояснил мент, возившийся с блокнотом и ручкой. – Еще один залп в эту фроликсанскую тварь. – Он наконец приготовился писать. – Все без толку. Она уже в мозгах у всех на этой планете. Так как твое имя?

– Дэнни Стронг, – ответил Ник.

– Покажи мне твой идентабель.

Ник повернулся и побежал – так быстро, как только мог.

– Постой! – крикнул ему вдогонку мент. – Я не стану в тебя стрелять. Какое мне теперь дело? Мне только жалко девушку.

Притормозив и остановившись, Ник обернулся.

– Да ну? – спросил он. – Почему это она тебя заботит? Ты же ее не знал. Почему бы тебе не побеспокоиться обо мне? Я в списке на ликвидацию у черных пидоров – тебе это что, все равно?

– В общем, да. С тех пор, как я глянул по видеофону на своего шефа – с тех пор, как увидел его таким. Он Новый Человек, знаешь ли. Вроде младенца. Он играл со всякой дребеденью у себя на столе, раскладывая ее кучками – кажется, по цвету.

– Ты мог бы меня подбросить? – спросил Ник.

– А куда тебе нужно?

– В Федеральное Здание, – ответил Ник.

– Но там же теперь дурдом. Все эти Новые Люди в своих кабинетах… они там отсутствуют.

– Мне нужно видеть Председателя Совета Грэма.

– Он, наверное, вроде остальных – других Аномалов и Новых Людей. – Поразмыслив, офидант добавил: – Впрочем, делал ли он что–то с Аномалами, я, по правде, не знаю. Только насчет Новых Людей.

– Отвези меня туда, – попросил Ник.

– Ладно, приятель, но ты ранен – у тебя сломана рука и, возможно – очень даже возможно, – есть внутренние повреждения. Может, тебе лучше отправиться в городскую больницу?

– Мне нужно видеть Председателя Совета Грэма.

– Хорошо, – согласился офидант, – мы слетаем туда. Но я просто высажу тебя на крыше – на посадочной площадке. У меня нет желания впутываться в то, что происходит, – я не хочу, чтобы он начал на меня воздействовать.

– Ты Старый Человек? – спросил Ник.

– Ну, ясное дело. Как и ты. Как и большинство людей. Во всем этом городе, кроме таких мест, как Федеральное Здание, где Новые Люди…

– Он не станет на тебя воздействовать, – уверил его Ник, с трудом ковыляя, хотя и без посторонней помощи, к припаркованной неподалеку поганой машине ПДР. Шел – и отчаянно старался не потерять сознание. «Только не теперь, – сказал он себе. – Сначала Грэм, а потом уже все безразлично». Возможно, фроликсанин не тронул Грэма – похоже, как сказал мент, он прежде всего обрабатывает Новых Людей, а не Аномалов.

Мент не торопясь забрался в машину, подождал Ника, а затем пустился в небо.

– Какая все–таки неприятность с этой девушкой, – вспомнил мент. – Но я обратил внимание, что за движок был в ее скибе – форсирован так, что не дай Бог. Это ее машина?

Ник не ответил; он придерживал правую руку, а голова его была совершенно пуста. Только ощущение мелькающих под ногами кварталов, пока патрульный скиб направлялся к Федеральному Зданию в пятидесяти милях от города Нью–Йорка в сатрапии Вашингтон, округ Колумбия.

– Зачем она так быстро летела? – спросил мент.

– Она спасала меня, – ответил Ник. – Потому и летела так быстро. Это ее и убило.

Скиб пыхтел дальше, издавая привычный звук работы вакуумного фильтра.

Глава 26

Посадочная площадка на крыше Федерального Здания была залита светом от взлетавших и садившихся кораблей. Однако здесь можно было заметить только служебные скибы; для частного транспорта площадка, очевидно, была закрыта… Бог знает, надолго ли.

– У меня есть разрешение приземлиться, – сообщил мент и указал на мигающий зеленый огонек у самого края замысловатого приборного щитка своего скиба.

Они пристроились на площадке; Ник с помощью офиданта выбрался наружу, нетвердо держась на ногах.

– Удачи, приятель! – крикнул офидант и в какое–то мгновение был таков; его скиб исчез в ночном небе, а красные мерцающие огоньки затерялись среди звезд.

На дальнем конце площадки у входного эскалатора Нику преградили путь несколько черных пидоров. Все они были вооружены карабинами с дуговыми прицелами. И все они смотрели на него как на падаль.

– Председатель Совета Грэм… – начал Ник.

– Сначала про себя, – перебил один из черных пидоров.

– … просил меня прибыть, чтобы увидеться с ним, – закончил Ник.

– Тебе что, не известно про сорокатысячетонного инопланетянина, который…

– Я здесь по крайней необходимости, – сказал Ник.

Один из черных пидоров что–то проговорил в прикрепленный к его запястью микрофон, затем молча подождал, прислушиваясь к наушнику и наконец кивнул:

– Он может пройти.

– Я буду тебя сопровождать, – сказал другой черный пидор. – Во всем этом трахнутом здании сплошной бардак. – Он пошел вперед, указывая путь, и Ник, собрав все силы, заковылял следом.

– Что с тобой такое? – спросил офидант. – Ты как будто побывал в аварии.

– Со мной все в порядке, – ответил Ник.

Затем они миновали какого–то Нового Человека, стоявшего с письменным указанием в руках и явно пытавшегося его прочесть. Какое–то остаточное чувство подсказывало ему, что он должен прочесть это, но во взгляде его не было понимания – лишь испуганное замешательство.

– Сюда. – Черный офидант ПДР вел Ника сквозь целый ряд кабинетов; там и тут Ник замечал Новых Людей – кто–то усаживался на полу, кто–то пытался что–то делать, возиться с разными предметами, а остальные просто сидели или лежали, устремляя пустые взгляды по сторонам. А некоторые, как он заметил, проявляли буйную ярость – за ними старались приглядывать срочно собранные для этого служащие из Старых Людей.

Наконец отворилась последняя дверь; офидант отступил в сторону, кивнул Нику и зашагал обратно – тем же путем, каким они и пришли.

На этот раз Уиллис Грэм не лежал в своей огромной мятой постели. Вместо этого он сидел на стуле в дальнем конце комнаты, явно сохраняя спокойствие; лицо его казалось сдержанным и невозмутимым.

– Шарлотта Бойер, – сказал Ник, – мертва.

– Кто? – Грэм моргнул и повернулся, сосредоточивая внимание на Нике. – А–а. Ну да. – Он поднял руки. – У меня отобрали телепатическую способность. Теперь я просто Старый Человек.

Переговорник у него на столе вдруг ожил:

– Господин Председатель Совета, мы смонтировали вторую лазерную установку – уже на крыше Карриаджер–Билдинг – и через двадцать секунд она сфокусирует свой луч в ту же точку, что и балтиморская лазерная установка.

– Провони по–прежнему там стоит? – громко спросил Грэм.

– Да. Балтиморский луч направлен прямо на него. Когда мы добавим луч от установки из Канзас–Сити, то фактически удвоим энергию на функциональном уровне.

– Держите меня в курсе дела, – ответил Грэм. – Спасибо. – Он повернулся к Нику. Сегодня Грэм был полностью одет: выходные брюки, шелковая блуза с широкими рукавами, ботинки на слоистой подошве. Он был изящно одет, выхолен и невозмутим. – Я сожалею об этой девушке, – сказал он. – Сожалею, но не по–настоящему – нет, если уж добираться до самой сути – не так, как мог бы сожалеть, если бы узнал ее лучше. – Он устало провел рукой по лицу – белый слой с только что напудренного лица остался у него на руке; он раздраженно хлопнул в ладоши. – Я не собираюсь лить слезы о Новых Людях, – проворчал он, кривя губы. – Они сами виноваты. Знаете об одном таком Новом Человеке по имени Эймос Айлд?

– Конечно, – отозвался Ник.

– «Абсолютно никакой возможности, – процитировал Грэм, – что он привез с собой какого–либо инопланетянина». Нейтрологика, которую все мы остальные – и Старые Люди, и Низшие Люди, и Аномалы, – понять не способны. Ну что же, тут и понимать нечего – она не работает. Эймос Айлд оказался просто чудаком, забавлявшимся с миллионами компонентов для своего проекта Большого Уха. Он был сумасшедшим.

– А где он теперь? – спросил Ник.

– Там где–то, играет с пресс–папье, – ответил Грэм. – Составляет для них замысловатые равновесные системы, используя линейки в качестве поддерживающих штанг. – Он осклабился. – И он до конца жизни будет этим заниматься.

– А географически насколько далеко уже зашло разрушение нервной ткани? – спросил Ник. – Как насчет всей планеты? С Луной и Марсом в придачу?

– Не знаю. Большинство линий связи растеряли персонал; там никого нет – никто не отвечает с того конца. Жуткое впечатление.

– Вы запрашивали Пекин? Москву? Суматру?

– Я скажу вам, кого я запрашивал, – отозвался Грэм. – Чрезвычайный Комитет Общественной Безопасности.

– И он больше не существует, – догадался Ник.

Кивнув, Грэм подтвердил:

– Он… оно… убил их. Выскреб им черепа – чуть ли не начисто. Оставил только зачем–то промежуточный мозг. Это у них еще осталось.

– Чисто растительная жизнь, – сказал Ник.

– Ну да, мы могли бы ухаживать за ними, как за овощами. Но это не стоило труда; зная степень поражения мозга, я приказал докторам позволить им умереть. Впрочем, это относится только к Новым Людям. В Комитете Общественной Безопасности были и два Аномала: ясновидец и телепат. Их способности пропали, как и у меня. Но мы живы. Пока что.

– Он больше ничего с вами не сделает, – заверил Ник. – Теперь, когда вы Старый Человек, вам грозит не больше, чем мне.

– А зачем вы хотели со мной увидеться? – спросил Грэм, поворачиваясь лицом к Нику. – Чтобы сообщить о Шарлотте? Чтобы заставить меня ощутить вину? Черт побери, да ведь миллионы таких прошмандовок шляются по этой планете; через каких–нибудь полчаса вы запросто раздобудете себе другую.

– Вы послали трех черных пидоров убить меня, – процедил Ник. – Вместо этого они убили Дэнни Стронга, а из–за его смерти мы не смогли справиться с «Морской коровой»; отсюда и катастрофа. Отсюда и ее гибель. Вами была выстроена цепочка обстоятельств; все это исходило от вас.

– Я отзову черных пидоров, – сказал Грэм.

– Этого недостаточно, – отрезал Ник.

Переговорник оживленно забубнил:

– Господин Председатель Совета, оба лазерных луча направлены в точку мишени – на Торса Провони.

– Как результаты? – спросил Грэм, напряженно застыв, опираясь о стол, чтобы поддерживать свою огромную массу.

– Они только сейчас ко мне поступают, – ответили из переговорника.

Грэм молча ожидал.

– Никакого видимого изменения. Нет, сэр, никакого изменения.

– А три лазерных установки? – прохрипел Грэм. – Если мы перетащим сюда и ту, что в Детройте…

– Сэр, мы не можем толком справиться и с тем, что у нас уже есть. Умственный недуг, поражающий Новых Людей, вызывает у нас нехватку…

– Спасибо, – перебил Грэм и отключил переговорник. – «Умственный недуг», – издевательски передразнил он. – Если бы только это. Если бы это можно было вылечить в каком–нибудь санатории. Как там его называют? Психогенный?

– Я хотел бы видеть Эймоса Айлда, – сказал Ник. – Как он уравновешивает пресс–папье на линейках.

«Величайший интеллект, какой до сей поры произвела человеческая раса, – думал он. Неандерталец, гомо сапиенс, Новый Человек – такова эволюция. И, используя нейтрологику Нового Человека, он придумал – он попал в десятку. – Хотя, быть может, прав Грэм. Может быть, Эймос Айлд всегда был сумасшедшим… только у нас не было возможности оценить столь уникальный мозг – не с чем было его сопоставить. Хорошо, что мы избавились от Айлда. Хорошо, что мы от всех них избавились. Может быть, все эти Новые Люди были в каком–то смысле сумасшедшими. Это ведь зависит, с какой стороны посмотреть. А вся их нейтрологика – это логика сумасшедшего».

– Вы паршиво выглядите, – заметил Грэм. – Вам лучше бы получить медицинскую помощь; я смотрю, у вас сломана рука.

– В вашем лазарете? – спросил Ник. – Так вы это называете?

– Там работают компетентные медики, – сказал Грэм. – Странно, – пробормотал он, обращаясь наполовину к себе самому, – я все время прислушиваюсь к вашим мыслям, а они так и не приходят. Для продолжения разговора у меня есть только ваши слова. – Он вскинул лохматую голову и внимательно посмотрел на Ника. – А вы пришли не за тем, чтобы…

– Я хотел, чтобы вы узнали о Шарлотте, – перебил Ник.

– Но вы не вооружены; вы не собираетесь пытаться прикончить меня. Вас разыскивали; вы этого не знали, но прошли пять контрольно–пропускных пунктов. Верно? – С необычным для столь грузного человека проворством он резко повернулся и дотронулся до кнопки у себя на столе. В комнате тут же оказались пятеро черных полицейских; было похоже, что они туда и не входили, а просто находились там. – Проверьте, нет ли у него оружия, – приказал Грэм черным полицейским. – Ищите что–нибудь небольшое, вроде пластикового ножика или бактериальной микрокапсулы.

Двое из них обыскали Ника.

– Ничего нет, сэр, – отрапортовали они Председателю Совета.

– Оставайтесь на своих местах, – проинструктировал их Грэм. – Постоянно держите его на прицеле и прикончите, если он двинется. Этот человек опасен.

– В самом деле? – спросил Ник. – 3XX24J опасен? Но ведь тогда опасны и шесть миллиардов Старых Людей, и всем вашим черным пидорам ни за что их не удержать. Эти шесть миллиардов теперь Низшие Люди – они видели Провони, они знают, что он вернулся, как и обещал, они знают, что ваше оружие против него бессильно, они знают, что может сделать (и что уже сделал) с Новыми Людьми его друг, фроликсанин. Моя сломанная рука парализована – я все равно не смог бы спустить курок. Почему вы не оставили нас в покое? Почему вы не могли допустить, чтобы она пришла ко мне и мы были вместе? Почему вам понадобилось посылать за нами черных пидоров? Почему?

– Ревность, – тихо промолвил Грэм.

– Собираетесь ли вы уйти в отставку с поста Председателя Совета? – спросил Ник. – Ведь у вас нет для этого особой квалификации. Дадите ли вы править Провони? Провони и его другу с Фроликса–8?

Немного помолчав, Грэм покачал головой:

– Нет.

– Тогда вас убьют. Это сделают Низшие Люди. Они придут сюда сразу же, как только поймут, что произошло. А все эти танки, вооруженные скибы и черные отряды остановят разве что первых несколько тысяч. Шесть миллиардов, Грэм. Могут ли военные вместе с черными пидорами убить шесть миллиардов людей? Да еще Провони и фроликсанина? Разве у вас есть хоть какой–нибудь реальный шанс? Разве сейчас не самое время передать контроль над правительством, над всем аппаратом государственного управления кому–нибудь другому? Вы уже старик, вы устали. И работа ваша была плоха. За одно убийство Кордона вас, согласно действующему законодательству, следовало бы повесить.

«Что очень даже возможно», – подумал он. – За это и за другие решения, принятые Грэмом в качестве правителя».

– Я собираюсь выбраться и переговорить с Провони, – сказал Грэм. Он кивнул черным полицейским. – Приготовьте для меня полицейский скиб; пусть все будет наготове. – Он нажал кнопку у себя на столе. – Мисс Найт, пожалуйста, попросите связистов попробовать установить для меня аудиоконтакт с Торсом Провони. Пусть займутся этим прямо сейчас. Порядок срочности – высший.

Он отключился, постоял, затем обратился к Нику:

– Мне хочется… – Он заколебался. – Вы никогда не пробовали шотландское виски?

– Нет, – качнул головой Ник.

– У меня есть двадцатичетырехлетнее шотландское – эту бутылку я еще никогда не открывал, берег для особого случая. Вам не кажется, что сейчас именно такой случай?

– Похоже, что так, господин Председатель Совета.

Подойдя к книжной полке справа от Ника, Грэм вытащил оттуда несколько томов, пошарил за оставшимися и извлек на свет высокую бутылку с янтарной жидкостью.

– Идет? – спросил он у Ника.

– Идет, – отозвался Ник.

Грэм сел за стол, сорвал с горлышка бутылки металлическую пломбу, вытащил пробку, а затем, после недолгих поисков, обнаружил в царящем на столе беспорядке два бумажных стаканчика. Он выплеснул их содержимое в ближайшую мусорную корзину, затем разлил виски.

– За что мы выпьем? – спросил он у Ника.

– Это что, часть ритуала выпивки? – поинтересовался Ник.

Грэм улыбнулся.

– Мы выпьем за девушку, вырвавшуюся из лап четверых шестифутовых ВП. – Какое–то время он молчал и не пил. Ник тоже молчал, не поднимая стаканчик. – За какую–нибудь лучшую планету, – провозгласил Грэм и опорожнил стаканчик. – За планету, где нам не понадобятся наши друзья с Фроликса–8.

– За это я пить не буду, – сказал Ник и отставил виски в сторону.

– Ладно, тогда выпейте просто так! Попробуйте на вкус настоящее шотландское виски! Лучшее из всех! – Грэм уставился на него в смущении и негодовании… последнее чувство все росло, пока лицо его не побагровело. – Вы что, не понимаете, что вам предлагают? Вы утратили всякое представление о вещах. – Он гневно стукнул кулаком по ореховой крышке массивного деревянного стола. – Все происшедшее лишило вас понимания истинных достоинств. Мы должны…

– Специальный скиб готов, господин Председатель Совета, – донеслось из переговорника. – Он на посадочной площадке у пятого выхода.

– Спасибо, – отозвался Грэм. – А как насчет аудиоконтакта? Я не могу лететь, пока не свяжусь с ними и не оговорю, что не собираюсь причинять им никакого вреда. Отключите лазерные лучи. Оба.

– Простите, сэр?

Грэм торопливо повторил приказание.

– Есть, сэр, – ответили из переговорника. – И мы постараемся наладить аудиоконтакт. А ваш корабль тем временем будет стоять наготове.

Взяв бутылку, Грэм налил себе еще виски.

– Не могу я понять вас, Эпплтон, – сказал он Нику. – Вы являетесь сюда – зачем, Бога ради? Вы ранены, но отказываетесь…

– Может быть, именно поэтому я сюда и пришел, – перебил Ник. – Бога ради. Как вы сами сказали.

«Чтобы не спускать с тебя глаз, – подумал он, – пока ты не выйдешь из игры. Потому что ты и тебе подобные должны исчезнуть – освободить дорогу тому, что уже на подходе. Тому, что намерены сделать мы. Дать возможность реализоваться нашим замыслам – вместо ваших полубезумных проектов вроде Большого Уха. Большое Ухо… Какое превосходное средство, в распоряжении правительства, чтобы держать всех по струнке. Очень жаль, что его создание так и не будет завершено, – подумал он. – Уж мы об этом позаботимся, хотя Провони со своим другом уже почти все сделали. Но мы доведем это до конца».

– Мы получили видео– и аудиоконтакт, господин Председатель Совета, – донеслось из переговорника. – Пятая линия связи.

Грэм поднял трубку красного видеофона и сказал:

– Здравствуйте, мистер Провони.

На экране появилось грубое, костистое лицо Провони с его многочисленными тенями и морщинами, мешками и рытвинами; глаза его хранили в себе ту абсолютную пустоту, которую Ник ощутил, когда сквозь него проходил тот зонд… Но эти глаза хранили в себе и нечто большее: они как–то по–звериному светились – подобно глазам напряженного и жаждущего живого существа, отчаянно стремящегося к тому, в чем оно нуждается. Зверь, вырвавшийся из клетки. Сильные глаза на сильном лице – усталом до невозможности.

– Думаю, неплохо было бы вам подъехать сюда, – сказал Грэм. – Вы причинили много зла; вернее, находящийся с вами безответственный организм причинил много зла. Тысячи мужчин и женщин, необходимых для управления государством, для науки и промышленности…

– Нам надо бы встретиться, – хрипло перебил Провони, – но моему другу будет затруднительно у вас разместиться.

– В качестве акта доброй воли мы отключили лазерные лучи, – напряженно проговорил Грэм, устремив немигающий взгляд в экран.

– Да, кстати, большое спасибо вам за эти лазерные лучи. – Каменное лицо Провони расколола язвительная улыбка. – Без такого источника энергии он наверняка не справился бы со своей задачей. Во всяком случае, так скоро. Хотя, в конечном итоге, через несколько месяцев все это было бы завершено – наша работа должна была быть проделана.

– Вы серьезно? – мертвенно побледнев, спросил Грэм. – Насчет лазерных лучей?

– Вполне. Он перерабатывал энергию лазерных установок; это восполняло его жизненные силы.

Грэм ненадолго отвернулся от экрана, явно стараясь обрести самообладание.

– С вами все в порядке, господин Председатель Совета? – поинтересовался Провони.

– Здесь вы могли бы побриться, – предложил Грэм, – принять ванну, воспользоваться услугами врачей и массажистов, отдохнуть какое–то время… а затем мы могли бы побеседовать.

– Вы должны прилететь сюда, – спокойно отозвался Провони.

Немного помолчав, Грэм сказал:

– Хорошо. Я буду через сорок минут. Можете ли вы гарантировать мою неприкосновенность и то, что я смогу уйти, когда пожелаю?

– Вашу «неприкосновенность», – повторил Провони и покачал головой. – Вы так и не поняли, что же, собственно, произошло. Да, я буду рад гарантировать вашу неприкосновенность. Вы уедете в том же физическом состоянии, как и приедете, – по крайней мере, насколько это зависит от наших действий. Если вас вдруг хватит апоплексический удар…

– Хорошо, – сказал Грэм.

И вот, в течение какой–то минуты, Уиллис Грэм полностью капитулировал; именно он отправлялся к Провони, а не наоборот… и даже не в какой–нибудь нейтральный пункт где–то посередине между ними. И это было необходимое, разумное решение – у него просто не было выбора.

– Но только никакого апоплексического удара не будет, – заверил Грэм. – Я готов встретиться лицом к лицу с любой неизбежностью. С любыми возможными условиями. Все. – Он повесил трубку. – Знаете, Эпплтон, что меня постоянно преследует? Страх, что могут явиться другие фроликсане, что этот может оказаться лишь первым.

– Больше их не потребуется, – сказал Ник.